CC BY
150
7. Клибанов А .И. А.С. Лаппо-Данилевский - историк и мыслитель // Лаппо-Данилевский А.С. История русской общественной мысли и культуры XVII - XVIII вв. М., 1990.
8. Левандовский А.А. Последний общий курс русской истории и его автор // Корнилов А.А. Курс истории России XIX века / вступ. ст. А.А. Левандовского. М., 1993.
9. Лоргус А. Методологические проблемы идеи развития // Шестоднев против эволюции. В защиту святоотеческого учения о творении: сб. статей. М., 2000.
10. Максимов Ю. Богословские аспекты проблемы согласования православного и эволюционного учения о происхождении человека // Шестоднев против эволюции. В защиту святоотеческого учения о творении: сб. статей. М., 2000.
11. Олегина И. Изучение истории России в США и Великобритании: новые тенденции и наследие советологии // Исторические исследования в России - II. Семь лет спустя / под ред. ГА. Бордюгова. М., 2003.
12. Отечественная история: история России с древнейших времен до 1917 года: энциклопедия. М., 2000. Т. 3: К - М.
13. Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. М., 1989.
14. Тютюшев В.И. Становление и развитие экономики СССР и буржуазные критики. 2-е изд. доп. М., 1987.
15. Шмидт С .О. Сергей Федорович Платонов и «Дело Платонова» // Советская историография. М., 1996.
УДК 94(574) С. Т. Рысбекова
ЖЕНСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ В КАЗАХСТАНЕ И СОВЕТСКАЯ ПРАКТИКА ФОРМИРОВАНИЯ ГРАЖДАНСКОЙ АКТИВНОСТИ в 1920 - 1930 годы
В статье рассматриваются деятельность женских организации Казахстана, вовлечение женщин в производственную и общественную жизнь, формирование их гражданской активности в 1920 - 1930 гг Раскрываются и негативные стороны процесса раскрепощения женщин в рассматриваемый период.
Ключевые слова: феминизация, гендерные отношения, гражданская активность, раскрепощение женщин, социальное равенство.
S.T. Rysbekova
WOMEN ORGANIZATIONS IN KAZAKHSTAN AND SOVIET POLICY OF THE DEVELOPMENT OF SOCIAL ACTIVISM in 1920 - 1930
The article considers social activism of women organizations of Kazakhstan, involvement of women in industrial and social life, formation of their social activism in 1920 - 1930. The author also touches upon negative sides of women emancipation in that period.
The key words: feminization, gender relations, civil society, emancipation of women, social equality.
В советский период произошли революционные изменения во всех сферах государственной и общественной жизни. Создание качественно новой социальной структуры общества, целенаправленное моделирование основанных на принципиально иной идеологии экономики, политической системы, культуры сопровождалось невиданными по масштабам и неоднозначным последствиям преобразованиями традиционного уклада, социальных связей, ментальности казахского социума.
Одним из важнейших направлений социальной политики было вовлечение женщин в производственную и общественную жизнь. Сама феминизация предполагала превращение женщины, с одной стороны, в непосредственную производительную силу, занятую практически во всех сферах производства независимо от физиологических показателей. С другой стороны, женщина стала объектом социальной политики, направленной на превращение ее в значимый фактор гражданской жизни через различные, в том числе чисто женские, общественные организации. Нередко при этом именно женщины выступали в качестве образцов советской сознательности, дисциплины и ответственности. Однако все это не снимало с них обязанностей жены, матери, хозяйки дома - социальная инфраструк-
тура в этот период (детские воспитательные учреждения , сервисная сфера) была в зачаточном состоянии.
При этом надо учитывать, что в каждой культуре складываются устойчивые модели гендерных отношений, образцов фемининности и маскулинности. С началом советских преобразований они также подверглись определенной модификации, однако базовые паттерны сохраняли высокую устойчивость и социальную значимость: «... девочка должна знать, что такое порядок и дисциплина. Права у них одинаковые, но сын получит шанырак от отца, а дочь уйдет в чужой дом.
Вообще, девочка должна знать, что и когда следует делать, живя по казахским законам и традициям. Она попадет в чужое гнездо. К ней будет очень строгий под -ход. Все будет чужим, и пока она не обзаведется двумя-тремя детьми, она будет чужая для всех. Ей будет легче, если она дома получила какие-то навыки. К домашнему труду нужно приучать сызмальства, к приему гостей , общению, обращению с ровесниками, со старшими. Так уж принято, что казахской среде девушку оценивают, как она ходит, как говорит, что говорит, что к месту, что не к месту как носит одежду .ее походка, мимика, интонация - все оценивалось, подвергалось критике. Она ведь представительница целого рода, семьи, от
нее зависит, как сложатся отношения с новыми родственниками» [21, с. 103].
