CC BY
11© Карнаухова В. А., 2012
ЗАКОЛДОВАННЫЙ КРУГ ОДИНОЧЕСТВА (К ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ «ШУБЕРТИАНЫ» А. Ф. МУРОВА)
Статья посвящена феномену шубертианства в отечественном композиторском творчестве рубежа XX —XXI столетий, рассмотренному на примере «Шубертианы» А. Ф. Мурова (оркестровой транскрипции вокального цикла Ф. Шуберта «Зимний путь»), В тексте сделана попытка по опубликованным и неопубликованным источникам реконструировать историю создания этой партитуры. Исследовав письма, дневники и публицистику композитора, автор приходит к выводу, что в творческой биографии А. Ф. Мурова «Шубертиана» сыграла роль не только «приношения» Ф. Шуберту, но и своеобразной «духовной исповеди» своего создателя, отразив важные для него этические и эстетические постулаты.
Ключевые слова: Франц Шуберт, Аскольд Муров, партитура, транскрипция, письмо, слово, одиночество, романтизм.
Имя крупного отечественного композитора Аскольда Фёдоровича Мурова (1928-1996) прочно связано с музыкальной культурой Сибири. Благодаря исследованиям последних лет (диссертации Л. Л. Пыльневой «Симфония в творчестве Аскольда Мурова», книге «Аскольд Муров: Музыка. Сибирь. Эпоха» и др.), оно стало знакомо музыкантам разных территорий и поколений. Однако в концертных залах музыка А. Ф. Мурова звучит не так часто, как хотелось бы. По-видимому, не слишком знакома широкому читательскому кругу и его публицистика (книги очерков «Заколдованный круг», «В лабиринте» и др.).
Между тем, уже при беглом взгляде на список созданного А. Ф. Муровым поражает его масштаб и широта жанрового диапазона, вобравшего как традиционные, так и экспериментальные формы-миксты: от кантаты и хорового цикла до композиции для декламатора, солистки и группы инструментов («Блокиана»), от фортепианных пьес и камерного ансамбля до симфонии-балета или симфонии-концерта, от оперы и оперетты до радиодекламатория, сочинений для кино и даже цирковой программы.
Пробелы знания этой музыки отчасти помогают восполнить современные Интернет-ресурсы, знакомящие с записями «Осенней симфонии», «Симфониетты», музыки к пьесе «Вишнёвый сад» и другими композиторскими опусами. И все же объемное и разнообразное наследие А. Ф. Мурова заслуживает того, чтобы стать открытым как можно большей филармонической аудитории. Ниже речь пойдет о сочинении, занявшем в жизни и творчестве А. Ф. Мурова совершенно особое место — оркестровой транскрипции вокального цикла Ф. Шуберта «Зимний путь», ор. 114 (1977). Цель данной статьи — по опубликованным и неопубликованным источникам реконструировать реализацию композиторского замысла «Шубертианы».
В нотографии Мурова указанное произведение фигурирует под двумя названиями. Первоначальное — «Einsamkeit» (нем. — «Одиночество»), по-видимому, не вполне устраивало автора. В немецком языке слово Einsamkeit — женского рода, одно из его значений — уединённость (уединение). Исследователи указывают, что русский перевод имеет несколько иной смысловой оттенок, поэтому автор не включил его в заглавие цикла. Однако на титульном листе авторского рукописного варианта партитуры указано именно это название.
Обратимся к предисловию, предпосланному партитуре. В нём проявилось одно из композиторских свойств Мурова — любовь к слову при мастерском владении им. Стремление композитора комментировать собственные тексты, быть точным в ремарках, максимально ясно доносить свои идеи до исполнителей, не допуская недосказанности, не раз отмечалось исследователями его творчества и авторами воспоминаний о нем [3, с. 8; 7, с. 300].
Итак, сам композитор объясняет свой замысел предельно чётко: «автор предлагаемой транскрипции сознательно вынес свою фамилию на титульный лист партитуры, принимая тем самым на себя полную ответственность за все композиционные решения, принятые в ходе переосмысления шубертовского оригинала... автор, в числе других, ставил следующие цели: 1. Еще раз (к 150-летней дате со дня смерти Ф. Шуберта) привлечь внимание музыкантов и любителей музыки к этому выдающемуся произведению; 2. Обогатив это камерное сочинение дыханием оркестра, придать ему более обобщенный смысл; 3. Усилить трагедийную сущность (как наибо-
лее важную) этого цикла. Отсюда возникла необходимость переозаглавить данную партитуру, воспользовавшись для этого названием 12-ой песни ("Einsamkeit")». Однако со временем у сочинения все же возникло второе название — «Шубертиана».
