CC BY
31
Научно-теоретический раздел
УДК 340.15 ББК 67.0
© 2015 г. А. И. Овчинников, С. П. Овчинникова
ЮРИДИЧЕСКИЕ АРХЕТИПЫ И ПРАВОВАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ В СФЕРЕ ХОЗЯЙСТВА И ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА
Статья посвящена правовым архетипам и традициям, оказывающим влияние на приоритеты, ценности и направления правовой политики России в сфере экономики, предпринимательства и хозяйства. Авторы считают, что для России по-прежнему актуальным является вопрос о государственном строительстве с учетом традиционных ценностей государства нелиберального типа.
Ключевые слова: правовая политики, юридические архетипы, приоритеты правовой политики, либеральные ценности, российская государственность, правовые и нравственные ценности, национальная экономика.
LEGAL ARCHETYPES AND LEGAL POLICY OF RUSSIA IN THE SPHERE
OF ECONOMY AND ENTREPRENEURSHIP
Article is devoted legal archetypes and the traditions influencing priorities, values and directions of a legal policy in sphere of economy, business and an economy. Authors consider that for Russia on former the question on the state building taking into account state traditional values not liberal type is actual.
Keywords: legal politicians, legal archetypes, priorities of a legal policy, liberal values, the Russian statehood, legal and moral values, national economy.
Одним из основных принципов правовой политики является принцип соответствия национально-культурным традициям народа, его юридическим архетипам. В противном случае - случае несоответствия правотворческих новелл «духу нации», его ментальности и архетипам - право утрачивает свою легитимность, превращается в «мертвое право» - «право в книгах», как сказал бы известный правовед Е. Эрлих. Поэтому в последние годы наметились новые методологические направления в исследовании правовой культуры и правовой политики государства, связанные с выяснением глубинных оснований национального правосознания. Одним из таких направлений видится изучение национальных правовых архетипов.
Понятие «архетип» сравнительно редко используется в юридической литературе. Отдельные теоретико-правовые монографии практически не встречаются за некоторым исключением [1]. Под юридическим архетипом следует понимать (от греч. arche - начало и typos - образ) прообразы правовых аксиом, принципов правосознания, коренящихся в индивидуальной пси-
хике человека, но сформированных под влиянием социальных правозначимых коммуникаций. Являясь первоначальным образом, идеей, ценностной установкой, архетипы уходят глубоко в исторические и культурные предпосылки правового менталитета, задают матрицу оценки своего и чужого поведения, сознания, понимания. Понятие архетипа широко используется в аналитической психологии К. Г. Юнга (1875-1961) для характеристики всеобщих образов коллективного бессознательного, однако приписывать ему только сферу бессознательного нельзя: архетипы предопределяют мышление и понимание. Можно сказать, что юридические, или правовые, архетипы являются горизонтом и контекстом понимания права, юридических фактов, правовых норм, обычаев, традиций, ценностей.
Интересно использование архетипического анализа в контексте психологической теории права. Так, например, проведенное исследование парламентаризма с позиций психологической теории права показало, что идеи российских конституционалистов начала XX в. о немедленном введе-
нии парламентской монархии или республики имела утопический характер, поскольку не соответствовала ни архетипам народного правосознания, ни ценностям конституционализма. В то время не принималось во внимание, что положительный опыт функционирования английского парламентаризма основан на нормах конституционной морали, а исследователи механически переносили опыт длительного конституционного развития на «неудобренную почву» российского правосознания, а требовалась целенаправленная политика по имплементации конституционных архетипов в правовую культуру как народа, так и властвующей элиты [2, с. 177-185].
