CC BY
89
А. А. Турилов (Москва)
Роль сербской традиции в сохранении древнейших памятников славянской литературы
Средневековая сербская литература — это литература державы Неманичей и их преемников (вторая половина XII - середина XV вв.). Выбор, сделанный основателем династии Стефаном Неманей (св. Симеоном Сербским) в пользу православия, деятельность его и его детей и преемников по созданию сербской автокефальной церкви провели резкую границу в истории сербской культуры. Находясь географически на погра-ничье православного и католического миров, Сербия на протяжении всего периода Средневековья сохраняла экономические, политические и культурные связи с Западом (достаточно вспомнить, что Стефан Первовенчанный, сын св. Симеона и брат свт. Саввы получил королевскую корону из Рима), но со времен Немани окончательно вошла в православно-византий-ский культурный ареал [1]. Этот важный исторический рубеж в сознании средневековых сербских книжников (а у истоков традиции стояли младшие творцы рубежа - дети Стефана Немани, свт. Савва и Стефан Первовенчанный) трансформировался в начало самой сербской истории. Говоря словами одного из биографов Немани, Григория Цамблака, «корень бо некыи... бывь и царствию виновьнь Симеонь Трьвеликыи» [2]. Согласно родословию сербских государей, возникшему в последней четверти XIV в., первого христианского императора и Стефана Неманю разделяет лишь два поколения: дед основателя династии назван племянником Константина Великого по материнской линии [3]. Такое (почти по Морозову и Фоменко) «спрессовывание» истории является результатом отторжения предшествующей культурно-исторической традиции, при котором даже ближайшие предки основателя династии заслуживают в лучшем случае лишь краткого упоминания [4]. При этом Симеон и Савва - возродитель государства и создатель автокефальной церкви — в церковном почитании приобретают черты просветителей и наставников своей страны, приближаясь в этом значении в какой-то мере к Константину-Кириллу и Мефодию [5]. Применительно к свт. Савве Сербскому такое представление без-
условно основывается на его большом вкладе в сербскую книжность как автора (Житие св. Симеона и служба ему) и переводчика (Евергетидский устав), так и организатора и устроителя церковной жизни и славянского богослужения в Сербии (перевод Кормчей с толкованиями; вероятно, также введение в обиход полного корпуса служебных миней и Пролога Константина Мо-кисийского) [6]. Эпитеты «наставников» и «учителей» сербских по отношению к ним обоим достаточно устойчивы в рукописной традиции, по крайней мере, с середины XIII в. [7].
Эта связь славянской письменности (в ее сербском варианте) с деятельностью святых Симеона и Саввы, существовавшая в сознании образованной части общества, имела для судеб книжности Сербии, по меньшей мере, два последствия. Поскольку Сербия имела своих первоучителей, которым было посвящено большое число агиографических сочинений, то здесь не возникло легендарных памятников, в которых была бы «национализирована» деятельность Кирилла и Мефодия (как в болгарской «Солунской легенде» и кратком житии «Успении» Кирилла [8], или в хорвато-глаголической службе Кириллу и Мефодию XIV в. [9], либо изобретении славянской азбуки до солунских братьев (как в «Сказании о русской грамоте» XII в. [10]. В отличие от болгарских рукописей, пестрота правописания которых вызвала к середине XIV в. необходимость орфографической реформы, возвращение к первоначальным кирилло-ме-фодиевским нормам, сербская традиция отличалась весьма значительной языково-правописной устойчивостью, опиравшейся на авторитет списков, сделанных в окружении свт. Саввы [11]. Поэтому ресавская правописная реформа, будучи сродни афонско-тырновской в стремлении к упорядочению и архаизации орфографии была менее-радикальной и более прагматичной (что в значительной мере способствовало распространению ее результатов в XV-XVII вв. на всем православном пространстве Балкан).
