CC BY
377
УДК 94(47).043
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2011. Вып. 3
А. Л. Корзинин
ЗЕМСКИЙ СОБОР 1566 г. В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ 1
Земский собор 1566 г. открылся 28 июня [1, с. 402-403]. На нем кроме царя присутствовали носители думных чинов (бояре, окольничие, казначеи, печатник, «у бояр в суде», дьяки), представители духовенства (архиепископы, епископы, игумены, архимандриты, старцы, келари), дворянства (первой и второй статей), помещиков из Тороп-ца и Великих Лук, дьячества, приказных людей, купечества (гостей и торговых людей) [2]. После заседания собора 2 июля была подписана приговорная грамота, скрепленная подписями участников заседаний с царем. Сохранился подлинник приговорной грамоты в составе Царского архива (хранящегося в Древлехранилище) [3]. Собор 1566 г. любопытен тем, что был созван в первые годы опричнины Ивана Грозного. Кроме того, земский собор 1566 г. по составу его участников признается большинством исследователей земским собором в полном смысле этого слова. На соборе шла речь о продолжении войны с Великим княжеством Литовским в случае несогласия литовцев принять условия мира. Земский собор 1566 г. завершил безрезультатные переговоры боярской комиссии с литовскими послами о взаимных условиях заключения мира и урегулирования территориальных претензий [4, с. 336-395]. После собора возобновились боевые действия между Россией и Литвой.
Собор 1566 г. привлекал к себе внимание уже дореволюционных историков.2 Вообще нужно подчеркнуть, что научное изучение земских соборов в России началось лишь в середине XIX в. Появление первых серьезных научных исследований о земских соборах было связано не только с развитием исторической науки, но и с влиянием либеральных реформ императора Александра II. Общественные круги рассчитывали на введение представительного учреждения в России и видели в земском соборе его предтечу.
В записке «О внутреннем состоянии России», поданной императору Александру II в 1855 г., известный славянофил К. С. Аксаков писал, что между народом и властью существуют недопонимание и конфликты, и для преодоления этих противоречий между ними необходим «любовный союз», завершением которого должно явиться земское самоуправление и в конечном счете земский собор. В 1856 г. на страницах журнала «Русская беседа» К. С. Аксаков опубликовал рецензию «По поводу VI тома истории России г. Соловьева» (на один из томов «Истории России с древнейших времен» историка С. М. Соловьева), выступив с критикой его взглядов и предлагая считать в земских соборах непосредственных приемников древнерусского веча, союз государства и народа. «Правительству — сила власти, земле — сила мнения» — такова была формула славянофила Аксакова. С. М. Соловьев известен как основатель так называемой «государственной школы», выдвинувшей тезис о борьбе родового начала (в лице боярства) с государственным началом (в лице самодержавия и дворянства) в России XV-XVI вв. С. М. Соловьев решительно отверг мнение Аксакова о вече как о предшествен-
1 Работа выполнена при поддержке гранта Президента Российской Федерации — России по теме «Правящая элита Русского государства XVI в.» (№ гранта МК — 2252.2011.6)
2 Подробную историографию Земских соборов см. [5, с. 47-54]. © А. Л. Корзинин, 2011
нике земских соборов. Касаясь участников собора 1566 г., Соловьев наперекор мнению Аксакова отмечал, что на заседаниях не была представлена «вся земля» [6, с. 442-445]. По мнению Соловьева, земские соборы были опорой самодержавия в его борьбе с боярством: «Это явление вытекало естественно и необходимо из отношений царя к дружине, из естественного стремления найти себе опору против заподозренной дружины» [6, с. 444].
После разгоревшейся дискуссии между представителями западничества (С. М. Соловьев) и славянофильства (в лице К. С. Аксакова) мнения в исторической науке разделились. Тщательно изучивший историографию земских соборов Л. В. Черепнин наметил в дореволюционной историографии два основных похода к этому явлению общественной жизни: «Одна группа исследователей проводила ... изучение в сравнительно-историческом плане, на основе сопоставления деятельности земских соборов и сословно-представительных учреждений, характерных для западноевропейских монархий. Другие ученые, отрешаясь от сравнительного метода анализа, рассматривали соборы как своеобразное явление древнерусской политической жизни, отличное от явлений, свойственных западноевропейской действительности» [5, с. 7]. Кроме этого исследователи рассматривали земские соборы под углом зрения представительства различных социальных групп для решения важнейших государственных вопросов. Дискуссии касались вопроса о степени влияния представителей населения на государственные дела.
Впервые сравнительно-исторический метод к анализу земских соборов применил Б. Н. Чичерин. В капитальном труде, посвященном анализу представительства населения в управлении государством — преимущественно в Западной Европе, Чичерин посвятил отдельную главу земским соборам в России. Чичерин полагал, что в России вследствие сильных позиций великокняжеской власти и слабости сословий «не могло быть и речи о представительстве, облеченном политическими правами», функции земских соборов были «чисто совещательными» [7, с. 362, 364]. Характеризуя собор 1566 г., Б. Н. Чичерин писал: «Едва ли самые мнения (поданные на соборе) не были внушены известным желанием правительства, об этом свидетельствует их единообразие» [7, с. 365].
