CC BY
114
ЗАРУБЕЖНАЯ ФИЛОЛОГИЯ FOREIGN PHILOLOGY
УДК 821.133.1-313.2 ББК 83.3 (4Фра)5-8
Маргарита Викторовна Дубинская,
старший преподаватель, Институт иностранных языков Петрозаводского государственного университета (185035, Россия, г. Петрозаводск, ул. Пушкина,17),
e-mail: [email protected]
Жанр волшебной сказки в композиции романа Алена-Фурнье «Большой Мольн»:
интерпретация поэтики «иномирия»
Проблема влияний структуры и системы персонажей жанра волшебной сказки на поэтику романа достаточно хорошо изучена В . В . Ивановым на материале русской литературы . В данной статье объектом исследовательского внимания становится французская литература, а влияние поэтики волшебной сказки впервые изучается на материале романа Алена-Фурнье «Большой Мольн» (1914) . В ходе исследования выявляется сходство ряда элементов семичастной структуры волшебной сказки с элементами композиции романа Алена-Фурнье . Устанавливается сходство функций сказочных персонажей с поступками героев романа . В статье анализируются также те отличия романа и сказки, которые обусловлены авторской волей и реальностью начала XX века, отображаемой романным повествованием . Делается вывод о творческом характере восприятия писателем влияний поэтики жанра волшебной сказки; указывается на опосредованный характер влияний фольклора через другие жанры . Приводится пример сюжетного совпадения рыцарского романа «Персеваль, или Сказание о Граале» с романом Алена-Фурнье . Поскольку жанр рыцарского романа образовался под влиянием волшебной сказки, то влияние рыцарского романа на роман Алена-Фурнье является опосредованным влиянием волшебной сказки . Выявлены романные соответствия всем семи персонажам волшебной сказки в образах героев романа: учителя Сёреля, Огюстена Мольна, Франца де Гале, цыгана Ганаша, Франсуа Сёреля, Ивонны де Гале . За романное соответствие «ложному герою» принимается психологическое состояние Мольна . Описано соответствие завязке действия в романе «начальной ситуации» волшебной сказки, соответствие эпизодов и карнавальной атмосферы праздника в замке Саблоньер иномирию сказки
Ключевые слова: функция персонажа волшебной сказки, романное соответствие персонажу волшебной сказки, романное соответствие функции персонажа волшебной сказки, романное (композиционное) соответствие структуре волшебной сказки, романное соответствие семиперсонажной схеме волшебной сказки .
Margarita Viktorovna Dubinskaya,
Seniour Teacher, The Foring Languages Institute, Petrozavodsk State University (17 Pushkin St., Petrozavodsk, Russia, 185035), e-mail: [email protected]
The Genre of Fairy-Tale in the Composition of Alain-Fournier's Novel "The Big Meaulnes": the Interpretation of the Poetics of "Another World"
This article reveals the problem of influence of the structure and character's system of the fairy-tale on novel's poetics . This problem is quite well studied on the materials of the Russian literature by V. V. Ivanov. In article the problem of above-mentioned influence on the French literature is revealed . For the first time the influence of the fairy-tale's poetics on Alain-Fournier'novel "The Big Meaulnes" (1914) is studied . The author reveals the resemblance of many elements of the seven-particle structure of fairy-tale with elements of the composition of Alain-Fournier' novel The author also indicates the resemblance of the functions of fairy-tale's characters and the actions of characters of the novel "The
© М. В. Дубинская, 2015 45
Big Meaulnes" . This article analyses the difference of the genres of novel and fairy-tale, caused by author's will and by the novel's reality of the beginning of the XX century. The author makes the conclusion about the author's free perception of fairy-tale's poetics, and indicates the folklore mediated influence on the novel "The Big Meaulnes" through the others genres . For example, the genre of chivalrous novel is formed with the influence of the fairy-tale and the influence of the fairy-tale on the Alain-Fournier's novel is mediated and goes through the chivalrous novel . The author reveals the accordance of novel characters: the teacher Seurel, Augustin Meaulnes, Franz de Galais, Gipsy Ganach, François Seurel and Ivonne de Galais with six characters of the fairy-tale . The psychological state of Big Meaulnes is taken for the seventh character of the fairy-tale, named "false hero" . The author describes the accordance of the beginning of the novel "The Big Meaulnes" and "the beginning situation" of the fairy-tale, and the accordance of some episodes and carnival atmosphere of holiday in Sablonier castle and the "another word" of the fairy-tale .
