CC BY
27
Рынок иллюзий
— Вы утверждаете, что российский ГГ-рынок консервативен и закрыт. Но от ваших конкурентов приходится слышать, что рынок, напротив, открыт и все кто хотел работать — уже здесь.
— Под закрытостью рынка я имел в виду отсутствие достоверной информации. Сегодня мало кто понимает, что на этом рынке происходит. И это грустно. В отличие от дру-
гих вертикальных рынков, где появление публичных компаний стало рядовым явлением, на российском IT-рынке только единицы проходят аудит и раскрывают аудированные финансовые результаты. Раскрытие такой информации — это прежде всего доказательство того, что сама она является правдивой. Вот с этой точки зрения IT-рынок закрыт. И даже больше: представление об отечественном IT-рынке очень сильно отличается от того, что на нем на самом деле происходит.
—А что происходит на самом деле?
— Получить об этом хотя бы самое общее представление поможет такой факт: буквально на днях одна небольшая аналитическая компания написала совершенно замечательную статью. Статья посвящена тому, что же происходит с текучестью кадров в российских IT-компаниях. Пытаясь ответить на этот вопрос, аналитики начали сопоставлять цифры, предоставленные компаниями. Любой рынок IT-услуг держится на людях. Соответственно, если он растет, увеличивается и число людей в компаниях. Аналитики приводят данные российского подразделения IDS Scheer (компания IDS Scheer — мировой лидер в области управления бизнес-процессами. — «ВЕСТИ»), из которых видно, что рынок услуг растет в два раза ежегодно. А когда они начинают опрашивать компании, выясняется что никакой «текучки» вообще нет. Почему? Одно из двух: либо компании обманывает, что нет текучки, либо компании обманывают, что растут в два раза. Таков вывод статьи.
—А как бы вы ответили?
— Я-то точно знаю, что очень многие компании приводят цифры, не соответствующие действительности. Другой вопрос: а зачем расти быстро? Есть предел увеличения размера бизнеса — где-то можно расти быстрее, где-то медленнее. Расти быстро в секторе услуг, где рост бизнеса — это производная от роста числа людей, невозможно. Если это сложные услуги, то увеличение на 100% означает, что качество должно резко упасть. Безопасный рост—20-30%. Но если вы разрастаетесь в год на 100%, то через два года теряете управление вообще, потому что оставшееся совсем малое число людей — носи-
телей экспертизы знаний, не в состоянии контролировать 75% новых сотрудников.
Уже появились компании, сообщающие честные цифры. В мире есть очень жесткие стандарты — международные или американские — по которым эти цифры нужно считать. Любой из этих стандартов имеет определенные требования. Помните, нас еще в детстве учили, что нельзя делить часы на километры. Так же и здесь. Люди, очень любящие делать рейтинги, сравнивают часы и километры. Потому сравнение двух компаний, одна из которых полностью раскрывает свои данные, подтвержденные аудитом и подсчитанные по определенному стандарту, а другая не подтверждает, а просто заявляет какие-то цифры, выглядит немного странно. Вывод один: российский 1Т-рынок пока совершенно закрыт. И откроется он тогда, когда не менее 50% его объема будет принадлежать компаниям, отчитывающимся по международным стандартам. Остальные 50% можно будет получить путем анализа и аппроксимации (замена. — «ВЕСТИ») данных от первой половины. Существующее положение для рынка плохо.
— Почему?
— Потому что недостаток информации порождает иллюзии, которые тоже очень вредны, — инвесторы не любят иллюзий. Они хотят точно понимать ситуацию и предпочитают вкладывать в прозрачные рынки. И тот факт, что в российский 1Т-сектор вообще никто ничего не вкладывает, как раз и свидетельствует о его непрозрачности.
— Но в вас-то вкладывают. И еще «Ситроникс» есть.
— Да, на весь огромный рынок—две компании. Остальные пока предпочитают делать заявления и называть некие цифры. А когда пытаешься понять, насколько эти цифры правдивы, оказываешься в ситуации, описанной в статье агентства, о которой я рассказывал. А ведь они только начали анализировать самые простые вещи.
