Научная статья на тему 'Женщины Императорского дома Северов'

Женщины Императорского дома Северов Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
541
134
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ / ДИНАСТИЯ СЕВЕРОВ / ИМПЕРАТОР / СЕНАТ / РИМСКАЯ АРМИЯ / ВЛАСТЬ / ВИДИМОСТЬ СТАБИЛЬНОСТИ / THE ROMAN EMPIRE / SEVERAN DYNASTY / EMPEROR / SENATE / THE ROMAN ARMY / POWER / SEMBLANCE OF STABILITY

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Лабутина Татьяна Константиновна

Конец II–III век традиционно считаются временем упадка римского государства. Однако и время упадка имело свой период видимости стабильности — правление императоров династии Северов. О династии Северов стало возможно говорить благодаря тому, что в 118 г. родственницы жены Септимия Севера Юлии Домны привлекли на свою сторону римскую армию и узурпировали власть, выдвинув в качестве императоров сначала Элагабала, а потом его двоюродного брата Александра. Власть «сирийских принцесс» опиралась на равновесие между римской армией и сенатом, и их правление продолжалось до смерти Александра в 235 г. Это явление могло иметь место благодаря разрыву линии преемственности власти в начале III в., отсутствию лидерских качеств у Элагабала и Александра и временному миру между Римской империей и соседними государствами.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Women of the Severan Dynasty

The end of the II–III century is considered to be a period of decline of the Roman Empire, but during the reign of the Severan dynasty the situation made the semblance of stability. In AD 118 the sister and nieces of Severus’ wife Julia Domna won the Roman army to their side and usurped the power. They could not reign by themselves, that’s why Elagabalus and later Alexander were declared emperors, which enables us to use the phrase «Severan dynasty». Political system established by Julia Maesa and her daughters remained valid till the death of Alexander in AD 235. Their power was based on the political balance between the senate and the Roman army. The situation took place for the following reasons. The mode of succession to the throne had been invalid by the beginning of the III century, either Elagabalus or Alexander lacked the disposition of a born leader, and the relationships between the Roman Empire and its neighbors remained rather peaceful in AD 118–231.

Текст научной работы на тему «Женщины Императорского дома Северов»

УДК 94(37).08

Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2012. Вып. 4

Т. К. Лабутина

ЖЕНЩИНЫ ИМПЕРАТОРСКОГО ДОМА СЕВЕРОВ

Данная статья посвящена роли родственниц императоров династии Северов в политической жизни первой половины III века н. э.

Рассматривая события II-III веков н. э., мы отмечаем, что на протяжении всего времени от завоеваний Траяна и до реформ Диоклетиана развитие Римского государства определялось следующими взаимосвязанными процессами: сенат постепенно сходил с исторической сцены, самостоятельный авторитет императора возрастал, происходило изменение социально-правового состава жителей империи, а также менялись состав римской армии и условия военной службы.

Традиционно конец II-III век оценивается негативно — как время не просто трансформации политической системы, но надлома и разрушения системы принципата, на что указывает и сама формулировка «кризис третьего века». Такая установка была унаследована современными историками от авторов античности — Геродиана [1] и Диона Кассия. Геродиан, который родился около 170 г., и Дион Кассий, дату рождения которого относят к промежутку между 155 и 164 гг., оба едва застали правление Марка Аврелия и лишь на основании чужих слов могли судить о его предшественниках. Их зрелые годы пришлись на время правления Коммода и Северов: Дион Кассий, будучи сенатором, выступил очевидцем целого ряда значимых исторических событий (например, Dio, LXXIII, 7, 1-2; 19, 1; 21, 1-3), а Геродиан если не жил, то бывал в Риме во время правления Коммода (Herod., I, 15, 4), Септимия Севера (Herod., III, 8, 10) и Каракаллы. Разделяя систему ценностей сенаторского сословия, которое, как мы уже сказали, постепенно теряло политическое влияние, они оба считали, что со смертью Марка Аврелия началась политическая деградация государства, наступил «век железа и ржавчины», по меткому выражению Диона Кассия (Dio, LXXII, 36, 4), а правление «пяти хороших императоров» стало для них «золотым веком Антонинов». Впрочем, идеализация прошлого была свойственна не только историкам, но и обществу в целом, на что указывают попытки некоторых политических лидеров рассматриваемого нами периода представить свою деятельность как восстановление прежнего положения вещей (в связи с этим можно вспомнить Пертинакса, Септимия Севера, Опилия Макри-на и Александра Севера). Негативная оценка рубежа II-III вв. закрепилась в общепризнанной хронологии.

