CC BY
20
НАСЛЕДИЕ В.С. СОЛОВЬЕВА: ИССЛЕДОВАНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
УДК 1:31(47) ББК 87.3(2)522-685
«ЗАНЕСШИЙ ЗОЛОТОЙ МЕЧ НАД ВРЕМЕНЕМ»
С.Б. РОЦИНСКИЙ
Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ пр. Вернадского, 82, г. Москва, 1195671, Российская Федерация E-mail: rotsinsky@bk.ru
Философия В.С. Соловьева рассматривается с точки зрения ее прогностической функции. Показано, что в своем учении Соловьев предвосхитил постановку, а отчасти и философское решение ряда важнейших проблем нашего времени. Доказывается, что в сочинениях философа содержатся пророческие размышления о перспективах существования человечества как единого и взаимозависимого целого, а также в парадигме целостной системы дано обоснование сущности феномена, получившего впоследствии название глобализации. Показаны особенности философского провиденциализма Соловьева, который не изображал образы или модели будущего общества, а говорил о тех отношениях, которые будут определять качество совместного бытия людей в будущем сообществе. Проведен анализ использования Соловьевым мистического, рационально-номологического и эмпирического способов постижения будущего, которое он рассматривал как в эсхатологической, так и в исторической перспективе. Обосновывается вывод, что в системе Соловьева получили фундаментальное обоснование актуальные в последнее время идеи примирения, взаимопонимания, диалога, неконфронтационного сосуществования людей, народов и государств в составе единого человечества. На основе анализа текстов Соловьева и конкретных исторических фактов доказывается, что философ достаточно верно предугадал основную мировую тенденцию нашего времени, а именно: в условиях целостного и взаимозависимого мира мирному сосуществованию людей и народов нет разумной альтернативы, поскольку дальнейшее движение по конфронтационному пути грозит планетарной катастрофой. Представлены взгляды Гегеля, М.Хайдеггера, А.Бергсона, К.Поппера, Н.Бердяева на возможность, целесообразность и ценность философских предсказаний и предвидений.
Ключевые слова: профетизм, философский провиденциализм, способы постижения будущего, примирение, единое человечество, глобализация, коэкзистенция, мистическая чуткость, рационально-номологическое осмысление, эмпирическое познание.
«THE BROUGHT GOLDEN SWORD OVER TIME»
S.B. ROTSINSKY
Russian Presidental Academy of National Economy and Public Administration 82, Vernadskiy Avenue, Moscow, 1195671, Russian Federation E-mail: rotsinsky@bk.ru
V.S. Solovyov's philosophy is considered from the point of view of her predictive function. It is shown that Solovyov in his doctrine anticipated statement, and also partly the philosophical solution
of a number of important problems of our time. It is proved that compositions of the philosopher contain prophetical reflections about prospects of existence of mankind as unified and interdependent whole. In this context the philosopher theoretically and methodologically, in a paradigm of complete system has proved essence of the phenomenon which has received subsequently the name of globalization. Features of philosophical providentialism of Solovyov who didn't represent images or models of future society, and spoke about those relations which will define quality of joint life of people in future community are shown. The analysis of use of mystical, rational-nomological and empirical ways of comprehension of the future by Solovyov which he considered both in eschatological, and in historical prospect is carried out. The conclusion is proved that in Solovyov's system ideas of reconciliation, mutual understanding, dialogue, nonconfrontational coexistence of people, people and the states actual recently as a part of unified mankind have received fundamental justification. On the basis of the analysis of texts by Solovyov and concrete historic facts it is proved that the philosopher has rather truly foreseen the main world tendency of our time, namely: in the conditions of the complete and interdependent world peaceful coexistence of people and people don't have reasonable alternative as the further movement on a confrontational way threatens with planetary accident. Hegel, M.Heidegger, A.Bergson, K.Popper, N.Berdyaev's views of an opportunity, expediency and value of philosophical predictions and anticipation are also presented in article.
Key words: prophetism, philosophical providentialism, ways of comprehension of future, reconciliation, unified mankind, globalization, coexistence, mystical sensibility, rational-nomological comprehension, empirical comprehension.
