Южнославянские памятники в литературе и книжности Литовской и Московской Руси XV — первой половины XVI в.: парадоксы истории и географии культурных связей Текст научной статьи по специальности «История и археология»

A.A. Турилов (Москва)

Южнославянские памятники в литературе и книжности Литовской и Московской Руси XV — первой половины XVI в.: парадоксы истории и географии культурных связей

К юбилею Эмилии Благовой и Вацлава Конзала

Книжно-литературные связи Западной и Юго-Западной Руси (православных областей Великого княжества Литовского (ВКЛ) и Польского королевства) с южными славянами в XV-XVI вв. до последнего времени редко были предметом специального исследования. В работах болгарских и сербских ученых они обычно рассматривались в рамках общих восточно-южнославянских связей без регионального вычлененияОтечественные историки и филологи обычно не затрагивали этой темы, ограничиваясь великорусским (московским, реже новгородским) аспектом проблемы, существенно лучше обеспеченным источниками2. На фоне этого отрадным исключением выглядят несколько статей 1970- 1980-х гг. А. И. Рогова, которые могут рассматриваться как заявка на обобщающее многопрофильное исследование, во всяком случае на материалах Белоруссии (конкретнее — Супрасльского монастыря с его крупнейшим в регионе собранием, возникшим на рубеже XV-XVI вв., фресками, выполненными в середине XVI в. сербскими мастерами, наконец, самой историей обители, в создании которой принимали участие афонские иноки, в первую очередь сербы)3.

Однако этот монументальный замысел так и остался, к сожалению, нереализованным. Поэтому нельзя не приветствовать внимание к теме, наметившегося в самые последние годы в работах польских и литовских славистов. Речь идет в первую очередь о главе (очерке) в книге краковского исследователя А. Наумова «Вера и история»4 и о постановочной статье Н. А. Морозовой и С. Ю. Темчина5.

Теме «южнославянского субстрата» в книжности будущих белорусско-украинских земель в этих работах придается очень большое значение, и это вполне оправданно, поскольку южнославянские сочинения и переводы на протяжении всего Средневековья (или по крайней мере до XVII в.) составляют весьма существенный компонент репертуара древнерусской (в широком смысле слова) книжной культуры, по сути одну из ее основ6. Не вызывает возражений и привлекаемый в этих работах круг источников - рукописные книги польских и вильнюсского собраний. Коллекция бывшей Виленской публичной библиотеки (современный ф. 19 Библиотеки АН Литвы), включающая книги двух крупнейших средневековых

собраний региона — Супрасльского и Жировицкого монастырей \ — вполне в этом смысле репрезентативна (несмотря на ощутимые потери, вызванные частичным распылением фонда во второй половине XIX в.)8, а большинство почти неизбежных лакун в значительной мере покрывается дополнениями из рукописей польских хранилищ. В этом смысле обширный очерк А. Наумова (и в особенности примечания к нему) представляет собой весьма полный библиографический справочник по южнославянскому репертуару западнорусской книжности, и в этом качестве он безусловно полезен всем исследователям, интересующимся проблемой.

Однако тезис, который эти пространные списки памятников и шифров содержащих их рукописей призваны обосновать, не может не вызвать удивления у непредвзятого и мало-мальски знакомого с ситуацией читателя. Южнославянские литературные памятники («южнославянский субстрат») рассматриваются в очерке А. Наумова как специфическая особенность, отличающая западнорусскую книжность от великорусской («московской»)9. В статье Морозовой и Темчина данное положение фи-гурирует уже почти как аксиома, с отсылкой к книге Наумова10. При этом о реальной ситуации в книжности Московской Руси (в границах Московского государства начала XVI в. или отдельно для Москвы и Новгорода) ни в той, ни в другой работе не сказано ни слова. Авторы либо не представляют ее, либо сознательно игнорируют (в принципе одно не исключает другого), задавшись целью подчеркнуть особый характер западнорусской церковной литературы и западнорусского православия от их «московского» варианта с максимально раннего времени как бы забывая о том, что констатация любого отличия является результатом предварительного сопоставления. Создается впечатление, что авторы сочли вполне достаточной географическую презумпцию: белорусско-украинские земли расположены западнее и юго-западнее Москвы (с этим не поспоришь), ближе к Балканскому полуострову (с Молдавским княжеством, которое в культурном отношении, подражая Н. Йорге, так и хочется назвать «Тырновом после Тырнова», украинские земли на юго-западе просто соседят), и уже поэтому сильнее должны были быть связаны с южными славянами. К тому же формально географический фактор подкрепляется и церковно-юридическим, поскольку с третьей четверти XV в. западная часть единой некогда Киевской митрополии продолжала, в отличие от восточной, провозгласившей свою автокефалию, подчиняться константинопольскому патриарху, что создавало дополнительно благоприятные условия для ее балканских контактов.

Если обратиться непосредственно к корпусу южнославянских памятников, рассматриваемому А. Наумовым и вильнюсскими славистами, то видно, что он состоит из двух отдельных хронологических пластов: текстов времени Первого Болгарского царства (конец IX — Хв.) и болгарских и

сербских сочинений XIII — первой четверти XV в., среди которых особое место занимают творения Григория Цамблака, недолгое время (и неканонически) возглавлявшего Киевскую митрополию (1416-1419). При этом, разумеется, первая из групп представляет для аргументации сугубо вспомогательный характер, поскольку отражает (хотя Наумов об этом и не пишет) не живые связи Западной Руси с южными славянами в вв.,

а лишь незначительные региональные особенности корпуса текстов, известного русским книжникам еще с домонгольских времен12. При этом сам набор текстов, встречающихся в западнорусских списках XV-XVI вв., настолько хрестоматиен и присущ всей, без различия регионов, древнерусской традиции (служба Константину-Кириллу Философу, Азбучная молитва Константина Преславского, Сказание черноризца Храбра, слова и поучения Климента Охридского (в том числе в составе Пролога), Иоанна Экзарха и Петра Черноризца)13, что поневоле возникает желание дополнить (и в какой-то мере украсить) его примерами, характерными именно для западнорусской традиции. Таких в этой части перечня А. Наумова только один — известная запись пресвитера Григория о переводе библейских книг при князе Симеоне, дошедшая в составе так называемого Иудейского хронографа14, неизвестного в великорусских списках. В связи с этим можно отметить особую судьбу в западнорусской традиции таких памятников, как Пространное житие Константина-Кирилла, Слово на Рождество Богородицы (нач.: «Всяк человек, хотяй похвалити что любо, и хвалить, ином добрейшим прилагая...»), великоморавский текст, пришедший на Русь через Болгарию15, и Сказание инока Христо-дула о чудесах великомученика Георгия («Сказание о железном кресте») -византийское сочинение начала X в., основанное на устных болгарских рассказах и вскоре после создания переведенное на славянский ,6. Житие Константина в западнорусских списках Х\Т-Х\Т1 вв.17 представлено особой редакцией, по мнению исследователей наиболее близкой архе-типному тексту18; последние три главы текста (начиная с полемики в Венеции) сопровождают краткое житие Философа в западноукраинских списках пролога Х\^-ХМ1 вв. «Слово» представлено в украинско-белорусской традиции XVI — первой половины XVII в. особой редакцией, неизвестной в великорусских списках (в последних оно соединено в заключительной части со словом Иоанна Дамаскина на тот же праздник)20, а также открытым мною недавно в списках второй половины XV в. про-ложным сокращением, приуроченным к празднику Введения21. Еще любопытнее судьба Сказания инока Христодула. Западнорусским (волын-ским?) по происхождению является его старший (середина XVI в.) и наиболее исправный полный список, изданный Б. Ст. Ангеловым п. Отдельные повести цикла в рукописях украинско-белорусского происхождения («двойное» чудо Николы и Георгия о пленном критском сарацине

в составе минейных торжественников, чудо о Филофее, перенесенном из сарацинского плена к отцу-священнику во время литургии в западнорусской редакции Пролога) явно восходят к архетипному тексту, не сохранившемуся в полных списках23. В тех же Прологах, что и упомянутое выше Слово на Введение, устойчиво содержится под 26 ноября («Юрий осенний») сокращенная редакция двух чудес («О кресте и болгарине» и «О жене»)24, не позднее рубежа ХУ-ХУ1 вв. включенная в Измарагд «юго-западной редакции», а в XVII в. переведенная на «просту мову»25.

И, напротив, в западнорусской книжности, ХУ-ХУ1 вв. отсутствуют, как кажется, такие важные (и больше по объему) догматические и полемические тексты, как Слова Афанасия Александрийского против ариан, переведенные в 907 г. Константином Преславским26, и полный текст «Беседы против богумилов» Козьмы Пресвитера27, тиражирование которых в Московской Руси начиная с 1480-х гг. было вызвано полемикой с «жидовст-вующими»28. В хронографии великорусскую особенность, своего рода параллель к записи пресвитера Григория в Иудейском хронографе, составляет Именник болгарских ханов, включенный в Летописец Еялинский и Римский I редакции, западнорусскими списками не представленный29.

Перечисленные особенности корпуса древнейших болгарских текстов в книжности польско-литовской и Московской Руси не выходят в целом за рамки региональных вариантов книжно-письменной традиции30. Безусловно иначе обстоит дело с болгарскими и сербскими памятниками XIII — начала XV в., явно отражающими специфику самостоятельных связей разных восточнославянских регионов с южными славянами и с Молдавией в ХУ-Х\Т вв. Здесь простое сопоставление корпуса текстов, известных московским и западнорусским книжникам, приводит к результатам, парадоксальным с точки зрения школьного географического атласа. Число текстов (не говоря уже о количестве списков) южнославянского происхождения, известных в Московской Руси, существенно богаче и разнообразнее своего польско-литовского аналога.

Начнем с того, что в украинско-белорусской традиции неизвестны списки южнославянских переводов XIV в. хроник Иоанна Зонары и Константина Манассии. Правда, они не получили широкого распространения и в Руси Московской. Первая представлена единственным во всей славянской традиции списком особой редакции начала XVI в. («Парали-помен Зонары») в составе сборника (РГБ, собр. Иосифо-Волоколамского монастыря, № 655)3|, вторая — тремя списками XVII в.32, но ее известность в Московской Руси не позднее первой четверти XVI в. надежно засвидетельствована Русским Хронографом, созданным согласно последним исследованиям между 1516 и 1522 гг. в стенах Иосифо-Волоколамского монастыря33: обе хроники, как известно, послужили для него источником по византийской истории. Тот же Русский Хронограф в своих серб-

ских известиях обнаруживает явные следы знакомства с краткими сербскими летописями34; возможно, их же отражением являются отрывочные летописные известия при некоторых русских списках пространного жития Саввы Сербского. Наконец, нельзя не упомянуть славяно-молдавскую хронику начала XVI в. в составе Воскресенской летописи35. В западнорусской книжности южнославянский (сербский) и молдавский летописный материал практически неизвестен36: специально упоминаемый А. Наумовым львовский список «Житий кралей и архиепископов сербских» архиепископа Даниила (памятника, как известно, стоящего на грани житийного и летописного жанров), находящийся ныне в Национальной библиотеке в Варшаве (Акс 10780)37, является сербской рукописью, обстоятельства и время появления которой во Львове не вполне ясньТад. В лучшем случае применительно к ней можно говорить о продолжительном бытовании на западноукраинских землях уже в Новое время, возможно, об известности текста, но отнюдь не о тиражировании или использовании.

Более сложная картина наблюдается в отношении агиографических памятников, однако и здесь великорусская традиция оказывается неизмеримо богаче. Для этого жанра нет практически ни одного примера, чтобы какой-то из памятников, наличествующий в западнорусских списках, отсутствовал в великорусских, тогда как обратных достаточно39. По сути, в украинско-белорусских рукописях встречаются только три пространных южнославянских агиографических текста. Это житие преподобного Саввы, архиепископа Сербского, в редакции инока Феодосия (БАН Литвы, ф. 19, № 104, л. 109-208)40 и житие преподобной Параскевы (Петки) Эпиватской (Тырновской, Сербской), написанное Евфи-мием, патриархом Тырновским, вместе с повестью о перенесении ее мощей в Видин и Сербию Григория Цамблака (там же, № 70, л. 401 об. (отрывок); № 79, л. 315-365)4|. Уже относительно еще одного текста — мучения Иоанна Нового (Белградского или Сучавского), написанного тем же Григорием Цамблаком в его бытность в Молдавии42, — существуют серьезные сомнения, во всяком случае в отношении списка БАН Литвы, ф. 19, № 169, о котором сообщают Наумов43 и вильнюсские авторы44 (сведений о других списках в их работах не имеется). Служебная Минея XVI в., в которой находится необычайно полный комплекс сочинений, посвященных Иоанну Новому и принадлежащих перу Цамблака (служба, включающая два жития — пространное и проложное)45, происходит из витебского Маркова монастыря, но она явно не западнорусского происхождения. Ни в почерке, ни в орфографии кодекса нет ничего, что позволяло бы связать его создание с белорусско-украинскими скрипториями. Напротив, это обычная великорусская рукопись, и косвенно это находит подтверждение даже в ее формате. Как и другие тома этого комплекта (ф. 19, № 140, 141, 144, 148, 152, 153, 158, 162, 166), она форматом в 4°,

тогда как украинско-белорусские служебные и праздничные Минеи всегда листового формата, в соответствии с южнославянской и молдавской традицией ХГУ-ХУ1 вв.46; необходимо заметить, что великорусские служебные Минеи могут писаться форматом в лист47, но западнорусские размером в 4° неизвестны. Подобный кодикологический аргумент может показаться малозначащим, но он опирается на длительную традицию. Кроме того, этим доказательства вовсе не ограничиваются48.

Кроме этих житий западнорусская книжная традиция знает также два похвальных слова южнославянским святым — общее Савве и Симеону Сербским, написанное во второй половине ХЙ1 в. Доментианом (ф. 19, № 102, л. 2-11 об., первая половина XVI в.)49, и Евфимию, патриарху Тырновскому Григория Цамблака (ф. 19, № 104, л. 24-42 об., первая половина XVI в.)50. Поразительной представляется судьба еще одного похвального слова, связанного с южнославянской традицией, правда, только весьма условно. Речь идет о похвале виленским мученикам Антонию, Евстафию и Иоанну, написанной на греческом языке в последней четверти XIV в. Михаилом Вальсамоном и не позднее 1430-х гг. переведенной на славянский, возможно, в Молдавии. Памятник известен в двух славяно-молдавских списках: 1438 г., в сборнике, переписанном известным молдавским книгопио цем XV в. Гавриилом (Бухарест, Б АН Румынии, Слав. 16451, и XVI в., в рукописи, полностью копирующей предыдущую (Бухарест, Б-ка Св. Синода, Ш.26)52. Несмотря на тесные связи западнорусской книжной традиции с Молдавией (примерно с последней четверти XV в.) и на особую значимость культа виленских мучеников для Киевской митрополии, этот славянский перевод в отличие от греческого оригинала, по сути, остался неизвестным не только книжникам ХУ-ХМ вв., но и современным исследователям53.

