CC BY
133
о функционировании государственного казахского и русского языков в образовании Казахстана, направленное на описание и анализ данных о выборе языка обучения и языковых приоритетах учащихся и студентов, что будет способствовать осмыслению реальной языковой ситуации в среде учащейся казахстанской молодежи и, как следствие, целенаправленному проведению языковой политики в образовательной сфере.
Из сказанного следует, что Республика Казахстан при реализации своей языковой политики ставит целью создание условий для осуществления казахским языком возложенных на него функций государственного языка во всех социально-экономических сферах общественной жизни на фоне увеличивающейся численности титульной нации и процесса государственного самоопределения. Вместе с тем русский язык в казахстанском обществе занимает довольно сильные позиции, которые обусловлены не только соответствующим этническим составом населения страны, но и историческими реалиями, в частности, языковой политикой, проводившейся длительное время, в том числе в образовательной системе.
Список литературы
1. Курганская В. Д. Казахстанская модель межэтнической интеграции / В. Д. Курганская,
B. Ю. Дунаев. Алматы, 2002. 337 с.
2. Национальный состав населения Республики Казахстан // Итоги переписи населения 1999 г. в Республике Казахстан : стат. сб. / под ред. А. Смаилова. Т. 1. Алматы, 2000. 199 с.
3. О Концепции языковой политики Республики Казахстан. Распоряжение президента Республики Казахстан от 4 нояб. 1996 г. № 3186 // Основные законодательные акты о языках в Республике Казахстан. Алматы, 2005. С. 11-17.
4. Сулейменова, Э. Д. Русский язык в образовательном пространстве Казахстана // Вопр. преподавания и статуса русского языка в государствах - членах ЕврАзЭс. СПб., 2005.
C. 93-103.
5. Сулейменова, Э. Д. Словарь социолингвистических терминов / Э. Д. Сулейменова,
Н. Ж. Шаймерденова. Алматы, 2002. 330 с.
6. Сулейменова, Э. Д. Языковая ситуация и языковое планирование в Казахстане /
Э. Д. Сулейменова, Ж. С. Смагулова. Алматы, 2005. 330 с.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 1 (292).
Филология. Искусствоведение. Вып. 73. С. 157-163.
Е. А. Яковлева
ЮРИСЛИНГВИСТИКА:
КРЕОЛИЗОВАННЫЙ ТЕКСТ КАК ОБЪЕКТ ЭКСПЕРТИЗЫ
Освещены вопросы, связанные с изучением креолизованных текстов в рамках юрислингви-стики: стратегии доказательства целостности текста; анализ эффективных приемов лингвовизуального воздействия на аудиторию; типология и семиотика лингвовизуальных элементов.
Ключевые слова: юридическая лингвистика, текст, креолизованный текст, классификационные характеристики, методы исследования.
В начале работы мы хотим заострить вни- «штангенциркулем» (универсальным инстру-
мание на некоторых важнейших категориях, ментом, предназначенным для высокоточных связанных с понятием текст. Текст для нас - измерений наружных и внутренних размеров, это способ организации и структурирования а также глубин отверстий) когнитивного «за-информационного пространства, форма со- мера» с целью шкалирования окружающей хранения и охранения знаний. Текст выступает действительности. Текст не описывает реаль-как результат (продукт) использования чело- ность, а вступает с ней в сложные взаимоотно-веческим сознанием, своеобразным мозговым шения - таков тезис аналитической философии
и теории речевых актов. Опираясь на логическую базу, текст подчинен некоему алгоритму. Информация, заключенная в тексте, строится на событийной основе и определенным образом переустраивает личность и окружающий мир. Среди квалификационных характеристик следует отметить следующие.
Во-первых, текст обладает границами, разделяющими и противопоставляющими внутреннее и внешнее, текстовое и внетекстовое. Однако эти границы проницаемы. Специфическими «точками» входа или даже прорыва внутрь текста становятся «ключевые» слова, словосочетания (к примеру, паремии), образы, символы и - что весьма важно - иные семиотические коды, включенные на основе креолиза-ции в данный конструкт. Это качество текста обычно трактуют как целостность, или нераздельность (смысловая гомогенность).
