CC BY
16
ФИЛОЛОГИЯ. ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
УДК 81'373 О. А. Теуш
ЯЗЫКОВОЙ ОБРАЗ МИФОЛОГИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА И ЕГО ОБИТАТЕЛЕЙ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОЙ ДИАЛЕКТНОЙ ЛЕКСИКИ)
В статье рассматриваются русские диалектные лексемы, в семантике или внутренней форме которых реализуются представления человека о мифологическом пространстве и его обитателях. Выявляются доминантные представления о мифологическом топосе. Этимологически интерпретируются наименования заколдованных мест, описываются места обитания мифологических персонажей. Особое внимание уделяется лексемам, заимствованным из финно-угорских языков: интерпретируется фразеологическая сочетаемость обозначений мифологических персонажей, выявляются финно-угорские источники лексем, анализируется межкультурное взаимодействие, воплощенное в диалектных наименованиях. На основании лингвистического анализа проводится этнокультурная интерпретация русских диалектных выражений мардас (мартас) выел (выкусил, наел) и орт укусил 'о синих (реже - красных) пятнах на теле человека, появляющихся, по народным поверьям, к смерти самого человека или его близких, плохому событию': выявляются финно-угорские источники заимствования, оценивается трансформация семантики фразеологизмов в севернорусских диалектах.
Ключевые слова: лексика, семантика, мифология, топос.
Окружающий мир представлялся человеку очень опасным. Передвижение по пространству вызывало сложности. «Страшными» местами представлялись, прежде всего, лес, болото и омут, водоворот на реке, т.е. те локусы, которые трудны для преодоления. Общая семантика опасности отразилась во внутренней форме лексических сочетаний самогрозное место 'очень опасное (в сказке)' (Олон.: Пет.) [Куликовский, 1898, с. 104], чижолые места 'заколдованные места, мимо которых боятся ходить' (Яр.) [Мельниченко, 1961, с. 215].
Если человек заблудился в лесу, то ему представлялось, что его «водит» нечистая сила: обод 'зачарованное место, околдованное место' (Твер., Пск.) [Даль, 1955, т. 2, с. 609] (< *obvodъ), заведенье 'глухое место в лесу, куда «заводит» нечистая сила' (Костр.: Мант.) [КСГРС]. Однако, и с себя человек ответственности не снимал: блудиха 'место в лесу, где можно заблудиться' (Арх.: Вил.) [АОС, 1982, с. 35]. Животных заставить заблудиться мог
и колдун: блугода 'место в лесу, где скотина блу-жит или блужится, плутает, блуждает сама по себе, или блугавит, блуждает по напуску недоброго ведуна, и хозяин ищет ее по целым дням' (Арх.) [Даль, 1955, т. 1, с. 100].
Семантика верчения реализуется в закретье 'заколдованное место' (Карел.: Медв.) [СРГК, т. 2, с. 139], которое связано с праславянским *кг^-/*кгд^ 'крутить' [Фасмер, 1964-1973, т. 2, с. 392].
Местом обитания водяного считали омут: до-мовище 'омут, в котором суеверы предполагают местопребывание водяника' (Арх.: Мез.) [Подвы-соцкий, 1885, с. 38], 'опасный омут, притон водяного' (Арх.) [Даль, 1955, т. 1, с. 467], ср.: домовина, домовище 'гроб', эвфемистическое образование от дом [Фасмер, 1964-1973, т. 1, с. 528].
На болоте, в поле, в лесу, в лесной реке обитает леший: лешаинка 'голое, лишенное растительности место среди поля, луга, леса' (Арх.: Вил.) [КСГРС], лешак 'ягодное болото' (Помор.) [Гемп, 2004, с.
379], лешатник 'болото' (К.-Перм.) [КСГРС],
лешева тропка 'место, где «водит» или происходят сверхъестественные события' (Влг.: Бабуш.) [КСГРС], лешего сторожье 'глушь непроходимая, болото, лес по топи, коренной притон лешего' (Арх.), леший ногу сломит, другой вывихнет (леший ногу сломит, другую подвернёт) 'о непроходимом месте' (Влг.: Влгд.) [КСГРС], леший тянет 'о водовороте на реке' (Арх.: Прим.) [КСГРС].
Энантиосемическое представление о святости/ нечистоте пространства реализуется во внутренней форме лексемы монашка 'темное лесное место, где может появляться нечистая сила' (Арх.: Лен.) [КСГРС], производной от монах (из греч. цovaxдQ 'одинокий' [Фасмер, 1964-1973, т. 2, с. 649]).
