CC BY
199
УДК 94:332(574)
С. Ш. КАЗИЕВ
Северо-Казахстанский государственный университет им. М. Козыбаева, г. Петропавловск
№
ЗЕМЕЛЬНЫЙ ВОПРОС И НАЦИОНАЛЬНАЯ ОППОЗИЦИЯ В КАЗАХСКОЙ АССР (1925-1929 гг.)
В настоящей статье освещены проблемы изменений подходов в национальной политике Советского государства во второй половине 1920-х годов и конфликт сторонников жесткой централизации с казахскими партийцами, стоявших на позициях «национал-коммунизма». Этот конфликт в наиболее открытой форме проявился в отношении к вопросу о сохранении этнических преференций при землеустройстве, в попытках сохранить запрет на переселение крестьян из-за пределов Казахской АССР. На основе архивных материалов автор показал, что попытка согласования национальных устремлений части казахских коммунистов с идеями социализма закончилась крахом, обвинениями в «национал-уклонизме» и чистками партийно-государственного аппарата.
Ключевые слова: аграрное переселение, казаки, казахи, национал-коммунизм, национал-уклонизм, очередность землеустройства.
Вторая половина 1920-х годов была переломной для судеб народов Казахстана. Усиление центра-лизаторских тенденций, связанное с укреплением режима личной власти Сталина, обусловило начало резкого поворота в национальной и социально-экономической политике Советского государства. С середины 1920-х годов в Казахстане борьба с «национал-уклонизмом» преследовала целью ликвидацию сопротивления отдельных групп казахских партийцев надвигающемуся грандиозному социальному эксперименту над кочевым аулом и русской деревней. Острый конфликт между сторонниками Сталина во главе с Ф. И. Голощекиным и «национал-коммунистами» по вопросам сохранения этнических преференций при землеустройстве и закрытия республики от крестьянского переселения показывает наличие иного видения перспектив развития Казахстана через продолжение национальной политики начала 1920-х годов, когда были сделаны максимальные уступки национальным меньшинствам страны. Несомненно, данная проблема представляет интерес и в наши дни, позволяя понять истоки межэтнических конфликтов и способы их преодоления.
В советской историографии проблема землеустройства в контексте изменений в национальной политике Советского государства нашла отражение в трудах Г. Ф. Дахшлейгера, А. П. Кучкина, К. И. Нурпеисова, Б. А. Тулепбаева, М. Х. Шаумяна. В зарубежной историографии следует выделить исследования М. Б. Олкотт, Т. Мартина, Р. Суни. В настоящей статье на примере Казахстана предпринята попытка показать различие в подходах к национальной политике «национал-коммунистов» и сталинского руководства.
Если обратиться к истории решения национального вопроса в Казахстане в первой половине 1920-х годов, то очевидно, что после оформления национально-территориального устройства КАССР основные проблемы для краевого руководства были связаны с необходимостью регулирования земель-
ного вопроса и продолжающегося крестьянского переселения. Фундаментальные принципы национальной политики были изложены в резолюции Х съезда РКП(б), где было специально подчеркнуто, что «суть национального вопроса в РСФСР состоит в том, чтобы уничтожить ту отсталость национальностей, которую они унаследовали от прошлого, дать возможность остальным народам догнать Центральную Россию и в государственном, и в культурном, и в хозяйственном отношении» [1, с. 366]. Надо отдать должное большевистским вождям, достаточно смело реагировавшим на возникавшие проблемы и понявшим суть «национального вопроса». Признав наличие «национального вопроса», большевики смогли перехватить программные установки «мелкобуржуазных националистов» и использовать их для успешной советизации национальных окраин.
Решение национального вопроса в Центральной Азии затруднялось конфликтами на «почве» землеустройства между коренным и пришлым населением. Создав национальные республики, большевики обязаны были урегулировать этот вопрос путем уступок. По различным подсчетам в дореволюционный период из пользования казахов было изъято 45 млн десятин наиболее плодородных земель, из них 10 млн десятин передано казачьим войскам [2, с. 411; 3, с. 223 — 224]. На Учредительном съезде в октябре 1920 г. была принята Декларация прав трудящихся Киргизской АССР, провозгласившая: «Положить в основу земельной политики в КАССР обеспечение интересов киргизской и крестьянской бедноты, в особенности групп киргизских трудящихся масс, кои были ограблены царским правительством и российской буржуазией» [4, с. 271]. На Первой областной партконференции РКП(б) (июнь 1921 г.) были одобрены решения Учредительного съезда Советов КАССР и перед низовыми партийными организациями поставлена цель «сравнять в экономическом отношении русских и киргиз... энергично поведя борьбу с захватами земель, предоставить оседающим
киргизам оставшийся свободным переселенческий фонд и неиспользованные оброчные земли» [5, с. 279 — 284]. Цель большевиков в Казахстане в начале 1920-х годов заключалась в сглаживании противоречий между казахами и русскими.