Хронологически интересующий нас период принято делить на время правления императоров династии Антонинов, гражданскую войну 193-197 гг., время правления императоров династии Северов и кризис III в. Это деление условно.

Такое понятие, как «императорский дом Северов», традиционно присутствует в исторической литературе [2, с. 57; 3, с. 37; 4, с. 1], и мы им пользуемся, подразумевая императоров, правивших Римом с 197 г. по 235, т. е. Септимия Севера, его сыновей Ка-ракаллу и Гету, а также Элагабала и Александра Севера, которые были в родстве между собой. Однако ни Геродиан, ни Дион Кассий, ни историки Августов не объединяют их

© Т. К. Лабутина, 2012

в династию Северов и не называют так. Впрочем, следует отметить, что Элий Лампри-дий назвал биографию Александра «Александр Север», и это тем более интересно, что в других книгах «Истории Августов» его называют всегда только Александром, сыном Маммеи (SHA, Carus et Carinus et Numerianus, III, 4; SHA, Aurel., XLII, 4).

Время правления императоров династии Северов на фоне разрушения системы принципата уникально как период сохранения видимости относительной стабильности при общем углублении кризиса. Особенно это относится к правлению Александра: он удостоился похвал Элия Лампридия, и составители остальных жизнеописаний Августов отмечали его как «хорошего» императора (например, SHA, Maximini duo, VII, 3), но вместе с тем сами обстоятельства его смерти недвусмысленно указывали на то, что эпоха «солдатских императоров» к 235 г. уже началась. Именно такая видимость стабильности позволила отделить Северов от кратковременных правителей гражданских войн и периода кризиса III в. Септимий Север и Александр правили достаточно долго и твердо, каждый — более десяти лет, в согласии с сенатом, при поддержке армии и народа. При этом они контролировали всю территорию государства, обеспечивали надежность границ и не допускали появления узурпаторов. Каракалла и Элагабал не пользовались настолько полной поддержкой населения, однако благодаря в основном своим личным качествам, и в их правление империя также сохраняла целостность.

Согласно Диону Кассию, Септимий Север действительно рассчитывал закрепить власть над империей за своими потомками. При этом он опирался на авторитет Анто-нинов и позиционировал себя и своих сыновей как продолжение этой династии (SHA, Sever., XX, 1-2). Его претензия была правомерна, несмотря на отсутствие кровного родства с Антонинами, поскольку на протяжении почти всего II в. императорскую власть в римском государстве наследовал достойнейший. Септимий Север даровал имена Ан-тонинов обоим своим сыновьям (Herod., III, 10, 5; SHA, Sever., XIX, 1), а самого себя позиционировал как «сына Марка Аврелия» и «внука Антонина Пия». Тем самым он признавал «достойнейшими» себя, и их, уравнивая одновременно сыновей в правах и подготавливая как их самих, так и римлян к тому, что в дальнейшем Каракалла и Гета будут править совместно.