Наличие шубертовских аллюзий в музыке отечественных композиторов рубежа XX-XXI вв. неоднократно отмечалось в музыкальной науке. В числе авторов, апеллировавших непосредственно к транскрипциям шубертовских опусов, можно назвать Э. Денисова (инструментовка шубертовских вальсов для камерного оркестра, 1981-84), В. Сильвестрова («Свадебный вальс», Фр. Шуберт — В. Сильвестров из «Двух диалогов с послесловием», 1826...2002) и др. Можно упомянуть интересный опыт нижегородского композитора В. Холщевникова (цикл «Семь парафраз» на темы песен Ф. Шуберта для виолончели и баяна, 2001). Как феномен композиторского творчества, шубертианство стало своеобразной приметой времени, «резонируя» с неоромантической тенденцией эпохи.
Однако шубертиада А. Ф. Мурова носила, по всей видимости, характер мировоззренческий, эстетический, являясь глубоким личным переживанием композитора. О том, что Шуберт был в числе весьма почитаемых и ценимых А. Ф. Муровым гениев, пишет и его ученик, И. Хей-фец: «Особенную слабость, по его собственным словам, он питал к Бизе и Шуберту. Он восхищался "Кармен-сюитой" Бизе-Щедрина, создал "Одиночество" — свободную оркестровую транскрипцию "Зимнего пути" Шуберта. Его шубертианство проявилось также в "Осенней симфонии" для ...оркестра русских народных инструментов 1978 года, поразительным образом соче-тающей..."западничество" и "почвенничество"...» [8].
Упоминание о шубертианстве Мурова встречается и в других источниках: «Постепенно в музыке Мурова все большую силу набирает лирическая струя, отчасти навеянная впечатлением от музыки Шуберта, которая вдруг оказалась необычно созвучной духу сибирского композитора. Появился цикл «Einsamkeit»..., в котором явно высвечивается глубокий трагизм непонимания и утраты. Шубертовские аллюзии слышны... и в музыке к пьесе «Вишневый сад» (1978)» [1, с. 412].
И все же — почему для своей транскрипции из мастеров прошлого Муров выбрал именно Шуберта, в чем состоит особая духовная близость его миросозерцания современному композитору? Ответ на этот вопрос приходит после обращения к некоторым фактам. Необходимо вспомнить о немецких корнях композитора. Отец — Фёдор Фёдорович Муров (настоящая фамилия Брок) — немец по национальности. Возможно, что созвучность исканий Мурова-композитора поэтике Шуберта-Мюллера отчасти обусловлена этим. Хотя лучше всего «эффект притяжения» Мурова к Шуберту объясняют его письма и эссе, проливающие свет на общий для них мотив — тотального одиночества художника, отторгнутого обществом.
Шубертовский топос «отчуждения-отверженности» весьма полно освещен в отечественном музыкознании. Общеизвестен факт автобиографизма последнего песенного цикла Шуберта. Ю. Н. Хохлов приводит слова композитора, сказанные Бауэрнфельду в год создания «Зимнего пути»: «Что будет со мною, бедным музыкантом? В старости я, вероятно, буду вынужден, как гётевский Арфист, прокрадываться к дверям и выпрашивать хлеб» [9, с. 87].
Сходными лейтмотивами пронизано и литературное наследие А. Ф. Мурова. Звучащие, разумеется, «с поправкой» на страну и эпоху, они свидетельствуют о личном опыте автора, в полной мере ощутившего «диссонантность» бытия в обществе, где подлинное искусство подчинено произволу невежд, пережившего конфликт художника и власти. В одном из своих Вьетнамских дневников Муров констатирует, что большей части людей не свойственно историческое мышление, «и ведь именно они хозяева Мира..., видящие его только из одной своей «точки» обзора... Поэтому человек, снискавший дар и милость мыслить широко и свободно, со множеством разветвлений — несчастен и одинок!!!» [7, с. 312]. В одном из очерков читаем: «Трудное сейчас время для художественной работы. На каждого из нас давит груз одиночества» [5, с. 10].
По словам композитора, музыканты — это «чудаки-одиночки», предназначение которых — «спасти свою скрипку, чтобы в свой час вернуть людям веру, надежду и любовь» [5, с. 5]. В 1989 г. на страницах книги «Заколдованный круг» появляется горькое признание Мурова: в системе, «безнравственной и удушающей», где «серьезному, а тем более критическому искусству суждено было задохнуться» — «слушатели нас покинули». Произнесенные через двенадцать лет после создания «Шубертианы», эти слова, по-видимому, были актуальны и для времени её сочинения. Отмеченный не только в собственной жизни, но и в судьбах талантливых со-
временников мотив одиночества соседствует у Мурова с размышлениями о хрупкости и незащищенности самой музыки (столь же беззащитной, как и природа), и противопоставляется пошлости [5, с. 47].
