CC BY
48
УДК 343.137.5(045) © Верстин Д. А., 2021
Законный представитель несовершеннолетнего: соотношение гражданско-правового и уголовно-процессуального статуса через призму правосубъектности
В статье исследуется вопрос статуса законного представительства несовершеннолетних в двух сферах - гражданское право и уголовное судопроизводство. В ходе исследования были использованы общенаучные (анализ, синтез, дедукция, индукция и др.), а также специальные методы юридической науки, в частности формально-юридический и сравнительно-правовой. Затрагиваются ключевые различия в концепции дееспособности и правоспособности, в частности указываются упущения законодателя в уголовно-процессуальной сфере. Автором при помощи анализа нормативного материала, опыта ученых-правоведов делается вывод о полноценной дееспособности несовершеннолетних в уголовном процессе и о назначении ряда ограничений в их статусе. Участие законного представителя в уголовном процессе, по мнению автора, основано не на меньшей дееспособности несовершеннолетнего, но на необходимости общей психологической и эмоциональной поддержке таким лицам. В заключение на упомянутой основе и исходя из общемировых тенденций автор формулирует тезис о неидентичной природе гражданско-правового и уголовно-процессуального институтов законного представительства несовершеннолетних.
Ключевые слова: несовершеннолетние; уголовный процесс; законный представитель; дееспособность; правоспособность; гражданское право; представительство
Для цитирования: Верстин д. а. Законный представитель несовершеннолетнего: соотношение гражданско-правового и уголовно-процессуального статуса через призму правосубъектности. Научные записки молодых исследователей. 2021;9(4):23-33.
Научный руководитель: Харатишвили А.Г., кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой уголовного процесса Санкт-Петербургской академии Следственного комитета Российской Федерации, Санкт-Петербург, Россия / Scientific supervisor: Kharatishvili A.G., Cand. Sci. (Jur.), Associate Professor, Head of the Department of criminal procedure of the St. Petersburg Academy of the Investigative Committee of the Russian Federation, St. Petersburg, Russia.
Данил Андреевич Верстин, магистрант Факультета подготовки
криминалистов, Санкт-Петербургская академия Следственного комитета
Российской Федерации, Санкт-Петербург, Россия
Danil A. Verstin, master student, Faculty of forensic specialists training,
St. Petersburg Academy of the Investigative Committee of the Russian Federation,
St. Petersburg, Russia
аннотация
original paper
Legal Representative of a Juvenile: Relation Between Civil and Criminal Procedural Status by the Legal Capacity
ABSTRACT
This paper deals with status of legal representative of juveniles in two spheres - civil law and criminal procedure. During the study there were used general scientific methods (analyzing, synthesis, deduction, induction, etc.), special methods of legal science, particularly, legal theory and comparative legal methods. It touches on key distinction of active and passive legal capacity, particularly, about the criminal procedure legislator's defaults. The author concludes about the full active legal capacity of juveniles in criminal procedure and destination of some restrictions of their status by legislature and science analysis. The participation of legal representatives, in author's opinion, based not on the less active legal capacity, but on their needs in psychological and emotional support to such persons. In conclusion with the above mentioned basis and proceeding from the global trends, the author lays the thesis about different essence of civil and criminal procedure institutions of juveniles legal representation.
Keywords: juveniles; criminal procedure; legal representative; active legal capacity; passive legal capacity; civil law; representation
For citation: Verstin D. A. Legal representative of a juvenile: Relation between civil and criminal procedural status by the legal capacity. Nauchnye zapiski molodykh issledovatelei = Scientific notes of young researchers. 2021;9(4):23-33.
Введение
Несовершеннолетние участвуют в отношениях как гражданско-правового характера, так и уголовно-процессуального. Одной из присущих обеим отраслям особенностей является участие законного представителя несовершеннолетнего. В этой сфере существует ряд проблем, к примеру: объем полномочий законного представителя несовершеннолетнего в уголовном процессе [1, с. 9], необходимость расширения круга лиц, которые в соответствии с п. 12 ст. 5 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) могут быть признаны законными представителями [2, с. 69], введение в УПК РФ прав, осуществляемых несовершеннолетним с согласия законного представителя [3, с. 6-7]. Есть проблемы и в гражданско-правовом институте законного представителя несовершеннолетнего, в частности отсутствие необходимости законных представителей для лиц в возрасте от 14 до 18 лет, несоответствие законного представительства несовершеннолетних самой идеи представительства в гражданском праве [4, с. 4-5]. Некоторые проблемы этого института в уголовном процессе,
на наш взгляд, исходят из неопределенности того, насколько едино назначение законного представителя несовершеннолетнего в гражданском праве и в уголовном процессе, являются ли эти институты различными, но вышедшими из одной точки, или же это межотраслевой институт, который следует регулировать по единым правилам. На выяснение сущности обоих институтов, их различий и сходств будет ориентирована эта работа.
