CC BY
77Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
DOI 10.47643/1815-1337_2021_6_175
З. ФРЕЙД: ПСИХОЛОГИЯ МАСС И СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ Z. FREUD: PSYCHOLOGY OF THE MASSES AND SOCIAL INSTITUTIONS
ЖУКОВ Вячеслав Николаевич,
доктор юридических наук, доктор философских наук, профессор, профессор кафедры теории государства и права и политологии юридического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (МГУ). 119991, Россия, г. Москва, ул. Ленинские горы, 1. E-mail: pifagor2002@mail.ru;
ZHUKOV Vyacheslav Nikolaevich,
Doctor of Law, Doctor of Philosophy, Professor, Professor of the Department of theory of state and law and political science of the faculty of law at Lomonosov Moscow state University. 1 Leninskie Gory str., Moscow, 119991, Russia. E-mail: pifagor2002@mail.ru
Краткая аннотация. В статье рассматриваются взгляды З. Фрейда на психологию масс и их связь с социальными институтами. Как он полагает, любой человеческий коллектив (организованный и неорганизованный) сплачивается благодаря неизрасходованной энергии либидо: чем жестче нормы культуры, ограничивающие сексуальность людей, тем сильнее между ними связи, организующие их в массы. Фрейд делает вывод, что в основе любого коллектива (в том числе социального института) лежат механизмы, берущие свое начало в Эдипове комплексе и первобытной орде.
Abstract: The article discusses the views of Z. Freud's view on the psychology of the masses and their connection with social institutions. As he believes, any human collective (organized and unorganized) is united thanks to the unspent energy of libido: the stricter the cultural norms that limit people's sexuality, the stronger the ties between them that organize them into the masses. Freud concludes that any collective (including a social institution) is based on mechanisms that originate in the Oedipus complex and the primitive horde.
Ключевые слова: Фрейд, психоанализ, антропология права, философия права, философия политики, массы, культура, инстинкты, власть, право.
Keywords: Freud, psychoanalysis, Anthropology of Law, Philosophy of Law, philosophy of politics, masses, culture, instincts, power, law.
Дата направления статьи в редакцию: 21.05.2021
Дата публикации: 30.06.2021
Тема масс обсуждается в том или ином аспекте уже у древних греков и римлян. Платон и Аристотель (аристократы по происхождению) резко критиковали демократию и охлократию, где повсеместно, по их мнению, нарушается справедливость. Массы, рассуждали они, - источник опасности, грозящей либо распадом государства, либо установлением тирании. Массы не способны управлять государством, политические механизмы, рожденные массами, выталкивают к власти негодных по своим качествам людей.
Новый мощный импульс тема масс получает в ходе буржуазных революций. Обсуждение было многоплановым. Ранние либеральные просветители (Гоббс, Локк, Руссо, Кант) подавали дело так, будто массы - это организованный народ, восставший против тирании и заложивший основы новой правовой государственности. Массы - это народ, источник государственного суверенитета, поставивший перед собой цель ограничить власть правом. Слово «массы» не употреблялось, но кровавый хаос, рожденный революциями, побудил просветителей ввести понятие естественного состояния, характерного либо «войной всех против всех», либо угрозой такой войны. Здесь на заднем плане видна мысль о разрушительном потенциале масс, который необходимо купировать. Вместе с тем буржуазные просветители, заинтересованные в ломке абсолютистских режимов, деструктивные свойства масс представили в виде права народа на сопротивление тирании, права народа на восстание (Декларация независимости США юридически зафиксировало это положение). Но в данном случае первые буржуазные конституции, закрепив роль масс в государственном строительстве, фактически и формально под народом понимали не «охлос», а собственников, буржуазию, «экономически господствующий класс» (если по Марксу). Так, одним из важнейших мотивов принятия Конституции США стала необходимость создания централизованного аппарата насилия (армия, полиция) с целью подавления народных волнений и защиты интересов крупной и средней буржуазии.