Южнославянский житийный репертуар великорусских (в первую очередь московских) рукописей существенно богаче (во избежание недоразумений отсылаю к примерам из старых монастырских собраний, содержащим несомненные великорусские списки памятников). Из болгарских здесь известны пространные жития: преподобного Иоанна Рыльского, написанное в середине XII в. на греческом Георгием Скилицей и дошедшее только в славянском переводе (старший список в составе Минеи четьей на октябрь последней четверти XV в. — РГБ, Волоколамское собр., № 591)54, написанные патриархом Евфимием жития Илариона, епископа Мегленского (старший список в сборнике начала XVI в. — РГБ, Волоколамское собр., № 655) 55, преподобной Параскевы-Петки (как и в западнорусской традиции с повестью Цамблака о перенесении мощей -старший список в сборнике начала XVI в., РГБ, Волок. 644)56 и преподобной Филофеи Темничской57, а также анонимное житие св. Варвара Мироточца58. По крайней мере с первой трети XVI в. с ними соседствует и написанное Цамблаком житие Иоанна Нового59.

Особенно большими текстами представлена в Московской Руси сербская агиография. Время принесения в Москву жития Саввы Сербского и похвалы Савве и Симеону в отличие от Западной Руси достоверно известно—с афонским посольством в 1517 г. (запись о принесении сохранилась в значительном количестве списков)60. Рукописная традиция этого жития (о похвальном слове в настоящий момент трудно сказать что-либо определенное) в белорусско-украинской и в московской книжности вполне независима. Вильнюсский список памятника уникален особой системой заголовков, разбивающей тект на главы, а кроме того его отмечает такая редкая (даже в собственно сербских списках более раннего времени) деталь, как наличие имени Феодосия в заглавии (в большинстве списков опущены последние слова — «списано Феодосием мнихом тогоже манасты-ря», и текст в результате этого оказывается приписан Доментиану, упоминаемому ранее: «сказано преподобным Доментианом презвитером»)61. Все великорусские списки XVI-XVII вв. восходят в конечном итоге к архетипу, принесенному в 1517 г. с Афона, и имеют в заголовке имя До-ментиана, при этом (в отличие от одинокого супрасльского) они так многочисленны, что существенно превышают по числу сербские62.

С начала же XVI в. (несколько ранее даже, чем житие Саввы) в великорусской (собственно московской) книжности получают известность житие сербского короля-мученика Стефана Дечанского, написанное Цамблаком, и чрезвычайно пространное, богатое историческими сведениями житие деспота Стефана Лазаревича, созданное вскоре после его смерти (между 1431 и 1434 гг.) Константином Костенечским (старшие списки все в том же волоколамском сборнике № 655 началаXVI в.)63.

Особенность включения этих пространных житий (за исключением житий Иоанна Рыльского, Варвара и Филофеи) в книжность Московской Руси состоит в их активном литературном использовании (хотя многозначителен уже факт переписки таких крупных текстов, как жития Саввы Сербского и Стефана Лазаревича). Известно, что все они были использованы как источники по византийской и южнославянской истории при составлении Русского хрднографа64. Во второй четверти XVI в., вероятно, в связи с канонизационными соборами были на основании пространных текстов созданы особые проложные редакции житий Саввы и Стефана Дечанского65. В целом ряде списков (старший РГБ, собрание Троице-Сергиевой Лавры, № 686, первая четверть XVI в.) получил распространение несколько сокращенный (хотя и весьма пространный) русский вариант жития деспота Стефана66. Житие Стефана Дечанского послужило не позднее 1530-х гг. (включены в Великие Минеи Четьи митрополита Макария) источником двух пространных повестей для цикла чудес Николая Мирликийского, в составе которого в XVII в. они были напечатаны67. Житие Иоанна Нового в 1538-1539 гг. было поло-

жено в основу русского жития болгарского мученика Георгия Нового Софийского. Аналогов этому в западнорусской книжности не обнаруживается. Целый ряд агиографических сюжетов получил известность в украинско-бело русских землях через московское посредство и в московской обработке. Речь идет о младшей, так называемой западнорусской редакции Хронографа. Название она получила по происхождению списков, однако последние ее исследования, предпринятые О. В. Твороговым, убедительно показали, что если она и не была создана в том же центре, что и старшая, так называемая редакция 1512г. (т. е. в Иосифо-Волоко-ламском монастыре), то во всяком случае работавшие над нею книжники повторно обращались к тем же источникам (в том числе хроникам и южнославянским житиям, в западнорусской традиции отсутствовавшим)68.

Вполне сопоставим по объему и набору в обеих больших частях восточнославянской книжной традиции только корпус южнославянских кратких (проложных) житий. Эта тема неразрывно связана с историей распространения на Руси стишной (или метрической) редакции Пролога, переведенной в XIV в. у южных славян69. Такие небольшие по объему (обычно не более двух листов большого формата) тексты, как проложные жития, распространялись не самостоятельно, а в составе макротекстов, обычно прологов, реже служб соответствующим святым (второй случай более характерен для собственно южнославянской либо молдавской традиции, где включение жития после 6-й песни канона представляет достаточно обычное явление). Отдельно от Стишного пролога (в сборниках) эти тексты встречаются в русских списках не ранее конца XV в., когда сам этот календарный сборник стал обычным памятником в книжности восточных славян.

История Стишного пролога на Руси изучена пока еще очень слабо. Не исследован, к примеру, вопрос о том, сколько редакций его пришло сюда со славянских Балкан, где сборник переводился дважды70. На Руси Стишной пролог очень рано, не позднее рубежа ХГУ-ХУ вв., вошел во взаимодействие с широко распространенной здесь с домонгольского времени более ранней редакцией памятника (так называемым Прологом Константина Мокисийского), представленной рядом вариантов. Уже древнейший пергаменный русский список Стишного пролога, конца XIV или начала XV в. (ГИМ, Чудовское собр. 17), включает отдельные статьи, заимствованные из нестишного71. Более поздние списки сильно расширяются за счет учительных статей, характерных для русской традиции Пролога Константина Мокисийского72. Поэтому для Московской Руси в XV-XVI вв. обычным является деление годового комплекта Стишного пролога на четыре квартальных тома73 в отличие от полугодовых южнославянских74 (и, добавим, ранних западнорусских). Состав дополнительных статей (как житийных, так и особенно учительных) может существенно разниться в

разных списках и их группах. К сожалению, эти различия, которые в списках XV — начала XVI в. отражают региональные особенности, до сих пор не были предметом специального исследования.

Определенные наблюдения существуют лишь по теме, непосредственно связанной с данной статьей, а именно о корпусе южнославянских житий в московских и новгородских списках Стишного пролога XV в.75. В списках, связанных происхождением с Москвой (РГБ, собр. Троице-Сер-гиевой Лавры, № 715, 717, 720— 1429 г. и ок. этой даты, писец первых двух кодексов — «мирской человек» Евстафий Шепель, для Троицкого монастыря)76 и Северо-Восточной Русью (РГИА, ф. 834, оп. 1, № 1261, 1264, 1267, 1278 — комплект написан в 1477-1478 гг. в Вологде по заказу князя Андрея Васильевича Меньшого для Спасо-Каменного монастыря на Кубенском озере)77, наличествуют жития Параскевы-Петки (14 октября), Иоанна Рыльского (19 октября), повесть о перенесении в Тырнов мощей епископа Илариона Мегленского (21 октября) и жития Михаила, воина Болгарского из Потуки (22 ноября), Симеона (13 февраля) и Саввы (14 января) Сербских78. В новгородских списках (РГИА, ф. 834, оп. 3, № 3933-3935, комплект написан в 1478-1479 гг. в Спасо-Хутынском монастыре)79 отсутствуют жития Параскевы-Петки и Михаила Воина, но под 28 октября помещен стих — память Арсению, архиепископу Сербскому. Если отсутствие здесь первого из житий с какой-то степенью правдоподобия (хотя и неубедительно) можно было бы объяснить популярностью в Новгороде культа соименной великомученицы Параскевы (житие которой в отличие от московских комплектов читается в новгородском под 28 октября), то отсутствие повести о Михаиле может иметь лишь одну причину. Ее (равно как и жития Параскевы-Петки) не было уже в южнославянском оригинале новгородских стишных прологов, отличавшемся по составу болгарских житий от архетипа московских.

Судьба Стишного пролога в западнорусской книжности является попросту белым пятном80. Правда, по счастью, мы располагаем несколькими его списками XV - первой половины XVI в., в том числе имеющими указание на точное время и место написания. Для сентябрьской половины года это списки ГИМ, Увар. 56-1°, 1470-е гг. (кодекс не датирован и не локализован, но несомненно западнорусского происхождения)81 и РГБ, собр. Егорова, № 214 (1518-1519 г., переписан в Перемыщльской епархии для Уневского монастыря)82. Мартовская половина представлена списком 1496 г. (БАН Литвы, ф. 19, № 100)83 из библиотеки Супрасльского монастыря, написанным по заказу бельского наместника Солтана Сол-тановича, т. е., вероятно, неподалеку от обители. Кроме того, существует годовой комплект Пролога, созданного путем слияния стишной и не-стишной редакций (вторая расширена за счет поучений, заимствованных из Златоструя, Измарагда и других сборников), переписанный в 1530-

1531гг. в Луцке повелением епископа Макария (БАН Литвы, ф. 19, № 96, 97, 98, 101)84. Подборка, таким образом, получается достаточно репрезентативная, во всяком случае охватывающая значительный по протяженности с севера на юг ареал.

Набор южнославянских житий во всех списках (речь идет, разумеется, о сентябрьской половине, т. к. на весенне-летние месяцы эти памяти не приходятся) совершенно одинаков. Здесь читаются, соответственно, жития Параскевы-Петки (но не под 14 октября, как в московских списках, а под 13 - Увар. 56-1°, л. 128 об.-130; ф. 19, N9 96, л. 271 об.-273 об.)85, Иоанна Рыльского со стихом (Увар. 56-1°, л. 149 об.-152; ф. 19, № 96, л. 310 об.-314 об.), повесть о перенесении мощей Илариона Мегленско-го (Увар. 56-1°, л. 156-156 об.; ф. 19, № 96, л. 322-322 об.), стих Арсению Сербскому (Увар. л. 177; ф. 19, № 96, л. 368), жития Саввы (ф. 19, №97, л. 291-292)86 и Симеона (ф. 19, №97, л. 460-461 об.). Житие Михаила Воина в списках отсутствует. Таким образом, эта редакция занимает по составу статей в какой-то мере промежуточное положение между московской и новгородской версиями Стишного пролога. Тем более интересным представляется ее происхождение.

Разумеется, первая мысль, которая приходит в голову, это то, что данная редакция представляет новгородскую, дополненную житием преподобной Параскевы-Петки, распространение культа которой в польско-литовской Руси принято относить к временам Григория Цамблака и связывать с его деятельностью87. При этом можно предположить три варианта: 1) новгородская и западнорусская редакции Стишного пролога независимо друг от друга восходят к общему архетипу; 2) Стишной пролог, еще не дополненный житием преподобной Параскевы, попал в Новгород через Западную Русь; 3) кажущийся не самым вероятным, но в принципе отнюдь не исключенный — Стишной пролог попал в Западную Русь (где был дополнен житием Параскевы) через Новгород.

Все эти версий," однако, приходится отодвинуть в сторону после знакомства с русскими статьями данной редакции Стишного пролога. Хотя этот сборник подобного состава и неизвестен в настоящее время в списках московских (либо, по крайней мере, происходящих с Северо-Востока Руси), это до известной степени может объясняться уже упоминавшейся недостаточно изученной рукописной традицией памятника. На материале русских житийных статей его связь именно с Москвой и с митрополичьей кафедрой представляется мне наиболее вероятной (вплоть до того, что напрашивается даже реальная кандидатура на роль редактора-составителя, он же автор отдельных статей — см. ниже). И напротив, практически исключена возможность связать создание этой редакции с западнорусской митрополичьей кафедрой или же с каким-то крупным епархиальным центром (Новгородом или Тверью). Среди русских житий сборника нет

ни одного тверского (даже великого князя Михаила Ярославича), а из новгородских помещено лишь посвященное одному из древнейших местных святых — Варлааму Хутынскому (со стихом, при этом под 5, а не под 6 ноября- Увар. 56-1°, л. 200-201; БАН Литвы, ф. 19, № 96, л. 422 об.-424). Против связи этой редакции Пролога с западнорусской митрополией (равно как и с Новгородом и Тверью) свидетельствует включение в нее таких чисто московских (во всяком случае, до середины XV в.) памятников, как житие Сергия Радонежского со стихом (к тому же помещенное под 25 сентября на первом месте: Увар. 56-1°, л. 63-66; ф. 19, № 96, л. 151 об,-155 об.), житие Алексия митрополита (12 февраля (ф. 19, № 97, л. 455-45 7))88 и в особенности открытие («перенесение») его мощей (со стихом и чудесами) 20 мая (ф. 19, № 98, л. 340-341; № 100, л."221 об.-222 об.). Наличие в этих Прологах житий западнорусских святых (виленских мучеников под 14 апреля, Авраамия Смоленского 20 августа)8' отнюдь не противоречит московской версии. Они, как и жития святых киевской эпохи90 и повести Киево-Печерского патерика (едва ли не целиком включенного в эту редакцию, естественно, с разнесением по дням года), призваны свидетельствовать единство и целостность Киевской митрополии (идея, актуальная для Москвы середины XV в., но отнюдь не для Вильно и Но во грудка)91.

Присутствие в этой редакции снабженных стихами жития Сергия Радонежского92 и особенно сказания о обретении мощей митрополита Алексия (празднование установлено митрополитом Ионой в 1448 г.)93 в сочетании с датировкой Уваровского списка серединой 1470-х гг. позволяет надежно датировать ее создание в пределах четверти столетия. Значительное число проложных стихов94 при русских памятях (произведений жанра весьма нетипичного для средневековой русской литературы) заставляет предполагать причастность к созданию редакции какого-то южнославянского книжника, жившего в тот момент на Руси. Для рассматриваемого периода им вполне мог быть Пахомий Логофет (прибыл на Русь не позднее 1438 г., умер после 1484 г.), имевший опыт проложного стихотворчества (например, стих при кратком житии Сергия Радонежского), хотя, несомненно, эта гипотеза нуждается во всесторонней аргументации.