Транскрипцию «Зимнего пути» композитор писал в расчёте на исполнение Сергея Яко-венко. Адресованные ему письма многое проясняют в концепции автора, помогая восстановить отдельные этапы работы, поэтому имеет смысл их процитировать.
Уже в начале 1977 г., в письме А. Ф. Мурова к С. Б. Яковенко от 16 января упоминается о работе над «Одиночеством»: «О нашем Шуберте — написана треть (8 номеров). Правда, пишу не подряд, кое-что написано уже из второй части. Работаю «в упор» как никогда. И у Конен и, затем у Хохлова, — (приводится её цитата): «Лирика "Зимнего пути" неизмеримо шире любовной темы. Она трактована в широком философском плане — как трагедия духовного одиночества художника в лице мещан и торгашей». Мысль верная, хотя и неполная. Я пишу транскрипцию (а не оркестровку NB) в этом трагическом ключе и моя партитура, очевидно, будет называться «Einsamkeit» — «Одиночество» (оркестровая транскрипция вокального цикла «Зимний путь»), ...Перевод Заяицкого я оставляю, но он всё-таки (!) ужасен. Жив буду, — когда-нибудь доберусь и до текста... Теперь, когда я погрузился в это сочинение основательно, я вижу что это не только «работа Века», но и главное сочинение (среди моих опусов) всей моей жизни... Будем надеяться, что и Вам и мне она принесет когда-нибудь большое художническое удовлетворение. Кстати, (я об этом вспомнил совсем недавно) будущий год — год Шуберта!!! 150 лет со дня смерти. Одно сомнение вкрадывается в меня в связи с этой партитурой: — не окажется ли оно слишком русифицированным??? Здесь я уже искал всяких примеров тысячи (Бах-Бузони, Шуберт-Прокофьев, Шуберт-Лист, Мусоргский-Равель, Бизе-Щедрин...) ...Ладно, пусть об этом судят критики. Это — их хлеб. Наше дело грамотно, культурно и темпераментно написать, а там как Бог пошлет...».
Критическая оценка композитором русского перевода С. Заяицкого, заслуживает краткого комментария. По-видимому, все же не случайно именно этот, хотя, наверное, и не бесспорный, но наиболее известный перевод стал «долгожителем» среди других [4]. Важнее же, может быть, другое: в жизни С. С. Заяицкого текст Мюллера также сыграл роль «индикатора» одиночества, определив предчувствие трагически раннего ухода. И в этой плоскости у А. Ф. Мурова неожиданно обнаруживаются «линии пересечения» с переводчиком. В статье «"Зимний путь" Мюллера-Шуберта в личном деле Сергея Заяицкого» Е. Луценко отмечает: «У "Зимнего пути" особая роль в творческой биографии Заяицкого. Как и любой другой переводчик 20-х годов, часто вынужденный брать поденную революционную работу... Заяицкий может быть уподоблен странствующему подмастерью "Зимнего пути", подспудно понимающему, что в новой Стране Советов, где безжалостно жгли во дворе Консерватории ноты Рахманинова, он может при хорошем стечении обстоятельств обрести финансовый покой, но не свет» [4].
Изучение писем А. Ф. Мурова позволяет судить об этапах написания «Шубертианы». Так, в послании С. Б. Яковенко от 7 июля 1977 г. композитор сообщает о готовности партитуры и планах её исполнения: «Завершен годичный труд; даже не верится, что все уже позади и этот гигантский формат — реальность...». Из письма ясно, что дирижировать новым сочинением в Новосибирске будет Арнольд Кац. Однако Муров мечтал и о записи «Шубертианы», и об исполнении её в столичных концертных залах: «Для меня, конечно, важно, чтобы эта транскрипция прозвучала в Новосибирске, но главное — это в столицах и грамзапись. В отличие от многих моих предыдущих «адресованных» работ эта писалась основательно, навсегда (!), для всех оркестров, "на всю оставшуюся жизнь"...».