Буржуазные революции оказали сильнейшее воздействие на формирование философии истории, где народные массы рассматриваются как самостоятельный и главный субъект политической истории (Гердер, Гегель, историческая школа права, Маркс). Сделав вывод о решающей роли масс в истории, немецкие философы и юристы лишь честно констатировали реальное положение дел: революцию совершают массы во главе со своими вождями. Философское осмысление исторической миссии масс заметно укрепило теорию либеральной демократии, где обосновывалась идея о способности масс создавать эффективные институты власти. Острейшая борьба (часто вооруженная) между буржуазией и пролетариатом доказывала скорее обратное: массы в своем большинстве анархичны, в стремлении добиться улучшения материального положения готовы к уничтожению буржуазного государства. Анархисты разных мастей (а они, как правило, были и социалистами) ставили цель ликвидации государства как института.
Во второй половине XIX - первой трети XX в., когда обществоведение принимает современный вид и дифференцируется по известным нам отраслям, революции и классовая борьба становятся предметом профессионального внимания философов, социологов, политологов, психологов. Они пытались осмыслить феномен западной демократии не в рамках созданного ранними просветителями либерального мифа о созидательной роли масс, а опираясь на факты и строгую методологию. Вместе с тем поскольку обществоведение всегда отягощено идеологическими и ценностными предпочтениями, феномен масс рассматривался, как правило, либо с либеральных, либо с консервативных, либо с социалистических позиций. Классики европейской социальной психологии (В. Вундт, С. Сигеле, Г. Лебон), считавшие стандарты буржуазной культу-
ры «общечеловеческой нормой», к которой следует стремиться, воспринимали массы в целом скептически, видели в них угрозу либеральной демократии. Авторы коммунистической или фашистской ориентации, напротив, апеллировали к массам, считая их действенным средством борьбы с буржуазной демократией и установления нового общественного строя.
Фрейд - типичный представитель буржуазной культуры и его политические представления о массах не выходят за ее рамки. Однако он как подлинный ученый попытался применить теорию психоанализа к феномену масс, по возможности оставаясь на позициях строгой науки. Свои соображения по данной теме он изложил в работе «Массовая психология и анализ человеческого "Я"». Некоей отправной точкой стала теория Г. Лебона, которую Фрейд не считает глубокой и оригинальной: «Лебон не сказал ничего нового, хотя многое, из того, что он сказал, согласуется с психоанализом». Заслуга Фрейда и других социальных психологов состояла в том, что они попытались за политико-юридическими формулами либеральной, консервативной и социалистической демагогии показать фактические механизмы организации человеческих коллективов. За фасадом красивых и по большей части лицемерных слов о роли «высокой духовности» в деле создания социальных институтов (семьи, государства, армии, церкви) Фрейд обнаружил чисто биологическую, животную их природу.
По Фрейду, существуют разные виды масс, с разной степенью сплоченности и организованности. Наиболее важных разновидностей две: 1) массы, где вождь отсутствует, 2) массы, возглавляемые вождями. Данная классификация не предполагает принципиального различия между институционально оформленными (нация, государство, армия, церковь) и полностью бесформенными (восставшие массы во время бунтов и революций) образованиями. Фрейд исходит из положения, что уровень институционализации и формализации человеческого коллектива не меняет его животную природу. Точно также как в любом цивилизованном человеке живет дикарь, любой человеческий коллектив независимо от степени его институциализации продолжает оставаться массой, т.е. сообществом, объединенным в своей основе биологическими механизмами. Здесь Фрейд ставит и по-своему решает важную методологическую задачу: показать пределы организованности и сознательности человеческих коллективов. Если человеческие коллективы в своей основе - биологические образования и главные механизмы их функционирования - природные, ждать кардинального прогресса в деле придания им большей культуры и цивилизованности не приходиться. Согласно логике Фрейда, никакие идеологемы, созданные властью в целях организации населения в нацию и подчинению ее историческим целям, не способны поднять уровень сознательности выше предела, данного биологической природой людей. Человек, даже насквозь пропитанный идеологией и социальной мифологией, продолжает оставаться животным, руководимым влечениями. В этом отношении психоанализ Фрейда ломал любую социальную утопию, обнажал ее умозрительный и оторванный от реальности характер.