Keywords: function of the personage of fairy-tale, novel accordance to the personage of fairy-tale, novel accordance to the function of the personage of fairy-tale, novel (compositional) accordance to the structure of the fairy-tale, novel accordance of the seven-character structure of the fairy-tale .
В статье впервые изучается проблематика влияний поэтики жанра народной волшебной сказки на роман одного из французских писателей-модернистов Алена-Фурнье, принадлежавшего к кругу авторов журнала «Новое французское обозрение» (NRF), испытавших влияние творчества Ф . М . Достоевского . На материале русской литературы первым подробным и плодотворным опытом изучения влияний жанра волшебной сказки на жанр романа стало монографическое исследование В . В . Иванова [4, с . 21-44], развившего теорию жанра волшебной сказки В . Я . Проппа . В своём анализе романа Алена-Фурнье мы опираемся на теорию В Я Проппа, используя также принципы исследования и терминологию Иванова применительно к нашему материалу
Описание благополучной жизни учительской семьи в школе деревни Сент-Агат в начале повествования является «романным (композиционным) соответствием начальной ситуации волшебной сказки» [4, с . 22] с её покоем и благоденствием Подобно тому, как равновесие сказочной жизни исчезает с нарушением запрета, так в романе «Большой Мольн» равномерное течение деревенской и школьной жизни взбудоражено исчезновением одного из учеников, нарушившего запрет учителя . Незадолго до Рождества старший учитель господин Сёрель поручает одному из учеников встретить и привезти с вокзала родителей своей жены Недавно переведённый в школу семнадцатилетний Огюстен Мольн, любитель приключений, прозванный Большим Мольном, вызывается съездить на вокзал . Но учитель отказывает ему и для миссии встречи гостей избира-
ет местного ученика, поскольку тот лучше знает окрестности Мольн ослушивается учителя, что является романным композиционным соответствием функции волшебной сказки, «нарушением запрета» (термин В Я Проппа), и едет на вокзал самовольно, под благовидным предлогом выпросив у местного фермера лошадь и повозку В этом эпизоде мы видим композиционное соответствие сказочной функции «герой-искатель отправляется в путь» (Пропп)
Завязка действия в романе подчинена композиционному закону волшебной сказки, согласно которому, по Проппу, четыре персонажа из семи: «отправитель, герой, ложный герой, а также и царевна включаются в начальную ситуацию» [6, с. 69] . «Романными соответствиями персонажам волшебной сказки» [4, с . 21] являются: учитель Сёрель и фермер соответствуют функции отправителя, главный герой романа Мольн - функции героя-искателя, функции «ложный герой» (Пропп) соответствует психологическое состояние смятенности духа главного героя, препятствующее его жажде духовного поиска, оформленного как стремление к нахождению своей «царевны-невесты» (Пропп) . И это препятствие он преодолевает на протяжении всего повествования . Это психологическое состояние проявляется также в почти состоявшейся попытке Мольна жениться на невесте Франца де Гале Валентине . Узнав, что незнакомая и понравившаяся ему девушка - невеста Франца, Мольн с негодованием отвергает этот вариант устройства своей судьбы . Так, в превращённом виде функция ложного героя воплощается в ложной направленности духовного поиска главного героя .
Что касается невесты-царевны, то её соответствие в романе - сестра Франца Ивонна де Гале, в силу композиционных особенностей поэтики литературного произведения находится в пределах начальной ситуации как некий таинственный образ . Мольн впервые видит Ивонну ещё в детских снах, задолго до встречи с ней в замке Саблоньер . Во сне она предстаёт в образе феи, живущей в сказочном замке, и эти видения, мы полагаем, можно счесть композиционными соответствиями образа сказочной невесты, встреченной героем ещё в начальной ситуации . А, во-вторых, реальная встреча Мольна с Ивонной по времени располагается очень близко от завершения начальной ситуации повествования: во время поездки Мольн вспоминает свои сонные видения девушки-феи . Композиция романа в целом соответствует одному из распространённых вариантов сказочной фабулы, согласно которому герой встречает невесту, потом утрачивает её, после чего долго странствует, проходит ряд испытаний, прежде чем окончательно обретёт свою единственную . Такова, например, фабула русской волшебной сказки «Царевна-лягушка» . Французский фольклор кроме аналогичной сказки «Жених-жаба» [7, с . 165-172] предлагает нашему вниманию волшебную сказку «Король-ворон» [7, с . 271-279] и её вариант «Невеста ворона» [2, с . 201-203] .