Помимо всего прочего, следует упомянуть о методологической базе работы. Так, в ходе исследования применялись общенаучные методы, в частности анализ, синтез, дедукция, индукция, аналогия. Тем не менее ключевое место заняли специальные методы юридической науки, такие как формально-юридический, активно использованный при анализе право- и дееспособности несовершеннолетних, сравнительно-правовой, при помощи которого была проведена параллель с правовыми явлениями США и Великобритании. Наряду с этим при иллюстрации выводов была использована практика российских судов как высших, так и нижестоящих.
Гражданско-правовая правосубъектность
Так, для того, чтобы верно оценить положения о представительстве, следует обратиться к фундаментальному вопросу - правосубъектность участников отношений.
Следует начать с гражданско-правового понимания этого явления с учетом того, что в положениях Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) оно имеет некоторое нормативное отражение. Гражданское право рассматривает категорию правосубъектности как необходимое условие появления правоотношений, состоящее из правоспособности и дееспособности. Особенно актуально это для физических лиц. В целом выделение этих элементов в правосубъектности подвергается серьезной критике со стороны ученых, в частности за то, что в нем нет необходимости, в ряде случаев оба элемента сливаются, в правосубъектности юридических лиц оно не находит явного выражения, а также за то, что в законодательстве зарубежных стран такое разделение практически не встречается [5, с. 22-37]. Несмотря на критику, среди ученых устоялась позиция, что под правоспособностью понимается перспективная способность иметь гражданские права и нести обязанности1, т.е. некий факт, констатация абстрактного равенства участников в гражданских правоотношениях. Правоспособность возникает с момента рождения и заканчивается смертью гражданина, а ее объем определен в ст. 18 ГК РФ. Интересно, что некоторые цивилисты считают неполной у несовершеннолетнего в том числе и правоспособность [4, с. 1]. На наш взгляд, такую позицию поддержать нельзя, так как правоспособность анализируется для абстрактного субъекта, а наделение его условиями в виде возраста заставляет нас рассматривать уже иную категорию -дееспособность. Таким образом, правоспособность есть некий срез принципа равенства, отраженный в гражданском законодательстве и являющийся фундаментом, предпосылкой, основой для пра-вообладания, поэтому несовершеннолетний как категория при анализе правоспособности особыми чертами не обладает.
1 Гонгало Б. М., ред. Гражданское право. Учебник. В 2 т. Т. 1. М.: Статут; 2017:103-104; Суханов Е.А. Российское гражданское право. Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права. М.: Статут; 2015:134-135.
Более интересным для цели нашей работы является вопрос о дееспособности. В гражданском праве под ней традиционно понимают способность гражданина своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их. По своей природе она является субъективным правом гражданина и отличается от правоспособности тем, что это не абстрактная, а конкретная возможность отдельного лица лично участвовать в тех или иных гражданских правоотношениях. Дееспособность в гражданском праве тесно связана с представлением о зрелости лица, т.е. о сознательном участии в обороте, верной оценке характера отношений, своих интересов и ответственности.
Так, Г. Ф. Шершеневич писал, что участие малолетних не допускается из опасения, что, пользуясь дееспособностью, они только повредят своим интересам2.
На наш взгляд, наряду с этим на дееспособность влияет и возможный вред для других участников отношений, иными словами, стабильность гражданского оборота. Именно эти два фактора, по нашему мнению, определили представление о дееспособности физического лица как поэтапном процессе, связанном с периодом взросления и становлением его как личности.
Что касается конкретных отражений в гражданском законодательстве такого подхода, то он выражен в градации объема дееспособности в зависимости от возраста. Важно понимать, что объем гражданской дееспособности имеет ключевые элементы - сделкоспособность и деликтоспо-собность. Именно по этим элементам и проходит упомянутая градация. Так, несовершеннолетний от 14 до 18 лет выступает в гражданском обороте от своего имени, но в ряде случаев требуется согласие родителей (усыновителей, попечителей), в частности для сделки с недвижимостью, принадлежащей несовершеннолетнему на праве собственности. Возможности самостоятельного осуществления некоторых действий несовершеннолетним прямо указаны законом: распоряжение своим доходом, правами на результаты интеллектуальной деятельности,совершение мелких бытовых сделок, возможность вносить вклады
2 Цит. по: Гонгало Б. М., ред. Гражданское право. Учебник. В 2 т. Т. 1. С. 62.
и быть членами кооперативов с 16 лет. Также несовершеннолетние от 14 до 18 лет являются полностью деликтоспособными, а законные представители появляются субсидиарно при недостатке имущества для возмещения вреда и наличии их вины в действиях несовершеннолетнего. Следует отметить, что отсутствие письменного согласия (предварительного или последующего) на сделку несовершеннолетнего означает ее оспоримость. Так, суд признал недействительным договор купли-продажи автомобиля, заключенный между несовершеннолетним А. и совершеннолетним М., так как отсутствовало согласие на данную сделку матери несовершеннолетнего3.