В целом, мифологический мир топоса человек воспринимает через свое состояние, негативные особенности которого приписывает воздействию мифологических персонажей. Общая тенденция к преобладанию негативной семантики над позитивной подтверждается.
Экспедицией Уральского госуниверситета на Русском Севере записано выражение, ранее не фиксировавшееся в других источниках: мардас (мартас) выел (выкусил, наел) 'о синих (реже -красных) пятнах на теле человека, появляющихся, по народным поверьям, к смерти самого человека или его близких, плохому событию', ср.: «Синяк будет на ноги или на руки, скажут, мардас выел: если мардас выел в себе - покойники будут, а если в наружну сторону - плохо событие», «А на теле образуется, я слышал, когда выело сине и зубы обозначены - мардас выел», «Мардас выел, дак кто-то умрет, скажут, если из нутра-то синяк», «Мардас выкусил, говорят, когда синяк появился: на правой руке если - кто-то близкий умрет, на левой - так не очень» (Арх.: Леш.), «Пожилые утром проснутся, а у них синие места на ляжках, на плечах - мардас выел, говорят», «Мардас выел -это пятна пошли, мардас выел - это к смерти: у сестры перед смертью это пятно жёлто было, мардас выел», «Мардас выел: так если на видном месте, то к худу, а дак если в нутро, то к добру», «Мардас выел, так смерть скоро, он у стариков всегда появляется», «Мартас выел на руке-то: скоро помирать», «Мартас наел: если синие к себе, дак к добру, а на сторону, дак не к хорошему» (Арх.: Мез.) [КСГРС].
В самостоятельном употреблении лексема мар-дас отмечена в значении 'видение, плохой знак':
«Чего ли привидится, мардас наверно», «Вот привидится что, а потом и сделается что худоё, вот, говорят, мардас был, мардас привиделся», «Я сама вижу мардаса перед плохим временем, пойду имать, так ведь нет никого» (Арх.: Мез.) [КСГРС]. Диалектоносители делают различные предположения о том, кто такой мардас. По одной из версий, это животное: «Мардас - невидима животинка, мардас выел - пятна на руках появляются, там и зубы заметно, мардас выел - редко рассасывается» (Арх.: Мез.), «Мардас - животное чито ли какое. Говорят: мардас выел, если у кого синяк» (Арх.: Леш.) [КСГРС]. Один информант уточнил значение лексемы мардас - 'моль': «Мало ли какую плешину выел, пальто ли что, дыра какая - как будто мардас выел. Мардас - летат животина така» (Арх.: Мез.) [КСГРС]. Дважды мардас отождествлен с щукой: «Мардас - это значит хорошее что-нибудь попадёт перед плохим: брат мой щуку вытянул и умер скоро», «Привидится что - это мардас какой-то будет: если щуку пощупат кто - к плохому» (Арх.: Мез.) [КСГРС]. Наиболее частотно представление о мардасе, мартасе, как о домовом: «Мардас - наверно, домовеюшко», «Мартас меня во сне давил. Мартас овцам на ноги сено накрутит-накрутит, так смотреть страшно» (Арх.: Мез.) [КСГРС].
Предания о мардосе/мартосе записаны также О. А. Черепановой: «Мартос какой-то синяки вы-кусыват. Ежели на заднице выкусит, нигде больше нету, это не к добру. Нигде не вережалась, чтоб синило [синяк]. Мартос, конечно. Ежели пятно от себя, это к худу. Въедат меня мартос. Можно, ето и есть дедушко. Не знаю. Дедушко, говорили, выкусыват» (Арх., Мез., Лампожня, 1986); «Мар-дос выкусал, если к себе, то к неприятности, а от себя, то к добру. Говорят, что домовой выкусал. Какой синило появится, говорят, дедушка-домове-юшко кусал. И не чувствуешь, и не больно. Мартос это. Я легла как-то, и надавило на меня, и вижу -ручонка тоненька-тоненька. А оказывается, надо было попроситься у дедушки, когда ложилась» (Арх., Мез., Закокурье, 1986) [Мифологические рассказы, 1996, с. 89].
