CC BY
96
УДК 81'42 ББК 81.055.52
С.В. Ракитина, Н.В. Ефремова ЗАГЛАВИЕ КАК ОСНОВНОЙ ТЕКСТОВЫЙ КОНЦЕПТ (НА МАТЕРИАЛЕ КНИГ Н.М. АМОСОВА «МЫСЛИ И СЕРДЦЕ» И Ф.Г. УГЛОВА «СЕРДЦЕ ХИРУРГА»)
Заглавие, исследуемое на материале произведений известных ученых-медиков Н.М. Амосова и Ф.Г. Углова, рассматривается как авторский концепт, выступающий символом обобщенного адресантом нового знания, содержащий указание на выбор актуального дискурсивного пространства, нацеливающий адресата на понимание глубинного смысла произведения, выполняющий прогнозирующую функцию, ориентирующий на восприятие текста в целом.
Ключевые слова: языковая личность; интердискурсивность; заглавие; концепт «Сердце»
S.V. Rakitina, N.V. Efremova THE TITLE AS THE MAIN TEXTCONCEPT (BASED ON A STUDY OF N.M. AMOSOV'S «HEARTS AND MINDS» AND F.G. UGLOV'S «THE HEART OF A SUR-GEON»)
The article deals with the research of the title on the material of well-known medical scientists N.M. Amosov and F.G. Uglov. The title is regarded as the author's concept, a symbol of the new knowledge generalized by the addressee, containing a reference to the selection of the actual discursive space, aiming the addressee to the understanding of the deep meaning of the work, performing the prediction function, the orientation on the perception of the text as a whole.
Key words: linguistic identity; interdiscursivity; the title; the concept «Heart»
Характерной чертой современной лингвистической науки, отличающейся антропоцентрическим подходом к изучению языка, является повышенный интерес к языковой личности, в речевом поведении которой проявляются способность порождать и воспринимать тексты, творческое отношение к языку, собственная лингвистическая компетентность. Хотя идея существования и функционирования языка в связи с его носителем - человеком -всегда была присуща языкознанию, приоритет в разработке и использовании понятия «языковая личность» принадлежит русистике.
Проводимое нами исследование связано с анализом произведений неординарных ученых-медиков Н.М. Амосова и Ф.Г. Углова. Как языковые личности, они, несомненно, принадлежат к носителям элитарной речевой культуры [Кочеткова, 1999], что проявляется в индивидуальной манере изложения и построения мысли, в способности придавать конкретным, логическим, собственно научным формам характер словесного творчества особого рода, отражать специфическое видение научной картины мира и определять архитектонику текста, концептуально обусловленную функционированием когнитивно значимых авторских смыслов.
Особенностью научного мышления этих
ученых является интердискурсивность, проявляющаяся во взаимодействии различных типов дискурсов на основе общих тем, мотивов и т.д. и уходящая в созданные тексты, представляющие продукт их дискурсивной деятельности. Как творческие, талантливые люди они не переставали думать о проблемах медицины, своей ответственности за людей, доверивших им жизни, в процессе профессиональной деятельности, в ходе осмысления своих достижений и исследований коллег, отразившихся не только в научных текстах, но и в созданных ими художественных произведениях. Научный и художественный дискурсы переплетаются в дискурсивной деятельности названных ученых, расширяя представление читателя о характере их речемышления, особенностях проявления как языковых личностей.
В последнее время в лингвистике обращается внимание на слово, выступающее личностным отражением, проявлением конкретного говорящего (пишущего), отличающегося своим внутренним миром, отношением к себе подобным и всему окружающему, который не только моделирует в речи некий объект, но и воплощает с помощью определенных языковых средств свою позицию по отношению к этому объекту.
Вестник ИГЛУ, 2014
© Ракитина С.В., Ефремова Н.В., 2014
Главным индикатором основной темы и эмотивного фона любого произведения, как известно, служит заглавие, которое выступает сильной позицией в концептуальной структуре текста [Арнольд, 1978, с. 23-31], особым элементом, содержащим ключ к его пониманию, отражает семантическую многомерность текста, конденсирует его смысл, направляет восприятие читателя, организует его познавательную деятельность, является ориентиром для дальнейших рассуждений.
Цель данной статьи - рассмотрение заглавия как средства именования смысла, обобщения авторских концептов, именования си-нергетической доминанты в концептуальном пространстве текстов.