Другой автор Н. Е. Таева находит возможным обосновать решение Конституционного суда РФ учетом традиций и архетипов. В качестве примера она рассматривает дело Константина Маркина, получившее широкий резонанс. В этом деле Конституционный суд РФ признал конституционными нормы российского законодательства, которые не дают права мужчинам-военнослужащим на отпуск по уходу за ребенком до трех лет, не усмотрев в них нарушения принципа равноправия мужчины и женщины. Константин Маркин обратился с жалобой в Европейский суд по правам человека. Страсбургский суд вынес решение, согласно которому К. Маркин был признан жертвой дискриминации по гендерному признаку. По справедливому мнению Н. Е. Таевой, в решении по данному делу Конституционный суд РФ опирался на традиции нашего общества, менталитет российских граждан, юридические архетипы, учитывая то, что в России традиционно подчеркивается особая социальная роль женщины как продолжательницы рода [3, с. 24-28].
Следует отметить, что понятие «архетип» активно разрабатывается конституционалистами. Так, например, Г. А. Гаджиев говорит о личном опыте освоения конституционно-правовой реальности как об отражении неких конституционно-правовых архетипов общества, что в конечном счете позволяет автору выйти на уровень такого типа понимания непрерывности конституционно-правового развития, в рамках которого конституционно-правовые идеи приобретают надвремен-ное содержание и становятся частью конституционной действительности, современности, определяют идеологические основы настоящего и грядущего [4]. Еще более глубоко проблемы архетипов исследует К. В. Арановский, который использует данный термин для анализа конституционно-правовых традиций России [5, с. 632]. По его мнению, «Конституция как образ жизни возможна не при любых условиях, не в любой среде.
Она выражает своего рода правовое вероиспове-дование, построена в известном наборе образов, которые конституционно устроенное общество различает и принимает. Чтобы быть действительной, конституция опирается на собрание навыков правового поведения, связана с национальными архетипами» [ 5, с. 31].
Еще один исследователь применяет понятие «архетип» в контексте анализа особенностей предварительного расследования: ситуацию, возникшую в досудебном производстве на смене парадигм, один из ведущих отечественных процессуалистов профессор Л. В. Головко оценивает не иначе как «институциональный хаос», корни которого он усматривает в несоответствии отечественной модели архетипу предварительного расследования [6, с. 191]. Ученый называет архетипами модели правовых институтов. Существует «три возможных модели организации предварительного расследования, между которыми и вынуждено делать выбор любое современное государство». Для первого - французского - архетипа характерно то, что функции предварительного следствия возложены на следственного судью, деятельность которого ввиду принадлежности его к судебной власти прокурорским надзором не охватывается. Второй - германский - архетип олицетворяется наличием «сильного» прокурора, осуществляющего процессуальное руководство полицейским расследованием и безраздельно господствующим на досудебной стадии. Характерной особенностью третьего - американского -архетипа является, наоборот, «слабый» прокурор, который не вмешивается в ход полицейского расследования и вступает в процесс только на стадии предания суду [6, с. 190].
Применяется категория «архетип» и для анализа правовой политики в сфере экономики и предпринимательской деятельности. Исследование А. В. Муруновой показало, что строительство рыночной экономики не должно быть ограничено копированием западных правовых образцов, так как необходимо обдуманно использовать западные нормы и выбирать только те, которые способствовали бы стабилизации гражданского оборота [7, с. 9-12]. Рынок должен быть адаптирован к населению, должен встраиваться в массовое сознание, затрагивать иерархию ценностей, скрытых в коллективных представлениях и связанных с правовыми архетипами. По ее мнению, все экономические прогнозы рыночных реформ разбились о ментальность, которая игнорировалась. Реформы должны соотноситься с социально-психологическими свойствами этноса, доминантами национального характера, с традициями
мышления, которые в совокупности и составляют менталитет народа.
Одним из самых корневых ответвлений обычного, традиционного права и наиболее консервативным с нравственной точки зрения является уголовное право, которое образуют правила, уходящие в глубокую древность и относящиеся к числу первых социальных регуляторов. Религиозно-моральные ценности в уголовном праве имеют контекстуальное значение. А. И. Бойко предлагает даже дополнить ст. 7 УК РФ частью третьей следующего содержания: «Нарушение лицом при совершении умышленного преступления основных нравственных и религиозных заповедей исключает освобождение его от уголовной ответственности и наказания, а равно применение других мер поощрения преступника» [8, с. 211]. Именно в уголовном праве важны корневые культурные первообразы-архетипы, их учет в правотворчестве и правоприменении. Например, архетип правды, восстановления справедливости требует эквивалентности воздаяния даже в ситуации, когда бездействуют правоохранительные органы. Для этого А. И. Бойко предлагает предусмотреть «освобождение от уголовной ответственности за государственные преступления и преступления против порядка управления лиц, совершивших эти деяния по нравственным мотивам...» и исключить ответственность лица за совершение преступления, обусловленного отказом правоохранительных органов от предоставления правовой защиты [8, с. 211].
