CC BY
622. Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ф3 (ред. от 29.12.2017) «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»// СЗ РФ. 28.11.2011. № 48, ст. 6724.
3. История медицины. Учебное пособие // Склярова Е.К., Жаров Л.В., изд. М.: Феникс, 2015. С.346.
4. Исторические аспекты искусственного прерывания беременности. Исторический обзор. Давидян О. В., Давидян К. В. // Молодой ученый. 2010., №12. Т.2. С.151-154.
5. Конституция (основной закон) СССР (утв. Постановлением Чрезвычайного VII Съезда Советов СССР от 05.12.1936 года) // Известия ЦИК СССР и ВЦИК. 1936. № 283.
6. Постановление ЦИК СССР № 65, СНК СССР № 1134 от 27.06.1936 «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовного наказания за неплатеж алиментов и о некоторых изменениях в законодательстве о разводах» // СЗ СССР. 1936. №34. ст. 309.
7. Медикаментозный аборт - страница в жизни женщины. XIV Всероссийский научный форум «Мать и дитя»// Акушерство и гинекология. 2013. №5 (51).
8. Демография сталинской эпохи. Информационный бюллетень Центра демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН // Население и общество. 2003. №70.
9. Бородин СВ. Ответственность за убийство: квалификация и наказание по российскому праву. М.: Юристь, 1994. С. 46-47.
10. Насильственная преступность / Под ред. В.Н. Кудрявцева и А.В. Наумова. М., 1997. С. 70.
11. Сорокина Т.Т. «Роды и психика». Практическая медицина. Практическое руководство. Минск: Новое знание, 2003.
12. Указ Президиума ВС СССР от 23.11.1955 «Об отмене запрещения абортов» // Ведомости ВС СССР. 1955. № 22. ст. 425.
13. Гецманова И.В. Правовое регулирование искусственного прерывания беременности и ответственности за незаконное производство аборта: история, проблемы, перспективы // Медицинское право. 2016. № 5.
14. Дронова С.А., Карачун А.В. Запретить нельзя разрешить: конституционно-правовое регулирование абортов // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 6. С. 58-62.
References and Sources
1. Bol'shoj slovar' medicinskih terminov. Spravochnik // sostavitel' Fedotov V.D.,Pod red. YAnceva L.I. M.: izd. Centrpoligraf, 2007. S.959.
2. Federal'nyj zakon ot 21.11.2011 № 323-FZ (red. ot 29.12.2017) «Ob osnovah ohrany zdorov'ya grazhdan v Rossijskoj Federacii»// SZ RF. 28.11.2011. № 48, st. 6724.
3. Istoriya mediciny. Uchebnoe posobie // Sklyarova E.K., ZHarov L.V., izd. M.: Feniks, 2015. S.346.
4. Istoricheskie aspekty iskusstvennogo preryvaniya beremennosti. Istoricheskij obzor. Davidyan O. V., Davidyan K. V. // Molodoj uchenyj. 2010., №12. T.2. S.151-154.
5. Konstituciya (osnovnoj zakon) SSSR (utv. Postanovleniem CHrezvychajnogo VII S"ezda Sovetov SSSR ot 05.12.1936 goda) // Izvestiya CIK SSSR i VCIK. 1936. № 283.
6. Postanovlenie CIK SSSR № 65, SNK SSSR № 1134 ot 27.06.1936 «O zapreshchenii abortov, uvelichenii material'noj pomoshchi rozhenicam, ustanovlenii gosudarstvennoj pomoshchi mnogosemejnym, rasshirenii seti rodil'nyh domov, detskih yaslej i detskih sadov, usilenii ugolovnogo nakazaniya za neplatezh alimentov i o nekotoryh izmeneniyah v zakonodatel'stve o razvodah» // SZ SSSR. 1936. №34. st. 309.
7. Medikamentoznyj abort - stranica v zhizni zhenshchiny. XIV Vserossijskij nauchnyj forum «Mat' i ditya»// Akusherstvo i ginekologiya. 2013. №5
(51).
8. Demografiya stalinskoj ehpohi. Informacionnyj byulleten' Centra demografii i ehkologii cheloveka Instituta narodnohozyaj stvennogo prognozirovaniya RAN // Naselenie i obshchestvo. 2003. №70.
