CC BY
72
10. Элиаде М. Аспекты мифа / пер. с фр. В.П. Большакова. - 4-е изд. - М.: Академический Проект, 2010. - 251 с.
11. Crowne J.V. (1907). John Barbour. In The Catholic Encyclopedia. NY.: Robert Appleton Company // 2012. - Retrieved July 8, from New Advent. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.newadvent.org/cathen/02288b.htm (дата обращения: 23.09.2015).
12. Early Scottish poetry: Thomas the Rhymer; John Barbour; Andrew of Wyntoun; Henry the Minstrel. - W.: Hodge & co., 1891. - P. 220.
13. Hall S. T. The role of medieval Scottish poetry in creating Scottish identity : «textual nationalism» / Stefan Thomas Hall. - Lewiston, N.Y.; Lampeter: Edwin Mellen Press, 2006. - 239 p.
14. Holden Alfred M. A Biographical History of English Literature / Alfred M. Holden. - L., 1893. -110 p.
15. Scott Tom (Ph.D.). Introduction / Tom Scott // The Penguin book of Scottish Verse. Introduced and edited by Tom Scott (abbr. PBSV) / Tom Scott (comm., ed.) // Hardmondsworth, Middlesex, England: Penguin Books Ltd., 1976. - P. 60-61.
УДК 821.133. 1Ален-Фурнье
Дубинская Маргарита Викторовна
Петрозаводский государственный университет
ТРИ ШАГА АЛЕНА-ФУРНЬЕ К ДУХОВНОМУ РЕАЛИЗМУ В ТРЕХ ВАРИАНТАХ НАЗВАНИЯ РОМАНА «БОЛЬШОЙ МОЛЬН»
Данная статья является продолжением ряда работ, в которых изучается поэтика полифонического романа на материале творчества французских писателей-модернистов. Впервые рассматривается поэтика трёх вариантов названий романа Алена-Фурнье «Большой Мольн» в её связи с тремя этапами формирования особенной поэтики полифонического романа, постепенно отходящего от влияний романтизма. Эти этапы всё ближе подводят Алена-Фурнье к созданию уникального авторского метода, названного самим писателем духовным реализмом, или отображением духовной реальности.
В статье обосновывается предположение, что смена названий «Большого Мольна», а также их характер соответствуют этапам творческого роста писателя и этапам развития авторского художественного метода. Сама длительность работы (1906-1913) над произведением небольшого объёма может указывать на сложность процесса становления авторского метода.
В статье показывается внутренняя близость духовного реализма Алена-Фурнье авторскому методу Ф.М. Достоевского, под влиянием которого сформировался самостоятельный и оригинальный художественный метод Але-на-Фурнье.
Ключевые слова: Ален-Фурнье, «Большой Мольн», реализм в высшем смысле, высший романтизм, духовный реализм, авторский художественный метод, религиозно-этическая мотивация, принцип увлекательности, принцип реалистичности, принцип загадочности.
За время работы над романом Ален-Фур-нье трижды менял название своего произведения: «Безымянный край» ("Le pays sans nom"), «День свадьбы» ("Le jour de noces"), «Большой Мольн» ("Le Grand Meaulnes"). Мы обосновываем то предположение, что смена названий романа и сам их характер соответствуют ступеням творческого роста автора и этапам развития его художественного метода, названного самим Але-ном-Фурнье «духовным реализмом», реализмом, отображающим духовную реальность. Как мы уже писали, поэтика Алена-Фурнье близка авторскому методу Ф.М. Достоевского, определяемому самим Достоевским как «реализм в высшем смысле» [2, с. 159-162]. «Духовный реализм» Алена-Фурнье, вместе с тем, характеризуется большой самобытностью и самостоятельностью. Об этапах его становления и пойдёт далее речь.