В. В. Кулыгин специально обращает внимание на тот факт, что «фундаментальные основы правовой ментальности - первые правовые прообразы-архетипы - имеют природу, которую мы сейчас относим к сфере главным образом уголовного права, которое и до настоящего времени в силу своей специфики теснейшим образом связано с этико-философской проблематикой добра и зла» [9, с. 36]. Другие авторы справедливо обращают внимание на то, что не только необходимость разрешения мировоззренческой проблемы добра и зла обусловила первоочередное появление уголовно-правовых норм, но и естественное стремление человека к безопасности [10, с. 58-59].
Таким образом, современные методологические достижения отраслевых юридических наук свидетельствуют о справедливости давних теоретических выводов исторической школы права. Со времен исторической школы права Савиньи, Гуго, Пухты, а также классического трактата Монтескье «О духе законов» каждый юрист обязан помнить о необходимости соотнесения правотворческих и правоприменительных решений с менталитетом нации, ее духом и традициям.
Однако у определенной части интеллектуальной и деловой элиты России отсутствует понимание того, что реформы должны соответствовать архетипам национальной культуры, иметь консервативный, преемственный характер. В последние годы в связи с возрождением православной духовности и ростом числа христиан православного вероисповедания в России стали раздаваться скептические возгласы относительно перспектив политического и экономического развития страны в русле православной идентичности народа. Раздаются обвинения в адрес русского, православного мировоззрения: якобы оно архаично, излишне аскетично и нерационально, а трудовая этика православного народа не ведет к материально-экономическому процветанию в условиях глобальной капиталистической модели рыночной экономики. Иными словами, православная духовность не кон-курентноспособна в современных условиях. Вот типичное отношение к русской литературе среди представителей интеллигенции: «Пренебрежение к закону, разнузданность власти, неготовность людей к взаимному сотрудничеству, пассивность при столкновении с трудностями, отсутствие гражданского сознания и крайне эгоистическое преследование личных интересов - вот главные черты крестьянского сознания» [11]. С этой точки зрения суть проблем именно в ней: «В том-то и дело, что крестьянская этика сохраняется не только среди тех, кто работает на земле, ее придерживаются и те, кто работает на заводах, в банках и даже в Кремле!» [11].
Разбору таких обвинений посвящена книга замечательного русского мыслителя Игоря Шафа-ревича «Русофобия». Он приводит различные обвинения в адрес архетипов национальной культуры русского народа: «Историю России начиная с Раннего средневековья определяют некоторые "архетипические" русские черты: рабская психология, отсутствие чувства собственного достоинства, нетерпение к чужому мнению, холуйская смесь злобы, зависти и преклонения перед чужой властью. Издревле русские полюбили сильную, жестокую власть и саму ее жестокость; всю свою историю они были склонны рабски подчиняться силе, до сих пор в психике народа доминирует власть, "тоска по Хозяину"» [12].