По мнению И. Д. Беляева, земские соборы способствовали укреплению самодержавия в России. «Служа верой и правдой Русскому государству, земские соборы, утвердившие и взлелеявшие царскую власть, постоянно держались одного принципа, что они должны собираться для поддержания царской власти и ее утверждения, что самодержавная власть царя есть выражение воли всей Русской земли, что само созывание собора принадлежит царю, что он должен созывать собор по своему усмотрению и по своему усмотрению так или иначе вести дела на соборе» [8, с. 53].
Н. П. Загоскин вслед за С. М. Соловьевым и И. Д. Беляевым также считал, что земские соборы в России не могли ограничивать самодержавие: «Вся история земских соборов ясно говорит в пользу того, что земские соборы совещательно не обладали верховною государственною властью и не ограничивали самодержавия и неограниченности Московских государей» [9, с. 337]. Касаясь участников из дворянства заседаний 1566 г., Н. П. Загоскин отметил неполный состав «земщины» и связывал это с тем, что на соборе были представлены дворяне из западных и центральных уездов, непосредственно затронутых войной [9, с. 219].
В. И. Сергеевич дал характеристику русских земских соборов, сравнив их с генеральными штатами Франции и парламентом Англии, выявив общие и особенные чер-
ты в их развитии [10]. Сергеевич приписывал земским соборам не столько совещательные, сколько сословно-представительные функции: «Ввиду приведенных фактов едва ли можно сомневаться, что значение московских соборов не исчерпывается понятием совещательного учреждения; оно идет далее, хотя никакой указ формально и не признавал за ними того положения, которым в действительности они пользовались» [10, с. 38]. Относительно характера представительства на земских соборах Сергеевич утверждал, что земские соборы представляли всю землю и что, созывая соборы, правительство советовалось «со всеми людьми Московского государства» [10, с. 11-12].
Точка зрения В. И. Сергеевича встретила возражение у С. Ф. Платонова. Платонов считал, что во время заседаний на соборах присутствовали лично только члены освященного собора и Боярской думы, а все остальные разряды населения были представлены неполно: «Московское правительство, не заботясь о непременном представлении на соборе всех областей и уездов государства, старалось только, чтоб на соборе были представлены все чины государства» [11, с. 1-20]. Свои взгляды С. Ф. Платонов изложил в студенческой работе «Московские земские соборы XVI и XVII веков», тщательно изучив все имеющиеся источники и литературу по истории земских соборов [12, с. 32-46]. Платонов кратко описал все земские соборы XV-XVI вв., в том числе и собор 1566 г., изложив хронологию событий и свидетельства различных источников [12, с. 54-57]. Заслугой С. Д. Платонова было то, что он составил с учетом знаний того времени любопытные заметки о составе земских соборов, порядке и процедуре выборов на них представителей, особенностях и ходе соборных заседаний. Историк отверг идею об ограничительном значении земских соборов и пришел к выводу, что «в основе земских соборов лежало чисто нравственное начало патриархального единения монарха со своим народом» [12, с. 179].
Значительный вклад в изучение земского собора 1566 г. внес В. О. Ключевский. Сравнивая земские соборы на Руси с сословно-представительными учреждениями Западной Европы, В. О. Ключевский пришел к заключению, что в лице земских соборов «не бывало и помину о политических правах; еще менее допускалось их вмешательство в государственное управление; характер их всегда оставался чисто совещательным» [13, с. 280].3 Касаясь состава собора 1566 г., Ключевский подчеркивал, что дворянство образовывало наиболее многочисленный слой его участников. Ключевский сравнил представителей земского собора 1566 г. с тысячниками (лицами, записанными в Тысячную книгу 1550 г.) и сделал наблюдение об определенном соответствии постатейного деления служилых землевладельцев Тысячной книги 1550 г. рубрикам дворян земского собора 1566 г. Кроме того, В. О. Ключевский определил место службы представителей собора на основе данных Тысячной книги [13, с. 299-301]. Историк заметил принадлежность значительного количества дворян к западным и центральным уездам, наиболее приближенных к театру военных действий. Ключевский предположил, что выборные дворяне появились благодаря указу 3 октября 1550 г. об испомещении под Москвой избранной тысячи лучших слуг. Исходя из своих наблюдений над разрядными назначениями дворянских представителей собора, исследователь сделал вывод: «Служа исполнителем разнообразных военно-административных поручений, из которых тогда слагалась дворянская служба, это дворянство вместе с тем еще не порвало
3 Первое издание работы о земских соборах Ключевского вышло в журнале «Русская мысль» в 18901892 гг.
служебных связей с уездами, где у него находились земельные имущества, с теми провинциальными дворянскими обществами, из которых оно набиралось: став столичными, эти дворяне не переставали быть уездными» [13, с. 301]. То есть имело место совмещение двух принципов службы: территориального и чиновного. Из этих двух принципов службы В. О. Ключевский акцентировал чиновную составляющую и потому считал уездного феодала на земском соборе 1566 г. не представителем местного общества, а правительственным агентом. «Его призывали на собор не для того, чтобы выслушать от него заявление требований, нужд и желаний его избирателей, а для того, чтобы снять с него, как с командира или управителя, обязанного знать положение дел на месте, показания о том, что хотело знать центральное правительство, и обязать его исполнять решение, принятое на соборе», — писал В. О. Ключевский [13, с. 309]. Касаясь торговых представителей на соборе, Ключевский предположил, что под «смольня-нами» подразумевались не купцы, переселенные в Москву из Смоленска, а особый разряд московского купечества, торговавший с Западной Русью и Литвой через Смоленск. В «гостях» и торговых людях Ключевский также, как и в дворянах, видел «агентов правительства» [13, с. 317].