Что касается малолетних в возрасте от 6 до 14 лет, то они не обладают деликтоспособно-стью - за их действия отвечают родители, усыновители, опекуны. Наряду с этим их сделкоспособ-ность ограничена правом на распорядительные сделки, безвозмездное получение выгоды, мелкие бытовые сделки. В качестве последствия за нарушение правил о дееспособности малолетних предусмотрена ничтожность сделки. Малолетние до 6 лет гражданской дееспособностью не обладают вообще. Таким образом, из анализа дееспособности лиц, не достигших 18 лет, становится видно следующее: во-первых, отличие от совершеннолетних обусловлено интересами несовершеннолетнего и иных участников гражданского оборота, во-вторых, объем дееспособности описан в нормах закона совместно с санкциями за их нарушение, в-третьих, деликтоспособность является определяющей при вопросе о предоставлении больших возможностей для несовершеннолетнего.
Уголовно-процессуальная дееспособность и правоспособность
Вопрос об уголовно-процессуальной дееспособности и правоспособности в литературе не находит однозначного толкования - не ясно, зачем эти категории уголовному процессу, в чем их особенность [6, с. 87-88]. По нашему мнению, это связано с отсутствием их нормативной фиксации. Предлагаемые наукой определения не слишком отличаются от изложенных нами ранее в контек-
3 Решение Набережночелнинского городского суда от 22.07.2020 № 2-6068/2020 по делу № 2-6068/2020. Судебные и нормативные акты РФ: сайт. URL: https://sudact.ru/ (дата обращения: 09.03.2021).
сте гражданского права и лишь корректируются указанием на процессуальные права, обязанности и ответственность. В то же время важно понимать, что процессуальная правоспособность непосредственно связана с вопросами материального права, так как процесс есть реализация положений, в данном случае Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ). Именно поэтому в литературе считается, что уголовно-процессуальная правоспособность возникает одновременно с уголовно-правовой [7, с. 100]. На наш взгляд, общим для них моментом возникновения является рождение физического лица, так как абстрактная возможность защищать свои права и законные интересы, осуществлять правосудие, расследование, надзор и прочие функции должна констатироваться в законе для любых лиц в равной мере. В то же время стоит отметить, что в уголовном процессе могут участвовать и юридические лица, поэтому их правоспособность возникает с момента создания организации. Так, понимание правоспособности в уголовном процессе имеет в основе своей положения УК РФ, хоть и с некоторыми процессуальных особенностями, что, на наш взгляд, связано с уникальностью некоторых процессуальных отношений. Что касается категории несовершеннолетних, то она не влияет на содержание или момент возникновения правоспособности.
Сложнее ситуация обстоит с уголовно-процессуальной дееспособностью. Несмотря, опять же, на схожесть определения с гражданско-правовым, в уголовном процессе содержатся лишь некоторые указания на то, когда следует считать лицо способным к участию в правоотношениях. Так, ч. 4 ст. 20 УПК РФ указывает, что дело частного или частно-публичного обвинения может быть возбуждено без заявления в случае, когда потерпевшим является лицо, находящееся в зависимом или беспомощном положении или по иным причинам неспособное защищать свои права и законные интересы. Статья 196 УПК РФ указывает, что назначение экспертизы обязательно, когда возникают сомнения в способности подозреваемого, обвиняемого самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве. То есть главным критерием для дееспособности законодатель определяет способность защищать свои права и интересы. Следует отметить следующее: во-первых, неясен
критерий дееспособности для участников, не обладающих собственным процессуальным интересом, в частности свидетель, для которого УПК РФ вообще не установил особых требований, во-вторых, применительно к лицу, совершившему преступление, психическое состояние тесно связано с производством о применении принудительных мер медицинского характера и может стать основанием для его начала.
В судебной психиатрии подход к уголовно-процессуальной дееспособности по критерию способности защищать свои права и законные интересы устоялся, в том числе благодаря американской схеме «понимает-рассуждает-оценивает» в контексте процессуальных прав и обязанностей [8, с. 4-9]. Эксперты зачастую оценивают способность лица понимать характер и значение судопроизводства, свое положение, права и обязанности, а также возможность самостоятельно совершать действия, направленные на реализацию прав и обязанностей [9, с. 14]. В то же время в уголовном процессе сложно выделить ключевые элементы дееспособности, так как прямых ограничений УПК РФ не содержит. Так, к примеру, даже для лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, в соответствии с ч. 1 ст. 437 УПК РФ должна быть предоставлена возможность личного осуществления прав. Для других участников последствия процессуальной недееспособности еще более туманны, так как процессуальный статус многих участников не связывает их со способностью защищать свои права и интересы.
Есть ли в уголовном процессе санкции, схожие с недействительностью сделок, совершенных частично недееспособными в гражданском праве? Вопрос этот неясен ввиду того, что, как мы отметили выше, нет и прямых ограничений. В то же время в соответствии с ч. 2 ст. 45 УПК РФ если потерпевший по своему физическому или психическому состоянию лишен возможности самостоятельно защищать свои права и законные интересы, то к обязательному участию привлекается его законный или обычный представитель. Также и в ч. 1 ст. 51 УПК РФ указано, что защитник обязателен, когда обвиняемый, подозреваемый не может самостоятельно осуществлять свое право на защиту. Нарушение этих норм должно рассматриваться как существенное уголовно-
процессуальное нарушение. Так, Юкаменский районный суд отменил приговор в отношении А. из-за существенных уголовно-процессуальных нарушений, где в числе прочего было отсутствие представителя у потерпевшей, которая ввиду 75-летнего возраста, а также перенесенного инсульта не могла самостоятельно защищать свои права и законные интересы4. Эта практика в то же время не решает проблему процессуальных действий самого лица, чья процессуальная дееспособность частична или вообще отсутствует. Таким образом, ввиду неясности объема дееспособности неясны становятся и последствия действий таких лиц.