Опираясь на такие представления, вряд ли возможно проведение успешных реформ в сфере экономики. Неслучайно русскому народу предлагается заимствовать протестантскую модель трудовой и хозяйственной этики. Один из адептов современного неолиберализма В. Иноземцев прямо указывает: «Протестантизм вернул христианству его изначальные основы и примат веры над
"добрыми делами" в качестве основания для спасения. России в наши дни крайне необходима такая же трансформация» [13]. Думается, можно возразить этой точке зрения следующими аргументами:
1. Именно законопослушность русского человека составляет главный архетип его правосознания. Она позволила восстановить за две пятилетки послевоенную разруху, именно благодаря законопослушности русский человек столь терпелив к экспериментам в области государственного управления. За период развития Русского государства российский народ претерпел столько реформ, сколько не претерпевал ни один народ в истории человечества. И сегодня, несмотря на колоссальную социальную несправедливость, не имеющее аналогов социальное расслоение и не имеющую примеров в мировой истории приватизацию национального богатства, правовая система России существует, развивается и процветает. Кризис современного правосознания в стране вызван именно забвением православных ценностей. Число заключенных на 100 тыс. человек в 1900 году было 68, а в 2011 году - 555 человек [14]. Так изменился правовой менталитет народа за 100 лет уничтожения православия в России.
2. Матрица архетипов национальной культуры, определяющая менталитет и мировоззрение народа, не может быть изменена «сверху» и в одночасье. Она зреет и трансформируется веками. Православные архетипы «выживают» даже в условиях материалистической идеологии, как это было в советские годы. Для примера можно привести архетип правосудия: до сих пор большинство избегает судебных тяжб. Сам термин «тяжба»» уже передает негативное отношение к судебным разбирательствам. Между тем в европейской культуре Средневековья доблестью и благородством считалось участие в судебных баталиях. Поэтому невозможно сделать из русских с помощью реформ фермеров и торгашей. Для этого требуются века.
3. История экономического развития русского народа прямо опровергает тезис о бесполезности трудовой этики православия и превосходстве над ней этики протестантской. Православный царь православного народа Николай II своей экономической политикой доказал сочетаемость рыночной экономики и православия. Общеизвестно, что в 1914 году мы являлись абсолютным мировым лидером по экспорту хлеба. В начале Первой мировой войны золотой запас России был самым крупным в мире и составлял 1 миллиард 695 миллионов рублей (1 311 т золота, более 60 миллиардов
долларов по курсу 2000-х годов) [15]. Кроме абсолютных мировых рекордов имперской России своего времени, империя Николая II достигала и тех показателей, превысить которые мы не в состоянии до сих пор: по длине железных дорог к 1917 году мы занимали второе место в мире, уступая лишь США. Темпы строительства должны были ликвидировать отрыв, но известные обстоятельства этому помешали. Важным показателем роста экономического благополучия является демография: в период правления Николая II население Российской империи увеличилось практически на 50 млн человек, то есть на 40 %. А естественный прирост населения составлял до 3 млн человек в год. Происходило освоение новых территорий. За несколько лет 4 млн крестьян переселились из Европейской России в Сибирь. Алтай превратился в важнейший зерновой район, там же производили масло на экспорт.
4. Аскетизм православия является не помехой, а стимулом трудовой этики. В православном учении о спасении подчеркивается необходимость соработничества человека и Бога в деле личного спасения. «Спасение - это не какой-то единовременный акт, а непрестанно утверждаемое состояние, которое подтверждается деятельной любовью к Богу и ближнему "доброделанием"» [16]. В православной традиции идея труда как аскезы всегда способствовала формированию чрезвычайно уважительного отношения к своим трудовым и профессиональным обязанностям, воспитанию трудолюбия, добросовестности в работе, честности, бережливости, стремления к постоянному совершенствованию в своем «ремесле». Неслучайно в научном мире экономические успехи православных монастырей являются общепризнанными: главные направления ведения монастырского хозяйства (земледелие, огородничество, садоводство, пчеловодство, рыболовство и промыслы), производственной деятельности мастерских (портняжных, сапожных, слесарных, столярных, серебряных дел и др.) и заводов (сало-топленного, кирпичного, кожевенного, смолокуренного, винодельческого, судостроительного, механического, литейного и др.), молочных ферм свидетельствуют о совместимости хозяйственной жизни с православием.
