CC BY
55
УДК 882. 08
Н. В. Савицкая
Языковые особенности эмоционально-смыслового противопоставления реального и идеального миров в рассказах Т. Толстой
Психолингвистический анализ рассказов Т. Толстой позволяет выделить в них эмоционально-смысловую доминанту - противопоставление концептов «мир реальный» и «мир идеальный». Их репрезентантами в тексте выступают различные единицы языка, фиксирующие актуальные личностные смыслы. Наблюдается преобладание имен прилагательных и причастий, которые формируют эмоционально-смысловую доминанту на всех уровнях текста.
The psycholinguistic analysis of the short stories of Tatyana Tolstaya allows to mark in them the emotional-semantic dominant «the opposition of the ideal and real worlds». Their representatives in text are the different language units that fix actual personal senses. We observe the predominance of the adjectives and participles that form the emotional-semantic dominant on the all levels of the text.
Ключевые слова: эмоционально-смысловая доминанта, оппозиция, мир реальный, мир идеальный, знак, контекстуальный антоним, актуальный личностный смысл.
Key words: emotional-semantic dominant, opposition, real world, ideal world, sign, context antonym, actual personal sense.
Художественный текст представляет собой фрагмент коммуникативной модели, в которой он является центральным звеном, опосредующим соотношение автора и адресата. «Автор разрабатывает особую коммуникативную стратегию текста» [1, с. 13], ориентируясь на потенциального читателя, в связи с чем текст, «являясь объектом вторичной коммуникативной деятельности адресата, <...> сам воздействует на читателя, побуждая его к дальнейшей деятельности. При этом читатель формирует свое представление как о тексте, так и об авторе, декодируя образ его создателя» [1, с. 13]. Таким образом, художественный текст является отражением действительности, входящей в языковую картину мира автора.
Следует отметить, что «авторское отношению к изображаемому сравнительно редко находит отражение в прямых оценках, но проявляется на разных уровнях системы текста» [2, с. 167] и, как правило, «выражается через семантические доминанты, то есть те компоненты произведения, которые приводят в движение и определяют отношения всех прочих компонентов» [2, с. 167]. Мироощущению автора «соответствует набор психологических особенностей, отраженных в тексте в виде
определенных семантических компонентов, формирующих эмоционально-смысловую доминанту художественного текста» [3, с. 462]. «Эмоционально-смысловая доминанта - система когнитивных и эмотивных эталонов, характерных для определенного типа личности и служащих психической основой метафоризации и вербализации картины мира» [4, с. 67]. «Прочие актуализируемые в художественном тексте личностные смыслы отражают его общий замысел и зависят от эмоциональносмысловой доминанты» [3, с. 463].
В данной работе представлена попытка анализа «эстетически значимых доминантных смыслов концептуальной системы» [3, с. 463] Т. Толстой. Содержание многих рассказов вышеназванного автора организовано противопоставлением и сопоставлением концептов «мир реальный» - «мир идеальный». «Репрезентантами названных концептов в конкретных текстах выступают различные языковые единицы, фиксирующие актуальные личностные смыслы» [3, с. 463].
На содержательном уровне противопоставление данных концептов выражено с помощью контраста между изображением настоящего времени, в котором бытует герой, и будущего, в которое он отчаянно стремится попасть. Эти два временных блока являют собой реальный мир (настоящее), представляющийся героям ужасающе скучным, грубым, бездуховным, и мир идеальный (будущее), который видится светлым, прекрасным, а главное - одухотвотворенным, наполненным каким-то пока неведомым, но чрезвычайно важным смыслом. Данное противопоставление выражается в тексте рядом локальных бинарных оппозиций, каждый из компонентов которой представляет собой определенную сторону данных концептов.