9. Borodin SV. Otvetstvennost' za ubijstvo: kvalifikaciya i nakazanie po rossijskomu pravu. M.: YUrist', 1994. S. 46-47.
10. Nasil'stvennaya prestupnost' / Pod red. V.N. Kudryavceva i A.V. Naumova. M., 1997. S. 70.
11. Sorokina T.T. «Rody i psihika». Prakticheskaya medicina. Prakticheskoe rukovodstvo. Minsk: Novoe znanie, 2003.
12. Ukaz Prezidiuma VS SSSR ot 23.11.1955 «Ob otmene zapreshcheniya abortov» // Vedomosti VS SSSR. 1955. № 22. st. 425.
13. Gecmanova I.V. Pravovoe regulirovanie iskusstvennogo preryvaniya beremennosti i otvetstvennosti za nezakonnoe proizvodstvo aborta: istoriya, problemy, perspektivy // Medicinskoe pravo. 2016. № 5.
14. Dronova S.A., Karachun A.V. Zapretit' nel'zya razreshit': konstitucionno-pravovoe regulirovanie abortov // Konstitucionnoe i municipal'noe pravo. 2017. № 6. S. 58-62.
ФАДЕЕВА ОЛЬГА ВЛАДИМИРОВНА - аспирант, Кемеровский государственный университет (olga_fa@bk.ru). FADEEVA, OLGA V. - Ph.D. student, Kemerovo State University (olga_fa@bk.ru).
УДК 340.5
МОРДОВЦЕВ А.Ю., ПЕТРАШ К.Г. ЮРИДИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ И ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВАЯ ИДЕОЛОГИЯ III РЕЙХА И ФАШИСТСКОЙ ИТАЛИИ: ОСНОВЫ СРАВНИТЕЛЬНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ3
Ключевые слова: фашистская диктатура, политический режим, традиционная система права, европейская культура, либерализм, индивидуализм, идентичность, Б. Муссолини, К. Шмитт, философия Г.В.Ф. Гегеля, «инкубационный период» фашизма, Ф. Ницше, судьи, власть администраций, миф, Латеранский пакт, «арийское прошлое».
В статье представлен последовательный сравнительно-правовой и сравнительно-доктринальный анализ идей ряда известных германских и итальянских правоведов, философов, государственных деятелей, определивших политико-правовое содержание европейских фашистских режимов первой половины XX века. Показана сопряженность различных движений итальянских фашистов и нацистов Германии 20-30-х гг. ХХ в., с возникновением многообразия идеологических и доктринально-правовых компонентов западно-европейского фашизма. Актуализация такого рода проблем представляется весьма важной с точки зрения современных тенденций возрождения фашистских и неофашистких воззрений в западном и ином политико-правовом и культурном пространстве. Исследуются особенности политико-правовой и философско-
3 Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РФФИ № 17-33-00034 «Правовая ментальность провинциальных сообществ и диаспор в современной России: теоретико-методологический и сравнительно-правовой аспект (на примере Дальнего Востока и Южного федерального округа)».
правовой концептуализации фашистского режима на фоне кризиса европейской либеральной правовой и духовной культуры первой половины ХХ века. Основной акцент сделан на содержательном исследовании различных юридических и философско-правовых доктрин, принадлежащих известным западным мыслителям XIX-XX вв., в которых «высвечивается» феномен фашизма, специфика и ценностные ориентации «фашиствующего» правового и политического сознания, его направленность.
MORDOVTSEV, A.Y., PETRASH, K.G.
LEGAL THOUGHT AND PUBLIC-LEGAL IDEOLOGY OF III REICH AND FASCIST ITALY: BASES OF
COMPARATIVE RESEARCH
Keywords: fascist dictatorship, political regime, traditional law system, European culture, liberalism, individualism, identity, B. Mussolini, K. Schmitt, G. W. F. Hegel's philosophy, "the incubatory period" of fascism, F. Nietzsche, judges, power of administrations, myth, Lateran pact, "the Aryan past".
