CC BY
205
Изучив процессы взаимодействия эт-нокультур в контексте журналистики XVIII — первых десятилетий XIX в., мы пришли к выводу: сам факт публикации многочисленных материалов по мордов-
ской этнокультурной тематике на страницах российских газет и журналов свидетельствует о тесном взаимодействии этнокультуры народа и журналистики России исследуемого периода.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бубрих Д. В. Финно-угорское языкознание в СССР / Д. В. Бубрих // Финно-угорский сборник. М., 1928. С. 85.
2. Известия Общества археологии, истории и этнографии при Императорском Казанском университете. Казань, 1912. Т. 28, вып. 1—3.
3. Можаровский А. Инородцы — христиане Нижегородской епархии сто лет тому назад / А. Мо-жаровский // Нижегородские епархиальные ведомости. 1886. № 12.
4. Можаровский А. Рукописный пятиязычный словарь в Нижегородской семинарской библиотеке и его происхождение / А. Можаровский // Рус. старина. 1878. Т. 23. С. 705 — 707.
5. Феоктистов А. П. О языке мордовских переводов русской светской литературы в первом десятилетии XX в. / А. П. Феоктистов // Вопросы финноугроведения. Саранск, 1975. Вып. 6. С. 231 —
245.
Поступила 19.07.04.
ЖАНР ФЕЛЬЕТОНА В ТВОРЧЕСТВЕ Н. А. ТЭФФИ
М. М. МАРКОВА, аспирант
Яркой страницей русской литературы первой половины XX в. является творчество Надежды Александровны Тэффи (1872 — 1952). На протяжении многих лет ее произведения, в особенности проза, вызывают несомненный читательский и научный интерес/что объясняется не только сложностью затронутых проблем, но и самобытностью художественной формы. На всех этапах писательница была тесно связана с прессой: ежедневными газетами и юмористическими журналами. Это обстоятельство, безусловно, повлияло на ее жанровые предпочтения. Она создавала преимущественно сатирические стихи, фельетоны, комические новеллы и очерки, которые были посвящены громким общественно-политическим собы-
тиям и широко обсуждаемым темам, религиозным праздникам и памятным датам, модным веяниям, началу театрального сезона, литературным новинкам, курортным впечатлениям и т. д.
Мы остановимся на жанровых особенностях фельетонов Тэффи, составляющих большую часть ее регулярных газетных и журнальных публикаций.
Краткая литературная энциклопедия определяет фельетон как малый художе-ственно-публицистический жанр, отличающийся злободневностью тематики, сатирической заостренностью, и среди его признаков называет «подвижность предмета сообщения или рассуждения», кажущуюся «„бесплановость", легкость, непринужденность композиции, пародий-
© М. М. Маркова, 2004
111
ное использование различных литературных, а также вне литературных жанров и стилей» [2]. В данной дефиниции отражена главная особенность фельетонного жанра: он заключает в себе свойства разных функциональных стилей — художественной речи и публицистики, выступая пограничным жанром, который, по словам Е. И. Журбиной, «относится к той области осознания действительности , в которой диалектически соединяются два принципа ее освоения: принцип искусства литературы и принцип искусства публицистики» [4, с. 249 — 250].
«Пограничность» положения фельетона дала основание ученым выделять в нем публицистический (газетно-журнальный) и литературный виды. Однако, по мнению Е. Г. Власовой, это не вполне корректно: «ни один из терминов не исчерпывает многообразие модификаций фельетона, существующих как в вертикали: литературный — массовый фельетон, так и в горизонтали: публицистический — беллетри-зованный» [1, с. 88]. Подобная позиция представляется нам верной, поскольку литературность и публицистичность — те движущие силы, которые именно вместе дают жизнь фельетону. Художественность (литературность) отличает всякий профессионально , качественно обработанный фактический материал. Образное начало есть, по справедливому утверждению Е. И. Журбиной, «обыгрывание факта», т. е. «деформирующая его метафориза-ция, сближение и совмещение разных плоскостей» [3, с. 24].