В начале 1920-х гг появились женские отделы на уровне правительства, которые в своей деятельности учитывали специфику образа жизни женщин, местные традиции. В 1921 г. отдел ЦК РКП(б) по работе среди женщин, работниц и крестьянок провел совещание с коммунистками народов Востока. Среди 40 делегатов 2 были из КАССР, по социальному положению 17 определялись как интеллигентки [14, с. 6]. В Казахстане, Туркмении, Узбекистане, Крыму, Татарстане и Башкирии с учетом традиционных правил гендерного поведения на время выборов для женщин были созданы особые избирательные участки [1, с. 95 - 103; 2, с. 111-113].
В марте 1921 г в Семипалатинске прошел губернский съезд мусульманок, на котором присутствовали 85 женщин. Организаторы рассчитывали «пробудить от вековой спячки женщину- мусульманку и поставить ее на путь борьбы за свое освобождение», сделав сторонницей партии. С этой целью, кроме заседаний, обсуждавших стандартные вопросы о положении женщин до и после революции, международное и хозяйственное развитие, делегатки посетили музей, радиостанцию, детские ясли, дом матери и ребенка. Особый интерес у женщин вызывали вопросы охраны материнства и детства и дошкольного воспитания детей. В резолюциях с характерной для этого времени риторикой говорилось о борьбе против темноты и невежества, освобождении от господства мужчины и т.д. Было решено создать киргизо-татарскую секцию губженотдела, избраны 7 делегаток на Всероссийский съезд женщин народов Востока. Однако до сентября 1922 г. женотдел в губернии не работал, а на губернскую конференцию казашек в 1922 г. явились всего 2 казашки и 14 татарок. В 1923 г в Семипалатинской губернии было 217 делегаток, 21 член женсоветов. В Павлодаре открылась школа ликбеза для делегаток, но в Семипалатинске такая же школы закрылась из-за нерегулярного посещения женщинами. В Уральске в 1922 г. была создана артель из 50 безработных женщин, но губернскую партконференцию беспартийных казашек губком созвать отказался «за неимением средств» [19; 20].
Советская практика формирования гражданской активности включала в себя широкую программу нововведений в области быта, праздничной культуры, организации досуга для разных демографических групп. Многие из них для казахского населения носили революционный характер. Так, по предложению А. Уразба-евой было решено открыть при краевой совпартшколе отделение подготовки работников среди женщин. С 1924 г. в республике вводится праздник «День отмены калыма». На середину 1925 г женщины составляли 9,2% всех кандидатов в члены партии республики.
Летом 1925 г Казкрайком РКП (б) утвердил Положение о волостной женской юрте. Новое общественное учреждение должно было заниматься ликвидацией неграмотности и политическим воспитанием казашек, пропагандировать советские правовые нормы, медицинские знания, вовлекать женщин в кооперативы. Руководство и этой сферой поручалось местным партийным лидерам, возглавлявшим ячейки РКП (б) [3; 19. Д.598. Л.2; Оп.68. Д.145. Л.100]. В 1925 г в КАССР в секциях делегатских собраний, правовых, кооперативных, профсоюзных, охраны материнства и детства, изучения
быта и других насчитывалось 340 женщин-казашек, под -готовленных к практической деятельности «по всем отраслям советской работы» [19. Оп.68. Д.61. Л.22].
Так, в Кзылтанском районе «кзыл отау» №1 обучала грамоте 112 женщин, 11 научились кройке и шитью,
13 казашек изучали советские законы в юридическом кружке. В юрте работали также справочный стол и детская площадка, 9 раз в год выпускалась стенгазета, женщины вовлекались в МОПР и Осоавиахим. Типичными трудностями были дефицит кадров, хозяйственного и медицинского инвентаря, учебников, удаленность от школ и кооперативов, общественных организаций, отсутствие системной и действенной поддержки руководящих структур [17]. Однако искоренить вековые традиции было далеко не просто. В 1929 г., в частности, официальная печать привела показательный пример: старший милиционер с. Тарбагатай, член ВКП(б) Е.Ути-ев украл 16-летнюю дочь жителя с.Покровка Тюленгу-това и женился на ней; а отец молодой жены продал вторую дочь некому Баксабарову за 5 коров, дом, лошадь и жеребенка [16].