Большой интерес к феномену земских соборов в России возобновился в начале XX в. и был связан с пробудившимся стремлением общественных групп ограничить самодержавие представительным органом — парламентом. В печати появились разнообразные статьи, где исследователи обращались к прошлому страны и рассматривали деятельность предшествующих Государственной думе представительных институтов, прежде всего земских соборов. В 1904 г. была опубликована статья М. В. Клочкова, посвященная дворянскому представительству на земском соборе 1566 г [14]. Вопреки мнению В. О. Ключевского М. В. Клочков доказывал, что при назначениях городовых, осадных голов «Московское правительство не старалось сообразовываться с местными отношениями назначаемых, у которых в той местности, куда они назначались, обыкновенно не было ни вотчин, ни поместий, равным образом при назначении полковых воевод местное происхождение не принималось в расчет» [14, с. 221]. Клочков подчеркивал принципиальное значение службы и военно-административного положения дворянина и второстепенности места расположения его вотчины. «Очень часто были случаи, когда во главе уездных сотен стояли лица, совершенно не связанные с сотней местными узами, следовательно, нельзя смотреть на всякого голову как на естественного и непременного представителя уездной дворянской корпорации, с которой он был связан местом землевладения», — замечал М. В. Клочков [14, с. 237]. Поэтому, «судя по составу дворян и детей боярских, земский собор 1566 г. был совещанием правительства со своими собственными агентами» [14, с. 241].
Известный ученый-юрист М. А. Дьяконов, также как и М. В. Клочков, разделял взгляды В. О. Ключевского. По мнению Дьяконова, дворянские представители в 1566 г. «явились представителями на земском соборе не по избранию и уполномочию своих избирателей, а по доверию к ним правительства, которое видело в них хорошо осведомленных с положением дел начальников» [15, с. 476].
Подробная историография изучения земских соборов была собрана в первой части книги С. Л. Авалиани [16, с. 18-134], который пришел к любопытному наблюдению: «Идея земского собора с особенной силой всплывала в периоды переломов или в периоды крупных общественных и политических реформ и объединяла общественные группы. Всякий раз идея земского собора подвергалась модификации согласно
с исторической конъюнктурой, или же эта идея целиком переносилась в современную историческую обстановку» [16, с. 18]. Во второй части исследования С. Л. Авалиани остановился на проблеме состава участников земских соборов. Историк постарался собрать сведения о служебных назначениях и землевладении дворянских представителей собора 1566 г. Авалиани увидел, что «члены собора несут службу далеко от тех мест, где у них были поместья и вотчины; не редкость также и то, что члены собора слишком много времени отдавали служебной повинности, целые годы находясь вдали от родных мест, следовательно, они едва ли могли бы явиться людьми осведомленными в местных делах, да наконец, в своих поместьях и усадьбах они являлись сплошь да рядом довольно редкими гостями, а потому едва ли можно говорить о корпоративной связи» [16, с. 40]. По мнению С. Л. Авалиани, «древнерусское сословное представительство XVI в. было истинным представительством», и поэтому дворяне на земском соборе 1566 г. были «представителями сословных групп, а не правительственными агентами» [16, с. 43].
Таким образом, в дореволюционной историографии оформились различные подходы к изучению земских соборов. Историки расходились во мнениях относительно характера заседаний. Споры шли о том, были ли участники из дворян выбранными на местах (К. С. Аксаков, М. В. Клочков, М. Н. Покровский, С. Л. Авалиани), назначенными правительством (С. М. Соловьев, Б. Н. Чичерин) или уполномоченными провинциального дворянства по положению, а по должности представлявшими интересы правительства (В. О. Ключевский, И. А. Стратонов, С. Ф. Платонов). Слабым местом дореволюционных работ было то, что исследователи, как правило, изучали все земские соборы в целом, не делая различий между соборами XVI и XVII вв. Земский собор 1566 г. так и не стал предметом специального изучения.
В советские годы изучение земских соборов было продолжено в работах А. Е. Преснякова, Н. А. Рожкова, М. Н. Покровского.4 Особое внимание к земским соборам в советской историографии усилилось в конце 1940-х — начале 1950-х годов в связи с дискуссиями о периодизации истории России феодального периода. Открывая дискуссию о периодизации, редакция журнала «Вопросы истории» отмечала, что термин «раннефеодальная монархия» используется историками права как для характеристики форм Русского государства IX в., так и для обозначения государственного строя России XV-XVI вв. без учета произошедших за длительный период изменений [17, с. 10]. В ходе дискуссий 1949-1950 гг. выявились различные точки зрения на форму государственного устройства России XVI в. С. В. Юшков разделял взгляд о самодержавном характере власти московских государей и предлагал оставить понятие «раннефеодальная монархия» для обозначения политической формы Русского государства XV-XVI вв [18, с. 39-51, 86]. На смену раннефеодальной монархии в XVI-XVII вв., по мнению Юшкова, приходит сословно-представительная монархия, когда власть царя ограничивается Боярской думой и земским собором и царь для проведения внутренней и внешней политики вынужден прибегать к поддержке представителей духовенства, боярства, дворянства и горожан [18, с. 88].