Философское наследие может быть востребовано по-разному. Применив методологию Ницше, можно говорить о монументальном, антикварном и критическом типах отношения к прошлому. Что касается той части отечественной философии, которая была включена в интеллектуальный оборот в последние десятилетия, то можно говорить об использовании всех названных подходов, но преобладающим остается все же «антикварное» отношение к прошлому как к ценному, но бесполезному культурному багажу. Однако кроме этих модусов отношения может быть, по меньшей мере, еще один, заключающийся в обращении к философскому наследию прошлого без оглядки на дату высказывания, с учетом того, что философам свойственно высказываться не только о временном, но и о вечном.
Подобного подхода, несомненно, заслуживает философия Владимира Соловьева. В ней содержатся глубокие и во многом пророческие размышления о человечестве, о перспективах существования его как единого и взаимозависимого целого, о необходимых условиях сосуществования входящих в его состав наций, народов и культур. Именно в этом контексте философ высказал плодотворные идеи, которые оказались поразительно созвучными императивам нашей эпохи, остро поставившей эти вопросы уже не в отвлеченно-теоретическом плане, а исходя их настоятельного требования реальных обстоятельств.
Философия В.С. Соловьева не вмещается в рамки его времени. Эту «несвоевременность» отмечал биограф философа, поэт и публицист В.Л. Величко. «Соловьев пришел не в свое время: либо слишком рано, либо слишком поздно!», - писал он [1, с. 56]. Но более ёмко по этому поводу высказался Александр Блок. По образному выражению поэта, Соловьев был «рыцарем-монахом», «занесшим золотой
меч над временем»1. Блок усматривал в «явлении Соловьева» уже не «несвоевременность», а «надвременностъ». И действительно, многие мысли философа относятся к исходу XIX века меньше всего. Философия Соловьева своими глубинными интенциями обращена в будущее, ее отличает профетическая направленность.
Профетическими предсказаниями, или предвидениями того, что ожидает людей на нашей Земле в будущем, богата наша отечественная философия, достаточно вспомнить историософские и культурологические концепции Чаадаева, Киреевского, Данилевского, Чернышевского... И не только философия, но и, пожалуй, еще в большей степени художественная литература, особенно поэзия, отличались предощущениями будущего, чуткостью к «подземным гулам», на что обращал внимание, в частности, Николай Бердяев2. Надо сказать, что и самому Бердяеву не чужды были профетические предощущения. В 1907 году он точно предсказал, какие силы победят в предстоящей революции в России: «Плеханов и более разумные "меньшевики" объявлены оппортунистами, побеждаются одержимыми и бесноватыми "большевиками"»3.
Примеров философских построений профетического свойства можно найти много не только в истории нашей отечественной мысли. Отношение к ним было разное. С одной стороны, философские предсказания и предвидения воспринимались как естественное дело философии. С другой стороны, мнение целого ряда авторитетных авторов сводилось к тому, что заниматься поисками образов будущего - не дело философии.
В частности, Гегель полагал, что философия есть мысль об истекшем времени, она может видеть направление движения, но ей не пристало конструировать модели будущего: «В качестве мысли о мире она появляется лишь после того, как действительность закончила процесс своего формирования и достигла своего завершения. <.> Сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек» [5, с. 56]. Впрочем, как заметил по этому поводу М. Хайдеггер, хотя гегелевская философия и была в определенном смысле завершающей для своего времени, она выступала как опережающее продумывание того пути, по которому двигалась последующая история XIX столетия. Не считая занятие прорицанием делом философии, Хайдеггер, тем не менее, говорил, что «не ей и плестись в хвосте событий с запоздалым всезнайством»4.
Более определенную позицию в этом вопросе занимал А. Бергсон, который прямо утверждал, что «если философия не может способствовать тому, чтобы постигать, откуда и куда, собственно, мы идем, то она не стоит и получаса размышления»5. Близок к такому взгляду был К. Ясперс, для которого размыш-
1 См.: Блок А. Рыцарь-монах // Книга о Владимире Соловьеве. М.: Сов. писатель,1991. С. 332 [2].
2 См.: Бердяев Н.А. О русских классиках. М.: Высш. шк., 1993. С. 317 [3].
3 См. примеч.: Бердяев Н.А. Из психологии русской интеллигенции // Духовный кризис интеллигенции. М.: Канон+, 1998. С. 73 [4]. Об этом предсказании Бердяев вспоминал в своей автобиографической работе «Самопознание» (М.: Междунар. отношения, 1990. С. 125).