В многочисленных учениях об обществе в их основу кладется принцип связи, объединяющий людей. Как правило, таким принципом выступает либо экономика (разделение труда и одновременно его единство), либо сознание (идеи как объединительный фактор), либо психология (эмоциональная связь). Фрейд видит основным источником социальной связи не просто психологию, но либидо, бессознательное сексуальное влечение, прошедшее процедуру сублимации. Начиная с первобытной орды, сексуальный инстинкт всегда находился под прессингом социальных ограничений. Только праотец имел возможность удовлетворять свою сексуальность без всяких ограничений, на сексуальный инстинкт сыновей накладывались многочисленные табу. Сексуальный инстинкт, отклоненный от прямой цели (генитальное совокупление), приобретал форму любви в других несексуальных сферах (любовь родителей, дружба, общечеловеческая любовь). Иными словами, подавленная сексуальность породила сублимированную, внешне несексуальную любовь. Неудовлетворенный сексуальный инстинкт реализовал себя в установлении постоянных стабильных и крепких связей между людьми, подавленное либидо создало коллектив, массу. Сублимированная любовь вытесняет в подсознание враждебные чувства, обеспечивая тем самым продолжительную связь между людьми. Данная особенность действует везде: в союзе между семьями, городами, нациями и государствами. Такое понимание природы несексуальной любви было воспринято как оскорбление, Фрейда обвинили в пансексуализме и осквернении общественной морали. Тем не менее он настаивал, что сущность «массовой души» (масс) -любовные отношения. Индивид готов терять свое своеобразие и позволять другим влиять на себя только потому, что в нем существует потребность любить и быть любимым, стремление быть с другими в согласии, а не в противоборстве.
По Фрейду, нарциссизм и агрессия, проявляемые индивидом в кругу близких, исчезают кратковременно или на долгий срок, если он оказывается в массе. Такой эффект, с его точки зрения, может иметь только одно объяснение: наличие либидозной связи с другими людьми. Выгода от сотрудничества не может быть длительной объединяющей связью, она заканчивается, как только утрачивается выгода от сотрудничества с другими. «Либидо опирается на удовлетворение основных жизненных потребностей и избирает их участников своими первыми объектами. И как у отдельного человека, так и в развитии всего человечества, только любовь, как культурный фактор, действовала в смысле поворота от эгоизма к альтруизму. Это касается не только половой любви к женщине, со всеми из нее вытекающими необходимостями беречь то, что женщина любит, но и десексуализированной, сублимированно гомосексуальной любви к другому мужчине, любви, связанной с общей работой»1.
Фрейд детально описывает механизм появления сублимированной любви, благодаря которой образуется и существует масса. Влюбленность, рассуждает он, повышает оценку любимого объекта, освобождает его от критики. Если сексуальное стремление вытесняется или подавляется, возникает иллюзия, будто объект любим за свои духовные достоинства, а между тем зависимость здесь обратная: только влечение наделяет объект духовными достоинствами. Данный процесс Фрейд называет идеализацией, т.е. приписывание другим людям не свойственных им совершенных качеств вследствие эмоциональной к ним расположенности. В данном случае большая часть нарциссического либидо переходит на объект, с которым влюбленный начинает обращаться как с собственным «Я». Иногда объект служит заменой не достигнутого собственно-
1 Фрейд З. Массовая психология и анализ человеческого «Я» // Фрейд З. «Я» и «Оно». Труды разных лет. Тбилиси, 1991. Кн. 1. С. 1 01.
го «идеала-Я». Его любят за совершенства, которые хотелось достигнуть в собственном «Я» и таким обходным путем приобрести для удовлетворения собственного нарциссизма. «Если сексуальная переоценка и влюбленность продолжают повышаться, то расшифровка картины делается еще яснее. Стремления, требующие прямого сексуального удовлетворения, могут быть теперь совсем вытеснены, как то обычно случается, например, в мечтательной любви юноши; "Я" делается все нетребовательнее и скромнее, а объект все великолепнее и ценнее; в конце концов, он делается частью общего себялюбия "Я", и самопожертвование этого "Я" представляется естественным следствием. Объект, так сказать, поглотил "Я". Черты смирения, ограничение нарциссизма, причинение себе вреда имеются во всех случаях влюбленности; в крайних случаях они лишь повышаются и, вследствие отступления чувственных притязаний, остаются единственно господствующими»1. Такой эффект часто дает безнадежная любовь, сексуальное удовлетворение, напротив, снижает ценность объекта. Индивид, отождествив себя с любимым объектом, воспринимает последний почти как абстрактную идею, критическая функция «идеала-Я» прекращается. «Все, что объект делает и требует -правильно и безупречно. Совесть не применяется к тому, что делается в пользу объекта; в любовном ослеплении идешь на преступление, совершенно в этом не раскаиваясь. Всю ситуацию можно без остатка резюмировать в одной формуле: объект занял место "идеала-Я"»2. Масса, делает вывод Фрейд, и есть некая сумма индивидов, сделавших своим «идеалом-Я» один и тот же объект. Индивиды, идентифицировав себя с объектом, объединились благодаря своей любви к нему. Иначе говоря, масса - это сообщество людей, отказавшихся от своего «Я» ради любимого и общего для них объекта. Подчинение индивида любимому и общему для других объекту делает его подчиненным самой массе. Поскольку индивиды, составляющие массу, отказываются от своего «Я», масса в эмоциональном порыве способна на радикальные действия. Масса движима эмоциями, а не сознанием, она растворяет в себе индивида, делая его орудием своей воли и снимая с него личную ответственность.
