CC BY
82О^ УГОЛОВНОЕ ПРАВО И ПРОЦЕСС
УДК - 343 ДРУЖИНИН Станислав Владимирович,
ББК - 67.52 директор филиала Учебно-методического центра
Федеральной антимонопольной службы (г. Москва),
e-mail: fems@fas.gov.ru
12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
ЗАВЕДОМО ЛОЖНАЯ РЕКЛАМА КАК ОДНО ИЗ ПОСЯГАТЕЛЬСТВ НА СВОБОДУ КОНКУРЕНЦИИ: ОЦЕНКА СОВРЕМЕННЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО РЕАГИРОВАНИЯ
Аннотация. В современных условиях принятия и реализации Национального плана развития конкуренции на 2018-2020 годы особое значение приобретает обеспечение охраны интересов потребителя, нарушаемых распространением заведомо ложной рекламной информации. В работе представлен правовой анализ социальных и технико-юридических оснований для осуществленной в 2003 году декриминализации деяния, предусмотренного статьей 182 УК РФ «Заведомо ложная реклама». Помимо этого, изучены современные возможности уголовно-правового реагирования на факты подготовки и распространения информации, представляющей собой заведомо ложную рекламу товаров, работ и услуг, и дана оценка степени уголовно-правовой защищенности российского общества от общественно опасных посягательств соответствующего вида.
Ключевые слова: Национальный план развития конкуренции, преступления, посягающие на свободу конкуренции, заведомо ложная реклама, общественно опасные последствия, уголовная ответственность, штрафные санкции.
DRUZHININ Stanislav Vladimirovich,
branch Director of the Training center the Federal Antimonopolyservice (Moscow)
84997552323 fems@fas.gov.ru
FALSE ADVERTISING AS ONE OF THE VIOLATIONS OF FREEDOM OF COMPETITION: ASSESSMENT OF THE CURRENT CAPABILITIES OF THE CRIMINAL-LAW RESPONSE
Abstract. In modern conditions adoption and implementation of the National development plan competition in 2018-2020 particular importance is the protection of the interests of consumers, violated the dissemination of false advertising. The paper presents a legal analysis of the social and technical legal grounds for carried out in 2003 to decriminalize acts provided by article 182 of the criminal code «False advertising». In addition, the study capabilities of the modern criminal-legal response to the facts of the preparation and dissemination of information, which is a false advertising of goods, works and services, and assesses the degree of criminal-legal protection of Russian society from socially dangerous encroachments of that kind.
Key words: national development plan competition, the crimes encroaching on freedom of competition, false advertising, socially dangerous consequences, the criminal liability and penalties.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2017
В декабре 2017 г. Президент России утвердил Национальный план развития конкуренции в РФ на 2018-2020 годы (утв. Указом Президента РФ от 21.12.2017 г. № 618) [2, с. 4, 5]. Сам факт принятия данного Плана — неопровержимое свидетельство высокой общественной значимости развития и охраны конкуренции в сфере экономической деятельности. Российская экономика, к сожалению, сохранила некоторые элементы советской командно-административной системы, которые в настоящее время стали препятствием для развития многоукладной рыночной экономики. До 2017 г. было принято четыре «антимонопольных пакета», представляющих собой нормативные акты комплексного значения, существенно изменяющих и дополняющих российское законодательство о конкуренции и антимонопольной деятельности в экономике [6, с. 5, 6]. Но, как показывает практика, даже столь интенсивная законотворческая деятельность в должной мере не удовлетворяет потребности современного экономического развития России. По этой причине можно прогнозировать, что в процессе реализации указанного Национального плана будут приняты очередные «антимонопольные пакеты» с целью повышения эффективности регулирования конкурентных экономических отношений, равно как и их правовой охраны.