Во-вторых, целостность одновременно сопряжена с членимостью, или принципом сегментации текста, что предполагает как осмысление его единства, так и неизбежное мысленное разделение частей. Данный процесс связан и с особенностями нашей памяти - ее ограниченным объемом1.
В-третьих, текст, структурируя информационное пространство и соединяя языковые единицы (а также элементы иных семиотических кодов) в единое целое, концентрирует смысл / информацию, пространство, время (хронотоп), эмоции, образность. В этом плане говорят о связности текста, о его центростремитель-ности.
В-четвертых, в тексте обнаруживаются и центробежные силы. Текст как бы «расползается» по информационному пространству и, проникая в сознание получателей информации, «имплантирует» в себя коррелирующие смыслы, одновременно обогащаясь приращением новых значений. В этом случае мы говорим о категории интертекстуальности.
В-пятых, текст - это всегда «плод» замысла. В нем заключены личностные проявления автора, его намерения. На это, в частности, указывали основатели Теории речевых актов Дж. Л. Остин и Дж. Р. Серль, отмечая, что ин-тенциональная направленность говорящего составляет центральную часть психологического содержания текста (речи). Замысел автора идентифицируется получателем сообщения по многим приметам и становится тем фактором, который напрямую связан с категорией воздействия (сейчас также говорят о сугге-
стии). Текстовые знаки различных уровней и кодов используются автором для того, чтобы передать окружающим одобрение, порицание, просьбу, угрозу, благодарность и пр. в отношении тех или иных идей, событий и объектов2.
В-шестых, текст обнаруживает непосредственную связь с целевой аудиторией как организующим центром восприятия и интерпретации смысла. В этом случае философы часто рассуждают об интерсубъективности как «механизме достижения адекватного взаимопонимания между субъектами», но одновременно они подчеркивают, что понимание - не то же самое, что согласие, сочувствие, жалость. Понимание выступает как предпосылка перечисленных явлений, но может и не заканчиваться ими.
В-седьмых, любое включение текста в диалогический режим (отправитель - получатель) инициирует в тексте так называемое мерцание смысла, проявляющееся в росте / умалении его информационно-чувственного объема в сознании получателя. Будучи феноменом социально-культурного пространства, наполненного содержанием, текст провоцирует модификацию сознания его потребителя. Текст весьма часто способен генерировать события и населять свое пространство образами и символами фатально действующих сил (добра и зла). Отсюда текст - это всегда морально-нравственное испытание для читателя, имеющего право на выбор автора-собеседника.
В-восьмых, текст являет собой инобытие понятия язык. Мир видится через язык, но понимается как текст («Все вокруг текст», -отмечал Ж. Деррида). Однако при этом отмечается и известный парадокс: чем больше мы знаем о языке / тексте, тем меньше мы о нем знаем. В этом плане определенные разъяснения категории информативности, присущей тексту, можно получить, обратившись к классической работе И. Я. Гальперина «Текст как объект лингвистической информации». Автор, описывая прагматическую направленность текста, различает содержательно-фактуаль-ную (СФИ), содержательно-концептуальную (СКИ) и содержательно-подтекстовую информации (СПИ)3.
Сообщение, заключенное в тексте, может быть представлено вербально (словесный текст) или иконически, то есть изобразительно (греч. е1коп) - изображение). В круг научных интересов лингвистов в настоящее время все шире вовлекаются так называемые креолизо-
ванные (смешанного вида) тексты, основанные на формальной гетерогенности и смысловой гомогенности представленных в них семиотических языков: графических, иллюстративных, кинематографических, музыкальных, словесных и пр. Само слово креолизация означает «комбинирование средств разных семиотических систем в комплексе, отвечающем условию текстуальности»4. Термин «креолизо-ванные тексты» в 1990 г. предложили Ю. А. Сорокин и Е. Ф. Тарасов, обозначив тексты, «фактура которых состоит из двух негомогенных частей»5. В публикациях последнего времени также применяются термины А. А. Бернацкой «поликодовые тексты», «семантически обогащенные тексты» П. Д. Чигаева6 и др.