Исходя из времени создания этой редакции Стишного пролога и датировки наиболее раннего из ее западнорусских списков (третья четверть XV в.), естественно предположить один из возможных вариантов проникновения этого макротекста в западнорусскую книжность. Речь идет о свидетельстве давно известного памятника московско-западнорусских книжных связей XV в., так называемого «Послания от друга к другу» (название текста дано составителем митрополичьего формулярника, в составе которого он сохранился) — ответа известного московского купца, архитектора-подрядчика и книжника Василия Дмитриевича Ермолина на послание писаря короля и великого князя Казимира, Якуба95. В этом

ответе Ермолин частично пересказывает обращенное ему послание, из чего явствует, что Якуб просил своего корреспондента приобрести для него ряд книг, в том числе богослужебных96. Среди их перечня особого внимания заслуживает в данном случае «Прилог (т. е. Пролог)97 со веемы, полон, на весь год, во единех досках»98. Учитывая, что фрагмент текста, содержащий названия книг, основательно испорчен при невнимательной переписке — возможно, потому что он не имел отношения к формуляру (чего стоит, например, такая книга, как «два творца в единех досках»)99,— можно полагать порчу и в отношении характеристики Пролога. На мой взгляд, наиболее удачная конъектура, имеющая графическое обоснование, состоит в чтении «со стисеми» (т. е. стихами) вм.: «со веемы» 10°, т. е. речь идет о Стишном прологе1Ш.

Разумеется, это лишь один из возможных вариантов перемещения сборника из Москвы в ВКЛ. Не в меньшей степени возможны и официальные церковные каналы в период архипастырства митрополита Ионы, когда его права на Киевскую митрополию признавались королем и великим князем Казимиром102 и в определенный период нахождения на кафедре Феодосия (1461-1464)103. В любом случае ясно, что проложные жития пришли в это время в Западную Русь не прямо с Балкан, а через московское посредство. Другие версии Стишного пролога, которые можно было бы связать с западнорусской книжностью, в настоящее время неизвестны.

Тема южнославянской гимнографии разработана для западнорусской традиции (особенно за последнее время)104 явно лучше, чем для великорусской. В этом смысле в главе монографии А Наумова в отношении репертуара приведены, по сути, исчерпывающие сведения, позволяющие вполне объективно сопоставить западнорусскую и великорусскую ситуации.

В отношении полных служб (содержащих стихиры, канон, седален, кондак и икос) для обеих ветвей имеется небольшой общий корпус: Арсе ний Сербский, Параскева-Петка, Савва Сербский105 (не затрагиваю здесь вопроса единства или различия редакций, ограничиваясь исключительно констатацией наличия или отсутствия службы тому или иному святому). Естественно, что даже в совокупности обе части восточнославянской традиции XV-XVI вв. содержат лишь небольшую часть южнославянского средневекового гимнографического корпуса |06.

Наиболее заметное отличие между двумя ветвями восточнославянской традиции состоит в отсутствии великорусских списков службы Симеону Сербскому (Стефану Немане) и белорусско-украинских Иоанну Рыльскому. Применительно ко второй ситуация меняется только в последней трети XVII в., когда в Киево-Печерском монастыре выходит в свет (1671 г.) издание службы и жития Иоанна на средства казацкого полковника румынского происхождения Думитрашка Рача 107, но этот факт выходит

уже далеко за хронологические рамки нашей темы. В России служба рыльскому преподобному (с переводным каноном, написанным в середине XII в. на греческом Георгием Скилицей108) известна по крайней мере со второй четверти XVI в.|09. Во многом сходная ситуация наблюдается и в отношении службы Иоанну Новому Сучавскому после исключения июньской Минеи витебского Маркова монастыря из числа западнорусских рукописей (см. выше). Вся украинская традиция текста, судя по фактам, сообщаемым А. Наумовым, возникает лишь после молдавского похода Яна Собеского и перенесения мощей Иоанна Нового в галиций-ский Стрый (1686 г.) по, о белорусской же (насколько можно судить по вильнюсской коллекции) ничего не известно. Отсутствие служб обоим Иоаннам в ранней западнорусской традиции может показаться неожиданным, учитывая ее связи с Молдавией (для Украины) и с Афоном (Супрасль)11Однако и в самой южнославянской (и в молдавской) традиции включение служб национальным святым в служебные Минеи не носило столь систематического характера, как это наблюдается в отношении соответствующих житий в Стишном прологе (хотя и в этом случае, как показано выше, наблюдаются известные колебания), — здесь имеется достаточно примеров, когда службы Иоанну Рыльскому нет в октябрьском томе, а Иоанну Новому — в июньском "2. При этом нельзя исключать возможности (по аналогии с великорусскими рукописями), что обе службы могут присутствовать в западнорусских Минеях праздничных (в том числе и под «московским» влиянием).

Особенность великорусской рукописной традиции службы Иоанну Рыльскому состоит в том, что на раннем этапе она входит в Минею новым чудотворцам (см. выше) или сопровождает житие святого, написанное Георгием Скилицей при февральских томах Миней четьих113. С середины XVI в. текст службы входит и в новый вариант Минеи новым чудотворцам, вместе со службами святым, канонизированным на церковных соборах 1547 и 1549 гг. "4. Служба Иоанну Новому, сопровождаемая, как показывают списки новгородского Антониева и витебского Маркова монастырей (скерее всего тоже новгородский), проложным житием по шестой песни канона, не позднее рубежа ХУ-ХУ1 вв. вошла сначала в Минею новым чудотворцам 115, а вскоре и в служебную Минею (хотя чаще она, как и служба Иоанну Рыльскому, встречается в первом из этих богослужебных сборников), что свидетельствует о внимании к культу обоих Иоаннов верховных властей Московской митрополии.

Служба преподобной Параскеве (Петке) Тырновской, по всей видимости, действительно распространена была в западнорусской книжности значительно шире, чем в великорусской116 (это вполне согласуется с другими проявлениями популярности культа этой святой в православных землях Польско-Литовского государства) "7. В последней она не вошла в

Минею новым чудотворцам и встречается в отдельных списках праздничных Миней XVI в.1

В то же время пример службы Параскеве-Петке дает хороший повод поставить вопрос о региональных особенностях почитания южнославянских святых в православных областях ВКЛ и Польского королевства. Все списки службы тырновской преподобной, указанные А. Наумовым, происходят из хранилищ Польши, куда попали, по всей вероятности, с за-падноукраинских земель1". В то же время в рукописях вильнюсского собрания, где представлены служебные Минец белорусских монастырей, текст не встречается |2°. Вполне вероятно, что более широкому распространению литургического почитания Параскевы-Петки на православных землях Речи Посполитой (и одновременно повышению литургического статуса ее культа) способствовало издание в 1610-1650-х гг. Анфологио-на (Минеи праздничной)121, куда вошла и служба преподобной.

В связи с такой неравномерностью распространения почитания тырнов-скосербской святой в различных православных областях Польско-Литовского государства в ХУ-ХМ вв. уместно, думается, поставить вопрос о достоверности предания, связывающего установление здесь культа Петки с митрополитом Григорием Цамблаком в первой четверти XV в. Похоже, что исследователи, принимающие на веру это достаточно позднее известие, оказываются в плену ходячих заблуждений и недооценивают искушенность ученейших западнорусских монахов XVII в., отождествляя их с бесхитростными книжниками предшествующих эпох, буквально и без рассуждений переписывающими сведения из не дошедших до наших дней источников. А. И. Рогов цитирует по этому поводу «Каталог киевских митрополитов» св. Димитрия Ростовского («...и уставил в киевской иерархии праздновать память ее октября 14»), отмечая, что источник автором не указан, но не доверять известиям нет оснований |22. Недавно А. Наумов указал этот источник, которым оказалась изданная в 1617 г. на польском языке в Вильно «Оборона церковного единства» униатского писателя-по-лемиста Льва Кревзы (сведения повторены и в «Патериконе» Сильвестра Коссова, вышедшего в Киеве в 1635 г. также на польском), свидетельства эти он также считает несомненными |23. На мой взгляд, в основе всей этой семнадцативековой традиции лежит логическая реконструкция Льва Кревзы (впрочем, не будь его, аналогичное заключение Сильвестр Кос-сов и святитель Димитрий вполне могли бы сделать и самостоятельно). Будущий смоленский архиепископ прекрасно знал православную книжность западнорусских собраний|24, занимаясь для нужд полемики настоящими источниковедческими изысканиями (в этом отношении его «Оборона» сопоставима с «Палинодией» Захарии Копыстенского). Он вполне логично сопоставил два факта — авторство Цамблака в отношении Повести о перенесении мощей Параскевы (отмеченное в заглавии)125

и его пребывание на киевской кафедре, из чего сделал формально непротиворечивое заключение|26.

Если же оставить свидетельство Кревзы-Коссова-св. Димитрия в стороне, то можно говорить об известности Параскевы-Петки как святой на территории единой Киевской митрополии начиная с конца XIV в.127. На это указывает присутствие тропаря и кондака ей в Псалтыри митрополита Киприана, известной в раннем списке первой четверти XV в. (РГБ, МДА фунд., № 142)128, и упоминание о ее мощах, находящихся в Тыр-нове (т. е. не позднее 1393 г.), в «Списке русских городов, ближних и дальних» («Текрнов, ту лежить святаа Пятница»)129, составленном в конце XIV в. в окружении того же иерарха. Кандидатура Киприана в этом смысле ничем не уступает Цамблаку (ни происхождением, ни саном), хотя, разумеется, говорить об официальном установлении им празднования Петке на Руси не приходится 13°.

Упоминание Киприановой Псалтыри, в месяцеслове которой содержатся тропари и кондаки не только Петке, но также Иоанну Рыльскому, Илариону Мегленскому, Арсению, Симеону и Савве Сербским и Иоаки-му Осоговскому (Сарандапорскому)1Э|, составляет естественный переход к теме южнославянских памятей (независимо, снабженных песнопениями, или без них) в русских рукописях ХУ-ХУ1 вв. Число примеров в великорусских кодексах для этого времени столь велико (и это несмотря на то, что более половины рукописей не имеют подробных печатных описаний), что только перечень их шифров занял бы, без преувеличения, несколько страниц132. Словом, на этом уровне ситуация в Западной и Московской Руси представляется вполне симметричной (при том, что великорусские списки в целом старше), сходную картину дает и распределение памятей по типам книг — наибольшее число их приходится на тропарники Уставов и Псалтырей с восследованием, для Евангелий и Апостолов обычны упоминания Симеона и Саввы Сербских133.

Еще один значительный комплекс южнославянских текстов в русской книжности начиная с XV в. составляют похвальные и учительные слова болгарских авторов общехристианским святым и праздникам, а также их некалендарные сочинения (послания). В великорусской традиции XV в. встречается пространное похвальное слово патриарха Евфимия равноапостольным Константину и Елене134 (и русское извлечение из него — Слово на обновление храма Воскресения)135, а послание его к Киприану переписывается с самого начала этого столетия136. В Торжественнике Супрасльского монастыря 20-30-х гг. XVI в. (БАН Литвы, ф. 19, № 105) это слово патриарха Евфимия помещено дважды — под 7 мая в сокращенной редакции, в качестве похвалы на память явления на небе Креста Господня в Иерусалиме в 351 г. (л. 142-149 об.), и в пространной, на память св. Константина и Елены (л. 177-207)|37. В обоих случаях текст не имеет имени Евфимия

в заголовке: под 7 мая он анонимен, под 21 приписан Иоанну Златоусту. В этом видится свидетельство продолжительного бытования текста в традиции, для которой имя тырновского патриарха ничего не говорило либо не пользовалось в ней престижем. Послание к Киприану списками вильнюсского и польских собраний, как кажется, не засвидетельствовано, что, впрочем, отнюдь не исключает находок западнорусских списков этого небольшого текста в будущем. Взамен его можно пока указать обратный пример значительно более редкого памятника, переведенного с греческого, но непосредственно связанного с церковной ситуацией в Болгарии середины XIV в. (болгарские и вообще южнославянские списки неизвестны). Речь идет о послании константинопольского патриарха Каллиста (декабрь 1355 г.) в Тырнов священноиноку Феодосию (будущему патриарху) и иноку Роману о недопустимости применения для церковных таинств мира от мощей св. Димитрия и св. Варвара138. Оба известных в настоящее время списка XV в. западнорусского происхождения|39.

Сюда относится также большой корпус слов Григория Цамблака разных периодов его творчества. Применительно к его гомилетическому наследию рукописей вильнюсского и польских хранилищ явно оказывается недостаточно, так как все ранние их списки |4°, включая все ранние авторские сборники («Книга, глаголемая Цамблак»), находятся в хранилищах Москвы и Петербурга|41.

Несмотря на то что этот автор несравненно более тесно был связан с Западной Русью, чем с Московской (хотя бы уже в силу того, что три года занимал киевскую митрополичью кафедру), в книжной традиции последней он представлен вполне репрезентативно. Разумеется, по вполне понятным причинам здесь отсутствует похвала участникам Констанцского церковного собора 1418 г.|42, однако все другие слова весьма широко распространены|43, в чем нет ничего удивительного. В Москве отнюдь не ставили знака равенства между Цамблаком как церковным деятелем, неканонически поставленным в киевские митрополиты, и как писателем, чьи литературные дарования не вызывали сомнений 144. Смерть митрополита Фотия в 1431 г. окончательно убрала препятствия личного характера для распространения во вновь объединенной митрополии гомилетических творений его соперника, если даже они не исчезли ранее, со смертью Цамблака (1419 г.).

Много неясного остается (и, по-видимому, останется навсегда) в истории авторского сборника календарных сочинений — «Книги, глаголемой Цамблак»|45, представленной списками не ранее середины XV в.|46. Скорее всего, как можно предположить по аналогии с собранием поучений и посланий митрополита Фотия — «Книгой Фотиос»)147, он был составлен по инициативе автора в период его пребывания на киевской кафедре (1416-1419), хотя нельзя, разумеется, исключить причастности к

кодификации кого-то из «цамблаковых епископов» уже после его смерти И8, либо митрополита Герасима (1433-1435), занимавшего общерусскую кафедру, но обитавшего (отчасти, вероятно, из-за неурядиц в Москве, вызванных династической войной, а также по причине давних и прочных связей с Западной Русью — епископствовал на Волыни и в Смоленске с 1415 г.) в BKJI. Старшие списки сборника недостаточно изучены в плане их происхождения. Относительно же старших списков отдельных слов можно с достаточной степенью надежности предполагать их западнорусское происхождение (что неудивительно), хотя критерии для различения западнорусских и «московских» рукописных книг первой четверти XV в. (в отличие от современных им памятников деловой письменности) отсутствуют, особенно принимая во внимание влияние* в данном случае среднеболгарского по орфографии оригинала 149. Но связь с Москвой самого старшего списка (РНБ, Погодин, 1026, л. 48-113) маловероятна уже чисто хронологически, поскольку по времени он едва ли не прижизненный150, а несколько более младший, датируемый серединой XV в. (БАН, 33.20.14), явно связан по составу кодекса (Киево-Печерский патерик, служба, житие и похвальное слово Феодосию Печерскому, послание митрополита Фотия в Киево-Печерский монастырь)151 с «матерью монастырей русских». Достоверно великорусские списки отдельных слов Цамб-лака относятся к последней четверти XV в.|52, не позднее рубежа 1500-1510-х гг. великопостные гомилии включаются в особую редакцию Торжественника триодного — «Книгу Рай» (старший список - ИРЛИ, собр. В. В. Величко, № 1 — переписан в 1510 г. в Ферапонтовом монастыре)|53, списки XVI в. носят массовый характер|54.