Конкуренция в широком понимании терминологического значения включает в себя различные виды предпринимательской и иной экономической деятельности. Одной из ее существенных составляющих является реклама хозяйствующих субъектов и (или) производимого ими товара, выполняемых видов работ или оказываемых услуг. По справедливым оценкам специалистов, реклама способна не просто «подсказывать» современному человеку решение о приобретении той или иной продукции, она определяет стиль жизни, манеру поведения и характер общественных отношений, становясь частью национальной культуры [11, с. 27—29]. Все это свидетельствует как о важности качественного законодательного регулирования рекламной деятельности в Российской
Федерации, так и о необходимости эффективной защиты интересов отдельно взятого потребителя или общества в целом от заведомо ложной рекламной информации, в том числе, уголовно-правовыми средствами.
До 2003 г. российский уголовный закон предусматривал специальную норму об ответственности за использование в рекламе заведомо ложной информации — заведомо ложная реклама (ст. 182 УК РФ). Декриминализация данных действий до настоящего времени вызывает в научной литературе споры: одни авторы приветствуют подобное проявление гуманизации уголовной политики, особенно в части ответственности за экономические общественно опасные деяния, другие высказывают более сдержанные суждения, отстаивая мнение о необходимости конкретизации некоторых юридически значимых признаков состава указанного преступления. Существует мнение и о том, что исключение ст. 182 из УК РФ принципиально не изменило наличия уголовно-правового запрета на осуществление деятельности, представляющей собой заведомо ложную рекламу, так как при прочих равных условиях она может быть квалифицирована в соответствии с общими нормами об экономических преступлениях или преступлениях против здоровья населения [6, с. 112— 116; 7, с. 58—61].
Поэтому только анализ диспозиции ст. 182 УК РФ и отдельных норм действующего уголовного законодательства позволит ответить на вопрос о действительном состоянии защищенности общественных отношений, сложившихся в сфере производства и распространения рекламной продукции. Так, состав заведомо ложной рекламы был сконструирован по типу материального: преступление признавалось оконченным с момента причинения значительного ущерба, причиненного в результате использования в рекламной продукции заведомо ложной информации. Данная информация могла касаться как непосредственно рекламируемых товаров (работ, услуг), так и хозяйствующих субъектов, которые в действительности осуществляют их производство (выполнение, предос-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2017
тавление) и (или) реализацию потребителю.
При формировании дефиниций субъективной стороны состава преступления законодатель использовал признак «заведо-мость», который отсутствует в базовом нормативном акте — Федеральном законе от 13.03.2006 г. № 38-Ф3 (в ред. от 29.07. 2017 г.) «О рекламе», в соответствии с ч. 2 и 3 ст. 5 которого определяются категории «недобросовестная реклама» и «недостоверная реклама», а в ч. 7-12 содержится указание на недопустимость отсутствия в рекламе части существенной информации о рекламном продукте, особенностях его приобретения и использования, если подобными действиями рекламодателя искажается смысл данных о рекламируемом товаре и потребитель тем самым вводится в заблуждение; запрещается использовать в качестве источника рекламы некоторые издания образовательного назначения; и др. Из этого следует, что любое нарушение требований, предъявляемых действующим законодательством к качеству рекламы, можно рассматривать в качестве правонарушения.
В принципе здесь нет неразрешимой коллизии, поскольку уголовный закон предусматривал дополнительные признаки объективной и субъективной сторон -причинение значительного ущерба и корыстный мотив, наличие которых существенно увеличивало общественную опасность деяния, на основании чего совершенное правонарушение признавалось уголовно наказуемым.
Однако данное законодательное решение у некоторых исследователей вызывало критические замечания и предложения о конструировании состава заведомо ложной рекламы по типу формального. В частности, А.Х. Сатушиев приводит следующие доводы о необходимости формализации состава заведомо ложной рекламы: 1) деяние, предусмотренное ст. 182 УК РФ, является длящимся, а потому для его пресечения важен сам факт наличия правонарушения, а не наступление негативных последствий от его совершения. В подтверждение своей правоты автор приводит положения ч. 2 ст. 9 Федерального закона «О
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2017
рекламе», которые содержат запрет на изготовление и распространение заведомо ложной рекламы, а не вредных последствий распространения подобной информации; 2) признак о причинении значительного ущерба является оценочным, поскольку уголовный закон не содержит указаний не только на количественные, но и на качественные характеристики данных общественно опасных последствий: реальный имущественный ущерб, неполучение должного, вред, причиненный жизни и здоровью потерпевшего, или вред для здоровья неопределенного круга лиц и т.п. [9, с. 19].