In the article presented the consecutive comparative-legal and comparative-doctrinal analysis of the ideas of a number of the famous German and Italian jurists, philosophers, the statesmen who defined the political-legal maintenance of the European fascist modes of the first half of the XX century. It shown the associativity of various movements of the Italian fascists and Nazis of Germany of the 20-30-ies of the XX century, with emergence of variety of ideological and doctrinal-legal components of the Western-European fascism. Updating of such problems is represented very important from the point of view of current trends of revival of fascist and neo-fascist views in the western and other political-legal and cultural space. A subject of the real research - feature of political-legal and philosophical-legal conceptualization of the fascist mode against the background of crisis of the European liberal legal and spiritual culture of the first half of the XX century. The main emphasis in article is placed on a substantial research of various juridical and philosophical-legal doctrines belonging to the famous western thinkers of the XIX-XX centuries in which "highlighted" the fascism phenomenon, specifics and valuable orientations of "fascist" legal and political consciousness, its orientation as defines scientific novelty of article, original, author's approach to the solution of the questions declared in it.
Фашизм, как, впрочем, и любое иное политико-правовое или социально-правовое явление, имеет свои не только экономические (как это весьма часто подчеркивалось и в советской, и в постсоветской гуманитарной традиции), но прежде всего духовные истоки, основания, корни. По большому счету, фашизм стал свое рода диагнозом европейской культуры, явился «Ответом» на кризис социокультурной идентичности европейской личности. Точнее, это был ответ на деформацию либеральной модели «индивидуализма», основы которой заложили М. Лютер, Дж. Локк, И. Кант и др. У последнего даже Бог - суть «порождение» индивидуальной морали: «Мы моральны не потому, что есть Бог, но есть Бог, поскольку мы - моральны». Кстати (и это не случайно), представителями протестантского христианства, в рамках которого, как известно, признается «богодухновенность» исключительно Священного писания, где, по сути своей, и были заложены основы европейского межличностного гуманизма: «Кто не против вас, тот за вас» (Лука, 9,50).
За несколько столетий в государствах Западной и Центральной Европы сложилась этическая модель компромисса, диалога равных (в формально-юридическом и моральном плане) субъектов, что и стало прочным основанием для интереса и последующего утверждения прав и свобод человека, причем, не только и не столько приобретенных (позитивное право), сколько «природных», «врожденных», собственных, а значит - неотъемлемых. Никем, включая государство в целом, а также разного рода «вождей», «национальных лидеров» и т.п. Именно в этом контексте, начиная примерно со второй половины XVI в., медленно - через огонь европейских революций (английская, французские, германские и др.) - формируется механизм правового и политического обеспечения чести и достоинства индивида (подданного, гражданина). Последний в полной мере получил свое отражение в Веймарской Конституции 1919 г.: «Этот Основной закон стал одним из самых демократичных, известных в свое время европейским государствам» [1, с. 69].
Однако с 1928 г. Веймарская республика входит в полосу серьезного политико-правового кризиса. Либеральный компромисс просто «разрывают» на части, не знающие никакого компромисса, радикалы - национал-социалисты и коммунисты. Внешне это выразилось в росте числа голосов населения на вполне демократических выборах за эти партии, росте симпатий граждан и, соответственно, их доверия по отношению к нацистским и коммунистическим предложениям (лозунгам) «возрождения Германии». Если в 1928 г. в среднем по стране нацисты получили 2,8 % голосов, то уже к 1932 г. их идеи были поддержаны 25,6 % граждан. Парадоксально, но либерально-демократический конституционно-правовой режим не только оказался неспособным предотвратить «фашизацию» германского общества, точнее его «нацификацию», но и особым образом способствовал образованию III Рейха из Германской
республики: «Веймар породил своего антипода - Гитлера», который законным путем пришел к власти на волне антилиберальной идеологии, имевшей успех у германского социума, «запутавшегося» в либеральном государстве и праве. Последнее же имело место, видимо, в силу своего рода индивидуалистического «перегиба», возникшего в европейской культуре на рубеже XIX-XX в., что привело к феномену «духовного» одиночества человека. Он просто уже не смог (и I Мировая война это показала) далее оставаться «мерой всех вещей...» (Протагор) и «потянулся» к сплоченному в «единый кулак» обществу. Его создал и повел «к вершинам» своего бытия «народный» лидер, «заполнивший собой» образовавшийся личностный культурный вакуум, наполнивший особым, национальным смыслом ранее сугубо индивидуалистическую «духовную территорию».
Ранее, в общем, схожие по своему культурологическому и историческому содержанию явления произошли в Италии, породив классический европейский фашизм, лишенный, нацистского идеологического налета, правда, только в его явном виде.