В числе главных мероприятий предполагалось возвращение казахскому населению ранее изъятых земель. На основе декретов от 2 февраля и 19 апреля 1921 году казахским крестьянам возвращались свободные земли, неосвоенные переселенцами до февраля 1921 году в Акмолинской, Кустанай-ской, Тургайской, Семипалатинской и Уральской губерниях. Казахскому населению возвращались земли, сданные в долгосрочную аренду дворянам, капиталистам и монастырям, а также земли, переданные имперскими властями в вечное пользование за службу Сибирскому и Уральскому казачьим войскам. Казахскому населению были возвращены земли десятиверстной полосы вдоль Иртыша, Урала и Пресногорьковской линии, земли, отмежеванные для размещения переселенцев, а также монастырские земли. Переселенцам оставлялись участки в размере трудового надела, пришлые земледельцы уравнивались в наделении землей с русскими крестьянами. С учетом территорий, входивших в Туркестанскую АССР в период чрезвычайных аграрных мероприятий 1920—1921 годов, казахскому населению было возвращено несколько миллионов гектаров земли [6, с. 159; 7, с. 80].
Земельные переделы, как и ранее проводимая царской администрацией политика отчуждения земель в переселенческий фонд, спровоцировали обострение отношений между казахским и русско-казачьим населением края. Местные большевики «европейского» происхождения саботировали решения центральных властей. В июне 1921 году Уральский губком отказался выполнять декрет о возвращении казахскому населению 10-верстной полосы по левобережью Урала и, ссылаясь на ущемление прав трудового казачества, ходатайствовал об отделении Уральской области из состава КАССР. В ответ все губернское руководство было снято с работы. В Семипалатинской области были арестованы и преданы суду руководящие партийные работники, отказавшиеся проводить землеустройство казахского населения. С. Садвокасов разогнал местные органы власти и создал новые казахские ревкомы. В июне 1922 года часть членов Кустанайского губкома обвинила казахских коллег в национализме и потребовала передать губернию в состав Челябинской губернии. В Петропавловске А. Кенжин попытался провести чистки «шовинистов» в Акмолинском губкоме и губисполкоме [8, с. 93 — 98]. В Семиречье среди русского населения распространялись слухи о грядущем массовом выселении. Г. Ф. Дахшлейгер признал наличие неизбежных перегибов в политике и практике землеустройства, порожденных этноцентристскими трактовками принимаемых нормативных актов и несовместимых с проводимой генеральной политикой Советской власти, направленной на интеграцию народов на основе социальной солидарности. Поступали даже предложения о полном выселении русско-украинского крестьянства с территории КАССР, закрытия территории автономии для переселения [9, с. 55].
С 1923 г. «национал-коммунисты» постарались блокировать дальнейшее аграрное переселение русского населения из европейской части страны, опасаясь изменения национального состава населения
и снижение доли титульного этноса. С конца 1923 г. землеустройство стало проводиться исключительно в пользу казахского населения, о чем было открыто и недвусмысленно заявлено краевым руководством [10, с. 255].
В феврале 1925 г. Второй Пленум Казкрайкома принял резолюцию, согласно которой землеустройство казахского населения должно было происходить не только за счет занимаемых ими земель, но и за счет «земли освобожденной в результате добровольного переселения переселенческих участков, и участков земли, захваченных самовольно» [11, с. 111]. 19 апреля 1925 г. решением V Всеказах-ского съезда Советов было запрещено самовольное переселение в Казахстан. Все прибывшие после 31 августа 1922 г. переселенцы исключались из порядка землеустройства. V Всеказахская партийная конференция одобрила февральскую резолюцию краевого руководства. Решениями высшего советского и партийного органов республики была установлена следующая очередность землеустройства: после первоочередного наделения землей казахов земельные наделы могли получить переселенцы, прибывшие в край до 1918 г.; вторая очередь состояла из самовольных переселенцев, прибывших до 31 августа 1922 г.; в последнюю очередь на земельный надел могли рассчитывать самовольные переселенцы, прибывшие между 31 августа 1922 г. и 7 августа 1924 г. [11, с. 311]. Нарком земледелия Джандосов твердо объявил о первоочередности удовлетворения сельскохозяйственных запросов казахского населения [11, с. 3].
