CC BY
194
7. Гущина Е.А. К вопросу о периодизации истории культуры // http://www. earthburg.ruearthadm/php/process.
8. Ковалевский О. Монгольско-русско-французский словарь / сост. проф. О. Ковалеский.
9. Конрад Н.И. Запад и Восток. - М., 1972.
10. Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X-XVIII веков: Эпохи и стили. - JL, 1973.
11. Лихачев Д.С. Великий путь. - М., 1987.
12. Михайлов Г.И. О периодизации истории монгольской литературы // Проблемы периодизации истории литератур народов Востока. - М., 1968.
13. Стенник Ю.В. Проблема периодизации русской литературы XVIII в. // Итоги и проблемы изучений русской литературы XVIII в. - Л., 1989. - С. 21-22.
14. Суровцев Ю. Литературный процесс и его периодизация // Вопросы литературы. - С. 113-114.
15. Цендина А.Д. Монгольские летописи XVII-XIX веков: повествовательные традиции. - М., 2007.
16. Челышев Е.П. Избранные труды. Т.1-2. - М., 2001-2002.
17. Шофман А.С., Шамов Г.Ф. Роль Казанского университета в формировании мировоззрения Д. Банзарова // Столетие со дня смерти Д. Банзарова. - Улан-Удэ, 1955. - С. 89.
Балданмаксарова Елизавета Ешиевна, доктор филологических наук, филологический факультет, кафедра зарубежной литературы, Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ, e-mail: [email protected].
Baldanmaksarova Elizabeth Eshievna, doctor of philological science, faculty of philology, department of foreign literature, Buryat State University, Ulan-Ude, e-mail: liza.bur @ mail.ru.
Кошелева Альбина Леонтьевна, доктор филологических наук, профессор, кафедра литературы института филологии, Хакасский государственный университет им. Н.Ф. Катанова, г. Абакан.
Kosheleva Albina Leontyevna, doctor of philological science, professor, department of literature, institute of philology, Khakass State University, Abakan.
УДК 821.161.1 -3 © M.H. Жорникова
ЖЕСТ КАК СТРУКТУРНЫЙ ЭЛЕМЕНТ ПОРТРЕТА ГЕРОЯ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОЙ РОМАНТИЧЕСКОЙ ПОВЕСТИ)
В данной статье раскрываются особенности жеста как составляющей портрета в его широком понимании, рассматриваются критерии разграничения жеста и нежестовых, пограничных форм.
Ключевые слова: жест, жестовый стиль, портрет героя, русская романтическая повесть.
M.N. Zhornikova
GESTURE AS A STRUCTURAL ELEMENT OF THE HERO PORTRAIT (BASED ON THE RUSSIAN ROMANTIC NOVEL)
This paper is devoted to the peculiarities of the gesture as a part of the portrait in its broadest sense, the criteria for differentiation of the gesture and the non-gesture border forms are considered.
Keywords: gesture, gesture style, portrait of the hero, the Russian romantic novel.
Многочисленные исследования природы жеста сегодня позволяют говорить о том, что в жесте важно увидеть онтологическую связь с миром, которая бы могла позволить человеку (персонажу) «жизнетворчески» утвердиться [17, с. 136].
В русской романтической повести XIX в. жест - это один из важнейших способов выражения человека эпохи романтизма, поскольку «у каждого времени своя жестикуляция, своя походка, своя манера раскланиваться, брать под руку пить чай, держать речь» [14, с. 148].
В данной статье жест рассматривается как структурный элемент портрета романтического героя, при этом мы будем иметь в виду портрет в широком его понимании. Структурные особенности такого портрета в той или иной форме уже были отмечены в литературоведении в работах М.М. Бахтина, П.М. Михайлова, В.Е. Хализева, Л.И. Кричевской, С.А. Мартьяновой и частично описаны. Согласно этому описанию портрет героя состоит из двух важнейших аспектов - статического и динамического, или статического и динамического портретов. Статический портрет, или портретная статика, «есть то, что в человеке более или менее стабильно, дано от природы и социума в данный конкретный мо-
мент художественного времени: природная органика, черты лица и фигуры, цвет кожи, волос, глаз, одежда» [5, с. 18].
Динамический портрет, начиная с последней трети XVIII века, представляет собой достаточно полное проявление личности во внешнем начале. Следует отметить, что термин динамический портрет исследователи понимают по-разному. Одни исследователи [1; с. 23] под динамическим портретом подразумевают форму статического портрета, которая осуществляется в виде кратких зарисовок, возникающих в тексте по мере художественной необходимости. Данная форма статического портрета рассматривается как способ описания внешности героев Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова в качестве альтернативы подробному, экспозиционному портрету.