Но консерватизм сербской литературной традиции не ограничивается только областью орфографии. В не меньшей степени он присущ ее репертуару. Правда, применительно к репертуару консерватизм этот весьма своеобразен. В целом сербская рукописная традиция отличается большой открытостью (в рамках общего для всех славянских православных литератур корпуса текстов) [12], распространение новых переводов в XIV в. не вызвало здесь столь кардинальных перемен как в болгарской книжности. Древний литературный пласт (по крайней мере, небогослужебный) в серб-
ской книжности XIV—XV вв. сохранялся, хотя и был существенно потеснен новым [13], а ранние тексты реже, чем в Болгарии, подвергались редакционной правке [14].
Длительная эпоха политической стабильности в Сербии Неманичей (конец ХП-середина XIV вв.) способствовала развитию и сохранению культурных традиций, в том числе в области книгописания. К этому следует добавить и своеобразный внешний гарант сохранности сербской книжной культуры -библиотеку монастыря Хиландарь на Афоне, которая с конца XII в. до середины XVII в. только пополнялась и, несмотря на утраты ХУП-Х1Х вв., остается, пожалуй, самым репрезентативным южнославянским собранием и по сей дбйь.
Все это в совокупности делает сербскую книжную традицию подлинным заповедником древнейших славянских литературных памятников, отчасти восходящих к великоморавской эпохе, но в еще большей степени к традициям Первого Болгарского царства [15].
Многие древние славянские тексты (и макротексты — сборники), дошедшие в сербских списках XIII—XIV вв., принадлежат к числу уникальных, редких, либо занимающих особо важное место в текстологической традиции и в силу этого хорошо известны исследователям [16]. Но практика их рассмотрения в комплексе в историко-филологической науке по существу отсутствует, и на это есть целый ряд причин.
Для сербских исследователей эта тема - лишь предыстория богатой национальной литературы, к тому же лишенная хронологических опорных точек, географической привязки и персонажей (аналогичную картину можно наблюдать и применительно к древнерусской литературе). Она фигурирует во вводных разделах историко-литературных трудов, но как самоценное явление не рассматривается [17]. Для болгарских ученых в силу того, что большая часть литературного корпуса Первого царства реконструируется на основании восточнославянских и сербских списков - это просто один из источников такой реконструкции [18].
Большой интерес представляет изучение сербского корпуса древнейших славянских текстов и для истории ранних межславянских культурных связей, поскольку многие параллели ему обнаруживаются в восточнославянской традиции (см. ниже).
В этот корпус входят как оригинальные тексты, так и переводы и компиляции весьма разного объема - от целой книги до строчки памяти в месяцеслове. Состав его в какой-то мере условен - не исключено, что некоторые тексты (особенно малого объема)
или хотя бы их фрагменты и следы обнаружатся со временем в болгарской (вероятнее, конечно, западной, чем восточной) традиции, но в равной степени возможно, что корпус расширится за счет новых находок в сербских рукописях (оба варианта будут способствовать расширению общеюжнославянского либо западно-болгарско-(македонско-)сербского литературного корпуса.
К числу древнейших оригинальных славянских текстов, дошедших в сербской традиции и открытых еще в прошлом веке, относятся стихотворный «Проглас» к Евангелию, принадлежащий Константину-Кириллу или Константину Преслав-скому, представленный тремя сербскими списками XIII-XIV вв. в Евангелиях и одним русским XVI в. [19]. Вероятно, к числу памятников еще великоморавской эпохи относится и загадочное во многом «Слово на Рождество Христово» с легендой, объясняющей перепись населения Римской империи в правление Августа в связи с розыском сбежавшей дочери императора Юлии, сопровождаемое почти евангельским прологом, обращенным к неведомому архиерею («Понеже множицею честно ваше святительство заповеда нам веле написати малыми тленными словесы о великых и потребных вещех и ре-чех...») [20].
Из похвальных слов Климента Охридского (ему в исследовательской традиции приписывается и вышеупомянутое «Слово на Рождество») только в двух поздних (XVI в.) сербских списках известна Похвала 40 мученикам севастийским [21]. Из других произведений «славянского Златоуста» в связи с этим стоит особо отметить «Слово о святой Троице, о твари и о суде». До последнего времени памятник был известен исключительно в русских списках [22], но недавно автор этих строк обнаружил сербский (ГИМ. Воскресенское собр., 115-бум., л. 106об.-116 об.), который в настоящий момент является старшим полным (середина XIV в.), так как древнейший русский (РНБ. Р. п. I. 46) дефектен (о рукописи подробнее см. ниже).