4 См.: Хайдеггер М. Европейский нигилизм // Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. М.: Республика, 1993. С. 120 [6].
5 Цит. по: Франк С.Л. Русское мировоззрение // Франк С.Л. Духовные основы общества. М.: Изд-во Республика, 1992. С. 499 [7].
ление об историческом будущем представлялось непреложной задачей философии, «ибо отказ от будущего ведет к тому, что образ прошлого становится окончательно завершенным и, следовательно, неверным. Без сознания будущего вообще не может быть философского осознания истории» [8, с. 155]. Прогностическую функцию философии отстаивает и наш современник В.М. Межуев. Проводя сравнение исторической науки и философии истории, он делает вывод, который сводится к следующему: если историк ограничивается описанием прошлого, то философ рассматривает историю в единстве прошлого, и настоящего, и будущего, «пытается схватить историю в ее целостности, всемирности, в свете своего представления о будущем»6.
С подобными утверждениями согласны далеко не все. Отрицанию ценности исторических предсказаний, или историцизма, посвятил немало страниц Карл Поп-пер, исходя из своей сциентистской позиции. Он подверг критике социально-философские построения целого ряда признанных мыслителей, не щадя ни Платона, ни Гегеля. Но, следует заметить, что, критикуя пророчества, фатализм, априорные интуиции или же социальную инженерию марксистского типа, Поппер все же признавал возможность выявления тенденций в прогнозировании будущего.
Между прочим, историософия Соловьева вряд ли подходит под попперовс-кое определение историцизма. Потому что русский мыслитель изображал не образы или модели социально-политического устройства будущего общества, а говорил о тех отношениях, которые, на его взгляд, будут определять качество совместного бытия людей в будущем. Совершенствование этих отношений он связывал с нравственным преображением людей, с переходом «от человека природного к человеку духовному». Если на первых этапах своего творческого пути философ считал, что для этого достаточно индивидуального совершенствования, то впоследствии он признал необходимым условием прогресса также совершенствование общественных отношений.
В философском профетизме В.С. Соловьева обычно отмечают мистическую чуткость к «подземным гулам» и рациональное осмысление направленности исторического процесса. Но вполне корректным будет к этому добавить еще его наблюдения эмпирического свойства, ибо в постижении будущего Соловьев не изменял своему гносеологическому принципу, состоящему в единстве этих трех способов познания.
Мистический провиденциализм явился наиболее характерным видом про-фетических интенций Соловьева в области его эсхатологии, софиологии, в учении о Богочеловечестве. Но было бы бессмысленным предпринимать попытки какой-то верификации этих предсказаний, поскольку «длина волны» подобных пророчеств Соловьева - отнюдь не наше время. Метафизические идеалы, как известно, эмпирической проверке не подлежат.
Большего внимания в смысле проверки на последующую актуализацию заслуживают рациональные предсказания философа, которые одновременно
6 См.: Межуев В.М. Философия истории и историческая наука // Вопросы философии. 1994. № 4. С. 79 [9].
являются предсказаниями помологическими, поскольку основаны на детерминизме, исходящем из действия определенных закономерностей. Историческая необходимость здесь обосновывается философом с помощью рациональных методов. Наиболее характерный пример - использование логического закона гегелевской диалектики в работах «Три силы» и «Философские начала цельного знания» для предсказания перспектив становления единого человечества, или всечеловечества. Выводы заключенной в этих сочинениях историософской концепции очень созвучны с теми явлениями и процессами, которые происходят в современном мире.
Логическая схема данной концепции выстроена по форме диалектической триады тезис - антитезис - синтез. Этим категориям соответствуют три стадии, которые проходит человечество согласно всеобщему «закону всякого развития». Первая стадия характеризуется как первоначальная слитность, обезличенное единство, что до сих пор сохраняется на Востоке. Вторая стадия связана с выделением и обособлением элементов этого единства, которые стремятся к безусловной свободе, что характерно для западного типа жизни. Однако стремление к самоутверждению обособившихся элементов связано с конфликтами, в том числе кровавыми, поэтому сама жизнь требует перехода на новый уровень развития. Третий, завершающий этап развития есть преодоление крайностей первых двух и собирание обособившихся частей в новое, свободное и добровольное единство.