Теперь нужно проанализировать является ли несовершеннолетие лица основанием для возникновения частичной дееспособности в уголовном процессе по аналогии с гражданским правом. Так, в Модельном Уголовно-процессуальном кодексе для государств - участников СНГ 1996 г. фиксировались частичная дееспособность несовершеннолетних, ограничения волеизъявления и связь осуществляемых ими прав и обязанностей с фигурой законного представителя [10, с. 34]. Позиция о частичной дееспособности несовершеннолетнего сегодня популярна и в науке. К примеру, А. К. Белокопытов не только поддерживает мысль о меньшем объеме дееспособности несовершеннолетних, но и считает, что для них следует предусмотреть аналогичную гражданскому законодательству градацию, т.е. перечень прав, осуществление которых возможно лишь с согласия законного представителя [3, с. 6-7]. Схожей позиции придерживается и С. Б. Мартыненко, который отмечает, что несовершеннолетние не способны в полной мере защищаться в уголовном процессе [11, с. 3-4].
На наш взгляд, данная позиция ошибочна, так как смешивает фактические сложности в реализации с юридической возможностью конкретного лица приобретать права, исполнять обязанности и нести ответственность. Нам ближе позиция О. А. Зелениной, которая считает, что юридическая деятельность несовершеннолетнего не всегда эффективна [12, с. 17], что, однако, отличается от вопроса о дееспособности.
4 Апелляционное постановление Юкаменского районного суда от 25.03.2019 № 10-3/2019 по делу № 10-3/2019. Судебные и нормативные акты РФ: сайт. URL: https://sudact. ru/ (дата обращения: 09.03.2021).
Для ответа на этот вопрос следует рассмотреть объем его прав, обязанностей и ответственность. Права несовершеннолетнего, на наш взгляд, не ограничиваются исходя из его дееспособности. Так, ч. 4 ст. 45, ч. 3 ст. 55, п. 6 ч. 4 ст. 56, ч. 3 ст. 428 УПК РФ, наоборот, фиксируют личное участие в процессе. В то же время есть достаточное количество ограничений, которые, на наш взгляд, проистекают не из частичной дееспособности, но из принципа уменьшения контактов несовершеннолетнего с правоохранительными органами,снижения вреда воспитанию несовершеннолетнего, в частности п. 1 ч. 2 ст. 60, ч. 6 ст. 241, ст. 429 УПК РФ. Процессуальные обязанности несовершеннолетнего в полном объеме связаны с его статусом в уголовном процессе, но меньшего объема не имеют, хоть иногда и связаны с вопросом привлечения к уголовной ответственности по составу, возраст уголовной ответственности которого больше, чем у несовершеннолетнего. Ответственность же в рамках процесса несовершеннолетний может нести как в форме денежного взыскания, привода (в возрасте после 14 лет). Наряду с этим в отношении несовершеннолетнего могут быть применены все меры пресечения (кроме ряда специальных), хоть и с условиями.
Таким образом, нельзя сказать, что какие-то элементы процессуального статуса несовершеннолетнего в уголовном процессе обладают меньшим объемом, чем у иного лица, поэтому, на наш взгляд, права В. Г. Блинкова, отмечая, что несовершеннолетний действует наряду с законным представителем и прямых указаний на какие-либо ограничения его дееспособности УПК РФ не содержит [13, с. 96]. Различия между процессуальной дееспособностью и несовершеннолетием проводит и УПК РФ в ч. 2 ст. 45 УПК РФ. С другой стороны, есть усложнения процедур, условия и гарантии, характерные для дифференцированного производства, которыми являются производства в отношении несовершеннолетних, но эти явления не связаны с меньшим объемом дееспособности.
Именно в вопросах дееспособности и следует искать два ключевых различия между гражданско-правовым и уголовно-процессуальным статусом несовершеннолетних. Во-первых, невозможно исходя из принципа личной ответственности, а также возраста уголовной ответственности, которого, к примеру, достиг несовершеннолетний обвиняемый, предположить, что он может иметь меньший
объем прав, чем совершеннолетний. Гражданско-правовая позиция, основанная на возможном вреде для самого несовершеннолетнего, может быть применена лишь тогда, когда несовершеннолетний не является подозреваемым или обвиняемым. Иная ситуация допускала бы лишение ключевого права на защиту, исходя якобы из интересов самого лица. То есть принципы, на которых строится гражданско-правовая дееспособность несовершеннолетних, зачастую вступают в конфликт с принципами уголовного права и уголовного процесса.