В 1926 г. среди комсомольцев республики девушки составляли 13,7%, в том числе казашек - 3,7%. Среди членов советов женщин было 4 594, в том числе казашек - 3 035 (66%), народных заседателей - 2 169 (казашек - 963 (44%)); делегаток - 11 762 (казашек - 6 035 (43%)). В пунктах ликбеза учились 2 083 женщины, среди них казашки составляли 596 (28%). Проверка ЦКК ВКП(б) констатировала на 1927 г. «отсутствие среди вовлеченных женщин, особенно казашек, самодеятельности и сознательности своего правового положения. В этой части партийная организация не уделила достаточного внимания этому делу и не полностью еще разрешила вопросы, связанные с методологией работы среди женщин-казашек» [6, с. 131, 137, 169]. Как признавали в 1928 г. инструкторы ЦК, среди заведующих губженотделами Казахстана была лишь одна казашка, официально считались обучающимися 11% казахских женщин, на деле - 5%, грамотных почти не было. В Акмолинской губернии членство женщин-казашек в парторганизации в 1928 г. составило 8,2% (в 1927 -8,3%). А ежегодное празднование Дня отмены калыма никак не сказалось на его фактическом осуществлении, в том числе среди членов партии [19. Оп.69. Д.519. Л.94-96; Д.563. Л.246].
Процесс раскрепощения женщин проводился в большинстве случаев с игнорированием сложившихся моральных норм, вместо методов убеждения и просвещения часто применялись угрозы и наказания. Агитационная работа велась исключительно среди женщин. Фактически борьба за освобождение женщин имела не классовый, а мировоззренческий характер. Для ведения агитационной работы были выбраны мечети, мулл заставляли в письменном виде давать обещание раскрепостить своих жен. Такие насильственные меры нанесли ущерб женскому движению, в целом нацеленному на просвещение. Поспешность в феминизации породила у части населения враждебное отношение к постановлениям правительства, а всякое противодействие раскрепощению женщин расценивалось как преступная деятельность духовенства.
Участие в производственной деятельности для большинства женщин постепенно, при мощной пропагандистской поддержке всевозможных организаций
стало главным условием обретения социальной значимости, статуса и признания в обществе. Символами феминистских успехов советской власти стали Алма Уразбаева, Нагима Арыкова, Сара Есова, Мадина Бе-галиева, Фатима Далдабаева и др. В ходе перевыборов советов в конце 1928 - начале 1929 гг. явка женщин выросла с 27% в 1927 г. до 43,7%, среди избранных депутатов - с 9,7 до 21,3%. В Семипалатинском округе в аульные советы было избрано 1 205 казашек (20% состава вместо 9% в предыдущем созыве). В городской женской организации насчитывалось 470 человек, 20% из 600 человек составляли женщины в профсоюзных физкультурных кружках. В конце 1928 г. в профсоюзах округа число женщин-казашек достигло 300 из 5 559 (в 1926 г - 185 из 3 979) [11, с. 78; 18].
Публичный характер трудового коллектива стимулировал общественную активность женщин, стремившихся доказать свою успешность не только как работника, но и как гражданина, супруги и матери. Более того, всевозможные «корпоративные бонусы» крепко привязывали частную жизнь к коллективной. Бригада, цех, участок, ферма, колхоз или фабрика становились второй, более многочисленной и сложно организованной семьей, во многом воспроизводя патриархальные иерархические ценностные и структурные стереотипы.
Демагогически-ханжеское, пуританское отторжение интимной стороны семейной жизни как постыдной и малозначительной также сублимировало энергию мужчины и женщины на поощряемые формы самовыражения. Личностное растворялось в коллективном, культурная традиция умолчания распространялась на отношения полов. Социальное равенство полов нивелировало интимное пространство, эмоциональность получила право на проявление в отношениях родителей и детей. В то же время социальная защищенность, нараставшая по мере укрепления экономики и создания соответствующих институтов поддержки детства и материнства, брака, старости, образования, формировала иждивенческое отношение к государству. Доминирование властных рычагов регулирования неформальной сферы жизни каждого человека наряду с отчуждением от результатов труда обусловило сложный симбиоз нормированной общественной активности и лояльности как условия карьерного и статусного успеха и пассивного отношения к решению крупных и мелких проблем организации труда, быта, досуга, охраны окружающей среды и здоровья и т.д.
