CC BY
110
8.5. ЗАВЕДОМО ЛОЖНЫЙ ДОНОС: ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОЙ ОЦЕНКИ И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКИ В УЧРЕЖДЕНИЯХ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ
Лесников Геннадий Юрьевич, д-р юрид. наук, профессор. Должность: главный научный сотрудник. Место работы: ФКУ НИИ ФСИН России. Подразделение: НИЦ-3. Email: [email protected]
Копыткин Сергей Александрович, канд. юрид. наук, доцент. Должность: начальник. Место работы: ФКУ НИИ ФСИН России. Подразделение: НИЦ-3. E-mail: any_key_b [email protected]
Аннотация
Задача: в статье анализируется ситуация по применению ст. 306 УК РФ. «Заведомо ложный донос» для противодействия валу ложных заявлений о преступлениях, которые поступают в уголовно-исполнительную систему. Рассматриваются вопросы подследственности и необходимых действий сотрудника ФСИН России при выявлении в обращениях заведомо ложных сведений о преступлениях.
Методология: использовались формально-юридический и сравнительно-правовой методы.
Выводы: сформулирован механизм определения подследственности по уголовным делам данной категории и разработан алгоритм действий сотрудника ФСИН России при выявлении в обращениях заведомо ложных сведений о преступлениях.
Рамки исследования/возможность последующего использования результатов научной работы: отдельные положения работы, раскрывающие спорные вопросы квалификации изучаемого состава и специфику его применения в учреждениях уголовно-исполнительной системы.
Практическое значение: предложения, сформулированные в статье, могут быть использованы органами-субъектами правоприменения для соотвест-вующих действий по изменению сложившейся ситуации и деятельности по изданию внутриведомственных нормативных актов.
Социальные последствия: статья представляет интерес для дальнейшего совершенствования уголовного законодательства и правоприменительной практики.
Оригинальность/ценность: статья адресована сотрудникам учреждений уголовно-исполнительной системы, ученым, специалистам и широкому кругу читателей, интересующихся проблемами уголовного законодательства.
Ключевые слова: уголовно-исполнительная система, ложный донос, преступление, наказание, федеральный закон, подследственность.
A DELIBERATELY FALSE DENUNCIATION: THE PROBLEMS OF LEGAL ASSESSMENT AND LAW ENFORCEMENT
PRACTICE IN THE INSTITUTIONS OF THE PENAL SYSTEM Lesnikov Gennady Yurjevich, Dr of law, professor. Position: Head researcher. Place of employment: Scientific research institute of Federal penal service of Russia. Department: NITS-3. E-mail: [email protected]
Kopytkin Sergey Alexandrovich, PhD at Law, associate professor. Position: Head. Place of employment: Scientific research institute of Federal penal service of Russia. Department: NITS-3. E-mail: [email protected]
Annotation
The task: the article analyzes the situation on the application of art. 306 of the Criminal Code. "A deliberately false denunciation" to counter the roll of false statements about crimes that enter the penal system. The issues of investigation and necessary actions of a member of the Federal Penitentiary Service of the Russian Federation are examined in the course of revealing deliberately false information about crimes in appeals.
Methodology: formal legal and comparative legal methods were used.
Conclusions: a mechanism has been formulated for determining the investigative jurisdiction in criminal cases of this category and an algorithm for the actions of a member of the Federal Penitentiary Service of Russia has been developed in the detection of knowingly false information about crimes in appeals.
The scope of the study / the possibility of subsequent use of the results of scientific work: certain provisions of the work that disclose the contentious issues of the qualification of the study composition and the specifics of its application in the institutions of the penal system.
Practical significance: the proposals formulated in the article can be used by the law enforcement agencies for appropriate actions to change the current situation and activities related to the publication of intradepartmental normative acts.
Social consequences: the article is of interest for further improvement of criminal law and law enforcement practice.
Keywords: criminal-executive system, false denunciation, crime, punishment, federal law, investigative.
В последнее время отмечается крайне негативная тенденция с помощью ложных заявлений о совершении преступлений использовать возможности уголовной юстиции в определенных корыстных или других низменных целях: для необоснованного освобождения от обязанности возмещения вреда, получения страховых выплат, сокрытия совершенного правонарушения, освобождения родственников или знакомых от уголовной ответственности, устранения конкурентов, сокрытия своего аморального поведения.
При рассмотрении обращений осужденных (лиц, содержащихся под стражей, граждан) в рамках Федерального закона Российской Федерации от 02.05.2006 № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации, а также заявлений» [1], в рамках ст. 141 УПК Российской Федерации, зачастую выявляются факты содержания в них заведомо ложных сведений о совершении преступления сотрудников (сотрудниками) уголовно-исполнительной системы (далее - УИС) (например, нанесение побоев, вымогательство и т.д.).