В. Г. Чеботарева интерпретирует нормативные нормы, как законы, направленные на изгнание русских из республики [Чеботарева В. Г., 2008, с. 512]. На самом деле речь шла о закрытии республики от переселения из-за опасений возможности изменения этнодемографического состава населения и первоочередного землеустройства казахского населения. «Национал-коммунисты» указывали на «избыточное давление» крестьян из Сибири. Осторожный Т. Рыскулов на II Пленуме Казкрайкома ВКП (б) (30 апреля — 3 мая 1926 г.) высказался против ошибочного курса в землеустройстве: «Нельзя выселять все русское население из Казахстана, так же как нельзя вычеркнуть все казахское; они исторически жили вместе и будут жить в соседстве и вместе перейдут в социалистическое общество» [9, с. 56]. Рыскулов предложил вместо двух национальных фронтов противопоставить казахскую и русскую бедноту против казахских баев и русских кулаков. Это предложение было использовано впоследствии представителями Союзного Центра для отмены этнических преференций по землеустройству.
В результате проведения этнически ориентированной политики в сфере землеустройства и формирования местных органов власти в республике складывается взрывоопасная ситуация, аналогичная той, которая привела к Великому восстанию 1916 г., с той разницей, что протестный потенциал теперь формировался русским населением края. Недовольное неказахское население мигрировало в соседние районы РСФСР или обращалось к союзным властям с просьбой о создании автономии с прямым подчинением Москве. Русский крестьянин писал М. И. Калинину: «У нас в Казахстане у власти сидят одни казахи... землеустройство проводят среди казахов» [12]. В свою очередь, радикально настроенная часть казахов требовала выселения русских крестьян и казаков в Сибирь [13]. Сводки партийных
органов и ОГПУ сообщают о многочисленных стычках казахского и русского населения. Казахи занимались часто потравами посевов, кражей скота, захватами земли. Русские остро ощущали потерю прежнего привилегированного положения и засыпали центральные органы жалобами на казахов и республиканское руководство. Руководитель ОГПУ по Средней Азии рассматривал вероятность широкомасштабного русского восстания в Казахстане, аналогичного восстанию казахского населения в 1916 г. [14, с. 90]. Выход из тупика виделся в создании однородных национальных советов для русских и казаков. Комиссия ВЦИК под председательством Серафимова предложила проект создания в республике четырех русских округов с общей численностью 289 тыс. человек, объединенных в автономную Калининскую область, непосредственно подчиненную ВЦИК и Наркомату земледелия РСФСР [14, с. 90].
Обострение межэтнических конфликтов не входило в планы союзного руководства, после отхода от власти Ленина, усилившего давление на «национал-коммунистов». Усиление централизаторских тенденций обычно связывают с личностью Сталина, не скрывавшего после разгрома в 1923 г. «султан-галеевщины» подозрительного отношения к этнонационалистским проектам местных коммунистических элит. С середины 1920-х годов Союзный Центр постепенно лишает местные центры власти относительной свободы в контроле над республиками. П. Н. Милюков в эмиграции уловил новые ориентиры в национальной политике большевиков и указывал на усиление традиционно централистских начал: «Делая формальную уступку националам, Советская власть преследовала прежние цели — еще большей централизации» [15, с. 189]. Но попытка сменить направленность национальной политики вела к столкновению с национал-коммунистами и поддерживающей их антисталинской оппозицией в Москве.
В Казахстане «смена вех» советской национальной политики ассоциируется с личностью Ф. И. Го-лощекина. В сентябре 1925 г. Голощекин, прозванный Троцким за грубость и беспринципность по отношению к местным кадрам «сталинским наместником», возглавил партийную организацию республики. Направление Голощекина в Казахстан было результатом острой фракционной борьбы между казахскими коммунистами. До национально-территориального размежевания 1924 года в партийно-государственном руководстве краем существовали противоборствующие группировки. В письме члена Казкрайкома У. Джандосова Ж. Султанбекову приводится мнение наркома просвещения С. Сад-вокасова, что казахский коммунист не может быть вне групповой борьбы. Садвокасов выделил три казахские партийные группировки: первая во главе с С. Ходжановым была охарактеризована как «про-алашевская», т.е. находящаяся под влиянием буржуазных националистов; вторая во главе с С. Мен-дешевым названа «проколонизаторской»; третья во главе с Садвокасовым была «представителем истинно-партийной платформы» [11, с. 260].