В креолизованных текстах вербальные и невербальные системы связаны на концептуальном, содержательном и композиционном уровнях и, как правило, соотносятся с существующей национально-культурной традицией. О социальной ценности композиции и ее отдельных актов в свое время писал А. Н. Веселовский, подчеркивая тот факт, что «все мы более или менее открыты суггестивности об-разов»7. Содержательное пространство текста позволяет «увидеть» в нем смысловые узоры, вкрапления и лабиринты. Как отмечают философы, главный критерий ценности текста -представимость содержания.
Тип связи элементов (взаимодополнение, наложение, ассоциации, расподобление и пр.) определяется прежде всего коммуникативной целью адресанта (эффект воздействия при ориентации на определенный тип целевой аудитории), а также функциональным назначением текста в целом. Изучение подобных объектов позволяет понять механизмы создания негомогенных конструктов, а также выявить принципы выбора средств различных семиотических кодов, сопровождающих вербальную составляющую. Сополагаясь друг с другом в одном концептуально-информационном простран-
стве и преследуя единую прагматическую цель, креолизованные тексты - политические плакаты, карикатуры, рекламные листовки, буклеты, ролики, телепрограммы, видеорепортажи и пр. - призваны обеспечить максимальное воздействие на аудиторию. Стремительное расширение подобного рода информационных конструктов, на наш взгляд, объясняется несколькими причинами.
Во-первых, тем, что, хотя на уровне глубинной семантики, по мнению психолингви-
стов, очевидно не существует принципиальной разницы между значением вербальных и ико-нических знаков, тем не менее специальные исследования свидетельствуют о том, что оба вида информации воспринимаются индивидом по-разному. Так, еще в середине ХХ в. на основании клинических наблюдений были сделаны заключения о взаимосвязи различных мозговых отделов с восприятием зрительной и вербальной информации (Penfield W. G., 1950). А при использовании поведенческих методик в 1970-х гг. психологами был описан феномен «прайминга», заключающийся в сокращении времени реакции на стимулы, каким-либо образом связанными с ранее предъявленной информацией8 (Collins A. M., Loftus E. F, 1975). Таковой информацией и являются зачастую невербальные элементы. В принципе, как отмечает Г. Г. Почепцов, доказано, что информация, содержащаяся непосредственно в текстовом сообщении, усваивается лишь на 7 %, голосовые характеристики способствуют усвоению 38 % информации, тогда как наличие визуального образа заметно повышает восприятие - до 55 %9. Данный факт подтверждает выводы исследователей о том, что человечество из письменного этапа своей истории вступает в ее аудиовизуальный период и что привычка к чтению превращается в атавизм, а устная речь все больше заменяется знаками иной семиотической природы. Здесь следует отметить еще одно отличие: изображение, в отличие от слова, всегда представляющего чей-то интерес или позицию, принимается аудиторией в качестве некоей объективной данности и не соотносится в ее сознании с той или иной позицией автора (политической, религиозной, коммерческой и пр.). Тогда как на самом деле изображение имеет мощный воздействующий потенциал, приумноженный имплицитными или эксплицитными связями с открытой для интерпретации метафорической структурой текста10.
Во-вторых, на рубеже ХХ-ХХ1 вв. происходит перестройка мышления современного человека на «клиповое» (dip в переводе с английского обозначает «стрижка; быстрота (движения); вырезка (из газеты); отрывок из фильма, нарезка»). При клиповом мышлении окружающая реальность превращается в мозаику разрозненных, почти не связанных между собой фактов, которые постоянно, как в калейдоскопе, сменяют друг друга. Клиповое мышление не длительный процесс, а «одноразовая
реакция» на определенный внешний раздражитель. Современный получатель информации, обладающий клиповым мышлением, оперирует только смыслами фиксированной длины и не может работать с семиотическими структурами произвольной сложности (например, длинными словесными текстами). Внешне это проявляется в том, что у человека снижается способность к анализу сложного текста и он не может продолжительное время сосредотачиваться на какой-либо информации. Именно клиповое мышление обусловило появление нового вида креолизованных текстов, фрагментированных, состоящих из «картинок» и слов, разбитых на небольшие смысловые блоки (например, комиксов). При этом причинно-следственная связь между частями нередко теряется, и упор делается на эмоциональность содержания. Именно такая форма подачи материала оказалась особенно удобной для политики и коммерции.