Материалом для анализа в рамках заявленной темы стали заглавия книг Н.М. Амосова «Мысли и сердце» и Ф.Г. Углова «Сердце хирурга», в которых проблемы людей с различными заболеваниями сердца подаются через восприятие не просто авторов-ученых, а ученых-практикующих врачей. Ф.Г. Углов подробно рассказывает о жизни своих пациентов до заболевания, тщательно анализирует причины его появления. В его произведении речь идет о жизни и работе, о высоком долге врача, о том, каких усилий стоит для него сохранение жизни, какой это титанический и подвижнический труд. В книге Н.М. Амосова, помимо уже названных проблем, раскрывается сущность творчества и работы хирурга, оперирующего на сердце. Врач показан как профессионал, идущий непроторенной дорогой, ищущий, сомневающийся, ошибающийся, и, в конце концов, побеждающий в борьбе за жизнь человека.
Заглавия произведений обоих ученых (Ф.Г. Углова «Сердце хирурга» и Н.М. Амосова «Мысли и сердце») содержат указание на выбор актуального дискурсивного пространства, ограниченного понятием, заключенным в слове «сердце», которое является ключевым, занимающим доминирующую позицию, несущим основную смысловую нагрузку. Это слово выступает средством именования концепта «Сердце» в концептосферах ученых. В рамках рассматриваемой проблемы считаем необходимым разграничить понятия концеп-тосферы текста, определяющей его семантическое пространство, и концептосферы автора, содержательные составляющие которой
создают базу для формирования концептосфе-ры текста. Связь концептосферы автора с семантическим пространством текста заложена в смыслопорождающем потенциале концепта-стимула, стоящего у истоков этого текста [Ракитина, 2009, с. 125]. Концепт «Сердце» в текстах Н.М. Амосова и Ф.Г. Углова выступает этим смыслопорождающим концептом-стимулом, активизирующим хранящиеся в кон-цептосферах авторов дискурсивные смыслы «старых» знаний, вступающих в речемысли-тельное взаимодействие с новыми смыслами, связанными с продуцированием вторичных по отношению к собственно научным медицинских текстов, написанных в жанре художественной публицистики. Поскольку такие тексты являются продуктом дискурсивной деятельности ученых, результатом их внутреннего диалога чаще всего с самим собой, а не со «старым» знанием и оппонирующими текстами, мы обратились к ним, чтобы прояснить эмоциональную базу концептосфер авторов, особенности так называемых индивидуальных концептов, представляющих, по определению А.А. Залевской, «базовое перцептивно-когнитивно-аффективное образование динамического характера» [Залевская, 2002, с. 16]. Думается, здесь скорее следует говорить о субъективных смыслах, составляющих содержание концепта, которые выступают единицами индивидуального сознания, авторской концептосферы, отличаются высокой степенью оценочности, определяются познавательным опытом, особенностями миро-видения автора.
Актуализация концепта «Сердце» в названиях книг известных ученых, талантливых хирургов, смелых экспериментаторов естественна, потому что мысли ученых связаны с живым, трепещущим человеческим сердцем, которому подчинены профессиональная деятельность, надежды, радости, переживания. Выступая ключевой составляющей заглавий, представляющих в сжатой форме содержательную сущность обоих произведений, данный концепт становится синергетическим центром их направляющей, обобщающей силы.