В письме другу, художнику Андре Лоту, Анри Фурнье следующим образом обосновывал своё понимание духовного реализма: «Есть реализм, которого я достигну и которого достигаю, и перед
которым я не отступлю, как бежал Альфред Мольн от своего счастья. Я признаю его существование, и он не пройдёт мимо меня незамеченным. Вы только верите в духовную реальность - в то время как я верю, что этот реализм, возможно, более реален, чем земная жизнь» [7, с. 21]. Письмо датируется 16 января 1910 года. В этом году Анри Фур-нье берёт литературный псевдоним Ален-Фурнье. Ему ещё нет и двадцати четырех лет, и он только что вошел в круг писателей журнала «Новое французское обозрение» (NRF). Отметим тот факт, что Ален-Фурнье уже четыре года работает над романом «Большой Мольн». Обратим внимание на то, что главный герой будущего романа пока носит имя Альфред, а не Огюстен, а название «Большой Мольн» ещё не существует.
Замысел романа связан с биографическим фактом, имеющим для писателя судьбоносное значение. В 1905 году в Париже лицеист Анри Фурнье случайно повстречал девушку, прогуливающуюся по набережной Сены в обществе пожилой дамы. Женщины сели на прогулочный катер, и молодой
68
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова «¿j- № 1, 2016
© Дубинская М.В., 2016
человек последовал за ними. После речной прогулки Анри, деликатно держась на расстоянии, проводил незнакомок до самого дома, не решаясь приблизиться для знакомства. После этой встречи Анри пришлось ежедневно дежурить возле дома юной незнакомки несколько недель. Наконец, ему удалось увидеть её на улице одну, идущей в церковь. Так состоялось знакомство и первый разговор писателя с Ивонной де Къевркур, принадлежавшей к старинному дворянскому роду. Их вторая встреча произошла только спустя восемь лет, в 1913 году. Нечаянная встреча, вспыхнувшее любовное чувство, знакомство и последовавшая затем разлука Алена-Фурнье с Ивонной де Къевркур послужили основой описания знакомства главного героя Огю-стена Мольна с Ивонной де Гале. Главная героиня романа получила имя и высокий социальный статус возлюбленной писателя, а знакомство Алена-Фурнье с Ивонной де Къевркур стало тем толчком, который побудил его взяться за крупный литературный труд.
Но близкие писателя узнают о том, что идет работа над романом позже, в 1906 г. Ещё год спустя, в 1907 г., писатель узнал, что его возлюбленная вышла замуж. И только в 1913 г. он услышал от самой Ивонны, что та пожилая дама, с которой он увидел девушку в Париже, была её будущей свекровью, а причина посещения столицы заключалась в том, что невеста приехала знакомиться с родителями своего жениха. Поначалу Ален-Фурнье не дает роману никакого названия, либо не сообщает о рабочем названии своим близким. Первоначальные наброски романа не сохранились, но, по воспоминаниям сестры писателя, Изабель Фурнье-Ривьер, «первое название романа - "Le pays sans nom", "Безымянный край"» [8, с. 64]. Изабель Ривьер вспоминает, что сюжет повествования в общих чертах был следующим: главный герой, заблудившись, попадает в незнакомые места и оказывается в замке, хозяева которого собираются праздновать свадьбу своей дочери. Но жених, которого в первом варианте звали Франсуа Мольн, так и не является на своё бракосочетание [8, с. 68]. О причине такого поведения своего героя Ален-Фурнье не упоминал. Возможно, первоначальный сюжет романа не был достаточно проработан. Но уже в первом варианте романа черты Ивонны де Къевркур угадывались в образе невесты.
Мы должны с благодарностью сослаться на постановку И.В. Карташовой вопроса о влиянии романтиков на Алена-Фурнье в нашем устном обсуждении темы его творчества. Наш взгляд на этот вопрос заключается в том, что, во-первых, такое влияние на окончательный вариант текста романа не могло быть сколько-нибудь существенным. Во-вторых, оно могло проявиться лишь на начальном этапе работы над романом, что подтверждается свидетельством сестры писателя о названии и пер-
воначальном сюжете романа. И, в-третьих, вопреки распространенному представлению о заметном влиянии Жерара де Нерваля на Алена-Фурнье [6, с. 137], мы предполагаем наличие влияния Проспе-ра Мериме. В частности, схожий сюжет - главный герой приезжает в замок (поместье) совершенно незнакомой ему семьи и случайно оказывается гостем на свадьбе - прослеживается у П. Мериме. При этом свадьба завершается трагически: кто-то из новобрачных погибает таинственным и страшным образом. В новелле Мериме «Венера Илль-ская» жениха душит ожившая статуя Венеры. Эти трагические события происходят во французских Пиренеях, среди каталонцев, с их своеобразными обычаями и суевериями. В новелле Мериме «Ло-кис» место действия ещё более экзотическое: это затерянный среди литовских лесов замок, где также играют свадьбу, по окончании которой невеста погибает от зубов жениха-оборотня, а сам жених бесследно исчезает.