Согласно Фрейду, как было отмечено выше, масса образуется вследствие либидозных связей, в результате торможения сексуального влечения. Прямые сексуальные стремления, утверждает он, неблагоприятны для образования массы. Половая любовь между мужчиной и женщиной и либидозные отношения, связывающие массы, находятся в состоянии противоборства. Реализованные гетеросексуальные связи рвут единство массы. «В больших искусственных массах (церкви и армии), - подчеркивает Фрейд, - для женщин как сексуального объекта места нет. Любовные отношения между мужчиной и женщиной находятся за пределами этих организаций. Даже там, где образуются массы смешанные, состоящие из мужчин и из женщин, половое различие не играет роли»3. Находясь в массе и растворяясь в ней, индивид продолжает сохранять прямые сексуальные стремления, но там, где эти стремления становятся господствующими, масса разлагается. В этой связи католическая церковь, рассуждает Фрейд, имеет обоснованные причины рекомендовать своим верующим безбрачие и налагает целибат на священников. Гетеросексуальная любовь разлагает не только религиозные, но также расовые, национальные и классовые образования. В этом смысле гетеросексуальная любовь, по Фрейду, выполняет важную культурную задачу: ломает перегородки, а с ними и вражду между различными социальными группами. Если гетеросексуальная любовь разлагает коллективы, то гомосексуальная, убежден Фрейд, напротив, сплачивает и укрепляет их. По-видимому, здесь он имел в виду латентную гомосексуальность, в противном случае было бы реализовано прямое сексуальное удовлетворение, что ведет, как им установлено, к разрушению массы.
Разрушительная для массы роль половой любви наблюдалась уже в условиях первобытной орды. Сначала абсолютная власть праотца лишала сыновей удовлетворения своей сексуальной страсти в отношении матери и сестер, затем, после акта отцеубийства, инцест запрещали нормы культуры. В обоих случаях нереализованная сексуальность сублимировалась в коллективные связи, их укрепление и расширение. Введенная экзогамия серьезно покалечила сексуальную жизнь мужчин, т.к. вместо любимых матерей и сестер, с которыми они стремились вступить в половую связь, они должны были довольствоваться нелюбимыми женщинами из чужих кланов (в данном случае Фрейд апеллирует к Эдипову комплексу, согласно которому первый и главный сексуальный объект ребенка - родитель противоположного пола). В дальнейшем по мере усиления требований культуры сублимированная любовь оказывала все большее влияние на образование коллективов.
Фрейд считает наиболее интересными примерами массовых образований церковь и армию. Обе разновидности представляют собой искусственные образования, где необходимо внешнее принуждение, чтобы удержать их от распада. Церковь и армия держатся на иллюзии, что имеется верховный правитель (в католической церкви - Христос, в армии - полководец), любящий каждого индивида равной любовью. Любовь властителя к каждому индивиду объединяет их всех. В церкви и в армии каждый отдельный человек связан посредством любви с вождем и с другими индивидами массы. Сущностью обоих образований являются ее либидозные связи, на что указывает, например, феномен паники в армии. Паника происходит от того, что рвутся либидозные связи и каждый начинает заботиться только о себе, не считаясь с другими. Страх не может быть объяснением паники, т.к. в другой ситуации при большей опасности та же армия проявляет стойкость и героизм. Когда рвутся либидозные связи, индивид встречается с опасностью один на один и оценивает ее выше. Следовательно, панический страх предполагает ослабление либидозности массы. Страх у индивида вызывается либо при усилении опасности, либо вследствие ослабления либидозности. Если порывается связь с вождем, порываются и связи между индивидами массы. Связь с вождем играет более определяющую роль, чем связь индивидов между собой4.