Фонетически и семантически близкое русск. мардуй 'черт, нечистая сила' [СРНГ, т. 17, с. 370] М. Фасмер [Фасмер, 1964-1973, т. 2, с. 573, со ссылкой на J. КаНта] возводит к эст. тагёш 'привидение, дурная примета, загробный голос'. СРНГ отмечает также марус в бранном выражении слепой
Mápyc: «Ах ты, слепой марус, и сам не живешь и людям не даешь» (Смол.) [СРНГ, т. 17, с. 377]. С представленными существительными связан глагол мард0сить 'казаться' (Олон.) [СРНГ, т. 17, с. 370] и, возможно, марáскаться 'привередничать, капризничать, быть слишком разборчивым' (Арх., Вят.) [СРНГ, т. 17, с. 369].
Указанное М. Фасмером эст. mardus фиксируется в «Эстонско-русском словаре» И. Тамма: эст. mardus 'привидение, предвещающее несчастье или смерть' [Тамм, 1988, с. 294]. В. Я. Петрухин в книге «Мифы финно-угров» также указывает, что Mápdyc является персонажем эстонской мифологии: «дух преисподней мардус, чей голос (а также таинственный шум в доме, звуки прядения или пение сверчка) предвещал смерть» [Петрухин, 2003, с. 145-146). Ю. Г. Рочев сообщает о том, что «у эстонцев бытуют предания о Мардусе, представителе подземного мира, который создает неясный шум перед тем, как кто-то умрет. В этом он похож на Орта, который тоже любит пошуметь в такие моменты. Оба они - персонажи мифологии финно-угорских народов» [Рочев, 1986].
Согласно представлениям многих финно-угорских народов, душа умершего может являться в виде призрака, звука, животного, рыбы или птицы, предвещая тем самым смерть. Вепсы верили, что «душа-птица, улетевшая в мир мертвых, могла возвратиться к живым как вестник смерти. По вепсским поверьям, если любая птица залетала в окно дома, то это предвещало скорую смерть одного из ее обитателей» [Прибалтийско-финские народы, 2003, с. 434]. В финском языке зафиксировано слово marras 'существо, предвещающее смерть', 'необычный, большой, редкий зверь - рыба в снастях' - «означает смерть ловца», 'видение, происшествие, предзнаменование' - «означает, что в это время умер близкий родственник» [Симонсуури, 1991, с. 48-49], ср. русск. «Мардас - это значит хорошее что-нибудь попадёт перед плохим: брат мой щуку вытянул и умер скоро» [КСГРС]. Финскому родственно эст. mardus 'привидение, предвещающее несчастье или смерть' [Тамм, 1988, с. 294]. Финская и эстонская лексемы заимствованы из арийского marras 'умерший, покойник' [Хакулинен, 1955, с. 66-67].
Наиболее полная информация представлена в этимологических словарях финского языка: фин. marras (род. п. martaan), marta 'несущий смерть, предсказывающий смерть', 'дряхлый',
'мертвый', 'покойник', 'предвестник смерти (например, неожиданная добыча, улов)', 'смертельно бледный', martaus 'дряхлый, немощный, слабый', martauskapeet 'души умерших', 'души родителей', marrasuhri 'искупительная жертва', 'человеческая жертва', эст. marras (род. п. marda) 'хрупкий, слабый, хилый, тонкий', 'сильно испорченный', 'предзнаменование смерти', 'призрак смерти', mardus 'призрак, привидение', 'предвестие несчастья'; фин. > саам. кольск. márDes, кильд. mardes 'несущий смерть, предсказывающий смерть', 'необычная или случайно выловленная добыча, улов, которые предвещают получателю смерть' [SKES, 2, s. 335], фин. marrastaa 'предвещать наступление смерти, болезни', 'долго болеть', 'мучить, беспокоить' [SSA, 2, s. 151]. В диалектах саамского языка заимствованное из финского слово очень активно: сонг. márPps, нот. márPfs, кильд. mardas 'добыча (рыба или зверь), которая благодаря необычному или необыкновенному вылову предсказывает получателю смерть' [KKLS, 1958, I, s. 240]. Саамская лексема отмечена в следующих выражениях: патс. tet le ai márPpz óudvSt 'он стал мардасом', сонг. jíeG-GA-márDain léaDf 'быть при смерти, готовиться к смерти' [KKLS, 1958, I, s. 240].