К. В. Базилевич в отличие от С. В. Юшкова определял государственный строй России XV-XVI вв. как сословную феодальную монархию, противопоставляя сословную монархию монархии сословно-представительной [19, с. 84]. С. В. Юшков возражал Базилевичу, отмечая, что в XV в. сословия еще только формировались, поэтому «стран-
4 Подробный очерк советской историографии земских соборов см.: [5, с. 33-45].
но, что монархию называют сословной, когда сословия оформляются, и перестают ее называть таковой, когда сословия окончательно оформились» [20, с. 40].
Л. В. Черепнин и В. Т. Пашуто в статье «О сущности политических форм централизованного государства» подвели итоги разгоревшимся спорам. Исследователи определяли государственный строй России конца XV — середины XVI в. вслед за С. С. Ро-тенберг как монархию с Боярской думой и боярской аристократией, а второй половины XVI — второй половины XVII в. как сословно-представительную монархию [21; 22]. Таким образом, в исследованиях С. В. Юшкова, К. В. Базилевича, Л. В. Черепнина и М. Н. Тихомирова получил развитие тезис о складывании в России с середины XVI в. сословно-представительной монархии в лице земских соборов.
Дискуссии 1946-1950 гг. очертили проблемное поле для дальнейших исследований по изучению роли земских соборов в политическом строе Русского государства XVI-XVII вв. Не случайно после этих дискуссий в 1950 г. были опубликованы важные источники по истории различных прослоек класса феодалов: Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI в. (под редакцией А. А. Зимина), духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI в. (подготовил к печати Л. В. Че-репнин), с 1951 г. начали издаваться «Акты феодального землевладения и хозяйства XIV-XVI вв.» и «Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в.».
Заметную роль в изучении земского собора 1566 г. сыграл М. Н. Тихомиров [23; с. 179]. Обращаясь к составу его участников, Тихомиров критиковал мнение В. О. Ключевского о соборных представителях как о доверенных лицах правительства и подчеркивал выражение дворянами своих собственных сословных интересов, т. е. сослов-но-представительный характер земского собора. М. Н. Тихомиров сделал любопытные наблюдения над списком игуменов монастырей, заметив значительное количество игуменов центральных и западных областей России и объяснив эту закономерность их интересами в пограничных с Литвой русских землях [23, с. 11]. После наблюдений академика М. Н. Тихомирова о сословно-представительном характере земских соборов в России эта точка зрения надолго закрепилась в советской историографии.
Становлением земских соборов в середине 50 — начале 60-х годов XVI в. плодотворно занимался С. О. Шмидт, сделавший немало ценных наблюдений относительно историографии земских соборов, терминологии соборов, особенностей их созыва, источников о земских соборах [24; 25; 26]. По мнению Шмидта, земский собор 1566 г. по составу участников больше всего напоминал соборы XVII в [26, с. 144]. Среди дискуссионных проблем в изучении земских соборов Шмидт отметил следующие: «До сих пор еще представления о земских соборах XVII в. распространяются на земские соборы XVI в., представления о земских соборах конца XVI в. — на собрания середины этого века, представления о сословно-представительных учреждениях Западной Европы — на Россию XVI в.» [26, с. 150].
В 1964 г. вышла работа Г. Б. Гальперина, где вновь поднимался вопрос о форме государственного правления в России XVI в. [27]. На основе тщательного анализа законодательных памятников, Гальперин пришел к выводу, что «в большинстве случаев государь законодательствует вместе с боярами», и «бояре не просто формулировали мысли царя, не просто выполняли его приказы, а совместно с ним обсуждали и совместно принимали решения» [27, с. 45-46]. Это побудило исследователя «рассматривать боярскую думу как высший орган, который делит власть с царем» [27, с. 49]. Г. Б. Гальперин полемизи-
ровал с С. В. Юшковым, отрицавшим сословный характер политического строя России
XV — первой половины XVI в., ссылаясь на неоформленность сословий в тот период, считал, что в первой половине XVI в. сословными учреждениями были Боярская дума и губные органы управления, определял сословия «не по их организационному оформлению, а по роли в непосредственном управлении» [27, с. 27-28]. Г. Б. Гальперин предлагал называть форму государственного устройства России конца XV — первой половины
XVI в. «централизованной монархией, по своему классовому содержанию являющуюся своеобразной феодальной монархией, с той особенностью, что наряду с князем, а затем царем страной управляла боярская дума» [27, с. 55]. По мнению Гальперина, сословная монархия развивалась в направлении сословно-представительной монархии, окончательно установившейся в Русском государстве со второй половины XVI в. [27, с. 55].
Исследование Л. В. Черепнина «К вопросу о складывании абсолютной монархии в России (XVI-XVШ вв.)», опубликованное после международной конференции в Москве 8-10 апреля 1968 г., подвело итоги многолетнему изучению периодизации истории СССР. По мнению Черепнина, «образование Русского централизованного государства падает на рубеж двух столетий — XV и XVI, когда в основном завершился процесс объединения земель вокруг Москвы как национального центра» [28, с. 11]. Л. В. Черепнин для характеристики государственного строя России первой половины XVI в. предлагал употреблять термин «сословная феодальная монархия» (вслед за К. В. Базилевичем, Г. Б. Гальпериным), либо «самодержавие с боярской думой и боярской аристократией» (как С. С. Ротенберг, И. И. Смирнов) [28, с. 18-19]. С середины XVI в., по его мнению, Россия превращается в сословно-представительную монархию [28, с. 19].
