CC BY
311
УДК 94(47).043
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2013. Вып. 4
A. Л. Корзинин
ИЗУЧЕНИЕ ГОСУДАРЕВА ДВОРА РУССКОГО ГОСУДАРСТВА XVI СТОЛЕТИЯ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ*
Государев двор в средневековой истории России представлял собой объединение служилых людей «по отечеству», принимавших непосредственное участие в руководстве страной. Структура, особенности формирования Двора середины XVI в. стали объектами изучения в дореволюционной историографии. В работах
B. Н. Татищева, М. М. Щербатова, Н. М. Карамзина эта тема еще не получила должного освещения. Историки смотрели на эволюцию российской государственности через призму отношений государя с аристократией. В труде Н. М. Карамзина «История государства Российского» встречается попытка в целом охарактеризовать состав и положение служилого сословия в России при Иване III. Карамзин считал, что в правление Ивана Васильевича «все сделалось чином или милостию государевою и «князья племени Рюрикова и Св. Владимира» наравне с другими подданными стали служить великому и через службу приобретать титулы бояр, дворецких, окольничих». Это способствовало унификации высшего сословия [1, с. 564].
Середина — вторая половина XIX в. в русской историографии отмечена временем образования и развития «государственной школы», выдающимися представителями которой были С. М. Соловьев и К. Д. Кавелин. Историки «государственной школы» выдвинули теорию русского исторического процесса как постепенного перехода от родовых отношений к государственным. В представлениях Соловьева и Кавелина, носителями родового начала было боярство, а носителями государственного начала — самодержавие, опирающееся на дворянство [2, с. 704-707; 3, с. 49-54]. Боярство оказалось противопоставлено самодержавию и дворянству, а борьба между ними превратилась в основной стержень политической истории России конца XV-XVI вв. Соловьев считал, что формирование государственных отношений в России происходило в эпоху Ивана Грозного, но переход от родовых отношений к государственным начался во время правления его деда Ивана III. Ученый различал различные слои знати в Государевом дворе к началу XVI в. Ученый заострил внимание на составе присутствовавших лиц на земском соборе 1566 г. Отметив, что княжата на нем не были выделены в особую группу, а записаны вместе с представителями нетитулованной знати, Соловьев посчитал это признаком того, что «вследствие возвышения значения великого князя, теперь царя, возвышается значение службы к нему близкой, службы при дворе его, и перед этим значением никнет значение происхождения, значение князя и сына боярского; последнее название меняется своим местом с названием дворянина
Корзинин Александр Леонидович — кандидат исторических наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: alex.kor77@gmail.com
* Статья подготовлена в рамках выполнения работ по Соглашению, заключенному с Министерством образования и науки РФ по заявке № 2012-1.2.2-12-000-3001-047 «Средневековая Русь: государство, общество, церковь в XIII-XVI в.», мероприятия 1.2.2 ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг. © А. Л. Корзинин, 2013
и означает уже низший разряд служилых людей» [4, с. 9-10]. С точки зрения Кавелина, ссылавшегося на высказывания царя Ивана IV о привлечении им людей незнатного происхождения, опричнина «была первой попыткой создать служебное дворянство и заменить им родовое вельможество, — на место рода, кровного начала, поставить в государственном управлении начало личного достоинства» [3, с. 49-54, 52].
Государственная школа повлияла на возникновение в 1860-1870-е годы большого количества исследований, посвященных изучению различных государственных учреждений в России и роли в них служилого сословия. Во второй половине XIX в. была издана работа по Боярской думе Н. П. Загоскина [5, с. 39]. Загоскин специально не занимался изучением Государева двора как института власти, тем не менее его перу принадлежит исследование, где тщательно изучены различные группы феодалов, вошедшие во Двор великих князей московских начиная с эпохи Ивана III [6].
Д. И. Иловайский рассмотрел иерархическое устройство Государева двора в XVI в. По мнению историка, на верхнем этаже располагались члены Государевой думы (бояре, окольничие, думные дворяне и думные дьяки). За ними стояли придворные чины (дворецкие, ключники, казначеи, оружничие, шатерничие, конюшие, ясельничие, ловчие, сокольничие, печатники, кравчие, стольники, чашники, постельничие, спальники, стряпчие, ранды и жильцы). Иловайский подчеркивал военные служилые функции придворных чинов Двора. Касаясь целей Тысячной реформы 1550 г., Дмитрий Иванович полагал, что тысячники представляли собой «самую отборную царскую дружину» [7, с. 417-420].