Прежде всего, следует отметить, что для сопоставления реального и идеального миров в рассказах Т. Толстой «частотна и психологически релевантна» [3, с. 464] такая оппозиция, как «тьма - свет». Мир идеальный, существующий, как правило, только в мечтах героев, представлен языковыми единицами с семантикой «свет», в то время как предметы реального мира сопровождаются лексемами со значением тьмы: «Шел себе и шел, с горки на горку, мимо сияющих [здесь и далее курсив наш. - Н. С. ] озер, мимо светлых островов, над головой - белые птицы, под ногами - пестрые змеи, а пришел вот сюда, а очутился вот здесь; сумрачно тут и глухо...» [5, с. 65].
В данном примере образ мира идеального представлен троекратным повторением причастий и прилагательных, содержащих сему «свет». Это создает образ идеального места, ассоциирующегося с Раем, что усиливается с помощью употребления существительных, называющих понятия, характерные для образа Рая - озера, острова, птицы. Настоящее же в данном примере в принципе никак не названо, а обозначено местоименными наречиями «сюда» и «здесь». Данные лексемы могут считаться эв-
фемизмами, заменяющими понятия «настоящее», «реальное», которые герой рассказа «Круг» не желает признавать («И Василий Михайлович был не согласен» [5, с. 65]); «.и вот вы уже бьетесь в сетях с мелкими ячейками., и тьма сгущается, а солнце и луна все бегут и бегут, догоняя друг друга, по кругу, по кругу, по кругу» [5, с. 68]. В данном случае демонстрируется поглощение мира идеального засасывающей трясиной «преходящего бытия» [5, с. 68] с его «удушающими подробностями» [5, с. 68]. Этой цели служит употребление глагола «сгущаться», имеющего значение усиления признака. Существительные, содержащие семантический компонент «свет» («солнце», «луна»), в данном примере выступают не в роли источников света, являющегося для героя символом мира идеального, а в роли звеньев бесконечной цепи земного бытия, «бег» которых с каждым днем приближает героя к смерти: «.впереди светится только одна надпись: выход» [5, с. 65].
Солнце в реальном мире появляется достаточно редко и, как в вышеприведенном примере, света не излучает, а его образ сопровождается соответствующими эпитетами: «.а за окном. проглядывало сквозь летние облака пресное городское солнце» [5, с. 114]. В данном случае прилагательное «пресный», как правило, не являющееся характеристикой солнца, употреблено в своем переносном значении - «лишенный живости, неинтересный, скучный». Это в очередной раз выступает актуализацией смысла бренности жизни в реальном мире. В противоположность этому бытие в идеальном мире наполнено светом и сопровождается иными характеристиками: «Но, конечно не кафель, не хорошо развитые дети сияли из просторов будущего цветным радужным огнем, искристой аркой бешеного восторга., нет, что-то большее, что-то совсем другое, важное, тревожное и великое шумело и сверкало впереди.» [5, с. 105]. В данном случае к смысловой доминанте «свет» прибавляется эстетическая характеристика, содержащая значение сияния. Это заключается как в самом глаголе «сиять», так и в прилагательных «радужный» и «искристый», содержащих значение не просто излучаемого света, но и переливающегося разными цветами. Это в очередной раз выступает характеристикой мира идеального как мира надежд и грез, свойственных героям рассказа «Огонь и пыль». Следует также отметить, что само заглавие рассказа, являющееся, по мнению исследователей, «аббревиатурой смысла» всего текста» [3, с. 167], представляет собой контекстуальные антонимы, выступающие символами двух миров. Существительное «огонь» - символ мира идеального - заключает в себе значение яркой, бурной, горящей, наполненной смыслом жизни. Слово «пыль» символизирует повседневную жизнь героев.
В рассказе «Факир» два противоположных мира представлены с помощью контрастных образов - квартиры Гали и Юры, находящейся за Окружной дорогой, в «обруче мрака» [5, с. 243], и уютного жилища мо-
сквича по фамилии Филин, умеющего серую рутинную жизнь превратить в яркую и необычную. В связи с этим характеристикой повседневной, опротивевшей героям жизни выступают слова, содержащие семантический компонент «мрак», «холод», «страх»: «.холод безлюдных равнин проник под одежду.» [5, с. 243]; «А у них на Окруж-ной.Боже мой, какая там сейчас густая, маслянисто-морозная тьма.» [5, с. 255]; «Глянешь из окна - Окружная дорога, бездна тьмы.» [5, с. 256].
