CC BY
738
Литературоведение
И.В. Лебедев
Жанр фэнтези и авантюрно-приключенческая литература
Статья посвящена проблеме происхождения жанра фэнтези. Проводится анализ жанровых черт фэнтези и высказывается предположение о жанровом родстве фэнтези и приключенческой литературы.
Ключевые слова: фэнтези, приключенческая литература, приключенческие жанры, фантастика, детектив, авантюрно-исторический роман, художественный мир, вторичность, инаковость, связь с транцендентным, игровой характер, этическая контрастность, эскапизм.
Жанр фэнтези, появившийся как новое литературное образование в 1950-х гг. благодаря знаменитому «Властелину колец» Дж.Р.Р. Толкина, на рубеже веков привлек к себе пристальное внимание множества исследователей. Но, несмотря на значительное количество работ, природа фэнтези остается во многом неопределенной. Ведь за прошедшие с момента издания толкиновского эпоса полстолетия возникло множество модификаций фэнтези (помимо собственно эпического). Это и так называемое «темное» («черное») фэнтези1, связанное с готическим романом ужасов XVIII в., и историческое фэнтези2, имеющее в основе исторический роман XIX в., и «научное» фэнтези3, являющееся своего рода симбиозом с научной фантастикой XX в., не говоря уже о наиболее распространенной модификации - «фэнтези меча и магии» (героическое фэнтези)4, в котором нетрудно увидеть возрожденный на новом материале древний жанр рыцарского (а в некоторых случаях пародирующего его плутовского) романа. Такая неожиданная «всеядность» фэнтези способна поставить исследователя в тупик.
Проблема усугубляется тем, что фэнтези во всех своих разновидностях относится к массовой, т.е. «низкой», литературе. Эскапизм, действительно свойственный массовой литературе, в советские времена
1 Основоположником этого направления в западной литературе можно считать Г.Ф. Лавк-рафта (1890-1937). В России в этом жанре написаны романы А. Дашкова «Звезда Ада», «Войны некромантов», «Умри или исчезни».
2 Наиболее интересным образцом следует считать цикл «Отблески Этерны» В. Камши (2004 - цикл не закончен).
3 В России основоположниками этой жанровой разновидности считаются А. и Б. Стругацкие («Трудно быть богом», «Понедельник начинается в субботу», «Пикник на обочине»).
4 Например, цикл романов Н. Перумова «Летописи разлома» или циклы А. Пехова.
объявлялся страшным грехом. Как справедливо указывают в своей монографии Н.А. Купина, М.А. Литовская и Н.А. Николина, «массовая культура (и литература как ее часть) рассматривалась советским искусствознанием как “культура сокрытия суровой реальности человеческого существования, средство наркотизации людей, удержания их от анализа, беспощадного продумывания их же собственного... жизненного опыта”» [4, с. 18].
Поскольку жанр фэнтези появился в отечественной литературе уже в постперестроечную эпоху, в советские времена под массовой литературой понимались все приключенческие жанры. Их изучение считалось делом, не достойным академической науки, т.к. это «чтиво», по мнению теоретиков искусства, соответствовало усредненному вкусу малообразованного обывателя. В результате значительный пласт культуры оказался практически полностью не изученным в отечественном литературоведении. В 1982 г. в одной из редких статей, посвященных приключенческим жанрам, Л. Мошенская писала: «Не изучен генезис приключенческой литературы, ее эволюция, своеобразие ее художественного мира, ее структура, ее связи с большой литературой» [7, с. 170]. С тех пор не изменилось практически ничего. Ряд частных исследований, посвященных отдельным авторам или отдельным жанровым модификациям, не получил должного теоретического обобщения. До сих пор, когда говорят о приключенческой литературе, не понятно даже, идет ли речь об одном особом жанре или о целом ряде жанров (историко-приключенческий роман, пиратский роман, колониальный роман, готический роман-триллер, детектив и т.д.), похожих друг на друга определенным набором существенных признаков. Краткая литературная энциклопедия откровенно определяла приключенческую литературу как «понятие, не имеющее строго очерченных границ, применяемое для обозначения многих литературных жанров, объединяемых лишь приключенческой тематикой, фабулой (сюжетом) или мотивами» [5, стб. 973]; а новейшая «Литературная энциклопедия терминов и понятий» выражается еще более расплывчато: приключенческая литература - это «произведения с острыми сюжетными ситуациями, напряженным действием, обыгрыванием разного рода загадок и тайн» [6, с. 806]. Такая теоретическая неопределенность (дополнительно усложняемая долгой литературной историей жанра, который восходит еще к позднегреческому авантюрному роману) создает колоссальные препятствия на пути изучения относительно недавно возникшего фэнтези, поскольку последнее, если определить его природу максимально кратко, является по существу не чем иным, как современной модификацией приключенческого жанра.
