CC BY
471
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2010. № 1 (22). С. 60-67. © Е.Л. Невзгодина, 2010
УДК 347
ЮРИДИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ПРЕВЫШЕНИЯ ПРЕДЕЛОВ, УСТАНОВЛЕННЫХ ДЛЯ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ПОЛНОМОЧИЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ПО ГРАЖДАНСКОМУ ПРАВУ РОССИИ
LEGAL EFFECT OF THE OVERRUNNING, PRESCRIPTED FOR THE EXERCISE OF POWERS OF RUSSIAN CIVIL LAW REPRESENTATIVE
Е.Л. НЕВЗГОДИНА E.L. NEVSGODINA
Рассматриваются различные варианты превышения пределов, установленных для осуществления полномочия, и их юридические последствия.
Various variants of excess of the limits established for realisation of power, and their legal consequences are considered.
Ключевые слова: представительство, полномочие, превышение, злоупотребление, пределы.
Key words: representation, power, excess, abusing, limits.
Превышение пределов, установленных для осуществления полномочия, налицо и в тех случаях, когда представитель: 1) использует полномочие в противоречии с его назначением (злоупотребляет полномочием), нарушая тем самым, как уже отмечалось, общую для всех управомоченных субъектов обязанность использовать принадлежащие им права надлежащим образом; 2) нарушает субъектные пределы осуществления полномочия, установленные в п. 3 ст. 37 и в п. 3 ст. 182 Гражданского кодекса Российской Федерации [1]. (Нарушение субъектных пределов может иметь место как при наличии, так и при отсутствии злоупотребления полномочием).
В науке гражданского права нет единства мнений относительно содержания термина «злоупотребление правом». В п. 1 ст. 10 ГК РФ упоминаются отдельные случаи злоупотребления правом (злоупотребление доминирующим положением на рынке, совершение действий исключительно с намерением причинить вред другому лицу - шикана) с указанием, что не допускается злоупотребление и в иных формах. Не вдаваясь в дискуссию, солидаризируюсь с мнением В.П. Грибанова, полагавшего, что злоупотребление правом суть виновное правонарушение, совершаемое управомоченным лицом при осуществлении им своего субъективного права с использо-
ванием недозволенных способов его осуществления, но не выходя за пределы его содержания [2].
Злоупотребление полномочием налицо, когда представитель использует его в противоречии с интересами представляемого, причем не имеет значения, делается это в корыстных интересах представителя или третьих лиц. Злоупотребление полномочием при заведомом участии третьих лиц влечет возможность представляемого оспорить сделку (ст. 179 ГК РФ). При отсутствии умышленного участия третьих лиц в злоупотреблении полномочием нет оснований для признания совершенной сделки недействительной, но представитель несет ответственность перед представляемым за причиненные ему убытки. Практике известны, например, случаи, когда опекуны, пользуясь полномочием, в течение года по частям снимали с вкладов подопечных значительные суммы и тратили их на свои нужды. Злоупотребление представителем полномочием при отсутствии умышленного участия третьего лица возможно и при добровольном представительстве. Так, заручившись доверенностью своей престарелой матери, В. получал деньги, присылаемые ей другими её детьми, и тратил их на приобретение спиртных напитков, а мать жила впроголодь.
Нарушение субъектных пределов осуществления полномочия налицо при несоблюдении требований п. 3 ст. 37 и п. 3 ст. 182 ГК РФ.
В силу п. 3 ст. 37 ГК РФ опекун, его супруг и близкие родственники не вправе совершать сделки с подопечным, за исключением передачи имущества подопечному в качестве дара или в безвозмездное пользование, а также представлять подопечного при заключении сделок или ведении судебных дел между подопечным и супругом опекуна и их близкими родственниками. В силу п. 3 ст. 182 ГК РФ представитель не может совершать сделки от имени представляемого ни в отношении себя лично, ни в отношении другого лица, представителем которого он одновременно является (за исключением случаев коммерческого представительства).