Тенденция позиционировать себя как продолжателей династии Антонинов коснулась не только Севера и его сыновей. Точно так же и отчасти из тех же соображений поступил и Опилий Макрин, назвав Антонином своего сына Диадумена (SHA, Carac., VIII, 10), имя Антонин принял Элагабал, став императором (Herod., V, 3, 12), а Александр Север был вынужден отказаться от него, единственно чтобы не быть связанным с памятью об Элагабале (SHA, Alex. Sever., V, 3). Последними, кто претендовал на преемственность своей власти от Антонинов, были Гордианы, но к тому времени имя Антонин уже не имело прежнего авторитета, и они не были в этом настойчивы, что дало возможность Юлию Капитолину сказать, что они носили только первое имя Антонинов или и вовсе не носили его, а назывались Антониями (SHA, Gordiani tres, IX, 5). Сама же идея передачи власти достойнейшему сохранялась в политической памяти римлян еще долго, в частности, она вновь оказалась актуальна в 270 г. для обоснования права на престол императора Аврелиана (SHA, Aurel., XIV, 5).

Север не преуспел в осуществлении своих династических планов, поскольку один из его сыновей, Гета, был убит на следующий год после его смерти, а второй, Каракалла, пал жертвой заговора пять лет спустя, не назначив преемника. Однако после краткого правления префекта претория Опилия Макрина, сменившего Каракаллу, власть вновь

вернулась к родственникам Севера, а точнее, его жены, и они правили империей в течение последующих семнадцати лет.

Элагабал и Александр были внуками сестры Юлии Домны Юлии Мэсы, и родство их с Септимием Севером было слишком отдаленным, чтобы он сам или его сын Кара-калла рассматривали их в качестве потенциальных наследников своей власти. Отцы этих мальчиков были римскими гражданами и занимали посты в римском провинциальном управлении, а матери принадлежали к кругам образованной знати восточной части римской империи.

То, что сначала Элагабал, а потом Александр заняли императорский трон, стало результатом интриги и политического расчета, подкрепленного удачным стечением обстоятельств. Геродиан, Дион Кассий и авторы «Истории Августов» отмечают, что роль самих императоров в этой интриге была пассивной, а организовали политический переворот Юлия Мэса и ее дочери Юлия Соэмида и Юлия Маммея. По большому счету в данном случае речь идет о том, что сестра и племянницы императрицы Юлии Домны сумели предложить на роль глав государства ее юных внучатых племянников, привлечь на их сторону поддержку сената, армии и симпатии народа, и от их лица почти двадцать лет править государством. Собственно, вследствие этого и возникла возможность говорить о «династии Северов».

Конечно, такая ситуация сложилась не случайно, и мы далеки от мысли приписывать успех «сирийских принцесс» исключительно силе их характера, а конечную неудачу — просчету Юлии Маммеи. Эти женщины происходили из богатой и знатной семьи, которая дала им возможности и связи для того, чтобы сначала подняться на вершину римского общества, а потом удерживаться там.

Возвышение этой семьи началось в конце 180-х годов, когда, находясь в Сирии, Септимий Север женился на Юлии Домне, младшей дочери Юлия Бассиана, жреца бога Солнца из города Эмесы. Кроме Юлии Домны у Юлия Бассиана была старшая дочь Юлия Мэса, которая состояла в браке с Юлием Авитом и имела от него двух дочерей Юлию Соэмиду и Юлию Маммею. Старший сын Севера и Юлии Домны Бассиан родился 4 апреля 188 г. в Лугдуне (Dio, LXXVI1I, 6,5), а второй, Гета, 27 мая 189 г. на Сицилии (Dio apud Xiph., LXXVII, 2,5; SHA, Geta, III, 1).

По преданию, Септимий Север избрал себе в жены Юлию Домну, узнав, что ей было предсказано, что она станет женой императора (SHA, Sever., III, 8; SHA, Alex. Sever., V, 4). Этот выбор был исключительно удачным. Север породнился с богатой знатной семьей и обрел в лице Юлии Домны достойную римского императора спутницу жизни. По всей видимости, она обладала довольно решительным характером и была честолюбива.