Изучению роли аристократии в истории России в древний период и во времена Средневековья, а также роли Боярской думы в становлении самодержавия в России было посвящено фундаментальное исследование выдающегося русского историка В. О. Ключевского «Боярская дума древней Руси» [8]. Кроме этого, Ключевский в статье «Состав представительства на Земских соборах в Древней Руси», опубликованной в журнале «Русская мысль» в 1890-1892 гг., коснулся иерархии чинов дворянства во второй половине XVI в., разделяя их на стольников, стряпчих, жильцов, дворян московских и выборных [9, с. 295, 304]. Значительную роль в оформлении дворянского сословия, по мысли ученого, сыграла тысячная реформа 1550 г. Историк сравнил представителей земского собора 1566 г. с тысячниками и пришел к выводу об определенном соответствии постатейного деления служилых землевладельцев Тысячной книги 1550 г. рубрикам дворян земского собора [9, с. 299-301].
Яркими представителями историко-правового направления в изучении древнерусской истории, которое оформилось во второй половине XIX в., являются В. И. Сергеевич, М. А. Дьяконов и М. Ф. Владимирский-Буданов. Историки-правоведы предложили общую концепцию формирования и развития служилого сословия в России. В ней показывалось, как постепенно по мере объединения земель вокруг Москвы бояре и слуги вольные теряли свое традиционное право отъезда, лишались суверенитета, переходили на службу к московским князьям, получая вотчины и поместья. В правление Ивана Грозного происходит сближение боярства и дворянства в имущественных земельных правах в связи с принятием Уложения 1556 г. об обязательности службы с поместий и вотчин [10, с. 130].
В. И. Сергеевич представил краткую историю княжеского, а затем царского двора. Историк отметил употребление во второй половине XV в. в летописях терминов «дворовые» и «городовые дети боярские», из которых последние не входили во Двор.
Сергеевич сделал любопытные наблюдения, касающиеся термина «дворяне», заметив, что источники второй половины XVI в. часто подразумевали под дворянами не только помещиков, но и детей боярских, а также членов государевой думы. Ученый смешивал состав и организацию дворянства в XVI в. и в XVII вв., хотя и различал среди него городовых и дворовых детей боярских, дворян выборных и московских (больших). Исследователь считал, что московские дворяне, шедшие по иерархии сразу за придворными чинами, и их служба по особому «московскому списку» тесно связаны с подмосковными тысячниками [11, с. 357, 431-433, 451-456].
М. А. Дьяконов проследил особенности придворной службы бояр и детей боярских великим и удельным князьям с XIII в. Касаясь периода объединения русских земель вокруг Москвы при вел. кн. Иване III, Дьяконов отмечал, что источники проводят строгое различие между детьми боярскими из городов и уездов и детьми боярскими, составлявшими двор князя. Под первыми ученый подразумевал вольных слуг, «которые служат со своих вотчин и в них проживают», а под вторыми — дворовых детей боярских, служащих при дворе и с великокняжеских земель. Ученый возвышал над всеми служилыми людьми «московских дворян», служивших по особому «московскому списку» в столице на глазах государя и выполнявших важнейшие придворные должности. Тысячная реформа как раз и сформировала этот разряд придворных служилых людей или «чиновных людей придворного штата» [12, с. 265, 275].
М. Ф. Владимирский-Буданов вслед за М. А. Дьяконовым предложил классификацию служилых людей на разряды. По мнению историка, в служилое сословие во второй половине XVI в. входили члены Боярской думы (бояре, окольничие, думные дворяне), придворные чины (стольники, стряпчие, спальники), «военные люди» (жильцы, дворяне московские и городовые, дети боярские), лица гражданской службы (дьяки и подьячие) [10, с. 130-131].
Н. П. Павлов-Сильванский составил подробный список тех родов, которые вошли в московский великокняжеский Двор, начиная со времени правления Ивана III. Служилые люди или дети боярские при Иване Грозном «становятся такими же, как прежние дворяне, зависимыми людьми, холопами царя; они начинают ценить наименование дворянина, указывающее на их близость к царскому двору». Павлов-Сильванский, как и Сергеевич считал, что московские дворяне вышли из тысячников [13, с. 95-101, 103-107].
М. В. Довнар-Запольский в очерке «Время царя Ивана Грозного» из истории Государева двора рассматривал указ об испомещении избранной тысячи лучших слуг под Москвой. Ученый заметил численное совпадение тысячников и опричников и усмотрел в Тысячной реформе репрессивный характер. С целью подрыва экономического могущества родовой аристократии и превращения ее исключительно в придворных слуг представители знати будто бы были лишены их старинных вотчин и испомещены на подмосковных поместьях под благовидным предлогом государевой дворцовой службы [14, с. 219-220]. Мнение Довнар-Запольского о тысячниках как о предшественниках опричного двора опиралось на аналогичное наблюдение С. Ф. Платонова [15, с. 134-135].
Большую роль в изучении правящего сословия Русского государства XVI в. сыграли Н. П. Лихачев и Н. В. Мятлев. В фундаментальной монографии «Разрядные дьяки в XVI в.», вобравшей в себя огромное количество архивных разрядных, родословных, местнических, актовых источников, Лихачев осветил различные стороны
жизни представителей Двора московских князей, в первую очередь дьяков Разрядного приказа. Лихачев предположил, ссылаясь на единичное и глухое указание описи 1626 г. о «книге дворовой 85 году», что Дворовая тетрадь 1550-х годов, важнейший источник по изучению русского дворянства XVI в., была составлена в 1577 г. путем «сведения нескольких боярских списков и десятен» [16, с. 444-446]. Очевидно, Лихачев спутал Дворовую тетрадь с боярским списком 1577 г.