Филологические
науки
Литературоведение
Ставя вопрос о происхождении фэнтези, большинство современных ученых соотносят фэнтезийные произведения с фантастикой. Хотя «статус жанра фэнтези на настоящий момент является недостаточно определенным» [3, с. 75], а «в научной литературе отсутствует общепринятая дефиниция жанра фэнтези» [1, с. 13], исследователи, однако, все же относят новую жанровую разновидность к фантастике. При этом они обычно оговариваются, что имеется ввиду не «условная», а «безусловная» фантастика, по определению К.Г. Фрумкина. Последняя дефиниция тесно связана с тем, что фэнтези в качестве прототипа для моделирования художественного мира выбирает, как правило, миф или легенду. «Наиболее темный вопрос истории фантастики - вопрос о фантастичности мифа» [9, с. 11], - писал по данному вопросу исследователь. «Интуитивное понимание того, что авторы прошлого относились к фантастическому совершенно иначе, чем мы, порождает проблему. Формальное определение фантастического как отклонения от действительности . заставляет включить в понятие “фантастика” слишком большое количество произведений искусства всех времен и народов» [Там же, с. 12]. В этом смысле «историю проявлений необычайного в литературе стоит начинать с Гомера и Апулея, и дальше продолжать через Данте, Кампанеллу и Бальзака» [Там же]. Поэтому ученый предложил ввести различение между фантастикой условной и безусловной. «Безусловной фантастикой, которую можно также называть “чистой фантастикой“, или “фантастикой в узком смысле”, следует называть сознательное, преднамеренное изображение вымышленных фактов в литературе и искусстве. Под условной фантастикой следует называть все случаи изображения фактов, которые являются фантастическими (вымышленными) с нашей точки зрения, но которые не были или, по крайне мере, могли не быть таковыми с точки зрения их авторов. К условной фантастике следует отнести все случаи, когда намерения авторов фантастического вымысла являются темными и не поддаются однозначной реконструкции» [Там же, с. 14].
Однако такое строгое разграничение мало что дает для определения природы фэнтези. Ведь каким бы реальным ни рисовался магический мир произведения его героям, читателю совершенно очевидно, что автор книги не верит в архаический миф, которым пользуется как моделью, и не стремится создать прообраз возможного будущего, как это было свойственно научной фантастике. Кроме того, использование фантастического элемента само по себе не относит произведение к фантастике. Как справедливо отмечает тот же К.Г. Фрумкин, следует различать фантастику как жанр и как метод: «жанр характеризует целое литературное произведение, в то время как метод может использоваться
в самых разных жанрах наряду с прочими» [9, с. 16]. Поэтому использование поэтики необычайного нельзя считать генетически определяющей чертой для жанра фэнтези. Это подтверждается и исторически: необычайное и сверхестественное, например, в рыцарском романе (являющемся «прадедушкой» фэнтези), никак нельзя отнести к «безусловной фантастике», т.к. нам неизвестно, насколько реальным или фантастическим казалось средневековому человеку существование великанов или волшебников.
Поэтому истоки современного фэнтези логичнее было бы искать в генезисе и истории развития приключенческого жанра: ведь фэнтези, как и любая приключенческая книга, по общему типу поэтики и архитектоники относится к так называемой «формульной литературе».