Фельетонному творчеству Тэффи свойственны поиски наиболее точной художественной формы для очередного выступления в печати. Писательнице претят однообразная критика и сухая дидактика. Лучшие из фельетонов показывают, что она обладает подлинным «остроумием мысли» — непременным условием фельетона, по мнению В. Дорошевича, который отводил «острословию» лишь роль приправы [6, с. 216]. Конкретные факты и явления действительности используются для яркого сатирического обобщения, создания запоминающегося комического образа, типа. Благодаря этому фельетоны Теффи обретают 112
художественную полноценность, глубину. Остроты естественно вплетены в ткань произведения и не воспринимаются как избыточные элементы.
Излюбленный прием Тэффи — гротеск, хотя она редко доводит изображаемое до нелепой парадоксальности, скорее, обнаруживая чудовищный алогизм, абсурд в происходящем. Так, в разгар обсуждения «еврейского вопроса», усиления антисемитских выступлений Тэффи пишет фельетон «Вниманию тотошников» (1913), в котором выступает с «предложением» принимать евреев в университет по жребию и вообще устроить на этом деле тотализатор. «Радужные» картины «светлого будущего» евреев утверждают правомерность и необходимость подобного нововведения. В фельетоне Тэффи «Что может случиться завтра» (1913), написанном под впечатлением печально знаменитого «дела Бейлиса», автор представляет себя на скамье подсудимых, обвиненной в том, что является ведьмой . Такое гротескно-фантастическое видение заставляет читателя ощутить в полной мере самую страшную опасность, которую обнаружил знаменитый процесс, — незащищенность, бесправие человека перед лицом судебной машины, презумпцию виновности, распространявшуюся на обвиняемого. В любой момент каждый из нас может оказаться на месте Бейлиса, утверждает Тэффи, и найдутся тысячи улик, доказывающих справедливость самых абсурдных обвинений.
Для того чтобы добиться эффекта многозначности, двуплановости Тэффи прибегает к нестандартным фельетонным формам, пародийным приемам. Например, она маскирует сатирическое обличение правых фракций Государственной Думы. В результате «правый депутат» как бы делает это сам, разоблачая себя в собственном «письме»: «Из Думы нас прямо палкой не выгонишь. И каиикулов никаких не хотим. Потому, что очень нам весело» [11]. Из фельетона становится ясно, что главным для правых стало не обсуждение государственных вопросов, а стремление выдвинуться, «показать себя». Герой писательницы заявляет родителям, что он «в большой претензии» к ним за то, что те не дозво-
ляли ему в детстве ругаться. Как он с обидой поясняет, из-за неумения браниться всякий его «в щель забить может» [11].
Прибегая к пародии, Тэффи создает фельетон «Городовой» (1912). В этой «популярной лекции», состоящей из «Введения», «Обзора исторического», «Взгляда эстетического» и заключительной части под названием «Горизонты будущего», она осмеивает некоторые нравы и обычаи
В финале кардинальные меры по
и
и
и
современных полицеиских, а также речевые штампы, характерные для всякого рода научно-популярных и просветитель-
и
ских выступлении:
«Городовой, как таковой, бывает двоякий:
1) Двуиогий и
2) Четырехкопытпый.
Четырехкопытный городовой фыркает, машет хвостом, наседает и въезжает в толпу.
Двуногий свистит, ругается, но въезжает только в ухо, в рыло и прочие места не столь отдаленные, куда хватает небольшая амплитуда его кулака» [8].
Важную особенность творчества писательницы составляет то, что ее фельетоны тяготеют к комической новелле (в отличие от В. Дорошевича, у которого, наоборот, художественный рассказ приближается к фельетону). Границы между ними и новеллой у Тэффи чрезвычайно зыбки и условны. «Новеллистичность» проступает в том, что они приобретают черты анекдота, финал которых, хотя и нельзя признать настоящим пуантом в силу некоторой размытости, неопределенности (все-таки пуант должен быть подготовлен ходом всего сюжетного развития), тем не менее обнаруживает противоположную точку зрения и сталкивает начало и конец произведения.
Например, в фельетоне «Аэротолки» (1909) автор рассказывает о последствиях гибели воздушного шара. Несчастный случай обнаружил определенные недостатки в организации воздухоплавания и заставил произвести реформу. Каковы же ее положения?
«Шар „Генерал Вагшовский" немедленно переименовать в „Генерала Ковапьку"
Прогнать сторожа, который так недобросовестно подслюнивал „Генерала Вапновско-
го
Купить клейстеру» [7].