По сообщению Л. А. Елисеевой, в эстонской мифологии «согласно народным представлениям, мардус являлся призраком из мира мертвых, наводящим на людей страх и ужас. Он появлялся ночью у заброшенных пустых домов, на развалинах и болотах в образе людей, умерших неестественной или преждевременной смертью и исчезал потом, не оставляя ни малейших следов своего присутствия. Согласно эстонской легенде, мардус предвещает смерть и появляется там, где кто-то должен умереть. Интересно, что у финнов (Suomi) словом мардус обозначался месяц ноябрь, в котором на севере Финляндии наступает полярная ночь. Этот период именуется финнами как Kaamos, символизирующий смерть лета, приход зимы - мрака, смерти и холода» [Елисеева, 2018]. Действительно, в финском языке marraskuu 'ноябрь', 'месяц, в который природа уже почти умерла, легла отдохнуть зимой', ср. marrasaika 'печальное время', в эстонском marras aeg 'время, когда можно встретить опасных животных', 'месяц, когда души умерших, покойников особо подвижны, активны', mardikuu, mardikuu, martnakuu 'ноябрь' [SKES, 2, s. 335-336].
От наименования marras производны финские лексемы marraskesi, marraskettu, marrasnahka
'верхний слой кожи', карел. таггатакка, ливв. тагга2паккы, люд. mardaznaкk, водск. marreskettu 'то же' при квъг, кеии 'кожица, пленка', пакка 'кожа, шкура', эст. maras, marasк, maraski 'верхний слой кожи', оп marraskil 'на ноге ссадина', marrastama 'содрать или ссадить кожу' [SKES, 2, s. 335]. Лексическую параллель находим в фин. кии 'ах, ух (при выражении страха' [ФРС, 1998, с. 131] (< герм. *Ыуи 'душа, дух') и производных кuunpurema, киипкаикко 'веснушка, синеватое или черное пятнышко на коже, появляющееся якобы к смерти близких родственников' при внутренней форме 'призрака умершего укус' [SKES, 1, s. 91], «само собой возникшее иссиня-черное пятно на коже - укус хуу, кuunpurema 'зуд смертной кости', киоПпЫи - означают смерть ловца» [Симонсуури, 1991, с. 50].
В существование двух душ верили саамы: «одна из них была неотъемлемой частью живого человека и покидала тело с его последним вздохом. Вторая душа была «свободной». Она могла покинуть тело и без того, чтобы человек умер» [Прибалтийско-финские народы, 2003, с. 121]. Те же верования обнаруживаются у вепсов: «Душа-птица, улетевшая в мир мертвых, могла возвратиться к живым как вестник смерти. По вепсским поверьям, если любая птица залетала в окно дома, то это предвещало скорую смерть одного из ее обитателей» [Прибалтийско-финские народы, 2003, с. 434].
Синонимичной выражению мардас (мартас) выел (выкусил, наел) является идиома орт укусил 'о синих (реже - красных) пятнах на теле человека, появляющихся, по народным поверьям, к смерти самого человека или его близких, плохому событию' (Арх.: Лен.): «Когда появится темное пятно, скажут: орт укусил. Кто-то умрет из знакомых или сам человек умрет»; «Человек даже не помнит, где наткнулся, а сделается синее: ну, орт укусил. Предвещает смерть в родне, к покойнику»; «От дедушки слыхала: орт укусил - скоро умру. А кто этот орт - незнамо, только что пятна делаются, знаки смерти»; «Орт укусил, значит, скоро помирать. У стариков-то появляются синие пятна на руках. Заметят, скажут: орт укусил»; «Орт укусил - бывает такое поверье. Василий у меня проснулся - на руке красное пятнышко. Свекровка говорит: это орт тебя укусил, значит, кто-то помрет»; «Вот появился де-ка тут синяк - к смерти, мол, орт укусил»; «Когда появится темное пятно, скажут: орт укусил. Кто-то ум-
рет из знакомых или сам человек умрет»; «Орт укусил, если черное пятно, кто-то в родне умрет. Задеваешь его и небольно» [КСГРС].
Выражение отмечено также в варианте а0рт укусил (Арх.: Лен.): «Меня ночью кто-то кусает. Если синяк будет, то покойник будет. Обязательно на жилке синяк. Аорт укусил, вроде как покойник»; «Синяк на теле будет, говорят, аорт укусил» [КСГРС].
В самостоятельном употреблении зафиксировано орд 'в суеверных представлениях - привидение, призрак' (Влг.: Ярен.) [СРНГ, т. 23, с. 331].