— Ладно, агентство не может изучить структуру рынка и назвать пятерку лидеров, а вы можете это сделать?
— Пятерку лидеров определить невозможно ровно потому, о чем я сейчас говорил.
— Ведь вы знаете ситуацию изнутри!
— Ошибаетесь. Для того чтобы знать ситу-
ь
Группа компаний IBS основана в 1992 году. Основные направления бизнеса — IT-услуги и системная интеграция (компания IBS), офшорное программирование (Luxoft), производство и дистрибьюция компьютерной техники (Depo Computers). Доходы в сегменте IT-услуг составили $273 млн. (рост 24% по сравнению с аналогичным периодом 2005 года), офшорного программирования — $62 млн. (рост 61%), а продаж компьютерного оборудования — почти $403 млн. (рост 22%). В 2006 финансовом году выручка холдинга составила $708 миллионов. Конец финансового года группы — 31 марта, поэтому это только предварительные данные. Полностью аудированная отчетность будет готова к июлю, уточняет директор по связям с инвесторами группы компаний IBS Дмитрий Иванов.
ацию изнутри, необходимо провести аудит той или иной компании. Простой пример: мы планируем покупку другой компании, которая в процессе переговоров раскрывает свой оборот. Но в ходе такого процесса, как revenuе recognition («подтверждение выручки». — «ВЕСТИ»), который мы попросили провести профессионального аудитора, оборот сильно уменьшился. Суть revenuе recognition в следующем: ты приходишь и говоришь, что заработал миллион. А тебе говорят: нет, ты заработал не миллион, а всего полмиллиона, потому что на остальные полмиллиона у тебя есть какие-то обязательства, которые ты еще не выполнил, а когда ты их выполнишь, никто не знает. Так что давай полмиллиона отложим в сторону (это еще не твоя выручка), пока ты не сделаешь то-то и то-то. И так далее. Revenuе recognition — вещь сложная и очень правильная. Она показывает, как правильно считать выручку. Потому что выручка заключается не только в деньгах, которые ты получил, но и в обязательствах, которые ты несешь перед своим клиентом, и зачастую эти обязательства так устроены, что ты можешь их и не выполнить. То есть часть выручки можно и не засчитать. Есть и более сложные модели.
— Следует ли отсюда, что многие IT-компании завышают свои обороты?
— Думаю, да. К примеру, одна знакомая компания объявляет свои неподтвержденные цифры. Известно, что она состоит из многих компаний. Она не говорит, что там-то владеет 10% акций, там-то — 15%, а берет 100% оборота этих компаний и складывает. При этом часть компаний торгует друг с другом, в результате одни и те же цифры считаются дважды. Возникает вопрос: каков реальный оборот этот компании? Ведь она владеет лишь определенным процентом, а остальное принадлежит другим акционерам... Таких примеров множество. Поэтому нас больше волнуют не цифры, приводимые в рейтингах (часто не имеющих с действительностью ничего общего), а то, как видим себя в тех или иных сегментах: где мы впереди, а где отстаем. На рынке ERP-систем и консалтинга мы — уверенные лидеры. На рынке разработки программного обеспечения, думаю, тоже. И это очень легко считать, потому что все рынки, связанные с IT-услуга-ми, прямо пропорциональны числу людей.
Публичность стоит денег
— Полтора года назад ваша компания первой из российских провела частное размещение акций. Зачем это нужно было делать?
— Полтора года назад два инвестиционных фонда из числа наших акционеров захотели продать акции. Было сделано частное размещение акций широкому кругу инвесторов. А в феврале этого года наши акции стали котиро-
| прямые инвестиции /№05 [61] £007 | реальныж сектор
ваться на франкфуртской бирже.
— Продать компанию вам пока не предлагали?
— Нет, пока никто не предлагал почему-то. Похоже, дорого. Некоторые об этом очень серьезно думали, но не решились.
—А кто именно думал?
— Кое-кто из западных компаний.
— А во сколько вы оцениваете свою компанию? В 2005 году называлась сумма в $340 миллионов.
— На сегодня наша рыночная капитализация превышает $500 миллионов.