Сам Голощекин придавал своему назначению судьбоносное решение. Он неоднократно заявлял, что историю Советского Казахстана можно разделить на два этапа — до и после его назначения. На первом этапе «с 1920 по 1925 годы преобладали национальные моменты над классовыми. Это время группировок, время идеологии Алаш-Ор-ды. С 1925 года классовые моменты преобладают
над национальными» [16]. Свою историческую миссию Голощекин видел в коренном и радикальном переустройстве казахского общества на социалистической основе и борьбе с казахским национализмом и великорусским шовинизмом. Голощекин обвинял национал-коммунистов в первой половине 1920-х годов приверженности идеям алашевских лидеров и групповщине, имеющейся на всех уровнях, от низовых партячеек до руководства Казкрайкома. «Строго говоря, — заявлял Голощекин, — в этот период парторганизации единой и монолитной в Ка-закстане не было. Казакская часть парторганизации была разбита на ряд группировок и группочек, руководимых «вождями» вроде Ходжанова, Рыскулова, Садвокасова, Мендешева, Сейфуллина и т.д. ... Между казакской и европейской частью организации был разлад, межнациональные трения, не было необходимой большевистской спайки» [17, с. 25].
Внесение корректив в землеустроительную политику столкнуло Голощекина и его приверженцев, ориентировавшихся на сталинский централизм, с казахскими «национал-коммунистами», которые выступали за осторожную социальную и экономическую политику, считая ненужным и опасным разжигание классовой войны в казахском ауле. Конфликт между Голощекиным и «национал-коммунистами» вылился в открытую форму в сентябре 1926 г., когда на закрытом заседании члены Президиума Казкрайкома С. Садвокасов и Ж. Мун-баев подвергли критике Голощекина, обвинив его в диктаторстве и угнетении национальных кадров [18]. «Национал-коммунисты» отвергали обвинения в национализме и выдвижении лозунгов «Казахстан для казахов» в свой адрес. С. Садвокасов в первом журнале «Большевик» за 1928 г. писал: «Ни один благоразумный национал, тем более коммунист, не выкидывает и не выкидывал лозунга «Казахстан для казахов». С. Садвокасов предлагал первоочередное землеустройство не только казахского населения, но и крестьян-старожилов, которых он относил к коренному населению республики. В социально-экономической политике Садвокасов предлагал покончить с колониальным отношением к республике как сырьевому придатку Центральной России и развивать там индустриальный сектор [19, с. 61—64]. Критика Садокасовым сырьевой направленности экономики республики противоречила взятому курсу на жесткую централизацию.
Садвокасов на заседаниях Казкрайкома решительно выступал против планов разжигания классовой войны в казахском ауле и конфискации байских хозяйств, являвшихся экономическом ядром этого аула. Садвокасов критиковал положение о необходимости «Октября в ауле», указывая на то, что «Октябрь — это гражданская война, а партия — за гражданский мир». По его мнению, роль бая в ауле резко отличается от роли кулака в деревне, так как беднота зависит от байства не только экономически, но и связана с ними бытовыми и родственными отношениями. Садвокасов сомневался в успехе натравливания казахской бедноты на своих богатых сородичей, в отличие от ситуации в русской деревне, прошедшей комбеды и продразверстку [20]. Голощекин и его окружение за защиту традиционного казахского аула навесили на Садвокасова, Мунбаева и других «национал-коммунистов» ярлыки ярых «националистов», «защитников байства и Алаш-Орды».
«Национал-коммунисты» были поддержаны в Москве антисталинской оппозицией. Зиновьев
№
обратил внимание на Казахстан, «который отдан в распоряжение Голощекина. Прочтите стенограммы его речей, где он обучает националов. Он контролирует партию. Он проводит линию, которая является насмешкой над ленинской постановкой национального вопроса» [21]. С критикой гонений на национал-коммунистов в республиках выступал и Троцкий. В 1927—1928 годов казахские «правые» продолжали безнадежную борьбу, стремясь к установлению справедливости. Небольшая делегация «национал-коммунистов» в начале 1927 г. посетила в Москве Троцкого, написавшего письмо Сокольникову. Однако проблемы, поднятые казахскими делегатами, не были устранены. По мнению М. Б. Олкотт, письмо Троцкого позволяет представить картину межэтнического конфликта в крае. Троцкий писал, что партийцы республики разделены на четыре фракции: русских, казахов, симпатизирующих русским, казахских правых и левых. Самая большая пропасть, считал Троцкий, лежит между европейскими и казахскими коммунистами, живущими обособленно и даже не играющими вместе в шахматы [22, р. 213 — 214]. Связи национал-коммунистов с антисталинской оппозицией и поездка к Троцкому стали поводом для гонений и последовавшей расправы уже в ходе Великого Террора [22, р. 213 — 214].