Вторым ключевым различием является, на наш взгляд, тот постулат, из которого выходит дифференциация производства в отношении несовершеннолетних - повышенная защита [1, с. 3]. Этот принцип не предполагает уменьшений объема прав, а исходит из того, что для несовершеннолетних можно установить лишь повышенные гарантии, в частности обязательность защитника. Такой подход прослеживается в п. 6, 17, 18 Минимальных стандартных правил ООН, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних5. В этой связи признание несовершеннолетнего частично дееспособным хоть напрямую и не влияет на сегодняшнюю ситуацию, но может открыть возможности для ограничений в самостоятельной защите, исходя из его интересов.
Таким образом, следует констатировать, что при всей неясности доктрины уголовно-процессуальной дееспособности несовершеннолетних она на уровне принципов вступает в конфликт с гражданско-правовым пониманием. Именно поэтому идея о градации полномочий несовершеннолетних подозреваемых, обвиняемых в зависимости от согласия законного представителя, является недопустимой. Вопрос касательно иных участников следует рассматривать, исходя из интересов несовершеннолетних.
Законное представительство
Изучив ключевой моменты, связанные с правосубъектностью, можно обратиться к главному вопросу - вопросу о представительстве. В граждан-
5 Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила): приняты резолюцией 40/33 Генеральной Ассамблеи от 29.11.1985. ООН: официальный сайт. URL: https://www. un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/beijing_rules. shtml (дата обращения: 09.03.2021).
ском праве под представительством понимают и отношения, и совокупность норм. Целью данной конструкции, по мнению ряда ученых, является устранение обстоятельств, препятствующих самостоятельной реализации правоспособности6. Некоторые ученые считают, что сутью представительства является удовлетворение потребностей одного лица с помощью действий другого7. Наиболее полное, по нашему мнению, представление связано с определением представительства как фикции воли, т.е. ситуации, когда несмотря на физические трудности, юридическая воля выходит за привычные рамки [14]. Так или иначе, но для представительства в гражданском праве характерен ряд признаков. Во-первых, действия в отношении представляемого совершаются строго в рамках полномочий. Иная ситуация без ее последующего одобрения влечет последствия не для представляемого, но для представителя. В то же время принято, что ряд сделок, носящих личный характер, к примеру договор пожизненной ренты с иждивением, при помощи представителя заключен быть не может, так как тесно связан с личностью представляемого. Во-вторых, представитель в отношениях действует не от своего имени, а от имени представляемого. В-третьих, представитель всегда действует в интересах представляемого - действия в собственных интересах представителя не создают последствий для представляемого. В-четвертых, происходит полное замещение представляемого по отношению к третьим лицам, т.е. права и обязанности возникают на стороне представляемого лица, а не представителя. В связи с этим представительство связывают с секундарным правом, т.е. возможностью односторонним актом создавать, изменять и прекращать права и обязанности для представляемого.
В гражданском праве принято выделять два вида представительства: договорное и законное. Под договорным понимаются больше обязательственные отношения между представителем и представляемым. Для данного вида регламентируется форма акта, устанавливающего права и обязанности, полномочия представителя. В этом
6 Карпычев М. В. Гражданское право. Учебник: в 2 т. Т. 1. Кар-пычева М. В., Хужина А. М., ред. М.: ФОРУМ: ИНФРА-М; 2020. С. 145.
7 Гонгало Б. М., ред. Гражданское право. Учебник. В 2 т. Т. 1. С. 284.
случае представляемый свободен в определении представителя, объема его действий. Иной случай - законное или, как его иногда именуют, обязательное представительство. Такое представительство не зависит от волеизъявления несовершеннолетнего, а его целью считают восполнение дефектов дееспособности лица [15, с. 129]. Определение законного представительства в ГК РФ не содержится, но указывается круг лиц -родители, попечители, усыновители, опекуны. Следует понимать, что корни представлений о законном представительстве связаны с семейным правом в той же степени, как и с гражданским. Именно поэтому законное представительство в гражданском праве не требует для возникновения каких-либо особых актов. Таким образом, гражданско-правовое представление о законном представительстве базируется на следующих постулатах. Во-первых, законный представитель, как и любой другой представитель, создает права и обязанности для представляемого, выступает от его имени и в его интересах в гражданском обороте, заменяет его в некоторых правоотношениях. Во-вторых, законное представительство ориентировано на восполнение отсутствующей дееспособности. В-третьих, круг лиц и объем полномочий законного представителя не зависят от волеизъявления лица.
Теперь следует перейти к анализу законного представительства в уголовном процессе. Так, в науке не устоялось четкого понимания, для чего требуется институт законного представительства в уголовном процессе. И. О. Воскобойник считает, что его целью является обеспечение, отстаивание прав и законных интересов представляемого [16, с. 8]. С этой позицией нельзя не согласиться, но она не позволяет выявить соотношение с гражданско-правовым подходом. Многие ученые считают, что законное представительство в уголовном процессе, так же как и в гражданском праве, ориентировано на восполнение частичной или отсутствующей уголовно-процессуальной дееспособности [3, с. 6; 11, с. 41]. Есть и позиция, указывающая на то, что реальной целью законного представительства является оказание юридической помощи представляемому в уголовном процессе [17, с. 8-9]. Несмотря на фрагментарность регулирования института законного представительства в уголовном процессе, а именно его отсутствие для
ряда участников, можно увидеть, что полномочия в целом производны от полномочий представляемого ими лица. В этой связи некоторые ученые предлагают сделать их абсолютно идентичными, в частности расширив степень участия законного представителя в следственных действиях [1, с. 9-11].