Прежде всего следует признать, что при совершении сделки представителем от имени представляемого в отношении себя лично представительство отсутствует, ибо осуществление полномочия в отношении третьих лиц - обязательный признак представительства. Поэтому совершенная представителем сделка «с самим собой» ничтожна как не соответствующая требованиям закона (ст. 182, 168 ГК РФ).
Если представляемый дееспособен, то такого рода действия представителя могут иметь силу оферты, а последующее их одобрение представляемым - силу акцепта. В результате соответствующая сделка оказывается заключенной между «представляемым» и «представителем» как контрагентами.
Так, если представитель оставит себе вещь, которую представляемый вручил ему для продажи третьим лицам, а представляемый, зная об этом, примет соответствующую денежную сумму в оплату стоимости этой вещи, между ними заключается и исполняется договор купли-продажи.
Вообще говоря, в разрешении представителю заключать сделки с самим собой нет никакой необходимости, так как если представляемый имел возможность выдать представителю полномочие, то он имел и возможность заключить с лицом, избранным в качестве представителя, сделку лично.
При двойном представительстве лицо, представляя двух других лиц и заключая ме-
жду ними сделку, выходит за установленные законом пределы осуществления полномочия (за исключением случаев коммерческого представительства). В п. 3 ст. 182 ГК РФ имеются в виду случаи совпадения в лице представителя встречных интересов сторон по совершаемой представителем сделке. Поэтому если одно и то же лицо в качестве представителя получит от Иванова поручение продать квартиру, а от Петрова - продать автомобиль, то п. 3 ст. 182 ГК РФ не препятствует такому лицу в качестве представителя продать квартиру Петрову (представителем которого он в данном случае не является). Иными словами, если при заключении конкретной сделки лицо не выступает в качестве представителя одновременно обоих контрагентов, двойное представительство не имеет место и содержащийся в п. 3 ст. 182 запрет на такого рода случаи не распространяется.
В литературе существует мнение о том, что запрещение законом двойного представительства распространяется только на граждан, а также на те случаи, когда в результате совершения сделки могут быть не соблюдены интересы «первого» представляемого. Но такое толкование п. 3 ст. 182 ГК РФ (ч. 3 ст. 62 ГК РСФСР) не вытекает из её смысла. Вместе с тем нельзя согласиться и с высказываемым в литературе мнением о том, что сделки, совершенные при двойном представительстве, действительны при согласии обоих представляемых на двойное представительство. В этом случае отсутствует встречное волеизъявление, необходимое для заключения (а в большинстве случаев - и исполнения) двусторонней сделки, поэтому сделка не может считаться состоявшейся. Действующее правило относительно возможности двойного представительства, закрепленное в п. 3 ст. 182 ГК РФ, с достаточной четкостью допускает таковое лишь для случаев коммерческого представительства -с согласия обеих сторон и в других случаях, прямо предусмотренных законом (п. 2 ст. 184 ГК РФ).
Цель запрещения совершения представителем сделок в отношении себя лично, а равно двойного представительства - охрана интересов представляемого от возможных злоупотреблений представителя в случаях, когда интересы представляемого и представителя либо
третьего лица, представителем которого он одновременно является, встречные.
Очевидно, что такое запрещение должно распространяться и на случаи, когда представитель совершает сделку (или иное юридическое действие) по отношению к третьим лицам, но его интересы и интересы представляемого при этом являются встречными, что, в частности, имеет место, когда опекун (родитель) и подопечный оказываются наследниками одного и того же лица.
Так, областной суд в качестве кассационной инстанции обоснованно отменил решение нижестоящего суда по спору о наследовании по тем основаниям, что одна из истиц как несовершеннолетняя не могла сама представлять свои интересы в суде, а опекун
- отец девочки - был привлечен в качестве соответчика (сонаследника) по делу. В определении судебной коллегии было отмечено, что отец при наличии противоречивых интересов с дочерью не мог её представлять, и при новом рассмотрении дела было предложено привлечь к участию в деле представителя органа опеки и попечительства.