Примечательно также упоминание И. Ривьер о том, что в первом варианте романа было множество описаний дикой, таинственной природы Солони - малой родины Алена-Фурнье [8, с. 62]. Солонь, описанная Изабель, в начале XX века ещё вполне соответствовала романтическим представлениям о загадочном крае, нетронутом цивилизацией: «Чтобы полюбить этот край, нужно медленно проникать в его тайну, настойчиво искать чудеса, хранимые этой землёй под чёрными елями, на обочинах вьющихся тропинок, не ведущих никуда <.. .> Нужно слушать его безграничную тишину, которую временами прочерчивают лишь крики птиц <...> нужно проникнуться его мечтательной печалью» [8, с. 274]. В этом «безымянном краю» с его мечтательной печалью и заблудился герой первого варианта романа. Можно считать, что первое название «Безымянный край» и сюжет знакомства с обитателями неизвестного замка первого варианта возникли под влиянием французского романтизма.
Если говорить об окончательном варианте романа Алена-Фурнье, то следует отметить, что сохранилась первоначальная сюжетная линия, вполне возможно восходящая к творчеству Мериме, связанная с темой свадьбы. Но сюжетная линия несостоявшейся свадьбы в окончательном варианте преобразовалась в сюжет несостоявшейся помолвки, завершившейся трагическим поворотом в судьбе жениха. Причём роль жениха отводится не главному герою произведения. И в окончательном варианте на помолвку не является невеста, а не жених. Главный герой романа вместо роли жениха получает роль стороннего наблюдателя событий, происходящих в замке Саблоньер (он случайный гость). Жених в окончательном варианте романа -это сын хозяина замка Саблоньер Франц де Гале, который после расстроившейся помолвки пытается покончить с собой, а затем бесследно исчезает.
В своих воспоминаниях о сюжете первого варианта романа И. Ривьер не упоминает о мотивировке Аленом-Фурнье причины таинственного исчезновения жениха перед свадьбой. Отказ автора от объяснения мотива поступков героя, усиливающий таинственность происходящего в романе, можно объяснить желанием подчеркнуть романтическую загадочность событий, имевших место в затерянном замке без названия.
Но, видимо, Алена-Фурнье не устроило развитие сюжета по романтическим канонам. В 1909 г. появляется новое название «Le jour de noces», «День свадьбы», которое отличалось конкретизацией темы повествования и сохранялось до 1913 г. [8, с. 64]. В письме Андре Лоту от 19.04.1913 г. Ален-Фурнье сообщал: «Я вижу, какой должна стать моя книга <...>. Пока что я остановился на названии "День свадьбы"» [7, с. 84]. Во втором варианте романа автор сосредоточивает внимание на разработке образа главного героя, который, как и в первом варианте, остаётся в роли жениха, не явившегося на свадьбу, но здесь появляется мотив его поступка. По этому поводу Ален-Фурнье в 1910 г. пишет сестре Изабель: «Герой моей книги - человек, детство которого было слишком прекрасным. Взрослея, он продолжает нести воспоминания о нём. <...>. Но он уже знает, что рая на земле не существует. Он отказывается от счастья. В этом мире он лишь гость, и в этом причина его жестокости. <.> В день, когда счастье являет ему своё земное лицо, Большой Мольн сбегает, совсем не из героизма, но от страха, потому что он знает, что истинная радость не принадлежит этому миру» [8, с. 338]. Главный герой второго варианта романа получает новое имя - Матьё Мольн, позже, в этом же варианте романа, переименованный в Альфреда Моль-на с прозвищем Большой Мольн. Так в романе впервые появляется прозвище героя, которое позже станет окончательным названием книги.