Кажется, приведенных примеров вполне достаточно, чтобы показать, что литературные памятники южнославянского происхождения и почитание болгарских, сербских и молдавских святых в XV-XVI вв. отнюдь не являются характерной (и даже преимущественной) особенностью западнорусской книжно-литературной традиции, отличающей ее от «московской» великорусской, которая по большинству показателей в данном смысле как раз лидирует. Разница в этой части репертуара двух постепенно расходящихся (и при этом постоянно контактирующих) ветвей единой книжной традиции для XV — первой половины XVI в. состоит (за исключением переводов византийских хроник и отчасти пространных болгарских и сербских житий) не в контрастах, а в нюансах.

Столь же сложная, далекая от хрестоматийной ясности картина складывается и в отношении других аспектов книжной культуры этого времени разных регионов Руси, в первую очередь восприятия восточнославянскими книгописцами среднеболгарских орфографических норм, которое также нельзя объяснить, руководствуясь лишь географическим фактором |55. Пожалуй, наибольшая определенность (приблизительно с

последней четверти XV в.) наблюдается лишь в сфере графики книжного письма (распространение в книгописании Западной Руси, с одной стороны, литургического полуустава молдавского типа, а с другой — влияние канцелярского письма - западнорусской скорописи) и отчасти в художественном оформлении рукописей и первопечатной продукции краковской типографии Швайпольта Феоля (начало 1490-х гг.)156.

Причина рассмотренной выше парадоксальной на первый взгляд ситуации коренится в первую очередь в характере книжно-литературных связей восточных и южных славян в эпоху Средневековья (при этом следует учитывать, что синхронные им художественные связи отличались собственной спецификой). Их главная особенность заключается в том, что они не являлись следствием и спутником политических и церковных связей православных славянских государств между собой, а осуществлялись в подавляющем большинстве случаев через Константинополь и интернациональные православные монашеские центры (для XIV-XVI вв. это прежде всего Афон). При этом в большинстве случаев они носили неофициальный и полуофициальный характер, осуществляясь силами низшего и среднего духовенства (по преимуществу черного), иногда с участием епископата|57. В подобных условиях фактор географической близости того или иного восточнославянского региона к Балканам (или, напротив, отдаленности от них) не играет существенной роли в интенсивности этих связей и в их продуктивности|58. С последней трети XIV в. мощное монастырское движение в Северо-Восточной Руси (аналога которому в ВКЛ и православных областях Польского королевства не обнаруживается до последней четверти следующего столетия) определяет и область наиболее активного освоения южнославянского книжного наследия159. При этом Молдавия, роль которой в русско-южнославянских литературных связях принято преувеличивать160 в силу ее географического положения, несмотря на то что унаследовала тырновскую книжную традициюНце на рубеже ХП/-ХУ вв., развивает ее в продукции своих монастырских скрипториев в значительной мере герметически. Роль крупного центра межславянских книжных связей (при этом тем не менее несомненно уступающего Афону) княжество приобретает уже лишь в поствизантийский период, начиная со времени правления Стефана Великого (1456-1504); при этом его роль в распространении на Руси южнославянского житийного комплекса (за исключением, естественно, жития Иоанна Нового), была минимальной. С рубежа ХУ-ХМ вв. существенным элементом в культурных связях всего восточнославянского региона с южными славянами становятся монастырские посольства, прибывающие за «милостыней» как с Афона, так и непосредственно из Сербии и Болгарии, но это скорее тема, связанная с распространением восточнославянских памятников на Юге славянства.

Примечания

1 См., например: Ангелов Б. Ст. Из историята на руска-български културни връзки (X-XVIII вв.). София, 1972. Т. 1; Он же. Руско-южнославянски книжовни връзки. София, 1979; Дылевский Н. М. Жития Иоанна Рыльского русских древлехранилищ и их болгарские источники // ТОДРЛ. Л., 1968. Т. 23. С. 276-292; Он же. Рыльский монастырь и Россия-Украина в XVI-XVII вв. София, 1974; Радо/чип В. Сп. 1ужнословенске-руске културне везе до почеггка XV в. // Збор-ник Матице српске за ньижевност и зезик. Нови Сад, 1965. № 2. С. 261-309.

1 Эта традиция восходит по крайней мере к А. И. Соболевскому (Переводная литература Московской Руси XTV-XVII вв. Библиографические материалы. СПб., 1903. С. 1-34).

3 Рогов А. И. 1) Литературные связи Белоруссии с балканскими странами в XV-XVI вв. И Славянские литературы / XVIII Международный съезд славистов: Доклады советской делегации. М„ 1976. С. 182-194; 2) Супрасль как один из центров культурных связей Белоруссии с другими славянскими странами // Славяне в эпоху феодализма: К столетию В. И. Пичеты. М., 1978. С. 321-334; 3) Фрески Супрасля // Древнерусское искусство: Монументальная живопись XI-XVII вв. М., 1979. С. 343-358; 4) Петка Тырновская в восточнославянской письменности и искусстве // Руско-балкански културни връзки през Средне-вековието. София, 1982. С. 160-181. Недостатком этих несомненно интересных и важных работ является то, что применительно к истории литературных связей они базируются почти исключительно на данных печатных описаний рукописей XIX в., изобилующих неточностями датировок, что нередко приводит автора к неверным заключениям (примеры см. ниже).

4 Naumow A. Wiara i historia. Z dziejów literatury cerkiewnoslowianskiej na ziemiach polsko-litewskich. Kraków, 1996 (=Krakowsko-Wileñskie studia slawistyczne (KWSS). T. 1).S. 45-62.

5 Морозова H. А., Темчин С. Ю. Об изучении церковнославянской письменности Великого княжества Литовского // KWSS. Kraków, 1997. Т. 2. С. 23-35.

6 О других ее компонентах см.: ТуриловА. А. Переводы с латинского и западнославянских языков, выполненные украинско-белорусскими книжниками в XV- начале XVI в. Н Культурные связи России и Польши XI-XX вв. М., 1998. С. 58,64-65.

7 Третье монастырское собрание вильнюсской коллекции, происходящее из витебского Маркова монастыря, невелико по объему — около двух десятков (№23, 47, 117, 118, 128, 129, 140, 141, 144, 148, 152, 153, 162, 166, 169, 213, 215, 245, 265 по каталогу Ф. Н. Добрянского). При этом №№ со 140 по 169 представляют неполный комплект Миней служебных великорусского происхождения (см. ниже), возможно попавших в Витебск в XVII в., а среди остальных около половины составляют рукописи XVII-XVIII вв.

8 Наиболее значительная компактная часть фонда находится в собрании еп. Павла (П. Н. Доброхотова) в Библиотеке РАН в Петербурге (ф. 37), отдельные

рукописи разбросаны в хранилищах России и Украины вплоть до Новосибирска (ГПНТБ СО РАН, собр. М. Н. Тихомирова, Р-11, Богородичник из Жиро-вицкого м-ря, переписанный в 1545 г. в Вильне) и Харькова (Исторический музей, инв. 21129, Кормчая Волынского извода русской ред. конца XV в., также из Жировиц, подарена в 1892 г. все тем же еп. Павлом Волынскому братству).

9 NaumowA. Wiara... S. 47-62.

10 Морозова Н. А., Темчин С. Ю, Об изучении... С. 30-31.

11 NaumowA. Wiara... S. 47-49; Морозова Н. А., Темчин С. Ю. Об изучении... С. 30-33.

12 О судьбе этого корпуса в великорусской книжности XV-XVI вв. см.: Турилов А. А. Болгарские литературные памятники эпохи Первого царства в книжности Московской Руси XV-XVI вв. (заметки к оценке явления) // Славяноведение.

1995. №3. С. 29-43.

13 NaumowA. Wiara... S. 57-60.

14 О списках памятника см.: КирилоМетодиевска енциклопедия (КМЕ). София, 1985. Т. 1. С. 545; Томова Е. Варшавски хронограф с превод на старо-българския книжовник Григорий Презвитер // Литературна мисъл. 1991. Кн. 3. С. 137-140; NaumowA. Wiara... S. 59.

15 О происхождении и рукописной традиции памятника см.: Турилов А. А. К истории великоморавского наследия в литературах южных и восточных славян (Слово «О похвале Богородице Кирилла Философа» в рукописной традиции XV-XVIIbb.) // Великая Моравия, ее историческое и культурное значение. М., 1985. С. 253-269. Иную точку зрения на происхождение текста см.: Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237 гг.). СПб.,

1996. С. 405-406; PodskalskyG. Theologische Literatur des Mittelalters in Bulgarien und Serbien. 865-1459. München, 2000. S. 173. Здесь хотелось бы изложить некоторые исправления и дополнения к истории рукописной традиции. Так, теперь я уверен, что среднеболгаризмы орфографии Барсовского и Вильнюсского списков объясняются не среднеболгарским (молдавским) протографом, а правописными установками писцов этих кодексов (ср.: Турилов А. А. К истории... С. 264). Можно указать и новые сшски памятника этой редакции, также белорусско-украинского происхождения в составе минейных Торжественников: 1) Вильнюс, БАН Литвы. Ф. 19. № 79. Перв. четв. XVI в. Л. 73-76 (описание рукописи см..Добрянский Ф. Н. Описание рукописей Виленской публичной библиотеки, церковнославянских и русских. Вильна, 1882. С. 106-115; в отличие от списка 1569 г. в сборнике ф. 19, № 103, данный список не отмечен описателем особо); 2) Белград, Патриаршая б-ка, № 67, XVI в. (некоторые сведения о кодексе см.: Климент Орхридски. Сьбрани съчинения. София, 1970. Т. 1. С. 257, № 105; 380, № 9 (в первом случае рукопись ошибочно названа Прологом валашско-моддавского происхождения, во втором -указан старый шифр); БогдановиНД. Инвентар Ьирилских рукописа у JyroaiaBHjH (XI-XVII в.). Београд, 1982. С. 140, № 2205); текст слова помещен на Рождество Богородицы. Белорусско-украинской, а не молдавской является и рукопись Торжественника из бывшего собрания Крушедольского м-ря (ср.: Турилов А. А. К ис-

тории... С. 265. Примеч. 9), текст в ней относится к той же редакции, что и в других западнорусских списках.

16 О происхождении и датировке памятника см.: ТуриловА. А. 1) Византийский и славянский пласты в Сказании инока Христодула (к вопросу о происхождении памятника) // Славяне и их соседи. М., 1996. Вып. 6. С. 81-99; 2) К изучению Сказания инока Христодула: датировка цикла и имя автора // Florilegium: К 60-летию Б. Н. Флори. М„ 2000. С. 412-427.

17 БАЯ Литвы, ф. 19, № 80, перв. треть — втор. четв. XVI в. (в описании Ф. Н. Доб-рянского кодекс ошибочно (или в результате типографской опечатки, что в этом издании не редкость) датирован XVII в. (с. 115), л. 488-505; РНБ, 1595 г., в конволюте с печатным Евангелием Василия Тяпинского (оба списка из Супрасльского м-ря); Ватикан, Слав. 12, перв. четв. XVIT в., л. 82-105 (см.: Джурова А., Станчев К., Япунджич М. Опис на славянските ръкописи във Ва-тиканската библиотека. София, 1985. С. 79-82).

18 Ziffer G. La traditione russa sud-occidentale délia Vita Constantini // Studi Slavis-tici offerti a Alessandro Ivanov nei suo 70. compleanno. Udine, 1992. P. 370-397.

19 Кроме списков, перечисленных в статье Дж. Дзиффера (La traditione... P. 384-385) и в монографии А. Наумова (Wiara... S. 56, примеч. 39), это также Прологи из собраний Петербурга: БАН, 13.8.2, втор. пол. XVI в.; РНБ, собр. Ю. А. Яворского, № 4, конец XVI - начало XVII в.; там же, № 5, перв. треть XVII в.

20 См.: ТуриловА. А. К истории... С. 254-255. О новых списках памятника см. выше, примеч. 15.

21 Киев, ЦНБ HAH Украины, Киево-Софийское собр., № 273/13 ЮС Пролог, сентябрь-февраль, поел, треть XVв.; Там же. Собр. Михайло-Златоверхого м-ря, № 529П/1643; То же. Поел. четв. XV в. (о рукописях см.: ГнатенкоЛ., Баба-лиевска С. Проложното житие на св. Кирил Философ в три ръкописа от края на XV в. ¡I Palaeobulgarica, 1998. № 1. С. 35-42 (рассматриваемый здесь текст в описании не отмечен); Москва, РГАДА, ф. 181 (РО б-ки МГАМИД), № 710. Пролог, сентябрь-декабрь, конец XV— начало XVI в. (описание см.: Каталог славяно-русских рукописных книг XV в., хранящихся в Российском государственном архиве древних актов. M., 2000. С. 180-182).

22 ГИМ, собр. А. С. Уварова, № 434-1° (Царек. 717), л, 55-79. Образец почерка см.: Ангелов Б. Ст. Из ста^ата българска, руска и сръбска литература. София, 1978. Кн. 3. С. 70.

23 См.: ТуриловА. А. Византийский и славянский пласты... С. 87-89.

24 Там же. С. 97. Примеч. 8; Гнатенко Л., Бабалиевска С. Проложното житие... С. 39, 42.

25 Вильнюс, БАН Литвы, ф. 19, № 82, 1664 г., л. 185 об.-187; Москва, РГБ, собр. Н. П. Румянцева, № 325, втор. пол. XVII в., л. 224 об.-225 (см.: ТуриловА. А. Византийский и славянский пласты... С. 97. Примеч. 8).

26 О рукописной традиции сборника см.: Фонкич Б. Л. Греческо-русские культурные связи в XV-XVI1 вв. М., 1977. С. 30-36; Попконстантинов К, Константинова В. Към въпроса за черноризец Тудор и неговата приписка //

Старобългарска литература. София, 1984. Т. 15. С. 106-118; ЛалеваТ. Так нареченото четвърто слово за Атанасий Александрийски срещу арианите в превод на Константин Преславски // Там же. София, 1989. Т. 22. С. 108-109.

27 Все полные списки памятника — великорусского происхождения (см.: Бегунов Ю. К. Козма Пресвитер в славянских литературах. София, 1973. С. 74-80, 87-93, 483-526), в украинско-белорусской традиции XV-XVI вв., при наличии пергаменного отрывка XIII в. галицко-волынского происхождения (см.: Там же. С. 34-38, 400-401), встречаются лишь отдельные статьи из сочинения (о списках см.: NaumowA. Wiara... S. 59; кроме того — БАН Литвы, ф. 19, № 99. Пролог на март-август, конец XV(?) - начало XVI в., л. 31 об.-ЗЗ и 340 об.-342 об. (Слово Козьмы о хотящих отити в черные ризы - два раза, под 20 марта и 28 июля); № 100. Пролог стишной, март-август, 1496 г., л. 86-88 об. (то же, под 20 марта) в составе Пролога, куда они, естественно, были включены уже на Руси (Бегунов Ю. К. Козма... С. 41-50).