В-третьих, возможно также и такое объяснение. Коль скоро, по мнению некоторых ученых, мировая информация существует априори как данность и любая творческая мысль не более чем некий процесс реинтерпретации того, что уже было сказано ранее и что уже существует в виде коллективного бессознательного, то, «подключившись к космическим вибрациям вселенской семантики», человек может услышать то, чего не слышат другие, и, пропустив это «нечто» через себя, обогатить человечество новыми для него знаниями11. При этом знаками этой информации могут выступать и инновационные элементы, появившиеся в результате технического прогресса в сфере информационных технологий и способные наиболее доступно и эффективно послать определенный «мес-седж» (например, те же смайлики). По словам М. М. Бахтина, могучее и глубокое творчество
во многом бывает «бессознательным и много-
12
смысленным»12.
Таким образом, креолизованные тексты, удерживая категориальный потенциал, выдвигаются на передовые позиции современного информационного поля.
Классификация креолизованных текстов зависит от сферы их применения и типов корреляции, существующих между вербальными и иконическими, звуковыми, видеокадровыми и пр. составляющими. Подробный обзор описаний и классификаций креолизованных текстов представлен в работах Е. Е. Анисимовой, М. Б. Ворошиловой, в диссертационных сочи-
нениях Д. П. Чигаева, М. М. Донской13 и др. Так, Е. Е. Анисимова, выбрав критерием слитность вербальных и невербальных компонентов, выделяет гомогенные вербальные тексты - паралингвистически активные тексты - тексты с частичной креолизацией - тексты с полной креолизацией. М. М. Донская, исследовав мультимедийное пространство англоязычного рекламного дискурса, обратила внимание на состав семиотических систем. Ею были выявлены четырнадцать семиотических строев, три из которых относятся к сфере вербальных (устная речь, письменный текст и условно -буквенная тактика), а остальные - к невербальным (цвет, раскадровка, танец, кинесика, статика, мимика, музыка, пение, звуковые эффекты, костюм и вид и состояние героев / явлений / объектов). На основании способов создания креолизованных текстов Д. П. Чига-ев описал три основные модели: 1) вербальный текст + изображение: к исконному вербальному тексту добавляются изображения; 2) изображение + вербальный текст: к иллюстративно-визуальным элементам добавляются сопровождающие вербальные компоненты; 3) вербальный текст = изображение: текст изначально создается как креолизованный, вербальные и иллюстративно-визуальные компоненты подбираются специально для взаимодействия друг с другом. Здесь же отмечается, что в подобного рода текстах используется ассоциативный потенциал шрифтов, цвета и пр. составляющих.
Одним из общих мест исследователей крео-лизованных текстов стало утверждение о том, что если в технических, научных текстах, в жанре карикатуры и пр. чаще всего наблюдаются синсемантические отношения (взаимозависимость частей, их отдельная смысловая неполнота), то в художественных, публицистических текстах компоненты зачастую оказываются сравнительно самостоятельными.
При изучении креолизованных текстов используется несколько методик. Структурносистемный подход способствует осуществлению многоаспектного анализа изучаемого явления и позволяет представить конфликтный креолизованный текст как смысловую гомогенную систему, в которой выделяются различные структурные уровни: вербальный, визуальный (графический, «картинка», акустический и пр.) и музыкально-звуковой. Семиотическое исследование предоставляет возможность увидеть текст как феномен ком-
муникации, в котором словесные и несловесные знаки (по М. Фуко, «произнесенные и забытые, повторяющиеся и накапливаемые, продуцируемые и репродуцируемые, творящиеся и распадающиеся») формируют гомогенный в смысловом и гетерогенный в формальном плане конструкт, наполненный содержательно-фактуальной, содержательно-подтекстовой и содержательно-концептуальной информацией. Наконец, функционально-прагматический анализ санкционирует исследование функционирования вербальных, визуальных и акустических компонентов в лингвопрагматическом аспекте.
Согласно задачам работы, частично опишем результаты, полученные в ходе юрислинг-вистического анализа двух видов креолизован-ных текстов.