При этом отсутствует единый механизм порядка направлений сведений в следственные органы для принятия решения о возбуждении уголовного дела по признакам состава преступления, предусмотренного ст. 306 УК Российской Федерации, а также сбора и закрепления необходимой доказательственной базы о противоправном деянии.
В связи с этим органы предварительного расследования тратят значительные силы и средства на проверку ложной информации, исходящей от недобросо-
вестных заявителей, отвлекаясь от борьбы с реальными преступлениями. По заведомо ложным доносам нередко возбуждаются уголовные дела, проводятся следственные действия, в том числе достаточно трудоемкие и дорогостоящие, а к гражданам необоснованно применяются меры процессуального принуждения. Тем самым наносится значительный ущерб нормальной деятельности правоохранительных органов по противодействию преступности. Причем заведомо ложные доносы могут причинить и причиняют значительный вред интересам личности в результате необоснованного предъявления обвинения, избрания мер пресечения и других опосредованных процессуальными нормами существенных ограничений прав и свобод невиновных лиц.
Сказанное свидетельствует о высокой общественной опасности заведомо ложного доноса, который посягает на нормальную деятельность органов предварительного расследования, суда, уголовно-исполнительной системы, права и законные интересы граждан.
Наиболее распространенные виды наказания за это преступление - исправительные работы и штраф, реже используются наказания в виде лишения свободы и исправительных работ с применением ст. 73 УК РФ. Возникает вполне обоснованный вопрос: в чем причина такой правоприменительной практики по ст. 306 УК РФ? Это проблемы законодательной конструкции состава или организационные проблемы правоприменения?
Следует, прежде всего, отметить, что установленное ст. 306 УК РФ наказание, безусловно, является неоправданно мягким и относится к категории нетяжких. Практика применения ст. 306 УК РФ судами субъектов Российской Федерации, выражающаяся в назначении наказания в виде небольших штрафов и преобладании условного осуждения над реальным не только за простой, но и за квалифицированные виды заведомо ложного доноса, не способствует эффективной уголовно-правовой борьбе с данными преступлениями, что, судя по всему, и провоцирует такое криминальное поведение. Кроме того, находясь в учреждениях УИС за уже совершенное преступление и отбывая реальные сроки, осужденные часто не опасаются такого наказания за заведомо ложный донос.
Индивидуализация наказания за заведомо ложные доносы по мотиву преступления и в зависимости от факта причинения существенного вреда правам и интересам потерпевшего правоприменителем фактически не осуществляется. Хотя отдельные мотивы заведомо ложного доноса (корыстный, мотив укрывательства преступника, мотив мести за правомерные действия представителя власти) существенно повышают степень общественной опасности преступления, они не принимаются во внимание судом при назначении наказания.
В результате слишком мягкой санкции потенциальные лжедоносители готовы в случае своего разоблачения претерпеть сравнительно легкие негативные последствия своего преступления (особенно, когда преступник заявляет о готовности покрыть все расходы за выгодные неправдивые показания). С другой стороны сотрудники правоохранительных органов порой неактивно и ненастойчиво выявляют факты лжесвидетельства, предвидя такой результат.
Кроме того, привлечь лицо к ответственности за содеянное достаточно сложно, особенно если виновный напишет по данному поводу объяснение и укажет в
нем, что просто добросовестно заблуждался. В этом случае состав содеянного по ст. 306 УК РФ отсутствует.
Именно на этом основании многие сотрудники следственных органов стремятся как можно реже возбуждать уголовные дела по данной категории. Потому что работа по сбору доказательств, особенно в условиях уголовно-исполнительной системы будет длительной и кропотливой, а результат довольно сомнителен. В случае, если такое сообщение о преступлении не найдет своего подтверждения, оно может быть рассмотрено как юридическая ошибка или заблуждение. И тогда это не будет воспринято как заведомо ложный донос. Содержание состава ст. 306 УК РФ свидетельствует только о прямом умысле человека. Таким образом, ст. 306 УК РФ хотя и существует в законодательстве, но в реальности применяется крайне редко, в связи с чем ее общепредупредительное влияние весьма сомнительно.
По заведомо ложным доносам достаточно редко возбуждаются уголовные дела о несуществующих преступлениях либо в отношении заведомо невиновных лиц, а связь заведомо ложного доноса и процесса доказывания является крайне неустойчивой, при этом маловероятная возможность перетекания содержания ложного доноса в процессуальную форму недостоверного доказательства не позволяет относить данное преступление к числу посягательств на процесс доказывания.
