Законодательство о контрактной системе в соприкосновении с принципом добросовестности Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 340

DOI: 10.17072/2619-0648-2019-4-76-87

ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО О КОНТРАКТНОЙ СИСТЕМЕ В СОПРИКОСНОВЕНИИ С ПРИНЦИПОМ ДОБРОСОВЕСТНОСТИ

Н. В. Парфенюк

Аспирант кафедры гражданского права и процесса

Тюменский государственный университет 625003, Россия, Тюмень, ул. Володарского, 6

E-mail: [email protected]

Аннотация: в контрактных отношениях с участием государства добросовестность декларируется в качестве необходимой нормы поведения как самого государства в лице государственных заказчиков, так и участников закупок. Однако законодатель не развивает этот принцип в существующих нормах, не соотносит его с иными принципами контрактной системы и не обозначает его критерии. Указанное не только усложняет реализацию принципа добросовестности как праворегулирующего инструмента, но и осложняет создание понятного правопримененителю соотношения общих норм о добросовестности, предусмотренных гражданским законодательством, со специальными нормами законодательства о контрактной системе, декларирующими добросовестность участников отношений.

Ключевые слова: принцип добросовестности; контрактная система; добросовестный поставщик; обеспечение конкуренции; добросовестная ценовая и неценовая конкуренция

PRINCIPLE OF ACHIEVEMENT IN THE PRISM OF NORMS LEGISLATION ON THE CONTRACT SYSTEM

N. V. Patfenyuk

Tyumen State University

6, Volodarskogo st., Tyumen, Russia, 625003

E-mail: [email protected]

© Парфенюк Н. В., 2019

Abstract: in a contractual relationship with the participation of the state, good faith is declared as a necessary norm of behavior both on the part of the state in the person of state customers and on the part ofprocurement participants. However, the legislator does not develop this principle in existing norms, does not correlate it with other principles of the contract system and does not indicate its criteria. The above not only complicates the implementation of the principle of good faith as a legal regulatory instrument, but also complicates the creation of an understandable law enforcement relationship between the general norms of good faith stipulated by civil law and the special laws of the contract system that declare the good faith ofparticipants in relations. Keywords: principle of good faith; state customer; contract system; contractual relations; principle of ensuring competition; fair price and non-price competition

Возведение добросовестности в число основных начал гражданского законодательства постепенно становится катализатором научного интереса к тем проблемам, которые до настоящего времени пребывали в разряде фактических, не претендуя на собственное науковедческое значение. В их числе и правила о добросовестности, предусмотренные нормами Федерального закона от 5 апреля 2013 г. № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» (далее - Закон о контрактной системе)1, попавшие, с введением в статье 1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее -ГК РФ) принципа добросовестности, в разряд специальных. Таких норм с «поименованной» добросовестностью в Законе о контрактной системе всего шесть. Конкуренция при осуществлении закупок должна быть основана на соблюдении ценовой и неценовой конкуренции в целях выявления лучших условий поставок товаров, выполнения работ, оказания услуг (ч. 2 ст. 8); в частях 3 и 4 статьи 37, в части 2 статьи 57 употребляется оборот «добросовестность участника»; в части 15 статьи 97 речь идет о недобросовестном участнике. Однако это не означает, что добросовестность как принцип в этом узкопредметном и специальном законе «не живет». По мнению авторов, обратившихся к принципу добросовестности в контрактных отношениях, можно по смыслу некоторых норм вывести утверждение о том, что их содержание предполагает опору на добросовестность, однако для этого следует не

1 О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд: Федер. закон от 5 апр. 2013 г. № 44-ФЗ (ред. от 03.08.2018) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2013. № 14, ст. 1652.

только закрепить принцип добросовестности в Законе о контрактной системе, но и указать его критерии2.