В соответствии с логикой развития фабулы волшебной сказки вследствие нарушения запрета с героем случается беда или возникает недостача Сидя в повозке, Мольн засыпает, в результате морозной декабрьской ночью он заблудился в пустынной и незнакомой ему местности . Проснувшись, он обнаруживает, что лошадь захромала Пытаясь помочь животному, Мольн сам ранит колено и тоже начинает хромать - «романное соответствие функции персонажа волшебной сказки» [4, с . 21] «беда, или недостача» (Пропп) .
Что означает эта двойная хромота путника и его лошади в контексте развития действия в логике волшебной сказки? На связь с фольклором творчества Ф . М . Достоевского указал Д . С . Лихачёв: «Поэтика Достоевского и её динамическое развитие связано с художественным миром русской сказки» [5, с. 79] . В поэтике «пути» Достоевского «ритм выстраивается по ощущению смятенного духа» [3, с . 394] . У Алена-Фур-
нье, который во время создания своего романа находился под влиянием творчества Ф . М . Достоевского, а факт этого влияния отражает его переписка [9, с . 14], ритм пути передаётся через ритм шагов В небольшом по объёму романе сорок пять раз упоминаются особенности походки и ритм шагов различных персонажей, что служит их дополнительной психологической характеристикой Например, «в то время как шустрые школьники носились по улочкам Сент-Агат», друг Мольна Франсуа Сё-рель «жалко подпрыгивал за ними на одной ноге» [8, с. 29] . Одноклассник Мольна и Франсуа Сёреля, Жасмен Делуш, ходит, волоча ноги: «Его ноги тащились по плитам пола; башмаки, подбитые гвоздями, визжали» [8, с. 50] . Огюстен Мольн «глубокой ночью, долгими часами лихорадочно мерил шагами покинутые чердаки, погружённый в размышления» [8, с. 54] . По ощущениям Франсуа Сёреля, во время его последней встречи с Ивонной незадолго до её смерти в облике этой женщины появляются черты бестелесности, передаваемой через лёгкий шорох шагов: «Её туфли производили лишь лёгкий шорох по песку; я принял её шаги за звук дождевых капель» [8, с . 237] .
Когда ритм движения персонажа нарушается, как в случае с возникшей хромотой Мольна и его лошади, мы полагаем, что это может служить знаком вступления героя в иномирие: сказочный мир с иными законами бытия . Лошадь в этом случае не заблудилась (логика реальности), а доставила героя на границу иного мира (логика волшебной сказки) . В реальности Большой Мольн оказывается на границе поместья Сабло-ньер, где в ветхой лачуге живёт старая крестьянка, образ которой является романным соответствием сказочного персонажа Бабы яги . Функция сказочной Яги заключается в испытании героя-искателя, после которого герой отправляется в тридевятое царство В романе молодой человек расспрашивает старушку о дороге, соблюдая определённые правила беседы, напоминающие правило волшебной сказки, согласно которому герой должен «стать своим миру сказки»: «Он знал, что с крестьянами, особенно живущими на отдалённых фермах, нужно говорить очень скромно и дипломатично, а главное, никогда не показывать, что ты не местный» [8, с . 62-63] . Первоначальное испытание Ягой героя заключается в том, что
он должен вкусить её пищи, что делает его своим миру сказки . Поначалу и у Мольна всё пошло как нельзя лучше: старушка накормила путника и предложила ночлег
Но далее сказочно-фантастический колорит повествования усиливается: Мольн выходит из хижины, чтобы завести лошадь с улицы во двор, но лошади на месте не оказалось После бесплодных поисков лошади герой замечает, что он не в силах обнаружить и ту лачугу, в которой только что общался с её обитательницей . Ему всё кажется, что он видит мерцающий вдали свет из окошка хижины приветившей его старушки, но каждый раз, стоит направить шаги в нужную сторону, свет исчезает, чтобы снова появиться в другом месте: «Мольн, торопясь вернуться в бедную хижину, не задумываясь, пошёл по тропинке, которая, казалось, вела прямо туда Но едва он сделал десять шагов в том направлении, как свет исчез» [8, с. 66] . Пребывая в сказочной ситуации «пойди туда - не знаю куда, найди то - не знаю что», он оказывается вынужденным заночевать посреди поля в заброшенном пастушеском шалаше, сквозь щели потолка которого светит луна . Проснувшись рано утром от холода, он продолжает путь и вскоре попадает в незнакомый замок (романное композиционное соответствие функции персонажа сказки «герой-искатель прибывает в тридевятое царство»), в котором идёт подготовка к костюмированному балу. Сын хозяина замка Франц де Гале собирается праздновать свою помолвку с дочерью ткача Валентиной Блондо, которую выгнал из родительского дома её отец Социальное неравенство жениха и невесты напоминает отношения Золушки и Принца .