Источником заимствования является коми язык: орт 'двойник, призрак, дух', поэт. 'тень', орт бедь кодь 'костлявый, худой как палка (букв. как палка призрака)' [КРС, 2000, с. 460]; орт, орт, орд 'привидение, тень, призрак покойника; дух, двойник человека, который по поверьям ходит среди людей перед смертью кого-л. и может кусать людей до синяков' [ССКЗД, 1961, с. 277], орт чеп0ль Ссиняк на теле' (при чеп0ль сщепоть, щепотка', сщипок') - букв. сщипок орта' [ССКЗД, 1961, с. 700], уд. орд би 'слабый, еле мерцающий огонь', уд. орт пасьтала куйлыны 'лежать распластавшись' (при пасьтала 'кругом, всюду, по всей ширине' [ССКЗД, 1961, с. 277], куйлыны 'лежать, покоиться' [ССКЗД, 1961, с. 178]), скр. орт везь 'очень худой, одна тень (о ком-л.)' [ССКЗД, 1961, с. 261]; orti/s vetle/ "дух умершего парит здесь', ort t'sepl'alejai~te 'орт щипает тебя в тело; место станет синим', ort t'sspl'ala:ma uzig kosti 'орт меня во сне (во время сна) ущипнул' («перед бедой, перед случаем смерти появляется ort тому, которого коснется беда, или его знакомым; он представляется также звуками в воздухе») [Fokos-Fuchs, 1959, S. 711].
Соответствия коми орт обнаруживаются в удм. урт 'душа, дух', urtsas'kis' 'призрак, привидение', мар. 0рт 'самообладание', 'присутствие духа', 'душа', хант. орт 'глава, предводитель, хозяин', 'дух, душа' [КЭСК, 1999, с. 208], удм. урт 'душа, дух', урткыч_ 'летучая мышь' [УРС, С. 311] при кыч_ 'шелуха', 'петля (ловушка для дичи)', 'испражнения насекомых' [УРС, 1948, с. 168]. Удмурты считали, что урт могла покинуть тело при испуге и болезни, тогда человек лишался душевного здоровья. С уходом урт весь дом мог лишиться счастья-доли, можно было лишиться доли после смерти хозяина, поэтому после выноса его тела сразу выходили на улицу с белой
скатертью, хлебом и одеждой покойного, просили урт вернуться в дом и заводили ее обратно в избу.
Сходные представления отмечены в коми урес 'призрак, привидение, которое будто бы показывается родственникам или друзьям перед смертью кого-л., двойник человека', урос 'беда, несчастье, неприятный случай' [ССКЗД, 1961, с. 400], урес 'привидение, тень, призрак покойника', 'дух, двойник человека, который по поверьям ходит среди людей перед смертью кого-либо и может кусать людей до синяков' [ССКЗД, 1961, с. 277], ures 'порча' [КЭСК, 1999, с. 298]. Этимологически лексему сопоставляют с удм. урод 'плохой, дурной, худой' [КЭСК, 1999, с. 298], ср. также удм. диал. урод 'злостный, злобный, злой', уродэ усьыны 'попасть в беду' [УРС, 1948, с. 454].
Рассматриваемая идеограмма отмечается только на востоке Архангельской области. Здесь же зафиксировано выражение смёртные пятна 'синие пятна, появляющиеся у человека перед смертью' [КСГРС].
Лексема м0йга 'пигментное пятно синего цвета у пожилых людей, предвещающее смерть' записана в Мезенском районе Архангельской области и имеет также значения 'ляп в игре', 'пятно на лбу животных' [КСГРС]. Слово прибалтийско-финского происхождения и может быть сопоставлено с фин. mojoa, mojota 'влиять, помогать', 'ныть, болеть', 'сиять (о тепле очага)', 'досадно кому-либо', mojo, moju 'боль', 'сильный, энергичный', 'могущественный, большой', mojova 'чувствительный, ощутимый', 'действенный', эст. mojuda 'влиять, действовать', moju 'влияние, воздействие' - дескриптивно-ономатопоэтического происхождения, ср. mojuta 'гудеть, греметь', 'ворчать, бурчать', 'пробормотать', mojo 'гулкий', 'глухой', 'треснутый', 'стук','грохот', moju 'грохот, шум, гвалт', 'колокольчик, бубенец' [SKES, 2, s. 347].