Завершая диалектический цикл, третья стадия мирового процесса призвана восстановить утраченную цельность первой стадии, но сохранив при этом все лучшее, что было добыто на второй стадии. Прежде всего свободу и самоценность личности, общественных институтов, самостоятельность государств и т.п. Иными словами, в истории должен произойти синтез восточного и западного типов жизни, диалектическое соединение солидарности и свободы, единства и множественности, соборности и индивидуальности. «Только такая жизнь, - писал Соловьев об этой высшей стадии развития, - такая культура, которая ничего не исключает, но в своей всецелости совмещает высшую степень единства с полнейшим развитием свободной множественности, только она может... быть, таким образом, действительно общечеловеческой, или вселенской, культурой» [10, с. 176]. Иными словами, на этой завершающей стадии реализуется принцип положительного всеединства, где элементы образовавшегося единства не утрачивают своей свободы и самоценности. «Совершенное всеединство, - пояснял Соловьев, - по самому понятию своему, требует полного равновесия, равноценности и равноправности между единым и всем, между целым и частями, между общим и единичным» [11, с. 543].
Новое единство ни в коем случае не может быть достигнуто принудительно, насильственно, а только по свободному и добровольному почину участников этого единства. Из их отношений начисто исключаются враждебность по отношению друг к другу, жестокие, кровавые конфликты, все разногласия разрешаются мирными средствами. Признавая историческую обусловленность войн и даже видя в отдельных случаях решение ими положительных задач, Соловьев, тем не менее, считал, что со временем войны как «крайняя вражда и ненависть между частями распавшегося человечества» должны быть устранены из чело-
веческих отношений. «Разум запрещает бросать это орудие, пока оно нужно, -писал Соловьев, - но совесть обязывает стараться, чтобы оно перестало быть нужным и чтобы естественная организация разделенного на враждующие части человечества действительно переходила в его нравственную, или духовную, организацию» [12, с. 484].
В своих знаменитых «Трех разговорах» философ рисует отнюдь не радужную картину человеческой истории. Легенда о пришествии антихриста зачастую расценивается как крушение надежд Соловьева, которые он вынашивал на протяжении всей своей жизни. Но это не совсем так. Соловьев лишь предупреждает, что путь к всечеловечеству сложен и труден, что он сопряжен с трагическими изломами и жертвами. Ведь в итоге победу торжествует вовсе не антихрист. Повесть отца Пансофия, пишет Соловьев на последней странице «Трех разговоров», «имела предметом не всеобщую катастрофу мироздания, а лишь развязку нашего исторического процесса, состоящую в явлении, прославлении и крушении антихриста»7.
Свои интуитивные и рационально-номологические предсказания В.С. Соловьев подкреплял эмпирическими доводами, исходящими из наблюдений за процессами, которые происходили в современном ему мире. В труде «Оправдание Добра» он писал: «И все эти чудовищные вооружения европейских государств, о чем же они свидетельствуют, как не о том великом вседовлеющем страхе перед войной и, следовательно, о близком конце войн?» [12, с. 475]. Это высказывание (вторая половина 90-х годов XIX века), несомненно, адресовалось будущим поколениям, ибо только начиная с середины XX столетия чудовищное накопление оружия на самом деле остановило войны, если иметь в виду войны мировые, а не локальные вооруженные конфликты, которые то и дело вспыхивают в разных местах планеты. Эмпирический аргумент философ использует и в своем предсказании ситуации, которая столетие спустя будет охарактеризована как «целостный и взаимозависимый мир», зачатки которого он находил уже в своем времени: «В настоящее время огромное большинство населения земного шара составляет одно реально связанное тело, солидарное (если еще пока не нравственно, то уже физически) в своих частях... Какой-нибудь промышленный кризис в Нью-Йорке чувствительно отражается сразу в Москве и Калькутте» [12, с. 475].
В целом же, справедливо оценивая историософские предсказания Соловьева и сопоставляя их с сегодняшними реалиями, можно вполне аргументированно говорить о том, что Соловьев был первым отечественным и европейским философом, который теоретически и методологически, в парадигме целостной системы, обосновал сущность феномена, получившего впоследствии, хотя и в ином понятийном дискурсе, название глобализации. Данный феномен основывается на философском фундаменте всеединства, который в социальной философии В.С. Соловьева есть одновременно онтология и гносеология, историософия и этика взаимосвязанного, взаимозависимого и взаимообусловленного человеческого со-существования, ко-экзистенции, со-бытия самоценных чело-
7 См.: Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. М.: Мысль, 1988. Т. 2. С. 761 (выделено мной. - С.Р.).