К основным чертам фэнтези современные исследователи относят, прежде всего, существенную вторичность изображаемого мира. Здесь следует сразу обратить внимание на то, что вторичность мира фэнтези определяется не столько его непохожестью на реальность, сколько тем, что художественная действительность фэнтези всегда заведомо произ-водна. Автор пользуется уже имеющимся материалом как шаблоном: образцом может служить миф, цикл легенд (например, скандинавский, кельтский или славянский), фольклорные поверья; но в этом же качестве может выступить и любой чисто литературный материал: исторический или историко-приключенческий роман, плутовской или пиратский роман, детектив. Для автора фэнтези существенна не столько новизна, сколько узнаваемость мира для мало-мальски начитанной аудитории: таким образом происходит экономия художественных средств. В противном случае описательная часть объемом превышала бы действие, а это сразу же превратило бы фэнтези в произведение другого жанра: ведь действие - это главный нерв приключенческой книги!
С другой стороны, производность и вторичность художественного мира фэнтези никак не отменяют требований к тщательной его проработке, необходимости строго логичного его построения. Ведь если фэнтези по своему существу является модификацией приключенческого жанра, это означает изначальную «просчитанность» сюжетной интриги: любая случайность является здесь мнимой, на самом деле за любым поворотом сюжета стоит произвол автора. «Глобальное господство случая в мире приключений возможно потому, - писала Л. Мошенская, - что мир этот - мир во многом условный, действительность изображается в нем не в свете ее собственных закономерностей, а на основе определенного приключенческого канона, имеющего очень древние корни» [7, с. 174175]. В приключенческой книге «случайность оказывается очень точно
Филологические
науки
Литературоведение
срежиссированной, математически выверенной. Такой расчет выступает особенно наглядно в детективе, там выкладки производятся прямо в присутствии читателя» [7, с. 186]. Приводя в качестве другого примера романы Дюма, исследовательница подчеркивает: «Вряд ли Дюма настолько уж не понимал ход исторических событий, как его в том часто упрекают. Чего-то, наверное, не понимал, но во многих случаях сознательно перекраивал историю, предпочитая законам истории законы жанра» [Там же, с. 177]. Сюжет хорошей приключенческой книги должен быть написан «с конца»: так, Дж.Р.Р. Мартин, автор «Песни льда и пламени», современного эпического фэнтези, основанного на историческом материале (войне Алой и Белой роз), признавался, что сначала продумал смерть своих героев, а уже потом их жизнь.
Вторичность и проработанность мира обусловливают еще одну черту фэнтези: условность его художественного мира, инаковость его пространства и времени. Инаковость в данном случае определяется фантастичностью: фэнтези использует фантастику как один из приемов моделирования. В классической работе Т.А. Чернышевой «Природа фантастики» определяется два способа такого моделирования: художественная реальность, созданная на основе одного фантастического допущения (посылки), и художественная реальность, созданная на основе множества фантастических допущений. «В сказочном повествовании, или повествовании со множеством посылок, создается особая условная среда, особый мир со своими законами, которые, если смотреть на них с позиций детерминизма, кажутся полнейшим беззаконием... Повествование же с единой фантастической посылкой - это рассказ о необычайном и удивительном, рассказ о чуде, соотнесенный с законами реальной, детерминированной действительности» [10, с. 139]. Фэнтези, как легко можно увидеть, относится к адетерминированному типу (или «повествованию со множеством посылок»): мир фэнтези глобально не соответствует законом нашей реальности.
Инаковость - еще одна черта, обусловленная генетической привязкой фэнтези к приключенческому жанру, потому что мир приключения по сути своей также сформирован условными пространством и временем, практически никак не связанными с реальными. В работе М.М. Бахтина «Формы времени и хронотопа в романе» [1] указывается, что реальное течение времени в приключенческих жанрах изменено: оно сжато, движется быстрее, почти не меняя героев; оно разбито на ряд коротких отрезков (авантюр), поэтому множество событий происходит «вдруг», «внезапно». Это авантюрное время показывает, что главной движущей силой являются не герои или закономерности истории или бытия, а некая
всесильная «судьба» (в фэнтези ее заменителями могут выступать боги и магия). Что же касается пространства, то оно в авантюрном романе механически раздвинуто для того, чтобы дать место для разнообразных приключений. Как правило, это пространство является для героев чужим, а то и вовсе экзотическим. В своей статье «Мир приключений и литература» Л. Мошенская, анализируя способы построения «пространства приключений» в истории западной литературы, приходит к остроумному парадоксальному выводу, что это всегда экзотический «необитаемый остров», на котором писателю «все можно». От острова Монте-Кристо до Острова сокровищ Стивенсона, от фантастического «Затерянного мира» до детективного «Восточного экспресса», от «Таинственного острова» Жюля Верна до викторианского Лондона Шерлока Холмса действие приключенческой книги разворачивается в герметически замкнутом пространстве - это «остров, возникающий из небытия и не имеющий открытого выхода в пространство реального мира» [7, с. 182].