В подобных случаях нет необходимости назначать кого-либо опекуном ребенка наряду с его родителем (или наряду с ранее назначенным опекуном). Участие в деле работника органа опеки - достаточная гарантия интересов подопечного. При добровольном же представительстве уполномочие на совершение юридических действий, по которым сталкиваются интересы доверителя и поверенного, должно считаться недействительным. С учетом того, что: 1) при совершении представителем сделок в отношении себя лично представительство отсутствует, а, следовательно, указание в п. 3 ст. 182 ГК РФ на то, что такие сделки совершаются «от имени» представляемого, неточно; 2) представитель не может совершать сделки в отношении другого лица, представителем которого он одновременно выступает, лишь в случаях, когда интересы обоих представляемых являются встречными; 3) представитель не может действовать от имени представляемого по отношению к третьим лицам и в случаях, когда интересы его и представляемого являются встречными, - п. 3 ст. 182 ГК РФ должен бы быть изложен в следующей редакции:
«Представитель не может совершать от имени представляемого сделки, по которым интересы представляемого и представителя либо третьего лица, представителем которого он одновременно выступает, являются встречными, за исключением случаев коммерческого представительства».
В п. 2, 3 ст. 182 ГК РФ установлен абсолютный запрет на совершение представителем сделки от имени представляемого в отношении себя лично (как уже отмечалось, представительство в данном случае вообще отсутствует), а п. 3 ст. 37 ГК содержит столь же безоговорочный запрет на заключение с подопечными их опекунами, супругами и близкими родственниками опекунов, кроме случаев передачи имущества подопечному в качестве дара или в безвозмездное пользование. То же правило, по сути, содержится в п. 1 ст. 37 ГК РФ, в силу которого к сделкам законных представителей несовершеннолетнего с его имуществом применяются правила, предусмотренные в ст. 37 ГК РФ.
Очевидно, что законодатель в данном случае исходит из необходимости максимальной защиты имущественных прав ребенка, исключения возможных злоупотреблений со стороны опекуна (в том числе родителем), его супруга или близких родственников, предупреждения возможности использования правового положения опекуна в его корыстных интересах.
Прежде всего следует ещё раз подчеркнуть, что при передаче опекуном подопечному имущества в дар или в безвозмездное пользование сделка совершается между подопечным и опекуном, и представительству со стороны этого опекуна здесь не остается места. Такие сделки не запрещены законом, и в литературе уже справедливо отмечалось, что, например, сделка дарения жилого помещения или его части малолетнему ребенку его родителем (законным представителем) отнюдь не противоречит интересам ребенка [3]. Другое дело, что мать ребенка для совершения этой сделки не может обойтись без участия иного представителя, ибо дарение -это двусторонняя сделка и её не может совершить одно лицо, выражая волеизъявления обеих сторон, т. е. действуя одновременно и как сторона, и как представитель другой стороны.
В ряде случаев интересам ребенка могут соответствовать и иные сделки (кроме дарения или передачи ребенку имущества в безвозмездное пользование) между ребенком и его родителем или специально назначенным опекуном ребенка, между ребенком и супругом или близкими родственниками опекуна. При этом, вопреки высказанному в литературе мнению [4], интересам ребенка может соответствовать сделка, совершаемая им не только с законным представителем - родителем, но и с супругом родителя (например, отчимом ребенка), родственниками родителя, а значит, и ребенка, а также с опекуном, его супругом и их близкими родственниками, тем более, если учесть, что весьма часто опекунами ребенку назначаются как раз его родственники. Особенно часто это касается сделок мены или обмена жилыми помещениями.