Несмотря на то что принцип добросовестности вошел в действующее гражданское законодательство 1 марта 2013 г. на основании Федерального закона от 30 декабря 2012 г. № 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1, 2, 3, 4 части I Гражданского кодекса Российской Федерации3, пока мало кто из исследователей уделяет внимание правовой регламентации и практической реализации принципа добросовестности в контрактных отношениях. Самостоятельная тема добросовестности применительно к отношениям, вытекающим из контрактной системы, - одно из новых научных направлений. До его законодательного появления внимание исследователей было сосредоточено на злоупотребительных действиях, которые совершаются участниками контрактной системы и в гражданско-правовом смысле тесно соприкасаются с темой добросовестности. Что касается темы добросовестности в контрактных отношениях, она вызвала интерес у незначительного числа ученых, развивающих ее больше в режиме монолога. Не исключено, что на первых этапах исследования этой темы будет присутствовать некая категоричность научных суждений «о собственных критериях добросовестности по ФЗ-№ 44». Предупреждая именно такое направление в развитии темы добросовестности, выскажем некоторые суждения в рамках настоящей статьи.

Принцип добросовестности - это гражданско-правовой принцип, нашедший свое закрепление в заглавной норме ГК РФ (п. 3, 4 ст. 1 ГК РФ). Являясь общим правилом для всех гражданско-правовых отношений, вне зависимости от того, в каком акте они закреплены, он не нуждается в специальном провозглашении и тем более в закреплении критериев.

О добросовестности в гражданском праве написано несметное число трудов. Они разные, но сегодня уже пришло понимание сути законодательной идеи добросовестности, ее нормативного смысла и, главное, функционала этого феномена.

2 См., например: Сварчевская. Т. С. Принцип добросовестности в контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для государственных и муниципальных нужд // Ученые записки Санкт-Петербургского имени В. Б. Бобкова филиала Российской таможенной академии. 2016. № 3 (59). С. 144.

3 О внесении изменений в главы 1, 2, 3, 4 части I Гражданского кодекса Российской Федерации: Федер. закон от 30 дек. 2012 г. № 302-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2012. № 53 (ч. 1). Ст. 7627.

4 Борков В. Н. Злоупотребление в сфере закупок (ст. 200.4 УК РФ) и мошенничество // Уголовное право. 2018. № 4. С. 29-32; Черняков С.А., Цуркин В.С. Особенности квалификации злоупотребления в сфере закупок товаров, работ, услуг // Вестник Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. 2019. № 2 (56). С. 44-47.

Учитывая доктринальные достижения в области исследования принципа добросовестности и предпринимая попытку обосновать утверждение о том, что общее неизбежно проявляется в специальном, сделаем две значимые оговорки, относящиеся к добросовестности в целом. Во-первых, в добросовестности в праве не стоит искать «нравственный след» - здесь это сугубо нормативное, а не морально-этическое явление. Понимание этого пришло не сразу, менее острые, чем ранее, дискуссии относительно природы этого явления продолжаются. Однако абсолютное большинство ученых придерживаются взгляда на добросовестность как на юридический инструмент, заключающий в своем содержании позитивную обязанность, которую нельзя не исполнить при осуществлении любых гражданских прав. Добросовестность как правовое требование к поведению при реализации любых субъективных гражданских прав участниками гражданских правоотношений ожидаема и презюмируема. Недобросовестное поведение влечет за собой не нравственные, а юридические последствия в виде взыскания убытков, отказа в защите права и т. д. Из этого утверждения следует вторая оговорка, суть которой в том, что добросовестность - это современный гражданско-правовой инструмент, вышедший из разряда ограниченно «запасных». Добросовестность слишком долго существовала в рамках триады «добросовестность, разумность, справедливость», что было предписано ей пунктом 2 статьи 6 ГК РФ, закрепившим, что только в случае установления прав и обязанностей при невозможности использования аналогии закона или права применяются правила о добросовестности (справедливости, разумности). Гораздо более известным является термин «добросовестность» в других качествах: 1) в качестве многоликого оценочного понятия, отданного на судейское усмотрение, и 2) презумпции, закрепленной в тексте статьи 10 ГК РФ. Последнее значение добросовестности дало множество поводов для размежевания этого явления с другим - злоупотреблением при осуществлении гражданских прав.

Сегодня ситуация вокруг понятия «добросовестность» существенно изменилась. Качество многопредметности этого явления берет свое начало уже не просто от оценочного понятия, а от всеобщего гражданско-правового требования следовать добросовестности при осуществлении всех гражданских прав. Добросовестность как гражданско-правовое явление стала универсальным механизмом противодействия «нечестности» в имущественном обороте- обороте, основанном на равенстве участников гражданских правоотношений и свободе их волеизъявления.