Острая дискуссия по вопросам дальнейшего социально-экономического развития республики развернулась в 1927—1928 годы. 8 февраля 1927 года Президиум ВЦИК РСФСР уравнял в правах на землепользование казахское население и крестьян-переселенцев [23]. Однако краевое партийное руководство отказалось выполнять решение высшего органа власти. Казахские коммунисты опасались, что отмена запрета на землеустройство переселенцев откроет Казахстан для новой волны переселения русских. Выведение Оренбуржья из состава республики в 1925 году под предлогом преобладания русского населения создало прецедент для дальнейших территориальных изъятий и вызвало тревогу у казахских руководителей. Изменение этнодемографического состава населения и увеличение доли русских могло снизить казахское влияние в республике, создать новые угрозы ее территориальной целостности.
8 июля 1928 года Бюро Казкрайкома ВКП(б) опротестовало решение ВЦИК РСФСР и, отвергнув проект Голощекина, предлагавшего уравнять все национальности в праве на наделение землей, подтвердило первоочередное право казахского населения на землеустройств за счет государства [24]. Союзный Центр жестко отреагировал на столь откровенный вызов со стороны местных центров власти и национал-коммунистов, открыто проигнорировавших требования партийной дисциплины. В Казахстан прибыл секретарь ВКП(б) А. Андреев, активно помогавший Голощекину в борьбе с местной оппозицией. В августе 1927 года Президиум ВЦИК РСФСР создал специальную комиссию по урегулированию межнациональных отношений в Казахстане. Выехавшая в республику комиссия обследовала Акмолинскую и Семипалатинскую области и доложила 3 ноября 1927 года о сложной ситуации в крае. Комиссия рекомендовала начать отчуждение излишков земли у казахского населения [25].
В ноябре 1927 года состоялась VI Всеказахская конференция ВКП(б), посвященная межнациональным отношениям в республике. Присутствовавший представитель Союзного ЦК Андреев, выступив с докладом о борьбе с антипартийной оппозицией в стране, обрушился с разгромной критикой на членов
Бюро Казкрайкома партии Садвокасова, Мунбаева и Султанбекова, обвинив их в национальном уклоне. Андреев потребовал от казахских большевиков классового подхода и прекращения дискриминации русского населения. Андреев заявил: «.Я буду за то, чтобы землеустройство в Казахстане проводили на классовой основе, на основе объединения бедняка и середняка казахского и русского против кулака и бая. Классовое преимущество должно быть. Тут вопрос о преимуществе законный. А когда вопрос о преимуществе ставиться между русским и коренным населением, это незаконная постановка» [11, с. 56 — 57]. Союзный представитель отпустил критику и в адрес Голощекина, упрекнув его в попустительстве националистам в вопросах землеустройства. Голощекин откровенно заявил в свое оправдание: «Но если бы, товарищи, я выступил против этого, я бы не собрал ни одного казакского голоса» [26, с. 262].
В ответ Ж. Мунбаев заметил: «Мы семь лет терпим угнетение. Дальше терпеть этого не можем. Дайте нам самим управлять страной» [27, с. 171]. VI Всеказахская конференция ВКП(б) приняла линию союзного руководства на уравнение всех национальностей в землеустройстве и переходе на классовый подход в отношении казахского аула. Под давлением сторонников «жесткой» линии VI Все-казахская конференция ВКП(б) осудила национал-коммунистов. Лидеры «национального уклона» Сад-вокасов, Мунбаев и Султанбеков были выведены из Бюро Казкрайкома и больше не могли блокировать решения Голощекина и апеллировать к союзным властям [26, с. 12]. Сам Голощекин после мощной поддержки Центра уже не нуждался в балансировании между различными фракциями и не колебался, строго проводя линию Сталина и его окружения.