Особыми чертами законного представительства в уголовном процессе является то,что представителя допускает должностное лицо, т.е. принимается специальное решение. Также расширен круг лиц в сравнении с гражданско-правовым пониманием - п. 12 ст. 5 УПК РФ содержит указания, к примеру, на органы опеки и попечительства как на законных представителей. С этой позиции стоит критически рассмотреть возможность дополнения перечня лиц, которые могут быть законными представителями, к примеру, бабушки [17, с. 9-10]. На наш взгляд, такое понимание становится связано с субъективным восприятием несовершеннолетнего (или иного представляемого), т.е. для определения законного представителя нужно будет устанавливать обстоятельства жизни, воспитания, а значит проводить расследование. Такие последствия не отвечают требованиям оперативности расследования в отношении несовершеннолетних и это несмотря на противоречие общему требованию законного представительства, где волеизъявление не должно влиять на круг представителей. С другой стороны, в случае необходимости для защиты прав и интересов обвиняемого в порядке ч. 2 ст. 49 УПК РФ наряду с защитником-адвокатом может быть допущен один из близких родственников обвиняемого или иное лицо, о допуске которого обвиняемый будет ходатайствовать.
Есть некоторые черты, схожие, на наш взгляд, с законным представительством в гражданском праве. Так, законный представитель несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого обязан действовать таким образом, чтобы не причинять ущерб интересам несовершеннолетнего - в противном случае он может быть отстранен от участия. В то же время не причинять ущерб интересам не означает действовать в полной мере в его интересах. На наш взгляд, эту проблему не решает и разъяснение, содержащееся в п. 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации (далее - ВС РФ) от 01.02.2011
№ 18. Это положение, на наш взгляд, схоже с гражданско-правовыми последствиями действия представителя не в интересах представляемого.
Теперь мы подошли к определению тех препятствий, которые не позволяют считать законное представительство в полной мере межотраслевым институтом в части регулирования правоотношений с участием несовершеннолетних. Их, на наш взгляд, две. Во-первых, как мы уже установили, несовершеннолетних в уголовном процессе нельзя признать частично дееспособными по причинам большего объема гарантий в их правовом положении и ряда других причин. Это положение вступает в противоречие с гражданско-правовым пониманием законного представителя несовершеннолетнего, которое предполагает, что он компенсирует, восполняет частичную или отсутствующую дееспособность представляемого. Это ключевое отличие прослеживалось и в литературе [13, с. 96].
Второй ключевой проблемой для признания синонимичным законного представительства в обеих отраслях является то, что законный представитель несовершеннолетнего в уголовном процессе участвует одновременно с представляемым, его не заменяет, т.е. выступает как самостоятельный участник. Это видно, к примеру, из положений ч. 4 ст. 45 УПК РФ, где обращается внимание на соотношение личного участия и представительства потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя. Даже обязательность участия законного представителя относительна, что нельзя представить в ситуации, если бы он в полной мере заменял обвиняемого, подозреваемого в уголовном процессе. Так, ч. 3 ст. 428 УПК РФ предусматривает возможность судебного разбирательства без законного представителя, ряд разъяснений Пленума ВС РФ (абз. 2 п. 12)9 допускает рассмотрение вопроса о мере пресечения без законного представителя.
8 О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 01.02.2011 № 1: в ред. от 29.11.2016. СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 11.03.2021).
9 О практике применения судами законодательства о ме-
рах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19.12.2013 № 41: в ред. от 11.06.2020. СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 11.03.2021).
На наш взгляд, обе эти проблемы вытекают из одного явления - большинство юридически значимых действий представляемого в уголовном процессе являются, в гражданско-правовом понимании, «сделками, тесно связанными с личностью представляемого», т.е. не могут быть осуществлены с полноценной заменой представителем. Такая позиция основана на конфликте ряда ключевых принципов между отраслями.
В то же время невыясненными остаются вопросы: а для чего в таком случае законный представитель несовершеннолетнего участвует в уголовном процессе? В чем его роль? На наш взгляд, целью участия законного представителя является уменьшение негативного влияния от взаимодействия несовершеннолетнего с правоохранительными органами, снижение степени формализма процесса, учет и защита интересов несовершеннолетнего, т.е. обеспечение благополучия несовершеннолетнего, выражающееся в участии людей, с которыми его связывают доверительные, семейные отношения.
Некоторые зарубежные авторы отмечают существование борьбы между моделями судопроизводства в отношении несовершеннолетних, ориентированными на благополучие (the welfare model), справедливость и общественную безопасность (the justice model) [18, p. 23-26]. На наш взгляд, именно эта противоречивость и наблюдается в исследуемом нами вопросе. В то же время некоторые из американских штатов предпочитают создавать сложную пограничную модель, балансируя меж двух подходов, в том числе, в вопросах представительства [19, p. 439-460].