Мы довольно критично воспринимаем приведенные А.Х. Сатушиевым доводы о необходимости конструирования рассматриваемого состава по типу формального. В соответствии с общей теорией дифференциации уголовной ответственности из некого множества правонарушений уголовно наказуемым признается только такое, которое содержит дополнительные юридически значимые признаки, существенно увеличивающие характер и типовую степень общественной опасности деяния в сравнении с иными однородными видами подобных правонарушений [4, с. 66, 67; 5, с. 105-109]. Поэтому в нормах иных отраслей российской системы права может содержаться значительное количество видов правонарушений, но только немногие из них при наличии указанных обстоятельств приобретают уголовно-правовое значение. В случае криминализации деяния, признаваемого заведомо ложной рекламой, данное правило выполнялось безукоризненно: Федеральный закон «О рекламе» указывал на недопустимость разнообразных действий, связанных с распространением рекламных продуктов, содержащих ложные сведения, но уголовно наказуемыми признавались только те, которые совершались с корыстным мотивом и причиняли значительный имущественный ущерб. В связи с этим критические замечания А.Х. Сатушиева представляются крайне неубедительными.
Замечание о недопустимости применения оценочного признака «значительный ущерб» является вполне состоятельным и
заслуживающим внимания. В принципе данный криминообразующий признак выполнял в большей степени функцию разграничения смежных составов преступления и административного правонарушения, определявшихся как заведомо ложная реклама. Отсюда следовало, что отказ законодателя от качественной и количественной конкретизации (формализации) данного признака крайне негативно сказывался на практике применения ст. 182 УК РФ: в каждом случае определения юридической «значительности» причиненного ущерба возникали объективные сомнения в возможности признания их таковыми. Поэтому любое инкриминирование преступления, предусмотренного ст. 182 УК РФ, всегда находилось на грани нарушения принципа презумпции невиновности, в соответствии с требованиями которого все неустранимые сомнения трактуются в пользу обвиняемого. Но современное уголовное законодательство избавилось от подобного вида некорректного описания криминообразующих юридически значимых признаков составов преступлений. Например, в настоящее время ни одна уголовно-правовая норма, содержащаяся в гл. 22 УК РФ, не имеет оценочных признаков, используемых при описании общественно опасных последствий в материальных составах преступлений.
Определенные нарекания вызывало решение о включении в качестве обязательного для установления корыстного мотива как одного из признаков субъективной стороны состава заведомо ложной рекламы — «совершенное из корыстной заинтересованности». В данном случае он не мог выполнять функцию обособленного юридически значимого признака состава преступления, поскольку априори включался в содержание совершения общественно опасного деяния. Любой рекламодатель при распространении информации о себе, своем товаре (работе, услуге) стремится привлечь наибольшее количество покупателей и, таким образом, получить дополнительные прибыли от экономической деятельности. Отсюда следует, что деятельность в виде осуществления любого бизнеса корыстна по определению. Не является
исключением деятельность по распространению заведомо ложной рекламы, поскольку, так же как и законная экономическая деятельность, основывается на корыстной заинтересованности хозяйствующего субъекта.
Итак, технико-юридические неточности, имеющиеся в тексте диспозиции ст. 182 УК РФ, не были критичны и могли бы быть устранены в результате законодательной корректировки содержания отдельных юридически значимых признаков. Именно по такому пути в начале XXI в. шло развитие отечественного уголовного законодательства о преступлениях в сфере экономической деятельности. Тем не менее в 2003 г. было принято решение о декриминализации заведомо ложной рекламы и признании всех правонарушений, совершаемых в сфере производства и распространения рекламных продуктов, административно наказуемыми деяниями независимо от вида и размеров вредных последствий, наступивших в результате их (деяний) совершения.