Представляется, что такие сделки следует легализовать. При их совершении опекун, его супруг или родственники выступают в качестве стороны сделки, а на стороне ребенка должен быть иной представитель, заключающий от его имени такую сделку -второй родитель или наделенный специальным полномочием на заключение конкретной сделки представитель органа опеки и попечительства - в соответствии с п. 2 ст. 64 ГК РФ.
Всё вышеизложенное касается и возможности совершения сделок опекунами, их супругами и родственниками с недееспособными совершеннолетними подопечными.
Следует поддержать предложенный Л.Ю. Михеевой глубоко продуманный Проект Федерального закона «Об опеке и попечительстве», адаптированный к действующему гражданскому и семейному законодательству и впервые содержащий четкий механизм защиты прав и интересов подопечных посредством использования института опеки и попечительства. В частности, в ст. 9 Проекта предложено оптимальное решение вопроса о возможной «замене» в необходимых случаях опекуна действиями представителя опеки и попечителя путем предоставления органу опеки и попечительства права «представлять интересы несовершеннолетних, а также недееспособных лиц, находящихся под опекой или попечительством, в отношениях с любыми лицами, в том числе в судах, если
действия опекунов или попечителей по представительству интересов подопечных противоречат закону или интересам подопечных, а также в случаях, когда опекуны или попечители не осуществляют защиту интересов подопечных» [5]. На необходимость назначения подопечному в определенных случаях (например, в случае противоречия интересов опекуна интересам ребенка) специального представителя указывает и К.И. Скловский
[6]. На основании вышеизложенного было бы целесообразно добавить то же право органа опеки и попечительства, когда в интересах подопечного оказывается совершение сделки с опекуном либо его супругом или близкими родственниками.
Возможность последующего одобрения сделки, совершенной без полномочия или с его превышением, в п. 2 ст. 183 ГК РФ предусмотрена лишь для случаев добровольного представительства, когда одобрение может исходить только от представляемого. Возникает вопрос: возможно ли последующее одобрение органом опеки и попечительства сделки, совершенной без предварительного разрешения такого органа представителем (родителем, опекуном) при обязательном представительстве от имени малолетнего или полностью недееспособного совершеннолетнего подопечного? Закон напрямую не предусматривает такой возможности, но, как представляется, и не запрещает её. Представитель подопечного является таковым независимо от дачи разрешения органом опеки и попечительства на совершение конкретной сделки. Как уже отмечалось, такое разрешение лишь переводит полномочие родителя, усыновителя, опекуна в готовое к реализации состояние применительно к возможности совершения той или иной сделки. Представляется, что в случаях, когда орган опеки и попечительства придет к выводу, что сделка соответствовала интересам подопечного, одобрение на её совершение должно допускаться и после того, как сделка состоялась
[7]. До внесения соответствующих изменений в действующее законодательство в таких случаях мог бы применяться п. 2 ст. 183 ГК РФ по аналогии.
Уже отмечалось, что реализация представительства во многих случаях предполагает активное участие третьих лиц. Если
третье лицо знало или должно было знать об отсутствии или превышении полномочия, возникает вопрос о привлечении его к ответственности по возмещению представляемому убытков, причиненных действиями без полномочия либо с превышением пределов его содержания или осуществления.
В литературе по этому вопросу нет единства взглядов. Одни авторы считают, что ответственность должна быть возложена на третье лицо и лишь при невозможности взыскать убытки с третьего лица они могут быть взысканы с представителя, другие, напротив, полагают, что ответственность перед представляемым должен нести в первую очередь представитель, в случае же признания недействительной сделки, заключенной при злонамеренном соглашении представителя с третьим лицом, оба отвечают перед представляемым солидарно.
Ответственность третьего лица перед представляемым по возмещению убытков, причиненных заключением или отпадением сделки, совершенной без полномочия либо с его превышением, наступает лишь при наличии всех условий гражданско-правовой ответственности, в том числе вины третьего лица. Если последнее не знало и не должно было знать о том, что сделка совершается при отсутствии полномочия либо с его превышением (например, представитель действует по подложной доверенности), оно не может быть привлечено к ответственности по возмещению убытков.