В 1960-е годы выходят в свет важные работы по исследованию политики опричнины Ивана Грозного [29; 30; 31; 32]. Интерес к опричнине объяснялся не только изменившимися социально-политическими условиями в нашей стране, но и дискуссиями о времени складывания сословно-представительной и абсолютной монархии. В это же время были опубликованы важнейшие источники по истории Государева двора (разрядные и родословные книги, актовые материалы). Пристальному изучению подвергся состав дворянства на земском соборе 1566 г., собранном в годы опричнины. Большую роль в освещении данного вопроса сыграло исследование А. А. Зимина о земском соборе 1566 г. [33]. Именно с наблюдений Зимина в советской историографии началось тщательное изучение земского собора 1566 г. Зимин скрупулезно собрал все данные о землевладении представителей дворянства на соборе и установил их городовую принадлежность. Историк пришел к следующим важным выводам: о преобладании в соборных заседаниях бывших тысячников 3-й статьи (60 человек из 204 участников), о принадлежности большей части тысячников к дворянам первой статьи, о совпадении местоположения владений дворянских представителей собора тем же самым районам, что и в 50-х годах XVI в., о полном соответствии записей землевладельцев по городам разрядной документации середины XVI в. А. А. Зимин допускал возможность присутствия на земском соборе среди дворянских представителей ряда опричников. Исследователь предположил, что выборов дворовых детей боярских в 1566 г. не происходило, и, вероятно, «земский собор составился из числа тех детей боярских, которые к моменту его созыва находились в Москве "для государевы службы"» [34, с. 120]. Это наблюдение А. А. Зимина в дальнейшем поддержали Л. В. Черепнин, Б. Н. Флоря, Р. Г. Скрынников [5, с. 110; 35, 8. 43-456; 36, с. 270].
Р. Г. Скрынников на основании участия в земском соборе 1566 г. многочисленных представителей дворянства, приказной бюрократии и купцов считал, что Россия только с 1566 г. из монархии с Боярской думой начала превращаться в сословно-представи-тельную монархию [31, с. 308-353; 32, с. 246-247].
Б. Н. Флоря в публикации о земских соборах на Руси, вышедшей в Польше в 1974 г., сделал предположение о том, что дворяне, записанные в первую статью в приговоре земского собора 1566 г., принадлежали к московским дворянам (на собор было созвано практически все столичное дворянство), а те, кто оказался во второй статье, представлял выборное дворянство [35, 8. 43-45]. 5 Однако Б. Н. Флоря не привел в подтверждение своей любопытной точки зрения указаний на конкретные лица, по его мнению, из выборного дворянства.
Благодаря стараниям Л. В. Черепнина в 1978 г. вышло фундаментальное исследование о земских соборах в России ХУ1-ХУ11 вв. В монографии была проанализирована вся накопленная к тому времени богатая историография вопроса, обозначен круг источников, в которых отразилась деятельность земских соборов. Л. В. Черепнин сделал интересное наблюдение над составом дворянства на земском соборе 1566 г.: «Отсутствие четкости и последовательности в распределении сословных групп в двух перечнях свидетельствует о недостаточной оформленности сословного строя централизованного государства. Сама терминология, касающаяся сословных отношений, была неустойчивой» [5, с. 111].
В новейшей историографии состав участников земского собора 1566 г. подвергся дальнейшему углубленному изучению. Возобновление интереса к земским соборам в постсоветском пространстве был тесно связан, вероятно, с развитием новых органов власти и управления (съездов народных депутатов России) и спорами о непосредственном участии граждан, трудящихся, а не партийных работников в руководстве страной. В монографии «Царство террора» Р. Г. Скрынников обобщил свои наблюдения над земским собором 1566 г., впервые высказанные в первой части трилогии об опричнине [36, с. 271-301]. Историк подчеркивал, что из представленного на соборе дворянства большая часть принадлежала к верхам феодальной верхушки, а не к широким кругам уездного дворянства. По подсчетам Скрынникова, на долю среднего дворянства приходилось только около 115 человек по двум статьям [36, с. 270-271]. Р. Г. Скрынников считал, что представители дворян не были избраны сословиями, а были назначены правительством с целью одобрения правительственной военной программы. Однако участники заседаний выступили против опричнины, тем самым «выразив волю русского общества и всех его сословий». В этом исследователь и видел представительские функции дворянства. Р. Г. Скрынников прочно связывал участников земского собора 1566 г. с выступлением их против опричнины. Исследователь подробно остановился на лицах, принявших участие в заседаниях и впоследствии погибших в 1570 г. в результате террора 1567-1568 гг. По мнению Р. Г. Скрынникова, земскую оппозицию на соборе 1566 г. возглавили И. П. Федоров, кн. В. Ф. Рыбин-Пронский, И. М. Карамышев, К. С. Бундов [36, с. 272, 288-301]. Точку зрения Скрынникова на земский собор 1566 г. в целом поддержал А. П. Павлов [37, с. 217].
Касаясь особенностей созыва земского собора в 1566 г., В. Д. Назаров допускает выборы представителей от земского двора по ряду городов, но полагает, учитывая
5 Приношу глубокую благодарность А. С. Кибиню, который перевел для меня текст статьи Б. Н. Флори на русский язык.