Поражение в Первой мировой войне и одностороннее разоружение привели к тому, что немцы чувствовали себя жертвами враждебных соседей. Убеждение, усиленное польскими вторжениями в Силезии, французским захватом Рура, невыносимыми для экономики репарациями и частое международное унижение били по самолюбию проигравшей стороны. Для Италии война закончилась под лозунгами «изуродованной победы»; правящая власть пыталась убедить итальянцев, что они выиграли войну для союзников [2, с. 95]. В северной части Италии рабочие захватывали отдельные промышленные предприятия, организовали на них производство под руководством своих комитетов. Италия и Германия должны были смирится с рядом невыполненных национальных устремлений и ожиданий. Многие из будущих сторонников фашизма пришли из рядов демобилизованных солдат, разочарованных гражданской политикой.
Немцам и итальянцам в начале ХХ в. была еще присуща, во многом, традиционная система права. Не случайно и то, что Веймарская республика и Королевство Италии стали первыми государствами, в которых впервые утвердился фашизм (в германской версии -национал-социализм).
Первыми прототипами фашистских организаций в период первых двух десятилетий ХХ в. стали Nazionale Italiana (ANI) в Италии и немецкая оборонительной и наступательной лиги (DVSuTB) в Германии [2, с. 90]. Страх перед большевизмом, уступки по Версальскому мирному договору теперь уже наверняка открыли дверь итальянскому фашизма и немецкому национал-социализму. Муссолини осудил слабость либерального правления Гиолитти, Гитлер высмеял бессилие Веймарской республики. Многие правые лидеры фашистского толка, особенно Муссолини и Франко, видели свои движения, вызванные жаждой действия, а не абстрактной интеллектуальной модой. Из основных правых диктаторов только Гитлер попытался направить «свою борьбу» в качестве потенциального интеллектуального оправдания режима. Тем не менее, по пути к власти и за ее пределами, представители крайне правых движений были хорошими судебными теоретиками и интеллектуалами. Муссолини назначил философа-гегельянца, автора «Доктрины фашизма» Джованни Джентиле на должность министра образования Италии [2, с. 90]. Большая часть заявлений фашизма о величии режима зависела от битвы за идеи не только с коммунизмом, но и с либеральной демократией. Сам дуче провел параллель фашизма с силой народа, его особой судьбой и необходимостью автономии государства, сделав акцент на необходимость физического оздоровления и омоложения итальянской нации.
Для немецких нацистов идеальное государство просто обязано контролировать «внутреннюю веру». Как утверждал «коронованный юрист Третьего рейха» Карл Шмитт: «.В государстве не существует какой бы то ни было частной совести, коей следовало бы повиноваться в большей мере, нежели государственному закону; государственный закон должен для каждого стать наивысшим долгом его совести» [3, с. 41]. Не удивительно, ведь многие юристы, «созидающие» правовую систему для Гитлера и Муссолини, считали, что законы создаются не истиной, а авторитетом. В их понимании, закон - это не какая-то справедливая норма, а приказ, распоряжение, которое спускается по вертикали власти. Основные признаки государственного управления были сосредоточены в руках единого вождя нации. Немецкие юристы традиционно шли «не от иска к правомочию, а от правомочия к иску». Среди многих из них было распространено превознесение субъективного фактора, которые давал бы возможность
судье смелость трактовать закон по совести в традициях древних тевтонов. Наглядно фашизм демонстрировал тягу людей к повиновению скорее не самой идеологии, а харизме самих лидеров в лице Гитлера и Муссолини.
Еще в начале XIX в. стало ясно: «Философия Гегеля выдает, что немецкая буржуазия вынашивает в своей груди планы основания мировой империи, но поскольку эти планы, рожденные под влиянием французского образца и примера, раскрываются в виде философской системы, становится видно, что немецкой буржуазии хотелось бы на легком пути мыслительной работы стяжать те успехи, которых французы достигли на трудном пути революционного самопожертвования» [4, с.132]. Считалось, что именно Г.В.Ф. Гегель «...напялил на голову мировому духу островерхую прусскую каску» [4, с.133]. Гегель считал, что государство - это общность людей, связанных правоотношениями, где право - это непосредственная цель государства. Государство - это высшее моральное сосуществование, единство в обычаях, образовании, общем способе мышления и действования. Интересно отметить, что неправильное истолкование идеи Гегеля в среде «дофашистов» в период 1880-1900 гг. стал по сути, своего рода «инкубационном периодом фашизма». Это было не столько движение идей, сколько коалиций сил, настроений, установок, которые в своей совокупности стали предтечей «фашизма» как словарного термина и подлинной политической идеологии.