Тем самым, существенным отличием второго варианта романа является то, что в его тексте возникает религиозно-этическая мотивация поведения героя. В записных книжках Алена-Фур-нье сохранилась запись, относящаяся к дальнейшей судьбе героя: «Матьё Мольн миссионер» [8, с. 114]. Возможно, новый этап работы Алена-Фур-нье над романом и его попытка направить главного героя на путь религиозного служения связаны с важным фактом в биографии самого писателя, который в 1909 году, находясь на военной службе, заинтересовался священным писанием. Он просит у полкового кюре Евангелие и посвящает его чтению всё свободное время. Свой интерес к Евангелию Ален-Фурнье объяснял следующим образом: «Уже некоторое время я одержим мыслью о том, что есть нечто, что я должен узнать до того, как умру. Я впервые ощущаю страх, почти ужас, от своего незнания» [8, с. 87]. Чтение Еван-
гелия глубоко потрясло его: «Иисус в Евангелии от святого Иоанна. Я страдал за Него всю ночь. Его самые прекрасные слова - в главе VIII. Здесь речь идёт о чём-то ином, нежели добро или зло. Но его поступки ещё прекраснее слов. Они исторгают у меня слёзы. О, как я искал упоминаний о них по всей Книге!» [8, с. 87]. О каких прекрасных словах и поступках Христа говорил писатель? В главе VIII Иоанн передаёт эпизод спасения Христом блудницы от позорной и мучительной смерти: «Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на неё камень» [Ин. 8, 7].
По свидетельству Изабель Ривьер о духовных исканиях Алена-Фурнье, «любовь Бога, которую он ощущал, будучи маленьким мальчиком, сделала его детство прекрасным» [8, с. 70], но во взрослом состоянии он начал страдать от чувства своей не-достойности любви Бога, поскольку «считал себя недостойным служить Богу, недостойным даже приблизиться к нему» [8, с. 91]. Писатель был убежден, что только дети, по свойственной им чистоте, могут приблизиться к Богу в своём восприятии мира. Это представление Алена-Фурнье отразилось в образе Большого Мольна в третьем и последнем варианте романа, что существенно обогатило образ главного героя. Писатель допускал для себя возможность достижения детской чистоты только в момент смерти: «Только в час кровавой испарины душа может быть услышана и Христос ответит ей» [8, с. 92].
Духовные искания Алена-Фурнье должны были обрести свою художественную форму выражения, и они привели его в круг писателей журнала NRF, общение с которыми предопределило новый этап работы над романом. Таким образом, очередной качественный сдвиг в работе над романом мы связываем с тем, что в 1910 г., завершив службу в армии, Ален-Фурнье был введён Жаком Ривьером в круг писателей NRF, о чём сообщает Изабель: «Анри познакомился с той частью мира Литературы, куда Жак был уже давно вхож, где готовилось рождение Нового Французского Обозрения, у Жида, где можно было встретить Жака Купо и Шарля-Луи Филиппа [выделено автором. -М.Д..]» [8, с. 110]. Именно с 1910 года, как пишет об этом Изабель Ривьер, Ален-Фурнье «начал работать над романом всерьез» [8, с. 113].
Теперь его главный герой получает имя Огю-стен, скорее всего в честь отца писателя Огюста Фурнье, деревенского школьного учителя, десятилетия безупречного служения которого на ниве народного образования увенчались переводом на службу в один из парижских лицеев. А роман назван окончательно в 1913 г. по прозвищу главного героя Большого Мольна. Нужно отметить, что фамилия главного героя, как по своему значению, так и по своей архаичной орфографии, является
70
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова «¿j- № 1, 2016
«говорящей» для франкоязычного читателя, но эти дополнительные оттенки смысла названия совершенно исчезают в русском переводе. Meaulnes -старофранцузское слово, означающее «мельник» и сохранившее в правописании не только архаичный трифтонг, но и конечную букву s - остаток ещё более древнего косвенного падежа. Для начала XX века это уже архаичный диалектизм, характерный для Солони - крестьянского региона, достаточно замкнутого и обособленного. Также очевидно, что фамилия Meaulnes избежала процесса упрощения орфографии, происходившего во Франции в послереволюционный период, когда крестьяне сознательно упрощали написание своих родовых имён, дабы избежать обвинений в излишней «родовитости». Предки героя, как мы можем предположить, проявили стойкость и остались верны своему происхождению и своему роду, не отказавшись от родных корней. Те же качества - верность, стойкость, упорство, гордость - мы видим в Огюстене Мольне.