Роль случайного, или роль судьбы (рока), необычайно важная для любой приключенческой книги, в которой каждый неожиданный остросюжетный поворот сродни маленькому чуду, определяет связь с трансцендентным, свойственную фэнтези. В фэнтези адетерминированность мира, его антикаузальность («в мире фэнтези можно подниматься по бесчисленным ступенькам вверх, а оказаться глубоко под миром, в преисподней» [2, с. 39]) не является внутренней: она внешняя по отношению к реальной действительности. Изнутри фэнтезийный мир детерминирован зачастую строже, чем природный: полный мнимых случайностей, он практически не допускает случайностей настоящих. Трансцендентное является здесь главным законом; даже если сами герои забывают о могущественных иррациональных силах, эти силы не забывают о них.
Игровой характер повествования, этическая контрастность добра и зла, постоянно активный герой - вот еще несколько существенных особенностей, которые показывают генетическую связь между приключенческим жанром и его новой модификацией - фэнтези. В сущности, автор приключенческой повести или романа никогда не имеет дела с подлинными жизнью и смертью, его мир - это мир игры, где персонажи появляются и выбывают как шахматные фигуры (в этом смысле очень показательны «Десять негритят» Агаты Кристи). С другой стороны, этическая проблематика всегда является ведущей для любой приключенческой книги, даже плутовского романа или «черного фэнтези»: добро и зло здесь всегда персонифицировано, и хотя первое не обязательно побеждает, второе обязательно будет разоблачено, т.к. герой реализует себя только в этом противостоянии.
Филологические
науки
Литературоведение
В этом контрастном разведении добра и зла, в активном герое, который, говоря обыденным языком, вечно ищет себе на голову неприятности, выражается нравственный идеал человека. «Именно в “завышенных” этических нормах, в идеальности таится притягательная сила приключенческой литературы, именно это прежде всего делает ее литературой» [7, с. 201]. И в эскапизме приключенческого жанра вообще и фэнтези в частности на самом деле нет греха. Как писал основоположник фэнтези Дж.Р.Р. Толкин, «в том, что обычно называется “Реальной Жизнью”, Побег, как правило, - поступок совершенно необходимый и даже порой героический» [8, с. 80]. Мир фантазии и приключений позволяет читателю не только отвлечься и разлечься: он позволяет людям иначе взглянуть на окружающий их обыденный мир.
Библиографический список
1. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.
2. Гусарова А.Н. Жанр фэнтези в русской литературе 90-х гг. двадцатого века: проблемы поэтики: Дис. ... канд. филол. наук. Петрозаводск, 2009.
3. Кулакова О.К. Интертекстуальность в аспекте жанрообразования: на материале жанра фэнтези: Дис. ... канд. филол. наук. Иркутск, 2011.
4. Купина Н.А., Литовская М.А., Николина Н. А. Массовая литература сегодня. М., 2009.
5. Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. М., 1968. Т. 5.
6. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николю-кина. М., 2001.
7. Мошенская Л. Мир приключений и литература // Вопросы литературы. 1982. № 9. С. 170-202.
8. Толкин Дж.Р.Р. Дерево и лист. О волшебных историях. Лист работы Мел-кина. М., 1991.
9. Фрумкин К.Г. Философия и психология фантастики. М., 2004.
10. Чернышева Т.А. Природа фантастики. Иркутск, 1984.