Н. В. Мятлев в работе «Тысячники и московское дворянство XVI столетия», основанной на предварительном тщательном изучении происхождения и службы тысячников [17], сделал глубокие наблюдения над эволюцией служилого сословия [18]. По мнению Мятлева, «подмосковный поместный оклад по незначительности своей не мог иметь самостоятельное значение и давался служилому человеку... исключительно как подспорье для этой московской службы и являлся лишь дополнением к основному поместному его окладу». Поэтому тысячники не порывали связей со своими уездами, откуда они призывались на столичную службу и продолжали владеть поместьями и вотчинами. Мятлев отметил, что записанными в Тысячную книгу лицами «отнюдь не исчерпывается весь наличный в половине XVI состав дворовых детей боярских «лучших слуг», состоявших на постоянной службе в Москве». Сравнивая состав записанных землевладельцев в Тысячной книге с Дворовой тетрадью, Мятлев пришел к выводу о том, что в первую попали только «лучшие службою и отечеством выборные дети боярские дворового списка». Рассматривая персональный состав тысячников и выборных дворян, исследователь пришел к выводу о тождестве тысячников с выборными и московскими дворянами [18, с. 41, 43, 37, 66-68, 82]. Наконец, Мятлеву принадлежат любопытные наблюдения над организацией, структурой и эволюцией государева полка во второй половине XVI в.
В. И. Новицкий полагал, что в начале XVI в. в городах еще не возникло деления детей боярских на городовых и дворовых [19, с. 2]. Институт выбора был создан с целью привлечения к столичной службе осевших по городам детей боярских, ранее несших службу в Государевом дворе. Тысячная реформа 1550 г. способствовала призыву в Москву дворовых и городовых детей боярских и включению их в состав царского двора. В отличие от Мятлева Новицкий полагал, что зачисление в тысячники приводило к разрыву с местными служилыми корпорациями и главной целью имело пополнение «столичной служилости». Выборное дворянство, по наблюдениям Новицкого, было первоначально только в Москве, но уже в конце XVI в., как это видно из десятен, выборная группа дворян появилась на местах, возвысившись над дворовыми и городовыми детьми боярскими и превратившись в главный резерв для призыва на столичную службу. Выборные дворяне во второй половине XVI в. комплектовались в основном из дворовых детей боярских, реже — из городовых [19, с. 117, 80-98].
Говоря о дореволюционной историографии, следует отметить, что проблемы эволюции, состава и принципы комплектования Государева двора XVI в. в ней не стали объектами специальных исследований. Ученые рассматривали в целом состав служилого сословия, поместное обеспечение детей боярских, особенности «закрепощения» знати со стороны великокняжеской власти. Были сделаны важные наблюдения над составом и организацией дворовых и городовых детей боярских, выборного и московского дворянства. Однако историки чаще всего ограничивались лишь общими соображениями, за исключением работ Лихачева и Мятлева, не подвергая изучению персональный состав представителей Двора.
В советской историографии тема истории Государева двора оказалась поначалу непопулярной по причине политической конъюнктуры. Дворянское сословие именовалось классом эксплуататоров, использующих в своих нуждах феодально-зависимых крестьян и холопов. Изучение класса служилых землевладельцев попало под негласный запрет, и историки занимались изучением этого важного сюжета незаметно и как бы из-под полы, писали «в стол», а не для публикаций. В официальной историографии историков стали больше всего интересовать вопросы периодизации средневековой истории России и форм государственного правления.
Наряду с общетеоретическими вопросами в советской историографии, правда, только в послевоенные годы, продолжилось изучение состава аристократии. Одним из первых эту тему поднял С. Б. Веселовский. Он тщательно изучил землевладение князей Воротынских, Одоевских, Бельских и Мстиславских в XVI в., но рассматривал служилых и удельных князей как одну группу, не видя различий в их статусе и положении [20]. Огромное значение в деле рассмотрения особенностей развития феодального землевладения в Северо-Восточной Руси имела фундаментальная монография Веселовского, написанная на богатейшем архивном материале архива Троице-Сергиева монастыря [21].
В 1963 г. посмертно вышла монография С. Б. Веселовского «Исследования по истории опричнины». Истории Государева двора середины XVI в. посвящена отдельная глава «Реформа 1550 г. и так называемая Тысячная книга». Обстоятельно объяснив причины испомещения под Москвой «тысячи лучших слуг», Веселовский предположил, что подмосковными землями владело около 600 человек, одна пятая часть двора. Ученый не сомневался в испомещении тысячников в Московском уезде, а также в соседних Дмитровском, Рузском, Звенигородском, Верейском, Коломенском уездах, подчеркивая, что «это мероприятие очень крупного социально-экономического значения». Веселов-ский, как и Мятлев считал, что институт выбора, выборные дворяне появились благодаря тысячной реформе и что тысячники входили в Государев двор [22, с. 78-79, 81, 83].