— Компания «Компьютерная корпорация» прогнозирует бурный всплеск консолидаций и слияний к 2008 году.
ГГ-рынком?
— Двигателем изменений на рынке всегда являются акционеры, а не инвесторы. Одна из приоритетных стратегий акционеров — попытаться стать публичными. В мире большинство компаний в 1Т-области публичны, частных компаний почти нет, за исключением очень мелких. По моим предположениям, в течение ближайших пяти лет все известные российские компании станут публичными. Это очень сильно зависит от состояния экономики и рынка, но — тем не менее. Исключения составят несколько компаний. Сейчас им очень трудно начать этот процесс, потому что всем станет понятно, что в последние три-пять лет они ци-
«Мы предоставляем индекс благоприятст-вия: можно мгновенно оценить, где вы сегодня на информационном поле, а где были вчера, лучше это или хуже»
— Не уверен, что прогноз сбудется. Консолидация предполагает слияние крупных игроков и сложные имущественные процессы, связанные с обменом, покупками и так далее. Чтобы делать такие вещи, необходимо, чтобы рынок был прозрачный, и понимать стоимость тех или иных активов. Это необходимое условие, а достаточное — это определенная бизнес-культура, позволяющая управлять бизнесом через сложные механизмы корпоративного управления. Пока нет ни того ни другого. Поэтому, возможно, желаемое выдают за действительное. Насколько мне известно, только пять из крупных IT-компаний имеют аудированную отчетность. А их сотни. Поэтому фундамента для слияний и поглощений на рынке просто нет. Они хорошо происходят, когда все публичны, тогда итогом будет не сумма, а некоторая прогрессия. А поглощение крупными компаниями мелких будет всегда, но это совсем не то, о чем вы говорите.
— В середине апреля IBS и компания «Борлас», которая занимается IT-кон-салтингом и системной интеграцией, объявили о слиянии. Что вам дает эта сделка?
— Бизнес-культура самих компаний и мировоззрение основных акционеров очень близки. Обе компании работают на рынке IT-услуг, но их клиентские базы практически не пересекаются. После слияния объединенная компания будет иметь крупнейшую в стране практику и SAP и ORACLE, уникальную для России экспертизу практически во всех сегментах рынка и более 3 тыс. уникальных специалистов. Я думаю, с такой компанией будет непросто конкурировать в России не только российским игрокам, но и любым западным.
—И все-таки что будет с российским
нично обманывали рынок. А инвесторы ценят честность. И все-таки большинство будет стремиться к публичности.
Лишние миллионы
— На ГГ-рынке все чаще говорят, что кадровый голод в ближайшее время станет тормозом для бизнеса. Согласны?
— Скорее всего, такое мнение сильно преувеличено. Это то же самое, что сказать, что зима тормозит развитие сельского хозяйства. Всегда есть люди, которые не пытаются что-то сделать, а ищут оправдания. Эффективные компании развиваются, растут, несмотря на любые проблемы. Только в 2006 году мы приняли на работу более двух тысяч человек. Москва и Петербург — города, к сожалению, с ограниченными человеческими ресурсами, но есть места, где, наоборот, образовался переизбыток нужных нам специалистов. Сегодня важно научиться перераспределять стратегически важные человеческие ресурсы в те географические точки, где они будут наиболее востребованы. Вот в Индии: инкубировали ресурсы, стали строить жилье и целые города. Но мы, увы, не пошли по этому пути, хотя он обсуждался два года назад.
— Речь идет о строительстве технопарков?
— На данный момент это слово вообще непонятно что значит. Строительство офиса за государственные деньги? А что дальше с ним будет? Кого туда можно пускать? В Китае технопарков практически нет. А в Штатах нет даже такого понятия. Там есть регионы, где, как, например, в Калифорнии и Техасе, в начале 1960-х годов были сделаны зоны со льготным налогообложением. Но потом на-
логи повысили, а компании остались. Кстати, недавно нам сделали совершенно фантастическое предложение открыть свой офис в штате Аклахома. Нам сказали: «Ребята, мы вас на пять лет освобождаем от налогов, вот вам на два года бесплатный огромный офис, если вы будете набирать людей». Я был поражен: у них основная проблема — как создать рабочие места. В России же просто нет понятия рабочих мест. Я ни разу не слышал от наших чиновников, отвечающих за экономику, что они озабочены проблемой создания рабочих мест. Наоборот, они легко могут 20-30 тыс. высокооплачиваемых рабочих мест просто закрыть. Не нужно нам!