Немаловажное значение женщины имели как трудовой ресурс. Сокращение численности работоспособного населения в условиях индустриализации и коллективизации делало задачу вовлечения женщин в производство экономически и политически злободневной. Видимо, в связи с этим в феврале 1931 г. Голощекин заявил, что в течение года из 2 млн предполагаемого прироста числа работающих в промышленности половину должны составить именно женщины. Однако к концу 1931 г удельный вес женщин среди работающих по найму составил 20,6% (в 1930 г - 16,1%), или 85 750 человек. На выборах 1934 - 1935 гг. в аульные и сельские советы были избраны 16 575 женщин, в том числе 135 стали председателями. В составе КазЦИКа была 41 женщина, в том числе член ЦИК СССР и КазЦИК
доярка из Павлодарского района З. Акишева. В 1936 г. 153,3 тыс. женщин были заняты на производстве (в 1927 г -50,4 тыс.), число казашек выросло с 5,3 тыс. до 43,2 тыс. Среди новаторов значились М. Уразалиева (Гурьевский рабзавод), бригадир женской тракторной бригады А. Падалкина (Полудинская МТС) [4, с. 30; 9, с. 11; 13, с. 51; 15, с. 448].
Советская политика, направленная на «освобождение женщины», более близка государственной политике соседних мусульманских национальных государств, нежели колониальным практикам Британской и Французской империй. Столь же отличается советская политика в области смешанных браков от политики регулирования интимной сферы в европейских империях. Советские нарративы освоения Россией Евразии описывали его как «сближение», «слияние», т.е. признавали наличие интимного компонента и делали границу между колонизатором и колонизуемым менее критической. Поэтому изучение «интимных доменов» в российском/советском имперском опыте менее важно, чем, скажем, изучение властных институтов и политики этничности на региональном уровне. Тем не менее в последнее время предпринимаются и такие попытки [5, с. 92 - 135; 7; 8; 12; 21].
1. Акимов И. Сельские советы национальных меньшинств // Советское строительство. 1929. № 12. С. 95 -103.
2. Аликари. Отчетная кампания советов // Советское строительство. 1929. № 2. С. 111 - 113.
3. АП РК. Ф.139. Оп.1. Д. 1264. Л.34-36.
4. Большевик Казахстана. 1935. № 11.
5. Великие дочери великой степи. Алматы: Казгосженпи, 2003.
6. Вехи консолидации. Из опыта партийных организаций Казахстана в решении национального вопроса в 1917 - 1927 гг. (К 70-летию Компартии Казахстана): сб. документов. Алма-Ата: Казахстан, 1990.
7. Воронина О.А. Женщина и социализм: опыт феминистского анализа // Феминизм: Восток, Запад, Россия. М., 1993.
8. Голоса уходящих поколений. Анализ женских биографий. Алматы: Центр гендерных исследований, 2002.
9. Голощекин Ф.И. Профсоюзы Казахстана - лицом к новым задачам: речь на IV Всеказахском съезде профсоюзов. Алма-Ата: Контора краевых периодических изданий, 1932.
10. Женщина и социальный прогресс. Алма-Ата: Казахстан, 1989.
11. Материалы к отчету Казахского краевого комитета ВКП (б) на VII Всеказахской партконференции. Алма-Ата, 1930.
12. Нуртазина Н.Д. Женщина в традиционном казахском обществе: учебно-методич. комплект для студентов вузов по курсу «Введение в теорию гендера». Алматы: Акыл кита-бы, 1999. Вып. 4.
13. Об итогах декабрьского Пленума ЦК ВКП(б) и очередных задачах Казахстанской парторганизации: доклад Ф.И. Голощекина на объединенном пленуме Крайкома и КрайКК ВКП (б) // Февральский объединенный пленум Крайкома и КрайКК ВКП(б). Доклад тов. Голощекина. Постановления и резолюции. Алма-Ата: Огиз, 1931.
14. Отчет ЦК РКП(б) за период с 15 марта по 1 мая 1921 г. // Известия ЦК РКП (б). 1921. № 31 (20 июля).
15. Под знаменем ленинских идей. Алма-Ата: Казахстан, 1973.
16. Прииртышская правда. 1929. 16 февр. 20. Степная правда (Семипалатинск). 1921. 27 марта.
17. Прииртышская правда. 1929 . 6 марта. 21. Шакирова С. Женщины. БЫ - женщины. К2: особенно-
18. Прииртышская правда. 1929. 8 марта. сти перехода // Гендер: традиции и современность: сб. ста-
19. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Д. 603. Л. 19; Д. 327. Л. 34; тей по гендерным исследованиям / под ред. С.Р. Касымовой.
Д. 328. Л. 83. Душанбе, 2005.