Важной вехой в процессе изучения дворянства была публикация в 1969 г. фундаментальной монографии С. Б. Веселовского «Исследования по истории класса служилых землевладельцев». Изучение истории рода осуществлялось Веселовским посредством анализа биографий отдельных его представителей во взаимосвязи с биографиями родичей. Ученый сделал важные наблюдения над структурой и численным составом Государева двора в середине XVI в. По его мнению, «весь класс привилегированных служилых землевладельцев, помещиков и вотчинников, делился на две весьма неравные части»: Государев двор (в нем было около 2600 человек) и детей боярских, служивших «с городом» или поуездных городовых детей боярских (примерно 35 тыс. в полковой службе и 10 тыс. в осадной службе). Отдельной темой для изучения стала для Веселовского опричнина Ивана Грозного. Насчитав около 150 человек, служивших в опричнине и определив их социальное происхождение из княжеских и боярских родов, исследователь пришел к выводу, что «Иван набрал себе опричников либо прямо из старого Государева двора, либо из тех родов, которые задолго до опричнины служили по дворовому списку» [23, с. 90]. Тем самым был развеян миф об опричниках как выходцах из низов общества, запущенный в свое время Иваном Грозным и поддержанный Кавелиным.
В 60-е годы XX в. в связи политическими изменениями в Советском государстве, хрущевской «оттепелью» выходят в свет важные работы по исследованию политики
опричнины Ивана Грозного [22; 24; 25; 26]. Интерес к опричнине объяснялся не только изменившимися социально-политическими условиями, но и дискуссиями о времени складывания абсолютной монархии в России. Исследователи подвергли скрупулезному анализу опричный двор Ивана Грозного. В. Б. Кобрин, посвятивший этой теме кандидатскую диссертацию, привел данные о землевладении, службах, семейных связях 277 опричников [27]. А. А. Зимин посчитал этот список далеко не полным и добавил к нему еще несколько десятков опричников на основании косвенных данных [28, с. 214-216, 378-380]. Кобрин и Зимин отмечали, что в опричном дворе преобладали родовитые люди, представители Государева двора середины XVI в., упоминавшиеся в Тысячной книге и Дворовой тетради. Тем не менее историки не пришли к единому мнению относительно персонального состава опричнины. Противоречивы точки зрения о персональном составе опричного Двора С. Б. Веселовского, П. А. Садикова, Г. Н. Бибикова, Л. М. Сухотина, Д. Н. Альшица.
А. Л. Станиславский и С. П. Мордовина посвятили исследование выяснению состава Двора Ивана IV в период правления Симеона Бекбулатовича в 1575-1576 гг., доказав более худородный состав Двора данного периода по сравнению с опричным Двором [29]. Станиславский на протяжении 60-70-х годов XX в. очень плодотворно занимался Государевым двором последней четверти XV — начала XVII в. Численность Государева двора, по мнению ученого, в конце XVI — начале XVII в. возросла с 1100 (1589 г.) до 1500 (1603-1604 гг.) человек. Станиславский сделал очень важные наблюдения относительно различных чинов Государева двора: стряпчих, стольников, жильцов. Сравнивая чины выборных и московских дворян, ученый полагал, что различия между ними следует искать не в характере землевладения (и те и другие имели право на получение подмосковных поместий), а в характере их службы (московские дворяне несли столичную службу, а выборные — службу преимущественно «с городом»). Не отождествляя тысячников и выборных дворян (среди тысячников были бояре и окольничие, которые не могли входить в выборное дворянство), ученый тем не менее подчеркивал связь между Тысячной реформой и новой чиновной организацией Государева двора второй половины XVI в. [30, с. 130-134].
Значительный вклад в изучение структуры Государева двора и различных групп феодалов конца XV-XVI вв. внес А. А. Зимин. Ученый продолжил работу Веселовского по генеалогическим изысканиям и реконструкции истории боярских родов. Ученым было установлено, что в Государев двор с конца XV в. входили три «элемента»: князья, находившиеся на московской службе с XIV в. (Гедиминовичи, Оболенские, Ряполов-ские), затем бояре, как правило, также издавна связанные с Москвой (Кошкины, Морозовы, Челяднины, Хромые и другие), наконец, дворовые дети боярские или дворяне [31, с. 20-21]. Зиминым была проделана очень важная работа по исследованию списков и публикации Тысячной книги 1550 г. и Дворовой тетради. Зимин вслед за Веселовским считал, что Дворовая тетрадь является полным списком Государева двора середины XVI в. [32, с. 371]. Исследователь сумел существенно уточнить датировку памятника на основании анализа списков бояр и окольничих, предположив начало составления источника в 1551/1552 г. и завершение в 1560 г. [33, с. 17, 18; 32, с. 371-372].