Отметим, что правила о добросовестности пронизывают все гражданско-правовое регулирование, находят свою конкретизацию не только в пункте 3 статьи 1 ГК РФ, но и в установлении запрета на извлечение выгоды или

преимущества в результате своего недобросовестного или неправомерного поведения (п. 4 ст. 1 ГК РФ), в расширении пределов договорного обязательства (п. 3 ст. 1, п. 3 ст. 307 ГК РФ), в обосновании ответственности в виде убытков за некорректные методы ведения переговоров (ст. 434.1 ГК РФ), в установлении запрета на злоупотребление правом, иначе, на недобросовестное его осуществление (п. 1 ст. 10, п. 4 ст. 450, п. 4. ст. 450.1 ГК РФ) и др. Точно так же, как общее правило ГК РФ о добросовестности находит свое продолжение в специальных нормах ГК РФ об обязательствах и его видах, оно находит свое выражение и в гражданско-правовых нормах, заключенных в тексте специальных федеральных законов.

В условиях рынка невозможно представить гражданское законодательство, из которого бы не следовала обязанность учитывать не только свои частные интересы, но и интересы другой стороны. Иными словами, с одной стороны, добросовестность выступает в качестве универсального механизма честности участников имущественного оборота, а с другой стороны, познается, исследуется и применяется в различных значениях: понятие, основное начало гражданского законодательства, принцип, презумпция, предел осуществления гражданских прав и пр.

Применительно к законодательству о контрактной системе с многоотраслевым характером норм действие общих норм о добросовестности распространяется только на отношения, находящиеся в сфере ведения гражданско-правовых норм.

Что же касается определения добросовестности как принципа и его критериев, то оно сегодня находится во власти правоприменения. Судебная практика определила добросовестность как эталон или стандарт поведения любого участника гражданско-правовых отношений. Доступное всем участникам гражданского оборота определение, содержащее критерии добросовестности, раскрыто в одном из актов обобщения судебной практики. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I Гражданского кодекса РФ»5 дано определение добросовестности с применением объективного критерия, к ней отнесены «любые активные действия лица, направленные на получение выгоды от своего положения, которые при этом не влекут за собой нарушение требований законодательства, но причиняют тем самым вред контрагенту».

5 О применении судами некоторых положений раздела I Гражданского кодекса РФ: постановление Пленума Верхов. Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 // Бюл. Верхов. Суда Рос. Федерации. 2015. № 8.

Легко просматривается корреспонденция данной дефиниции с частью 3 статьи 17 Конституции РФ, указывающей на то, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. Существенно то, что согласно пункту 1 Постановления № 25 суд вправе самостоятельно признавать недобросовестным поведение участника гражданского спора, даже если об этом не просила противоположная сторона, а также выносить на обсуждение обстоятельства, которые, по мнению суда, могут оказывать на недобросовестность стороны по делу.

Как таковой принцип добросовестности напрямую в законодательстве о контрактной системе не закреплен, однако буквальное толкование его отдельных норм позволяет спроецировать их содержание на принцип добросовестности.

Так, требование добросовестного поведения явно прослеживается при обосновании такого специального принципа, как принцип обеспечения конкуренции. В ст. 8 Закона о контрактной системе установлено, что система направлена на создание равных условий для обеспечения конкуренции между участниками закупок. Именно в результате конкурентной борьбы между поставщиками (подрядчиками, исполнителями) формируется наиболее выгодное для государства предложение о закупе товаров, работ или услуг. В 2014 г., когда еще не всеми было осознано, что принцип добросовестности, рожденный в 2013 г., несет новые требования ко всем участникам имущественных отношений действовать в угоду не только собственным интересам, но и интересам контрагента и общего блага, в литературе было замечено, что «в понятие конкуренции в данном случае входит неопределенное в Законе о контрактной системе начало законодательства - принцип добросовестной ценовой и неценовой конкуренции6. Сегодня в контексте реально вошедшего в правовой и научный оборот принципа добросовестности при осуществлении гражданских прав эта норма обрела тот самый желаемый оттенок, который законодатель и стремился ей придать. Если при проведении закупок конкуренция добросовестная, то стороны учитывали интересы общего блага и других участников (п. 3 ст. 1 ГК РФ), не допускали заведомого злоупотребления своими правами (ст. 10 ГК РФ), а значит, цели законодательства о контрактной системе, предусмотренные частью 1 статьи 1 Закона о контрактной системе (повышение эффективности, результативность осуществления закупок товаров, работ, услуг, обеспечение гласности и прозрачности процесса таких закупок, предотвращение коррупции и других злоупотреблений в контрактных отношениях), достигнуты. Необходимости ставить вопрос о том,

6 Тасалов Ф. Контрактная система без гарантий // ЭЖ-Юрист. 2014. № 10. С. 10.