В церкви разложение осуществляется иначе. Прекращение веры в Бога (Христа, например) влечет за собой не страх, а жестокость и враждебность в отношении других людей, что раньше не могло проявляться благодаря равной ко всем любви Христа. «Однако вне этой связи взаимной любви и во времена Царства Христова стоят те индивиды, которые не принадлежат к общине верующих, которые Христа не любят и
1 Там же. С. 109 - 110.
2 Там же.
3 Там же. С. 135.
4 Там же. С. 93 - 94, 95 - 97, 98.
Им не любимы; поэтому религия, хотя она и называет себя религией любви, должна быть жестокой и черствой к тем, кто к ней не принадлежит. В сущности, ведь каждая религия является такой религией любви по отношению ко всем, к ней принадлежащим, и каждая религия склонна быть жестокой и нетерпимой к тем, кто к ней не принадлежит. Не нужно, как бы трудно это ни было в личном плане, слишком сильно упрекать за это верующих»1. Если в современную эпоху религиозная нетерпимость не проявляется так агрессивно, то это связано не со смягчением нравов, а с ослаблением религиозных чувств и зависимых от них либидозных связей. Место религии вполне может занять идеология, например, социализм, который также порождает вражду, деля людей на своих (они объединены сублимированной любовью друг к другу и социалистическому идеалу) и чужих (равнодушных к социализму)2.
В образовании массы, согласно Фрейду, большую роль играют идентификация, интроекция и «идеал-Я». Благодаря идентификации индивид переносит на себя свойства объекта, которому подражает. На основе эмоциональной привязанности к другому лицу происходит отождествление субъекта с объектом. Индивид стремится во всем подражать любимому объекту. Первый опыт идентификации наблюдается в раннем детстве, когда ребенок подражает родителям (мальчик - отцу, девочка - матери). В этом отношении механизм идентификации - один из источников Эдипова комплекса. Идентификация изначально амбивалентна. Так, дикарь съедает только того, кого любит. Поедание любимого объекта - это и есть процесс идентификации с этим объектом. Идентификация имеет своим следствием ограничение агрессии против человека, с которым идентифицируется, этого человека щадят и ему помогают. Одно из негативных следствий идентификации - возникновение мужской гомосексуальности: после полового созревания юноша вместо замены матери новым сексуальным объектом (она им была вследствие Эдипова комплекса) идентифицирует себя с ней и ищет объект, который заменил бы ему собственное «Я», который он мог любить так, как его любила мать3.
Механизм интроекции предполагает включение во внутренний мир субъекта явления внешнего мира (образы, взгляды, мотивы, ценностные установки других людей), что еще более способствует идентификации субъекта и объекта. Интроекция размывает границу между собственными и привнесенными представлениями. Интроекции противопоставляется проекция, т.е. процесс вынесения субъектом своих мыслей и чувств вовне и наделение ими объекта.
«Идеал-Я» - результат идентификации и интроекции, элемент психики, несущий в себе требования внешнего мира, коллектива. «Иде-ал-Я» - это агент внешнего мира, заставляющий индивида действовать в его интересах. Влияние «идеала-Я» двойственно: с одной стороны, он социализирует индивида, выступает в виде совести, заставляя его поступать в интересах коллектива, с другой - он раздваивает личность, лишает ее цельности и гармонии, тем самым разрушая ее (человек начинает слышать голоса, появляется бред наблюдения). Особенность «идеала-Я» состоит также в том, что индивид, не находя в себе свойств, позволяющих ему получать удовлетворение, переключается на «идеал-Я», находя в нем источник своего вдохновения. В этом смысле «идеал-Я» предлагает человеку не удовольствие, а его суррогат. Даже если ценности, которые несет индивиду «идеал-Я», адаптируют его к господствующей культуре и делают его ее носителем, «идеал-Я» продолжает оставаться чужеродным агентом психики, лишая человека индивидуальности.