В Ленском районе Архангельской области одним из основных мифологических персона-
СОКРАЩЕНИЯ
1. Географические названия: Арх. - Архангельская область (губерния); Бабуш. - Бабушкинский район Вологодской области; Вил. - Вилегодский район Архангельской области; Влг. - Вологодская область (губерния); Влгд. - Вологодский район Вологодской области; Вят. - Вятская губерния; Карел. - Республика Карелия; Костр. - Костромская область; К.-Перм. - Коми-Пермяцкий автономный
жей является богалим, бугалим, буданко, буден, буденко, будон 'филин': «Бугалим - страшная птица, бугалим в деревню прилетел - к пожару», «Бугалим в деревню редко залетает. Как залетит - не к добру. В ём нечистая сила сидит. Бугалим прилетел, «бу-бу-бу» - покойник будет», «Буданко бухает - ненастная погода будет», «Буден, буденко его зовут. Говорили, что он может в лес увести человека, особенно пьяного. Он кричит «буди-буди», а пьяный думает, что это человек кричит «буди! буди!». И идёт туда» [КСГРС]. Отмечено фонетически близкое бухалим 'филин', 'неуклюжий человек', 'человек, который идет с шумом', 'угрюмый человек', 'человек с отрывистой речью', 'человек, который бормочет', 'лгун', 'непослушный ребенок', 'человек в мешковатой одежде' [КСГРС].
Лексемы восходят к коми иж. бугуй, бухуй, буду, скр. сюзь бугуй 'филин' [ССКЗД, 1961, с. 359], ср. также вс., вым., иж., лл., нв., печ., скр.. сс., уд. буксыны, вв. буксгш, уд. буксасьны 'ухать (о филине)', 'реветь, рычать (о животных)', уд. сюзь ко буксасьо, погедьдя вежсяс 'филин ухает -погода переменится', нв., скр., сс. букшасьны, вв. букшасьш 'поглядывать изподлобья', 'хмуриться (о человеке)', 'хмуриться (о погоде)' [ССКЗД, 1961, с. 29].
Русское филин встречается в обороте филин уведёт (увёл) 'о ситуации, когда человек заблудился в лесу': «Поманится - филин может увести: закричит по-своему и человек пойдет за ним. Говорят: филин уведёт, филин увёл» (Лен., Суходол) [КСГРС], ср. выше буден, буденко.
В целом, географическое мифологическое пространство связано с представлением об опасности. Номинируются места, трудные для преодоления: леса, болота, речные водовороты. В наименованиях мифологических персонажей отражается активное межъязыковое взаимодействие.
округ; Лен. - Ленский район Архангельской области; Леш. - Лешуконский район Архангельской области; Мант. - Мантуровский район Костромской области; Медв. - Медвежьегорский район Республики Карелия; Мез. - Мезенский район Архангельской области; Олон. - Олонецкая губерния; Пет. - Петрозаводский уезд; Помор. - Поморье (побережье Белого моря); Прим. - Приморский район Архангельской области; Пск. - Псковская область (губерния); Смол. - Смо-
ленская область; Твер. - Тверская область (губерния); Яр. - Ярославская область (губерния); Ярен. - Ярен-ский уезд Вологодской губернии.
2. Языки и диалекты: вв. - верхневычегодский диалект коми языка; водск. - водский язык; вс. - верх-несысольский диалект коми языка; вым. - вымский диалект коми языка; герм. - германские языки; греч. -греческий язык; иж. - ижемский диалект коми языка; карел. - карельский язык; кильд. - кильдинский диалект саамского языка; кольск. - кольский диалект саамского языка; коми - коми-зырянский язык; ливв. -ливвиковский диалект карельского языка; лл. - луз-ско-летский диалект коми языка; люд. - людиковский
ЛИТЕРАТУРА
АОС, 1982 - Архангельский областной словарь. Т. 2. Береза-Бяще. М.: МГУ, 1982.
Гемп, 2004 - Гемп К. П. Сказ о Беломорье. Словарь поморских речений. М.; Архангельск, 2004.
Даль, 1955 - Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. Т. 1-4.
Елисеева, 2018 - Елисеева Л. А. Мардус // Мифология. Режим доступа: http://mifolog.ru/mythology/ кет/ГО0/803/е0003173/^ех.8Ы:т1 (дата обращения: 21.10.2018)
КСГРС - Картотека «Словаря говоров Русского Севера» (хранится на кафедре русского языка и общего языкознания УрФУ).
КРС, 1961 - Коми-русский словарь. М., 1961.