Ф. Ницше оказал глубокое влияние на идеологическое развитие фашизма. Он выдвинул концепцию «героического» сверхчеловека, олицетворял историю в виде нескончаемой борьбы и считал, что «сильный» всегда будет превосходить «слабых» [2, с. 92]. Философский роман Ф. Ницше «Так говорил Заратустра», что называется, «подлил еще больше масла в огонь европейского элитизма» в противовес насквозь рациональному индивидуализму либерального мира. «Заратустра установил законы для всего мира, и установил их на тысячелетия. Сверхчеловек, к рождению которого он призывает, это пангерманский господин над всеми остальными людьми. Целью пангерманиста является незавершенный, не исполненный человек, как он представлялся древним грекам, римским стоикам, гуманистам, английским и французским философам или немцу Гёте; он требует, чтобы человек вырос в нечто гигантское, притом что такое перерастание, конечно, заставляло подозревать, что здесь непомерно преувеличенная фантазия этого несчастного лишь приукрашивает образ верноподданного немца, как бы создавая контрастирующий идеал: как он хотел бы выглядеть и держать себя, если бы вдруг и впрямь стал господином» [4, с. 160].
В идейной же плоскости, кроме иных доктрин движущей силой фашизма был «социальный дарвинизм», т.е. теория, авторы которой полагали, что «социальные виды» выживают только благодаря их «силе» и возможности особого социального приспособления. Еще до прихода к власти, в своих речах Гитлер не раз повторял, что в обществе «выживает сильнейший, это закон природы», который, по его мнению, так «не смогли понять либералы».
Вообще, в процессе преобразования правовой системы III Рейха К. Шмитт во многом критиковал Дж. Локка и его либеральное правопонимание за то, что абстрактный закон в Англии стоит выше реальной жизни с ее насущными проблемами. Однако, вопреки происходящему, Шмитт также считал: «Диктатор не может менять существующие законы, не может отменить конституцию или изменить организацию власти, не может он и издавать новые законы» [3, с.24]. При этом он испытывал влияние социологической школы права (Р. фон Иеринг, Л. Дюги, Ф. Жени, Е. Эрлих, Р. Паунд), представители которой как раз считали право порождением «народного духа». Кроме того, главный юрист нацистов считал, что в естественном состоянии находится только нация, у которой есть только права и никаких обязанностей. Сама учредительная власть ничем не связана, напротив учреждаемые власти имеют только обязанности и никаких прав. Все сводилось к тому, что государство как таковое не в состоянии создать право, кроме как самостоятельно открыть и сформулировать его. Получается, К. Шмитт призывал к установлению тоталитарного режима: принципы права, имущественные свободы, действия самих граждан должны контролироваться государством, где суверенным представителем выступает фюрер. Государство у Шмитта отожествлялось с организованным политическим единством, которое принимает для себя решение о друге и враге.
На протяжении своей деятельности К. Шмитт подвергал критике либерализм еще и за учение о разделении и взаимном уравновешении властей, т.е. за «систему сдержек и
противовесов». В национал-социалистическом государстве юриспруденция неотделима от политики и подчинена ей. Провозглашение независимости судей означало бы их отрыв от народа. Право для фашистов выступает как цель для закона и государства. Это означает, что закон и государство должны быть ориентированы на воплощение и осуществление требований права, поскольку именно в этом состоят их цель, смысл, значение. Закон и государство ценны лишь как явления. В значительной степени было отражением очевидного бессилия судебной системы и гражданского общество в послевоенной Европе. Все это обеспечило беспрепятственный приход фашистов к власти. В свою очередь, индивидуальное и институциональное согласие граждан позволило боевому меньшинству без особых ограничений произвести внутренний геноцид и запрограммировать людей на более кровопролитную войну.
В первые годы своего правления парламент Италии, в котором доминировали фашисты принял серию законом о защите государства, укрепив власть администраций, заменили избрание мэров на назначение на должности лиц лояльных к фашистам; вводилась цензура на прессу и радио; восстановлена смертная казнь; фашистским союзам была предоставлена монополия на трудовое представительство [5, с. 110]. Во внешней политике все сводилось, в конечном счете, к борьбе за «Великую Италию», т.е. за захват новых территорий и колоний. Исключительные законы 1926-1927 гг. о «защите государства» запретили существование политических партий, за исключением фашистской. Активные антифашисты были брошены в тюрьмы. Важную роль в механизме «корпоративного государства» играла фашистская партия. Она превратилась в строго централизованный, бюрократический государственный орган. Устав самой партии утверждался королевским указом. Партию, как и правительство. возглавлял «дуче» - невыборный и несменяемый вождь - Б. Муссолини.