Первый текст - рекламная листовка универсама. Она представляла собой креолизованный текст, в котором вербальные и иллюстративновизуальные компоненты подбирались специально, для более эффективного воздействия на аудиторию: на листовке был изображен сказочный волк, напоминающий персонаж из известного мультфильма «Ну, погоди!», везущий тележку, полную еды (хлеб, молоко, сосиски, консервы, бутылки, пакеты и пр.), который заявлял: «Зачем мне бабушка, когда есть “Патэрсон”». В центре листовки была графически выделена фраза «Выходит дешевле!». Внизу листовки изображены продукты, на которые в ходе рекламной акции были снижены цены на молоко «Дарёнка», упаковку яиц, муку «Макфа» и др. (старые цены перечеркнуты, сверху обозначены новые). Еще ниже были указаны адреса сети универсамов «Патэрсон». Аргументируя запрос на лингвистическую экспертизу, Комитет по рекламе Республики Башкортостан утверждал, что данная листовка подрывает уважение молодежи к лицам пожилого возраста.
Перед лингвистом-экспертом были поставлены вопросы: 1. Соответствует ли текст рекламной листовки требованиям Федерального закона «О рекламе», принятого Государственной Думой 22.02.06. 2. Имеются ли в тексте прилагаемой рекламной листовки признаки нарушения требований в части того, что «недобросовестной признается реклама, которая: порочит честь, достоинство и деловую репутацию лица, в том числе конкурента» (ч. 2, п. 2, ст. 5); и в части: «Защита несовершеннолетних в рекламе. В целях защиты несовершен-
нолетних от злоупотребления их доверием и недостатком опыта в рекламе не допускается: дискредитация родителей и воспитателей, подрыв доверия к ним несовершеннолетних» (ч. 1, ст. 6) Федерального закона «О рекламе».
Опираясь на функциональные признаки текста, используя данные психолингвистического эксперимента (испытуемыми выступили студенты педвуза), постулируя смысловое единство данной листовки, мы выделили:
1. Индикаторы тактик - семантические клише, в которых было обобщенно представлено значение того или иного коммуникативного хода (например, использование волка, сказочного персонажа «Красной шапочки», как «любителя хорошо поесть»). 2. Маркеры речевой тактики, способствующие установлению положительного эмоционального настроя получателя рекламы и передающие специфику референции: обозначение участников коммуникации: сказочный веселый волк; изображение объектов: продуктовая тележка, продукты; обозначение акции: снижение цен на продукты и пр. 3. Включение в рекламу пресуппозиции: знание испытуемыми содержания сказки «Красная шапочка» (ее сценария и фреймов).
4. Применение в качестве элемента аттракции парадоксального (по сравнению со сказкой) поведения волка. Полученные в ходе лингвистической экспертизы данные помогли судье принять верное решение и отклонить обвинение авторов листовки в нарушении Федерального закона «О рекламе».
В принципе использование в рекламном тексте листовки образа сказочного волка представляло собой косвенное цитирование, которое выполняло самые разные функции - информативную, рекламную, композиционную, ассоциативную, аргументирующую, характеризующую, эмоционально-оценочную, комическую, образную, а также функцию перифразы. Как отмечают некоторые ученые, всякая новая идея, в сфере какого бы творчества она ни появилась, является продуктом синтезирующей деятельности сознания, использующего смысловые элементы и механизм их соединения, выработанные в различных... областях человеческой культуры. Превращение же художественного образа в рекламный требует, вероятно, аналитической деятельности сознания на основе современной автору культуры и его видения мира.
Второй вид креолизованного текста, приведенный в качестве примера, - листовки, рас-
пространяемые различными исламскими организациями, анализируемые на предмет признания их экстремистской направленности. Среди них мы выделили графико-вербальный тип, то есть тексты, включающие арабский шрифт и мусульманские символы.
Как известно, шрифтовой символизм (термин Д. Чигаева) гарантирует условную связь между шрифтовым оформлением текста и его коннотативной окраской (достаточно вспомнить значение готического шрифта в нацистской Германии, старославянские рукописные шрифты, китайские иероглифы и пр.). Одна и та же фраза, в зависимости и от ее шрифтового исполнения, воспринимается читателем неоднозначно. Яркими сигналами о принадлежности листовок исламским организациям служат специальные символы: Коран, мечеть, восьмиконечная звезда, полумесяц, Кааба, арабский шрифт и пр.