Не имея карнавальной одежды, Мольн поначалу скрывается в нежилом крыле замка . Однако цыган Ганаш, приглашённый женихом и выполняющий на празднике функцию распределителя нарядов, каким-то образом заметил Мольна и снабдил его всем необходимым для карнавала . Действия Ганаша являются романным соответствием действиям сказочного персонажа «даритель волшебных даров», снабжающего героя-искателя, попавшего в тридевятое царство, волшебными предметами . Карнавальный наряд в данном случае имеет функцию шапки-невидимки, поскольку теперь незваный гость, оставаясь неузнанным, может свободно разгуливать по замку и принимать
участие в празднике Здесь он встречает свою будущую невесту, Ивонну (романное соответствие герою-искомому волшебной сказки) . Встреча Мольна с Ивонной соответствует функции героя-искателя «герой находит искомое»
Сама атмосфера костюмированного праздника, проходящего в стенах средневекового замка накануне Рождества, соответствует пребыванию персонажей романа в сказочном мире . Именно на эффект вмещения реальности в обстоятельства и законы романтической сказки рассчитывает организатор праздника Франц де Гале, добивающийся эффекта возникновения иномирия в стенах родительского замка Стремясь к достижению этого эффекта, он делает распорядителем цыгана Ганаша и его приятеля бродячего актёра Малойу ламповщиком, занимающимся иллюминацией замка: «Я не могу понять, как вышло, что пригласили такое отребье, как мы, чтобы прислуживать на подобном празднике!» [8, с. 74], - удивляется Ганаш Но главное, Франц вводит необычное правило: наряду с Ганашем распорядителями праздника помолвки становятся дети, которым он передаёт права хозяев замка Один мальчик говорит: «Разве нам не всё позволено? Нам позволено даже причинить себе вред, если нам это нравится . <...> Вы же знаете, что мы организуем праздник по своему желанию . - А если Франц вернётся сегодня вечером с невестой? - Ну, тогда он будет делать всё, что мы захотим!» [8, с. 70] .
В организации праздника Франц следует собственному пониманию принципа игры, нарушающему общепринятые социальные нормы: здесь «низшие» по социальному положению или младшие по возрасту уравниваются и даже превосходят «высших» по своим праздничным ролям Нарушение обычных условностей и уравнивание людей, надевших маски, - основной принцип организации народного карнавала Карнавальный мезальянс жениха-дворянина и дочери крестьянина-ткача расширяется и углубляется присутствием среди знатных парижан «отребья» в лице цыгана и его приятеля, детей-распорядителей и местных пожилых крестьян в роли почётных гостей Тем самым, Франц де Гале, установивший собственные правила поведения людей на празднике, должен быть признан романным соответствием сказочному персонажу «хо-
зяин тридевятого царства», которому подчинены все . Крестьяне говорят о том, что Франц подчинил своим прихотям даже родителей: «Господин де Гале давал праздники, чтобы развлечь своего сына, странного юношу, голова которого была полна удивительными идеями . Чтобы развлечь его, он придумывал всё, что мог» [8, с . 179] .
Если дополнить описание задуманной помолвки тем, что проходит она в дни Адвента - предрождественского поста, то нарушение принятых норм достигает апогея . В эти дни во Франции не принято проводить никаких семейных праздников . Ален-Фур-нье, по принципу олицетворения сил природы, свойственного фольклору, вводит даже сказочную погодную аномалию . Ещё ночью Мольн мёрз в заброшенном шалаше, но наступивший декабрьский день оказался настолько тёплым, что «можно было подумать, что стоит разгар лета» [8, с . 89] . Летний день в декабре - очевидная параллель сказочному сюжету расцветающих посреди зимы подснежников, которые Месяцы, хозяева временных циклов, дарят девушке-сироте, отправленной злой мачехой в лес с целью погубить падчерицу. Однако среди устойчивых мифологических и фольклорных представлений существуют древние запреты на духовно не обоснованные нарушения естественного хода времени Согласно народным представлениям, ещё вполне живым во французской провинции начала XX века, в самые тёмные дни года, предшествующие Рождеству, на земле появляются существа иного мира и вредоносно вмешиваются в дела людей, появляясь среди них под масками . Поэтому-то не следует устраивать маскарадов, на которые, надев маски, приходят «добрые соседи», как по сей день называют духов французские крестьяне .