Поражение этой группы «национал-коммунистов» было одновременно поражением умеренной части казахских большевиков (Т. Рыскулов, Н. Нур-маков, А. Кенжин, С. Асфендияров), лишившихся своих потенциальных союзников, связанных дружескими и родственными связями с лидерами казахского национального движения Алаш. Голоще-кин был поддержан частью казахской партийной бюрократии, враждебной «национал-коммунистам» и алашевцам. Среди его сторонников особо следует выделить фигуры Т. Тогжанова, И. Курамысова, У. Исаева, Е. Ерназарова, А. Байдильдина и А. Асыл-бекова активно участвовавших в травле деятелей национальной оппозиции в Казахстане, в последующем они проявили себя в кампании оседания и коллективизации казахского аула. Значительная часть видных казахских партийцев (У. Джандо-сов, У. Кулымбетов, А. Розыбакиев, С. Сейфул-лин, И. Кабылов, А. Джангильдин), не поддержала «национал-уклонистов», осознавая в то же время опасность голощекинских инноваций в социальной и национальной политике.
Сопротивление новому курсу после поражения «национал-уклонистов» в Казкрайкоме оказало среднее звено управленческого аппарата. Принятые решения были заблокированы республиканским Наркомземом и местными органами власти. Нарком по земледелию Ж. Султанбеков открыто назвал решения VI Республиканской партконференции «колонизаторскими», подготовленными бывшими чиновниками дореволюционного переселенческого управления [28, с. 329]. Руководитель Сыр-Дарьинского губисполкома И. Мустам-баев открыто объявил Голощекина диктатором,
единолично представляющим Казкрайком ВКП (б). Мустамбаев выразился «С Голощекиным коммунизм в Казахстане не построишь» [28, с. 338]. Для преследования оппозиции Голощекин активно привлек органы ОГПУ.
Конфликты Голощекин имел с руководством всех местных органов советской власти, о чем с тревогой говорил Н. Нурмаков, отмечавший выхолащивание деятельности Советов и подмену их функций партаппаратом. В мае 1928 года ЦК ВКП(б) принял решение о проведении чистки партийного и советского аппарата в Казахстане. В результате чистки в аппарате окружных комитетов было снято с должностей 116 человек (19,5% от штата работников). Наиболее сильный удар был нанесен по республиканскому Наркомзему, где были выведены за штат до 28,5 % работников, что «положило конец националистической практике землеустройства» [27, с. 178—179]. Постоянной травле подвергались изгнанные из краевого руководства члены «садвока-совской группировки», обвиняемые в троцкизме.
Сторонники национал-коммунистов изгонялись из управленческих структур, наиболее влиятельные казахские коммунисты (Нурмаков, Рыскулов, Ас-фендияров, Мурзагалиев, Ходжанов) в конце 1920-х годов были под благовидными предлогами удалены из республики. С. Ходжанову вспомнили лозунги создания тюркской нации и выступление против национально-территориального размежевания 1924 года, что позволило обвинить его в пантюркизме. Помощник Ф. И. Голощекина и будущий «железный нарком» Н. И. Ежов в своих письмах, направленных на имя Сталина, Молотова и Каганович, невысоко оценивал своих коллег-«националов» и характеризовал казахских коммунистов как националистов, зараженных «национал-уклонизмом и групповщиной» [29, с. 159].
Одновременно с ударом по национал-коммунистам прессингу подверглись представители национальной интеллигенции, связанные с алашевским движением, и чингизиды, пользовавшиеся авторитетом в казахской среде. В конце 1928 г. из Казахстана были высланы 44 «буржуазных националиста», составлявших ядро алашевского движения и по-прежнему дистанцировавшихся от политики большевиков. Фактический разгром национальной оппозиции открыл дорогу для радикального социалистического переустройства казахского общества. Отныне «национал-уклонисты» стали удобной мишенью для критики, а обвинения в садвокасовщине», «ходжановщине» или «рыскулов-щине» удобным предлогом для расправы с конкурентами. Поражение казахских «национал-коммунистов» в значительной степени объясняется недостаточными солидаристскими связями в казахском социуме. Сами «национал-коммунисты» не были консолидированы и были втянуты в борьбу не только с Ф. И. Голощекиным — в казахстанской историографии и политическом дискурсе персонифицированным воплощением сталинизма, но и между собой.