По поводу своей редакции композитор пишет, что «все осталось на своих местах», попутно все же предупреждая, что партитура потребует от солиста привыкания к некоторым её особенностям. Их анализ, безусловно, заслуживает отдельного разговора. Многое в транскрипции Мурова совпадает с оригиналом. Так, например, полностью сохранена вокальная строка. Партия же аккомпанемента сильно переосмыслена, возникли авторские прелюдии и постлюдии, несущие важную смысловую и драматургическую нагрузку. В партитуре «Шубертианы» проявился свойственный и другим опусам композитора «эффект пространства», сказавшийся, в частности, в авторском указании использовать струнный квартет за кулисами и струнный квартет в оркестре. [2, с. 365]. Это проявилось и в использовании отдельных тембров, например, колоколов. Их звучание в начале первой и перед последней песней цикла создаёт своеобразную «тембровую арку» всей композиции. Особого внимания заслуживает и трактовка арфы, которая, по словам автора,
должна звучать «подобно лютне», подчеркивая камерно-исповедальный тон музыки. В сфере тональной логики, несмотря на изменение тональностей песен, транскрипция Мурова сохранила общую тонико-доминантовую линию развития (у Шуберта: ё-шо11 в первой песне — а-шо11 в последней, у Мурова: с-шо11 — g-moll).
Появление «Шубертианы» вызвало отклик Геннадия Рождественского. В письме композитору он писал: «Ваша работа безусловно очень интересна и не ординарна, ясно, что Вы «сопе-режили» весь цикл вместе с Шубертом. Конечно, можно спорить о правомочности подобных транскрипций в наши дни, но только не с позиций (избави Бог!) «буквы», а только лишь с позиций «духа», а эти «позиции», к счастью, не зафиксированы».
Первое исполнение С. Б. Яковенко «Шубертианы» состоялось 15-16 февраля 1978 г. вместе с Симфоническим оркестром Новосибирской государственной филармонии (дирижер — А. Кац) [6, с. 428]. В начале апреля того же года С. Б. Яковенко пел её в Воронеже (оркестром также дирижировал А. Кац). Известно, что в ноябре 1982 года С. Б. Яковенко исполнил это сочинение в Ростове-на-Дону (оркестром дирижировал А. М. Скульский, несколько ранее, 21 апреля 1982 г. исполнивший транскрипцию в Томске). Письма, отправленные А. Ф. Муровым С. Б. Яковенко в начале 1980-х, свидетельствуют о планах исполнения «Шубертианы» в российских городах, в частности, Барнауле и Кемерово. Эти планы осуществились: произведение было исполнено 11 февраля 1983 г. в филармоническом зале Барнаула, а 1 ноября 1983 г. — в Кемерово (в обоих случаях оркестром дирижировал А. М. Скульский). К сожалению, обсуждаемая с Геннадием Рождественским запись «Шубертианы» не состоялась. В нотографическом справочнике сочинений А. Ф. Мурова, изданном в 2008 г., указывается запись транскрипции из фонда Государственной телерадиокомпании «Новосибирск».
Исследование партитуры «Шубертианы», посвященных ей писем, дневников и публицистики А. Ф. Мурова приводит к мысли, что в творческой биографии композитора эта транскрипция сыграла роль не только «приношения» Ф. Шуберту, но и своеобразной «духовной исповеди», отразив главные этические и эстетические постулаты своего создателя.
Литература
1. Биография А. Ф. Мурова // Аскольд Муров: Музыка. Сибирь. Эпоха / авт.-сост. Л. Л. Пыльнева. Новосибирск: Наука, 2008. С. 405-413.
2. Гончаренко С. Об одной особенности фактуры в произведениях А. Ф. Мурова // Аскольд Муров: Музыка. Сибирь. Эпоха / авт.-сост. Л. Л. Пыльнева. Новосибирск: Наука, 2008. С. 365-373.
3. Куницын О. «Переплавилось в музыку время, пространство...» // Аскольд Муров: Музыка. Сибирь. Эпоха / авт.-сост. Л. Л. Пыльнева. Новосибирск: Наука, 2008. С. 7-12.
4. Луценко Е. «Зимний путь» Мюллера-Шуберта в личном деле Сергея Заяицкого / [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://magazines.russ.ru >Вопросы литературы>|10.Ы:т1 — Дата обращения: 30.01.2012.
5. Муров А. Заколдованный круг. Публицистические очерки. Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1989. 104 с.
6. Нотографический справочник // Аскольд Муров: Музыка. Сибирь. Эпоха / авт.-сост. Л. Л. Пыльнева. Новосибирск: Наука, 2008. С. 414-434.
7. Пыльнева Л. К вопросу об этических и эстетических взглядах А. Мурова // Аскольд Муров: Музыка. Сибирь. Эпоха / авт.-сост. Л. Л. Пыльнева. Новосибирск: Наука, 2008. С. 297-313.
8. Хейфец И. Памяти Мурова / [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.21israel-music.com/Murov.htm. Дата обращения 28.01.2012.
9. Хохлов Ю. «Зимний путь» Франца Шуберта. М.: Музыка, 1967. 461 с.
10.Муров А. Письма к С. Яковенко (из личного архива С. Яковенко).