Когда Мольн подходил к замку, ещё скрытому рядами елей, он встретил группу мальчиков и девочек, наряженных в карнавальные костюмы . Эти дети были похожи на тех самых «добрых соседей», как их представляет французский фольклор . Именно из их разговора Мольн, спрятавшийся за пушистыми молодыми ёлочками, узнаёт, что вблизи находится замок, где начинается праздник помолвки . В эпизоде встречи героя с детьми, невольно подсказавшими местонахождение цели путешествия, пока ещё не известной самому путнику, мы ус-
матриваем сюжетно-композиционную параллель с эпизодом рыцарского романа «Персеваль, или Сказание о Граале», жанр которого сформировался в определённой мере под влиянием волшебной сказки Ведь сам Артуровский цикл романов называется «сказочным» Вот встреча рыцаря Персеваля с двумя детьми на перекрестье дорог в пустынном месте: «Вдруг увидел он перед собою прекраснейшее дерево и крест на перекрёстке четырёх дорог Рассматривая дерево, увидел он двух маленьких детей, перебегавших с ветки на ветку Каждому из них было не более семи лет Персеваль стал заклинать их именем Бога сказать ему, божьи ли они создания . Дети отвечали: "Прекрасный друг Персеваль, знай, что пришли мы сюда для того, чтобы видеться с тобой по воле Бога Держись вон той дороги и знай, что как только дойдёшь ты до её конца, ты увидишь и услышишь такие вещи, что путь твой будет окончен, если только суждено тебе когда-нибудь достичь его конца"» [10, с . 761] .
Словам детей, обращённым к Персева-лю, точно соответствует романный сюжет «Большого Мольна» как в его реально осуществлённом виде, так и в возможном варианте развития событий . Женившись на Ивонне вскоре после первой встречи с ней, Мольн осуществил бы пророчество детей Персевалю о близком окончании его пути В этом случае он поселился бы в замке, и это соответствовало бы финальным функциям сказочного персонажа «герой женится и воцаряется» . Однако после первой встречи с будущей невестой Мольн, не сумевший запомнить дорогу к замку, сталкивается с противодействием её брата Франца, выступающего в ряде эпизодов в качестве сказочного «героя-антагониста» . Так, в соответствии с другим вариантом сюжета волшебной сказки, герой пускается в долгие и трудные поиски Ивонны . Наконец, найдя её и едва женившись на ней, Мольн вновь отправляется в странствие, чтобы помочь жениться брату Ивонны на его избраннице
Как видим, дети - персонажи рыцарского романа, будучи посланниками Бога, упоминают оба варианта сказочного сюжета, предупредив об этом Персеваля В словах детей рыцарского романа скрыта философия той свободы выбора, которая дарована человеку Богом От того или иного варианта её реализации зависит дальнейшее те-
чение жизни . Герой романа Алена-Фурнье осуществляет этот выбор не мгновенно, а в процессе длительного духовного поиска, начавшегося из-за первоначальной ошибки . А именно, во-первых, Мольн стесняется расспрашивать местных людей о местонахождении замка, дорогу к которому он не запомнил, уезжая оттуда ночью . Во-вторых, он поверил ложному утверждению Франца, что Ивонна уехала жить в Париж. Пущенный по ложному следу, Мольн теряет время, происходят события, которые надолго лишают его возможности попросить руки Ивонны: «Духовное единство, окружающее человека, проявляется и в тексте Понимание текста, его анализ немыслим без внимания к духовной энергии, которая проявляется в невидимых традициях, уходящих в прошлое и ведущих в будущее» [1, с . 11] . Духовное единство Мольна и Ивонны, возникшее в замке во время первой встречи, далее разрушается эгоистическими поступками Франца, что отбрасывает встречу девушки и юноши в прошлое, отдаляя её возможность в неопределённое будущее . Так нарушения тысячелетних традиций сватовства и брака закономерным образом вытекают из всех тех нарушений традиционной народной жизни, которые столь легко допускал Франц . Однако понимание действий брата Ивонны становится глубже, когда мы устанавливаем романное соответствие его действий функции сказочного хозяина тридевятого царства, испытывающего героя и дающего ему трудные задачи . Один литературный персонаж в разных эпизодах сочетает в себе функции героя-антагониста и хозяина тридевятого царства, что усложняет его образ