«Безымянный край», «День свадьбы» и «Большой Мольн» - чем отличается последнее название от первых двух? Оно отличается тем, что является для читателя наименее раскрывающим содержание текста. С точки зрения теории открытого романа У Эко, «автор не должен интерпретировать свое произведение <...> Заглавие. - уже ключ к интерпретации» [5, с. 428]. Однако произведение Алена-Фурнье не укладывается в рамки теории открытого романа, фундаментальным принципом которой является то, что «во всех книгах говорится о других книгах, <...> всякая история пересказывает историю уже рассказанную» [5, с. 437]. Как писал Ю.М. Лотман об особенностях поэтики «открытого» романа «Имя розы» У. Эко, ему свойственны «фантастические перекомбинации образов, стабильно интегрированных в рамках догматического сознания <...> свободное комбинирование деталей в новых, запрещенных для данной модели культуры сочетаниях» [3, с. 476]. Такое «перекомбинирование» не свойственно поэтике романа Алена-Фурнье, поскольку в этом процессе живой полифонизм «голосов-позиций» (Бахтин) заменяется механическим комбинированием. Вместе с тем поэтика названия романа Алена-Фурнье близка таким названиям произведений Ф.М. Достоевского, как «Идиот», «Подросток», «Братья Карамазовы», «Неточка Незванова». Как видим, два из четырёх названий Достоевского возникают из прозвищ их главных героев, а два - из фамилий. Ален-Фурнье в названии своего романа объединил прозвище и фамилию своего главного героя.
Общение с писателями МНР привело Алена-Фурнье к знакомству с творчеством Достоевского, столь авторитетного и любимого в их кругу. Ещё в 1909 году, видимо по совету Жака Ривьера, Ален-Фурнье читает романы Достоевского «Идиот»
и «Подросток», а в 1910 - «Братья Карамазовы». В своих письмах Ж. Ривьеру, помимо перечисленных романов, Ален-Фурнье упоминает «Братьев Карамазовых», «Вечного мужа», «Записки неизвестного». Восприятие поэтики и философии Достоевского углубило, но и замедлило творческий процесс: автор романа «Большой Мольн» работал над своим произведением в общей сложности более семи лет, но объём книги не превысил трехсот страниц малого формата. Друзья писателя, в частности Жак Ривьер, Маргарита Лот и ее муж, художник Андре Лот, который собирался иллюстрировать книгу Алена-Фурнье, советовали ему «растянуть сюжет». Ален-Фурнье отвечал им: «Я вас уверяю, что с меня достаточно трехсот страниц для того, чтобы рассказать психологическую историю, странную и поэтичную; выделяющуюся из всей этой литературы, которой нечего рассказать, из всех этих романов, которые всего лишь наброски. <.> И я спрашиваю себя, что станет с <нашей> литературой через двадцать пять лет, если она не поставит перед собой задачу создать и развить такой тип повествования, который будет одновременно максимально увлекательным, предельно реалистичным и бесконечно таинственным» [7, с. 142].
