CC BY
37
Езаова Мадина Юрьевна
ЯЗЫКОВЫЕ КУЛЬТУРНЫЕ КОДЫ В ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОМ ПОЛЕ РОДСТВА КАБАРДИНО-ЧЕРКЕССКОГО ЯЗЫКА
В данной статье рассматриваются коды культуры лексико-семантического поля родства в кабардино-черкесском языке. На основе анализа фразеологических единиц, связанных с понятием родства, выявляются культурные коннотации и строится типология культурных кодов родства. Выделены следующие коды: соматический, зоонимный, фитонимический, мифологический, природный, предметный, гендерно-возрастной и пищевой. При этом рассмотренные коды культуры взаимодополняют друг друга. Адрес статьи: www.gramota.net/materials/272017/11 -3725.html
Источник
Филологические науки. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2017. № 11(77): в 3-х ч. Ч. 3. C. 98-101. ISSN 1997-2911.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/2.html
Содержание данного номера журнала: www .gramota.net/mate rials/2/2017/11-3/
© Издательство "Грамота"
Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.gramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: [email protected]
98
^БЫ 1997-2911. № 11 (77) 2017. Ч. 3
УДК 81
В данной статье рассматриваются коды культуры лексико-семантического поля родства в кабардино-черкесском языке. На основе анализа фразеологических единиц, связанных с понятием родства, выявляются культурные коннотации и строится типология культурных кодов родства. Выделены следующие коды: соматический, зоонимный, фитонимический, мифологический, природный, предметный, гендерно-возрастной и пищевой. При этом рассмотренные коды культуры взаимодополняют друг друга.
Ключевые слова и фразы: культурный код; соматический код; зоонимный код; фитонимический код; мифологический код; предметный код; природный код; гендерно-возрастной код.
Езаова Мадина Юрьевна
Кабардино-Балкарский государственный университет имени X. М. Бербекова, г. Нальчик madinaezaova@mail. ги
ЯЗЫКОВЫЕ КУЛЬТУРНЫЕ КОДЫ В ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОМ ПОЛЕ РОДСТВА КАБАРДИНО-ЧЕРКЕССКОГО ЯЗЫКА
Коды культуры присущи человеку и универсальны. Но их вербализация в отдельной культуре, а также языковые приемы, в которых они реализуются, всегда национально детерминированы и обусловливаются конкретной культурой.
Цель данной статьи - показать культурные коды, связанные с лексико-семантическим полем родства в кабардино-черкесском языке. Для достижения цели ставится задача проанализировать национально-культурные коннотации фразеологических единиц (ФЕ), связанных с понятием родства.
Отношения родства могут иметь в кабардино-черкесском языке также непрямые, метонимические и метафорические обозначения, из которых самыми регулярными являются соматизмы, зоонимы и фитонимы. Известно о неслучайности связи понятий с этими тремя лексическими пластами. Социальные отношения выражаются в языке с точки зрения антропоцентризма традиционной картины мира, а также обращением к растительному и зоонимическому кодам для обозначения социальных отношений (биологизм). В адыгском социуме характерна тенденция к расширению понятия родства, что выражается в языке, который обладает национально-окрашенными культурными особенностями. Мы наблюдаем распространение этой категории родства за пределы собственно кровно-родственных отношений, определяемых связью людей по рождению. Следствием этого и является формирование расширенной системы видов родства, в разной степени и в разных направлениях. Такие виды отступают от общепринятой модели генетического родства, характеризующейся тем не менее цельностью и упорядоченностью. В связи с этим кодов культуры, связанных с лексико-семантическим полем «родство» в языке, можно обнаружить гораздо больше общепринятых, «базовых»: соматический, природный, предметный.
1. Соматический код родства - самый часто встречающийся в любом языке. «Пространственные различия первоначально самым тесным образом связаны с определенными материальными различиями, а из них особое значение имеет различие собственного тела, служащее исходной точкой всей дальнейшей ориентации в пространстве. Получив ясное представление о собственном теле, осознав его как замкнутый и внутренне упорядоченный организм, человек пользуется им как своего рода моделью, строя по его подобию весь мир. Тело служит человеку первичной системой координат, к ней он постоянно возвращается и на нее постоянно ссылается - и из нее же он тоже заимствует обозначения, необходимые для обозначения его пространственной экспансии» [9, с. 60]. Части тела в данном коде наделяются определенными функциями. Паремии, содержащие названия соматизмов, имеют большое значение и отличаются высокой частотностью употребления. Как утверждает В. В. Красных, соматический код можно выделить как один из самых ранних существующих кодов, так как человек начал постигать окружающий мир с познания самого себя. Затем постигается окружающий мир. В результате, завершив этот «герменевтический круг», человек пришел к необходимости опять познавать себя, но уже на другом этапе, на новом витке. Таким образом, в освоении мира человек совершил путь от самого себя к самому себе же [6, с. 233].