В фашистских государствах индивидуальные права не имели автономного существования. Надлежащий процесс, посредством которого гражданам гарантировалось бы справедливое обращение со стороны судов и государственных органов сводилось к тому, что в немецком суде подозреваемого могли арестовать прямо в зале суда и перевезти в концентрационный лагерь для дальнейших судебных процедур. Фашистский режим мог посадить в тюрьму, уничтожить и даже убить своих жителей без каких-либо ограничений [5, с. 142]. В Италии, например, с 1931 года суд присяжных был заменен судом шеффенов, которые подбирались из надежных чиновников, утверждались министром юстиции и назначались королевским указом. На предварительном следствии действовала презумпция виновности. В суде обвиняемый не имел почти никаких гарантий своих прав, и даже гласность судебного заседания зависела от председателя суда.
«С 1933 г. В Германии было издано много законов, изменяющих нормы Гражданского уложения, направленных на прямую отмену даже формального «равноправия», построенных на идее «расизма», фашистского мракобесия» [6, с.15]. Особое место в системе репрессированного аппарата нацистской Германии занимала государственная тайная полиция (гестапо). Государственная власть в гитлеровской Германии сосредоточилась в правительстве, а правительственная - в особе фюрера. Сам фюрер назначался пожизненно, он ни перед кем не нес личную ответственность и мог назначить себе приемника. Учрежденные в 1934 году хозяйственные палаты (общеимперская и провинциальная) во главе которых стояли крупные банкиры и промышленники, проводили искусственное картелирование, преобразовывая путём слияния мелкие предприятия в более крупные.
Предполагалось, что фашисты скопировали нацистские расовые законы, в период согласования внешней политики Италии со странами нацистского блока. Изначально фашистская Италия в значительной степени была лишена антисемитизма, а ее небольшая и древняя еврейская община была исключительно хорошо интегрирована. Дело в том, что Муссолини на первых порах даже имел своих еврейских сторонников [5, с. 166].
Отправной точкой в построении идеологической государственно-правовой конструкции сыграл миф, которому удалось сгенерировать вокруг себя сокрушительную силу фашистов и национал-социалистов. В случае с Италией, - ключевым лозунгом стал девиз романистов о том, что фашистская Италия должна была стать «новым Римом». Цезарь в понимании Муссолини был своего рода «национальным мессией», добившийся политического успеха. Местом, где родился Цезарь, был Рим. Поэтому цезаризм как доктрина власти всегда остается римским.
Культурное влияние на формирование фашизма как государственно-правового режима оказал ранний футуризм. Филиппо Томазо Маринетти, ведущий футурист тех лет прославлял войну как движущую силу человеческого прогресса. Футуристы Италии воспевали фашизм в своем творчестве, гордились им, а молодая футуристическая партия Италии даже подчеркнула ценность молодежи в войне, привязав все это к возрождению Италии [2, с. 91].
Немалую поддержку фашистскому режиму оказала католическая церковь, сотрудничество с которой было закреплено в 1929 г. Латеранским пактом, заключенным между действующим фашистским правительством и римским папой. Правительство признало суверенитет папы над территорией Ватикана, а католическую религию - официальной религией страны.
Для Гитлера всемирная история изменилась с момента объединения арийской и скандинавской расой против «низших» рас (евреев, цыган и славян). Гитлер считал, что у немцев было не только «арийское прошлое», но и будет арийской будущее. Нацисты использовали антропологию, биологию, историю и лингвистику, даже классическую музыку, чтобы «подтвердить» этот расовый миф и его значимость. В национал-социалистической Германии свобода вождя возвысилась над верой, над идеей. Новой религией стали и личные качества национального лидера.