Н. Е. Носов в монографии, посвященной становлению земских учреждений в Русском государстве в период правления Ивана Грозного, посвятил главу анализу Боярской книги 1556 г. Ученый видел в записанных в источниках лицах членов Двора и тщательно изучил их происхождение и биографии. Носов считал, что «институт
выбора не был создан испомещением избранной тысячи, а сам его состав в 50-х годах не обязательно был тождественным избранной тысяче, хотя многие представители последней в то или иное время входили в его состав» [34, с. 403].
Важные наблюдения над составом Государева двора сделал Б. Н. Флоря в статье о Дворовой тетради как историческом источнике. Флоря отметил наличие в рубриках, где записаны служилые дети боярские, немало пережиточных явлений, связанных с использованием более ранней документации. Как и Зимин, он считает, что Дворовая тетрадь дает список лиц, входивших в состав Двора на протяжении 1550-х годов, однако этот список не полон, в нем отсутствуют дворовые по Северо-Западу (Новгороду, Пскову, Великим Лукам, Торопцу и др.) [35, с. 44-46, 52-57].
М. Е. Бычкова выпустила важную монографию, посвященную составу класса феодалов в XVI в. Помимо подробного обзора литературы по генеалогическому изучению русского дворянства в книгу вошли важные источники по истории правящего сословия: неопубликованные родословные росписи некоторых родов, разряды свадеб, синодик по убиенных во брани [36].
В. Д. Назаров посвятил ряд работ различным группам в составе Государева двора. Отдельная его работа посвящена стольникам и стряпчим, основанная на обнаруженных и опубликованных ученым фрагментах боярских списков. Разбирая перечень стольников из боярского списка 1546-1547 гг., их служебные назначения и генеалогический состав, Назаров пришел к выводу, что все стольники были молодыми людьми, еще только начинавшими свою карьеру. В стряпчих записаны в основном люди с большим стажем военной и административной службы, выходцы из старомосковских боярских родов, стоявшие ступенькой ниже стольников на иерархической лестнице. По мнению Назарова, в середине XVI в. постепенно осуществляется переход от территориальной к чиновной структуре Государева двора, но в тот момент не произошло еще «полного разрыва с прежней, территориальной структурой двора», поскольку все стольники и стряпчие оказались записаны в соответствующие территориальные рубрики Дворовой тетради [37, с. 49-51].
Ценные наблюдения над составом и организацией низшей прослойки Государева двора — дворовых детей боярских, были сделаны М. Г. Кротовым. Отметив специфику десятен как источника (в них вносили не только дворовых, но и городовых детей боярских), ученый на основе сведений реконструированных им десятен 1556 г. по Новгороду и Пскову сделал вывод о вхождении дворянства северо-западных уездов в состав Двора в 1550-е годы. Кротов полагает, что «цель тысячной реформы — это попытка создать корпорацию, аналогичную будущему "выбору"» [38, с. 97-98].
Подводя итоги изучению темы Государева двора в Русском государстве XVI в. в советской историографии, следует подчеркнуть, что только с конца 40-х — начала 50-х годов XX в. историки постепенно начинают изучать различные группы феодалов и Государев двор XVI в. в целом. Исследование данного сюжета проходило параллельно с изданием важнейших источников по истории Двора. Благодаря работам С. Б. Веселовского, А. А. Зимина, А. Л. Станиславского, В. Д. Назарова была создана прочная база для дальнейших генеалогических изысканий с целью реконструкции родословных служилых землевладельцев, анализа их служебной деятельности, рассмотрения эволюции землевладения. Однако интерес советских специалистов был прикован к отдельным вопросам, касающимся критических моментов русской истории, в первую очередь к опричнине Ивана Грозного, к составу опричного, а затем особого Двора Ивана Васильевича.
В новейшей историографии бросается в глаза серьезный интерес ученых к про-сопрографическому подходу, изучению отдельных биографий представителей знати для решения общеисторических проблем эволюции дворянского сословия. Интерес к истории отдельной личности, воссозданию коллективного портрета русского дворянства был связан со сменой государственной идеологии, уходом от шаблонности и представлений о ключевой роли народных масс и классовой борьбы в историческом процессе. Темы по истории класса феодалов России XVI в., реконструкции родословных дворянских родов оказались открыты для исторических разысканий и научных дискуссий. В новейшей историографии глубокая разработка сюжетов, касающихся состава и эволюции Государева двора в России в середине — второй половине XVI в., принадлежит А. П. Павлову и В. Д. Назарову.