В том же кодексе ГИМ. Воскр. 115-бум. Помещены три (из четырех известных в настоящее время) поучения болгарского автора X в. Петра Черноризца: «о временнем сем житии» (л. 141-144 об.), «о всяком супротивии» (л. 144об.-147 об.), «о посте сказание и о молитве устава церковного» (л. 147об.—149). Слова помещены в рукописи единым блоком, как целостный комплекс. До сих пор в южнославянской традиции был известен лишь неполный список первого и фрагмент второго из них [23].
Единственным списком в составе сербского Сборника попа Драголя конца ХШ-начала XIV в. представлена, как известно, в южнославянской традиции краткая компиляция из большого сочинения другого болгарского автора X в. - «Беседы Козмы Пресвитера на новоявльшуюся ересь богумилов» [24].
Без преувеличения целую эпоху в истории палеославистики составили открытия болгарских филологов (в первую очередь Г. Попова и Ст. Кожухарова), введшие в научный оборот неисследованный до этого в литературном отношении пласт древнейшей славянской гимнографии [25]. Время создания (конец IX - начало X в.) и происхождение (круг учеников славянских апостолов) не вызывает сомнений: многие из этих памятников снабжены акростихами с именем авторов. Но рукописная их традиция представлена (и пока изучена) неравномерно, чисто сербских примеров в ней имеется достаточно.
Только сербскими списками представлены канон апостолу Андрею Первозванному Наума Охридского (единственное известное на данный момент бесспорное сочинение этого автора) [26]. То же относится к фрагментарно сохранившемуся канону Симеону Богоприимцу [27] и к одной из редакций стихир бельче-ского погребения, сохранивших фрагменты славянского акростиха ки>нсдтн (вйесто: констднт[ин] - глас 1; вгачндги) - глас 3; птохвга (от греч. «птохос» - 'нищий'?) - глас 8; пгаммга о все -'блаженны'; грднес - 'стихиры на целование') [28].
И, наконец, сюда относятся последние находки в области ранней славянской гимнографии - древнейшая служба архиепископу Мефодию [29] и канон на Успение Богоматери Климента Охридского с акростихом клилл в 9-й песне [30].
К числу древних переводных текстов, сохраненных сербской традицией, относятся Житие Бенедикта Нурийского (книга 2 Бесед папы Григория Великого с архидьяконом Петром о жизни италийских отцов) [31] и один из переводов болгарского пресвитера X в. Иоанна — Житие Панкратия Тавроменийского [32]. Другие переводы и компиляции Симеоновой эпохи - Учительное Евангелие Константина Болгарского [33] Изборник [34], Злато-струй [35] сохранились, кроме того, и в восточнославянской рукописной традиции и, как известно, в списках более ранних и исправных. Однако сербские списки Изборника и Златоструя восполняют хронологический разрыв между XI-XIV вв. и рубежом XIV-XV вв. русских списков, а Учительное Евангелие, кроме того, отличается в Сербии (в отличии от Руси, где известен лишь
список XII в.) и довольно развитой рукописной традицией: помимо списков Гильфердинга (РНБ. Гильф. 32 - 1286 г.), Хиландар-ского 1344 г. (Хиландарь, 385) и Венского первой половины XIV в. (Вена, Национальная библиотека, Слав. 12) существует загребский Торжественник при Триоди постной конца XIII - начала XIV в. из собрания С. Верковича (ХАЗУ IV <1 4), представляющий соединение триодной части (11 бесед) Учительного Евангелия с беседами Феодора Студита [36]. Сербские списки Злато-струя хиландарской библиотеки представляют собой выборки из краткой редакции сборника [37].