Христианско-церковные традиции в отношении церковных праздников во многом соответствуют народным традициям и призывают посвятить дни Адвента посту и молитве . Развлечения, иллюминации, карнавалы с их масками и танцы не приветствуются ни в коем случае Однако Франц, с его устремлённостью к игре, не обращает внимания ни на народные, ни на христианские установления морали, что закономерно оборачивается бедой как для него самого, так и для всех главных участников событий . Начавшийся весело праздник прерывается известием, что невеста не появится . Жених впадает в отчаяние и пытается покончить с собой. Стены замка полнятся восклица-
ниями и пересудами Гости в смятении начинают разъезжаться . Раненого Франца уносит из замка в неизвестном направлении цыган Ганаш, одетый в костюм Пьеро Вскоре мать Франца и Ивонны умирает, а семья разоряется из-за долгов, наделанных Францем при попустительстве его отца В итоге земля продана, замок снесён, а отец вместе с Ивонной переезжает жить в крошечный домик, оставшийся от некогда обширных владений де Гале Потеря замка и земли семьёй де Гале является романным соответствием фабулы некоторых волшебных сказок, когда гибель хозяина тридевятого царства сопровождается разрушением самого царства Попытка Франца покончить с собой и его бегство из дома являются романным соответствием гибели хозяина тридевятого царства волшебной сказки
Всё дело в том, что принцип игры, распространяемый на все сферы деятельности, является определяющим правилом жизни Франца де Гале, взрослого молодого человека, остающегося в душе избалованным и эгоистичным ребёнком После несостоявшейся помолвки и неудавшегося самоубийства он отправляется бродяжить вместе с цыганом Ганашем . Своему правилу игры Франц не только сознательно следует, он проповедует его, чётко формулируя своё кредо: «Я хотел умереть, и поскольку у меня не вышло, я буду жить только для развлечений, как ребёнок, как Цыган . Я всё бросил . У меня больше нет ни отца, ни сестры, ни дома, ни любви... Больше ничего, кроме товарищей по играм» [8, с . 128] . Он «стирает» своё прошлое, сменив родовое дворянское имя на прозвище Цыган . Франц живёт играючи, но он играет и судьбами других людей, прежде всего, судьбой своей сестры и полюбившего её Мольна, поначалу мешая им встретиться, а после встречи и свадьбы Мольна и Ивонны, отвлекая молодожёна на поиски своей исчезнувшей невесты
Ещё одним поэтическим приёмом создания в романе сказочной атмосферы иноми-рия в замке Саблоньер является уподобление происходящего там сонному видению . Главный герой засыпает по дороге в замок, поскольку находится в пути поздним вечером и ночью, точно так же, возвращаясь оттуда ночью, вновь засыпает и не запоминает дороги, ведущей к замку. Автор прямо указывает, что на празднике «всё устраивалось как во сне» [8, с. 90] . Единствен-
ная характеристика временных отрезков, используемая автором в описании событий праздника, - un instant («мгновение») -ведь во сне время течёт мгновенно и как бы останавливается . Автор создаёт атмосферу таинственности и странности происходящего при помощи соответствующей лексики: mystérieux - «таинственный»; inconnu - «неизвестный»; étranger - «чужой, чуждый»; étrange - «странный». Три главы романа, содержащие описание праздника, называются La fête étrange («Странный праздник») . Одновременно при помощи лексических средств создаётся ощущение нарастающей тревоги и неопределённости, сон как бы переходит в кошмар . Используются существительные: tristesse - «грусть, печаль»; inquiétude - «беспокойство»; angoisse - «тревога»; désordre - «беспорядок»; fuite - «бегство» и т д
Ощущение беспокойства также передаётся многочисленными упоминаниями автора о сбившемся ритме дыхания главного героя, которые встречаются только в сценах его пребывания в замке Саблоньер . На подходе Мольна к замку «ледяной ветер перехватывал ему дыхание» [8, с. 68]; «затаив дыхание» [8, с. 69], Мольн слушает разговор детей, идущих в замок; «задерживая дыхание» [8, с. 95], он наблюдает из-за приоткрытой двери за Францем де Гале и т. д .В описании ритма пути через ритм дыхания мы видим уподобление поэтических приёмов Алена-Фурнье романной поэтике Ф . М . Достоевского: «Дыхание героя Достоевского, по преимуществу, является дыханием ходьбы, бега, метаний . Ритм выстраивается по ощущению смятенного духа» [3, с. 395] .