Таким образом, идентификация, интроекция и «идеал-Я» во многом способствуют, по Фрейду, регрессу личности, ее связь с массой регресс только усугубляет. Казалось бы, есть доказанный факт, что личность вне общества не способна сформироваться, только общество делает из индивида личность, способную проявлять активность, творчество и ответственность. Фрейд это также осознает, но делает акцент на патологии связи между обществом и индивидом. Индивид, с его точки зрения, одновременно входит в разные массовые объединения (раса, сословие, церковь, государство и т.д.), с каждой из которых он связан механизмом идентификации и благодаря которым создает несколько образцов «идеала-Я». Индивид одновременно и растворяется в массе, и способен оставаться самостоятельным и оригинальным. Причиной быстрой временной потери человеком, находящегося в массе, своей индивидуальности является его отказ от своего «идеала-Я» и замена его массовым идеалом, воплощенным в вожде. Точнее, масса формирует у индивида «идеал-Я», который становится его собственным. В зависимости от особенностей человека данный механизм ведет себя по-разному. В одном случае «идеал-Я» еще недостаточно сформировался и почти совпадает с «Я», «идеал-Я» представляет собой свободную нишу, которую и заполняет образ вождя. Чтобы стать вождем, достаточно обладать типичными качествами объединяемых индивидов. Человек, имея эти качества в концентрированном и очищенном виде, производит огромное впечатление на массу, которая в свою очередь и наделяет его свойствами вождя. В другом случае, когда «идеал-Я» уже сформировался, индивиды объединяются в массу вождем с помощью внушения, т.е. путем идентификации4.
Таким образом, заключает Фрейд, либидозная природа массы сводится к различию «Я» и «идеала-Я», что обеспечивает двойной вид связи между индивидами - идентификации и замещению «идеала-Я» объектом. «Я» становится в положение объекта по отношению к возникшему из него «идеалу-Я». Различие между идентификацией «Я» и заменой объектом «идеала-Я» Фрейд показывает на примере опять-таки армии и католической церкви. Солдат делает своего полководца идеалом, одновременно идентифицируясь с себе равными и выводя из этой общности обязательства товарищества (взаимопомощь и распределение имущества). Но он становится смешон, когда хочет идентифицироваться с полководцем. «Иначе обстоит дело в католической церкви. Каждый христианин любит Христа как свой идеал, и, кроме того, чувствует себя связанным идентификацией с другими христианами. Но церковь требует от него большего. Он, сверх того, должен идентифицироваться с Христом и любить других христиан так, как любил их Христос. Таким образом, церковь в обоих случаях требует восполнения либидозной позиции, дан ной массооб-разованием. Идентификация должна присоединяться в случаях, где произошел выбор объекта; а объектная любовь - в случаях, где уже имеется
1 Там же. С. 97.
2 Там же. С. 98.
3 Там же. С. 105 - 106.
4 Там же. С. 124 - 125.
идентификация. Это "большее" явно выходит за пределы конституции массы. Можно быть хорошим христианином и все-таки быть далеким от мысли поставить себя на место Христа, любить, подобно ему, всех людей. Необязательно ведь слабому смертному требовать от себя величия души и силы любви Спасителя. Но это дальнейшее развитие распределения либидо в массе является, вероятно, тем моментом, на котором Церковь основывает свои притязания на достижение высшей нравственности»1.
Итак, в основе образования массы лежат два механизма: 1) сублимация сексуальности и перевод ее в несексуальные формы любви, 2) регресс индивида от цивилизованности к первобытному состоянию. В первом случае масса скрепляется под давлением культуры: неудовлетворенная сексуальность, возникшая из-за культурных запретов, реализуется в установлении связей между людьми. Культура, ограничивая действие инстинктов, переводит их в позитивное для коллектива русло. Любовь несексуального характера рождает потребность в общении, установлении долговременных прочных связей. Чем жестче требования культуры, тем крепче связи, скрепляющие массу. Традиционные институты общества (государство, церковь, хозяйственные корпорации), следуя логике Фрейда, сильны благодаря твердости культурных запретов. В условиях культуры либидо - в известном смысле неиссякаемый источник организации коллективов. Институты воспроизводят самих себя благодаря этому своеобразному природному вечному двигателю. Иными словами, не культура, не высокая духовность, не рациональность обеспечивает организацию масс, а сексуальная энергия, либидо. Культура, по Фрейду, вторична, она рождается амбивалентностью Эдипова комплекса, берущего начало в либидо. Всякое его истощение ослабляет социальные связи, грозит всеобщей дезорганизацией общества. Так, причину повсеместного крушения европейских монархий в годы Первой мировой войны Фрейд усматривал в физическом вырождении дворянства и его верхнего слоя - аристократии. Главный признак вырождения, полагал он, - истощение либидо.