переустройству существующей системы обернулись наказанием «стрелочника» и поверхностными изменениями, которые касались лишь внешней стороны дела, но не затрагивали его сути. Реформы оказались нежизнеспособным мыльным пузырем, судьба которого, очевидно, повторит судьбу воздушного шара «Генерал Банковский». Таким образом, в фельетонном подобии пуанта произошло соприкосновение начала и конца, выявившее абсурд-
С/
иость действия и высветившее второй план: под реформами воздухоплавания, несомненно, имеются в виду реформы общественных и экономических отношений в стране.
По нашему мнению, упрочняя непринужденную композицию фельетона новел-
и
листическои четкостью и структурированностью, Тэффи добивается того, что ее фельетоны приобретают все большую литературность, художественное в них начинает перевешивать публицистическое. Об этом важном процессе в творчестве писательницы Д. Д. Николаев отзывается так: «...ей (Тэффи. — М. М.) удалось добиться того, чтобы задачи газетного сотрудника не противоречили задачам писательским и сиюминутное сочеталось с вечным... Она определила, как писать не на „злобу дня", а на „злобу жизни"»
[5, с. 8].
Передежи, которым Тэффи порой подвергала свои злободневно звучащие произведения, для того чтобы включить их в сборник, также демонстрируют процесс превращения фельетона в комическую новеллу. Остановимся на миниатюре «Переводчица», которая была написана в 1909 г. и опубликована во 2-м томе юмористических рассказов (1911). В ней речь
О
идет о получившеи вдруг невероятное распространение профессии переводчика. Целая армия выпускниц институтов, пансионов и женских гимназий стремится заполучить заказ издателя. И не их в том вина, усмехается автор. Дело в учении Вей-иингера, которое неожиданно «раскрыло глаза» мужчинам на низость женщины, в результате чего молодые люди наотрез отказались жениться, а бедные девушки подались в переводчицы. Демографическая ситуация привела к совер-
113
шеино нелепым и комическим результатам.
В газетном варианте миниатюра имела установку на злободневность:
«Экзамены близятся к концу. Скоро наступят дни выпусков. Раскроются двери женских гимназий, пансионов и институтов и выйдут в жизнь несколько сотен... переводчиц» [9].
Измененное для книжного варианта начало приобрело обобщающее значение:
«Каждую весну раскрываются двери женских гимназий, пансионов и институтов и выпускают в жизнь несколько сотен... переводчиц» [10, с. 247].
Кроме того, миниатюра была существенно дополнена: в заключительную часть, демонстрирующую самые яркие плоды деятельности малообразованных барышень, Тэффи включила «перевод» из текста богословской книги:
«Вот передо мною серьезная работа — перевод какой-то английской богословской книги.
Читаю:
„Хорош тот, кто сведет стадо в несколько голов. Но хорош и тот, кто раздобудет одного барана. Он также может спокойно зажить в хорошей деревне"
Что такое? Что же это значит?
Это значит вот что:
„Блажен приведший всю паству свою, но блажен и приведший одну овцу, ибо и он успокоится в селениях праведных"» [10,
с. 249]
Данный отрывок, на наш взгляд, является новеллистическим пуантом, который опрокидывает уже сложившееся восприятие героя — обобщенного образа переводчицы как жертвы обстоятельств, вы-нужденной таким образом зарабатывать на жизнь. Во-первых, древний текст заставляет вспомнить эпиграф миниатюры, взятый из «Истории Египта»: «Самыми презренными людьми в Египте считались свинопасы и переводчики» [10, с. 247]. Мы, уже ознакомившись с некоторыми результатами труда переводчицы, согласны: она не достойна сочувствия, не достойна уважения. Во-вторых, евангельский текст композиционно соприкасается с «перлами», якобы заимствованными из переводных любовных романов.
114
Среди суеты и нелепицы вдруг говорится о чем-то вечном, самом важном. Происходит смена плана, взгляд читателя скользит по коротким смешным строкам:
«„Она была полного роста, но довольно бледного"
„Он всюду натыкался на любовь к себе и нежное обращение''» [10, с. 249],
и вдруг останавливается, как бы застывает, прикованный сначала к загадке (что это за чепуха, абракадабра?), а потом к разгадке (это же просто и давно известно!).