Адыги, обозначая кровных родственников, обычно используют слово лъы - «кровь»: лъык1э къыдгуохьэр [1, с. 156] / кровью к нам подходят (здесь и далее перевод автора статьи. - М. Е.), дилъ щ1этщ [Там же, с. 65] / в них течет наша кровь и т.д. Кроме того, для обозначения кровных родственников приводится термин 1ыхьлы (араб.) [9, с. 162]. Особого внимания заслуживают признаки родства по плоти и кормлению. Термины лы (букв.: мясо) «плоть» и зыл «единая общая плоть» постоянно используются для обозначения этой формы родства. В языке западных адыгов имеется лексема лэгъу. Она применяется сейчас в значении «ровесник», но буквально так и переводится - «сородич по плоти» и, видимо, восходит к этому первоначальному значению. Общее значение родства могут иметь также слова къупщхьэ (кость) - ахэр къупщхьэшхуэ лъэпкъ (это порода крупнокостных), л1акъуэ (колено) - ...адыгэ лъэпкъым и л1акъуэ пщык1ут1!.. (12 колен адыгского народа): Адэ л1эужьыншэрэ лыншэ къупщхьэрэ [1, с. 150]. / Отец без наследников подобен кости без мяса; лы (мясо): Лым и лыр мэуз [Там же, с. 78]. / букв.: Мясо мяса болит (чем ближе родство, тем больше переживаний); Къупщхьэм и гъунэгъу лыр нэхъ мажьэ [Там же]. / букв.: Мясо, близко находящееся к кости, жарится лучше, т.е. чем ближе родственник, тем больше за него болит
душа; псэ (душа): мамэ и псэ, анэм и псэ (фр.) / душа мамы, душа матери - часть души (букв.: вообще душа, смысл жизни); к1эт1ий (кишки): к1эт1ий к1апэ (фр.) (кончик кишок) - имеется в виду пупок - ар абы и к1эт1ий к1апэщ [2, с. 88] (это кончик его кишки); бынжэ (пуп) - бынжэк1э зэпхащ [Там же, с. 12] (связаны пупком); дзажэ (ребро: во всех аврааимических религиях женщина сотворена из ребра Адамова) - Си дзажэ хитхъауэ сф1эщ1ащ [7, с. 256]. / букв.: Мне показалось, что он вырвал у меня ребро (при негативных известиях о родственниках (чаще детях)); щхьэ (голова), пщэ (шея) - л1ыр щхьэмэ, фызыр пщэщ (разг.) / букв.: если муж голова, жена - шея. Но «телесное родство» не исключает кровного родства. Это усиление, удвоение выражения кровного родства, когда в быту, указывая на исключительную близость родственной связи, часто говорят: лъык1и лык1и зэпхащ / букв.: и кровью, и плотью связаны. Къуэм и псэр анэм и псэфылъэщ [1, с. 156]. / букв.: Душа сына у матери на шее (ямочка на шее у народа символизируется с душой; при словесных клятвах, при проявлении большого чувства адыгам свойственно дотрагиваться до нее). Анэ и гыбзэ быдз зэхуаку дэк1къым [Там же, с. 150]. / букв.: Проклятье матери не выходит дальше ее грудей. Анэр нэщи, адэр лъэпкъщ [Там же]. / букв.: Мать - как глаза, отец - это род. Быныншэ адэрэ лы зытемылъ къупщхьэрэ [Там же, с. 152]. / букв.: Отец без потомства подобен кости без мяса.
2. Фитонимический код родства отражает представления человека о мире растений. Он представлен понятиями, относящимися к родству, за которым стоит образ родословного древа. По мнению В. В. Красных, стереотип есть некоторая структура ментально-лингвального комплекса, формируемая инвариантной совокупностью валентных связей. Они приписываются данной единице и репрезентируют образ-представление феномена, стоящего за данной единицей, в его (образа-представления) национально-культурной маркированности при определенной предсказуемости направленных ассоциативных связей (векторов ассоциаций) [6, с. 232].