- 81 -

что стороны извлекли из своего недобросовестного поведения выгоду (п. 4 ст. 1 ГК РФ), нет.

Добросовестная конкуренция обеспечивается применением предусмотренного в статье 37 Закона о контрактной системе такого способа защиты от недобросовестных участников отношений, как антидемпинговые меры. Эти меры необходимы для того, чтобы не допустить ограничения конкуренции за счет чрезмерного занижения стоимости товаров (работ, услуг) по сравнению с начальной (максимальной) ценой контракта, и обезопасить государство в лице заказчиков от некачественных результатов закупки и недостижения целей закупок.

Согласно статье 37 Закона о контрактной системе при снижении цены контракта на 25 % и более участник закупки должен предоставить обеспечение исполнения контракта в размере, в полтора раза превышающем размер, первоначально установленный заказчиком, или обеспечить исполнение контракта в первоначальном размере, а также информацию, свидетельствующую о добросовестности участника, подтверждаемую через успешный опыт исполнения определенного количества контрактов за определенное количество времени, установленное частью 3 статьи 37 Закона о контактной системе. Применительно к данной норме, сомнения относительно добросовестности или недобросовестности участника снимаются через нормативные документы о добросовестности, приведенные нами применительно к статье 8 Закона о контрактной системе. Если же участником закупки является, например, субъект малого бизнеса, впервые участвующий в процедуре, то возможность подтвердить свою добросовестность в контексте пункта 3 статьи 37 Закона о контрактной системе он не сможет. Затруднительно будет него и предоставить обеспечение исполнения контракта в повышенном размере, например, 45 % (при установлении первоначального размера в 30 % от начальной (максимальной) цены). Нет оснований полагать, что по смыслу Закона о контрактной системе такие участники контрактных отношений попадают в разряд недобросовестных, поскольку наряду с принципом добросовестности здесь будет работать понятие добросовестности в ином ее предметном проявлении - в виде презумпции добросовестности, согласно которой лицо признается действующим добросовестно, пока не установлено иное (ст. 10 ГК РФ). Ведь по смыслу части 1 статьи 1 Закона о контрактной системе в контрактных отношениях участвуют лишь те субъекты гражданско-правовых отношений, которые могут своевременно и полно удовлетворить потребности заказчика в товарах, работах, услугах с необходимыми показателями цены, качества и надежности. Отсюда следует, что принятие антидемпинговых мер участниками закупок не может рассматриваться как ограничение доступа к

участию в торгах и, соответственно, не противоречит и гражданско-правовому принципу добросовестности.

В контексте обсуждения принципа добросовестности применительно к действиям такого участника закупок, как государство, действующее в лице государственных заказчиков, не все так однолинейно.

Государственные заказчики в контрактных отношениях, как и все другие участники отношений, при установлении, осуществлении и защите своих гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей должны действовать добросовестно. Добросовестное поведение государственного заказчика по общему правилу предполагает недопустимость предъявления к участникам закупок завышенных требований, в частности, требования наличия опыта работы, связанного с предметом закупки, определенного количества трудовых ресурсов, оборудования, принадлежащего на праве собственности, лицензий, разрешений и сертификатов (если это не предусмотрено законодательством Российской Федерации). Любое установление названных требований к участникам закупок будет рассматриваться в качестве ограничений для участников и, соответственно, указывать на недобросовестность государственного заказчика. Между тем нормами Закона о контрактной системе определено, что, действуя добросовестно, заказчик вправе предъявить повышенные (дополнительные) требования к участникам закупок исходя из своих потребностей, целей, значимости и характера закупок, условий своей безопасности, которым могут не соответствовать отдельные участники закупок. Это касается, например, дополнительных требований к участникам закупок, закрепленных в части 2.1 статьи 31 Закона о контрактной системе. Но заказчики вправе устанавливать к участникам закупок обязательные требования о наличии у них соответствующих разрешений и лицензий для выполнения работ (ч. 1. ст. 31). Сюда же можно отнести запреты и ограничения для участия в закупках, предусмотренные статьей 14 Закона о контрактной системе. Исходя из совокупности содержания статей 1- 3 Закона о контрактной системе, при осуществлении закупок государственные заказчики могут самостоятельно определять требования к участникам закупок с учетом имеющих правовое значение целей и принципов, в том числе критерия измеримости.