Второй механизм образования массы - регресс к первобытной орде, к примитивной душевной деятельности (исчезновение сознательной обособленной личности, ориентация индивида на сознание и психологию массы, отсутствие у него самостоятельности и инициативы, снижение интеллектуальной деятельности, преобладание аффективности и бессознательности, склонность к немедленному выполнению внезапных намерений). Индивид, попадая в условия толпы, меняет свое поведение, он перестает тормозить свойственные ему первичные позывы и отказывается от удовлетворения своих склонностей привычным для него образом. Человек массы - не столько стадное животное, сколько представитель первобытной орды, в этом качестве он напоминает дикаря, ребенка или невротика. Масса - это ожившая первобытная орда. Подобно тому, как в индивиде в скрытом виде живет первобытный человек, так любая человеческая масса способна превратиться в первобытную орду. Ярко выраженный регресс характерен для внеинституциональных, неорганизованных масс, в то время как у масс высокоорганизованных, искусственных такая регрессия может быть значительно задержана2.
Индивиды объединяются в массы благодаря иллюзии, чувству зависти и вытекающему из него требованию равенства. В армии и церкви индивиды требуют равной к себе любви со стороны лица, возглавляющего массу. Подчинение индивида одному лицу уравнивает их, что стимулирует их единство. Массы требует равенства для индивидов, ее составляющих, и неравенства для своего вождя. Средством объединения армии и церкви является иллюзия, будто вождь любит каждого равным и справедливым образом. «Это-то и есть идеалистическая переработка условий первобытной орды, где все сыновья знали, что их одинаково преследует отец, и одинаково его боялись. Уже следующая форма человеческого общества, тотемистический клан, имеет предпосылкой это преобразование, на котором построены все социальные обязанности. Неистощимая сила семьи, как естественного массообразования, основана на том, что эта необходимая предпосылка равной любви отца в ее случае действительно может быть оправдана»3.
Масса объединяется также гипнозом и внушением, что было характерно для первобытной орды. «Гипноз по праву может быть назван "массой из двух"; внушение же можно только определить как убеждение, основанное не на восприятии и мыслительной работе, а на эротической связи»4. Гипнотизер будит у субъекта часть его архаического наследия, в том числе отношение к отцу как к сверхмогущественной и опасной личности. По отношению к отцу можно было занять лишь пассивно-мазохистскую позицию, отдать ему свою волю и быть полностью в его власти. Если в условиях цивилизованного общества по мере взросления человека власть отца (Эдипов комплекс) уходит в подсознание, то в первобытной орде абсолютное господство отца и страх сыновей перед ним было постоянно длящейся реальностью. Масса в значительной мере воспроизводит данную модель. Вождь массы - воскресший праотец первобытной орды, к которому все преисполнены страха. Масса скрепляется стремлением к неограниченной власти отца, жаждет авторитета и подчинения. Праотец становится идеалом массы, который вместо «идеала-Я» начинает владеть человеческим «Я»5.
По Фрейду, свойства массы отчасти напоминают невроз, но в значительной мере от него отличаются. Индивидуальный невроз наступает при переходе от прямой сексуальности (в детстве) к латентной (у взрослого человека). При нормальном развитии у взрослого человека латентная (вытесненная) сексуальность сбалансирована прямой сексуальностью, т.е. человек, продолжая быть отягощенным Эдиповым комплексом (он ушел в подсознание), ведет сексуальную жизнь. Если индивид отказывается от прямого сексуального удовлетворения и его сексуальность полностью становится латентной, дисбаланс либидо нарушается. Чтобы как-то восстановить нарушенный баланс, как-то объяснить себе отказ от сексуального удовлетворения, индивид создает себе мир фантазий, в который и погружается. Невроз - это и есть уход от реальности в мир своих грез. Невроз замыкает человека на самом себе, делает его асоциальным, враждебным массе. Источник невроза (например, в
1 Там же. С. 129.
2 Там же. С. 73, 88, 113 - 114, 117, 118.
3 Там же. С. 121.
4 Там же. С. 123.
5 Там же.