Напротив, если представитель не знал и не должен знать о прекращении полномочия, а третьему лицу были известны обстоятельства, прекратившие полномочие (например, признание представляемого недееспособным), ответственность несет только третье лицо, но не представитель. Следует иметь в виду и то, что проверка полномочия представителя - это не только право, но и обязанность третьего лица. Такая обязанность вытекает из общего для всех носителей субъективных прав требования закона не нарушать при осуществлении своих прав прав и охраняемых законом интересов других лиц.
При наличии вины и представителя, и третьего лица в совершении сделки без полномочия либо с его превышением налицо так называемая «конкурирующая» ответствен-
ность. Если действия представителя и третьего лица лежат в одной субъективной плоскости (оба действовали умышленно либо оба действовали неосторожно), они должны нести солидарную ответственность как за совместно причиненный вред (ст. 1080 ГК РФ). Такая ответственность наступает даже в том случае, когда представитель отвечает перед представляемым по началам договорной ответственности (добровольное представительство), ибо фактический состав применительно к действиям, приведшим к наступлению вреда, один и тот же. Эти действия совершены совместно, а вред, ими причиненный, является нераздельным. При таких условиях установление солидарной ответственности, независимо от различия её оснований, представляется единственно правильным решением вопроса. Следует согласиться с Н.В. Рабинович в том, что применение долевой или субсидиарной ответственности в подобных случаях приводило бы к неправильным результатам и вообще вряд ли было бы осуществимо.
В частности, солидарная ответственность представителя и третьего лица перед представляемым наступает, когда оба совершили сделку заведомо без полномочия или с его превышением, а также когда сделка совершена при злонамеренном их соглашении (ст. 179 ГК РФ). Применение в указанных случаях правила о солидарной ответственности обусловлено интересами представляемого. При рассмотрении же регрессного иска, предъявленного одним из солидарных должников (исполнившим обязанность по возмещению убытков представляемому в полном объеме), суд (во избежание неосновательного приобретения или сбережения одним из должников) должен учесть, кто из солидарных должников - представитель или третье лицо - извлек имущественную выгоду в результате нарушения интересов представляемого, и в зависимости от этого удовлетворить иск полностью или в части либо отказать в иске.
При различии форм вины в действиях представителя и третьего лица ответственность должен нести тот, кто действовал умышленно.
Так, если представитель умышленно ввел в заблуждение третье лицо относитель-
но наличия или пределов полномочия, а последнее проявило небрежность, не ознакомившись с уполномочивающим документом, ответственность за возникшие у представляемого (равно как и у третьего лица) убытки должен нести представитель.
Речь в данном случае идет именно о возмещении убытков. Сами же действия, совершенные представителем без полномочия или с его превышением, не порождают для представляемого юридических последствий независимо от наличия или отсутствия и формы вины как представителя, так и третьих лиц, что не всегда учитывается на практике.
Воспользовавшись отъездом Щербакова в командировку, Блинов, подделав его подпись, получил по подложной доверенности, удостоверенной администрацией, в организации по общему месту их работы заработную плату Щербакова и скрылся. Рассмотрев дело по иску Щербакова в отсутствие Блинова, суд взыскал с Блинова полученные им деньги в пользу истца. Поскольку местонахождение последнего установлено не было, судебное решение осталось не исполненным, а право Щербакова фактически не защищенным.
Между тем, признав доверенность фиктивной, суд должен был также признать, что Блинов действовал без полномочия, а, следовательно, его действия не могли вызвать юридических последствий для истца, в частности, прекращения его права на получение заработанных денег, без одобрения им этих действий (п. 1 ст. 183 ГК РФ). В этой связи суд должен был обязать организацию, в которой были получены деньги, выплатить Щербакову причитающуюся ему заработную плату (тем более что в выплате денег по подложной доверенности есть вина и самой организации, администрация которой удостоверила подложную доверенность, не установив личность доверителя и подлинность его подписи). Управление же вправе взыскать с Блинова причиненные им убытки.