Смирившиеся с диктатом Голощекина, казахские кадры активно участвовали в последовавшей кампании коллективизации и одобрили в феврале 1929 г. снятие запрета на переселение в Казахстан крестьян из европейской части страны. Новый поворот национальной политики в Казахстане подготовил республику для нового аграрного переселения и реализации планов коллективизации, ставшей трагедией для миллионов ее жителей. В то же время нельзя не отрицать значительных подвижек, произошедших в 1920-е годы в решении национального вопроса
в СССР. Национальные меньшинства перестали быть инородцами, наиболее крупные этнические группы, компактно размещенные на исторических территориях своего проживания, стали полноправными участниками социалистического строительства. В ходе нациестроительства происходило активное развитие культуры народов СССР, повышался их культурный и образовательный уровень. В значительной мере поражение «буржуазных националистов» и «национал-коммунистов» было обусловлено тем, что Советская власть достаточно оперативно и чутко реагировала на возникающие проблемы и стремилась к действительной интеграции советских народов, последовательно проводя политику интернационализма, оказавшуюся единственно возможной в условиях постоянных межэтнических конфликтов, вспыхивавших в заново строящейся социалистической стране.
Библиографический список
1. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. В 15 т. Т. 2. — 9-е изд. — М. : Политиздат, 1983. - 446 с.
2. Сулейменов, Б. С. Аграрный вопрос в Казахстане / Б. С. Сулейменов, Т. Елеуов. — Алма-Ата : Изд-во АН Каз.ССР, 1963. — 410 с.
3. Турсунбаев, А. Б. Дорогой борьбы и свершений: Из истории казахского аула / А. Б. Турсунбаев. — Алма-Ата : Казахстан, 1971. — 168 с.
4. Образование Казахской АССР : сб. документов и материалов / Под ред. С. Н. Покровского. — Алма-Ата : Изд-во Академии наук Казахской ССР, 1957. — 366 с.
5. Социалистическое строительство в Казахстане в восстановительный период, 1921 — 1925 гг : сб. док. и материалов. — Алма-Ата: Изд-во Академии наук Казахской ССР, 1962. — 592 с.
6. Дахшлейгер, Г. Ф. Социально-экономические преобразования в ауле и деревне Казахстана / Г. Ф. Дахшлейгер. — Алма-Ата : Наука, 1965. — 536 с.
7. Тулепбаев, Б. А. Социалистические аграрные преобразования в Средней Азии и Казахстане / Б. А. Тулепбаев. — М. : Наука, 1984. — 269 с.
8. Григорьев, В. К. Идейно-политическая работа партийных организаций Казахстана (1917 — 1925 гг.) / В. К. Григорьев, Н. Р. Джагфаров, В. П. Осипов. — Алма-Ата : Казахстан, 1989. — 176 с.
9. Дахшлейгер, Г. Ф. Октябрь и некоторые проблемы истории решения национального вопроса в Казахстане (пролетарский интернационализм в действии) / Г. Ф. Дахшлейгер // Великий Октябрь в Казахстане : сб. ст. — Алма-Ата : Наука, 1977. — С. 36 — 58.
10. Сборник важнейших решений Казкрайкома ВКП(б), принятых за период V—VI Всеказахских конференций. — Кзыл-Орда : Казгосиздат, 1927. — 285 с.
11. Джандосов, У. Документы и публицистика (1918 — 1937 гг.). В 2 т. Т. 1 / У. Джандосов. — Алматы : К^азацстан, 1999. — 400 с.
12. РГАСПИ. Ф.17. Оп. 25. Д. 178. Л. 106.
13. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 25. Д. 83. Л. 130—133.
14. Мартин, Т. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР, 1923 — 1939 / Т. Мартин. — М. : РОССПЭН, 2011. — 855 с.
15. Милюков, П. Н. Национальный вопрос: (Происхождение национальности и национальные вопросы в России) / П. Н. Милюков. — Прага : Свободная Россия, 1925. — 192 с.
16. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 25. Д. 27. Л. 2.
17. Голощекин, Ф. И. Коренизация в период социалистической реконструкции : докл. на Пленуме Казкрайкома ВКП(б), (декабрь 1929 г.). — Алма-Ата : Казкрайком ВКП(б), 1930. — 46 с.
№
18. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 25. Д. 3. Л. 58-61.
19. Садвокасов, С. О национальности и националах / С. Садвокасов // Большевик. — 1928. — № 1. — С. 56-64.
20. РГАСПИ, Ф. 17. Оп. 25. Д. 178. Л. 16 — 24.
21. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 25. Д. 8. Л. 2, 232 — 233.