Пример Италии и Германии 20-30-х гг. ХХ в. отражает парадигму построения сильного военного шовинистского государства. Очевидно, что в послевоенный период контрастное формирование в политике либеральных и левых взглядов, где еще не так давно господствовали национальные милитаристские убеждения, было преждевременным явлением. Пытаясь избавится от чуждых консервативным убеждениям принципов, на смену монархических концепций, итальянцы и немцы без особого сопротивления приняли фашизм. Первая мировая война вызвала страдания и встряхнули причалы традиционализма; оба эффекта усилили спрос широких масс на зарождающейся авторитарный режим. Установление фашистской диктатуры привело к еще большим изменениям в государственном строе, полному уничтожению демократических принципов в организации и деятельности государственного механизма. Целью такого государства стало не создание в различных отношениях комфортных условий для проживания населения, а напротив, - поиск врагов, причем, в первую очередь, среди своих же граждан по национальным и политическим убеждениям.
Литература и источники
1. Энциклопедия правовой мысли: учебное пособие / А.Ю. Мордовцев, А.В. Серегин, Е.А. Апольский, Т.В. Мордовцева. М.: Юрлитинформ, 2019. 440 с.
2. Davies P. and Lynch D. The Routledge Companion to Fascism and the Far Right. London: Routledge, 2002.
3. Шмитт К. Диктатура. От истоков современной идеи суверенитета до пролетарской классовой борьбы. М.: Наука, 2005. 329 с.
4. Никиш Э. Политические сочинения/ Перевод с немецкого: А.Л. Шурбелев, Д.В. Кузницын, М. Варгин. Санкт-Петербург: «Владимир Даль», 2011.
5. Paxton R. The anatomy of faschism. New York: Alfred A. Knopf, 2004.
6. Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. T.I. полутом 1: Введение и общая часть / Л. Эннекцерус, Т. Кипп, М. Вольф; Перевод с 13-го немецкого издания проф. К.А. Граве, кандидата юридических наук Г.Н. Полянской и В.А. Альтшулера; Под редакцией, с предисловием и вводными замечаниями заслуженного деятеля науки проф. Д.М. Генкина и проф. И.Б. Новицкого. М.: Издательство иностранной литературы, 1949. 432, [4] с.
References and Sources
1. Enciklopediya pravovoj mysli: uchebnoe posobie / A.YU. Mordovcev, A.V. Seregin, E.A. Apol'skij, T.V. Mordovceva. M., 2019. 440 s.
2. Davies P. and Lynch D. The Routledge Companion to Fascism and the Far Right. London: Routledge, 2002.
3. Shmitt K. Diktatura. Ot istokov sovremennoj idei suvereniteta do proletarskoj klassovoj bor'by. M.: Nauka, 2005. 329 s.
4. Nikish EH. Politicheskie sochineniya. Perevod s nemeckogo: A.L. SHurbelev, D.V. Kuznicyn, M. Vargin. Sankt-Peterburg: «Vladimir Dal'», 2011.
5. Paxton R. The anatomy of faschism. New York: Alfred A. Knopf, 2004.
6. Ennekcerus L. Kurs germanskogo grazhdanskogo prava. T.I. polutom 1: Vvedenie i obshchaya chast' / L. EHnnekcerus, T. Kipp, M. Vol'f; Perevod s 13-go nemeckogo izdaniya prof. K.A. Grave, kandidata yuridicheskih nauk G.N. Polyanskoj i V.A. Al'tshulera; Pod redakciej, s predisloviem i vvodnymi zamechaniyami zasluzhennogo deyatelya nauki prof. D.M. Genkina i prof. I.B. Novickogo. M.: Izdatel'stvo inostrannoj literatury, 1949. 432, [4] s.
МОРДОВЦЕВ АНДРЕЙ ЮРЬЕВИЧ - доктор юридических наук, профессор, кафедра теории и истории государства и права Ростовского института (филиала) Всероссийского государственного университета юстиции (РПА Минюста России), профессор кафедры теории и истории российского и зарубежного права Владивостокского государственного университета экономики и сервиса (aum.07@mail.ru).
ПЕТРАШ КИРИЛЛ ГЕННАДЬЕВИЧ - аспирант кафедры теории и истории государства и права Таганрогского института управления и экономики (petrash@mail.ru).
MORDOVTSEV, ANDREY Yu. - Doctor of Law, Professor, Department of the theory and history states and rights, Rostov institute (branch) the All-Russian State University of Justice, professor of department of the theory and history of Russian and foreign law of the Vladivostok State University of Economy and Service (aum.07@mail.ru).
PETRASH, KIRILL G. - Ph.D. student, Department of the theory and history of state and law, Taganrog institute of management and economy.