Юлия Домна играла заметную роль сначала при дворе Септимия Севера, а потом Каракаллы, и пользовалась почетом, но на государственные дела она могла влиять лишь опосредованно, далеко не всегда успешно, потому что и Север, и Каракалла все решения принимали самостоятельно. Насколько нам позволяют судить источники, Юлия Домна собрала вокруг себя кружок литераторов и философов, которому сочувствовали некоторые представители администрации императора и сенатской аристократии. Посредством этого кружка она не только придавала известный блеск императорскому двору, но и исподволь способствовала распространению в обществе нужных идей и принятию императором нужных решений. Так, по-видимому, результатом успешной интриги, организованной императрицей, стало устранение префекта

претория Плавциана в 205 г. и ссылка его дочери, которую Север избрал в жены для Каракаллы (SHA, Sever., XVIII, 8). Север был императором воинственным и не жил в Риме постоянно. По словам Э. Бирли, к 204 г., т. е. за сорок лет своей жизни, он ни разу не провел в Италии более года подряд [5, с. 169]. Юлия Домна сопровождала его в военных кампаниях — против Песценния Нигера, против парфян, в походе против британцев (Dio, LXXVII, 17, 5).

После смерти Севера Юлия Домна сохранила свое влияние. Каракалла и Гета непримиримо враждовали между собой, но императрица добивалась того, чтобы они правили совместно, и в течение некоторого времени ей удавалось сдерживать в рамках разумности их взаимную неприязнь. Она демонстрировала равное отношение к обоим сыновьям, но, насколько можно судить по источникам, отдавала предпочтение Гете (SHA, Geta, V, 1). В 212 г. Каракалла убил Гету и запретил ей его оплакивать (Dio, LXXVIII, 2, 3-6).

Однако и после смерти Геты Юлия Домна не потеряла своего престижа. О ее взаимоотношениях с Каракаллой источники передают противоречивые сведения, что заставляет нас думать, что их отношения действительно были неоднозначными. Дион Кассий говорит о ее ненависти к сыну (Dio, LXXIX, 23). Впрочем, писатели «Истории Августов» свидетельствуют о том, что о ней в обществе ходили самые скандальные слухи и, видимо, даже неприличные шутки и анекдоты (SHA, Carac., X, 1-3). Но она оказывала Каракалле всестороннюю поддержку, и фактически руководила гражданской администрацией империи (Dio, LXXVII, 18, 2; LXXVIII, 4, 2-3). Во время кампании против парфян, предпринятой Каракаллой в 217 г., Юлия Домна сопровождала сына на восток. Она находилась в Антиохии, когда до нее дошла весть о его смерти. Дион прямо обвиняет Юлию Домну в том, что она была очень властной женщиной и, не желая примириться с жизнью на положении частного лица, пыталась совершить переворот и править единолично, но не преуспела в этом и вскоре умерла, добровольно отказавшись от пищи (Dio, LXXIX, 23).

Говоря о Юлии Домне, мы можем провести параллель с Ливией, супругой Августа, другой женщиной, которая умела ставить политические цели и достигать их, несмотря на то, что в правовом отношении римская политика была закрыта для женщин. Сближает их и то, что они были требовательными и амбициозными союзницами своим мужьям, а сыновья воспринимали их вмешательство в политику почти как стремление узурпировать власть [6, с. 147].

Юлия Мэса, старшая сестра Юлии Домны, к моменту смерти Каракаллы находилась в Риме, где прожила все годы, прошедшие с момента воцарения Севера (Herod., V, 3, 2). Придя к власти, Макрин выслал ее на родину, в Эмесу, позволив ей сохранить огромное богатство (Herod., V, 3, 2; SHA, Macr., IX, 1). Оттуда Юлия Мэса следила за тем, как менялись настроения в обществе. На рубеже II-III вв. в Римской империи исчезла преемственность власти, но каждый последующий император получал всю ее полноту, если умел добиться согласия сената и склонить на свою сторону армию. Этой ситуацией и воспользовалась Юлия Мэса. Опираясь на богатства и связи своей семьи, она организовала заговор против Макрина, целью которого была передача императорской власти ее старшему внуку, сыну Юлии Соэмиды.