28 Применительно к Словам Афанасия Александрийского об этом сообщает непосредственно писец списка 1489 г. (РГБ, собр. Иосифо-Волоколамского м-ря, №437) Тимофей Вениаминов (см.: ФонкичБ.Л. Греческо-русские культурные связи... С. 32). «Беседа» специально упоминается в послании новгородского архиепископа Геннадия к ростовскому архиепископу Иоасафу 1489 г. (митр. Ма-карий (Булгаков). История Русской Церкви. М., 1996. Кн. 4. Ч. 1. С. 300).

29 О «Именнике» см.: Каймакамова М. Българска средновековна историопис (От края на VII - до първата четверг на XV в.). София, 1990. С. 59-65. О «Летописце Еллинском и Римском» и его рукописной традиции: Творогов О. В. Древнерусские хронографы. Л., 1975. С. 111-112, 119-141.

30 Здесь, в частности, уместно напомнить, что Слова Афанасия Александрийского в переводе Константина и «Беседа» Козьмы становятся доступными московским книжникам лишь на рубеже 1480-1490-х гг. До тех пор они хранились в древних списках в Новгороде и, очевидно, практически не тиражировались.

31 О памятнике см.: СККДР. Вып. 2 (втор. пол. XIV-XVI в.). Ч. 2 (Л-Я). Л., 1989. С. 492-494."

32 О русских списках памятника см.: Среднеболгарский перевод Хроники Константина Манассии в славянских литературах. София, 1988. С. 97-102.

33 СККДР. Вып. 2. 4.2. С. 499-501.

34 Наумов Е. П. Свидетельства сербских летописей в составе Русского хронографа (К истории русско-сербских культурных связей XV в.) // Советское славяноведение. 1976. № 4. С. 44-56.

35 Славяно-молдавские летописи XV-XVII вв. М., 1976. С. 6-13, 55-59.

36 Можно говорить лишь о бьгговании (с неустановленного времени) на западно-украинских землях славяно-молдавского сборника второй половины XVI в., содержащего ряд южнославянских и молдавских хроник — ЦНБ НАН Украины, собр. Почаевскойлавры,№ 116 (Славяно-модцавские летописи... С. 15-17,19, 20).

37 NaumowA. Wiara... S. 55.

38 Судя по записям на кодексе, в XVI — начале XVIII в. он бытовал на украинско-молдавском пограничье и в северной Молдове - куплен в 1574 г. в Хоти-не, вложен в 1718 г. в Сучевицу (см.: Калужняцкий Е., Соболевский А. Альбом снимков с кирилловских рукописей румынского происхождения. Пг., 1916 (ЭСФ, Вып. 4, 2. Приложение). Табл. 102.

39 Кажется, единственное исключение из этого (при этом выходящее за хронологические рамки данной работы) составляет сокращенная редакция жития Параске-вы-Петки, содержащаяся в сборнике XVII в. БАН Литвы, ф. 19. № 107. Л. 3-8 (см/.Добрянский Ф. Н. Описание... С. 231), и восходящая, как установил Д. Кенанов, к одному из печатных венецианских изданий типографии Вуковичей — Молитвеннику 1521, 1536 или 1547 гг. (Кенанов Д. За три вилнюски преписа на Евтимиево-то житие за света Петка Тръновска // KWSS. Т. 2. С. 232-233). Весьма вероятно, однако, что связь данного списка с изданиями Вуковичей опосредована через украинскую печатную традицию первой половины XVD в., чего не отрицает и Кенанов, указывая публикацию текста во Львовском Анфологионе 1643 г. (Там же. С. 233).

Кроме того, не ранее рубежа XVÜ-XVIII вв. и только в старообрядческой традиции известны великорусские списки историкополемической Повести об афонском Ксиропотамском монастыре (старший известный мне- РГБ, собр. Е. Е. Егорова, № 673, сер. XVIII в. — тщательно копирует правописание западнорусского оригинала, изобилующее среднеболгаризмами), принесенной, как явствует из ее заголовка, в 1546 г. в Супраспьский монастырь свято горски ми монахами. Старшие западнорусские списки: БАН, Доброхотов, № 31, третья четв.(?) XVI в., л. 41-43 ЦНБ HAH Украины, собр. Михайло-Златоверхого м-ря, № 475/1656, конец XVI — начало XVD в., л. 21 об.-26 (издан: ИванВишенский. Сочинения. М.; Л., 1955. С. 332-335). О памятнике см. также: ТуриповА. А. Малоизвестный источник по истории идеи «Третьего Рима» у южных славян (Повесть о Ксиропотамском монастыре) // Римскоконстантинопольское наследие на Руси: идея власти и политическая практика. М., 1995. С. 137-139.

40 Описание см.: Добрянский Ф. Н. Описание... С. 219-221.

41 Там же. С. 90-92, 106-115; Кенанов Д. Три преписа... С. 231-232. Справедливо отмечаемое авторами сербское посредничество в появлении текста на Руси, отразившееся в замене имени и титула болгарского царя в заключительной похвале жития на иМЯ сербского деспота Гюрга Бранковича (Кенанов Д. Три преписа... С. 231-232; Морозова Н. А , Темчин С. Ю. Об изучении... С. 30), не является исключительно западнорусской спецификой, а характерно для всех русских списков этой редакции.

42 Подробнее о памятнике см.: Русев П., Давидов А. Григорий Цамблак в Румъ-ния и в старата румънска литература. София, 1966.

43 NaumowA. Wiara... S. 51-52.

44 Морозова Н. А., Темчин С. Ю. Об изучении... С. 28; Ср.: Темчин С. Ю. Гимногра-фическое творчество Григория Цамблака: вильнюсский список службы с житием Иоанну Новому Сучавскому, 2 VI // KWSS. Т. 2. С. 143-171. В последней, очень обстоятельной и содержательной статье автор, анализируя правопис-

ные особенности списка (С. 163-164), не настаивает на обязательно западнорусском происхождении рукописи, с чем нельзя не согласиться.

45 Текст целиком издан С. Ю. Темчиным (Гимнографическое творчество... С. 173-203).

46 См. описания южнославянских и молдавских служебных и праздничных Миней XIV-XVII вв. в собраниях Болгарии (Христова Б., КараджоваД, Икономова А Български ръкописи от XI до XVIII в., залазени в България: Сведен каталог Т. 1. София, 1982. № 107, 108, 120, 121, 128, 129, 134, 141-145, 153-158, 170,182, 183, 205-208, 218, 219, 225-227, 230, 231, 234, 253, 264-268, 295, 324, 347-353, 372, 389-393, 413, 415, 416, 418-420, 424, 425, 441, 444, 445, 449, 450, 453, 455, 461, 475-479, 486-491, 498-505, 527, 528, 551-554, 591, 792), Румынии (Panaitescu Р. Manuscrisele slave din Biblioteca Academiei RPR. Bucure;ti, 1959. Vol. 1. № 53-64, 120-127, 254-266, 269-273), Югославии (БогдановиПД. Инвешар... № 525-832), афонских монастырей Зограф (Райков Б, Кожухаров С., Миклас X., Кодов X. Каталог на славянскиге ръкописи в библиотека на Зографския манастир в Света Гора. София, 1994, № 34, 35, 62, 64-69, 71-76, 102) и Хилавдарь (БогдановиЛ Д. Каталог йирилских рукописа манастира Хиландара. Београд, 1978. № 141-153, 228-237, 239-253,609, 610,665, 758/IV, V, 759/VI).

47 Таковы, например, служебные Минеи пергаменных комплектов новгородского Софийского собора 1438-1441 гт. и Хутынского монастыря 1463-1464 гг. (см.: [Шварц Е. М] Новгородские рукописи XV в. Кодикологическое исследование рукописей Софийско-Новгородского собрания ГПБ. M.; JI., 1989.С. 19-27), однако уже среди бумажных списков XV в. формат в 4° явно преобладает (см.: ПС ХУ. № 833-996, 2000-2082, 2736-2836).

48 Дополнительные аргументы в пользу великорусского происхождения вильнюсской июньской Минеи № 169 возникают при рассмотрении всего минейного комплекса из Маркова монастыря как единого целого. Из 10 томов (отсутствуют месяцы июль и август, сентябрь представлен двумя экземплярами (№ 140 и 141, март тоже - один раз под одной крышкой с февралем (№ 158), второй (№ 162) — с апрелем) только на одном имеются записи на польском языке (№ 162), указывающие на бытевание книги в Речи Посполитой, но очень поздние— 1756 г. и XVIII в.; здесь же (тоже единственный раз) сделана запись XVII в. кириллицей о принадлежности Троицкому Маркову монастырю. Тома сильно разновременны, хронологический разброс между ними достигает почти полутора веков (№ 141, сентябрь, датируется третьей четвертью XV в., а № 148 (ноябрь-декабрь) — началом XVII в.), только январская и октябрьская Минеи (№ 152 и 144) написаны, возможно, одним почерком. Но при этом одинаковый формат книг (хотя один из сентябрьских томов несомненно лишний) указывает скорее всего на то, что комплект не складывался в самом монастыре «самотеком», а был приобретен там, где Минеи в 4° были обычным явлением. Два тома (январь, № 153 и май, № 166) явно связаны с Новгородом, если не происхождением, то своей ранней историей. На майском томе есть запись (подстрочная — л. 1 -4) о принадлежности Спа-со-Ковалеву монастырю скорописью XVIIв., на январском— запись о принадлежности церкви Козьмы и Дамиана на Козьмодемьяне улице (в Неревском кон-

це Новгорода?). Последняя из записей определяет время, ранее которого книга не могла попасть в Витебск. Она сделана тем же почерком, что и восполнение утрат текста на подклейках из бумаги, датируемой ок. 1667 г. (герб Германсдорфа - Лау-цявичус, № 3435). Это исключает две вероятные возможности появления книг в Витебске в более раннее время: 1) военный трофей эпохи Смуты в Московском государстве; 2) пожалование монастырю со стороны русской администрации в период, когда Белоруссия была занята московскими войсками (в 1667 г. Витебск уже был возвращен Речи Посполитой, а кроме того, пожалованы бы несомненно были издания Московского Печатного двора). Поэтому вероятнее всего предположить, что рукописные Минеи были приобретены монастырскими властями в Новгороде после заключения русско-польского перемирия. Весьма вероятно, что к новгородским покупкам принадлежит и июньский том саеяужбой Иоанну Новому, поскольку его переплет XVII в. сходен с переплетом майского (пользуюсь случаем поблагодарить Л. В. Мошкову за сообщенные ею кодиксшогические наблюдения над комплектом Маркова монастыря, сделанные в процессе описания служебных Миней вильнюсского собрания).

I

В наличии в Новгороде в начале XVI в. службы и жития Иоанну Новому нет ничего неожиданного, поскольку лишь немного позже пространное житие сучав-ского святого именно там послужило источником написания жития нового мученика — Георгия Софийского (см.: Калиганов И. И. Георгий Новый у восточных славян. М., 2000. С. 61, 65, 66). В то же время новгородское происхождение кодекса не противоречит языковым наблюдениям С. Ю. Темчина {Темчин С. Ю. Гимнографическое творчество... С. 163-169), поскольку в Новгороде (или для Новгорода) мог работать и пскович, подобно тому как пскович же пресвитер Илья написал по повелению архиепископа (будущего митрополита) Макария житие Георгия. Создание рукописи в Новгороде, помимо этого, гораздо лучше объясняет присутствие в томе службы Кириллу Белозерскому, чем исключительно смелая гипотеза о мифических связях Западной Руси через Новгород с северорусскими монастырями (Морозова Я. А., Темчин С. Ю. Об изучении... С. 31). Связи Новгорода с «заволжскими» обителями устанавливаются лишь в последней четверти XV в., уже после присоединения этого центра к Москве, т. е. в те времена, когда «включенная в московский контекст новгородская традиция удаляется от литовско-польской церковнославянской культуры» (Там же. С. 32). При этом авторы абсолютно правы, говоря о бедности московской гимнографической традиции западнорусских рукописей (с. 31). Более того, это их наблюдение (на материале вильнюсской коллекции) можно существенно усилить. Как отмеченные ими примеры (службы Сергию Радонежскому и Кириллу Белозерскому, последняя из которых, разумеется, никакая не новгородская, а такая же «московская», как и первая, и при этом отнюдь не в «одном из наиболее ранних списков», как они думают— с. 31), так и по каким-то причинам опущенные (службы Федору Ростис-лавичу Черному («Смоленскому» лишь по происхождению) в сентябрьской Минее № 140 и Исайе, еп. Ростовскому, в майской Минее № 166) содержатся только в великорусских рукописях собрания. При этом ситуация в гимнографии реши-

тельно диссонирует с агиографической традицией, но этот вопрос, безусловно, требует самостоятельного исследования.

49 Присутствие в этой рукописи (датируемой первой половиной XVI в., а не XV в., как сказано у Добрянского) большого числа житий великорусских святых (см.: Добрянский Ф. Н. Описание... С. 201-205) делает весьма вероятной (хотя и не обязательной) возможность того, что и похвала Симеону и Савве отражает здесь «московский» список, восходящий к оригиналу, принесенному вместе с житием Саввы в 1517 г. в Москву с Афона.

50 О списках этого редкого в рукописной традиции памятника см.: Русев П., ГълъбовИ., Давидов А., ДанчевГ. Похвално слово за Евтимий от Григорий Цамблак. София, 1971. С. 91-110.

51 Описание рукописи см.: Panaitescu P. Manuscrisele... Р. 245-248.

52 О рукописи см.: 'Гомова К Сборник БСС, III, 26 от Библиотеката на Светия Синод в Букурещ // Старобългарска литература. София, 1994. Т. 28-29. С. 119-124.

53 В отличие от греческого оригинала похвалы ее славянский перевод остался неизвестен М. Н. Сперанскому (Сербское житие литовских мучеников // ЧОИДР. 1909. Кн. 1. С. 1-48) и Д. П. Огицкому (К истории виленских мучеников// БТ. М., 1984. Т. 25. С. 226-246). Причина состоит прежде всего в том, что список 1438 г. оказался недоступен А. И. Яцимирскому во время его работы по описанию румынских хранилищ. Только в новейшей монографии, посвященной литовским мученикам (Boronas D. Trys vilniaus kankiniai: gyveni-mas ir istorija. Vilnius, 2000. P. 149) памятник упомянут со ссылкой на автора этих строк, но текст остается неопубликованным.

54 О памятнике и его русских списках см.: Ангелов Б. Ст. Из историята на старо-бъл rape ката и възражденската литература. София, 1977. С. 57, 58,60; Турилов А. А. К вопросу о периодизации русско-южнославянских литературных связей XV — начала XVI вв. // Руско-балкански културни връзки... С. 69. Примеч. 11; Кукушкина М. В. Произведения болгарских авторов в книжных центрах Северной Руси XVI-XVII вв. // Кирило-Методиевски студии. София, 1986. Кн. 3. С. 209.