И, наконец, автор отмечает, что Мольн постоянно ощущает себя в этом сонном, условно, тридевятом царстве, «больше не школьником, сбежавшим в крестьянской тележке, но прекрасным романтическим созданием» [8, с . 86] . Деревенские жители, школьные учителя и товарищи сбежавшего Мольна с тревогой ожидали его появления долгих три дня . Для Мольна же это время промелькнуло очень быстро, поскольку в его восприятии оно складывалось, как сказано выше, из мгновений . Трёхдневное отсутствие, когда в школе его считали если ещё не умершим, то пропавшим без вести, мы полагаем, является романным соответствием сказочной функции героя-искателя «временная смерть»
В период поисков Ивонны Мольну часто снится сон о том, что он выбирает или узнаёт Ивонну из числа многих очень похожих на неё девушек . Однако в образе каждой из них присутствует лишь одна характерная черта образа его возлюбленной . Это либо глаза, либо фигура, либо шляпка . Очевидно, что в этих сонных видениях главный герой романа вновь возвращается в прошлое романного времени, во время встречи с Ивонной в замке Саблоньер . Ален-Фурнье возвращает героя-искателя в тридевятое царство, или, можно сказать и так, что тридевятое царство воскресает в памяти героя во время снов, словно преследуя его Эти сонные видения являются романными соответствиями сказочной функции «герою даются трудные задачи» . В частности, сказочный герой-искатель в тридевятом царстве почти всегда должен узнать свою невесту из множества живых копий её облика . Мольн находит Ивонну благодаря помощи своего друга Франсуа Сёреля, романного соответствия сказочному персонажу «волшебный помощник», функцией которого является доставка героя-искателя к месту нахождения царевны-невесты Франсуа привозит Мольна на праздник, где должна присутствовать Ивонна
Романная фабула «Большого Мольна» принципиально отличается от фабулы волшебной сказки тем, что функции «свадебный пир» и «воцарение» героя-искателя не становятся финальными Ален-Фурнье продолжает повествование после свадьбы Мольна и Ивонны, независимо от русского писателя-романтика Александра Грина, повторяя его опыт применения сказочной поэтики при создании романа, подробно исследованный Ивановым: «В романе "Бегущая по волнам" автор продолжает повествование о судьбе своих главных героев уже после того, как осталась позади последняя функция "свадебный пир"» [4, с. 42] . У Грина и Алена-Фурнье это не единственное фабульное отличие романа от волшебной сказки . Таково, например, присутствие образов иномирия в подсознании Мольна после гибели этого, романного, тридевятого царства
Можно сделать вывод о том, что семи-персонажная схема жанра волшебной сказки нашла в произведении Алена-Фурнье полный ряд своих соответствий . Значительная часть функций персонажей волшебной
сказки также получила романные соответствия . Важной составляющей поэтики Алена-Фурнье стали композиционные соответствия начальной ситуации и атмосфере иномирия тридевятого царства сказки Сказочная атмосфера и образы иномирия создаются с использованием поэтики сна и поэтики карнавализации персонажей . Уточним, что романные соответствия сказочных персонажей, их функций и композиционных элементов волшебной сказки предстают у Алена-Фурнье в превращённой форме - в соответствии с актом авторской воли, авторского сознания и видения
Тема сложного поиска невесты и создания семьи соответствует теме большинства волшебных сказок, но это обстоятельство не превращает «Большого Мольна» в литературную сказку. Принципиальным отличием его поэтики становится глубокая разработка психологической мотивации персонажей, которой полностью лишена сказка . Творчески интерпретируя элементы поэтики волшебной сказки для создания романтического колорита иномирия, Ален-Фур-нье остаётся в рамках авторского метода, близкого методу Достоевского - «реализму в высшем смысле»
Список литературы
1. Ахметова Г Д. Духовное пространство текста // Учёные записки ЗабГУ Сер . «Филология, история, востоковедение» . 2014 . № 2 (55) . С . 6-11.