Анализ книг Н.М. Амосова и Ф.Г. Углова позволил выделить следующие общие для них признаки концепта «Сердце»:
- сердце - важнейший орган, дающий
жизнь; начало всего сущего: «Кровяной сгусток постепенно превратился в рубцовую ткань и сдавил сердце» [Углов, 1974, с. 430]; «Утром я не думаю о больном. С утра все тормоза держат крепко. Только об операции, только о болезни, о сердце...» [Амосов, 1969, с. 40];
- сердце - вместилище чувств и переживаний: «Помню: кровотечение. Фибрилляция. Смерть на столе. Опустошенность. Досада ... Неужели сегодня будет то же? Как ноет сердце!» [Там же. С. 58]; «Недаром же про отзывчивого, внимательного человека говорят: «Доброе сердце!». А про бесчувственного - «жестокосердный». При страхе - «сердце сжалось, екнуло»; справилось со страхом -«от сердца отлегло»; грустно - «сердце ноет»; взяли верх страсти - «сердце не стерпело»; нас растрогали - «сердце растаяло» [Углов, 1974, с. 480];
- сердце - сосредоточение подвижнического труда: «Все-таки сердце - это самое трудное. Оно меня, наверное, и доконает» [Амосов, 1969, с. 39]; «Невозможно даже представить себе, сколько человеческой энергии, мыслительных и физических затрат вложено в эту область хирургии - хирургии сердца!» [Углов, 1974, с. 446];
- сердце - символ жизни и смерти: «В борьбе, которую ведут хирурги, умирают только больные. Но в тот момент, когда сердце останавливается в твоих руках и жизнь, как вода, утекает между твоими пальцами, сколько раз хотелось все отдать, чтобы ее удержать!... И больной умирает, а я остаюсь. Проходит время, и я не соглашаюсь меняться. Раздумал. Однако от каждого такого случая остается что-то, уменьшающее желание жить» [Амосов, 1969, с. 41]; «Холодное, неподвижное сердце готово к операции... Оно не бьется! Разве это еще не смерть?!» [Углов, 1974, с. 474];
- сердце - источник жизненной силы: «И снова вспоминаю. Операция. Искусственное кровообращение. Охлаждение до 20 градусов. Сердце стоит. Раскрываю: ужасно! Створки обезображены рубцами и известью. Пытаюсь сделать пластику - еще хуже. Остается зашить так. Знаю - сердце не запустить. Эмоции. Ругаю себя, хирургию, больную: «Вы меня обязательно спасете». Провались все на свете! Но ругань и стенания делу не помогут. Нужно зашивать. Без надежды, как на трупе» [Амосов,
1969, с. 63]; «Семь потов сошло, ощущение такое, что собственное сердце умирало, когда останавливалось оно у больного!» [Углов, 1974, с. 548];
- сердце - сломанный механизм, который поражает своей сложностью и недоступностью: «Как вообще можно сердце держать в руке, надрезать его, вводить в него палец, и оно не должно остановиться?!» [Там же. С. 489]; «Вскрыт перикард. Обнажено сердце. Оно меня страшит. И на снимке было видно, что большое, но когда оно открыто... Фу! Левое предсердие - как мешок, желудочек огромный, сильно пульсирует. Когда он сокращается, то только половина крови идет в аорту, а вторая - обратно в предсердие, через плохой клапан» [Амосов, 1969, с. 72];
- сердце - недоступная полость, ставшая доступной: «Предсердие широко рассечено. Сильный насос за несколько секунд отсосал кровь. Вот он, клапан. Святая святых. Сердце сухо и неподвижно. Мертвое? Нет. Видны едва заметные подергивания - это еще жизнь» [Там же. С. 75]; «Опять лезу пальцем в сердце. На долю секунды мысль: как это стало просто - в сердце. А помнишь трепет первого раза? Восемь лет назад я был моложе. Теперь бы уже не начал» [Углов, 1974, с. 72];
- сердце - объект тревог врача: «.надо учитывать атмосферу страдания и горя, которую приносят с собой в хирургическое отделение больные .. Все это держит сердце хирурга в состоянии какой-то смутной тревоги . И такое состояние не день, не два, а многие годы...» [Там же. С. 544]; «Пока делать нечего. Если кровотечение не уменьшится, то придется расшивать рану. О нет! Дрожь по коже. Лучше мне самому умереть, чем снова держать в руках это сердце ...» [Амосов, 1969, с. 117];
- сердце - мишень для отрицательных эмоций, вызывающая смертельное заболевание человека: «Клевета, склока, несправедливая обида, черствость, нечуткость, а особенно грубость, хамство - все это вызывает те самые отрицательные эмоции, что губительно действуют на сердце человека» [Углов, 1974, с. 525]; «Сердце как сжалось тогда, так и не отпускает до сих пор» [Амосов, 1969, с. 69];
- сердце - вместилище родительской любви: «Тут уж действительно жестокая судьба наносит удар, как бытует выражение, в са-
мое сердце! Причем не только ребенка, но и его родителей» [Углов, 1974, с. 445]; «Матери уже сказали, что не будет. Материнское сердце не игрушка - взад да вперед» [Амосов, 1969, с. 175], «Жена. Дочь. Леночка. Самый теплый уголок в сердце. Уйдет? Ужасно ...» [Там же. С. 347];
- сердце - возможность ошибки: «Помнишь, маленький Саша, совсем недавно? Не проснулся, попал воздух в сердце; что-то было пропущено» [Там же. С. 264]; «Врач еще раз подтянул... и вдруг катетер надорвался, ... что небольшой его отрезок остался в сердце! Мы похолодели.» [Углов, 1974, с. 493];
- сердце - символ чувства самоотверженности, самоотречения врача: «Они, врачи, не только своими знаниями, но - что важно - теплом своих сердец, тем, что, не считаясь со временем, отрывая его от собственной семьи, собственных детей, выходили Глебушку, других, подобных ему. » [Там же. С. 478]; «Оксана в той же позе сидит перед своим экраном. Наверное, она сильно устала - сидит перед экраном уже четырнадцать часов. Боится отойти - а вдруг снова остановка?» [Амосов, 1969, с. 158].