Другие исследователи портрета разводят описание внешности, то, что мы называем статическим портретом, и описание иных способов создания персонажа, т.е. динамический портрет, понимая его по-разному. Одним из первых обратился к иным способам создания персонажа М.М. Бахтин. Он говорит о манерах, походке, тембре голоса, меняющемся выражении лица и всей наружности как о моментах, примыкающих к наружности и восполняющих в словесном творчестве неполноту живописного портрета [3, с. 61]. П.М. Михайлов упоминает способы внешней обрисовки поведения и включает в них речь, поступки и действия, манеру держаться, мимику, пантомимику, жестикуляцию персонажа [18, с. 10]. С.А. Мартьянова рассматривает формы поведения, соединяя социальное (костюм и прическу) и динамическое (жесты, мимика, интонация, позы) [16, с. 22]. Л.И. Кричевская говорит об особенностях поведения, объединяя взгляд, речь, жест и манеру в понятии портретная ремарка, портретная зарисовка, не выделяя их из статического портрета, но отмечая их неповторимость (кратковременность) по сравнению с описанием, особенность времени [15, с. 63]. Жест, мимику, походку, манеру держаться Л.А. Юркина называет видимыми свойствами поведения [23, с. 70], В.Е. Хализев -жестово-мимическими характеристиками [22, с. 18].
Наиболее оптимальным вариантом, унифицирующим эти подходы и одновременно разводящим способы создания облика персонажа (жест, мимику, интонацию, манеру) и его сюжетную характеристику (поступки), будет то значение термина «динамический портрет», которое как аспект описания внешности персонажа рассматривает походку, характерные движения, жесты, изменчивость выражения лица, свидетельствующие об определенных психологических состояниях, типичных особенностях поведения, манерах [7, с. 180]. Аналогом - но не абсолютным - динамического портрета в этом значении может служить понятие «жестовый портрет», при этом жест понимается как «акт встречи внешнего (физического) и внутреннего (психического) человека» [6, с. 4].
Теория литературного жеста находится в процессе становления. Здесь важно обратить внимание на то, что сделано в других гуманитарных областях и может быть полезно для теории литературного жеста, что может подтвердить или опровергнуть размышления литературоведов.
Теоретически жест достаточно подробно осмыслен в лингвистике, где телодвижение рассматривается как часть коммуникативного акта [2, с. 149]. То, что в применении к литературному герою названо встречей «внутреннего» и «внешнего» человека, в лингвистике обозначено как означаемое и означающее. Важной является выделенная специфическая особенность жеста - его знаковая природа [21, с. 225].
Исследования психологов актуализируют жест как средство раскрытия внутреннего мира человека, как проявление его воли или бессознательного [8, с. 373]. Для актерского искусства имеет значение психологическая пластика жеста, который не показывает состояние, но выдает его [9, с. 15]. Для литературы здесь интересно усложнение жестового выражения эмоций, совершенствование жестового инструментария как выразителя единства внешнего и внутреннего в человеке. Появляются научные направления, изучающие тело человека (онтичность) и его язык. В психологии - это направление онтопсихология. В теории литературы - онтологическая поэтика, особое значение для которой приобретает «жизнь тела, взятая в ее самоценной замкнутости» [13, с. 305]: возникает интерес к частям тела, к его формам, пропорциям и т.д.
Динамический портрет, в значительной мере являющийся жестовым портретом, - важнейшая структурная составляющая портрета героя. Одним из понятий, способствующих описанию портрета героя, является понятие «жестовый стиль».
«Жестовый стиль героя» и «динамический (жестовый) портрет героя» родственны, но не тождественны. Их различие заключается в том, что в жестовом портрете героя актуализирована сама идея жеста как момента встречи внешнего и внутреннего человека, как сам факт активности выражения, воплощения личности. В идее жестового стиля подчеркивается момент индивидуальности героя или
определенного типа героев. Различие и в объеме жестовых характеристик: динамический портрет является более полным, поскольку включает все жесты персонажа в рамках произведения.
Жестовый стиль складывается из типовых жестов, встречающихся у данного типа персонажей, и индивидуальных жестов, свойственных только этому персонажу, выделяющих его из ряда других героев данного типа.