КРС, 2000 - Безносикова Л. М., Айбабина Е. А., Кос-нырева Р. И. Коми-русский словарь. Сыктывкар, 2000.
Куликовский, 1898 - Куликовский Г. И. Словарь областного олонецкого наречия в его бытовом и этнографическом применении. СПб., 1898.
КЭСК, 1999 - Краткий этимологический словарь коми языка / Лыткин В. И., Гуляев Е. И. Сыктывкар, 1999.
Мельниченко, 1961 - Мельниченко Г. Г. Краткий ярославский областной словарь. Ярославль, 1961.
Мифологические рассказы, 1996 - Мифологические рассказы и легенды Русского Севера / Сост. и автор комментариев О. А. Черепанова. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 1996. 212 с.
Петрухин, 2003 - Петрухин В. Я. Мифы финно-у-гров. М.: Астрель, 2003. 464 с.
Плесовский, 1983 - Плесовский Ф. В. Коми пословицы и поговорки. Сыктывкар, 1983. 208 с.
Подвысоцкий, 1885 - Подвысоцкий А. И. Словарь областного архангельского наречия в его бытовом и этнографическом применении. СПб., 1885.
диалект карельского языка; мар. - марийский язык; нв. - нижневычегодский диалект коми языка; нот. -нотозерский диалект саамского языка; патс. - диалект Патсйоки саамского языка; печ. - печорский диалект коми языка; русск. - русский язык; саам. - саамский язык; скр. - сыктывкарский диалект коми языка; сонг. -сонгельский диалект саамского языка; сс. - среднесы-сольский диалект коми языка; уд. - удорский диалект коми язык; удм. - удмуртский язык; фин. - финский язык; хант. - хантыйский язык; эст. - эстонский язык.
3. Прочие: букв. - буквально; диал. - диалектное; поэт. - поэтическое; род. п. - родительный падеж; ср. - сравни; т.е. - то есть.
REFERENCES
AOS, 1982 - Arhangel'skij oblastnoj slovar'. T. 2. Bereza-Byashche. M.: MGU, 1982. (in Russian)
Gemp, 2004 - Gemp K. P. Skaz o Belomor'e. Slovar' pomorskih rechenij. M.; Arhangel'sk, 2004. (in Russian)
Dal', 1955 - Dal' V. I. Tolkovyj slovar' zhivogo velikorusskogo yazyka. M., 1955. T. 1-4. (in Russian)
Eliseeva, 2018 - Eliseeva L. A. Mardus // Mifologi-ya. Rezhim dostupa: http://mifolog.ru/mythology/item/ f00/s03/e0003173/index.shtml (data obrashcheniya: 21.10.2018) (in Russian)
KSGRS - Kartoteka «Slovarya govorov Russkogo Severa» (hranitsya na kafedre russkogo yazyka i obsh-chego yazykoznaniya UrFU). (in Russian)
KRS, 1961 - Komi-russkij slovar'. M., 1961. (in Russian)
KRS, 2000 - Beznosikova L. M., Ajbabina E. A., Kosnyreva R. I. Komi-russkij slovar'. Syktyvkar, 2000. (in Russian)
Kulikovskij, 1898 - Kulikovskij G. I. Slovar' oblast-nogo oloneckogo narechiya v ego bytovom i etnografi-cheskom primenenii. SPb., 1898. (in Russian)
KESK, 1999 - Kratkij etimologicheskij slovar' komi yazyka / Lytkin V. I., Gulyaev E. I. Syktyvkar, 1999. (in Russian)
Mel'nichenko, 1961 - Mel'nichenko G. G. Kratkij yaroslavskij oblastnoj slovar'. Yaroslavl', 1961. (in Russian)
Mifologicheskie rasskazy, 1996 - Mifologicheskie rasskazy i legendy Russkogo Severa / Sost. i avtor kommentariev O. A. Cherepanova. SPb.: Izdatel'stvo Sankt-Peterburgskogo universiteta, 1996. 212 s. (in Russian)
Petruhin, 2003 - Petruhin V. Ya. Mify finno-ugrov. M.: Astrel', 2003. 464 s. (in Russian)
Прибалтийско-финские народы, 2003 - Прибалтийско-финские народы России. М., 2003. 671 с.