В противоположность этому описание просторной квартиры Филина в центре Москвы, «украшенная разнообразнейше, - со всякими зодческими эдакостями, штукенциями и финтибрясами.» [5, с. 255], сопровождается смыслами «свет», «тепло», «уют».
Таким образом, мир реальный и мир идеальный представлены в рассказе «Факир» с помощью следующих эстетических характеристик:
«обруч мрака», «холод равнин», «белая хрусгащад ^атертъ, отет, тепл°»,
«густая, маслянисто-морозная тьма», «сладкие фортепьянные рулады»,
«тусклая темнота», «вязанки золотых фонарей»,
канавы, пустыри. дворец.
Чрезвычайно значимым является то, что, в отличие от других рассказов Т. Толстой, где идеальный мир существует лишь в мечтах героев, в неопределенном будущем, в анализируемом рассказе он существует в действительности, в настоящем, и различие между мирами не временное (настоящее - будущее), а пространственное (окраина - центр). Чертой, разделяющей два мира, которые в данном рассказе соприкасаются, а не существуют параллельно, является Окружная дорога, которая делит людей на избранных и прозябающих в тесноте и мраке.
В противопоставлении двух вышеназванных концептов автором часто актуализируется оппозиция «теснота, замкнутость» - «простор, бесконечность». Мир реальный представляется замкнутым на самом себе, на бытовых мелочах и рутинных событиях. Движение в нем если и происходит, то, как правило, это движение по кругу. Наиболее значимым в этом отношении выступает рассказ Т. Толстой «Круг». Смысловое поле «замкнутость, конечность» «поддерживается в тексте повторами разных типов» [4, с. 175]. Образ круга появляется в самом начале рассказа: «мир конечен, мир искривлен, мир замкнут, и замкнут он на Василии Михайловиче» [5, с. 65]. «В дальнейшем этот образ то иронически снижается («.я все-таки пока пройдусь, сделаю кружочек.» [5, с. 66]), то включается в ряд тропов («.где-то в толще городского клубка, в тугом мотке переулков.» [5, с. 71]), то сочетается с образами, обладающими космической и экзистенциальной символикой («Он попросту нашарил впотьмах и ухватил обычное очередное колесо судьбы и.по дуге, по кругу
добрался бы, в конце концов, до себя самого - с другой стороны» [5, с. 71], то подчеркивается рефреном: «Солнце и луна все бегут и бегут, догоняя друг друга, по кругу, по кругу, по кругу» [5, с. 63]; «вороной конь храпит и бьет копытом, готовый скакать по усыпанной опилками арене. по кругу, по кругу, по кругу» [5, с. 79]. В результате заглавие «Круг» приобретает характер обобщающей метафоры, которая может быть интерпретирована как «круг судьбы» и как замкнутость героя на самом себе, его неспособность выйти за пределы собственного «я» [4, с. 175].
Кроме того, замкнутость и теснота мира реального в рассказе «Круг» актуализируется с помощью следующих смыслов: пустота, ограниченность («День был темный, пустой, короткий» [5, с. 67]; обреченность жизненного пути, невозможность вырваться из сетей земной жизни: «Все предрешено, и в сторону не свернуть - вот что мучило Василия Михайловича» [5, с. 68]; «Трехмерность бытия, финал которого все приближался, душила Василия Михайловича» [5, с. 69]; «Просто он понял, что попытка вырваться из системы координат не удалась» [5, с. 70]; «Он решил: пусть она и будет той, кто выведет его из тесного пенала, именуемого мирозданием» [5, с. 72].
Актуализация семантического компонента «замкнутость, ограниченность» производится автором в связи со смыслом страдания и нередко не только духовного: об этом свидетельствует употребление глаголов «мучить», «душить», имеющих значение причинения физической боли.