Несмотря на противостояние концепций, конструкция законного представителя изначально имеет другие цели, поэтому ее использование и вызывает некоторые затруднения. Так, в п. 15 Минимальных стандартных правил ООН, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних10, во-первых, речь идет не о законном представительстве, но об участии родителей или опекунов («право на участие родителя» - так формулируют его
10 Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила). URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_ conv/conventions/beijing_rules.shtml (дата обращения: 09.03.2021).
Правила), во-вторых, допускается диспозитив-ность участия родителей (опекунов) в отличие от профессиональной юридической помощи в лице адвоката. Наряду с этим официальным комментарием к данному положению предусматривается, что «право родителей или опекуна на участие, как указывается в правиле 15.2, следует рассматривать как оказание общей психологической и эмоциональной поддержки несовершеннолетнему»11. То есть наблюдается некоторое несоответствие формы, устоявшейся в юридической догме и имеющей отражение в разных отраслях (законное представительство), с содержанием, т.е. реальным назначением родителя (опекуна, попечителя и т.д.) в уголовном процессе. По той же причине нельзя признать верной позицию авторов, считающих, что цель участия законного представителя несовершеннолетнего - оказание ему юридической помощи [17, с. 8-9]. Вопрос этот, на наш взгляд, важен тем, что вносит организованность, цель в действия большого количества «дополнительных» участников в судопроизводстве с несовершеннолетними. Иная же ситуация смешивает, к примеру, деятельность защитника и законного представителя.
Разумным вопросом после всего изложенного является вопрос: а зачем законному представителю в таком случае сугубо юридические права и обязанности? Это требуется, во-первых, потому что судопроизводство не предполагает участников, не имеющих юридически зафиксированных прав и обязанностей, т.е. это естественная форма закрепления статуса участника процесса. Во-вторых, это связано с тем, что в ряде случаев юридическая помощь законного представителя имеет место, но представляется его производной функцией, т.к. в качестве основной она предусмотрена, к примеру, в статусе защитника.
Выводы
Таким образом, мы видим, что сложившаяся концепция законного представительства не до конца отвечает тем реалиям, которые складываются сегодня в уголовном судопроизводстве с участием несовершеннолетних [16, с. 12]. На основе всей проведенной работы можно констатировать следующее.
11 Там же (дата обращения: 10.03.2021).
ВОПРОСЫ ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ / LAW ENFORCEMENT ISSUES
Во-первых, недопустимо считать несовершеннолетнего частично обладающим уголовно-процессуальной дееспособностью, так как это не отвечает цели данного дифференцированного производства.
Во-вторых, введение градации действий, которые совершеннолетний может совершать лишь с согласия законного представителя, недопустимо. Опять же, следует указать, что нужно всячески, в том числе при помощи защитника, законного представителя, педагога (психолога), способствовать принятию несовершеннолетним решений в собственных интересах.
В-третьих, законное представительство в гражданском и уголовно-процессуальном праве хоть и имеют единые корни, вытекающие из семейных правоотношений, но не являются междисциплинарным институтом: цели представительства, круг лиц, принципы отраслей, представления о пра-
восубъектности не позволяют говорить о некоем межотраслевом монолите, несмотря на близость формулировок и ряда правил.
В-четвертых, основным предназначением законных представителей несовершеннолетних в уголовном процессе является общая психологическая и эмоциональная поддержка несовершеннолетнего. Такое понимание позволяет отграничивать функции законных представителей от иных участников.
Вышеизложенные положения, по нашему мнению, позволяют определить направленность института законного представительства несовершеннолетнего в уголовном процессе и гражданском праве, сформулировать критерий для выявления недостатков в сегодняшнем регулировании, а также исключить неясность в определении задач участников в производстве с несовершеннолетними.
Список источников
1. Ухарева Е. А. Участие законного представителя несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого в производстве следственных действий (правовые и организационные аспекты). Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М.; 2011. 26 с.
2. Литвинцева Н. Ю. Актуальные проблемы процессуального статуса законных представителей несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого. Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2017;(4):66-75.
3. Белокопытов А. К. Законное представительство в российском уголовном судопроизводстве. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Иркутск; 2009. 22 с.
4. Жаглина М. Е. Гражданская правосубъектность несовершеннолетних. Вестник Воронежского института МВД России. 2016;(2):1-7.
5. Гаврилов Э. П. О гражданской правоспособности и дееспособности. Хозяйство и право. 2011;(3):22-37.
6. Таран А. С. Уголовно-процессуальная правосубъектность: постановка проблемы. Юридический вестник Самарского университета. 2017;3;(2):87-92.
7. Трясейкина Е. С. Уголовно-процессуальная дееспособность как условие наделения лица статусом частного обвинителя. Бизнес в законе. 2008;(2):100-101.
8. Бадмаева В. Д., Дозорцева Е. Г., Макушкин Е. В. К проблеме оценки уголовно-процессуальной дееспособности у несовершеннолетних обвиняемых. Российский психиатрический журнал. 2015;(4):4-10.