— Имеете в виду закон о разработке программного обеспечения на экспорт?
— Именно его. По недальновидности некоторых чиновников вместо исполнения поручения президента о создании для российских компаний условий, сравнимых с теми, в которых работают индийские и китайские коллеги, мы получили имитацию бурной деятельности, которая закончилась пшиком. Структура налогов такова, что использовать российских программистов становится невыгодно. Большинство компаний стало набирать людей на Украине — за последний год там появилось от 5 до 10 тыс. рабочих мест. Благодаря Аркадию Дворковичу, буквально зарубившему закон, страна потеряла только в прошлом году $200 млн. экспортных доходов. В результате у Украины появилось 10 тыс. классных и высокооплачиваемых рабочих мест. Мы сами наняли около тысячи человек.
— А как можно охарактеризовать стратегию развития ГГ-рынка?
— Да нет никакой общей стратегии у нас в стране!
—А она вообще должна быть?
— Ну, во многих странах есть. Страны с очень активной позицией, Сингапур например, точно знают, что им нужно. В какой-то степени это можно сказать про Китай, который поставил себе цель развивать хай-тек и отлично его развивает, в какой-то степени сказанное относится к Индии, которая фантастически точно и целеустремленно развивает программирование. Россия, к сожалению, не принадлежит к числу стран с активной позицией. Мы плывем по течению: нефть подорожала — все заняты нефтью, а остальное забросили. Пока сырье дает высокие поступления, нужно развивать и другие стратегические области. Это позволит не только мозги развивать, но и привозить новые технологии, воспитывать замечательные кадры. Модель продажи сырья, которую мы все знаем, далеко не приведет. Можно посмотреть на страны Ближнего Востока, которые продают сырье в огромных количествах. Когда оно закончится, не понятно, что они будут
реальный сектор | прямые инвестиции / №05 [61] £007|
делать. Главное, чтобы мы не оказались в такой ситуации.
Безыдейный бизнес
— Одно из ваших направлений работы — сборка компьютеров. Однако некоторые российские компании, попробовавшие свои силы на этом рынке, утверждают, что в России такой бизнес неконкурентоспособен...
—Это не совсем так. Пока он интересен, но трудно сказать, что будет потом.
— Тогда почему вы его развиваете? Достраиваются новые производственные цеха в Митино...
— Мы, как люди, делающие бизнес ради денег, а не ради чего-то другого, посмотрели и решили, что сегодня нам выгоднее производить. Не секрет, что в силу особенностей российской логистики возить компьютеры существенно менее эффективно, чем их собирать. Судя по всему, мы были правы. Потому что сегодня мы — крупнейшие производители компьютеров в стране.
— Как это выглядит в цифрах?
— В 2006 году мы собрали 336 тыс. компьютеров. В 2005 году — 260 тыс., то есть это направление выросло на 30%, а сам рынок — на 15%.
— В прошлом году IBM продал направление компьютерной сборки. Почему?
— Потому что понятно: китайцы намного конкурентоспособней нас или американцев в областях, использующих дешевый неквалифицированный труд. Если у нас изменится логистика, таможенное регулирование, тогда и мы будем возить импортные компьютеры.
— IBS — лидер на рынке офшорного программирования (этим занимается компания Luxsoft, входящая в IBS. — «ВЕСТИ»). С кем конкурируете на этом рынке?