55 Другие списки памятника: РГБ, собр. Троице-Сергиевой Лавры, фунд., № 686, перв. четв. XVI в.тРГБ, Волоколамское собр., № 629,1537 г.; Одесса, Гос. Научная б-ка, № 1/120, перв. пол. XVI в.; РГБ, собр. С. П. Строева, N° 54, середина XVI в.; РНБ, Соловецкое собр., № 619/503; см. также: Турилов А. А. К вопросу... С. 71.

56 О других списках см.: Там же. С. 70.

57 Старший список в сборнике второй четверти XV в. РГБ, собр. Троице-Сергиевой Лавры, фунд., № 754. О других списках см.: архиеп. Сергий (Спасский). Полный месяцеслов Востока. Владимир, 1901 (Репринт. М., 1997). Т. 1. Прилож. 13. С. 534. Примеч. 29; Кукушкина М. В. Произведения... С. 209.

58 Новейшее исследование этого интересного памятника болгарской житийной литературы XIV в. см.: Иванова К Житието на Варвар Мироточец Пелагонийски (Битолски) // Palaeobulgarica, 2000. № 2. С. 40-60. К сожалению, исследовательница совершенно не касается русской традиции памятника, вероятно оставшейся ей неизвестной, ограничиваясь молдавскими списками. Обстоятельства

появления памятника на Руси и его история остаются неизвестными. Житие не следует смешивать с изданной краткой повестью (Лопарев X. М. Описание рукописей Общества любителей древней письменности. СПб., 1892. Ч. I. С. 344-346). Один список находится в сборнике XVI в. (РГАДА. Ф. 196 (собр. Ф. Ф. Мазурина). On. 1. №652. JI. 202 об.-246 об.). Эпиграмматические стихи с именем Киприана и датой 1435 г. в русских списках отсутствуют, что подтверждает мнение К. Ивановой (С. 42) о их самостоятельном происхождении и датировке самого жития более ранним временем (XIV в.).

59 Включено уже в Софийский список Великих Миней Четьих, законченный в 1539-1541 гг. (См.: Казакевич А. Н. Произведения старинной болгарской литературы в Четьях-минеях митрополита Макария (К изучению новгородского наследия в ВМЧ)// Руско-балкански културни врьзки... С. 156.) Несколько более ранним временем датируется список в составе Минеи витебского Маркова монастыря. БАН Литвы. Ф. 19. № 169 (см. выше).

60 О записи см.: БогдановиН Д. Н>ека запажан>а о pycKoj редакции Теодосщевог житща св. Саве// Зборник Матице Српске за юьижевност и je3mc. 1975. Кн.. 23. № 1. С. 249-251. Старший список записи - РНБ. Кир.-Бел. 30/1269 (См.: Творогов О. В. Древнерусские хронографы. С. 185).

61 По этой причине, например, Феодосиево житие в первом издании было приписано Доментиану. См.: Живот светога Саве: Написао Доментщан / Трудом Ъ. ДаничиЬа. У Биограду, 1860 (Репринт: Теодосще Хиландарац. Живот светога Саве / Издаьье Ъ. Даничийа. Приредио и предговор написао Ъ. Три-фуновиЬ. Београд, 1973).

62 Только Д. Богданович (Н>ека запажаььа...) указывает 31 список в московских хранилищах. Значительно расширен этот перечень в статье Л. К. Гаврюши-ной «Русская рукописная традиция жития Саввы Сербского» (Советское славяноведение. 1984. № 1. С. 68-82). Русские списки памятника имеются даже в хранилищах Сербии, например: Белград. НБС. № 54. Сер. XVII в. (описание см.: Штавланин-ЪорЪевиН Л>., ГроздановиЬ-Па]иЬ М., ЦерниН Л. Опис Ьирилских рукописа Народне Библиотеке CpÔHje. Београд, 1986. С. 120-121).

63 Другие полные русские списки жития Стефана Дечанского: 1) РГБ, собр. ТСЛ, фунд., №686, перв. четв. XVI в.; 2) Волоколамское собр. №629, 1537 г.; 3) Там же. № 620, перв. пЪл. XVI в.; 4) Одесса. ГНБ. № 1/120, перв. пол. XVI в. Попутно отмечу неполноту сведений о русских списках и неточность их датировок в издании: Давидов А., Данчев Г., Дончева-Панайотова Н., Ковачева П., Генчева Т. Житие на Стефан Дечански от Григорий Цамблак. София, 1983. С. 57 (указаны лишь Одесский и Троицкий списки). О русской рукописной традиции жития деспота Стефана Лазаревича см.: Куев К, Пешков Г. Събра-ни съчинения на Константин Костенечки: Изследване и текст. София, 1986. С. 320-323 (№ 2, 4-7). Из них к пространной редакции помимо Волок. 655 относится еще Кирилло-Белозерский список 31/1270.

64 См.: Творогов О. В. Древнерусские хронографы... С. 182-185; Наумов Е. П. Сербские главы и разделы Русского хронографа (Итоги и задачи исследова-

ния сербских источников хронографа редакции 1512г.)// Руско-балкански културни връзки... С. 102-122 (исключительно полный историографический обзор проблемы по сер. 1970-х гг. включительно); Турилов А. А. 1) Оригинальные южнославянские сочинения в русской книжности XV-XVI вв. // Теория и практика источниковедения и археографии отечественной истории. М., 1978. С. 46-48; 2) Болгарские и сербские источники по средневековой истории Балкан в русской книжности конца XV— первой пол. XVI вв. АКД. М., 1980. С. 12-21; 3) К вопросу о болгарских источниках Русского Хронографа Ц Летописи и хроники 1984. М., 1984. С. 20-24.

65 См.: Богдановип Д. 1) Пролошко житще светог Саве у руском рукопису XVI в. // ЗМС 1975. Кн». 23. № 2. С. 256-258; 2) Житще Стефана Дечанског у pycKoj редакцииXVI в. // ЗМС, 1977 (изд. 1979). Кн». 25. № 2. С. 441-449 (То же// Богдановип Д. Студите из српске средн>овековне гаьижевности. Београд, 1997. С. 273-284); Турилов А. А. Сцена убиения Стефана Дечанского в лицевом Житии Николы XVI в. и ее источник // Древнерусское искусство: Рукописная книга. Сб. 3. М., 1983. С. 230-231; КовачевиН Р. Прилог проучван>у пролош-ког житща Светог Саве у pycKoj рукописно] традиции // Археографски при-лози. Београд, 1988-1989. Кн>. 10-11. С. 115-124.

66 О списках см.: Куев К, Пешков Г. Сьбрани съчинения... С. 320, 321, 323 (№ 2, 3, 7). Текст издан там же. С. 472-515; К этой редакции относится также список первой половины XVI в. РГБ. Волок. 620.

Сходная картина (с разницей лишь в том, что пространная редакция здесь несомненно преобладает) наблюдается и в отношении Феодосиева жития св. Саввы Сербского. Наличие сокращенной редакции памятника в русских списках отмечено еще в XIXв. (НаумовН. Е. Сербские главы... С. 108, 116); о списках см.: Богдановип Д. Нека запажанл... С. 249. О влиянии текста жития на памятники русской литературы XVT-XVII вв. помимо Хронографа см.: Гаврюшина Л. К. 1) Из истории русско-сербских литературных связей (Житие Саввы Сербского и русские агиографыXVIв.)//Советскоеславяноведение. 1985.№ 1.С. 76-81; 2)Житийные повести о Савве Сербском и сербско-русские литературные связи. АКД. М., 1986.

67 В ВМЧ чудеса помещены (в соответствии с двумя праздниками в честь св. Николая Мирликийского) дважды — под 6 декабря (Великие Минеи Четии... Декабрь, дни 6-17. СПб., 1904. Стб. 645-660) и под 9 мая (Казакевич А. И. Произведения... С. 156). Наиболее полный перечень списков и старопечатных изданий этих чудес при житии Николы см.: Никольский Н. К. Материалы дня повременного списка русских писателей и их сочинений (X-XI вв.). СПб., 1906. С. 379, 380, 531; Иванова К. Български, сръбски и моддо-влахийски кирилски ръкописи в сбирката на М. П. Погодин. София, 1981. С. 442, 449, 460; КенановД Сочинения Григория Цамблака в старопечатной славянской книге// Беларуска-руска-польскае супастауляльнае мовазнаУства и литературазнауства: Матэрияли XXV М1жнарод-най навуковай канферэнцьп. Вщебск, 1997. Ч. 2. С. 228-230.

68 Творогов О. В. Древнерусские хронографы... С. 188-207. (Гл. VII.)

69 О памятнике см.: БогдановиН Д. Две редакцще Стиховног пролога у рукописно) збирци манастира Дечана// Упоредна истраживаььа. Београд, 1977. Кн. 1. С. 37-72. Стишному прологу в славянской книжности посвящена также недавно защищенная докторская диссертация: Пешков Г. Стишният пролог в старата българска, сръбска и руска литература (ХГУ-ХУ вв.). Пловдив, 2000. Но мне она известна лишь по библиографии.

70 БогдановиН Д. Две редакцще... С. 37-72.

71 Например, повесть о перенесении мощей Вячеслава Чешского (4 марта), поучение Климента Охридского на Благовещение. Но дополнения проведены здесь непоследовательно.

72 Старший список — комплект РГБ, собр. ТСЛ, фунд, №715,717, 720 (ок. 1429 г.).

73 Старший пример дает, очевидно, кирилло-белозерский список 1452 г. (РНБ, Кир.-Бел. 1/1240), представленный хотя и единственным, но несомненно квартальным (декабрь-февраль) томом (троицкий комплект состоит из неравных третей).

74 Это свойство всей южнославянской традиции XIV-XVII вв.

75 См.: ТуриловА. А. Оригинальные южнославянские сочинения... С. 40-44; Ср.: Жуковская Л. П. Текстологическое и лингвистическое исследование Пролога (избранные византийские, русские и инославянские статьи) // Славянское языкознание / IX Международный съезд славистов: Доклады советской делегации. М., 1983. Табл. 2.

76 Другое мнение о датировке списка: Жуковская Л.П О якобы датированных списках стишного пролога XV в. // История русского языка: Памятники XIV-ХУШвв. М„ 1982. С. 74-121.

77 Краткое описание рукописей см.: Никольский А. И. Описание рукописей, хранящихся в Архиве Святейшего правительствующего Синода. СПб., 1906. Т. 2. Вып. 1. С. 29, 31-33. Южнославянские статьи здесь не отмечены.

78 См.: ТуриловА. А. Оригинальные южнославянские сочинения... С. 41-43.

79 Краткое описание комплекта см.: Никольский А. И. Описание... СПб., 1910. Т. 2. Вып. 2. С. 747-75] (не отмечено, что это стишная редакция). По составу статей (во всяком случае для сентября-ноября) комплект совпадает со списком 1532 г. (РНБ. Софийск. № 1327), положенным в основу Великих Миней Четьих (см.: Казакевич А. Н. Произведения... С. 159).

80 Некоторые наблюдения, в связи с классификацией списков, содержатся в работе Л. П. Жуковской »-«Текстологическое и лингвистическое исследование...», табл. 2: «Уваровско-хутынский вид». Вильнюсские списки здесь не использованы и для исследования привлечена только сентябрьская половина Пролога. Принадлежность Уваровского и Егоровского списков (см. ниже) к одной редакции слегшим в основу вильнюсского (луцкого) комплекта 1530-1531 гг. (см. ниже) установлена автором этих строк.

81 Об этом свидетельствуют языковые особенности списка, например, смешение У/В («Вкаряя» — Л. 183). Кроме того, в рукописи находится (на вставных л. 478-479, сер. XVI в.) неизвестное сочинение начала XVI в. — житие Антония Супрасльско го, афонского инока, замученного турками в Салониках за оскорбление ислама (о новомученике и его житии см.: Православная энциклопедия. Т. 2. В печати).

82 Некоторые данные о рукописи см.: Мицько I. Святоуспенська лавра в Унев1 (юн. XIII — ин. XX ст.). JlbBiB, 1998. С. 58. Попутно пользуюсь случаем исправить здесь свою собственную оплошность. В статье 1995 г. (ТуриловА. А. Болгарские литературные памятники... С. 39) я упомянул кодекс как пример отсутствия в западнорусских стишных прологах учительной части. В реальности она имеется, и достаточно развитая.

83 Краткое описание рукописи см.: Добрянский Ф Н. Описание... С. 198-199. Здесь не отмечено, что Пролог относится к сгишной редакции, а в дату рукописи, переведенную на летосчисление от РХ, вкралась опечатка - 1406 вм. 1496. Несмотря на то что кириллическая дата «от сотворения мира» приведена правильно (7004 г.), ошибочная кочует по страницам работ, посвященных истории рукописной книги (см.: Розов Н. Н. Книга в России в XV в. Л., 1981. С. 28, 127, 135; HiiumeyM. Палата кшгашсная: Рукапгсная кшга на Беларуа у X-XVIII ст. Мшск, 1993. С. 93).

84 Краткое описание комплекта см.: Добрянский Ф. Н. Описание... С. 195-198, 199-201. Запись о написании декабрьскофевральского тома (№ 97), с датой и местом создания и окончанием последней февральской статьи приплетена к майско-авгу-стовскому (№ 101 — см.: Там же. С. 199-200). Тома написаны на одной бумаге, но разными писцами. На написание в Луцке сентябрьско-ноябрьского тома (№ 96) указывает доксологическая формула на л. 580 с упоминанием Иоанна Богослова (Там же. С. 196), которому посвящен кафедральный собор. Ф. Н. Добрянский отождествляет писца мартовской половины комплекта (№98, 101) с дьяконом Иоакимом, участвовавшим в 1512 г. в Новогрудке в написании нестишного Пролога на сентябрь-февраль (Там же. С. 196, 199) в той редакции, которая наряду со стишной была положена в основу луцкого комплекта.

85 В описании Ф. Н. Добрянского статья не отмечена. У меня, к сожалению, не отмечены листы егоровского списка.

86 К сожалению, в настоящий момент из-за переезда ОР ГИМ у меня нет возможности указать листы, на которых находятся жития сербских святых в уваровском списке.

87 См.: Рогов А. И. Петка... С. 165; Naumow А. Wiara... S. 51. Вопрос о достоверности этой гипотезы рассмотрен ниже.

88 См. примеч. 86.

89 В Стишном прологе этой редакции отсутствует житие Евфросинии Полоцкой (23 мая). В луцкую компилятивную редакцию (№ 98) житие попало из нестишного Пролога - ср. список первой половины XVI в. БАН Литвы. Ф. 19. №99. Л. 188 об.-190.

90 Русские статьи этой редакции Пролога, включая повести из Киево-Печер-ского патерика, отмечены в описании Ф. Н. Добрянского. См. с. 195-201.