веческих «монад» - индивидуальных, социальных, культурно-исторических - в составе единого человечества.
Переход к таким отношениям, считал Соловьев, будет происходить не сразу. Сперва такие изменения начнут осуществляться в христианском мире, а затем постепенно они охватят всё человечество. И действительно, действие соло-вьевского закона исторического развития в наибольшей мере прослеживается на примере Европы. Исторический путь ее от античности, через Средние века до эпохи Возрождения - это путь от унитарных форм (первая стадия) к образованию отдельных государств и обретению ими политической самостоятельности (вторая стадия). Этот путь был сопряжен с кровавыми конфликтами, с нескончаемыми войнами - внешними и внутренними, между королями и конфессиями, между государствами и коалициями государств. В течение столетия, с 1540 по 1640 годы, только четыре года были относительно мирными, остальные 96 лет были наполнены военными конфликтами8. Но и далеко ходить не надо, достаточно вспомнить две мировые войны в XX веке, в которые были втянуты все европейские государства, и не только европейские.
Вторая мировая война была, надо полагать, последним кровавым столкновением, завершившим второй фазис истории народов Европы. Сегодня на ее территории происходят процессы, очень близкие к тому, что предсказывал Соловьев, говоря о третьей стадии исторического развития. Европейские государства, сохраняя свою политическую и культурную самостоятельность, приходят свободно и добровольно к новому единству - в виде Европейского союза, Евро-парламента, Совета Европы, единого экономического и валютного пространства и т.п. При всех проблемах и неувязках, которые существуют сегодня, нельзя не признать несомненного прогресса во взаимоотношениях между европейскими государствами. Сегодня невозможно даже представить, чтобы спорные вопросы между ними решались при помощи оружия. И в установлении этих порядков и связей нельзя не видеть параллелей с теми процессами, которые были предсказаны Соловьевым в его «законе всякого развития».
И не только Европа, но и другие цивилизованные народы и государства идут по пути образования единого взаимозависимого мира, становления глобального человечества. И хотя движение по этому пути сопряжено с известными трудностями и проблемами, и пусть не всё происходит буквально по соловьевс-кой схеме - но процесс идет, и его уже не остановить. Ибо альтернативы ему нет, возвращение вспять может означать только одно - самоуничтожение человечества в ядерной войне.
В контексте идеи всечеловечества философ, естественно, рассматривал и Россию. Он выступил с резкой полемикой против сторонников крайнего национализма, ибо увидел, что, утверждая цельность национальную как уникальную особенность России, проповедники этой идеи тем самым расширяли и углубляли разлом между Россией и остальным миром. Для осуществления собственного национального призвания, писал Соловьев, «нам не нужно действовать про-
8 См.: Черняк Е.Б. Вековые конфликты. М.: Международные отношения, 1988. С. 229 [13].
тив других наций, но с ними и для них»9. «Наша внеевропейская или противоев-ропейская преднамеренная и искусственная самобытность всегда была и есть лишь пустая претензия; отречься от этой претензии есть для нас первое и необходимое условие всякого успеха», - писал философ [15, с. 262]. Он был убежден, что разногласия между христианскими народами временны, преодолимы в будущем. Говоря о перспективах дальнейших взаимоотношений, философ говорит о том, что сущность истинного христианского дела будет на логическом языке называться синтезом, а на языке нравственном - примирением10.
Примерно с последней трети ХХ века в политической жизни цивилизованного мира наступила эпоха коренной смены категорических императивов. Это означает, прежде всего, необходимость согласования национальных интересов с интересами международного сообщества, признание обязательным обеспечение норм поведения и общения, выработанных человеческой культурой. Взаимопонимание, доверие, готовность к диалогу, к компромиссу, ненасилие в разрешении конфликтных ситуаций, демократия, свобода, признание и уважение неотъемлемых прав человека, народа, нации, государства - все эти ценности в последние десятилетия были признаны общечеловеческими. Они и составили понятийную основу той философии, которая получила название «философия нового мышления». И эту философию, диктуемую самой жизнью, не могут не исповедовать нынешние правители, прежде всего, тех государств, на которых лежит главная ответственность за судьбы нашего мира.