— Среди восточно-европейских компаний мы конкурируем с белорусской компанией ЕРАМ, она примерно такого же размера, что и Luxsoft. У обеих — примерно $60-70 млн. оборота и по две тысячи человек. За этими двумя компаниями следуют десятки российских, украинских, белорусских компаний в два-три раза меньше. А компаний, оборот которых измеряется миллионами долларов, — сотни. К тому же есть довольно много программистских команд, принадлежащих западным компаниям. В России в области программного обеспечения занято 40-50 тыс. человек. Но основные наши конкуренты — это индийские компании. Их много, и у них серьезная поддержка государства. В самой большой работает около 80 тыс. человек. Китай, осознав важность этого стратегического направления, пытается не отстать.
— То есть рынок очень конкурентный?
— Да, очень.
— Какова ваша доля на нем?
— Российский рынок программирования на экспорт мы оцениваем в $1,5-1,7 млрд. Структура такова: $0,5 млрд. на нем занимают просто подразделения западных компаний типа Intel; еще $250-280 млн. — это бизнес shareweare, разработчиков (компаний или отдельных людей, которые пишут обычно небольшие программы и распространяют их бесплатно, получая деньги за поддержку); остальное (около $750 млн., рост 50-60% в год) — рынок чисто офшорного программирования, который очень конкурентен. Вот из этих $750 млн. мы занимаем примерно 10%. Однако сегодня мы вынуждены быть в неравных, неконкурентных условиях по сравнению с Индией и Китаем.
— Часто ли российские компании пользуются услугами Luxsoft? Какова их доля?
— Luxsoft — это более двух тысяч программистов, у которых масса знаний в разных областях, от телекоммуникаций до финансов и авиации. Но у нас нет русских клиентов. Почти! Зато у нас сотни зарубежных компаний, которые постоянно что-то придумывают. Не так давно сделали отличную CRM-систему для Дойче-Банка. Банк, который пользовался одной из самых продвинутых в мире CRM-систем, решил отказаться от нее, чтобы повысить конкурентоспособность. Они собрали сильную команду банковских специалистов, которые решили сде-
друг от друга не отличаются: они работают на одном и том же рынке, с одними и тем же источниками сырья, системами управления. И как же им выиграть в конкурентной борьбе? Вот тогда им необходимо будет конкурировать на уровне технологий, инноваций, бизнес-моделей. А это — совсем другая задача. Как-то у руководителей Wall Mart — самого успешного мирового ритейлера — спросили: в чем секрет их успеха? Они ответили: у нас есть уникальная компьютерная система, которая лучше всех в мире умеет управлять товарными запасами, позволяя продавать их по более низким ценам, чем конкуренты. Алгоритмы, заложенные в управлении этой компьютерной системой, являются тем конкурентным преимуществом, которое есть у Wall Mart по отношению ко всем остальным игрокам рынка.
— Получается, что российский бизнес до этого пока просто не дорос...
— Да, в России сегодня рынок «коробок». Мы находимся в начальной стадии, все бизне-сы еще только переживают процесс становления. Классно организованных компаний почти нет. Впереди еще большой путь. «Коробочное» программное обеспечение будет превалировать на рынке еще пять-десять лет, это точно. Но потихоньку будут появляться компании с идеями, способными сделать их бизнес более конкурентоспособным. А пока всех волнует одно—как можно быстрее научиться контролировать издержки, бизнес-процессы и так далее. Таков сегодняшний этап.
«Еще в 1992 году никто и предположить не мог, что будет интернет, но понимали, что высокие технологии развиваться будут. Это фантастически интересно»
лать новую CRM-систему, придумали ее принцип, идею. А мы выиграли тендер, чтобы ее написать. И вместе с Дойче-Банком написали принципиально новую CRM-систему, которая в этом году была внедрена. Уже видно, какие колоссальные преимущества она им принесла.
— Почему нет российских клиентов — у нас нет собственных идей?
— Проблема в другом. Российскому бизнесу — от силы 10-15 лет. Сегодня мы переживаем этап, когда бизнес пытается построить систему контроля и отчетности того, что в нем происходит. Суть конкуренции в стране не том, что бизнес борется за снижение издержек, за внедрение инноваций, привлечение лучшего менеджмента. Ключевое звено конкуренции — административный ресурс. Поэтому если нужно просто улучшить учет и контроль, то они берут хороший, отлаженный, проверенный продукт. Но скоро окажется, что десятки предприятий ничем
Фантастика и реальность
— Один из ваших проектов в области высоких технологий — «Медиалогия». Кто ею пользуется?