Къудамэ (ветвь): си къудамэ ц1ык1уу къыскъуэжа (разг.) / букв.: мои проросшие ветки; къуэпс не только растительный код, но и географический (побеги: часто употребляется в речи адыгов по отношению к детям, внукам: а лъэпкъым я къуэпсхэм куэду заубгъуащ / побеги (букв.: имеется в виду потомство) этого рода широко распространились); купщ1э (косточка, семя): в терском говоре имеет место вокатив «кумпкъ», что переводится не только как семя, но и суть, ядро (распадается на морфемы ку (середина, сердцевина) + м (эргатив-ный падеж) + пкъ (часть), что зачастую употребляется по отношению к семье); к1уэц1 (утроба): зы к1уэц1 къик1а [2, с. 80] / единоутробные (букв: вышедшие из одной утробы). Семантический анализ приведенных выше лексем вызывает интерес. Каждая из них - часть целого, или «отросток, ветка», или «сердцевина».
Благъэ хъумэнрэ ху жылэ хъумэнрэ зэхуэдэщ [1, с. 151]. / букв.: Сохранить родство так же трудно, как удержать, не рассыпав, просо. Благъэри къурэ щхьэк1эм къыпащ1ык1къым [Там же]. / букв.: Родственника не срывают с грубой ветки (мол, на дороге не валяется, надо дорожить родством). Зи къуэпс зэзымпэсыж къудамэ, зи къудамэ зэзымпэсыж тхьэмпэ [Там же]. / букв.: Ветка, не признающая свой побег, лист, не признающий свою ветку.
3. Предметный код культуры отражен в предметах окружающего пространства, которые ассоциируются с понятием «родство». Предметный код обслуживает метрически-эталонную сферу окультуренного человеком мира [6, с. 305]. В адыгском языке имеется группа ФЕ, в которых есть предметные сравнения: зы къупхъэ хуэдэ [2, с. 80] / как с одного шаблона, зы чысэ хуэдэ / как будто в одном кисете (разговорн.), и къуапэщ, и гъуапэщ [3, с. 56] / букв.: его угол, его рукав - это его часть, край. Это этнокультурные, своеобразные ФЕ, которые в большинстве случаев не переводятся на русский язык. В этих фразеологических единицах проглядывается присущая адыгской ментальности сдержанность эмоций. Так, говоря о людях, между которыми теплые (родственные) отношения (чаще о супругах), адыги употребляют выражение: Я псэр зы чысэ илъщ [1, с. 167]. / букв.: Их души в одном кисете находятся. Или, отмечая внешнее сходство родственников: Зы къупхъэм къик1а хуэдэ [2, с. 80]. / букв.: Как будто из-под одной формы (шаблона) вышли. Морально-этические качества, относящиеся к исследуемой тематике, представлены предметно-бытовым кодом: Анэ и гъуапэ пхъум и бзыпхъэщ [1, с. 69]. / букв.: Мамин подол для дочери лекало (все по примеру матери). Благъэжьрэ дыжьыныжьрэ. / букв.: Давнишний родственник подобен старому серебру (возрастает в цене). Ет1уанэл1рэ 1ул1э 1уданэрэ [Там же, с. 153]. / букв.: Второй муж - как нитка для шитья. Къуэр унэм и пкъощ, пхъур унэм и щ1эращ1эщ [Там же, с. 156]. / букв.: Сын - это опора дома, а дочь - украшение. Л1ырэ фызрэ мащэ т1а яку дэлъщ [Там же, с. 157]. / букв.: Между мужем и женой - вырытая яма. Фызыф1ырунэщи, фыз 1ейр щ1ыунэщ [Там же, с. 164]. / букв.: Хорошая жена - это дом, а плохая жена - землянка. Анэ бгъафэрэ хъурыфэ джэдыгурэ [Там же, с. 150]. / букв.: Грудь матери, что шуба каракулевая. Ц1ык1у щ!ык1э къомыгъэшар ин хъумэ къэбгъэшыжынкъым (къудамэу къомыгъэшыр бжэгъу хъумэ къэбгъэшыжын-къым) [Там же, с. 86]. / букв.: Не согнув прутом, не согнешь бревном.