УДК 94(47) Л.М. РяНСКий
НОВЫЕ ЯВЛЕНИЯ В СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОМ ПРОИЗВОДСТВЕ КРЕСТЬЯН ЧЕРНОЗЕМНЫХ ГУБЕРНИЙ в первой половине XIX века
В статье впервые исследуется вопрос о развитии товарного земледелия и животноводства в крестьянских хозяйствах Черноземного центра в первой половине XIX в. Дается характеристика коноплеводства, очагов торгового огородничества, бахчеводства и других отраслей торгового земледелия.
Ключевые слова: крестьянское хозяйство, огородничество, свекловодство, животноводство, наемный труд.
L.M. Ryansky
AGRARIAN INNOVATIONS IN THE PEASANT HOUSEHOLDS OF THE «CHERNOZEM» REGION in the 1st half of the 19th century
The development of the commodity farming and animal industry in the «Chernozem» regions of Russia in the 1st half of the 19th century is considered for the first time in this article. The hemp-farming, market gardening centers, melon growing and other commodity farming brunches are discussed in detail.
The key words: peasant households, market gardening, sugar-beet growing, cattle breeding, wage labour.
Первая половина XIX в. характеризуется возникновением и развитием прогрессивных тенденций в различных сферах экономической жизни России. В наи -большей мере они проявились в области промышленности, но не было исключением и сельскохозяйствен -ное производство как у помещиков, так и у различных категорий крестьянства. Новой тенденцией в развитии крестьянского производства, зародившейся, правда, несколько ранее, можно считать начавшийся процесс перерастания земледелия из натурального в торговое и зарождение в нем элементов предпринимательства. Это был медленный и неравномерный процесс, не получивший в изучаемый период повсеместного распространения и носивший очаговый характер.
Пожалуй, слабее всего новые тенденции проявлялись в главной отрасли крестьянского хозяйства - зерновом производстве. Крестьяне поставляли на рынок преимущественно хлебные излишки, а нередко и часть необходимого продукта и не заводили собственного товарного производства. В хлебной торговле иногда большую роль играли скупщики, которые приобретали у крестьян хлеб по низким ценам и перепродавали его по более высоким. Подобные случаи, очевидно, следует трактовать как товарное обращение без товарного производства. В основном именно такой характер носила хлебная торговля в Ракитянском имении Юсуповых, расположенном в Грайворонском (до 1838 г - Хот-мыжском) уезде Курской губернии. Здесь зажиточные крестьяне организовали нечто вроде акционерной компании, занимавшейся скупкой хлеба. Впрочем, отдель-ные богатые крестьяне производили и товарное зерно, о чем свидетельствуют имевшиеся у них хлебные запасы. Согласно подворной описи слободы Ракитной за 1816 г, у крестьянина Николая Дроботова было 300 ко-
пен озимого и 720 копен ярового хлеба, а у Сидора Кутоманова - соответственно 200 и 1 000 копен. В хозяйстве С. Кутоманова насчитывалось 10 рабочих и
14 нерабочих лошадей, 12 рабочих и 8 молодых волов, 10 коров, 20 подтелков, 50 овец и 40 свиней [11, с. 9]. Однако в дальнейшем, в связи с интенсификацией барщины, ракитянские зажиточные крестьяне вынуждены были свернуть производство товарного зерна. В других имениях крестьянские хозяйства со столь же большими запасами хлеба практически не встречались.
Гораздо более товарной отраслью крестьянского сельскохозяйственного производства Черноземного центра было коноплеводство. Площади крестьянских конопляников во многих районах превосходили потребности крестьянских семей. Они выращивали коноплю для продажи ее на рынке в частично переработанном виде или в виде домотканого холста.
Конопля возделывалась во всех губерниях Центрально-Черноземного района, но больше всего - в западной части Орловской и северо-западной половине Курской губернии. В Орловской губернии на рубеже 1840 -1850-х гг. насчитывалось только у государственных крестьян 119 прядилен,1 923 маслобойни, причем у помещичьих крестьян число маслобоен было не меньшим. Количество таких заведений в Курской губернии неизвестно, но, несомненно, их было много. В эти годы вывозилось из Курской губернии 420 тыс. пудов пеньки, в том числе из Курского уезда 100 тыс., из Фатежского -80 тыс., из Рыльского - 90 тыс., из Льговского и Дмитриевского - по 40 тыс., из Щигровского - 30 тыс. Из губернии вывозилось также 235 тыс. пудов конопляного масла [3, с. 795]. Конопля была выгодной сельскохозяйственной культурой. По данным офицеров генштаба, в Курской губернии одна десятина конопли приносила