сверхсрочность собора, что эти выборы происходили в Москве, и «выбирали дворовые, находившиеся тогда в столице, и притом из собственных рядов».6 Проанализировав список старцев и игуменов, Назаров отмечал, что на соборе отсутствовали старцы и игумены из Владимира, Суздаля, Ростова, Ярославля, Костромы, Твери, Рязани, Пе-реяславля, Боровска, Серпухова. Это стало для В. Д. Назарова дополнительным аргументом в пользу быстроты созыва собора: «Потребное на оповещение и дорогу время вряд ли превышало неделю. Иными словами, правительство удовлетворилось наличными чинами Освященного собора, вызов с мест не предполагался» [38, с. 272, 298299]. Для решения спорных вопросов об участниках земского собора из дворян Назаров привлек новые источники, в частности, закладные грамоты на бежецкую вотчину Д. В. и Л. А. Нелединских. Он обратил внимание на место и время заключения сделки в Москве — примерно 29 июня 1566 г. — и состав записанных в грамотах послухов, которые фигурируют в Дворовой тетради и Тысячной книге, из чего следовало, что ни один из них не присутствовал на соборе [38, с. 300]. Анализируя обстоятельства, связанные с экстренным созывом собора и теми дворовыми, кто не мог присутствовать на заседаниях в Москве, В. Д. Назаров приходит к выводу, что «за два дня, 26 и 27 июня, правительство физически не могло отобрать из всей массы находившихся тогда в столице дворовых угодных ему участников грядущего собора» [38, с. 302]. В итоге историк сомневается относительно назначения членов земского собора правительством как своих же чиновников и подчеркивает их представительские функции «от сословных групп господствующего класса» [39, с. 60].
Таким образом, в новейшую историографию от советской литературы перешло представление о развитии в России с середины XVI в. сословно-представительной монархии в лице земских соборов. Однако кроме этого мнения в новейшей литературе не так давно вновь возродилась точка зрения (впервые высказанная в дореволюционных трудах) о чисто декларативной роли земских соборов. В 1991 г. немецкий историк Х. -Й. Торке в журнале «Вопросы истории» опубликовал статью на русском языке под названием «Так называемые земские соборы в России». Торке с новых позиций постарался подойти к проблеме соборов [40]. Впервые он глубоко задумался над содержанием искусственно привившегося в исторической науке термина «земский собор». Немецкий исследователь отметил принадлежность к земству в России только посадских людей, которые к тому же «не имели свойств западноевропейского гражданства» и не могли представлять собой сословие во второй половине XVI в. Следовательно, правильнее говорить не «земские соборы», а «московские собрания» [40, с. 4-5]. Далее Х. -Й. Торке попытался определить значение понятия «сословно-представительная монархия». Для немецкого историка сущность этого термина сводится к непосредственному участию сословных собраний в руководстве страной, которое возможно только при условии наделения сословий политическими правами, наличия корпоративности и определенных свобод. В России, как считает Торке, даже в начале XVII в. еще «не помышляли о сословиях», и не только посадские люди, но даже дворянство «не могло развить настоящего сословного сознания не только из-за отсутствия исторических предпосылок, но еще и потому, что оно было обязано служить, т. е. до 1762 г. дворянство не было свободно по отношению к государю» [40, с. 6, 5]. Другими словами, при сравнении представительства дворянства на земских соборах в России с представительством дворянства
6 Точку зрения В. Д. Назарова о земском соборе см.[34, с. 414].
Германии в ландтагах и дворянства Польши в сеймах Х. -Й. Торке приходит к выводу об отсутствии у русского дворянства политических прав, наличие которых позволило бы этой группе населения консолидироваться в сословие западного типа [40, с. 6, 5]. Так Х. -Й. Торке поднимает еще один дискуссионный вопрос: что именно вкладывать в понятие «сословие» в России. Сам Торке под сословием подразумевает определенную группу населения, обладающую значительными политическими правами, юридически оформленными (как на Западе). А если в России дворянское сословие как реальная политическая сила, обладающая льготами и привилегиями, сформировалось только в XVIII в., то для XVI-XVII вв. не может быть и речи о сословно-представительной монархии. История «первого настоящего собора» — земского собора 1566 г. — убеждала немецкого историка в том, что ответы участников заседаний с царем не имеют «ничего общего с активной ролью представителей и еще меньше — с какими-либо сословными волеизъявлениями» [40, с. 5].
Не вдаваясь глубоко в рассмотрение различных точек зрения на проблему формирования сословий в России в дореволюционной и советской историографии (это тема отдельной статьи) [41, с. 267-268], нужно отметить наиболее уравновешенную в этом вопросе точку зрения Ю. Г. Алексеева, высказанную в одной из его последних работ. Ю. Г. Алексеев отрицает существование в России сословий западноевропейского типа, но при этом допускает наличие сословий уже в конце XV в. (согласно Судебнику 1497 г.) и определяет сословия как широкие социальные группы с определенными правами и обязанностями, передаваемыми по наследству [42, с. 433]. Таким образом, в противовес Х. -Й. Торке Ю. Г. Алексеев предлагает учитывать специфику отдельно взятой страны (России) при употреблении термина «сословие» и вкладывает в этот термин расширенное значение.