В противоположность конечности и «искривленности» реального мира идеальный просторен и многогранен. В рассказе «Круг» идеальный мир существует параллельно с земным, в мечтах, а точнее - в напряженных ожиданиях героя. Однако взаимодействия этих двух миров, коего страстно жаждет Василий Михайлович, не происходит, ибо чаяния так и остаются чаяниями, но никаких действий, направленных на их осуществление, герой не совершает. Ему остается только метаться в «тесном пенале» мироздания и грезить о несбыточных просторах: «. она должна была обвить его руками и шагнуть вместе с ним в новое измерение, чтобы молния, сверкнув, расколола обыденный мир, как яичную скорлупу» [5, с. 75]; «Шестьдесят лет он ждет, что придут, и позовут, и откроют тайное тайных, что полыхнет зарево на полмира, встанет лестница из лучей от неба до земли» [5, с. 75]; «С замиранием сердца он ощутил близкое присутствие чуда: за дерматиновой дверью.зияет провал в иную вселенную» [5, с. 77].
Бесконечность мира идеального представлена с помощью слов и словосочетаний, называющих неизмеримые величины: «на полмира», «от неба до земли», «вселенная». Но эти пространства существуют только в воображении героя, а мир реальный засасывает его в трясину быта,
откуда нет выхода. Эти смыслы актуализированы с помощью образов, так или иначе соотносимых с кругом: колесо судьбы, цирковая арена, прогулка по кругу, «яркое шерстяное колесо» [5, с. 73], шапка и т.п.
В рассказе «Огонь и пыль» аллегорией мира реального выступает комната в коммунальной квартире, а мир идеальный представляется героине в виде возможности завладеть квартирой целиком. Противопоставление «теснота» - «простор» снижается и переводится в обыденный, бытовой план. В связи с этим указанная эмоционально-смысловая доминанта репрезентирована в рассказе в следующих смыслах.
Мир реальный Мир идеальный
«Куча хлама в коридоре», «Счастливый, бушующий океан»,
«отбросы, объедки с чужого пира», «розовые туманы, белые паруса»,
«дрянь, золото сатаны», «зов далекой страны»,
«старая, запселая коммуналка». «огромное счастье впереди».
«Соответственно эти смыслы подкрепляются отрицательными и положительными эмоциями» [3, с. 467].
Таким образом, можно сделать вывод, что в рассказах Т. Толстой эмоционально-смысловой доминантой является противопоставление концептов «мир реальный» и «мир идеальный». При этом автор подчеркивает постоянное стремление героев к обретению возможности жить в идеальном мире и столкновение этих желаний с повседневным бытом мира реального. Эмоционально-смысловая доминанта противопоставления реального и идеального миров актуализируется в следующих смыслах, представляющих собой локальные бинарные оппозиции: «тьма -свет», «холод - тепло», «теснота - простор», «неустроенность - благополучие», «привязанность к бытовым реалиям - свобода», «смерть, безысходность - счастливая жизнь», «бессмысленность - тайный смысл».
Мы разделяем мнение исследователя Т. Г. Галкиной, согласно которому «эмоционально-смысловая доминанта текста, отражая когнитивную и эмотивную (в том числе оценочную) структуризацию мира, является квинтэссенцией авторского смысла текста» [4, с. 468].
Список литературы
1. Болотнова Н. С. Художественный текст в коммуникативном аспекте. -Томск, 1992.
2. Белянин В. П. Психолингвистические аспекты художественного текста. -М., 1988.
3. Николина Н. А. Филологический анализ текста. - М., 2003.
4. Галкина Т. Г. Эмоционально-смысловая доминанта как смыслоорганизующий центр текста (на примере рассказов В. В. Набокова) // Язык. Время. Личность. Материалы Международной научн. конференции/под ред. Л. О. Бутаковой. - Омск, 2002. - С. 462-468.
5. Толстая Т. Н. Ночь. - М., 2007.