Наряду с общими в произведениях обоих авторов обнаруживаем индивидуальные смыслы, вкладываемые в концепт «Сердце».
Для Н.М. Амосова сердце: (а) место, которое определяет, насколько честен человек перед самим собой: «До этого Саша был в приличном состоянии. Внешне он не изменился и после того, как узнал, отлично себя держал. А печень и сердце сдали. Значит, все-таки тяжело переживал» [Там же. С. 68]; (б) нечто простое для непосвященных и самое трудное для хирурга, сходное с чудом: «Как все просто и жестоко! Собрались люди и готовятся произвести какое-то действие, от которого один человек может оказаться мертвым. Если посмотреть со стороны незнающему: усыпили, вскрыли грудь, пустили какую-то машину, сердце остановилось. Разрезали, что-то делают внутри, вставляют какую-то штуку. Зашивают, бьют током, сердце сокращается все быстрее, быстрее. Стягивают рану. Просыпается. Ожил. Чудеса!» [Там же. С. 329].
Иные субъективные смыслы становятся составляющими концепта, названного в заглавии произведения Ф.Г. Углова, для которого сердце: (а) символ «неувядающей жизни,
ее радостей и тревог» [Углов, 1974, с. 445]; (б) символ счастья: «Сердце у нас для счастья, именно благодаря ему мы - это мы: ходим, дышим, мыслим, существуем в конечном счете!» [Там же. С. 445]; (в) сложный орган, который лишь в последние годы стал активно оперироваться: «долгое время сердце оставалось единственным органом, которого боялся нож хирурга» [Там же. С. 446]; (г) плацдарм для научных открытий и свершений: «Надо научиться открывать сердце! Это стало задачей номер один. Над ней бились ученые всего мира» [Там же. С. 458]; (д) труженик: «...сердце определяет активность человека. Ему, маленькому, неутомимому и чуткому труженику, до всего есть дело» [Там же. С. 480]; (ж) сосредоточение эмоций: «холодное, неподвижное сердце безмолвно! Наверное - подумалось невольно, - в этот момент оно лишено тех эмоций, которые движут человеком.» [Там же. С. 519].
Как видим, для Н.М. Амосова, стоящего у истоков работы над операциями на сердце, сердце - орган, излечение которого сродни чуду, та часть души, где нет места отговоркам и оправданиям. Вся жизнь врача, как следует из его произведения, положена на то, чтобы возвращать к жизни людей, которые ранее умирали долго и мучительно. Потребовалась многолетняя интенсивная работа, наполненная победами и поражениями, чтобы прийти к убеждению, что только в своем сердце можно найти ответы на все волнующие вопросы. Неслучайно книга хирурга «Мысли и сердце» заканчивается вопросом, который он задает себе: «А что главное?» и сам же на него отвечает: «Может быть, совесть?». Вводная конструкция, содержащая предположение, заставляет адресата задуматься над размышлениями автора, предоставляет возможность согласиться с этим предположением или отвергнуть его, предложив собственный ответ на поставленный вопрос.