Касаясь более подробно механизма определения подследственности по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных ст. 306 УК РФ и в соответствии со ст.151 УПК РФ, необходимо в первую очередь остановиться на статусе ФСИН России как органа дознания.
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее - УПК РФ) в части первой статьи 40 определяет органы ФСИН России, имеющие в своей структуре оперативные подразделения, как органы дознания и уполномочивает в соответствии с частью второй статьи 157 УПК РФ начальников таких учреждений на производство неотложных следственных действий по делам, предварительное следствие по которым является обязательным. Данное обстоятельство позволяет констатировать, что организационная деятельность сотрудников ФСИН России в случае использования полномочий, предоставленных законодателем, фактически формирует первоначальное представление субъекта расследования о механизме совершенного на территории исправительного учреждения преступления, в том числе и квалифицированного по ст. 306 УК РФ.
В то же время необходимо отметить, что норма, содержащаяся в части первой статьи 40 УПК РФ, напрямую не относит органы ФСИН России к числу органов дознания, а лишь указывает на иные органы исполнительной власти, наделенные в соответствии с законом полномочиями по осуществлению оперативно-розыскной деятельности.
Рассматривая первый критерий, закрепленный в УПК РФ, следует отметить, что принадлежность ФСИН России к органам исполнительной власти является неоспоримой, поскольку в Положении о Федеральной службе исполнения наказаний (далее - ФСИН России), утвержденном указом Президента Российской Федерации от 13.10.2004 № 1314 [2] в пункте 1 части первой, дается вполне конкретная дефиниция, которая определяется как «федеральный орган исполнитель-
ной власти, осуществляющий правоприменительные функции, функции по контролю и надзору в сфере исполнения уголовных наказаний в отношении осужденных, функции по содержанию лиц, подозреваемых либо обвиняемых в совершении преступлений, и подсудимых, находящихся под стражей, их охране и конвоированию, а также функции по контролю за поведением условно осужденных и осужденных, которым судом предоставлена отсрочка отбывания наказания, и по контролю за нахождением лиц, подозреваемых либо обвиняемых в совершении преступлений, в местах исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста и за соблюдением ими наложенных судом запретов и (или) ограничений».
Отмечая второй критерий, приведенный в части первой статьи 40 УПК РФ, следует обратить внимание на ст. 13 Федерального закона от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» [3] (далее -ФЗ об ОРД), которая, претерпев существенные изменения, связанные с сокращением числа субъектов, имеющих право на осуществление ОРД на территории Российской Федерации, все же предоставляет такое право оперативным подразделениям МВД России, ФСБ России, ФСО России, таможенных органов, службы внешней разведки, а также ФСИН России.
Таким образом, ФСИН России согласно нормам статьи 40 УПК РФ и статьи 13 ФЗ об ОРД, представляя собой орган дознания в соответствии с правами, предоставляемыми УПК РФ, должна обладать соответствующими организационно-управленческими полномочиями, однако, в настоящее время данный весьма эффективный «правовой инструментарий», непосредственно связанный с расследованием преступлений, совершенных на территории учреждений уголовно-исполнительной системы (в том, числе и предусмотренного ст. 306 УК РФ), в большинстве случаев не находит практического использования.
Объективной причиной складывающегося положения дел является отсутствие корреляции в уголовно-процессуальном законодательстве. Так, часть третья статьи 151 УПК РФ не включает сотрудников уголовно-исполнительной системы (далее - УИС) в круг субъектов, производящих дознание, и не определяет предметную подследственность органов, исполняющих наказания. Приведенный факт приводит к парадоксальной ситуации - ФСИН России, имея статус органа дознания в соответствии с УПК РФ не вправе в полном объеме осуществлять предварительное расследование в данной форме.
Помимо этого, в отношении ст. 306 УК РФ процессуальное законодательство (ч. 6 ст. 151 УПК РФ) фактически устанавливает механизм определения подследственности, зависящий от предполагаемой подследственности деяния в связи с которым возбуждено соответствующее уголовное дело. Учитывая также норму, содержащуюся в ч. 2 п. 1 п.п. «в» ст. 151 УПК РФ и относящую подследственность любого преступления, совершенного должностным лицом учреждений и органов уголовно-исполнительной системы, к компетенции следователей Следственного комитета Российской Федерации, возникает ситуация при которой на передний план выходит статус субъекта, действия (бездействие) которого легли в основу заведомо ложного доноса о совершении преступления.