Понятие жестового стиля сходно с определением стиля в психологии, где стилеобразующими тенденциями называются, во-первых, внеиндивидуальное, типовое стилеобразование, ориентированное на некие, уже существующие образцы (в нашем случае это типичные жесты - М.Ж.), а во-вторых, бессознательные движения, помимо воли выражающие эмоциональные состояния, душевный настрой, личностные качества (аналогичные индивидуальным жестам - М.Ж.) [19, с. 230].
Общее начало в жестовом (динамическом) портрете и жестовом стиле связано с выделением основной единицы описания — жестом. В обыденной жизни жест как выразитель внутреннего человека отграничивается от бытовых действий, движений. Здесь основным критерием жеста является его знаковая природа. Как всякий знак, жест представляет собой некое содержание (психологический смысл жеста), существующее в определенной форме выражения (физиологическое движение).
В литературе определение жеста гораздо сложнее. По мнению Л.Я. Гинзбург, «люди и вещи, созидаемые художником, содержат только те элементы и только в тех соотношениях, какие нужны для того, чтобы они могли выполнить свое назначение» [11, с. 7]. По определению Л.И. Кричевской, это ответная реакция героя на происходящее [15, с. 92]. На основании этого можно утверждать, что в художественном произведении всякое действие, движение героя обладает знаковостью, оно семантично уже по самому факту включения в литературное произведение.
Представляется возможным включение в группу литературных жестов даже этикетных, ритуальных жестов, которые, несмотря на кажущуюся формальность содержания, могут многое рассказать об отношениях между людьми, выразить их эмоциональную реакцию. По утверждению специалистов, уже в прозе второй половины XVIII века «на смену этикетному жесту и слову приходят живое слово и конкретный жест. И это связано с возникновением потребности в художественном открытии личности, со стремлением изобразить определенного человека, действующего в конкретной ситуации» [20, с. 111]. В светской романтической повести этикетный жест представлен разнообразно. Так общепринятый поклон-приветствие может варьироваться в зависимости от отношения между здоровающимися: это может быть и легкий поклон, можно поклониться довольно сухо; учтиво и сухо; неловко; почтительно (В.Соллогуб «Большой свет»).
Утверждение, что жестом следует считать любое внешнее изменение, связанное с внутренним, не следует понимать буквально, в том смысле, что к жестам будут относиться абсолютно все внешние изменения. Для адекватного понимания жеста, как считает В.В. Башкеева, его важно отделить от нежестовых и пограничных форм. Для этого следом за знаковостью как атрибутивным качеством жеста следует выделить и некоторые другие его особенности.
Так, различие между жестом и обычным движением, действием связано с тем, что последние предполагают не только динамическую активность героя (это как раз объединяет их с жестом). Они предполагают еще и определенную цель, что отделяет их от жеста. Жест как проявление в достаточной мере импульсивное не связан с целью, он обладает нецеленаправленностью и некоторой непроизвольностью выражения. Это важнейший отличительный признак жеста.
Немаловажной проблемой является теоретическое осмысление критериев определения жеста, поскольку жест как динамическая форма портретного описания должен обладать определенными признаками, которые позволят отграничить жест от нежестовых и пограничных с жестами форм.
Как всякий знак, жест представляет собой некое содержание (психологический смысл жеста), существующее в определенной форме телесного выражения, поэтому знаковая природа - главный признак, позволяющий отличить жест от не жеста в литературном произведении.
Во-вторых, для жеста характерны внутренние изменения, которые связаны с областью эмоций и чувств. Этот критерий важен при разграничении жеста и замещающего слово или выражение жеста-знака, который не рассматривается в жестовом стиле персонажа, поскольку не несет информации о внутренних изменениях (Отвечал пожатием плеч Е.Ган «Идеал»).
В-третьих, жест связан с телесностью, когда упоминаются части тела как видимые, так и чувствуемые. По этому критерию жест отличается от так называемой визуальной характеристики персонажа. Последняя, как пограничная с жестом форма, отличается прежде всего своей привязкой к общему вектору тела - изменению его направленности в пространстве («приободрился», «смешалась»,
«затрепетала»), а не к активному органу. Визуальные характеристики описывают не жест, а его смысл, то есть можно представить состояние героя, но нельзя определенно сказать, с помощью какой части тела оно выражено. Подобная ориентация на смысл жеста «апеллирует к ранее накопленному читателем опыту зрительного восприятия реальности» [10, с. 37] ,то есть требует активного читательского соучастия.