2 . Дубинская М . В . Невеста ворона: пер . с фр . , публ . // Открытый финал волшебной сказки и ведийский свадебный обряд samikana / В . В . Иванов, М . В . Дубинская // Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты: материалы VI Междунар . науч . конф . / сост. Г Д . Ахметова . Чита: ЗабГУ, 2013 . С . 199-203 .
3 . Иванов В . В . Сакральный Достоевский . Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2008. 520 с.
4 . Иванов В . В . Восьмой персонаж волшебной сказки: монограф . эврист. учеб . пособие для магистров и бакалавров / худож оформл , пер с иностр яз и соавторство ст в прил М В Дубинской Петрозаводск: Препринт, 2012. 260 с . : 28 ил .
5 . Лихачёв Д . С . Внутренний мир художественного произведения // Вопр . лит. 1968. № 8 . С . 74-87.
6 . Пропп В . Я . Морфология сказки . 2-е изд . М . : Наука, 1969 . 168 с .
7 . Французские народные сказки / пер . М . Е . Абкиной, Т Ю . Хмельницкой . М . : Сов . писатель, 1991. 350 с .
8 . Alain-Fournier. Le Grand Meaulnes . Edition du Progrès . Moscou, 1971. 280 p .
9 . Lhote André, Alain-Fournier, Rivière Jacques. La peinture, le coeur et l'esprit. Correspondance inédite (1907-1924) . Texte établi et présenté par Alain Rivière, Jean-Georges Morgenthaler et Françoise Garcia . Willam Blake and co . Edition et Musée des Beaux-Arts de Bordeaux . Bordeaux, 1986. 234 p .
10 . Troyes Chrétien de . Perceval ou le Conte de Graal // Troyes Chrétien de . Euvres complètes / Introdction, Chronologie, Notes sur la présente édition par Danel Poirion . NRF, Gallimard . Paris, 1994. P. 683-911.
References
1. Akhmetova G . D . Dukhovnoe prostranstvo teksta // Uchenye zapiski ZabGU. Ser. «Filologiya, istoriya, vostokovedenie» . 2014 . № 2 (55) . S . 6-11.
2 . Dubinskaya M . V. Nevesta vorona: per. s fr. , publ . // Otkrytyi final volshebnoi skazki i vediiskii svadebnyi obryad samikana / V. V. Ivanov, M . V. Dubinskaya // Interpretatsiya teksta: lingvisticheskii, literaturovedcheskii i metodicheskii aspekty: materialy VI Mezhdunar. nauch . konf. / sost . G . D . Akhmetova . Chita: ZabGU, 2013 . S . 199-203.
3 . Ivanov V. V. Sakral'nyi Dostoevskii . Petrozavodsk: Izd-vo PetrGU, 2008. 520 s.
4 . Ivanov V. V. Vos'moi personazh volshebnoi skazki: monograf. evrist . ucheb . posobie dlya magistrov i bakalavrov / khudozh . oforml . , per. s inostr. yaz . i soavtorstvo st . v pril . M . V. Dubinskoi . Petrozavodsk: Preprint, 2012. 260 s . : 28 il .
5 . Likhachev D . S . Vnutrennii mir khudozhestvennogo proizvedeniya // Vopr. lit . 1968. № 8 . S . 74-87.
6 . Propp V. Ya . Morfologiya skazki . 2-e izd . M . : Nauka, 1969. 168 s .
7 . Frantsuzskie narodnye skazki / per. M . E . Abkinoi, T Yu . Khmel'nitskoi . M . : Sov. pisatel', 1991. 350 s .
8 . Alain-Fournier. Le Grand Meaulnes . Edition du Progrès . Moscou, 1971. 280 p .
9 Lhote André, Alain-Fournier, Rivière Jacques La peinture, le coeur et l'esprit Correspondance inédite (1907-1924) . Texte établi et présenté par Alain Rivière, Jean-Georges Morgenthaler et Françoise Garcia . Willam Blake and co . Edition et Musée des Beaux-Arts de Bordeaux . Bordeaux, 1986. 234 p .
10 . Troyes Chrétien de . Perceval ou le Conte de Graal // Troyes Chrétien de . Euvres complètes / Introdction, Chronologie, Notes sur la présente édition par Danel Poirion . NRF, Gallimard . Paris, 1994. P. 683-911.
Статья поступила в редакцию 01.10.2014