Подобное положение дел, по нашему мнению, образует два типовых варианта определения подследст-
венности деяний, содержащих признаки преступления, предусмотренного ст. 306 УК РФ:
1. Заведомо ложная информация о преступлении, определяет субъекта его совершившего как должностное лицо учреждений и органов уголовно-исполнительной системы, что в соответствии ч. 6 ст. 151 УПК РФ и ч. 2 п. 1 п.п. «в» ст. 151 УПК РФ относит предварительное следствие по уголовному делу, возбужденному по любой из частей ст. 306 УК РФ к компетенции следователей Следственного комитета Российской Федерации;
2. Заведомо ложная информация о преступлении, определяет субъекта его совершившего как осужденного, подозреваемого, обвиняемого или же иное лицо, не относящееся к перечню должностных лиц, изложенных в ч. 2 п.1 п.п. «в» ст.151 УПК РФ, что в соответствии с ч. 6 ст. 151 УПК РФ предусматривает возможность определения подследственности в зависимости от квалификации преступления, о котором был сделан заведомо ложный донос.
Не следует забывать и о том, что если напрямую следовать содержанию нормы ч. 6 ст. 151 УПК РФ, то алгоритм возбуждения ст. 306 УК РФ существенно осложняется, поскольку уголовное дело о преступлении, о котором был сделан заведомо ложный донос, должно быть возбуждено, а затем прекращено на законном основании, (как правило, п. 1,2 ст. 24 УПК РФ), при этом в постановлении о прекращении уголовного дела и уголовного преследования должна содержаться достоверная информация достаточная для возбуждения уголовного дела по ст. 306 УК РФ.
Таким образом, учитывая определенные дискуссионные вопросы, связанные с определенной несогласованностью отдельных норм процессуального законодательства, особую важность приобретают конкретные действия сотрудников при выявлении в обращениях заведомо ложных сведений о преступлениях.
Представляется актуальным следующий алгоритм действий сотрудника в рассматриваемом случае:
1. Определить фактический источник информации, который свидетельствует о заведомой ее ложности (наличие оперативной информации, фактически имеющиеся у сотрудника имеющиеся данные, внутреннее убеждение (подозрение) сотрудника) и проанализировать достоверность ранее получаемых из данного источника сведений.
2. Определить степень недостоверности информации, изложенной в сообщении (полностью вымышленное событие, событие, базирующееся на изменении последовательности реальных фактов, событие, базирующееся на искажении реальных фактов).
3. Дать подробную характеристику личности, осуществляющей заведомо ложный донос, определив типичную информацию о ней (психотип, типичные особенности поведения, внешнего облика, в том числе в условиях «воли», принадлежность к конкретной неформальной группе тюремной субкультуры) с использованием соответствующих специалистов (психолог, педагог и др.).
4. Определить мотивы заведомо ложного доноса по возможности максимально их конкретизируя (наиболее типичными являются корыстные мотивы, мотивы-страхи, мотивы отрицания и мотивы оправдания), а также фактов, формирующих мотивы для совершения заведомо ложного доноса (факты, произошедших ранее конфликтов, заранее спланированная или же по-
рученная кем-либо акция, следование нормам неформальной субкультуры, особенности поведения субъекта, предопределившие личную неприязнь и др.).
5. Документирование фактов, формирующих мотивы для совершения заведомо ложного доноса с обязательным использованием технических средств фиксации.
6. Документирование конкретных обстоятельств (материальных следов), свидетельствующих о ложности сделанного субъектом заявления с обязательным использованием технических средств фиксации.
7. Опрос свидетелей информации, излагаемой субъектом, предоставляющим заведомо ложные сведения о совершенном преступлении и отграничение их от лиц возможно участвующих в коллективном доносе.
8. Опрос субъекта (ов), предоставляющего заведомо ложные сведения о совершенном преступлении, с использованием технических средств фиксации (видео, аудио), а также тактико-криминалистических приемов или же комбинаций (установление психологического контакта, допущение легенды, предъявление доказательств, логический анализ противоречий).
Следует заметить, что ключевыми действиями в представленном алгоритме является коммуникативная работа непосредственно с осуждённым, подозреваемым, обвиняемым, заведомо ложно донесшим о преступлении, а также свидетелями подготовки и совершения данного деяния, поскольку именно «заведо-мость», то есть факт заранее планируемых действий является ключевым обстоятельством подлежащим доказыванию при расследовании рассматриваемой категории дел.
Список литературы:
1. [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant. nj/document/cons_docJ_AW_59999/ (Дата обращения 20.03.2018).
2. .[Электронный ресурс]. URL: http://base.garant ru/ 12137239/ (Дата обращения 20.03.2018).
3.[Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/ document/cons_doCjLAW_7519/ (Дата обращения 22.03.2018).
Статья проверена системой «Антиплагиат». Оригинальность текста 80,6%