Недавно обнаружился еще один (самый поздний) сербский список Златоструя. Он находится в составе сборника ГИМ, Воскр. 115-бум., привезенного с Афона Арсением Сухановым (датируется серединой-третьей четвертью XIV в.) [38]. Список также хиландарского происхождения — его писец (почерк один во всей рукописи) бесспорно и однозначно отождествляется с весьма продуктивным монастырским книгописцем Дамианом [39]. В сохранившейся части (л. 1-129 об.; утрачено начало кодекса) сборник включает 26 ненумерованных слов из Златоструя, большинство которых (в том числе «Слово о Троице» Климента Охридского) неизвестно в двух других списках [40]. Все это свидетельствует, что в конце XIII - середине XIV в. в Хилан-даре имелся кодекс Златоструя краткой редакции, из которого и были сделаны существующие выборки.
И, наконец, следует упомянуть уникальные древние восточно-болгарские памятники в сербских месяцесловах. Так, в календаре Апостол-Евангелия апракос конца XIII - начала XIV в. из собрания Западно-Европейской секции архива ФИРИ (бывш. ЛОИИ) РАН, № 680 фигурируют события болгарской истории первщх лет после крещения страны. Под 26 марта здесь помещена память подавления князем Борисом-Михаилом восстания боилов («победа Михаила кнеза бугарьска на сбор, иже сбрасе на нь креста ради»), окончательно позволяющая отнести крещение Болгарии к осени 865 г. Месяц спустя, 26 апреля помещена память освящения церкви апостола Петра, «иже в Бугарех», почти несомненно связанная с деятельностью в новообращенной стране римской миссии [41].
В целом картина выглядит весьма пестрой и неоднозначной из-за отрывочности сведений о сербской церковной истории до конца XII в. При желании хронологический простор от крещения Сербии в третьей четверти IX в. до создания автокефаль-
ной церкви открывает самые широкие возможности для толкования происхождения древнейшего корпуса текстов. Это: 1. непосредственное происхождение текстов из Великой Моравии (поскольку приморская Сербия - Зета - входила в диоцез Ме-фодия), минуя Болгарию (например, для канона Андрею Первозванному, датируемого его открывателем 868 г. [42]); 2. связи с Преславом, минуя Охрид (древнейшие болгарские памяти); 3. Происхождение из библиотеки Охридской архиеписко-пии, с ее некоторыми локальными особенностями местной традиции, отличной от восточноболгарской (древнейшая служба Мефодию); 4. Возвращение текстов, утраченных на Балканах в X - середине XII вв. через русское посредство.
Основным, разумеется, остается охридский вариант. В него вполне укладываются и канон Андрею Первозванному, и пли-сковские памяти. Появление в сербской традиции последних вызвано, вероятнее всего, неконтролируемой миграцией в западные области в последней трети X в. рукописей из покоренной Византией восточной Болгарии.
Русский вариант, вполне вероятно, имеет даже большее значение, чем ему принято придавать, для судьбы четьих текстов, не контролируемых параллельной болгарской традицией. Обычно в корпус текстов, пришедших с Руси на Балканы, принято включать русские тексты и переводы Х1-ХП вв. и памяти святых в месяцесловах [43]. Но нет ничего невероятного и в возвращении текстов, в силу обстоятельств утраченных в местной традиции [44], во всяком случае, эту возможность отнюдь не следует игнорировать.
Состояние рукописной традиции древнейшей славянской гимнографии в разных языковых изводах свидетельствует о разрушении этого корпуса, по крайней мере, в XIII в. (возможно, под влиянием получивших известность через русское посредство полных служебных Миней).
Отсутствие же интереса образованной части болгарского общества (во все времена отличавшейся ярко выраженным, порой даже гипертрофированным, патриотизмом) к четьим текстам эпохи Первого царства, составляющим особенность сербского книжного корпуса Х1П-Х1У вв. (Златоструй, Изборник, Учительное Евангелие, Беседа Козмы Пресвитера, слова Петра Черноризца и т. п.) при всей кажущейся парадоксальности имеет вполне прозаическое объяснение. Все эти тексты, как известно, в сербских списках лишены (даже когда они не
фрагментарны, как переделка «Беседы») указаний на время, место и обстоятельства их создания (содержащихся в опущенных предисловиях и послесловиях) [45], а, следовательно, лишены и особой притягательности.
Примечания
1 О културно-исторической ситуации в средневековой Сербии см. подробнее: ТрифуновиН Ъ. Стара српска кгь^жевност. Београд, 1995. С. 7-38, 321-350.