Мнение Х. -Й. Торке о сущности земских соборов получило развитие в современной отечественной историографии. В. М. Панеях, автор первой части коллективного исследования «Власть и реформы», вслед за Торке считает, что «сословия в России XVI в. не сложились» и поэтому «следует отвергнуть точку зрения о сословном представительстве и политическом строе, определяемом как сословно-представительная монархия» [43, с. 73; 44]. В. М. Панеях предлагает называть политический строй Русского государства «самодержавной монархией деспотического типа» [43, с. 74].
В новейшем исследовании А. Ю. Дворниченко также ставится под сомнение существование сословно-представительной монархии в России XVI в. [41, с. 266, 454]. По мнению А. Ю. Дворниченко, к середине XVII в. в России формируется так называемый «государственно-крепостнический строй» (ГКС), для которого характерны зависимость всех сословий от власти царя и бюрократии при неразвитости экономики и полном контроле государства над земской (демократической) традицией [41, с. 438-454].
Подводя итоги исследованию земского собора 1566 г. и земских соборов в целом в советской и новейшей историографии, нужно отметить более углубленное их изучение по сравнению с дореволюционной историографией. Появились работы, посвященные не только собору 1566 г., но и земским соборам 1575 г. [45], 1584 и 1598 гг. [46]. Исследователи более тщательно, чем раньше, подходят к анализу источников, освящающих деятельность, представительство на них различных групп населения. В новейшей историографии утвердились две точки зрения относительно земских соборов: согласно первой, они имели сословно-представительные функции, согласно второй — таковые у них отсутствовали.
* * *
Историографический обзор показал ряд особенностей в рассмотрении земских соборов в России. До настоящего времени сохранились две главные тенденции изучения земских соборов, берущие свое начало от споров западников (С. М. Соловьев) и славянофилов (К. С. Аксаков). Речь идет о том, следует ли сравнивать земские соборы в России с западными сословно-представительными учреждениями (парламентом в Англии, генеральными штатами во Франции) или признать их чисто русскую специфику, их особенности и неповторимость. Кроме того, в новейшей историографии вскрылись неточности в употреблении терминов «земские соборы» и «сословно-представительная монархия», не говоря уже о том, что словосочетание «земский собор» нигде не встречается в источниках и что в земских соборах принимали участие не только земские (посадские) люди, но и бояре, духовенство, дворяне. Поэтому земские соборы были не только земскими собраниями. В отношении обозначения формы государственного правления встает резонный вопрос: как можно говорить о сослов-но-представительной монархии для второй половины XVI в., если в России сословия сформировались, по одной версии, к середине XVII в., по другой — только ко второй половине XVIII в.?
Историографическое исследование обнажило крайнюю политизированность самой темы. В дореволюционной историографии заметно стремление показать преемственность развития земской традиции вплоть до современности. В советской историографии бросается в глаза желание подчеркнуть, что у нас в стране все было примерно так же, как и в Западной Европе, ничем не хуже. В новейшей историографии наблюдается некоторое сгущение темных красок в рассмотрении значения представительства от различных групп населения в решении политических вопросов, преувеличенный взгляд о полном контроле царя и бюрократии над внутренней жизнью Русского государства XVI в. Это также является отголоском политических событий, происходящих в современной России.
Несмотря на появление новых работ, в историографии сохраняется несколько точек зрения на состав дворянства, порядок записи имен землевладельцев, представительство от различных городов, особенности созыва феодалов на земский собор 1566 г. Не решенным остается вопрос о том, были ли дворяне представителями местных уездных корпораций феодалов, либо оказались назначенными правительством начальниками дворянских отрядов. Можно ли вообще считать государственный строй России с середины XVI в. сословной или сословно-представительной монархией? Ведь сословия сформировались в России не раньше 1649 г. Возможно, правильнее говорить для России второй половины XVI в. об элементах сословного представительства или о самодержавной монархии с некоторыми элементами сословного представительства? Решение дискуссионных проблем состава земского собора 1566 г. упирается в необходимость тщательного изучения биографий всех лиц, занесенных в рубрики дворян первой и второй статей, помещиков Торопца и Великих Лук, сбора данных об их службах, землевладении, происхождении.
Источники и литература
1. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). М.: Языки русской литературы, 2000. Т. 13. 532 с.
2. Собрание государственных грамот и договоров. М.: Типогр. Селивановскаго, 1813. Ч. 1, № 192. С. 545-556.
3. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 135. Приложения. Рубр. 3, № 28.
4. Сборник Русского исторического общества. Т. 71. СПб.: Типогр. Катанскаго и Ко, 1892. № 16. С. 336-431.
5. Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI-XVII вв. М.: Наука, 1978. 417 с.
6. Соловьев С. М. Шлёцер и антиисторическое направление // Русская беседа. 1857. Т. VIII. С. 431-480.
7. Чичерин Б. Н. О народном представительстве. М.: Типогр. Грачева и Ко, 1866. 552 с.
8. Беляев И. Д. Земские соборы на Руси (Речь, читанная 12 января 1867 г. на торжественном акте). М.: Типогр. Вильде, 1902. 80 с.
9. Загоскин Н. П. История права Московского государства. Казань: Типогр. Университетская, 1877. Т. 1. 344 с.
10. Сергеевич В. И. Земские соборы в Московском государстве // Сборник государственных знаний. СПб.: Типогр. Безобразова, 1875. Т. II. С. 1-60.
11. Платонов С. Ф. Собр. соч. в 6 т. М.: Наука, 2010. Т. 1. 544 с.