Все три источника сходятся в описании подготовки к этому перевороту. Юлия Мэса распространила среди воинов слух о том, что ее старший внук является побочным сыном и наследником Каракаллы (Элий Спартиан в жизнеописании Каракаллы

называет Элагабала его сыном без всяких оговорок (SHA, Carac., XI, 7; IX, 2)), а также о том, что она выплатит донатив воинам, если они его поддержат. Последний аргумент оказался решающим. Ночью 15 мая 218 г. Мэса с дочерьми и внуком явилась в лагерь III Галльского легиона, расквартированного под Эмесой, а на следующий день сын Юлии Соэмиды был провозглашен императором (SHA, Macr., IX, 6; Herod., V, 3-4). Следует особо отметить, что новый император в отличие от своих родственниц не обладал лидерскими качествами и поэтому сделался ширмой для их амбиций.

Дион Кассий называет этого императора Авитом или Варием Авитом (Dio, LXXVIII, 30, 2), а Геродиан — Бассианом (Herod., V, 3, 3), но в историю он вошел как Элагабал, по имени бога Солнца, которому поклонялись в городе Эмеса и жрецом которого он был. Элагабал родился в марте 204 г. (Dio, LXXIX, 20, 2), и его отцом был Секст Варий Марцелл, уроженец Апамеи, который сделал успешную карьеру всадника, а затем был избран в сенат. Источники крайне недоброжелательны к Элагабалу, но если искать разумное объяснение его действиям, то в них можно увидеть попытку превратить Рим в подобие восточного теократического государства. И действительно, император, стоящий во главе него, как верховный жрец верховного бога сам практически сливался с этим богом, даже носил его имя. Как царь и бог, он не признавал чуждых ему римских традиций и римских институтов власти. Каждое свое действие он считал ритуальным, подобно древним царям Крита и египетским фараонам, он не жил, а священнодействовал. Однако все это оказалось совершенно несовместимо с римскими традициями и римской моралью (Herod., V, 8, 1).

Источники сходятся в том, что Элагабал практически не занимался государственными делами, считая своими основными обязанностями соблюдение религиозных ритуалов. Юлия Мэса и ее дочь Юлия Соэмида правили римской империей от его лица в течение четырех лет. Интересно отметить, что хотя они не проводили репрессий в отношении сената, это не помешало сенатской историографии оставить об Элагабале самую дурную память. Мы полагаем, что такого рода реакция была подобна реакции сенаторского сословия на желание Коммода представать полубогом и героем в образе Геракла или на желание Антонина Каракаллы быть царем по образу Александра Великого. Элагабал не сомневался в своем праве быть выше людей и, став императором, не дал себе труда изменить свое поведение в соответствии со своим новым статусом, более того, он отослал в Рим свой портрет в ритуальных одеждах, чтобы сенаторы привыкали к виду своего нового господина (Herod., V, 5, 6-7). Такой подход не имел ничего общего с прежним официальным обожествлением римских принцепсов, и Элагабал еще решительнее, чем его предшественники, отказался быть первым среди равных. И поплатился за это суровее, чем они. Кроме того, сама Юлия Соэмида вела себя не так, как было прилично римской женщине. Она посещала заседания сената (SHA, Heliog., IV, 1-4.), а также собирала на Квиринале так называемый сенакул — женский сенат. Эти ее действия вызвали бурное возмущение и сената, и всего римского общества, которое выливалось в критику, насмешки, и в конце концов привело к убийству и самой Юлии Соэмиды, и ее сына. В источниках описано, как преторианцы, поверив неизвестно кем пущенному слуху о том, что Александр убит, расправились с Элагабалом (Herod., V, 8, 8; Dio, LXXX, 20, 2).