Надо отметить, что св. Нил Сорский даже особо выступал против такого экономоцентризма монастырской жизни. Но его оппонент св. Иосиф Волоцкий привел большое количество аргументов в пользу хозяйственно-экономической активности монахов. Источники монастырских доходов, в рамках которых особо выделены доходы от монастырских гостиниц, домов, лавок,
постоялых дворов, харчевен, ярмарок, балаганов и др., а также доходы, получаемые монастырями с денежных капиталов, находящихся в банках, свидетельствуют о предпринимательской деятельности русских православных монастырей. Именно поэтому вокруг монастырей селились люди и возникали города. «Православие при этом акцентирует внимание на искреннем, доброжелательном отношении к конкурентам, призывает видеть в них образ Божий, а их успехи рассматривать как собственные упущенные возможности. Каждую хозяйственно-экономическую ситуацию, складывающуюся в условиях рынка, с позиции православия следует воспринимать как возможность выполнения Божьей воли в акте служения людям или как испытание на устойчивость к искушениям» [17].
5. Именно либеральная протестантская версия капитализма, распространяемая усилиями мирового олигархата и элитой стран «золотого миллиарда», ведет к мировому экономическому кризису. Об этом пишет подавляющее большинство экономистов и политологов. Достаточно назвать имена М. Делягина, В. Катасонова, С. Глазьева и др. В православной этике хозяйственно-предпринимательской деятельности видят они успех будущего России и всего мира. Глубокой проработке православной экономической теории посвящена книга «Русская доктрина», написанная ведущими специалистами в гуманитарных науках в 2007 году и нашедшая поддержку у патриарха Кирилла.
6. В основе протестантской этики лежит не христианское отношение к труду и спасению, а иудейское. Это показали признанные научной мыслью фундаментальные исследования немецкого ученого Вернера Зомбарта [18]. Так, в монографии «Буржуа» автор приходит к выводу о выдающейся роли евреев в развитии современного капитализма, признает их родоначальниками таких спекулятивно-финансовых механизмов управления экономикой, как ценные бумаги, банки и биржи. Существуют и другие исследования, доказывающие правоту ученого.
7. Специалисты считают, что экономическое господство Китая обеспечено сочетанием традиционных ценностей конфуцианства и ценностей рыночной экономики. Того же можно ждать и от России в случае государственной поддержки православной культуры. Общинные, соборные ценности православия способствуют установлению в России режима социального или умеренного капитализма. Практицизм православного миропонимания прекрасно отражает книга «Домострой» - образец практических установок в русском православном средневековье.
Таким образом, если экономическое процветание России и возможно, то только благодаря православной национальной идее. В условиях нового экономического и технологического уклада XXI века экономический суверенитет России зависит от готовности населения к реиндустриали-зации. Для нее нужен рывок, напряжение всех национальных сил, по своей мощности равный рывку «сталинских пятилеток». В силу особой русской ментальности народ способен на такой рывок в двух случаях: под страхом ГУЛАГа либо в случае стремления к высшей, небесной награде за подвиг. Именно этой награды обещает удостоить каждого православного христианина Церковь.
Литература
1. Овчинников А. И., Мамычев А. Ю., Мана-стырный А. В., Тюрин М. Е. Юридические архетипы в правовой политике России. Ростов н/Д, 2009.
2. Кочетков В. В. Юридическое обоснование парламентаризма российскими конституционалистами начала XX в. // Российский юридический журнал. 2014. № 6.
3. Таева Н. Е. Некоторые проблемы выявления конституционно-правового смысла норм Конституционным судом РФ // Конституционное и муниципальное право. 2014. № 12.
4. Гаджиев Г. А. О пространственно-временном мышлении в конституционном праве (вопросы юридической онтологии и аксиологии) // Сравнительное конституционное обозрение. 2011. № 6.
5. Арановский К. В. Конституционная традиция в российской среде. СПб., 2003.
6. Головко Л. В. Развитие российского предварительного следствия и сравнительно-правовые архетипы досудебного производства // Расследование преступлений: проблемы и пути их решения: сборник научно-практических трудов / под ред. А. И. Бастрыкина. М., 2014. Вып. 3.
7. Мурунова А. В. Признаки предпринимателя в российском и западном правовом менталитете // Предпринимательское право. Приложение «Бизнес и право в России и за рубежом». 2013. № 3.