Основоположения такой философии мы находим в сочинениях В.С. Соловьева. Мыслитель исходил из того, что есть «философия школы» и есть «философия жизни». Первая, занимаясь исключительно теоретическими вопросами, не имеет прямой связи с общественной жизнью, тогда как вторая философия находится внутри этой жизни, стремится участвовать в ее образовании и преобразовании11. В.С. Биб-лер делает подобное различение при помощи других терминов - философия как «наукоучение» и философия как «логика культуры». Эта вторая философия, которая в последнее время становится все более преобладающей, «актуализируется именно как разум общения (диалога) логик, общения (диалога) культур»12. Австрийский ученый и философ Кристоф Гюнцль называет мировоззрение последних десятилетий знакомым термином «новое мышление». И вполне резонно утверждает, что угрожающий существованию рода человеческого конфликт между Востоком и Западом «должен быть решен с помощью новой философии, в духе нового мышления ..., иначе этот спор может окончиться атомным уничтожением»13.
9 См.: Соловьев В.С. Русская идея // Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. Т. 2. М.: Правда, 1989. С. 246 [14].
10 См.: Соловьев В.С. Три речи в память Достоевского // Сочинения в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1988. С. 315 [16].
11 См.: Соловьев В.С. Философские начала цельного знания // Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1988. С. 179 [10].
12 См.: Библер В.С. От наукоучения - к логике культуры: два философских введения в двадцать первый век. М.: Политиздат, 1991. С. 14 [17].
13 См.: Гюнцль Кристоф. Новое мышление в преодолении прошлого и созидании будущего. М.: Республика,1993. С. 18-19 [18].
Разумеется, Владимир Соловьев не был предсказателем конкретных событий, да он и не ставил перед собой такой задачи. Он был философом -отчасти мистиком, отчасти рационалистом, отчасти эмпириком, и в своей «философии жизни» сосредоточивал внимание на вопросах совершенствования человеческих отношений, становления единого человечества, путь к которому лежит через ненасилие, общение, примирение, диалог людей и идей, народов и культур.
В целом же можно говорить о том, что в учении В.С. Соловьева мы находим философские ответы на важнейшие вызовы наступившего XXI века. В них мыслитель, «поднявший золотой меч над временем», достаточно верно предугадал основную мировую тенденцию нашего времени, а именно: в условиях целостного и взаимозависимого мира мирному сосуществованию людей и народов нет разумной альтернативы, поскольку дальнейшее движение по конфронтаци-онному пути грозит планетарной катастрофой.
Список литературы
1. Величко В.Л. Владимир Соловьев. Жизнь и творения // Книга о Владимире Соловьеве. М.: Сов. писатель,1991. С. 12-76.
2. Блок А. Рыцарь-монах // Книга о Владимире Соловьеве. М.: Сов. писатель,1991. С. 329-334.
3. Бердяев Н.А. О русских классиках. М.: Высш. шк., 1993. 368 с.
4. Бердяев Н.А. Из психологии русской интеллигенции // Бердяев Н.А. Духовный кризис интеллигенции. М.: Канон+, 1998. С. 67-78.
5. Гегель. Философия права. М.: Мысль, 1990. 524 с.
6. Хайдеггер М. Европейский нигилизм // Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. М.: Республика, 1993. С. 63-176.
7. Франк С.Л. Русское мировоззрение // Франк С.Л. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992. С. 471-500.
8. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 1991. 527 с.
9. Межуев В.М. Философия истории и историческая наука // Вопросы философии. 1994. № 4. С. 74-86.
10. Соловьев В.С. Философские начала цельного знания // Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1988. С. 139-288.
11. Соловьев В.С. Смысл любви // Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1988. С. 493-547.
12. Соловьев В.С. Оправдание Добра. Нравственная философия // Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1988. С. 47-548.
13. Черняк Е.Б. Вековые конфликты. М.: Междунар. отношения, 1988. 400 с.
14. Соловьев В.С. Русская идея // Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. Т. 2. М.: Правда, 1989. С. 219-246.
15. Соловьев В.С. Национальный вопрос в России. Вып. 1 // Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. Т. 1. М.: Правда, 1989. С. 259-410.
16. Соловьев В.С. Три речи в память Достоевского // Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1988. С. 289-323.
17. Библер В.С. От наукоучения - к логике культуры: два философских введения в двадцать первый век. М.: Политиздат, 1991. 413 с.