Правление преемника Элагабала Александра стало еще одной, более удачной и на этот раз последней попыткой вернуться к политической традиции II в. Александр родился 1 октября 208 г., он был сыном Гессия Марциана. Имя Александра он получил,

лишь став императором, Дион Кассий называет его Бассианом (Dio, LXXVIII, 30, 3), а Геродиан — Алексианом (Herod., V, 3, 3).

Александр, как и его предшественник, пришел к власти совсем юным, и также в результате заговора, который был организован не им. Юлия Мэса, видя, что Элагабал стремительно теряет политическую поддержку и не собирается ничего менять в своем поведении, приняла решение узаконить в качестве его наследника своего второго внука, сына Юлии Маммеи (Herod., V, 8, 2). Александр был официально усыновлен Элага-балом, как было принято во II в. Эта ситуация вызвала разногласия внутри правящей семьи, и возникновение заговора против Элагабала, за которым стояла Юлия Мэса. Мы видим, как в условиях отсутствия правителя-мужчины, обладающего ярко выраженными лидерскими качествами, женщины, стоящие во главе государства, заменили одного слабого императора другим, менее одиозным.

Александр получил замечательное классическое образование (SHA, Alex. Sever., III, 1-3), но не был подготовлен к самостоятельному принятию политических решений — видимо, потому что не был к этому предназначен — от его лица правила сначала Юлия Мэса, а потом Юлия Маммея (Herod., VI, 1, 1). После смерти Элагабала и Юлии Соэмиды обе женщины недвусмысленно склонились к союзу с сенатом. По их совету Александр избрал себе ближний совет из шестнадцати наиболее уважаемых сенаторов и не принимал решений, не согласовав с ним своих действий (Herod., VI, 1, 2). По большому счету речь шла о возвращении к стилю правления Антонина Пия, и сенатская историография очень доброжелательна к Александру Северу, удостоив его многочисленных похвал за образованность, добрый нрав и рассудительность. Биограф Александра Элий Лампридий настойчиво сравнивает его с Александром Великим (например, SHA, Alex. Sever., V, 1-2). Письменные источники, в которых содержатся сведения о его царствовании, либо оценивают его положительно (Геродиан), либо превозносят его как почти идеального правителя (Элий Лампридий), и все они отмечают его крайнее уважение к матери и особый статус Юлии Маммеи в государстве. Юлия Маммея в отличие от своей сестры старалась, чтобы репутация императора оставалась безупречной, а ее влияние на него не бросалось в глаза и не вызывало лишнего раздражения граждан, хотя именно она определяла его политику и решала финансовые задачи (Herod., VI, 1), контролировала даже его личную жизнь (Herod., VI, 1). Она сопровождала Александра во время кампании против персов в 230-231 г., и в 235 г. была с ним в Германии, в Могонциаке, где они оба были убиты восставшими войсками при невыясненных обстоятельствах.

Усиление политического влияния женщин, воспитанных в богатой культурной традиции восточных провинций империи [7, с. 163-164], отразилось на стиле правления Северов.

Источники отмечают широкую образованность Юлии Домны, которая покровительствовала философам и литераторам при дворе Септимия Севера и позже — Ка-ракаллы. Сам Септимий Север, по свидетельству Элия Спартиана, был сведущ в греческой и римской литературе, обучался в Риме (SHA, Sever., I, 4), достаточно много времени отдавал занятиям философией и ораторским искусством и отличался необыкновенным рвением к наукам (SHA, Sever., XVIII, 5), несмотря на то, что происходил из провинциальной семьи (SHA, Sever., I, 2) и до конца своей жизни говорил на латинском языке с акцентом (SHA, Sever., XIX, 9). Он привлекал к управлению государством образованных людей, при нем на должность префекта претория назначались юристы.

Их сыновья получили достойное образование и были непосредственно связаны с культурным окружением своей матери. Источники отмечают, что Каракалла и Гета интересовались софистическими декламациями (Herod., III, 10, 4), музыкой и философией (Dio, LXXVII, 11, 3; LXXVII, 13, 7).