22. Olcott M. B. The Kazakhs. — Stanford, Calif: Hoover Institution Press, 1995. — 388 p.
23. ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 43. Д. 61. Л. 1 — 2.
24. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 25. Д. 10. Л. 111.
25. ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 105. Д. 464. Л. 93.
26. VI Всеказакская конференция ВКП(б). 15 — 23 ноября 1927 г. Стенографический отчет. — Кзыл-Орда: Казкрайком ВКП(б), 1927. — 387 с.
27. Кучкин, А. П. Советизация казахского аула (1926—1929 гг.) / А. П. Кучкин. — М. : Изд-во Академии наук СССР, 1962. — 432 с.
28. Койгельдиев, М. К. Сталинизм и репрессии в Казахстане 1920 — 1940-х гг. / М. К. Койгельдиев. — Алматы : Искандер, 2009. - 448 с
29. Осипов, В. П. Всматриваясь в 20-30 годы: (Из истории организационно-политического развития Компартии Казахстана) / В. П. Осипов. - Алма-Ата : Казахстан, 1991. - 186 с.
КАЗИЕВ Саттар Шарниязович, кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры истории и социально-гуманитарных дисциплин. Адрес для переписки: [email protected]
Статья поступила в редакцию 07.07.2014 г. © С. Ш. Казиев
УДК 947(571.1/5) А. И. ШУМИЛОВ
Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, Омский филиал
СИБИРСКАЯ ДЕРЕВНЯ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
(ПО МАТЕРИАЛАМ ИСТОРИЧЕСКОГО АРХИВА ОМСКОЙ ОБЛАСТИ)
В статье исследуются процессы, происходившие в селах Омского Прииртышья в период Первой мировой войны. Автором впервые вводятся в научный оборот документы, раскрывающие экономическую и нравственную составляющие жизни сельчан в трагическое время, когда многие из них получали сведения о гибели родных и близких.
Ключевые слова: Первая мировая война, мобилизация, похоронки, сибиряки, пособия.
Первая мировая война продолжалась для России около 3,5 лет. Последовавшие затем революции и Гражданская война, прокатившаяся почти по всей стране, ослабили интерес как населения, так и историков к этому событию. Лишь для семей погибших и искалеченных да непосредственных участников сражений она оставалась незаживающей раной, всегда напоминавшей о себе.
С началом войны началась мобилизация в армию как призывных возрастов, так и находящихся в запасе. На территории Омского военного округа в 1914 г. была сформирована 11-я Сибирская стрелковая дивизия. Тогда же, «путем выделения кадров из 7-й, 8-й, 11-й Сибирских стрелковых дивизий были сформированы и отправлены на фронт второочередные 12-я, 13-я и 14-я Сибирские стрелковые дивизии», а всего на территории Омского и Иркутского военных округов «было сформировано пять Сибирских стрелковых запасных бригад» [1]. Они включали в себя около 30 полков, готовивших для армии пополнения из вновь призванных, которые после краткой подготовки в составе маршевых рот направляли для пополнения несущей огромные потери действующей армии. На 7 декабря 1916 г. в запасных полках Омского военного округа числилось 31109 человек постоянного состава и 94782 человека
готовых к отправке на фронт. Из Сибири с населением в 10,1 млн человек было призвано в армию 1 млн 111 тыс. проживающих в регионе. Сибирская деревня дала 988 тыс. призывников и город — 123 тыс. человек. Призванные составляли 51,5 % трудоспособных мужчин Томской, 38,8 % — Енисейской, 49,5 % — Иркутской, 51,8 % — Тобольской губерний, 60,8 % — Акмолинской и 54,8 % — Забайкальской областей [1].
В связи с массовыми призывами трудоспособного мужского населения стали резко сокращаться трудовые ресурсы сибирской деревни. Вслед за молодыми парнями призывного возраста в 1916-1917 годах в армию стали забирать обремененных семьями мужчин в возрасте 35-40 лет. Так, в весеннюю мобилизацию 25 марта 1916 г. из Тавиновской волости Тарского уезда было взято 18 человек, а осенью, в мобилизацию 20 сентября 1916 г. уже 35 человек. В большинстве своем каждый мобилизованный имел семью, в которой было 4-6 и даже 7 детей [2, л. 189]. В случае гибели кормильца какое количество сирот прибавлялось в деревне! В фондах архива сохранились приговоры сельских сходов об установлении опеки над имуществом и сиротами убитых односельчан. В протокольной записи приговора Рыбинского сельского схода Андреевской волости Тюкалинско-