18. Гюнцль Кристоф. Новое мышление в преодолении прошлого и созидании будущего. М.: Республика, 1993. 191 с.
Referenses
1. Velichko, VL. Vladimir Solov'ev. Zhizn' i tvoreniya [Vladimir Solov'ev. Life and creation], in Kniga o Vladimire Solov'eve [Book of Vladimir Solov'ev], Moscow: Sovetskiy pisatel, 1991, pp. 12-76.
2. Blok, A Rytsar'-monakh [Knight-monk], in Kniga o Vladimire Solov'eve [Book of Vladimir Solov'ev], Moscow: Sovetskiy pisatel', 1991, pp. 329-334.
3. Berdyaev, N.A O russkikh klassikakh [About Russian classics], Moscow: Vysshaya shkola, 1993. 368 p.
4. Berdyaev, N.A Iz psikhologii russkoy intelligentsii [Of psychology of the Russian intelligentsia], in Berdyaev, N.A. Dukhovnyy krizis intelligentsii [Spiritual crisis of the intelligentsia], Moscow: Kanon+, 1998, pp. 67-78.
5. Gegel'. Filosofiyaprava [Philosophy of law], Moscow: Mysl', 1990. 524 p.
6. Khaydegger, M. Evropeyskiy nigilizm [European nihilism], in Khaydegger, M. Vremya i bytie. Stat'i i vystupleniya [Time and being. Articles and speeches], Moscow: Respublika, 1993, pp. 63-176.
7. Frank, S.L. Russkoe mirovozzrenie [Russian worldview], in Frank, S.L. Dukhovnye osnovy obshchestva [The spiritual foundations of society], Moscow: Respublika, 1992, pp. 471-500.
8. Yaspers, K. Smysl inaznachenie istorii [Meaning and purpose of history], Moscow: Respublika, 1991. 527 p.
9. Mezhuev, VM. Filosofiya istorii i istoricheskaya nauka [The philosophy of history and historiography], in Voprosy filosofii, 1994, no. 4, pp. 74-86.
10. Solov'ev, VS. Filosofskie nachala tsel'nogo znaniya [Philosophical Principles of integral knowledge], in Solov'ev, VS. Sochineniya v 2 t., t. 2 [Works in 2 vol., vol. 2], Moscow: Mysl, 1988, pp. 139-288.
11. Solov'ev, VS. Smysl lyubvi [The meaning of love], in Solov'ev, VS. Sochineniya v2 t., t. 2 [Works in 2 vol., vol. 2], Moscow: Mysl', 1988, pp. 493-547.
12. Solov'ev, VS. Opravdanie Dobra Nravstvennaya filosofiya [Justification of the Good. Moral philosophy], in Solov'ev, VS. Sochineniya v 2 t., t. 1 [Works in 2 vol., vol. 1], Moscow: Mysl', 1988, pp. 47-548.
13. Chernyak, E.B. Vekovye konflikty [Age-old conflicts], Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniya, 1988. 400 p.
14. Solov'ev, VS. Russkaya ideya [Russian idea], in Solov'ev, VS. Sochineniya v2 t., t. 2 [Works in 2 vol., vol. 2], Moscow: Pravda, 1989, pp. 219-246.
15. Solov'ev, VS. Natsional'nyy vopros v Rossii. Vypusk pervyj [The national question in Russia. Release of the first], in Solov'ev, VS. Sochineniya v2 t., 1.1 [Works in 2 vol., vol. 1], Moscow: Pravda, 1989, pp. 259-410.
16. Solov'ev, VS. Tri rechi v pamyat' Dostoevskogo [Three speeches in memory of Dostoevsky], in Solov'ev, VS. Sochineniya v 2 t., t. 2 [Works in 2 vol., vol. 2], Moscow: Mysl', 1988, pp. 289-323.
17. Bibler, VS. Ot naukoucheniya - k logike kul'tury: dva filosofskikh vvedeniya v dvadtsat' pervyy vek [From the science of knowledge - to the cultural logic: two philosophical introductions in the twenty-first century], Moscow: Politizdat, 1991. 413 p.
18. Gyuntsl', Kristof. Novoe myshlenie v preodolenii proshlogo i sozidanii budushchego [New thinking in overcoming the past and creating the future], Moscow: Respublika, 1993. 191 p.