4. Зоонимный код культуры, моделируя языковую картину мира, закрепляется в лексическом, фразеологическом, паремиологическом фонде языка [4, с. 87]. Зоонимный код родства в адыгском языке представлен паремиями, носящими поучительный, воспитательный характер: Былым къыпщ1ын нэхърэ бы-ныф1 къыпщ1ын [1, с. 151]. / букв.: Лучше, когда после тебя останутся хорошие дети, чем много живности (богатства). Бжэн щынэ къилъхукъым [Там же]. / букв.: Коза ягненка не рожает. Хак1уэ мыхъу жылэ гъэунэхъущ [Там же, с. 85]. / букв.: Жеребец негодный - несчастье для села. Благъэ 1ыгъынрэ шы 1ыгъынрэ зэхуэдэщ [Там же, с. 151]. / букв.: Удержать родственника и удержать коня. Джэдхуэдэ, быныф1эщ [Там же, с. 153]. / букв.: Как курица, многодетна. Джэдумрэ фызымрэ унэгуащэщи, хьэмрэ л1ымрэ ныбгъуащэщ [Там же]. / букв.: Женщина и кошка - хозяйки, а собака и мужчина - охотники за перепелками. Жэм лъакъуэ шк1э
100
^ЭЫ 1997-2911. № 11 (77) 2017. Ч. 3
иук1рэ [Там же]? / букв.: Разве коровья нога убьет теленка? Къуаргърэ пэт, и шырым «хужь ц1ык1ук1э» йоджэ [Там же, с. 156]. / букв.: Даже ворона своего птенца называет «мой беленький». Фыз зимы1э щ1алэрэ шхуэ зыпщ1эхэмылъ шырэ [Там же, с. 163]. / букв.: Неженатый парень как конь без уздечки. Хьэндыр-къуакъуэр зи анэми «Си анэр гуащэщ» же1э [Там же, с. 165]. / букв.: Даже тот, у кого мать - лягушка, называет ее княгиней. Жэмыжьыгу [2, с. 67] - ФЕ, которая употребляется по отношению к матери: отелившаяся корова не может на минуту оставить теленка, так и у матери - все мысли и чувства там, где ее дети. Хамэхьэ къихьэри унэхьэ ирихуащ [1, с. 66]. / букв.: Чужая собака пришла и домашнюю прогнала. Данная паремия употреблялась по отношению к врагу, завоевавшему родную землю. Но все чаще адыги употребляют ее по отношению к своенравным снохам.
5. Природный код родства можно выделить в языке отдельно от биоморфного (зоонимного и фитони-мического), так как приведенные ниже лексемы и паремии связаны с природными явлениями: Мывэ къурш мэш трасэкъым [Там же, с. 80]. / букв.: На каменистой горе зерно не сеют (речь идет о происхождении человека). Гъатхэ дыгъэ си нысэ типси, бжьыхьэ дыгъэ сипхъу типсэ [Там же, с. 152]. / букв.: Пусть весеннее солнце сноху согреет, а осеннее солнце дочку греет. Дыгъэ нэпс нэхърэ анэ бгъафэ [Там же, с. 153]. / букв.: Мамина грудь лучше солнечных слез. Къуэш-шыпхъур хы къумиблым къыкъуок/ [Там же, с. 157]. / букв.: Братья-сестры из-за семи океанов выйдут. Анэнэп1эсыр уэсым нэхърэ нэхъ щ1ы1эщ, зэзым нэхърэ нэхъ дыджщ [Там же, с. 151]. / букв.: Мачеха - холоднее снега и горше желчи.
Во всех паремиях, относящихся к данному коду, присутствует сравнение. Сравнение как национально-специфическое выражение видения мира, как ассоциативное расчленение и соединение целостных картин мира до отдельных признаков и свойств в сознании людей различных культур и языков дает возможность реально увидеть мир, в котором живет человек [8, с. 18].