В этом письме Ален-Фурнье, очевидно, ставит перед собой задачу создания нового типа повествования, называя его существенные признаки: максимальная увлекательность, предельная реалистичность и бесконечная таинственность. Описание нового типа повествования чрезвычайно важно, поскольку в нём просматриваются конкретные особенности той «духовной реальности», о которой Ален-Фурнье писал раньше. И далее, в своей художественной практике, Ален-Фурнье следует всё более ясно понимаемому им идеалу «духовного реализма», художественного метода, призванного отобразить духовную реальность. Вопреки совету друзей он не стремится к увеличению числа описаний событий, не «растягивает сюжет», но углубляется в решение задачи создания и развития нового типа романа - увлекательного, глубоко реалистичного и одновременно таинственного. Но загадочность эта и увлекательность реалистического, а не символического плана: «Здесь нет никакого символизма, - разъясняет Ален-Фурнье свою творческую позицию друзьям, комментируя один из эпизодов "Большого Мольна" (попытку суицида Франца де Гале), - никакой теории, никакого скрытого смысла. Есть всего лишь самая увлекательная в мире история - и когда я говорю "увлекательная", я имею в виду реалистичная и трагическая. Я хотел бы, чтобы все было настолько же реально, насколько душераздирающе» [7, с. 139].
Самой увлекательной в мире историей становится история поиска юношей своей возлюбленной. Приводит ли исполнение творческо-
го принципа увлекательности, реалистичности и загадочности к устранению автора из процесса общения читателя с текстом произведения? Как полагал Р. Барт, писатель «может лишь вечно подражать тому, что написано прежде и само писалось не впервые; <...> если бы он захотел ВЫРАЗИТЬ СЕБЯ, ему все равно следовало бы знать, что внутренняя "сущность", которую он намерен "передать", есть не что иное, как уже готовый словарь, где слова объясняются лишь с помощью других слов, и так до бесконечности» [1, с. 388-389].
Сказанное Бартом верно лишь в определённом масштабе восприятия текста, весьма узком, поскольку, как прокомментировал в обсуждении этой темы со мной В.В. Иванов, прав Аристотель: всякий художник, прежде всего, подражает природе с её законами и принципами красоты жизни. С этим взглядом Иванова на идею Барта о литературе, возникающей из литературы, я согласна и по той причине, что и Ален-Фурнье справедливо настаивал на том, что существует искусство «истинного реализма», бессмертное, как сама жизнь: «"Я смертен, но у меня есть искусство, которое бессмертно". Но я вам отвечу так, если вы действительно смертны, ваше искусство ничего не стоит. Если в вас нет истинного реализма, ваше искусство напрасно, как и вы. И если вы умрёте, ваше искусство умрёт вместе с вами» [7, с. 20-21]. Бессмертным искусством, очевидно, Ален-Фурнье считал то, что подпадало под его признаки духовного, или истинного, реализма.
Тем самым, если увлекательность чтения создаёт психологическое ощущение «исчезновения» автора, то это совсем не то же самое, что автор на самом деле исчез из текста. Как видим, Ален-Фурнье на третьем этапе работы над романом высказывает всё новые и новые мысли о признаках «духовного реализма» в его понимании. Это бессмертное искусство он называет «истинным реализмом», а его истинность определяется следующим: «Что меня интересует, так это высший романтизм, искренний, я бы сказал, почти пережитый» [7, с. 33]. В попытках объяснить своё понимание духовного реализма после определения «истинный» писатель приходит к уточняющим определениям «высший романтизм», «почти пережитый». Тем самым духовный реализм Алена-Фурнье объясняется через высший романтизм. На наш взгляд, это является указанием на обретение человеком духовного опыта - опыта переживания духовной реальности. А описание получения духовного опыта и есть духовный реализм в понимании Алена-Фурнье. Это, полагаем, именно так, поскольку дальше писатель приводит в качестве примера Евангелие: «Ощущение души как реальной вещи, чего-то, что можно потрогать, того, что может появиться за окном. Я уже говорил, что Евангелие временами даёт подобное ощущение. Естественность появления таинственного
в повседневной реальности» [7, с. 33]. Отметим, что именно постоянное чтение Достоевским Евангелия наряду с опытом чудовищной реальности каторжной жизни продвинули русского писателя вплотную к «реализму в высшем смысле», к встрече таинственного в его духовном облике в повседневной реальности.