В другом случае при рассмотрении спора в арбитражном суде было установлено, что, действуя по доверенности, которая судом была признана ничтожной в связи с несоблюдением её формы, работник ОАО Марков продал автомашину «КамАЗ» гражданину Джабраилову. По иску ОАО арбитражный суд признал договор купли-продажи недей-
ствительным (что не вызывает возражений), но при этом постановил взыскать стоимость проданной машины с ОАО. Между тем истец (ОАО) доверенности на отчуждение машины не давал, денег за неё не получал и никаким иным образом не выразил одобрения сделки [8].
При такой ситуации деньги должны были быть взысканы с мнимого представителя, ибо в силу п. 1 ст. 183 ГК РФ «при отсутствии полномочий действовать от имени другого лица или при превышении таких полномочий сделка считается заключенной от имени и в интересах совершившего её лица, если только другое лицо (представляемый) впоследствии прямо не одобрит данную сделку».
В заключение следует отметить, что в судебно-арбитражной практике иногда имеет место необоснованное прямое применение нормы п. 1 ст. 183 ГК РФ. В частности, в случаях превышения органом юридического лица предоставленных ему полномочий (ст. 53 ГК РФ) при совершении сделки от имени юридического лица вообще нет двух самостоятельных субъектов гражданского права («мнимого» представляемого и «само-званца»-представителя). Орган юридического лица лишь элемент внутренней структуры единого субъекта гражданского права - юридического лица. Соответственно, в данном случае в принципе нет места представительству, которое предполагает наличие фигуры и представляемого, и представителя как самостоятельных субъектов гражданского права. В подобного рода случаях суд должен руководствоваться статьями 168, 174 ГК РФ, с учетом положений Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 мая 1998 г. «О некоторых вопросах практики применения статьи 174 ГК РФ».
Из содержания ст. 174 ГК РФ следует, что, если полномочия органа юридического лица на совершение сделки ограничены учредительными документами, по сравнению с тем, как они определены в законе, и при её совершении указанный орган вышел за пределы этих ограничений, сделка может быть признана судом недействительной по иску лица, в интересах которого установлены ограничения, в случаях, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо
должна была знать о таких ограничениях. Очевидно, что таким лицом (истцом) в данном случае является само юридическое лицо, поскольку именно оно утверждает учредительные документы (вместе с содержащимися в них ограничениями для тех или иных его органов), либо в случаях, предусмотренных законом, - иные лица, в том числе учредители данного юридического лица.
Нетрудно заметить, что приведенная норма ст. 174 ГК РФ направлена на защиту интересов как представляемого, так и добросовестного третьего лица, причем последнего
- в преимущественном порядке. Представляемый не вправе оспаривать сделку по причине отсутствия полномочия у представителя (или его превышения) по ст. 174 ГК РФ, если третье лицо (другая сторона в сделке) действовало добросовестно, т. е. на момент совершения сделки не знало или не должно было знать об отсутствии должного полномочия у представителя. Частный случай правила, установленного в ст. 174 ГК РФ, имеет место применительно к действиям товарищей в договоре простого товарищества (договоре о совместной деятельности) при совершении ими сделок с третьими лицам (п. 3 ст. 1044 ГК РФ).
Юридическое лицо, в интересах которого были установлены ограничения полномочий его органа, вправе впоследствии одобрить сделку, совершенную этим органом за пределами установленных для него ограничений, и в этом случае сделка будет действительной, порождающей предусмотренные ею правовые последствия для юридического лица. Как уже было отмечено выше, отношения представительства здесь отсутствуют, но, поскольку ст. 174 ГК РФ не содержит положений об одобрении сделки, совершенной с пороками, указанными в этой статье, в соответствии со ст. 6 ГК РФ к таким случаям следует применять п. 2 ст. 183 ГК РФ по аналогии (аналогия закона).