Анализ произведения Ф.Г. Углова «Сердце хирурга» показывает, что выделенные им смыслы, составляющие содержание концепта «Сердце», несут больший заряд эмоциональности. Сердце для ученого сосредоточение эмоций, символ счастья, радостей жизни: оно открыто в отличие от Н.М. Амосова, который «держит в себе» чувства и переживания, стремится максимально скрыть их: «Ка-
зенные, сухие слова. И лицо у меня угрюмое и сухое. Мне очень хочется утешить ее, вытереть слезы. Или поплакать вместе с нею. Но позволить себе я этого не могу» [Амосов, 1969, с. 14]. Его эмоции реализуются лишь во внутренних монологах и диалогах, связанных с мыслями о больном и его близких.
Исходя из особенностей конкретной личности ученого, врача, хирурга и извлеченных из анализируемых произведений смыслов, вкладываемых в концепт «Сердце», можно увидеть различие в рекомендациях каждого из них в отношении предупреждения заболеваний сердца. Ф.Г. Углов, помимо общеизвестных рекомендаций врачей, считает, что главной причиной заболеваний сердца являются нервные потрясения, стрессы, негативные эмоции: «Вот почему, видя проявление всяких, оскорбляющих человеческое достоинство действий, мы, врачи, предупреждаем: «Осторожно, сердце в опасности!» [Углов, 1974, с. 528] или «И хочется предостеречь: как и сердце, берегите мозг! Не засоряйте его! Пощадите ваши нервы! .Помните, это иногда приводит к спазму сосудов сердца, что может стоить вам жизни!» [Там же. С. 530].
Н.М. Амосов полагает, что человек должен вести здоровый образ жизни, иметь силу воли в его реализации, больше двигаться: «В наш век массовой адинамии покой должен дозироваться более строго, чем нагрузки. Успокаивать больного надо, пока он в опасности, но как только он выздоровел, нужно прямо говорить: «Медицина может вылечить болезнь, но не может сделать человека здоровым. Для этого нужны собственные усилия - воля к выполнению правил, нагрузок и ограничений» [Амосов, 1969, с. 46].
Смысл заглавий анализируемых произведений заключается в символике образа сердца как самой жизни. Уже при восприятии этого слова возникает ассоциативный чувственный ряд, представленный имплицитно и позволяющий сформулировать, именовать еще один рождающийся при рассуждении смысл: «жизнь, отданная служению людям».
Рассмотрение содержательно-фактуально-го уровня, в котором присутствует эксплицитное выражение связи заглавия и текста, показывает, что первый компонент названия произведения Ф.Г. Углова «Сердце хирурга» явно говорит о связи профессии врача с пере-
живаниями о больных, желании приложить все силы, знания, отдать свое сердце борьбе за жизнь человека.
В произведении Н.М. Амосова «Мысли и сердце» заглавие также приобретает символическое звучание. Актуальным для раскрытия смысловой стороны заголовка-метафоры (а значит, и идеи в целом) является первый компонент, который выведен абстрактным понятием, акцентирующим внимание читателя на том, что он должен не только познакомиться с сюжетом, но и проследить за рассуждениями, мыслями, переживаниями автора о человеке, его жизни, отношениях с другими людьми и мироустройством. Блестящий ученый, профессор с мировым именем, врач-хирург Н.М. Амосов всю жизнь дарил людям надежду быть счастливыми, дарил им сердца, которые продолжали биться после сложнейших операций.
Как видим, заглавия произведений Н.М. Амосова и Ф.Г. Углова выступают ключевыми элементами глубинной части информационной структуры текста [Суртаева, 2012], связующим звеном между текстом и внетекстовой реальностью [Веселова, 1998], приобретают метафорическую образность, выражают авторскую идею, что позволяет рассматривать их как концептуальную основу всего произведения.
Концепт «Сердце», вложенный в заглавия произведений авторов-ученых, выступая источником смыслопорождения текста, его дискурсивной стратегией, наполняя содержание более сложной семантикой, предстает по мере восприятия в своих разнообразных, порой неожиданных ракурсах: часть тела, которая является хранилищем человеческой души; орган, имеющий определенное местоположение; феномен, испытывающий многообразную гамму чувств, подчас противоположную; загадка, сосредоточение жизни и смерти, надежды и боли и др.
Проецируя основной концепт произведения, заглавие придает ему «характер определенности и завершенности» [Чекенова, 1985, с. 130], занимает важное место в его содержательной структуре. Вместе с тем, синергети-ческая сила ключевого концепта «Сердце», представленного в заглавии, не только обеспечивает воздействие на адресата, но и, обладая прагматическим потенциалом, направляет его
тарной речевой культуры [Текст]: автореф. дис. ... д-ра филол. наук: 10.02.01 / Т.В. Кочеткова. - Саратов, 1999.