6. Широко в языке представлен гендерно-возрастной код, обусловленный вековыми традициями адыгского общества. Уважение к старшим, почитание людей преклонного возраста - один из незыблемых канонов адыгского этикета (Адыгэ хабзэ). И это правило закладывается в семье. Считается, что не проявляющий уважения к старшим в семье, не будет проявлять его нигде и ни к кому. Но удивительным образом представлен воспитательный метод в паремиях данного направления: показан как отрицательный, так и положительный примеры, но ни в коем случае не допускается моральный перелом младшего поколения. К младшим относятся с большим уважением, при этом мягко, чаще на примерах, воспитывают: Нэхъыжь зы-мыгъэлъап1эр щхьэ лъап1эгъуэ ихуэкъым [1, с. 104]. / букв.: Не почитающий старшего сам не будет почитаем. Уи адэр ф1амэ, уэуи щытхъукъым, къуэф1 уп1амэ, къыпщытхъунщ [Там же, с. 161]. / букв.: Если твой отец был хорошим, то это - не твоя заслуга, воспитал достойного сына - похвалят тебя. Уи быным пщ1эуэ ху-эпщ1ыр уи жьыщхьэ бгъуэтыжынщ [Там же]. / букв.: Сколько уважения проявишь к детям, столько же получишь в старости. Уи ин же1э, уи ц1ык1у гъэда1уэ [Там же, с. 109]. / букв.: Разговаривая со взрослыми, учи своих младших (со взрослыми говори так, чтоб твои дети слышали). Нэхъыжьыф1 зи1э нэхъыщ1эф1и и1эщ [Там же, с. 104]. / букв.: У кого хорошее старшее поколение, у того и дети будут хорошими. Щ1алэм ебгъэлъагъур и гъуэгущ [Там же, с. 117]. / букв.: На что укажешь молодому, та и его дорога. Адэф1 къуэф1 хуэщкъым [Там же, с. 150]. / букв.: У хорошего отца часто не бывает хорошего сына. Адэр шхэк1э къуэм зигъэнщ1къым [Там же]. / букв.: Сын не насытится, если отец поест.
7. Пищевой код родства чаще всего связан с понятиями «жена», «хозяйка дома», а также с изобилием, достатком. Фызыф1(ц1ыхыф1) и 1энэ зэтетщ [Там же, с. 166]. / букв.: У хорошей хозяйки (жены) всегда стол накрыт. Ц1ыхубз пшэрыхь хущанэ [Там же, с. 115]. / букв.: Женщине дичь (добычу) уступают. Унагъуэ 1энэ (разг.) / букв.: Семейный стол (имеется в виду не предмет мебели, а именно содержимое и сам ритуал). Дыщ мэжаджэ 1эф1щ [Там же, с. 95]. / букв.: В родительском доме чурек вкуснее (для невестки). Дыщ п1астэ 1эф1щ [Там же]. / букв.: В родительском доме паста вкуснее (для невестки). Анэ быдзышэм щ1акхъуэри кхъуейри хэлъщ [Там же, с. 150]. / букв.: В материнском молоке содержится и хлеб, и сыр (накормит досыта).
Адыги, некогда отведавшие вместе с кем-либо пищу, должны были считать его свойственником: шыгъу-п1астэ ди зэхуаку дэлъщ [2, с. 204] / букв.: между нами хлеб-соль; зы 1энэ дыпэрысащ [Там же, с. 102] / букв.: мы за одним столом сидели.
8. Мифологический код родства представлен в адыгском языке яркими мифологическими образами героев нартских сказаний. По их архетипу характеризуют отдельных людей, семьи, а иногда и род [5, с. 47]. «Сатаней гуащэ» (княгиня Сатаней - мать нартского героя Сосруко, образ мудрой матери), к примеру, называют всех мудрых матерей, бабушек, вообще старших женщин; фамилии, в которых генетически рослые люди, называют «иныжь, иныжьей лъэпкъ» [7, с. 147] (мифологическое племя великанов); и наоборот, семьи, где все невысокого роста, называют «испы, ц1ык1ужьей лъэпкъ» [Там же, с. 376] (мифологическое племя карликов). Бзаджэнаджэ зэран къахуэхъуащ [2, с. 22]. / Нечистая им мешает (чаще всего о семье, где царит разлад). Псыхъуэгуащэм иубыдащ [Там же, с. 237]. / Увлекла водяная баба (о муже, гуляющем от жены).
Отдельные лексемы, передающие значение родства в адыгских языках, могут иметь как прямое, так и вторичное коннотативное значение. Непрямое значение появляется в процессе осмысления и категоризации окружающего мира, а также - в процессе речепроизводства и дискурсивной деятельности. Прагматические коннотации сопряжены с проявлением эмоционального отношения. Паремии с различными компонентами образуют в дискурсивном пространстве культурные коды родства: соматический, зоонимный, фитонимиче-ский, мифологический, природный, предметный, гендерно-возрастной и пищевой.