Действуя добросовестно, государственные заказчики могут устанавливать дополнительные (фактически повышенные) требования только в тех в случаях, которые предусмотрены законом. Однако Закон о контрактной системе не содержит императивно закрепленного перечня таких случаев и грань между общими требованиям и повышенными требованиями к участникам закупок оказывается размытой. Равным образом оказываются стертыми и

границы между добросовестным и недобросовестным поведением государственного заказчика при установлении требований к участникам закупок. Ведь повышенные требования к участникам закупок - это ограничения для одних и предоставление преимуществ другим, в то время как по замыслу законодателя соответствие отдельных участников закупок требованиям, установленным заказчиком, должно быть лишь одной из составляющих добросовестной конкурентной борьбы. Эта составляющая состоит в соперничестве и формировании любым лицом, изъявившим желание участвовать в закупках, лучшего предложения по исполнению контракта. Баланс интересов участников контрактных отношений - государства и участников закупок - обусловлен именно названными категориями.

Более детальное погружение в вопрос о качестве добросовестности второго участника закупочного процесса - поставщика (подрядчика, исполнителя) - в современной контрактной системе, позволяет увидеть, что добросовестность последнего имеет большое значение при возникновении проблем на этапе заключения контракта. Так, только если участник закупки, признанный уклонившимся от заключения контракта, действовал добросовестно, такой участник освобождается от специальной меры ответственности - включения в предусмотренный статьей 104 Закона о контрактной системе реестр недобросовестных поставщиков. Сказанное требует дополнительных пояснений.

Исходя из содержания статьи 104 Закона о контрактной системе включение в реестр недобросовестных поставщиков является специальной мерой ответственности, установленной законодателем в целях обеспечения исполнения лицом принятых на себя в рамках проведения закупки обязательств. Одним из последствий включения в реестр недобросовестных поставщиков (в качестве санкции за допущенные нарушения) может быть ограничение прав лица (участника закупки) на участие в течение установленного срока в закупках (ч. 2 ст. 104 Закона о контрактной систем).

Отсюда реестр недобросовестных поставщиков служит инструментом, обеспечивающим регулирование отношений, определенных в общих положениях законодательства о контрактной системе по добросовестной конкуренции, и, следовательно, механизмом защиты государства от недобросовестных действий поставщиков (подрядчиков, исполнителей). Однако в соответствии с приведенными нормативными положениями основанием для включения в реестр недобросовестных поставщиков является только такое уклонение лица от заключения контракта или от исполнения его условий, которое предполагает его недобросовестное поведение, совершение им умышленных действий

(бездействий) в противоречие требованиям Закона о контрактной системе (позиция подтверждается постановлением Девятого апелляционного суда по делу № А40-157001/15)7. Следовательно, поставщики (подрядчики, исполнители), в том числе потенциальные, для того чтобы считаться недобросовестными, должны не просто формально нарушить требования законодательства, но иметь реальное намерение не заключить или не исполнить контракт. Поэтому, когда возникает спор о добросовестности или недобросовестности поставщика (подрядчика, исполнителя), необходимо устанавливать не только наличие факта нарушения, но и направленность воли и недобросовестный характер поведения поставщика (подрядчика, исполнителя).