Итак, если попытаться привести термин Алена-Фурнье «духовный реализм» к известным и хорошо изученным в литературоведении литературным направлениям и методам - романтизму и реализму, то «высший романтизм» означает реальность духовной жизни, о явлениях которых некоторые авторы пишут как об ощущении «присутствия бога», об ощущении «присутствия духа». Мы полагаем, что «духовный реализм» Алена-Фурнье не то же самое, что какая-нибудь новая форма романтизма. Духовный реализм есть шаг от романтизма и, одновременно, реализма - к литературе, описывающей реальность духа, к описанию духовного опыта. Создание такой литературы оказывается возможным только для тех авторов, кто, как Достоевский или Ален-Фурнье, имели собственный опыт переживания духовной реальности. Духовный реализм берёт от романтизма свойственную ему таинственность вечности духовного бытия, от реализма - свойство бесконечных метаморфоз материальной оболочки духа. Или, говоря словами Алена-Фурнье, духовный реализм описывает глубокую духовную тайну через «прикосновение» к ней, наблюдая (касаясь) её в самой обыкновенной повседневности жизни.
Духовная реальность, «более реальная, чем земная жизнь», в романе «Большой Мольн» конкретизируется и выступает как отображение духовной тайны необходимости возобновления в каждом личном жизненном пути вечного поиска мужчины своей единственной возлюбленной женщины. Она описывается как ускользающее чудо любви, обретение предмета которой тысячелетиями было главной и первой духовной задачей каждого молодого человека. Без решения этой задачи юноша не мог сделаться полноправным мужчиной в любом традиционном обществе. Эта духовная реальность веками впитывалась народной мудростью и проступала в народных волшебных сказках, столь любимых писателями-романтиками. Сказочный герой преодолевает все препятствия, возникающие на пути его поиска-странствия, и это преодоление духовно преображает героя-искателя. В духовном реализме Алена-Фурнье отображается то же явление: поиск возлюбленной преображает героя, хотя он и не освобождается окончательно от заблуждений, навязанных ему моралью современной жизни.
Н.В. Семёнова писала: «Известно заявление Набокова о том, что героиня "Дара" "не Зина, а русская литература"» [4, с. 131]. По аналогии с этим выражением можно сказать, что героем «Большого
72
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова «jij- № 1, 2016
Мольна» является не молодой человек, странствующий по Франции в поисках своей возлюбленной, а французский роман, странствующий по Европе и России в поисках своей новой формы, которую сам Ален-Фурнье назвал духовным реализмом.
Библиографический список
1. Барт Р. Смерть автора // Избранные работы: Семиотика. Поэтика / пер. с франц., сост. Г.К. Ко-сиков. - М.: Прогресс, 1989. - C. 384-392.
2. Дубинская М.В. «Духовный календарь» романа Алена-Фурнье «Большой Мольн» и поэтика художественного времени Ф.М. Достоевского // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова: основной выпуск. -2014. - Т. 20. - № 3. - С. 159-162.
3. Лотман Ю.М. Выход из лабиринта // Эко У Имя Розы: роман / пер. Е. Костюкович. - М.: Книжная палата, 1989. - С. 468-482.
4. Семёнова Н.В. Код заглавия в романе Тимура Кибирова «Лада, или Радость» // Вестник Тверского государственного университета. Серия: Филология. - 2014. - № 3. - С. 128-133.
5. Эко У. Заметки на полях «Имени Розы» // Эко У Имя Розы: роман / пер. Е. Костюкович. - М.: Книжная палата, 1989. - С. 427-467.
6. Lagarde André, Michard Laurent. Alain-Fournier. Les grands auteurs français. XX siècle. Antologie et histoire littéraire. - P.: Bordas, 2004. - P. 137-140.
7. Lhote André, Alain-Fournier, Rivière Jacques. La peinture, le coeur et l'esprit. Correspondance inédite (1907-1924) // Texte établi et présenté par Alain Rivière, Jean-Georges Morgenthaler et Françoise Garcia. - Bordeaux: Willam Blake and co. Edition et Musée des Beaux-Arts de Bordeaux, 1986. - 234 p.
8. Rivière Isabelle. Vie et passion d'Alain-Fournier. - Monaco: Jaspard, Pollus et Companie, 1963. - 532 р.