Кроме визуальной характеристики на основании первичности изменения положения тела в пространстве (по отношению к телесности) к пограничным формам относится движение (понимаемое как особое перемещение в пространстве, также красноречиво свидетельствующее о состоянии героя) и так называемые общие места в портрете романтического героя, которые можно назвать «выпадением» героя из сюжета и «возвращением» к действию, т.е. подразумевается стремительный переход от действия к неподвижности и наоборот. При этом «выпадение» или «включение» может быть выражено односложно (помертвел), или сложной конструкцией, изображающей переход жеста в позу при «выпадении» героя и смену позы на жест («включение»). Часто обе формы встречаются одновременно: она помертвела и упала в кресло без чувств (В.Одоевский «Княжна Зизи»).
Четвертый признак жеста - его кратковременность. Как всякое внешнее изменение, жест организован во времени: есть начало, длительность и завершение жеста. Кратковременность жеста обусловлена его психологической природой: как проявление эмоции, жест не способен долго длиться. Как правило, упоминается одна из фаз. Фактор времени чрезвычайно важен, именно он позволяет отделить жест с его кратковременностью от нежестовых форм.
Нежестовыми формами можно считать, прежде всего, изображение длящегося эмоционального состояния героя. Это особый вид описания, в который включено жестовое начало и который также частично отвечает критериям выделения жеста, т.е. явно прослеживается связь с телесностью, выражается внутреннее состояние, но нет фазы начала и завершения, только длительность. В романтической повести длящееся состояние изображается двумя способами. Первый способ — когда внутреннее состояние выражено в позе героя: сидела, облокотившись, и, горестно наклонив лицо, прилегла щекой к ладони (Н.Ф. Павлов «Маскарад»), а также во внешнем виде облике персонажа. Здесь описание внутреннего состояния может быть выражено по-разному: глаголом и его производными преимущественно несовершенного вида - сердце то вздувалось как парус, то опадало как волна (A.A. Бестужев-Марлинский «Мореход Никитин»); краткими прилагательными (улыбка ее горька; ее разговор с ребенком печален (В.Одоевский «Княжна Зизи»). Подобные проявления измеряются более длительными отрезками времени, что приобщает эти проявления к описанию. Второй способ изображения длящегося состояния - это характеристика героя, имеющая фазу начала или завершения, но отраженная главным образом вовне без указания на часть тела: был в отчаянии, казался грустным, с видом задумчивости.
Вторая группа нежестовых форм условно может назваться метафорической характеристикой, поскольку при наличии темпоральных характеристик (фазы начала и завершения), эти нежестовые формы не имеют привязки к телесности, хотя также выражают внутренние ощущения героя. При передаче внутренних ощущений преимущественно используется метафора (страдание вгрызлось в его душу, спокойствие разливалось в чертах ее, разочарование отпечаталось на нем), при этом ассоциативный комплекс метафоры осознается как движение [12, с. 98].
Третьей разновидностью нежестовых форм остается манера персонажа, которая, как показывает анализ, стала достижением конца 1830-х = начала 1840-х гг., т.е. позднего периода бытования романтической повести. Манера не имеет темпоральной характеристики. Ее двойственная природа заключается в том, что, с одной стороны, она является частью динамического портрета, поскольку, как и жест, характеризует героя определенным образом и имеет определенную форму во-площенности. С другой стороны, манера не имеет темпоральной привязки к сюжету, не имеет фаз начала и завершения. В ней выделена только одна фаза - длительность, и это приводит к тому, что фактор времени становится незначимым: выразительно подергивал усами, что делывал только тогда, когда был доволен собою (А.Глебов «Последние дни ветерана»). Здесь действие приобретает особенности статики, выходит за рамки сюжетного времени, поэтому становится такой же постоянной характеристикой персонажа, как цвет глаз.
Пятый признак жеста - его повторяемость при определенной изменчивости, т.е. эмоции, как правило, имеют типовые формы внешнего выражения. Этот признак позволяет отличить жест от психологически окрашенных действий, которые, как и полноправные жесты, могут запечатлевать изменения внутреннего человека. Тем не менее, психологически окрашенные действия все же не являются
типичным проявлением эмоции, т.е. не имеют «буквального соответствия между планом содержания и выражения» [4, с. 185]: сел на землю (от неожиданности), судорожным усилием сполз с полатей, доплелся до каморки (страх) (H.A. Полевой «Мешок с золотом»).