форме истерии) - опора на фантазии, а не на реальность. Массы, рассуждает Фрейд, также требуют иллюзий, а не истины. Ирреальное всегда имеет у них приоритет перед реальным, они предпочитают не видеть между ними разницы. Массы скрепляются сублимированной (вытесненной) любовью, преобладание прямой сексуальности разлагает массу. Массы невротичны в том смысле, что, подавляя прямую сексуальность индивидов, в нее входящих, стремятся заменить реальность вымыслом. Вместе с тем Фрейд обращает внимание, что индивидуальный невроз, оказываясь в условиях массы, слабеет и даже может исчезнуть. В этом смысле масса обладает психотерапевтическим воздействием на индивида: приобщая его к коллективным фантазиям, она уничтожает его индивидуальную фантазию, а с ней - и невроз. Хотя коллективный невроз снимает невроз индивидуальный, невротическое состояние масс не уходит. Более того (если следовать логике Фрейда), невроз является необходимым условием существования массы (как неорганизованной, так и институциональной). Масса, особенно институционально оформленная, способна эффективно достигать своих целей только находясь в состоянии невроза. Рациональный подход к реальности способен разложить массу, лишив людей привычных социальных форм жизни. Иначе говоря, традиционные институты общества (прежде всего церковь и государство), являющиеся опорой, средством физического выживания людей, должны включать в себя невротическую эмоцию. В противном случае их эффективность может оказаться под угрозой. Действительно, даже современное государство не может обойтись без идеологии, т.е. без политической мифологии, представляющей собой, по Фрейду, разновидность невротической реакции.
Применяя метод психоанализа, Фрейд вскрывает парадоксальность и трагическую безысходность социального бытия. Следует вспомнить его общую методологическую посылку о борьбе Эроса (инстинкта жизни) и Танатоса (инстинкта смерти), где цель жизни - смерть, а сама жизнь - частной случай неживой материи. Культура (нормы и институты), по Фрейду, является результатом саморазвития биологии человека. Амбивалентность Эдипова комплекса рождает постоянный и неразрешимый конфликт между природой и культурой. Культура одновременно нацелена на подавление инстинктов (т.е. самой жизни) и защиту жизни. Чем плотнее культура и сильнее ее действие, тем жестче подавляются инстинкты, что угнетает психическое самочувствие человека. Давление культуры на либидо индивида либо толкает его на бунт, либо делает несчастным, либо заставляет уходить в невроз. Иными словами, социальные институты (а это и есть люди, организованные определенным способом) постоянно и неуклонно воспроизводят социальную патологию, вгоняя общество в состоянии перманентного кризиса. Казалось бы, их организующая деятельность должна вносить стабильность и порядок (что отчасти и происходит), но они также провоцируют всеобщий невроз и наступление социального хаоса. Трагическая безысходность социального бытия проявляется в том, что культура, социальные институты неизбежны и необходимы, поскольку призваны обеспечивать физическое выживание людей, но вместе с тем они, подавляя биологическую природу человека, формируют патогенную среду, чреватую всеобщим разложением. Согласно Фрейду, социальные институты демонстрируют не высокую духовность (как считал, например, Гегель), а грубые животные механизмы. Функционирование социальных институтов есть следствие не столько рациональных способностей людей, сколько проявление их инстинктов. Парадоксально, но по Фрейду, эффективность социальных институтов тем выше, чем глубже психика так называемого цивилизованного человека регрессирует к архаике, первобытной орде. Под вывеской высоко-дифференцированного современного законодательства кроются психологические механизмы дикаря, а в основе функционирования госаппарата лежат не столько рациональные модели управления, сколько животный эгоизм, стремление к власти и сексуальному удовлетворению. Ослабление инстинктов ведет не к успокоению общества, а к его застою, деградации и возможной гибели. Отсюда - двуединая задача, которую ставит Фрейд: подавить деструктивную направленность инстинктов и при этом не разрушить биологическую природу человека; совершенствовать социальные институты при сохранении индивидуальной (главным образом сексуальной) свободы. Очевидно, что решение данной задачи сопряжено с трудностями, почти не преодолимыми.
Библиогра фия:
1. Фрейд З. Массовая психология и анализ человеческого «Я» // Фрейд З. «Я» и «Оно». Труды разных лет. Тбилиси, 1991. Кн. 1.
References (transliterated):
1. Frejd Z. Massovaya psihologiya i analiz chelovecheskogo «Ya» // Frejd Z. «Ya» i «Ono». Trudy raznyh let. Tbilisi, 1991. Kn. 1.