Возник ли в результате указанной декриминализации пробел в уголовном праве относительно защищенности общественных отношений, имеющих место в сфере современной рекламной индустрии? Думается, что на данный вопрос можно ответить утвердительно. Некоторые исследователи полагают, что распространение заведомо ложной рекламы можно при определенных условиях квалифицировать в качестве мошенничества [1, с. 85—88; 3, с. 3, 4, 10; 8, с. 184 — 188]. Данное мнение, как представляется, имеет уязвимое с юридической точки зрения основание. Действительно, заведомо ложная реклама является разновидностью обмана, что в какой-то мере сближает ее с мошенническими действиями. Однако если в заведомо ложной рекламе обман является сущностью совершаемого деяния, то в мошенничестве — это только способ завладения чужим имуществом. В случае распространения рекламных продуктов, содержащих заведомо искаженные (ложные) сведения, хищения имущества у граждан не происходит: потерпевший приобретает рекламируемый продукт, не имея представления о его
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2017
действительных потребительских свойствах, качестве и др. Установить конкретную жертву обмана при распространении заведомо ложной рекламы тоже не представляется возможным, поскольку подобное действие охватывает сознание неопределенного круга лиц. Все это в совокупности исключает возможность инкриминирования состава преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ, за распространение рекламных сведений, заведомо содержащих не соответствующие действительности данные.
Аналогичное решение можно принять и в отношении высказываемых в научной литературе предложений о вменении ч. 1 ст. 238 УК РФ за распространение заведомо ложной рекламы, выразившейся в неправомерной выдаче или использовании официального документа, удостоверяющего соответствие требованиям безопасности предлагаемой потребителю продукции [9, с. 19, 20]. Прежде всего, здесь имеет место существенное ограничение по предмету преступления: им признаются только товары, работы или услуги, не отвечающие требованиям безопасности для жизни или здоровья потребителя. Разумеется, далеко не все предметы заведомо ложной рекламы представляют собой реальную угрозу жизни и здоровью граждан. Следует обратить внимание и на то, что предметом рекламы может быть сам хозяйствующий субъект, если целью проводимой рекламной кампании является поддержание и повышение его деловой репутации. Наконец, деяние, предусмотренное ч. 1 ст. 238 УК РФ, по существу представляет собой иной вид деятельности, не соприкасающийся с распространением информации рекламного характера как одной из составляющих сферы экономической деятельности. Учитывая все эти обстоятельства, можем констатировать, что инкриминирование ст. 238 УК РФ за совершение действий, представляющих собой производство и распространение заведомо ложной рекламы, вряд ли будет соответствовать требованиям уголовного закона и доктринальным правилам квалификации преступлений.
Таким образом, несмотря на высокую социальную значимость отношений, сложившихся в сфере рекламной деятельности, ныне действующий уголовный закон в принципе не содержит ни одной нормы, которая устанавливала бы ответственность за нарушение требований законодательства о рекламе, характеризующееся повышенной общественной опасностью, характерной для преступного посягательства. По этой причине можно предположить, что ликвидация данного пробела в уголовном праве должна идти по пути восстановления в составе гл. 22 УК РФ статьи 182, но с учетом необходимости устранения тех юридико-технических ошибок, которые были допущены в процессе разработки российского уголовного закона.
Список литературы:
[1] Голованов Р.С. Разграничение составов преступлений «Заведомо ложная реклама» и «Мошенничество» // Вестник Кыргызско-Российского славянского университета. 2007. Т. 7. № 10.
[2] Зорин А. От национального плана по развитию конкуренции к борьбе с транснациональными картелями // Конкуренция сегодня. 2018. № 1.
[3] Комаров А.А. Криминологические аспекты мошенничества в глобальной сети «Интернет»: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2011. - 25 с.
[4] Кругликов Л.Л., Васильевский А.В. Дифференциация ответственности в уголовном праве: Монография. СПб.: Юридический центр «Пресс», 2002. - 300 с.