Так, если при рассмотрении в суде дела о признании недействительной сделки, совершенной с пороками, предусмотренными в ст. 174 ГК РФ, выяснится, что истец (юридическое лицо) принял исполнение по такой сделке в лице своего уполномоченного органа или работников, действовавших в пределах своих служебных, трудовых обязанно-
стей, в иске должно быть отказано: сделка одобрена (п. 7 вышеназванного Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 мая 1998 г. № 9). Одобрение сделки представляемым как бы «исцеляет» её и является безотзывным.
То же касается случаев заключения сделки от имени публично-правового образования (имеются в виду Российская Федерация, субъекты Российской Федерации и муниципальные образования - п. 1 ст. 124 ГК РФ) его органом с превышением своей компетенции. К публично-правовым образованиям применяются нормы, определяющие участие юридических лиц в отношениях, регулируемых гражданским законодательством (п. 2 ст. 124 ГК РФ). Соответственно, сделка, заключенная от имени публично-правового образования его органом с превышением компетенции, должна признаваться ничтожной (ст. 168 ГК РФ).
Нельзя не отметить, что имеющиеся в судебной практике случаи ошибочного применения к действиям органа юридического лица или органа публично-правового образования норм о представительстве, обусловившие принятие по этому вопросу специального постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда [9], в значительной мере объясняются тем, что термин «полномочие» используется в гражданском (и не только гражданском) законодательстве в нескольких значениях: и как возможность действовать от имени другого лица (представительство), и как возможность действовать от собственного имени в пределах своей компетенции (действия органа, работника юридического лица). «Хотя термины “правомочие” и “полномочие” широко используются как законодателем, так и наукой гражданского права, -справедливо пишет К.И. Скловский, - описываемые этими терминами понятия никак нельзя считать ясными и определенными. Между тем существуют достаточно острые проблемы правоприменения, которые не могут быть решены без обращения к сущности упомянутых явлений. Достаточно указать хотя бы на последствия выхода за пределы полномочия представителя и органа юридического лица» [10].
1. Далее - ГК РФ.
2. См.: Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. - Л., 1972. - С. 39 и след.
3. См.: Пискунова М.Г. Имущественные права несовершеннолетних при сделках с жилыми помещениями // Экономика и жизнь. - 2001. -№ 34.
4. Имеется в виду утверждение о том, что «если в отношении опекуна (попечителя) применение абсолютного запрета оправданно, то для родителей такое средство правового регулирования неприемлемо» (Чефранова Е.А. Правовое регулирование имущественных отношений с участием несовершеннолетних членов семьи» // Защита прав ребенка в современной России: материалы научно-практической конференции. - М., 2004. - С. 74).
5. Михеева Л.Ю. Опека и попечительство: Теория и практика. - М., 2004. - С. 305.
6. См.: Скловский К.И. Представительство в гражданском праве и процессе (вопросы теории: сущность, содержание, структура): дис.
... канд. юрид. наук. - Ростов н/Д, 1981. -С. 121-122.
7. Представляется, что данное правило должно распространяться на любые сделки, независимо от суммы. Иное мнение высказано Л.Ю. Михеевой, которая считает необходимым предусмотреть в законе возможность последующего одобрения сделок, совершенных в отношении имущества подопечного, «однако только в отношении сделок с имуществом, незначительных по стоимости» (Михеева Л.Ю. Опека и попечительство: Теория и практика. - М., 2004. - С. 179).
8. КонсультантПлюс. Агентство судебной информации.
9. См.: Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 мая 1998 г. «О некоторых вопросах практики применения статьи 174 ГК РФ».
10. Скловский К.И. Правомочие и полномочие в механизме возникновения гражданских прав // Хозяйство и право. - 2004. - № 11. - С. 99.