A. П. Павлов определяет Государев двор как особую правящую и привилегированную группу служилых людей, как социально-политический институт, возвышавшийся над остальной массой детей боярских, несших службу «с городом» и не имевших возможности непосредственно участвовать в работе высшего аппарата управления. По наблюдениям Павлова, тысячники составляли большинство членов Государева двора середины XVI в. [39, с. 4, 89-90]. Павлов предполагает, что в 1550-е годы «уже в доо-причный период дворовые дети боярские перестают рассматриваться как члены двора и составляют лишь один из чинов "служилого города"». Вместо дворовых детей боярских во второй половине 50-х годов XVI в. появляются выборные дворяне. Павлов вслед за Мятлевым считает, что состав выборного дворянства соответствовал составу тысячников. Началу реформ Двора, по мнению ученого, положила Тысячная реформа. Отсюда — близость по составу тысячников и выборного дворянства. В правление Бориса Годунова преобразования Государева двора заключались, по мнению Павлова, «в приведении его состава в строгое соответствие со знатностью и породой служилого человека, в понижении в чинах худородных представителей уездного дворянства, входивших в особый двор Ивана Грозного». «Среди бояр, окольничих, стольников, стряпчих и дворян московских решительное преобладание получили представители княжеско-боярских родов», — отмечает Павлов [39, с. 98, 251].
B. Д. Назаров на основании анализа структуры боярских списков и других источников предложил следующую картину деления Государева двора в середине XVI в. на ряд сословно-чиновных группировок: думные и дворцовые чины (бояре, окольничие, дворецкие, казначеи, ловчие, оружничие, постельничие, печатники, сокольничие), стольники, стряпчие, князья и дворовые дети боярские, дьяки и жильцы [37, с. 47; 40, с. 12-13]. Назаров сомневается в численности дворовых в 3 тыс. человек для середины XVI в. (по количеству записанных в Дворовую тетрадь лиц), поскольку в конце XVI в. дворовых было чуть более 1 тыс. человек. Сравнивая стольников со стряпчими, Назаров отметил, что аристократическая прослойка среди стряпчих невелика, встречаются представители старомосковских боярских родов, оттесненных на второй план. Изучая жильцов, ученый пришел к выводу об их появлении на страницах нарративных источников впервые в июне 1552 г. Наиболее распространенная служба жильцов была в качестве поддатней (т. е. помощников) царских рынд [40, с. 13]. Назаров посвятил специальную статью особенностям употребления термина «дворянин» в русских дипломатических документах и реконструкции генеалогического состава и социального происхождения русских послов и посланников в Литву в конце XV — первой трети XVI в. [41].
С. Н. Богатырев подверг пристальному исследованию группу наиболее приближенных к царю Ивану Грозному лиц, самых доверенных и могущественных советников, которую ученый назвал термином «Ближняя или Тайная дума» в противоположность Боярской думе. Богатырев провел тщательный отбор источников, фиксировавших личный состав Ближней думы, и дал подробную характеристику всех ее представителей на протяжении 1550 — 1570-х годов [42-44].
М. Е. Бычкова в монографии, посвященной сравнению государственных учреждений и сословных институтов Русского государства и Великого княжества Литовского в конце XV-XVI вв., представила подробную иерархию родов внутри правящего класса, которая в целом совпадает с исследованиями Зимина. Исследовательница отметила, что если боярская аристократия, входившая в Государев двор, изучена сравнительно хорошо, то низшие слои Двора рассмотрены недостаточно [45, с. 90-93].
С. З. Чернов представил формирование служилой корпорации Волока Ламского в XIV — первой половине XVI в. Ученый проследил судьбы представителей военно-служилой корпорации Волока до Дворовой тетради 1550-х годов, отметив набиравший силу у местных служилых землевладельцев процесс дробления вотчин, который вынуждал многих из них «служить по лежавшим ближе к границе Ржеве, Белой, Вязьме, Северским городам» [46, с. 318-320].
М. М. Бенцианов в кандидатской диссертации о Государевом дворе и территориальных корпорациях служилых людей конца XV — середины XVI в. считает конец
XV в. временем формирования Государева двора в связи с созданием единого Русского государства [47, с. 5]. Под Государевым двором Бенцианов подразумевает особое военно-политическое и военно-административное объединение служилых людей, игравшее важнейшую роль в жизни Русского государства в XV-XVII вв. [47, с. 3]. Исследователем были подробно рассмотрены такие служилые корпорации, как дети боярские Новгородской земли, титулованная знать на московской службе и территориальные корпорации служилых землевладельцев из Вязьмы, Малого Ярославца, Можайска в конце XV — середине XVI в.
Служилым людям Северо-Восточной Руси в XIV — первой половине XVI в. посвятила книгу И. Б. Михайлова. В центре изучения оказались дворяне и дети боярские, а также домашние и промысловые слуги князя. Касаясь Государева двора, Михайлова согласилась с мнением Бенцианова о начале его функционирования с 1433 г. в период феодальной (династической) войны. Уже в 70-80-е годы XV в. Государев двор приобрел четко оформленную структуру, что «следует рассматривать как результат целенаправленной политики Ивана III» [48, с. 362, 380, 530-531].