Обратим внимание и на то обстоятельство, что евангельский текст предстает сначала в извращенном, а затем в подлинном виде, тогда как остальные примеры «творчества» переводчицы остаются без «расшифровки». Это также не случайно: истина всегда обнаружит себя, а бессмыслица никогда не обретет смысла, в какие одежды ее ни ряди. Возникает третий анекдотический поворот: может, нет вины героини в том, что ее переводы ужасны? Возможно ли изящным переводом вдохнуть жизнь в литературную поделку?
Итак, мы видим, как небольшие изменения в тексте миниатюры превращают фельетон в многоплановое комическое произведение с неоднозначным героем.
По нашему мнению, тяготение фельетона к новелле, характерное для произведений Тэффи, объясняется тем, что для творческого сознания писательницы более актуально не сиюминутное и злободневное, а непреходящее, вечное. Свободная композиция фельетона оказывается для нее узкой клеткой, подгоняя под которую свои произведения, она вынуждена, по собственному признанию, «их немного портить» [12]. Заметим, однако, что совсем отказаться от фельетона Тэффи не желала, поскольку была весьма неравнодушна к тому, что происходит в мире, и порой испытывала острую потребность обратиться напрямую к своим читателям, а именно такую возможность, как известно, фельетон и предоставляет. В 1917 — 1918 гг., в чрезвычайно сложный период крайней политической нестабильности, она публикует десятки фельетонов, в которых
«художественность» отступает на второй ничное, иногда саркастичное, а главное — план, а на первое место выходит автор- страдающее слово гражданина своего екая позиция, гневное, обличающее, иро- Отечества.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Власова Е. Г. Провинциальный стихотворный фельетон начала XX века: К проблеме типологии жанра / Е. Г. Власова // Проблемы межкультурной коммуникации. Пермь, 1999. С. 80 — 89.
2. Дедков И. А. Фельетон / И. А. Дедков // Крат. лит. энцикл.: в 9 т. М., 1972. Т. 7. Стб. 930 - 932.
3. Журбина Е. И. Повесть с двумя сюжетами: О публицистической прозе / Е. И. Журбина. М.: Сов. писатель, 1974. 295 с.
4. Журбина Е. И. Теория и практика художественно-публицистических жанров / Е. И. Журбина. М.: Мысль, 1969. 399 с.
5. Николаев Д. Д. Веселая карусель: (Н. А. Тэффи в «Русском Слове») / Д. Д. Николаев // Тэффи Н. А. Собр. соч.: в 7 т. / Н. А. Тэффи. М., 2000. Т. 5. С. 5 - 22.
6. Полвека для книги: лит.-худ. сб., посвящ. 50-летию издат. деятельности И. Д. Сытина. М., 1916.
7. Тэффи Н. А. Аэротолки / Н. А. Тэффи // Рус. слово. 1909. 14 (27) июня.
8. Тэффи Н. А. Городовой / Н. А. Тэффи // Сатирикон. 1912. № 21. С. 2 - 3.
9. Теффи Н. А. Переводчица / Н. А. Тэффи // Рус. слово. 1909. 10 (23) мая.
10. Тэффи Н. А. Переводчица / Н. А. Теффи // Юмористические рассказы. Из «Всеобщей истории, обработанной „Сатириконом"». М., 1990. С. 247 — 249.
11. Тэффи Н. А. Письмо правого депутата / Н. А. Тэффи // Рус. слово. 1909. 27 мая (9 июня).
12. Тэффи Н. А. Письмо Ф. И. Благову / Н. А. Тэффи // Рукоп. отд. РГБ, ф. 259, к. 22, ед. хр. 66, л. 27.
Поступила 19.07.04.
ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
География
ЭТНОСОЦИАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ОСНОВНЫХ ЭТАПОВ ЗАСЕЛЕНИЯ И ХОЗЯЙСТВЕННОГО ОСВОЕНИЯ ЛАНДШАФТОВ КРАСНОСЛОБОДСКОГО РАЙОНА РЕСПУБЛИКИ МОРДОВИЯ
Л. А. ГУЛИНА, аспирант
При исследовании вопроса о динамике этносоциоприродных процессов на территории административного района Республики Мордовия необходимо, преж-
де всего, определить временные пределы основных этапов истории заселения и хозяйственного освоения различных природных комплексов. Можно наметить
© Л. А. Гулииа, 2004
115