2 Давидов А, Данчев Г. и др. Житие на Стефан Дечански от Григорий Цамблак. София, 1983. С. 64.
См., например: Stojanovic L. Nekoliko srpskih ljetopisa Ц Starine. Zagreb, 1881. Knj. 13. S. 173, 176, 182, 190; НоваковиП Р. Бранко-виЬев летопис. Београд, 1960. С. 38-39; Куев К., Пешков Г. Събрани съчинения на Константин Костенечки: Изследване и текст. София, 1986. С. 372. Об истории сербских родословов: Padoj4uh Сп. Доба по-станка и pa3Boj старих српских родослова Ц Исторщски гласник. Београд, 1948. № 2.
4 Вероятно, с этим в значительной мере связано отсутствие почитания сербской православной церковью в эпоху Неманичей зетского князя-мученика Иоанна-Владимира (начало XI в.), древнее житие которого сохранилось лишь в латинском переводе в составе так называемого «Барского родослова» («Летописи попа Дуклянина») XIII в. (см.: Богдано-виКД. Исторща старе српске кн>жевности. Београд, 1980. С. 133-135).
В предельной форме такое представление отразилось в устном (по всей видимости, афонском) предании, зафиксированным безымянным русским книжником XV в. в сочинении об установлении автокефалии болгарской и сербской церквей, включенном в состав Кормчей книги (см.: ЩЮгов Я. Н. Южнославянский политический опыт на службе русских идеологов XV в. Ц Byzantinobulgarica. София, 1966. Т. 2. С. 206-214). Савва изображен в этом сказании своего рода сербским царевичем Иоасафом - юным язычником, познавшим свет истинной веры от странствующего монаха и обратившим в христианство своего отца и всю страну.
6 О литературной и книжной деятельности свт. Саввы Сербского см.: Богдановий Д. Историка... С. 143-153. Новейшее издание его сочинений и переводов: Свети Сава. Сабрана дела / Приредио и превео Т. ЛвановиЬ. Београд, 1998.
7 «Первыми учителями сербскими» устойчиво именуются Симеон и Савва в заглавии общей похвалы, написанной хиландарским иеро-
монахом Доментианом в 1260-х гг. Столь же устойчиво свт. Савва называется «учителем сербским» в заголовках жития и службы, написанной иеромонахом Феодосием (конец XIII - начало XIV в.), и Симеон в заглавии созданной тем же автором службы. Еще раньше король Стефан Первовенчанный называет своего отца в заглавии жития «наставником и учителем... отечествия си, все Срьбскыи земле» (см.: Археографски прилози. Београд, 1981. Кхь. 3. С. 305). Все это живо напоминает обычное «титулование» Кирилла Философа - «первым учитель и наставник словенскому языку».
8 Подробнее об этих памятниках см.: Флоря Б. Н. Кирилло-мефо-диевские традиции в развитии средневековой славянской культуры / История, культура, этнография и фольклор славянских народов (X Международный съезд славистов: Доклады советской делегации). М„ 1988. С. 164-167.
9 Согласно этому тексту, славянские апостолы происходили не из Са-лоник (Солуни), а из далматинской Солины («Се еста две маслине из загради Солинскые» - Лавров П. А. Материалы по истории возникновения древнейшей славянской письменности. Л., 1930. С. 136, 146).
О памятнике см.: Живов В. М. «Slavia Christiana» и историко-культурный контекст «Сказания о русской грамоте» Ц La cultura spirituala russa. Trento, 1992. P. 71-125.
11 О переменах в сербской орфографии XIII-XIV вв. см.: Богдано-euh Д. Pa3Boj Тшрилског писма у Србщи до XV в. / Славянска палеография и дипломатика. София, 1985. [Вып.] 2. С. 70, 74; см.: Добрев И. Рашка писменост и българският правопис през Средневековие-то / Кирилло-Методиевски студии. София, 1991. Кн. 8. С. 216-252. О правописных нормах св. Саввы Сербского и его окружения см.: БелиН А. УчешЬе св. Саве и н>егове школе у ствараау нове редакцще српских Ьирилских споменика / Светосавски зборник. Београд, 1936. Кн>. 1. С. 211-276.