УДК 342.392(470)
ФЕДОРЕНКО С.А., ОВЧАРЕНКО Е.Д.
«МЯГКИЙ АВТОРИТАРИЗМ» КАК ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ РОССИЙСКОЙ
ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
Ключевые слова: политический режим, авторитаризм, мягкий авторитаризм, демократия, социально-политические отношения.
В статье исследуется проблема, связанная с обычной и не вызывающей затруднений и споров (на первый взгляд) классификацией политических режимов в современных государствах. При этом авторы отталкиваются от тезиса о том, что любая классификация, как и все формы научного знания, должна регулярно переосмысливаться, особенно с учетом современной «турбулентной» трансформации политических (государственно-правовых) режимов. В современной теоретико-правовой и политической науке вряд ли можно с легкостью определить ту тонкую грань, которая отделяет один политический режим от другого. В соответствии с указанными условиями и исходными посылками, в статье проводится более детальное рассмотрение существующего политико-правового режима в современной Российской Федерации. Представлена авторская концепция сущности государства, отражающая его подлинный характер. Особенно отмечена актуальность изучаемой темы, поскольку нередко авторитаризм незаслуженно обходят вниманием: в учебной литературе ему отводится недостаточно места, а имеющийся материал не отличается желаемым разнообразием. Особую актуальность статье придает изменчивость и неоднозначность авторитарного режима, его «похожесть» на демократический режим в различных вариациях. Авторы доказывают многогранность проявлений авторитарного режима, раскрывают сочетание в нем множества признаков и видов, а также анализируют признаки и формы «мягкого авторитаризма» в Российской Федерации.
FEDORENKO, S.A., OVCHARENKO, E.D.
«SOFT AUTHORITARIANISM» AS THE REALITY OF RUSSIAN STATEHOOD
Keywords: political regime, authoritarianism, soft authoritarianism, democracy, socio-political relations.
In the article researched the problem associated with the usual and not causing difficulties and disputes (at first glance) classification of political regimes in modern states. At the same time, the authors are repelled by the thesis that any classification, like all forms of scientific knowledge, should be rethought regularly, especially with regard to the modern "turbulent" transformation of political (state-legal) regimes. In this theoretical-legal and political science, it is hardly possible to easily determine the fine line that separates one political regime from another. In accordance with the specified conditions and initial assumptions, the article conducts a more detailed examination of the existing political and legal regime in the modern Russian Federation. As part of this work, the author presents the concept of the essence of the state, expressing its true character. The relevance of the topic under study is especially noted, since authoritarianism is often overlooked: not enough space is given to it in educational literature, and the available material does not differ in the desired diversity. The volatility and ambiguity of the authoritarian regime, its "similarity" to the democratic regime in different variations, gives particular relevance to the topic of this article. The authors prove the versatility of the manifestations of the authoritarian regime, reveal a combination of a multitude of characteristics and types in it, and also analyze the characteristics and forms of "soft authoritarianism" in the Russian Federation.
В палитре существовавших ранее и существующих сегодня политических режимов особый интерес, как объект исследования, вызывает авторитарный. При этом его неоднородность и в какой-то степени даже непредсказуемость не дают ученым-юристам выработать к нему общее отношение. К проблемам авторитаризма обращаются представители исторической науки (акцент на его проявлениях в различных государствах прошлого) [1, 2, 3, 4, 5], философской и политической науки (сущностные и междисциплинарные аспекты) [6, 7, 8] и, конечно, юридической науки. Исследовательские ориентиры последних разбросаны весьма широко: от оснований становления учений о политических режимах, понятийных, идейно-теоретических аспектов авторитаризма [9, 10, 11] до проявлений его в различных сферах жизни общества [12, 13, 14, 15, 16]. Распространенное в научных кругах мнение об авторитаризме сводится, в целом, к его обозначению в качестве определенного компромисса между тоталитаризмом и демократией. С одной стороны, он мягче, либеральнее, чем тоталитарный, а с другой - жестче, антинароднее, чем демократический режим [17].
Авторитарный режим принадлежит к числу самых древних и возник еще на ранних этапах образования государственности. На протяжении всей своей истории он не раз трансформировался, подстраиваясь под конкретный тип времени. Благодаря этому фактору его можно назвать хамелеоном среди политических режимов, поскольку порой он принимает весьма обманчивую форму, чем не преминут воспользоваться лидеры ряда стран.