91 Здесь уместно вспомнить ситуацию с избранием Григория Цамблака киевским митрополитом, когда с той же целью на «большом саккосе» митрополита Фотия были помещены изображения виленских мучеников (древнейшие из известных) как символ единства митрополии. См.: Средневековое лицевое шитье: Византия, Балканы, Русь: Каталог выставки. М., 1991. С. 44-51. № 10.

92 Эта редакция жития Сергия датируется в современной литературе не ранее 1443-1445 гг. (См.: КлоссБ.М. Житие Сергия Радонежского: Рукописная традиция. Жизнь и чудеса. Тексты. М., 1998. (Избранные труды. Т. 1.) С. 190, 170). Попутно, в связи с наличием памятника в уваровском списке 1470-х гг., следует отметить неточность автора, констатирующего отсутствие этого жития в составе Пролога до XVI в. (Там же. С. 190.)

93 Голубинский Е. Е. История канонизации святых в Русской Церкви. М., 1903. Изд. 2. С. 70-71.

94 Всего стихами в этой редакции сопровождаются 18 русских житий (перечисляю их по вильнюсскому комплеету): 1) Убиение кн. Глеба (5 сентября); 2) Убиение князя Михаила Черниговского и боярина его Феодора (19 сентября); 3) житие Сергия Радонежского (25 сентября); житие Варлаама Хутмвского (5 ноября); 5) житие виленских мучеников (14 апреля); 6) перенесение мощей Бориса и Глеба (2 мая); 7) житие Феодосия Печерского (3 мая); 8) перенесение мощей Николы в Бари (9 мая); 9) перенесение мощей митр. Алексия (20 мая); 10) житие Леонтия Ростовского (23 мая); 11) житие Антония Печерского (10 июля); 12) житие княгини Ольги ( 11 июля); 13) житие варягов-мучеников (12 июля); 14) житие князя Владимира (15 июля); 15) убиение Бориса и Глеба (24 июля); 16) перенесение мощей Феодосия Печерского ( 14 августа); 17) житие Авраамия Смоленского (20 августа). Стоит отметить, что двустишие Варлааму почти полностью соответствует первым двум (из трех) стихам Сергию, а двустишие на память князя Глеба целиком включено в стихи братьям-мученикам 24 июля.

95 Текст послания издан: Седельников А. Д. «Послание от друга к другу» и западнорусская книжность XV в. II Изв. АН СССР. Сер. 7. Отд. гуманитарных наук. Л., 1930. № 4. С. 223-225; Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до конца XV в. М., 1960. С. 610-611 ; Русский феодальный архив XIV -первой трети XVI в. (РФА) М„ 1986. Ч. 1. С. 196-197. № 56. Памятник принято датировать временем между 1462 и 1472 гг. (РФА Ч. 5. М., 1992. С. 1007). Показательно, что в статье Н. А. Морозовой и С. Ю. Темчина этот текст даже не упоминается, что вполне соответствует общей направленности работы, призванной продемонстрировать кардинальные отличия в книжной традиции Москвы и ВКЛ и отсутствие каких-либо связей между ними. Вопрос о книжных связях Западной Руси с Северо-Восточной (не только с Москвой, но и с такими центрами, как Тверь, Нижний Новгород, Рязань) на материале оригинальных русских сочинений и переводных не входит в задачи данной статьи, хотя свидетельств о них (демонстрирующих, что они были по крайней мере не менее интенсивными, чем западнорусские связи с Новгородом) имеется вполне достаточно (см.: Рогов А. И. Супрасль... С. 327-328; ПашутоВ. Т., Флоря Б. Н., Хорошкевич A. JI. Древнерусское наследие и исторические судьбы восточного славянства. М., 1982. С. 153, 158, 159, 169-171).

96 Из этой просьбы не следует, конечно, что ситуация с книгописанием в ВКЛ на рубеже второй и последней трети XV в. была столь безнадежной, что одно из значительнейших лиц в администрации княжества вынуждено было искать

обычные богослужебные книги за пределами своей страны (да, кажется, никто из исследователей таким образом ее и не трактовал). Показательно, однако, направление поисков Якубом исправных и авторитетных списков (Москва, а не, к примеру, Молдавия), предвосхищающее аналогичные акции XVI в., такие как миссия Исайи Каменчанина или просьба о присылке списка Геннадиев-ской библии при подготовке к печати Острожской.

97 Такая (ложноэтимологизированная) форма названия этой книги отсутствует в словарях древнерусского языка (таких как «Материалы» И. И. Срезневского и Словарь XI-XVII вв.), но встречается в памятниках письменности по крайней мере с XVI в. См., например: «Сию книгу Прилог приказал дати...». РГАДА. Ф. 181. № 710, запись второй половины XVI в. (Каталог XV в. С. 181); «...книгу Прилог Введению Пречистей...» — Там же. № 651, вкладная конца XVI — начала XVII в. (Каталог XV в. С. 70); ср.: «Прелог» в записи писца луцкого Пролога 1530-1531 гг. СЦобрянский Ф. Н. Описание... С. 196).

98 РФА.Ч. 1.С. 197.

99 Примеры истолкования этого испорченного текста см.: Немировский Е Л. Начало славянского книгопечатания. М., 1971. С. 17; РФА. Ч. 5. С. 1008.

100 В скорописи буква С, начинающая слово «стисеми», могла быть написана выносной, под крышкой высокого (возможно, одностороннего в форме циф ры 7) Т. В этом случае верх Т мог бьгть воспринят копиистом как титло, а следующая буква (И) как прямоугольное (составленное из двух треугольников) В.

101 Следует заметить, что в Западной Руси в XV-XVI вв. переписывались и не-стишные Прологи, несомненно восходящие к великорусским. Таков, например, Пролог, положенный наряду со Статным в основу комбинированной луцкой редакции (см. выше). В вильнюсской коллекции он представлен сентябрьским томом, переписанным в 1512 г. в Новогрудке или Вильне (Ф. 19. № 95), и мартовским примерно того же времени (№ 99), происходящими из разных комплектов. Работая в 1997-1998 гг. с сентябрьским томом, я полагал, что имею дело с памятником, представляющим сугубо местную традицию. Позднее, при обращении к мартовской части, стало ясно, что редакция имеет более сложное происхождение. № 99 содержит не только домонгольское житие Леонтия Ростовского (хотя и оно до XV в. представлено только списками из Северо-Восточной Руси), но и житие ростовского же епископа Игнатия, скончавшегося в 1288 г. (Л. 201-202), памятник уже вполне региональный, написанный, по всей видимости, вскоре после преставления святителя (ср.: СККДР. Т. 1. С. 150-151). Разумеется, более чем двухсотлетний интервал между созданием этого жития и включающим его списком Пролога не позволяет сколь-либо надежно датировать время перехода сборника с северо-вос-тока на запад Руси. Помещенное здесь же в мае (23) житие Евфросинии Полоцкой (Л. 188 об.-190) было внесено в Пролог уже на новом месте. Конечно, учитывая полоцко-тверские (Андрей, епископ Тверской) и ростовско-тверские (брак князя Михаила Ярославича с ростовской княжной) связи рубежа XIII-

XTV вв., нельзя полностью исключить возможности, что это произошло еще в Северо-Восточной Руси, но против этого свидетельствует отсутствие жития полоцкой княжны в бесспорно северо-восточной традиции Пролога. Однако ростовское происхождение архетипа этой редакции отнюдь не ставит под сомнение интенсивную компилятивную деятельность западнорусских книжников на рубеже XV-XV1 вв., связанную с расширением учительной части сборника.

102 См.: митр. Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. М., 1996. Кн. 5 (Т. 9). С. 28-30.

103 В собрании бывшей Виленской публичной библиотеки (БАН Литвы. Ф. 19) хранится сборник первой трети XVI в. (но не XV в., как полагал Ф. Н. Добрянский), восходящий к рукописи, написанной при митрополите Феодосии и даже содержащий многолетие этому святителю (Добрянский Ф. Н. Описание... С. 202-203, № 102).

104 Библиографию работ см.: NaumowA. Wiara... S. 52, 54, 56.

105 Служба Савве Сербскому (с двумя канонами, написанными хиландарским монахом Феодосием), вопреки мнению А. Наумова (Wiara... S. 54) представлена западнорусскими списками, во всяком случае белорусскими. Старший из известных (БАН Литвы. Ф. 19. № 156. Л. 69г-78г) датируется ок. 1487 г. и происходит из Жировицкого монастыря. Рукопись не имеет записи писца, но еще Ф. Н. Добрянский справедливо отождествил его с дьяком Сенькой из Смоленска, переписавшим том на март-апрель (№ 161) того же собрания (Добрянский Ф. Н. Описание... С. 287). Служба помещена под 12 января и, возможно, поэтому в описании Добрянского (с. 285) не отмечена (пользуюсь случаем поблагодарить Л. В. Мошкову, указавшую мне на нее). Другой достаточно ранний западнорусский список находится в Минее на январь (ГИМ. Син. 185), переписанной в 1504 г. в Полоцкой епархии (Горский А. В., Невоструев К. И. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. Отд. 3 (Книги богослужебные). Ч. 2. М., 1917 (=ЧОИДР. Кн. 4). С. 107-108. № 455; под 14 января). Любопытно, что в супрасльском комплекте Миней служебных второй четверти XVI в. из вильнюсского собрания, восходящем к ресавскому оригиналу афонского происхождения (см. ниже), служба отсутствует. Наиболее полные сведения о службах Савве и Арсению Сербским в великорусской (и восточнославянской в целом) традиции см.: Смирнов С. Н. Сербские святые в русских рукописях // Юбилейный сборник Русского Археологического общества в Королевстве Югославия. Белград, 1936. С. 161-261.

106 В целом корпус южнославянских гимнографических текстов, содержащийся в восточнославянских рукописях XV-XVI вв., отражает некую максимально усредненную ситуацию. Среди них практически отсутствуют памятники, не зафиксированные болгарскими и сербскими списками или редкие в них. Это свидетельствует об отсутствии прямых связей русских книжников с центрами локальных культов на Балканах и о движении гимнографических сочинений на Русь через интернациональные монашеские центры (т. е. прежде всего через Афон), где региональные особенности были уже сильно нивелированы.

107 См.: Дылевский Н. М. Рыльский монастырь... С. 60-111.

108 О памятнике см.: Ангелов Б. Ст. Из историята... С. 60-65.

109 Старший из известных мне русских списков находится в Минее новым чудотворцам концаXV- началаXVв. (РГИА. Ф. 834. Оп. 3. № 3811. JI. 69-78 об.). Описание рукописи см.: Никольский А. И. Описание... Ч. 2. Вып. 2. С. 598-600; о датировке — Булгаков М. Б. О датировке рукописей XIV-XVI вв. ЦГИА СССР // Советские архивы. 1974. № 1. С. 100. Кодекс происходит из собрания новгородского Антониева монастыря.

110 NaumowA. Wiara... S. 52.

111 Практически неисследованным памятником связей Супрасльского монастыря с Афоном является комплект Миней служебных второй четверти XVI в. вильнюсского собрания (Ф. 19. № 142, 145, 154, 163, 170, 173— сентябрь, октябрь, январь, апрель, июль, август). В орфографии все они (в разной степени — порой буквально) следуют ресавскому оригиналу, что для восточнославянской традиции (в отличие от воспроизведения тырновских норм) довольно большая редкость. Свидетельство афонского происхождения архетипа этих Миней носит косвенный, но неопровержимый характер. На это, в частности, недвусмысленно указывает приписка в октябрьском томе, в конце службы мч. Иерофею (№ 145. JI. 19), автоматически перенесенная из оригинала: «Сию не писаше изво(д) лаврьскыи, но исписах от стихираре, темь и бо(г) не имать» (обнаружена JI. В. Мошковой при описании кодекса). То, что здесь имеется в виду афонская Великая Лавра Св. Афанасия (а не Кие-во-Печерский монастырь, как — хотя и с натяжкой, игнорируя, в частности, особенности орфографии, — можно было бы предполагать, учитывая связи Супрасля с Киевом), подтверждается наличием той же записи (возможно, тоже копийной), сделанной писцом на поле служебной Минеи на сентябрь-октябрь первой трети XV в. (так называемая Минея попа Милоша - Z-55. Л. 139) из библиотеки этого святогорского монастыря (см.: НихоритисК. Нови сведения за неизвестни южнославянски книжовници, ръкописи и пре-писи от атонските манастири // KMC. София, 1986. Кн. 3. С. 198). К сожалению, в каталоге славянских рукописей Великой Лавры эти сведения не учтены (см.: Matejic М., Bogdanovic D. Slavic Codices of the Great Lavra Monastery. Sofia, 1989. P. 527-536), к слову, хуже здесь прочитана и запись писца. Возможно, столь же копийный характер носит и киноварная помета на сентябрьском томе супрасльского комплекта (№ 142. Л. 81 об.), также обнаруженная Л. В. Мошковой: «Зде почах писати от извода Вениаминова». Афонский и супрасльский кодексы имеют сходство и различие в составе. В обоих служба Арсению Сербскому (28 октября) приписана в самом конце, но в лаврском есть служба Параскеве-Петке, помещенная между сентябрем и октябрем, а в супрасльском комплекте ее нет ни в сентябрьском, ни в октябрьском томах.

1,2 Таковы, к примеру, для октября минеи: Зограф, № 62, третья четверть XVI в., среднеболг. (Райков Б., Кожухаров С., МикласХ., Кодов X. Каталог... С. 56; ела-

вянские статьи отсутствуют); уже упоминавшаяся (см. примеч. 111) Минея попа Милоша; РГАДА- Ф 188. № 1379, 1466-1467 г., Молдавия (Каталог РГАДА... С. 143-145; служба Петке, проложное житие Иоанна Рыльского, повесть о мощах Илариона Мегленского); РГБ. Ф. 178. № 3739. Ок 1525-1526 г., Молдавия (Музейное собрание рукописей: Описание. М„ 1997. Т. 2. С. 217-218; проложное житие Иоанна); София, НБКМ. № 906, нач. XVI в., ресавск. (Христова Б., КараджоваД., Икономова А. Български ръкописи... С. 106. № 264; службы Петке и Арсению Сербскому); София, Церковный историко-археоло-гический музей. № 1485. 1602 г., ресавск. (Там же. С. 152. № 413; совпадает с рукописью РГАДА). Служба Иоанну Новому в собственно южнославянских рукописях, вне славяно-молдавской традиции, не встречается. Наличие в минеях прсшожных житий при отсутствии соответствующих служб объясняется тем, что в Минеи служебные по Иерусалимскому уставу после 6-й песни канона включались все статьи Стишного пролога, приходящиеся на этот день.

113 Списки второй четверти XVI в. РГБ. Ф. 218. № 144 (Ангелов Б Ст. Из исто-рията... С. 60-61) и Ярославль, Музей-заповедник, № 410 (ТуршювА.А. К вопросу... С. 69. Примеч. 11) - восходят, несомненно, к общему архетипу. Нестандартность помещения этой службы в Минее четьей указывает на особое внимание к культу святого в том центре, где писался этот архетипный кодекс.