12. Платонов С. Ф. Заметки по истории Земских соборов // Журнал Министерства народного просвещения. М.: Типогр. Балашева, 1883. Ч. 226. С. 1-21.
13. Ключевский В. О. Состав представительства на Земских соборах Древней Руси // Ключевский В. О. Соч. в 9 т. М.: Мысль, 1990. Т. 9. 446 с.
14. Клочков М. В. Дворянское представительство на земском соборе 1566 г. // Вестник права. 1904. Ноябрь С. 213-241.
15. Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя древней Руси. СПб.: Типогр. Розена, 1908. 509 с.
16. Авалиани С. Л. Земские соборы. Одесса: Техник, 1910. 4.1 134 с., 4.2 88 с.
17. Вопросы истории. 1949. № 11. 176 с.
18. Юшков С. В. К вопросу о политической форме Русского феодального государства // Вопросы истории. 1950. № 1. С. 39-108.
19. Базилевич К. В. Опыт периодизации истории СССР феодального периода // Вопросы истории. 1949. № 11. С. 65-90.
20. Юшков С. В. К вопросу о сословно-представительной монархии в России // Советское государство и право. 1950. № 10. С. 39-51.
21. Черепнин Л. В., Пашуто В. Т. О периодизации истории России эпохи феодализма // Вопросы истории. 1951. № 2. С. 52-81.
22. Ротенберг С. С. Монархия с Боярской думой (к вопросу об установлении самодержавия в России) // Учен. зап. Моск. гос. пед. ин-та им. В. И. Ленина. 1946. Т. 35. Вып. 2. С. 56-70.
23. Тихомиров М. Н. Сословно-представительные учреждения (земские соборы) в России XVI в. // Вопросы истории. 1958. № 5. С. 3-23.
24. Шмидт С. О. Соборы середины XVI в. // История СССР. 1960. № 4. С. 66-92.
25. Шмидт С. О. Становление российского самодержавства: исследование социально-политической истории времени Ивана Грозного. М.: Мысль, 1973. 359 с.
26. Шмидт С. О. У истоков Российского абсолютизма: социально-политической истории времени Ивана Грозного. М.: Прогресс-Культура, 1996. 494 с.
27. Гальперин Г. Б. Форма правления Русского централизованного государства XV-XVI вв. Л.: Изд-во ЛГУ, 1964. 91 с.
28. Черепнин Л. В. К вопросу о складывании абсолютной монархии в России (XVI-XVIII вв.). М.: Институт истории СССР, 1968. 73 с.
29. Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. М.: Изд-во АН СССР, 1963. 539 с.
30. Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М.: Мысль, 1964. 535 с.
31. Скрынников Р. Г. Начало опричнины. Л.: Изд-во ЛГУ, 1966. 418 с.
32. Скрынников Р. Г. Опричный террор. Л.: Изд-во ЛГУ, 1969. 343 с.
33. Зимин А. А. Земский собор 1566 г. // Исторические записки. 1962. Т. 71. С. 196-236.
34. Зимин А. А. Опричнина. М.: Территория, 2001. 448 с.
35. Floria B. N. Sklad spoleczny soboröw ziemskich w panstwie moskiewskim w XVI wieku // Cza-sopismo Prawno-Historyczne. 1974. T. XXVI, z. 1. S. 35-58.
36. Скрынников Р. Г. Царство террора. СПб.: Наука, 1992. 573 с.
37. Павлов А. П. Судьбы самодержавия и земства в России XVI века (Опричнина Ивана Грозного) // История России. Народ и власть. СПб.: Лань, 1997. 203-245.
38. Назаров В. Д. К истории Земского собора 1566 г. // Общественное сознание, книжность, литература периода феодализма. Новосибирск: Наука, 1990. С. 296-303.
39. Назаров В. Д. «Государев двор» и сословное представительство на Руси в XVI в. (традиции и изменения) // Общество, государство и право России и других стран Европы. Норма и действительность. Ранний развитой феодализм. Чтения, посвященные памяти С. Д. Сказкина и Л. В. Черепнина. Тезисы докладов и сообщений. М.: Институт истории СССР, 1983. С. 58-61.
40. Торке Х. -Й. Так называемые земские соборы в России // Вопросы истории. 1991. № 11. С. 3-11.
41. Дворниченко А. Ю. Российская история с древнейших времен до падения самодержавия: учеб. пособие. М.: Весь мир, 2010. 939 с.
42. Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III. Традиция и реформа. СПб.: Дмитрий Буланин, 2001. 438 с.
43. ПанеяхВ.М. Русь в XV-XVII вв. Становление и эволюция власти русских царей // Власть и реформы. От самодержавной к советской России. СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. С. 11-111.
44. Кобрин В. Б., Юрганов А.Л. Становление деспотического самодержавия в средневековой Руси (к постановке проблемы) // История СССР. 1991. № 4. С. 54-64.
45. Корецкий В. И. Земский собор 1575 г. и частичное возрождение опричнины // Вопросы истории. 1967. № 5. С. 32-50.
46. Мордовина С. П. Характер дворянского представительства на земском соборе 1598 г. // Вопросы истории. 1971. № 2. С. 55-63.
47. Павлов А. П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584-1605 гг.). СПб.: Наука, 1992. 279 с.
Статья поступила в редакцию 14 марта 2011 г.