Интерес к истории Государева двора в России в XV-XVI вв. проявился в проведении в 2003 г. международной конференции в г. Александрове. С докладами по различным аспектам изучения Двора выступили ведущие специалисты по средневековой Руси: В. Д. Назаров, А. П. Павлов, М. Агоштон, А. И. Алексеев и другие. К. В. Баранов высказал предположение о составлении Дворовой тетради не в 1551/1552 г., а гораздо раньше — в 1536/1537 г., ссылаясь на поздние свидетельства XVII в. о существовании боярской книги 7045 г. [49].
В коллективной монографии «Правящая элита Русского государства IX — начала XVIII в.» (2006 г.) Л. И. Ивиной и А. П. Павловым в соответствующих разделах по истории правящей элиты первой половины XVI в. и Государева двора второй половины
XVI в. были подведены итоги изучения данного вопроса [50, с. 151-272].
Наконец, О. А. Курбатовым была рассмотрена история Государева полка — боевого подразделения Государева двора в XV-XVI вв. Курбатов связывает учреждение Государева полка как боевого соединения Двора и института выборного дворянства с Тысячной реформой 1550 г. Несомненное достоинство работы заключается в том, что ученым было заострено внимание на военных вопросах, тактическом делении Государева полка на различные подразделения (ертаул, наряд, полки и сотни) для выполнения чисто военных задач. Кроме того, Курбатов провел сравнительно-историческое исследование московской военной организации с военной организацией Монгольской и Византийской империй, найдя наибольшее количество совпадений с последней [51].
Заметно, что в новейшей историографии наметился интерес к историко-генеало-гическим, а также к комплексным историко-археологическим и историко-географиче-ским исследованиям. Однако, несмотря на появление значительного количества работ по истории Государева двора XVI столетия в целом и представителей Двора в частности, отдельные периоды функционирования Двора как социально-политического института оказались не рассмотрены. Исследователи оставили без внимания Государев двор великого князя Василия III (1505-1533 гг.). Несмотря на частые и постоянные ссылки в работах по ХV-XVII вв. на Дворовую тетрадь 1550-х годов, этот памятник до сих пор не стал объектом самостоятельного изучения.
Источники и литература
1. Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. VI. Тула: Приокское книжное изд-во, 1990. 622 с.
2. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. III. М.: Соцэкгиз, 1960. 815 с.
3. Кавелин К. Д. Собр. соч. Т. I. СПб.: Типогр. М. М. Стасюлевича, 1897. 1052 с.
4. Соловьев С. М. Соч. История России с древнейших времен. Кн. IV, т. VII. М.: Мысль, 1989. 751 с.
5. Загоскин Н. П. История права Московского государства. Т. I. Казань: Университетская типогр., 1877. 344 с.
6. Загоскин Н. П. Очерки организации и происхождения служилого сословия в допетровской Руси. Т. I. Казань: Университетская типогр., 1875. 860 с.
7. Иловайский Д. И. История России. Т. III. М.: Типогр. М. Г. Волчанинова, 1890. 717 с.
8. Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси. М.: Типогр. А. Иванова, 1882. 554 с.
9. Ключевский В. О. Состав представительства на Земских соборах Древней Руси // Ключевский В. О. Соч. В 9 т. Т. VIII. М.: Мысль, 1990. 446 с.
10. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. Киев: Типогр. И. Н. Кушнерева, 1900. 667 с.
11. Сергеевич В. И. Русские юридические древности. Т. I. СПб.: Типогр. Н. А. Лебедева, 1890. 517 с.
12. Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. СПб.: Типогр. И. Г. Розена, 1908. 509 с.
13. Павлов-Сильванский Н. П. Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства. СПб.: Государственная типогр., 1898. 330 с.
14. Русская история в очерках и статьях / под ред. М. В. Довнар-Запольского. Т. 2. М.: Моск. учеб. книго-изд-во, 1910. 439 с.
15. Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве в XVI-XVII вв. СПб.: Типогр. М. А. Александрова, 1910. 624 с.
16. Лихачев Н. П. Разрядные дьяки XVI в. СПб.: Типогр. В. С. Балашева, 1888. 738 с.
17. Лихачев Н. П., Мятлев Н. В. Тысячная книга 7059-1550 г. Орел: Историко-родословное общество, 1911. 263 с.
18. Мятлев Н. В. Тысячники и московское дворянство XVI в. Орел: Типогр. Губернского правления, 1912.
19. Новицкий В. И. Выборное и большое дворянство XVI-XVII веков. Киев: Типогр. Первой Киевской артели печатного дела, 1915. 178 с.
20. Веселовский С. Б. Последние уделы в Северо-Восточной Руси // Исторические записки. Т. 22. М.: Изд-во АН СССР, 1947. С. 101-131.
21. Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. Т. I. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947. 494 с.
22. Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. М.: Изд-во АН СССР, 1963. 539 с.
23. Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М.: Наука, 1969. 583 с.
24. Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М.: Мысль, 1964. 535 с.