— 36% пользователей «Медиалогии» — государственные структуры и общественные организации, все остальное — бизнес. Им важно собрать интегрированную информацию о партнерах и конкурентах и многое другое. Глубина обработки информации — 3,1 тыс. источников, включая телевизор, радио и всю печатную прессу, поступающую к нам в режиме реального времени, не говоря об интернете. «Медиалогия» представляет возможность интегрировать за минуту всю информацию об интересующем объекте.
— Из чего выросла «Медиалогия»?
— Сначала появился проект News-рарегйтей (головной офис News-рарегйтей находится в канадском Ванкувере. Компания — лидер в электронной доставке и местной распечатке ежедневных
| прямые инвестиции /№05 (61) £007 | реальный сектор
газет со всего мира. Предлагая более 500 изданий через глобальную сеть с 800 печатными центрами в более чем 70 странах, NewspaperDirect обеспечивает своевременную доставку свежей прессы в отели, библиотеки, корпоративные офисы, круиз-ные корабли, торговые точки, домашним подписчикам и интернет-пользователям.— «ВЕСТИ»), а потом над ней была сделана огромная аналитическая надстройка. Считаем, что пока она сделана лишь на 50%. Рынок технологий — это рынок точных наук. Сделать такую штуку, как «Медиалогия», очень сложно. Мало того, оказалось, что в мире такого нет.
— Кто помогает вам финансировать эти проекты?
— У нас есть собственный венчурный фонд «Ораделл», из которого мы финансируем собственные разработки. Начиная с 1998 года мы профинансировали проектов на $50 млн. «Ораделл» связан с группой IBS только акционерами, но не юридически. NewspapeгDiгect и «Медиалогия» в IBS-групп тоже не входят. Кстати, в «Медиалогии» тоже сделано очень много ноу-хау.
— Каких, например?
— Мы предоставляем возможность оценивать индекс благоприятствия. Вы можете мгновенно посмотреть, где вы сегодня на информационном поле, а где были вчера, лучше это или хуже. Также «Медиалогия» подключена к сервису, дающему возможность просматривать газеты, которые еще не поступили в продажу, а только идут в типографии. Так, 90% мировых газет можно читать на русском языке — программа переводит любой текст.
— Вам удается зарабатывать на этом проекте?
— Удается, и очень хорошо. За прошлый год выручка «Медиалогии» выросла примерно в три раза. Думаем, что за этот год она вырастет еще в два раза. Видно, что «Медиало-гия» является основной для того, чтобы отслеживать выборную, конкурентную ситуацию. Но для нас это просто бизнес. Уверен, что в каком-то обозримом будущем мы продадим «Медиалогию».
— Почему?
— Потому что это не наш бизнес, наш бизнес строит сложные системы.
— Уже есть покупатели?
— Пока мы это не комментируем, как и сумму возможной сделки.
— NewsрaperDirect тоже продадите?
— Нет, его продавать мы пока не собираемся. NewspapeгDiгect—более глобальный и интересный проект. Мы запустили его в 1999 году, и с этого времени постоянно слышим о том, что скоро конкуренты сделают нечто такое, что будет намного лучше. Сейчас 2007 год — и нет ни конкурентов, ни продукта. Получается, у нас — мировая монополия.
Согласитесь, для России это очень странно. Конечно, легче сделать вторым. И некоторые пытаются. Например, индийская компания пыталась скопировать №wsрapeгDirect Если у нас занималось этим 20 человек, у них 250. У нас есть такой режим, как читается газета: точно видно, сколько времени человек читал газету, сколько — конкретную статью, сколько — рекламу или вообще ее не смотрел. Это интересно редакторам, журналистам и рекламодателям. Исходя из этих параметров, которые мы измеряем, статьям присваиваются рейтинги.
Индусы говорят: и у нас есть такой рейтинг. А потом оказалось, что у них ничего нет, они ранжируют на глаз. Понятно, что это штука очень тяжелая, нужно уметь ловить движение экрана, считать время и так далее.