Правоприменительная практика, связанная с рассмотрением данного вопроса, нередко расходится с практикой отдельных управлений Федеральной антимонопольной службы. Так, в одном из последних административных дел УФАС по г. Москве (№ АК/45231/19 от 4 сентября 2019 г.) участник закупки, который не смог получить банковскую гарантию для предоставления ее в качестве обеспечения исполнения контракта, по причине замены генеральным директором паспорта гражданина Российской Федерации, был признан недобросовестным и включен в реестр недобросовестных поставщиков. Вместе с тем из существа дела следует, что однозначно судить о недобросовестности участника закупки было нельзя. Во-первых, такой участник закупки не совершал умышленных действий, направленных на незаключение контракта, а, напротив, принял все необходимые меры для его заключения: обращался в несколько банков и брокерских организаций с просьбой о выдаче гарантии с момента признания его победителем закупки, пытался назначить временного исполняющего обязанности генерального директора и др. Все без исключения кредитные организации отказались выдавать банковскую гарантию в отсутствие у генерального директора паспорта гражданина Российской Федерации. Во-вторых, просрочка в получении паспорта возникла по вине государственных органов, оказывающих соответствующие услуги, о чем имелось подтверждение в материалах дела, что, безусловно, исключает недобросовестный характер поведения участника закупки. Кроме того, реальность намерений по исполнению обязательств в рамках закупки была подтверждена и фактом наличия переписки с контрагентами участника закупки по вопросам организации поставок для государственного заказчика, с которым должен был быть заключен контракт, а также фактом активной экономической деятельности участника закупки. Однако УФАС по г. Москве отме-

7 URL: https://www.eg-online.ru/article/404501/ (дата обращения: 12.08.2019).

- 85 -

тил, что действия участника закупки добросовестными не являлись, не исследуя вопрос по существу в части направленности воли и недобросовестного характера поведения участника закупки.

Указанный случай является не единственным. В современных контрактных отношениях с участием государства очень часто вопрос добросовестности поставщика (подрядчика, исполнителя) рассматривается лишь с позиции формального нарушения норм Закона о контрактной системе, а не исходя из действительного существа отношений сторон. Это не только не согласуется с гражданско-правовым пониманием добросовестности, но и противоречит закрепленному в статье 55 Конституции России принципу справедливости: введение ответственности за правонарушение и установление конкретной санкции, ограничивающей конституционное право, исходя из общих принципов права, должно быть соразмерно конституционно закрепляемым целям и охраняемым законным интересам, а также характеру совершенного деяния.

Спорить о том, где пределы реализации принципа добросовестности в контрактных отношениях с участием государства, можно бесконечно. Консенсус по данному вопросу в любом случае достигнут не будет, поскольку «лазейки» для проявления недобросовестности есть как у той, так и у другой стороны.

Предоставление большей свободы участникам закупок за счет установления конкретных пределов реализации принципа добросовестности поставит рано или поздно государство в такое положение, когда оно не сможет осуществлять закупки эффективно и результативно, исходя лишь из своих потребностей, а будет вынуждено лишь выбирать из предложенных другой стороной контрактных отношений. Предоставление большей свободы государственному заказчику за счет установления пределов реализации принципа добросовестности со стороны участников закупок даст возможность государству влиять на контрактные отношения методами, ограничивающими конкуренцию.

Таким образом, решением, позволяющим приблизиться к определенности в указанном вопросе, может стать обеспечение понятного правоприменителю соотношения общих норм о добросовестности, предусмотренных гражданским законодательством, и специальных норм законодательства о контрактной системе, декларирующих добросовестность участников отношений, и имеющих целью достижение баланса между заказчиками и участниками закупок.

Библиографический список

Борков В. Н. Злоупотребление в сфере закупок (ст. 200.4 УК РФ) и мошенничество // Уголовное право. 2018. № 4.

Сварчевская Т. С. Принцип добросовестности в контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для государственных и муниципальных нужд // Ученые записки Санкт-Петербургского имени В. Б. Бобкова филиала Российской таможенной академии. 2016. № 3 (59).

Тасалов Ф. Контрактная система без гарантий // ЭЖ-Юрист. 2014.

№ 10.

Черняков С. А., Цуркин В. С. Особенности квалификации злоупотребления в сфере закупок товаров, работ, услуг // Вестник Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. 2019. № 2 (56).

Информация для цитирования

^ Парфенюк Н. В. Законодательство о контрактной системе в соприкосновении с принципом добросовестности // Ex jure. 2019. № 4. C. 76-87. DOI: 10.17072/2619-0648-2019-4-76-87. Parfenyuk N. V. Principle of Achievement in the Prism of Norms Legislation on the Contract System. Ex jure. 2019. № 4. Рр. 76-87. (In Russ.). DOI: 10.17072/2619-0648-2019-4-76-87.

S3

W