В анализируемой нами листовке была использована коммуникативная стратегия - модель имплицитного диалога с «братом по вере», то есть с человеком, исповедующим Ислам и признающим все религиозные установки. Композиционная структура листовки в этом плане позволяет управлять коммуникативным процессом, задачей которого является побуждение реципиента к определенному действию.
Так, в нашем случае автор использовал различные речевые стратегии и тактики. Например: тактику противопоставления «своих» и «чужих» через создание имиджа исключительного превосходства «своих» и уничижительного образа «чужих» по ценностным характеристикам объекта описания: «Осознавая все это, русские кафиры и служащие им холопы из числа башкир и татар, в лице тагутских органов мвд, фсб, судов и прокуроров - прилагают неимоверные усилия для того, чтобы задушить чистый росток Идель-Уральско-го Джихада»; эмоционально настраивающую тактику комплимента, то есть восхваления «своих»: «благословенный Джихад на Кавказе», «все здравомыслящие люди», «чистый росток Идель-Уральского Джихада», «Благословение и мир посланнику Его, его семье, сподвижникам и всем тем, кто последовал за ними в Таухиде и Джихаде вплоть до Судного Дня!» и пр. Широко применялась тактика
цитирования религиозного текста (Корана), что должно быть воспринято верующими как неоспоримо авторитетный и эмоциональный аргумент: «Всевышний Аллах, Свят Он и Велик, сказал: «Не проявляйте слабости при преследовании врага. Если вы страдаете, то они тоже страдают “так, как страдаете вы. Но вы надеетесь получить от Аллаха то, на что они не надеются, Аллах Знающий, Мудрый”, 4: 104» и пр. Таким образом, использование аффективной модели креолизованного текста способствовало эффективной реализации намерения автора создать посредством эмоциональных концептов, символов, цитат, эмоти-вов и др. текстовых единиц такую лингвокультурологическую коммуникативную ситуацию, которая позволяет сформировать нужную реакцию читателя. «Всякому мнению, - писал Аристотель, - сопутствует вера, а вере - убеждение, убеждению же - разумное основание (^08)14.
Креолизованные тексты, за которыми, на наш вгляд, будущее, ждут своих разработчиков. Известно, что основная цель СМИ - оказать влияние на мотивационно-поведенческую сферу аудитории, сформировать у нее новую систему ценностей, изменить принципы восприятия мира человеком.
Примечания
1 Лурия, А. Р. Маленькая книжка о большой памяти. М., 1968.
2 См.: Остин, Дж. Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХІІ. М., 1986. С. 22-131; Серль, Дж. Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХІІ, М., 1986; С. 195-223.
3 Гальперин, И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. С. 26-50.
4 Бернацкая, А. А. К проблеме креолизации текста: история и современное состояние // Речевое общение: специализир. вестн. Красноярск, 2000. Вып. 3 (11). С. 104-110; Ворошилова, М. Б. Креолизованный текст: аспекты изучения // Полит. лингвистика. 2007. Вып. (1) 21. С. 75-80.
5 Сорокин, Ю. А. Креолизованные тексты и их коммуникативная функция / Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов // Оптимизация речевого воздействия. М., 1990. С. 180-186
6 Чигаев, Д. П. Способы креолизации современного рекламного текста : автореф. ... канд. филол. наук. М., 2010.
7 Веселовский, А. Н. Историческая поэтика. Л., 1940.
8 Цит. по: Бойко, М. А. Функциональный анализ средств создания образа страны (на материале немецких политических креолизован-ных текстов) : автореф. ... канд. филол. наук. Воронеж, 2005.
9 Цит. по: Чудакова, Н. М. Концептуальная область «Неживая природа» как источник метафорической экспансии в дискурсе российских средств массовой информации (20002004 гг.) : автореф. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 2005.
10 Налимов, В. В. Спонтанность сознания. М., 1989.С. 189.
11 Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963. С. 126.
12 Анисимова, Е. Е. Лингвистика текста и меж-культурная коммуникация (на материале крео-лизованных текстов) : учеб. пособие. М., 2003.
С. 135
13 Донская, М. М. Английский язык в мультимедийном пространстве рекламного дискурса : автореф. ... канд. филол. наук. М, 2007.
14 Аристотель. Сочинения : в 4 т. М., 1976. С. 43.