Шестой критерий отличия жеста от нежестовых форм - отсутствие целеполагания. Так, различие между жестом и собственно движением, действием связано с тем, что последние предполагают не только динамическую активность героя (это как раз объединяет их с жестом), но также и определенную цель, что отграничивает действие и движение от жеста. Жест как проявление полуконтролируе-мое, частично бессознательное, не связан с целью, он обладает непроизвольностью или частичной произвольностью выражения.
В связи с необходимостью разграничения жеста и полуфизиологических процессов видится необходимым введение седьмого признака жеста - частичная или полная контролируемость жеста, его подчинение правилам невербального выражения эмоций, к которым относятся следующие: деинтенсификация эмоций в обществе, запрет на внешнее проявление отдельных эмоций, требование маскировки одной эмоции под другой [14, с. 169].
В отличие от собственно жестов и мимики, полуфизиологические процессы невозможно подчинить указанным правилам, поскольку они не зависят от сознания, следовательно, абсолютно неконтролируемы. В «Словаре языка русских жестов» оговаривается, что смена красок лица (в частности, покраснение щек в случае стыда) жестом не является, тем не менее, в портрете романтического героя смена красок лица (покраснение, бледность), а также выступание пота все же могут быть отнесены к группе пограничных с жестами форм, поскольку обладают критериями телесности, кратковременности, а их полуфизиологическая природа не противоречит их ярко выраженной знаковости: покраснев от злобы (В.Мирта «Соперницы»), щеки покрылись теплым румянцем любви (Рахманный «Катень-ка»).
Литература
1. Абеляшева Г.Е. Проблемы поэтики портрета (на материале романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»). -Симферополь, 1997.
2. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М., 1966.
3. Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. - СПб., 2000.
4. Башкеева В.В. От живописного портрета к литературному. - Улан-Удэ, 1999.
5. Башкеева В.В. Русский словесный портрет. Лирика и проза конца XVIII - первой трети XIX века: автореф. дис.... д-ра филол. наук. - М., 2000.
6. Башкеева В.В. Человек увиденный: поэзия Г.Р. Державина. - М., 1998.
7. Богуславский В.М. Человек в зеркале русской культуры, литературы и языка. - М., 1994.
8. Большой психологический словарь / сост. и общ. ред. Б.Мещеряков, В.Зинченко. - СПб., 2004.
9. Бродецкий А .Я. Внеречевое общение в жизни и в искусстве: Азбука молчания. - М., 2000.
10. Верещагин Е.И., Костомаров В.Г. О своеобразии отражения мимики и жеста вербальными средствами // Вопросы языкознания. - 1981. - №1. - С.37.
11. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. - Л., 1979.
12. Иванова Ю.В. Художественное отражение жеста в тропе (на материале произведений Маргерит Дюрас) // Вестник ТГУ. Гуманитарные науки. Филология. - Вып. 7 (51). - 2007. - С.97 -101.
13. Карасев Л.В. Онтология и поэтика // Архетипы и универсалии. - М., 2001.
14. Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика: язык тела и естественный язык. - М., 2002.
15. Кричевская Л.И. Портрет героя. - М., 1994.
16. Мартьянова С.А. Образ человека в русской литературе: От типа к индивидуальности и личности. - Владимир, 1997.
17. Масленникова Жест как семиотическая проблема // Вестник гуманитарного факультета. - 2007. - Вып. 2. - С. 136-
142.
18. Михайлов П.М. Персонаж. Показ человека в художественной литературе. - Симферополь, 1940.
19. Попов П. Стиль в искусстве как средство выражения индивидуального // Стиль человека: психологический анализ / под ред. А.В. Либина. - М., 1998.
20. Пустовойт П.Г. От слова к образу. - Киев, 1974.
21. Словарь языка русских жестов / С.А. Григорьева, Н.В. Григорьев, Г.Е. Крейдлин. - М., 2001.
22. Хализев В.Е. О словесной пластике // Вестник Моск. ун-та. Сер.9. Филология. - 1979. -№2. - С. 13-22.
23. Юркина Л.А. Портрет. // Русская словесность. - 1995. - №5. - С.70-76.
Жорникова Марш Николаевна, кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры зарубежной литературы филологического факультета Бурятского государственного университета, г. Улан-Удэ, e-mail: [email protected].
Zhornikova Mariya Nikolaevna, candidate of philological science, senior lecturer, department of foreign literature, faculty of philology, Buryat State University, Ulan-Ude, e-mail: [email protected].