Список источников
1. Адыгэ псалъэжьхэр (Адыгские пословицы). Нальчик: Эльбрус, 1994. 328 с.
2. Бербеков Б. Ч., Бижоев Б. Ч., Утижев Б. К. Школьный фразеологический словарь кабардино-черкесского языка. Нальчик: Эльбрус, 2001. 234 с.
3. Бижева З. Х. Культурные концепты в кабардинском языке. Нальчик: КБГУ, 1997. 139 с.
4. Гукетлова Ф. Н. Зооморфный код культуры в языковой картине мира. Нальчик: Эль-Фа, 2009. 87 с.
5. Качинская И. В. Термины родства и языковая картина мира (по материалам архангельских говоров): дисс. ... к. филол. н. М., 2011. 325 с.
6. Красных В. В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: Гнозис, 2003. 375 с.
7. Нарты: кабардинский эпос / на кабардинском языке. Нальчик: Эль-Фа, 1995. 559 с.
8. Толстая С. М. Категория родства в этнолингвистической перспективе // Категория родства в языке и культуре / отв. ред. С. М. Толстая. М.: Индрик, 2009. С. 7-22.
9. Хараева Л. Х. Когнитивное моделирование этимологических гнезд в разносистемных языках (на материале французского и кабардино-черкесского языков). Нальчик: Эль-Фа, 2007. 237 с.
LINGUISTIC CULTURAL CODES IN THE LEXICO-SEMANTIC FIELD OF KINSHIP OF THE KABARDINO-CIRCASSIAN LANGUAGE
Ezaova Madina Yur'evna
Kabardino-Balkarian State University named after X. M. Berbekov, Nalchik madinaezaova@mail. ru
The article considers cultural codes of the lexico-semantic field of kinship in the Kabardino-Circassian language. Analyzing phraseological units associated with the notion "kinship" the author discovers cultural connotations and develops the typology of cultural codes of kinship. The following codes are identified: somatic, zoonymic, phytonymic, mythological, natural, objective, gender-age and nutritional. Moreover, mentioned cultural codes supplement each other.
Key words and phrases: cultural code; somatic code; zoonymic code; phytonymic code; mythological code; objective code; natural code; gender-age code.
УДК 81.367.634
В статье рассматривается союзное соединение ли... или..., грамматический статус которого на сегодняшний день является неопределенным. Одни исследователи считают, что это самостоятельный разделительный союз, другие полагают, что в данном случае имеет место позиционное взаимодействие различных языковых единиц. В статье вносится предложение рассматривать это соединение как лексико-синтаксический вариант союза ли... ли., что обусловливается общими свойствами линейного расположения элементов речи.
Ключевые слова и фразы: союз; частица; синтаксическая связь; семантика; вариант; функциональный эквивалент.
Завьялов Виктор Николаевич, д. филол. н.
Тихоокеанский государственный университет, г. Хабаровск victorzoff@list. ги
О КАТЕГОРИАЛЬНОМ СТАТУСЕ СОЮЗНОГО СОЕДИНЕНИЯ ЛИ... ИЛИ...
Союзное соединение ли... или... рассматривается в русистике с различных сторон. В «Грамматике русского языка», положившей начало его системному изучению, оно было представлено при характеристике сложносочиненных предложений с разделительными союзами как самостоятельное средство синтаксической связи [5, с. 250-255]. Особое внимание было уделено его структурно-семантическим свойствам. При этом подчеркивалось, что «в центре разделительного сопоставления, организуемого им, оказывается не соотношение предложений в целом, а соотношение второго предложения с тем членом первого предложения, после которого стоит союзный компонент ли: Паду ли я, стрелой пронзенный, Иль мимо пролетит она, - Все благо: бдения и сна приходит час определенный... Пушк., Е. О., Гл. 6, XXI» [Там же, с. 250].
Однако далее, при характеристике союза ли... ли. , было отмечено, что предложения с этим союзом «не отличаются по своему значению от предложений с союзом ли... или...» [Там же, с. 254]. В этом и заключается суть рассматриваемой в настоящей статье проблемы: каково отношение соединения ли... или... к союзу ли... ли... в плане тождества и различия?
«Русская грамматика» и «Краткая русская грамматика» в целом продолжили намеченную «Грамматикой русского языка» линию на категориальное разграничение данных средств синтаксической связи. Вместе с тем необходимо отметить, что ли... или... фигурирует в обоих изданиях лишь в виде графической записи