— А над какими ноу-хау работаете сегодня?
— С помощью NewsРapeгDiгect и в партнерстве с некоторыми западными медиа-монстрами мы пытаемся построить новую модель функционирования СМИ в будущем. Понятно, что колоссальные изменения в области медиа происходят потому, что идут глобальные изменения в самой технологии использования контента. Например, если раньше использовали только бумагу, а потом появился большой компьютер, на котором можно было этот контент читать и выводить на бумагу, то сейчас происходит разветвление сразу на несколько устройств.
— Что имеется в виду?
— Первое — мобильные устройства. Они постепенно превращаются в гибрид телефона и компьютера. Понятно, что там есть несколько ключевых вещей — батарейка (срок ее службы) и легкий дисплей, который позволит легко читать и препарировать контент. Сегодняшние коммуникаторы с клавиатурой показали, куда может двигаться технология. Понятно, чего мы можем ожидать: через пять-десять лет будет совсем легкий планшет, во весь планшет — экран, а полуграммовая батарейка даст экрану работать два-три дня. А на самом экране можно будет воспроизводить любую информацию. Еще этот экран будет телефоном, на который можно позвонить из любой точки мира. Второе — обработка контента на мобильных устройствах должна быть сделана принципиально по-другому. Сейчас предпринимается попытка сделать бумагу, на которой может меняться изображение.
— Речь идет о так называемых «электронных чернилах»?
— Скорее, об электронной бумаге. Ее разработчики пытаются сохранить качества бумаги — что-то совсем легкое, что можно сложить и положить в карман. Но это будет другая бумага, на которой изображение появляется страница за страницей. И то и другое уже есть.
— И где именно? Может быть, и в России?
— Производителей электронной бумаги сегодня три: в Кембридже, Японии и Америке. Все они очень тесно работают с нами, мы вместе делали испытания наших газет. Мы им интересны как носители контента газет, самого простого применения таких технологий.
— Как это выглядит в реальности?
— Представьте себе лист А3 и телефон рядом — он принимает информацию и передает на лист А3. Лист такого формата я еще не видел, но А4 уже есть. Это такая тонкая бумага, больше похожая на полиэтилен, гибкий LСD-экран. Пока черно-белый, но в этом году уже запускается цветной. Изображение получается очень качественным. Когда мы проводили испытания в Калифорнии, то стояли на улице, на ярком солнце. Удивительно, но изображение было четким и понятным, как на матовой бумаге. При этом в ноутбуке было невозможно прочесть ни одного символа. Разработчики электронной бумаги обещали, что к будущему году формат А4 уже поступит в продажу.
— И сколько будет стоить лист?
— Порядка $200, но они считают, что скоро смогут прийти к формату А3. Я сам пробовал принимать и читать. Представляете себе твердый полиэтилен? Вот его можно свернуть в рулончик. Они утверждают, что через три-четыре года его можно будет складывать, внутри — микропроцессор и маленькая батарейка, хватает ее очень надолго.
—А когда эти ноу-хау появятся в России?
— Этого никто не скажет. Может быть, эта электронная бумага вообще не выживет против электронных устройств. Ведь может оказаться, что человек себе выберет твердую папку — вы ее открываете, у вас там экран, на котором можно писать, который все выводит и так далее. И тогда электронная бумага окажется невостребованной. Предсказать что-либо сложно. Никто же не знал, что музыку будут слушать через IPod! Но потребитель так решил. Может оказаться, что она выберет не электронную бумагу, а электронные системы. А может быть, мы еще будем свидетелями того, что будем носить с собой специальное устройство, при нажатии на которое перед вами появляется плоское изображение.
— Но это из области фантастики...
— Почему? Построить в воздухе плоское изображение технологически лазер может легко. Сегодня вообще мало людей, которые что-то могут знать наверняка, но предполагать могут. Хотя, например, еще в 1992 году никто и предположить не мог, что будет интернет, но понимали, что высокие технологии развиваться будут. Это фантастически интересно. Ш
реальный сектор | прямые инвестиции / №05 (61) gq07|