Юлия Мэса и ее дочери — Юлия Соэмида и Юлия Маммея — принадлежали к тому же кругу образованной провинциальной знати. У нас нет свидетельств, что Юлия Мэса и Юлия Соэмида собирали вокруг себя философов и литераторов, но мы объясняем это не недостатками их образованности, а личным выбором. К тому же у них не было необходимости влиять на государственные дела таким опосредованным путем. В свою очередь, Юлия Маммея гораздо более походит в своих поступках на Юлию Домну, чем ее мать и сестра. По всей видимости, Юлия Маммея также увлекалась философией. В своей «Церковной истории» Евсевий Кесарийский отметил, что во время своего пребывания на Востоке Юлия Маммея встречалась для беседы с Оригеном (Euseb., Hist. eccl., VI, 21, 4). Кроме того, она вновь стала назначать на должность префекта претория юристов, как это было принято при Марке Аврелии (SHA, Marc., XI, 10), Севере и до смерти Геты.

Таким образом, «сирийские принцессы» сыграли свою роль в политической жизни Римской империи в начале III в., выдвинув на престол официальных претендентов, обеспечив их поддержкой основных политических сил и сохранив некоторое подобие порядка и преемственности власти.

Мы считаем феномен особого политического влияния женщин из дома Северов следствием стечения ряда следующих обстоятельств.

Во-первых, после смерти Каракаллы сложилась ситуация политического вакуума, когда не было не только наследника, чьи права были бы бесспорны, но и лидера достаточно энергичного, чтобы претендовать на власть, как на нее в свое время претендовал Септимий Север. Эта ситуация сделала малолетних родственников Каракаллы единственными легитимными наследниками.

Во-вторых, после того, как Макрин заключил мир с Парфией, на время отступили внешнеполитические угрозы, и стала возможна власть, опирающаяся на равновесие армии и сената.

В-третьих, даже при всех преимуществах, которые облегчили бы им задачу захвата власти, Бассиан и Алексиан были слишком молоды, чтобы оценить политическую ситуацию и подготовить переворот. Также они были недостаточно компетентны, чтобы править самостоятельно, по крайней мере, первые несколько лет.

И, наконец, в-четвертых, поскольку сама политическая организация римского общества не позволяла женщинам официально занимать государственные должности и тем более наследовать власть в государстве, «сирийские принцессы», обладавшие необходимыми для захвата власти преимуществами своих родственных связей, богатства, способности верно оценить обстановку, могли воспользоваться этими преимуществами, лишь выдвинув в качестве официальных претендентов родственников мужского пола, пусть даже малолетних и не обладающих необходимыми качествами характера.

Сложно сказать, было ли их падение в большей степени закономерным, чем случайным, произошедшим вследствие слабых полководческих способностей Александра. Само время их правления характеризовалось постепенным усилением внешней угрозы римскому государству, осложнением экономической ситуации и постепенным

уходом сената, на который демонстративно опирался Александр, от политической власти. Эти тенденции требовали выдвижения правителей воинственных и отдающих предпочтение радикальным военным решениям перед действиями, опирающимися на благоразумие и законы мирного времени.

Литература

1. Доватур А. И. Историк Геродиан // Вестник древней истории. 1972. № 1. С. 237-257.

2. Сергеев И. П. Римская Империя в III веке нашей эры. Харьков: Майдан, 1999. 223 с.

3. Southern P. The Roman Empire from Severus to Constantine. London; New York: Routledge, 2004. 413 p.

4. Watson A. Aurelian and the Third Century. London; New York: Routledge, 2003. 323 p.

5. Birley A. Septimius Severus. The African emperor. London; New York: Routledge, 2002. 321 p.

6. Barrett A. Livia. First Lady of Imperial Rome. New Haven; London: Yale University Press, 2002. 445 p.

7. Ранович А. Б. Восточные провинции Римской империи в I-III вв. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1949. 263 с.

Статья поступила в редакцию 16 июня 2012 г.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.