9. Ткаченко А. А., Морозова М. В., Савина О. Ф. Психолого-психиатрические аспекты оценки уголовно-процессуальной дееспособности. Российский психиатрический журнал. 2014;(2):12-17.
10. Терегулова А. И., Ежова Е. В. Уголовно-процессуальная дееспособность несовершеннолетних подозреваемых и обвиняемых. Juvenis scientia. 2019;(3):34-36.
11. Мартыненко С. Б. Представительство несовершеннолетних на досудебных стадиях уголовного процесса. Дисс. ... канд. юрид. наук. СПб.; 2000. 245 с.
12. Зеленина О. А. Физическое лицо как субъект уголовно-процессуальной деятельности. Вестник Калининградского юридического института МВД России. 2010;2(20):15-18.
13. Блинкова В. Г. Дееспособность несовершеннолетнего потерпевшего в уголовном процессе. Вестник Московского университета МВД России. 2012;(8):94-97.
14. Невзгодина Е. Л. Институт представительства в отечественном гражданском праве. Вестник Омского университета. Серия «Право». 2019;16;(1):67-78.
15. Гура Г. М. Проблемы представительства как возможности осуществления гражданских прав. Территория науки. 2013;(4):126-131.
16. Воскобойник И. О. Институт представительства в уголовном судопроизводстве. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Калининград; 2007. 27 с.
17. Баев А. А. Представитель как субъект реализации конституционной гарантии на получение квалифицированной юридической помощи в уголовном судопроизводстве. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар; 2016. 28 с.
18. Hazel N. Cross-national comparison of youth justice. YJB (Youth Justice Board); 2008. 77 p.
19. Kupchik A. Prosecuting Adolescents in Criminal Courts: Criminal or Juvenile Justice? SOCIAL PROBLEMS. 2003;50(3):439-460.
References
1. Ukhareva E. A. Participation of a legal representative of a minor suspect accused in the performance of investigative actions (legal and organizational aspects). Abstract of thesis. Dis. ...Cand. Sci. (Jur.). Moscow; 2011. 26 p. (In Russ.).
2. Litvintseva N. Yu. Actual problems of the procedural status of legal representatives of a minor suspect and accused. Siberian criminal procedural and criminalistic readings. 2017;(4):66-75. (In Russ.).
3. Belokopytov A. K. Legal representation in Russian criminal proceedings. Abstract of thesis. Dis. .Cand. Sci. (Jur.). Irkutsk; 2009. 22 p. (In Russ.).
4. Zhaglina M. E. Civil personality of minors. Bulletin of the Voronezh Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2016;(2):1-7. (In Russ.).
5. Gavrilov E. P. On civil legal capacity and legal capacity. Economy and law. 2011;(3):22-37. (In Russ.).
6. Taran A. S. Criminal procedure legal personality: Problem statement. Legal Bulletin of Samara University. 2017;3;(2):87-92. (In Russ.).
7. Tryseikina E. S. Criminal procedural capacity as a condition for granting a person the status of a private prosecutor. Business within the law. 2008;(2):100-101. (In Russ.).
8. Badmaeva V. D., Dozortseva E. G., Makushkin E. V. On the problem of assessing the criminal procedural capacity of accused minors. Russian Psychiatric Journal. 2015;(4):4-10. (In Russ.).
9. Tkachenko A. A., Morozova M. V., Savina O. F. Psychological and psychiatric aspects of the assessment of criminal procedural capacity. Russian Psychiatric Journal. 2014;(2):12-17. (In Russ.).
10. Teregulova A. I., Yezhova E. V. Criminal procedural capacity of juvenile suspects and accused. Juvenis scientia. 2019;(3):34-36. (In Russ.).
11. Martynenko S. B. Representation of minors in the pre-trial stages of the criminal process. Diss. ... Cand. Sci. (Jur.). St. Petersburg; 2000. 245 p. (In Russ.).
12. Zelenina O.A. An individual as a subject of criminal procedural activity. Bulletin of the Kaliningrad Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2010;2(20):15-18. (In Russ.).
13. Blinkova V. G. Legal capacity of a minor victim in criminal proceedings. Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2012;(8):94-97. (In Russ.).
14. Nevzgodina E. L. Institute of representation in domestic civil law. Omsk University Bulletin. Series "Right". 2019;16;(1):67-78. (In Russ.).
15. Gura G. M. Problems of representation as an opportunity to exercise civil rights. The territory of science. 2013;(4):126-131. (In Russ.).
16. Voskoboynik I. O. Institute of representation in criminal proceedings. Abstract of thesis. dis. ... Cand. Sci. (Jur). Kaliningrad; 2007. 27 p. (In Russ.).
17. Baev A. A. A representative as a subject of the implementation of the constitutional guarantee for obtaining qualified legal assistance in criminal proceedings. Abstract of thesis. Dis. .Cand. Sci. (Jur.). Krasnodar; 2016. 28 p. (In Russ.).
18. Hazel N. Cross-national comparison of youth justice. YJB (Youth Justice Board), 2008. 77 p.
19. Kupchik A. Prosecuting Adolescents in Criminal Courts: Criminal or Juvenile Justice? Social problems. 2003;50(3):439-460.