12 Так называемая «литература-посредница» по определению Д. С. Лихачева (Развитие русской литературы X-XVII вв.: Эпохи и стили. Л., 1973. С. 35-44) или, точнее, «литературный пласт-посредник» (Naumov A Apokryfy w sistemie literatury cerkiewnoslowiariskiej. Wyd. PAN, 1976. S. 26-28).
13 См.: Турилов А. А Памятники древнерусской литературы и письменности у южных славян в XII-XIV вв. // Славянские литературы (XI Международный съезд славистов: Доклады российской делегации). М., 1993. С. 28-29.
14 Это хорошо видно на примере древнейших славянских литературных памятников - Жития Константина-Кирилла и Похвального
слова Кириллу и Мефодию, когда сербские списки XVI-XVII вв. явно сохраняют более древний вариант текста, чем восходящие к средне-болгарской тырновской традиции ресавские по орфографии сборники Владислава Грамматика 1469 и 1479 гг. (см.: Флоря Б. Н. Рукописная традиция памятников Кирилло-Мефодиевского цикла / Жития Кирилла и Мефодия. М.; София. 1986. С. 34-35; Дзиффер Дж. Рукописная традиция пространного жития Константина / Советское славяноведение. 1991. № 3. С. 59-63.
15 В рамках данной работы целесообразно ограничиться (за редким исключением) рукописной традицией XIII-XIV вв. Для более позднего времени широкое распространение ресавской орфографии зачастую затрудняет определение происхождения кодексов. Кроме того, уже с раннего XVI в. наблюдается вторичное возвращение в южнославянскую традицию (прежде всего сербскую) древних текстов через посредство восточнославянских списков (см.: Турилов А А. Памятники... С. 28).
16 В первую очередь следует отметить работы Э. Благовой по истории старославянского гомилиария (библиографию см.: Кирилло-Методиевска енциклопедия. София, 1985. Т. 1. С. 204; а также: Blahova Е. Vyznam srbskych rukopisu pro Studium staroslovenskeho homiliare / Текстологща средоьовековних jужнословенских каижевности. Београд, 1981. С. 225-228) и статьи К. Ивановой о гомилиариях (библиографию см.: Кирило-Методиевска енциклопедия. София, 1995. Т. 2. С. 40).
17 Лучше в этом отношении изучены библейские и богослужебные (точнее, одна их разновидность - служебные Минеи) книги. Таковы работы Б. Йованович-Стипчевич о Паремийниках (см.: СтипчевиЛ Б. О српским пареме;)ницима Ц Симпозиум 1100-годищнина от смртта на Кирил солунски. Скоще, 1970. Кн.. 2. С. 347-387; Joeanoeuh Б. Зна-чао српских паремейника за текстолошко разврстваае словенских преписа и реконструкцщу првобитног Ьирило-методског оригинала Ц Стара српска каижевност. Београд, 1976. С. 1-18); О. Неделькович о Евангелии и Апостоле (библиографию см.: Кирило-Методиевска енциклопедия. Т. 2. С. 806-807); Т. Суботин-Голубович о служебных минеях (см.: Суботин Т. Канони у службама 1. септембра у HajcTa-ри^има српским Мине)ама XIII в. Ц Археографски прилози, 1988-1989. [Kib.J 10-11. С. 51-60; Она же. Упоредно проучван>е структуре српских и византацских Минера старщег периода Ц Проучваше средшэве-ковних j ужнословенских рукописа. Београд, 1995. С. 439-446).
18 К сожалению, в полной мере это замечание относится и к весьма обстоятельному и информативному реферату Р. Трифоновой (Бъл-гарска традиция при формирането на общи южнославянски книжо-
вен фонд и неговото усвояване в сръбските земи през XI-XIII вв. Ц Старобългарска литература. 1994. Кн. 28-29. С. 56-61). Отрадное исключение в этом смысле составляют работы К. Ивановой (см. прим. 16).
1 Обзор мнений и библиографию см.: Старобългарска литература: Енциклопедичен речник. София, 1992. С. 370-371.