8. Бойко А. И. Нравственно-религиозные основы уголовного права. Ростов н/Д, 2007.
9. Кулыгин В. В. Этнокультура уголовного права. М., 2002.
10. Генрих Н. В. Предмет уголовного права в контексте теоретических проблем правопонима-ния // Журнал российского права. 2010. № 9.
11. Кончаловский А. Русская ментальность и мировой цивилизационный процесс. URL // http:// polit.ru/article/2010/07/12/mentality/
12. Шафаревич И. Русофобия. URL // http:// www.lib.ru/POLITOLOG/sf_rus1.txt
13. Иноземцев В. Дух капитализма и протестантская этика. URL // http://newros.ru/publ/8-1-0-86
14. Правление Николая II. Цифры, факты и мифы. URL // http://politikus.ru/artides/12732-prav-leme-nikolaya-ii-cifry-fakty-i-mify.html
15. URL // http://politikus.ru/articles/12732-prav-lenie-nikolaya-ii-cifry-fakty-i-mify.html
16. Зень С. Н. Сравнительный анализ трудовой этики православия, католицизма и протестантизма. URL // http://www.polemics.ru/articles/ ?articleID=1920&hideText=0&itemPage=1
17. Терлеева Е. С. Хозяйственно-экономическая деятельность Русской православной церкви: на примере монастырей. М., 2000.
18. Зомбарт В. Буржуа. Евреи и хозяйственная жизнь. М., 2004.
УДК 343.237 ББК 67.99
© 2015 г. А. П. Бохан,
Н. В. Петрашева
СОУЧАСТИЕ В НЕОСТОРОЖНОМ ПРЕСТУПЛЕНИИ: МИФ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?
В статье проводится анализ основных доктринальных положений, касающихся научной дискуссии о неосторожном сопричинении. Изучение обозначенного вопроса позволяет утверждать, что понятие «неосторожное соучастие» не совпадает с категорией «неосторожное сопричинение». Неосторожное соучастие предполагает распределение ролей среди соучастников, а неосторожное сопричинение характеризует ситуацию соисполнительства в неосторожном преступлении.
Ключевые слова: соучастие в преступлении, неосторожная форма вины, неосторожное сопричинение, транспортная безопасность.
COMPLICITY IN CRIMES OF NEGLIGENCE: MYTH OR REALITY?
In article the analysis of the basic doctrinal provisions concerning scientific discussion about a careless soprichineniye is carried out. Studying of the designated question, allows to claim that the concept careless partnership doesn't coincide with concept of a careless soprichineniye. Careless partnership is possible with cast among accomplices, and the careless soprichineniye characterizes a soispolnitelstvo situation in a careless crime.
Keywords: partnership in a crime, careless form of fault, careless soprichineniye, transport safety.
В рамках реформирования уголовного законодательства Федеральным законом от 03.02.2014 № 15-ФЗ ст. 263.1 УК РФ «Нарушение требований в области транспортной безопасности» изложена в новой редакции и вступила в силу 05.06.2014 [1]. Обратим внимание на квалифицированные и особо квалифицированные признаки. О чем именно идет речь?
Часть 1 ст. 263.1 предусматривает ответственность за неисполнение требований по соблюдению транспортной безопасности на объектах транспортной инфраструктуры и транспортных средствах, если это деяние повлекло по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека либо причинение крупного ущерба. Часть 2 устанавливает ответственность за неисполнение требований по обеспечению транспортной безопасности объ-
ектов транспортной инфраструктуры и транспортных средств лицом, ответственным за обеспечение транспортной безопасности, если это деяние повлекло по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека либо крупного ущерба. Часть 3 гласит, что ответственность установлена за деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, совершенные группой лиц по предварительному сговору либо повлекшие по неосторожности смерть человека, и ч. 4 - за деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, совершенные организованной группой либо повлекшие по неосторожности смерть двух и более лиц.
Нами обращено внимание на то, что преступление, предусмотренное ст. 263. 1 УК РФ, в силу прямого указания в диспозиции нормы на наступ-