[5] Лапшин В.Ф. Средства дифференциации ответственности в новейшей уголовно-правовой доктрине // Человек: преступление и наказание. 2016. № 3.
[6] Маркичева И.А. Исключение статьи 182 УК РФ «Заведомо ложная реклама»: проблемы и перспективы / Юриспруденция в современном мире: проблемы и перспективы: Сборник научных трудов по материалам Общероссийской научно-практической конференции. М., 2015.
[7] Поднебесный А.Н. К проблеме уголовно-правовой защиты интересов потребителей рекламы // Сибирский юридический вестник. 2004. № 3.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2017
[8] Сапарбаев Д.С. Совершение мошенничества с использованием средств массовой коммуникации // Вестник Московского университета МВД России. 2016. № 4.
[9] Сатушиев А.Х. Исключение статьи 182 УК РФ «Заведомо ложная реклама»: экономическая целесообразность, юридическая ошибка или победа лобби // Реклама и право. 2005. № 2.
[10] Серебруев И.В. Преступления, посягающие на добросовестность конкурентных отношений: генезис, система, уголовно-правовая характеристика: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2016. - 34 с.
[11] Шлычков А., Кирьянов А. Штрафов меньше, а пользы больше: Разъяснения и предупреждения на пути недобросовестной рекламы // Конкуренция сегодня. 2018. № 1.
Spisok literatury:
[1] Golovanov R.S. Razgranichenie sostavov prestuplenij «Zavedomo lozhnaya reklama» i «Moshennichestvo» // Vestnik Ky'rgy'zsko-Rossijskogo slavyanskogo universiteta. 2007. T. 7. № 10.
[2] Zorin A. Ot nacional'nogo plana po razvi-tiyu konkurencii k bor'be s transnacional'ny'mi kartelyami // Konkurenciya segodnya. 2018. № 1.
[3] Komarov A.A. Kriminologicheskie aspek-ty' moshennichestva v global'noj seti «Internet»: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. Saratov, 2011. - 25 s.
[4] Kruglikov L.L., Vasil'evskij A.V. Differen-ciaciya otvetstvennosti v ugolovnom prave:
Monografiya. SPb.: Yuridicheskij centr «Press», 2002. - 300 s.
[5] Lapshin V.F. Sredstva differenciacii otvetstvennosti v novejshej ugolovno-pravovoj doktrine // Chelovek: prestuplenie i nakazanie. 2016. № 3.
[6] Markicheva I.A. Isklyuchenie stat'i 182 UK RF «Zavedomo lozhnaya reklama»: problemy' i perspektivy' / Yurisprudenciya v sovremennom mire: problemy' i perspektivy': Sbornik nauchny'x trudov po materialam Obshhe-rossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii. M., 2015.
[7] Podnebesny'j A.N. K probleme ugolovno-pravovoj zashhity' interesov potrebitelej reklamy' // Sibirskij yuridicheskij vestnik. 2004. № 3.
[8] Saparbaev D.S. Sovershenie moshennichestva s ispol'zovaniem sredstv massovoj kommunikacii / / Vestnik Moskovskogo universiteta MVD Rossii. 2016. № 4.
[9] Satushiev A.X. Isklyuchenie stat'i 182 UK RF «Zavedomo lozhnaya reklama»: e'konomi-cheskaya celesoobraznost', yuridicheskaya oshibka ili pobeda lobbi // Reklama i pravo. 2005. № 2.
[10] Serebruev I.V. Prestupleniya, posyaga-yushhie na dobrosovestnost' konkurentny'x otnoshenij: genezis, sistema, ugolovno-pravovaya xarakteristika: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. Ekaterinburg, 2016. - 34 s.
[11] Shly'chkov A., Kir'yanov A. Shtrafov men'she, a pol'zy' bol'she: Raz»yasneniya i preduprezhdeniya na puti nedobrosovestnoj reklamy' // Konkurenciya segodnya. 2018. № 1.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2017