20 Текст издан по одному списку (ГИМ, Хлуд. 195): ЧОИДР. М., 1880. Кн. 3. С. 155-170; Климент Охридски. Събрани съчинения. София, 1977. Т. 2. С. 193-222. О происхождении и списках памятника см.: Ziffer G. I Monumenti di Frisinga e le tradizioni linguistische e cul-turali della «Slavia Christiana» Ц Zbornik Brizinski spomeniki. Ljub-lina, 1996. S. 126, 129-130. Старшие списки памятника (Хлуд. 195; Загреб. ХАЗУ. III. С. 22 и Вена, Национальная библиотека, Слав. 33) современны друг другу (последняя четверть XIV в.) и созданы в одном скриптории.
21 См.: Климент Охридски: Събрани съчинения. Т. 1. С. 511-524.
22 Там же. С. 620-622.
23 Павлова Р. Петър черноризец - старобългарски писател от X в. София, 1994 (Кирило-Методиевски студии. Кн. 9). С. 345-348, 279-280.
24 См.: Бегунов Ю. К. Козма Пресвитер в славянских литературах. София, 1973. С. 132-143, 401-408. Следует отметить, что другие примеры, приводимые в этой книге, не имеют отношения к южнославянской рукописной традиции (по крайней мере ранней) «Беседы». Синайский сборник (РНБ. Греч. 70) является конволютом, и та его часть, где помещены отрывки сочинения Козьмы, написана русским писцом (при этом достаточно раннего XIII, а отнюдь не XIV в.), что прекрасно видно на снимках в монографии (С. 148-149). История «Поучения к пресвитерам и попам» (С. 143-146) в рукописной традиции имеет отношение к судьбе учительной части русского Пролога на Балканах в XVI-XVII вв., но не к ранним (XII-XIII вв.) русско-южнославянским литературным связям.
25 См., например: Кожухаров Ст. «1Мти достонть лрхнстрлтнгл» (Новооткрито произведение на Константин Преславски) Ц Литерату-рознание и фолклористика. София, 1983. С. 59-62; Он же. Песенното творчество на старобългарски книжовник Наум Охридски / Литера-турна история. 1984. Кн. 12. С. 3-19; Он же. Преславски канон за Въведение Богородично / Palaeobulgarica. 1991. № 4. С. 28-38; Попов Г. Триодни произведения на Константин Преславски. София, 1985 (Кирило-Методиевски студии. К. 2); Станчев К., Попов Г. Климент Охридски: Живот и творчество. София, 1991. С. 112-159; Попов Г. Новооткрит канон на Константин Преславски с тайнописно поети-ческо послание Ц Palaeobulgarica. 1997. № 4. С. 3-17.
28 Кожухаров Ст. Песенното творчество...; Попов Г. Следи от рас-пространението на Наумовия канон за св. Апостол Андрей / Старо-българска литература. София, 1994. Кн. 28-29. С. 10-22. Помимо этого, начальная часть канона (в объеме, обнаруженном Г. Поповым в составе Братковой минеи) содержится также в Праздничной минее первой половины XIV в. ГИМ, Хлуд. 166.
27
См.: Станчев К., Попов Г. Климент Охридски... С. 145-146.
28 Старший список - в пергаменном Требнике второй половины XIV в. - ГИМ. Хлуд. 118, л. 193 об.-206 (цисец Владимир). Другие ранние списки: ГИМ. Син. 307 (около 1423 г.), л. 79-101 и Син. 324 (1402-1427 гг.), л. 197 об.-219. Более поздние списки многочисленны. Другая редакция, сохранившая начало акростиха, только в стихирах после припела (красна пшшга) и на «целование» (гранес) известна и в сербских списках (старший полный РНБ. O.I.469 (третья четверть XIV в.) л. 166-167 об., 176 об.-192 об.) и в среднеболгарском Зайковском требнике XIV в. (София. НБКМ, № 960, л. 71 об.-87 об.).
28 См.: Мошкова Л. В., Турилов А. А «Моравскые земле вел ей гражданин» (неизвестная древняя служба первоучителю Мефодию) / Славяноведение. 1998. № 4. С. 3-23.