25. Скрынников Р. Г. Начало опричнины. Л.: Изд-во ЛГУ, 1966. 418 с.
26. Скрынников Р. Г. Опричный террор. Л.: Изд-во ЛГУ, 1969. 343 с.
27. Кобрин В. Б. Состав Опричного двора Ивана Грозного // Археографический ежегодник за 1959 г. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 16-91.
28. Зимин А. А. Опричнина. М.: Территория, 2001. 448 с.
29. Мордовина С. П., Станиславский А. Л. Состав особого двора Ивана IV в период «великого княжения» Симеона Бекбулатовича // Археографический ежегодник за 1976 год. М.: Изд-во АН СССР, 1977. С. 153-193.
30. Станиславский А. Л. Труды по истории государева двора в России XVI-XVII веков. М.: Изд. Центр РГГУ, 2004. 505 с.
31. Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М.: Изд-во АН СССР, 1988. 348 с.
32. Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М.: Изд-во социально-экономической литературы, 1960. 511 с.
33. Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI в. / подг. к печати А. А. Зимин. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. 455 с.
34. Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в России. Изыскания о Земской реформе Ивана Грозного. Л.: Наука, 1969. 602 с.
35. Флоря Б. Н. Несколько замечаний о Дворовой тетради как историческом источнике // Археографический ежегодник за 1973 г. М.: Изд-во АН СССР, 1974. С. 41-57.
36. Бычкова М. Е. Состав класса феодалов в России в XVI в. Историко-генеалогическое исследование. М.: Наука, 1986. 220 с.
37. Назаров В. Д. О структуре Государева двора в середине XVI в. // Общество и государство феодальной России. Сб. статей, посвященный 70-летию академика Л. В. Черепнина. М.: Наука, 1975. С. 40-55.
38. Кротов М. Г. Провинциальное дворянство и «государев двор» в середине XVI в. // Феодализм в России. Юбилейные чтения, посвященные 80-летию со дня рождения Л. В. Черепнина. М.: Изд-во АН СССР, 1985. С. 97-99.
39. Павлов А. П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584-1605 гг.). СПб.: Наука, 1992. 220 с.
40. Назаров В. Д. О структуре Государева двора в середине XVI в. (жильцы в 1550-е годы) // Зубовские чтения. Образы власти, институты и культурное пространство российского общества в XV-XVII вв., принципы научной реконструкции и музеефикации памятников и интерьеров. 16-17 октября 2006 г., г. Александров. Вып. 4. М.: Издатель А. Вохман, 2008. С. 12-25.
41. Назаров В. Д. Между Москвой и Вильно: «дворяне» на листах посольских документов (конец XV — первая треть XVI в) // Государство и общество в России XV — начала XVI в. Сб. статей памяти Н. Е. Носова. СПб.: Наука, 2007. С. 82-93.
42. Богатырев С. Н. Ближняя дума в третьей четверти XVI в. Часть первая (1550-е годы) // Археографический ежегодник за 1992 г. М.: Изд-во АН СССР, 1994. С. 119-133.
43. Богатырев С. Н. Ближняя дума в третьей четверти XVI в. Часть вторая (1560-1570) // Археографический ежегодник за 1993 г. М.: Изд-во АН СССР, 1995. С. 94-112.
44. Богатырев С. Н. Ближняя дума в третьей четверти XVI в. Часть третья: 1571-1572 гг. Заключение // Археографический ежегодник за 1994 год. М.: Изд-во АН СССР, 1996. С. 64-81.
45. Бычкова М. Е. Русское государство и Великое княжество Литовское с конца XV в. до 1569 г. М.: Изд. Центр ИРИ, 1996. 173 с.
46. Чернов С. З. Волок Ламский в XIV — первой половине XVI в. Структуры землевладения и формирование служилой корпорации. М.: Издат. Дом «Галерея», 1998. 544 с.
47. Бенцианов М. М. Государев двор и территориальные корпорации служилых людей Русского государства в конце XV — середине XVI в.: дис. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2000. 290 с.
48. Михайлова И. Б. Служилые люди Северо-Восточной Руси в XIV — первой половине XVI века. Очерки социальной истории. СПб.: Изд-во СПбГУ 2003. 640 с.
49. Баранов К. В. Проблемы изучения Дворовой тетради // Государев двор в истории России XV-XVII столетий.Материалы международной научно-практической конференции. Владимир: Издатель А. Вохман, 2006.С. 164-167.
50. Правящая элита Русского государства IX — начала XVIII в. (Очерки истории). СПб.: Дмитрий Буланин, 2006. 547 с.
51. Курбатов О. А. Реорганизация русской конницы в середине XVI в.: идейные источники и цели реформ царского войска // Единорог. Материалы по военной истории Восточной Европы эпохи Средних веков и раннего Нового времени. Вып. 1. М.: Квадрига, 2009. С. 196-228.
Статья поступила в редакцию 3 мая 2013 г.