- 53 с.
6. Ракитина, С.В. Концептосфера и семантическое пространство научного текста [Текст] / С.В. Ракитина // Альманах современной науки и образования: языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии и методика преподавания языка и литературы: в 2-х ч.
- № 8 (27). - Тамбов: Грамота, 2009. - Ч.1. - С. 125-126.
7. Суртаева, А.В. Заглавие художественного текста как элемент его информационной структуры [Текст]: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.04 / А.В. Суртаева. - Санкт-Петербург, 2012. - 21 с.
8. Углов, Ф.Г. Сердце хирурга [Текст] / Ф.Г. Углов.
- М.: Современник, 1974. - 584 с.
9. Чекенова, Т.А. Текстообразующие потенции названий художественных произведений [Текст] / Т.А. Чеканова // Лингвистические средства текстообра-зования. - Барнаул, 1985. - С. 122-131.
УДК 81'48 ББК 81.055.1
М.В. Малинович, М.Л. Болонева ОСОБЕННОСТИ ОЦЕНОЧНОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ КОНЦЕПТОВ MAN И WOMAN В РАЗЛИЧНЫХ ТИПАХ ДИСКУРСА
В статье представлен обобщенный сравнительный анализ средств актуализации гендер-ных концептов Man и Woman в различных типах дискурса: сказке, песне, чиклите. Выделены общие и различные признаки оценочной интерпретации анализируемых концептов.
Ключевые слова: концепт; гендер; оценка; песенный дискурс; дискурс сказки; дискурс чи-клита; прямой дискурс; перекрестный дискурс
M.V Malinovich, M.L. Boloneva EVALUATIVE INTERPRETATION PECULIARITIES OF MAN AND WOMAN CONCEPTS IN VARIOUS TYPES OF DISCOURSE
The article reveals the general comparative analysis of means of actualization of Man and Woman gender concepts in various types of discourse that is a fairy tale, a song, a chick lit. Mutual and different features of conceptualization of these concepts were singled out.
The key words: concept; gender; evaluation; song discourse; fairy tale discourse; chick lit discourse; direct discourse; counter discourse
В лингвистической теории существуют проблемы, адекватное и непротиворечивое описание которых можно представить в рамках нескольких современных парадигм, что обусловлено тенденцией к интеграции знаний о сложных и многоаспектных по своей природе феноменах действительности. В их числе концепты Мужчина и Женщина, входящие в лингвофилософскую систему «вечных ценностей» и занимающие, наряду с другими ценностными смыслами (Причинность, Свойство, Воля и другие) вершинное положение в иерархии фундаментальных категорий в се-
внимание, организует мыслительные процессы, связанные с пониманием текста, распознаванием замысла автора.
Библиографический список:
1. Амосов, Н.М. Мысли и сердце [Текст] / Н.М. Амосов. - М.: Молодая гвардия, 1969. - 352 с.
2. Арнольд, И.В. Значение сильной позиции для интерпретации художественного текста [Текст] / И.В. Арнольд // Иностранные языки в школе. -1978. - № 4. -С. 23-31.
3. Веселова, Н.А. Заглавие литературно-художественного текста: антология и поэтика [Текст]: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.01.08 / Н.А. Веселова. - Тверь, 1998. - 24 с.
4. Залевская, А.А. Концепт как достояние индивида [Текст] / А.А. Залевская // Психолингвистические исследования слова и текста. - Тверь, 2002. - С. 5-18.
5. Кочеткова, Т.В. Языковая личность носителя эли-
мантическом континууме естественного языка [Малинович, 2014].
В науке и языке актуальным и одним из ведущих направлений является антропоцентрический подход к изучению языковых явлений в диалектическом единстве с человеком: его мышлением, сознанием, знанием, духовно-практической деятельностью [Малинович Ю.М., Малинович М.В., 2003].
Человек — центр мироздания и ему свойственно рассуждать о реальном мире, оценивать его, Другого/ Других и самого себя. Принцип антропометричности, т.е. соизмере-
© Малинович М.В., Болонева М.Л., 2014