30 Мошкова Л. В., Турилов А А. Неизвестный памятник древнейшей славянской гимнографии (канон Климента Охридского на Успение Богородицы) / Славяноведение. 1999. № 2. С. 24-36.
31 Соболевский А. И. Житие преподобного Бенедикта Нурсийского по сербскому списку XIV в. / Известия ОРЯС. СПб., 1903. Т. 8. Кн. 2. С. 121-137.
32 См.: Ангелов Б. Ст. Из старата българска, руска и сръбска литература. София, 1967. Кн. 2. С. 130-132.
33 Кирило-Методиевска енциклопедия. Т. 2. С. 434-436.
34 Там же. С. 50-56.
35Там же. Т.Ч. С. 726-728.
36 См.: Mojbin V. ЖМ1зк1 rukorisi Jugoslavenske Akademije. Zagreb, 1955. Dio 1. S. 215-216 (в описании статьи не отождествлены с Учительным Евангелием).
37 К. Иванова: Неизвестна редакция на Златоструя в сръбския извод от XIII в. / Стара српска кн>ижевност. Београд, 1976. С. 89-107. Автор высказала предположение, что хиландарский список № 62 содержит промежуточную (между краткой и пространной) редакцию памятника. Однако позднее М. С. Фомина убедительно показала, что это мнение вызвано недостаточной изученностью состава краткой редакции в предшествующей исследовательской литературе (Фомина М. С. Златоструй в славянской письменности XII-XVI вв. Ц Методические
рекомендации по описанию славяно-русских рукописных книг. М., 1990. Вып. 3. Ч. 2. С. 300-301).
38 О филигранях и датировке рукописи см.: Дианова Т. В. Особенности бумаги рукописей XIV в. Ц Историческому музею - 125 лет / Материалы юбилейной научной конференции. М., 1998. С. 131, № 8; Панкова М. М. Письмо сербских рукописей XIV в. / Русская книжность: Вопросы источниковедения и палеографии. М., 1998. С. 148.
О книгописной продукции Дамиана см.: ЦерниЬ. Л. О атрибуции средаовековних српских Лирилских рукописа / Текстологща средньовековних зужнословенских кгьижевности. Београд, 1981. С. 338-339, 350-351, № 37-45, сл. 37-45. Начерки букв писца Воскресенского сборника см.: Панкова М. М. Письмо... С. 144—145.
40 Первое слово без начала, и пока не отождествлено; второе соответствует № 69 краткой редакции Златоструя (см.: Иоанн Златоуст в древнерусской и южнославянской письменности Х1-ХУ1 вв.: Каталог гомилий / Сост. Гранстрем Е. Э., Творогов О. В., Валевичюс А. СПб., 1998. С. 121), остальные соответствуют № 103, 41, 29, 26, 105, 5 (ср.: Каталог гомилий, № 80), 10, 78а, 90 (ср.: Каталог гомилий, № 246), 142-144, 78, 148, 84, 34, 18, 27, 85, 82, 47, 154-155 по указателю М. Фоминой (Фомина М. С. Златоструй... С. 311-328). В существующих печатных описаниях (Амфилохий, архим. Описание Воскресенской Новоиерусалимской библиотеки. М., 1876. С. 171-172; Леонид, архим. Описание славяно-русских рукописей Воскресенского монастыря Ц ЧОИДР. 1871. Кн. 1. С. 44) содержание рукописи не определено и не расписано.
41 Подробному разбору этих известий посвящена моя статья «Две забытые даты болгарской церковно-политической истории IX в.» (Ра1аеоЬи1§аг1са. 1999. № 4 - в печати).
Кожухаров Ст. Песенното творчество... С. 19.
43 Турилов А. А. Памятники... С. 27-42 (здесь же предшествующая библиография).
44 Там же. С. 38.
45 В этом, разумеется, не следует видеть злого умысла сербских книгописцев, «маскировавших» тем самым от болгар их древнее культурное достояние. Практика копирования старых послесловий и приписок писцов, свидетельствующая о внимании к авторитету древности или определенного протографа, получает у православных славян (как южных, так и восточных) распространение только с XV в.