1,4 См., например: ГИМ. Син. 677. Л. 110-120; № 317. Л. 60-66; № 885. Л. 76 об.-84 (Горский А. В., НевоструевК. И. Описание... Отд. 3. Ч. 2. С. 174. № 485; С. 195. № 486; С. 211. № 488).

115 См. примеч. 109. Л. 368 об.-383.

1,6 На это указывает хотя бы количество списков в относительно небольшом кириллическом рукописном фонде Польши (см.: NaumowA. Wiara... S. 49).

117 Весьма показательна разница в судьбах иконографии этой святой на западнорусских землях и в Московской Руси (см.: Рогов А. И. Петка... С. 165-181)

1,8 О великорусских списках службы см.: Смирнов С. Н. Сербские святые...

119 См.: NaumowA. Wiara... S. 49-50.

120 Исключение составляет список последней четверти XV в. в составе Минеи праздничной (РГАДА- Ф- 181. № 626.-Л. 222г-225г), несомненно западнорусской по письму, которую Н. Н. Дурново считал южновеликорусской или восточнобелорусской (Дурново Н. Н. Введение в историю русского языка. М., 1969. Изд. 2. С. 82. № 216). Однако наличие в Минее служб Сергию Радонежскому, Варлааму Хутынскому и митрополиту Алексию (см.: Каталог РГАДА... С. 165. № 55) свидетельствует, что рукопись либо восходит к великорусскому оригиналу, либо написана в Московской Руси выходцем из ВКЛ.

Картину, сходную с рукописной традицией службы, дают и западнорусские иконы с изображением Параскевы-Петки, среди которых (западно)украинские по меньшей мере преобладают (См.: Рогов А. И. Петка... С. 165-174).

121 Вышли издания: Киев, 1619; Львов, 1632, 1638, 1643, 1651 (см.: ЗапаскоЯ, ¡саевичЯ. Пам'ятки книжкового мистецтва. Каталог стародруюв, виданих на У крат Льв1в, 1981.Кн. 1.№ 120, 227, 259, 313, 378), не говоря о более поздних.

122 Рогов А. И. Петка... С. 165.

123 NaumowA. Wiara... S. 51.

124 См., например: ФлоряБ. Н. Кирилл о-мефодиевские традиции и униатская иерархия первой половины XVII в, // Слово и культура. Памяти Никиты Ильича Толстого. М„ 1998. Т. 2.

125 Заголовок Жития Параскевы и повести в рукописях: «Житие и жизнь преподобные матери нашее Парасковгеи съписаное Еуфимием патриархом Тръновс-ким. К концю же слова и пернесена бысть во славную Срьбскую землю, съписано Григорием Цамблаком» (Добрянский Ф. Н. Описание... С. 92. № 70).

126 Располагай об этом Кревза (или его последователи) точными сведениями, он непременно сделал бы ссылку на конкретный источник. Мнение о недостоверности этого свидетельства XVII в. высказал недавно и Ф. Томсон. См.: Thomson F. J. Gregory Tsamblak. The Man and the Myths. Cent, 1998 (=Slavica Gandensia 25/2). P. 72.

127 Свидетельством более ранней (по крайней мере локальной) известности Па-раскевы-Петки в Галицко-Волынской Руси служит ее память в месяцеслове, прибавленном в конце XIII или начале XIV в. к Галицкому Евангелию 1144 г. ГИМ. Син. 404. Л. 245 (см.: Турилов А. А. Две забытые даты болгарской цер-ковно-политической истории IX в. // Palaeobulgarica. 1999. № 1. С. 16. Примеч. 2). Однако ее появление здесь (равно как и памяти Иоанна Рыльского на том же листе) объясняется тем, что писец попросту скопировал месяцеслов из болгарской рукописи — в дальнейшем это не имело никаких последствий.

128 См.: Леонид, архим. (Кавелин). Сведения о славянских... рукописях, поступивших... в библиотеку Троицкой духовной семинарии в 1747 г. М., 1887. Вып. 2. С. 306-310; Турилов А. А. Оригинальные южнославянские сочинения... С. 42.

129 См.: Тихомиров М. Н. Русское летописание. М., 1979. С. 94.

130 Такому установлению почитания обязательно должно было предшествовать принесение на Русь если не мощей преподобной (как в случае с Сербией), то по крайней мере каких-то связанных с нею реликвий. Об этом, однако, нет никаких известий.

131 См. примеч. 128.

132 Наиболее полный, хотя, разумеется, далеко не исчерпывающий перечень сведений приведен в работе С. Н. Смирнова «Сербские святые в русских рукописях», где собраны данные и о болгарских святых.

133 Ср.: NaumowA. Wiara... S. 54, 55.

134 Старший список (вместе с житием преп. Филофеи — см. выше) — РГБ, собр. ТСЛ, № 754, втор. четв. XV в.

135 Старший известный мне список - РГБ. Волок. 644, конец XV — начало XVI в.

136 Старшие списки: 1) РНБ, Погодин, № 876, в дополнениях к Патерику Азбучному и Иерусалимскому, конец XIV (?) - начало XV в. Л. 314 об.-321. Происхождение кодекса неизвестно, орфография с сильным среднебсшгарским влиянием (Иванова К. Болгарски, сръбски и модцо-влахийски кирилски ръкописи... С. 451-452); 2) Ярославль, Музей-заповедник, № 15479. Рукопись аналогичного состава начала XV в. Л. 301-304. Происходит из собрания Спасо-Преображенского монасты-

ря, для которого, судя по косвенным данным, и писалась. В печатном описании наличие послания не отмечено (Лукьянов В. В. Краткое описание коллекции Ярославского областного краеведческого музея. Ярославль, 1958 (= Краеведческие записки. Вып. 3). С. 187. № 746).

137 Исследованию текстов по этим спискам посвящена статья Д. Кенанова «Не-бесните знамения на Честния Кръст: Евтимиевото похвално слово за светите Константин и Елена в супрасълски ръкопис» (KWSS. Т. 2. С. 204-216; публ. текста-С. 217-229).

138 Текст издан по списку собрания Ф. А. Толстого (РНБ. F I. 211. Л. 414-421). Палаузов С. Н. Грамота патриарха Каллиста как новый источник по истории болгарской церкви// Известия II Отделения имп. АН. СПб., 1858. Т. 7. С. 149-160 (То же // Палаузов С. Избрани трудове. Софий," 1974. Т. 1. С. 343-359). О содержании подробнее см.: Сырку П. А. К истории исправления книг в Болгарии. СПб., 1899. Т. 1. Вып. 1. С. 278-292; Златарски В. История на Българска дръжава през Средните векове. София, 1971. Т. 3. С. 596-602.

139 РНБ. Г. 1. (Описание см.: Калайдович К. Ф., Строев П. М. Обстоятельное описание словено-российских рукописей... Ф. А. Толстого. М., 1825. Отд. 1. С. 125); РГБ. Егоров. № 470.

140 О списках сборника см.: Дончева-Панайотова Н. Сборниците «Книга Григория Цамблака» — възникване, съдръжание, разпространение II Търновска книжовна школа. София, 1984. Кн. 3 (Григорий Цамблак. Живот и творчество). С. 29-50.

141 О петербургских списках см.: Иванова К. Български, сръбски и молдо-влахий-скитекирилски ръкописи... С. 442, 445-448, 450, 452, 454, 455, 457-460, 464, 465, 467, 472, 473, 484; Трифонова А. Слова на Григорий Цамблак в ленинградските хранилища // Старобългарска литература. София, 1984. Кн. 16. С. 97-120.

142 Текст известен в единственном списке перв. пол. XVI в. — Б АН Литвы. Ф. 19. № 105. Л. 364-367 об. Описание см.: Добрянский Ф. Н. Описание... С. 221-228. Издание текста: Никольский Н. К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности// Сб. ОРЯС. СПб., lí»07. Т. 82. Кн. 4. С. 148-152; новейшее исследование (с библиографией): Thomson F. J. Gregory Tsamblak. P. 89-94.

143 Общее число списков, с первой четверти XV в. и до поздней старообрядческой традиции, исчисляется без преувеличения сотнями (см. примеч. 140).

144 Здесь уместно напомнить эпитафию Григорию в Никоновской летописи: «книжен зело, изучен убо книжней мудрости всяцей из детства, и много пи-саниа сотворив» (ПСРЛ. СПб., 1897. Т. 11 [репринт: М., 1965]). С. 235.

145 Новейшее исследование сборника см.: Дончева-Панайотова Н. Сборниците... С. 29-50.

146 Старший список (РГБ. Собр. Никифоровых. № 31) датируется третьей четвертью XV в.

147 О памятнике и его списках см.: Кобяк Н. А. Библейские цитаты в сочинениях митрополита Киевского и Всея Руси Фотия Ц Источниковедение и краеве-

дение в культуре России. М., 2000. С. 58. В настоящее время сборник «Фо-тиос» (вместе с другими сочинениями митрополита) подготовлен к изданию Н. А. Кобяк и А. И. Плигузовым по древнейшему (прижизненному черновому) списку БАН. Тек. пост. 1106.

148 См.: Дончева-Панайотова Н. Сборниците... С. 29-50.

149 Отчасти это объясняется также чрезвычайно малым числом бесспорно западнорусских рукописей до третьей четверти XV в.

150 Анализу этого списка, отражающего, возможно, начальный этап формирования «Книги Цамблак», был посвящен доклад А. Бояджиева и К. Ивановой на конференции в августе 1999 г. в Софии (Йорданова М. Международна конференция «Григорий Цамблак— исихаст, писател, църковен деятели// Старобългарска литература. София, 1999. Кн. 31. С. 133-134.

151 Краткое описание кодекса см.: Certorickaja T. V. Vorläufiger Katalog Kirchen-slavischer Homilien des beveglichen Jahreszyklus. Kleve, 1994. S. 549. № 9.003.

152 Выписка «Григория Самбака от слова цветного» (т. е. из Слова в Неделю ваий) читается в Торжественнике триодном (ГИМ. Собр. Уварова. 894-4°. Л. 354 об.), переписанном в 1473-1477 гг. известным кирилло-белозерским книжником Евфросином (см.: Каган М. Д., Понырко Н. В., Рождественская М. В. Описание сборников XV в. книгописца Ефросина // ТОДРЛ. Л., 1980. Т. 35. С. 215-242). В описи библиотеки этого монастыря конца XV в. помимо книги «Григорьи Самблак» значилось десять слов этого автора в составе разных сборников (см.: Никольский Н. К. Описание рукописей Кирилло-Белозерского монастыря, составленное в конце XV в. СПб., 1897. С. 7, 20, 38, 66, 69, 76, 80, 88).

153 О сборнике см.: СККДР. Т. 2. Вып. 2. С. 307-309; Certorickaja T. V. Vorlaufiger Katalog... S. 672-673. № 11.046. Слово на Вознесение включено в лицевой Торжественник конца XV в. из собрания Гос. архива Тверской обл. (№ 1028). См.: Попов Г. В. Пути развития тверского искусства в XVI — начале XVI в. // Древнерусское искусство: Художественная культура Москвы и прилежащих к ней княжеств XTV-XV1 вв. М„ 1970. С. 353-355.

154 Достаточно сказать, что его творения (и в том числе «Книга Цамблак» как единый комплекс) были включены в Великие Минеи Четьи. См.: Казакевич А. Н. Произведения... С. 156-157 (разумеется, автор заблуждается, полагая, что список «Книги Цамблак» в составе ВМЧ является «единственным ранним сборником произведений знаменитого проповедника, дошедшим до нашего времени», т. к. только списков XV в. сейчас насчитывается 4. См.: ПС XV. № 1500, 2137, 3206, 3207).

155 О наборе среднеболгарских орфографических признаков в западнорусских рукописях XV-XVI вв. см.: Naumow A. Wiara... S. 47-49. Из-за почти полного отсутствия белорусско-украинских памятников первой половины XV в. их синхронное сопоставление с великорусской традицией возможно лишь в весьма ограниченных рамках. Можно лишь предполагать, что ситуация на православных землях ВКЛ и Польши была ближе к Северо-Восточной Руси, чем к

Новгороду и Пскову с их устойчивой непрерывной традицией книгописания. Важнейшие за последнее время исследования второго южнославянского влияния в графике и орфографии великорусских рукописей конца XIV-XV вв. выполнены покойной М. Г. Гальченко (см.: Гальчеико М. Г. Книжная культура, книгописание и надписи на иконах: Избранные статьи. В печ.); см. также: Турилов А. А. Восточнославянская книжная культура конца XIV-XV вв. и «второе южнославянское влияние» // Древнерусское искусство: Сергий Радонежский и художественная культура Москвы XTV-XV вв. СПб., 1998. С. 321-337.

156 Следствием распространения молдавского полуустава (в сочетании со сред-неболгарской орфографией) в книгописании Западной Руси (наиболее ранний датированный пример дают шрифты краковских изданий 1490-х гг.) являются постоянные ошибки описателей (особенно зарубёжных), относящих украинско-белорусские рукописи, написанные этим почерком, к числу молдавских (см.: Турилов А. А. Восточнославянская книжная культура... С. 335-336. Примеч. 70). Уместно вспомнить также, при всей необоснованности, мнение А. И. Соболевского, считавшего, что издания Фиоля были выполнены по заказу молдавских воевод (Соболевский А. И. Заметки о языке печатных изданий Фиоля и Скорины // ЧИОНЛ. Киев, 1888. Кн. 2. С. 192-193).

157 См.: Турилов А. А. О специфике книжно-литературных связей православных славян в эпоху Средневековья // Славяне и их соседи: Межславянские отношения и связи / Сб. тезисов 18-й конференции памяти В. Д. Королюка. М., 1999. С. 166-169.

158 Здесь уместно напомнить, что и в XII-XIII вв. наиболее заметную роль в русско-южнославянских связях играл Новгород, а не южнорусские княжества, как следовало бы ожидать на первый взгляд. На это указывают дошедшие южнославянские списки русских сочинений и переводов (житие князя Федора-Мстислава, Слово о бездождии («Поучение игумена Моисея»), житие Андрея Юродивого, Пчела), а также участие новгородца в переписке сербской Иловичской кормчей 1262 г. (См.: ЦерниН J1. ЬЬека запажаььа о писарима Иловичке Крмчще // Археографски прилози. Београд, 1981. [Кн.] 3. С. 49-51 ).

159 В конце XV — первой половине XVI в. (время наиболее интенсивного распространения пространных южнославянских житий на Руси) дополнительным стимулом для московских книжников служит идея создания истории православного мира, включая историю Руси, воплотившаяся в Русском Хронографе.

160 В крайней форме, рассматривающей Молдавию как основное связующее звено между Югом и Востоком славянства и центр межславянских культурных контактов, эта точка зрения высказана Э. Фёльклем ( Vôlkl Е. Die Moldau und der «Zveite Sudslavische Einfliiss» // Revue Etudes sud-est Européens. Bucarest, 1973. № 3. P. 475-486).