Рочев, 1986 - Рочев Ю. Г. Традиционные представления коми об орте и их трансформации в современности // Komi Zyryans Traditional Culture. Режим доступа: http://foto11.com/komi/ethnography/magicians/ ort.shtml (дата обращенияб 21.11.2018)
Симонсуури, 1991 - Симонсуури Л. Указатель типов и мотивов финских мифологических рассказов. Петрозаводск, 1991. 210 с.
СРГК - Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей / Гл. ред. А. С. Герд. СПб., 1994-2005. Вып. 1-6.
СРНГ - Словарь русских народных говоров. Вып. 1-49. М.-Л.; СПб., 1965-2016.
ССКЗД, 1961 - Сравнительный словарь коми-зырянских диалектов. Сыктывкар, 1961.
Тамм, 1988 - Тамм И. Эстонско-русский словарь. Таллин, 1988.
УРС, 1948 - Удмуртско-русский словарь. М., 1948.
Фасмер, 1964-1973 - Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1-4. 1-е изд. М., 1964-1973.
ФРС, 1998 - Финско-русский словарь. Таллин, 1998.
Хакулинен, 1955 - Хакулинен Л. Развитие и структура финского языка. Ч. 2. М., 1955.
Fokos-Fuchs, 1959 - Fokos-Fuchs D. Syrjanisches Worterbuch. Bd. 1-2. Budapest, 1959.
KKLS, 1958 - Itkonen T. I. Koltan- ja Kuolanlapin sanakirja. I—II. LSFU, XV. Suomalais-ugrilainen Seura. Helsinki, 1958.
SKES - Suomen kielen etymologinen sanakirja. O. 1-7. LSFU, XII. Helsinki, 1958-1981.
SSA - Suomen sanojen alkuperä. Etymologinen sanakirja. O. 1-3. SKST 556. Helsinki, 1992-2000.
Plesovskij, 1983 - Plesovskij F. V. Komi poslovicy i pogovorki. Syktyvkar, 1983. 208 s. (in Russian)
Podvysockij, 1885 - Podvysockij A. I. Slovar' oblastnogo arhangel'skogo narechiya v ego byto-vom i etnograficheskom primenenii. SPb., 1885. (in Russian)
Pribaltijsko-finskie narody, 2003 - Pribaltijsko-fin-skie narody Rossii. M., 2003. 671 s. (in Russian)
Rochev, 1986 - Rochev Yu. G. Tradicionnye predstavleniya komi ob orte i ih transformacii v sovremennosti // Komi Zyryans Traditional Culture. Rezhim dostupa: http://foto11.com/komi/ethnography/ magicians/ort.shtml (data obrashcheniya6 21.11.2018). (in Russian)
Simonsuuri, 1991 - Simonsuuri L. Ukazatel' tipov i motivov finskih mifologicheskih rasskazov. Petrozavodsk, 1991. 210 s. (in Russian)
SRGK - Slovar' russkih govorov Karelii i sopre-del'nyh oblastej / Gl. red. A. S. Gerd. SPb., 1994-2005. Vyp. 1-6. (in Russian)
SRNG - Slovar' russkih narodnyh govorov. Vyp. 1-49. M.-L.; SPb., 1965-2016. (in Russian)
SSKZD, 1961 - Sravnitel'nyj slovar' komi-zyry-anskih dialektov. Syktyvkar, 1961. (in Russian)
Tamm, 1988 - Tamm I. Estonsko-russkij slovar'. Tallin, 1988. (in Russian)
URS, 1948 - Udmurtsko-russkij slovar'. M., 1948. (in Russian)
Fasmer, 1964-1973 - Fasmer M. Etimologicheskij slovar' russkogo yazyka. T. 1-4. 1-e izd. M., 1964-1973. (in Russian)
FRS, 1998 - Finsko-russkij slovar'. Tallin, 1998. (in Russian)
Hakulinen, 1955 - Hakulinen L. Razvitie i struktura finskogo yazyka. Ch. 2. M., 1955. (in Russian)
O. A. Teush
LANGUAGE IMAGE OF MYTHOLOGICAL SPACE AND ITS INHABITANTS (BASED ON THE RUSSIAN DIALECTAL VOCABULARY)
The article deals with Russian dialect lexemes, in the semantics or internal form of which the ideas of man about the mythological space and its inhabitants are realized. Dominant ideas about mythological topos are revealed. The names of enchanted places are interpreted etymologically, the dwelling places of mythological characters are described. Special attention is paid to the lexemes borrowed from the Finno-Ugric languages: the phraseological compatibility of the symbols of mythological characters is interpreted, the Finno-Ugric sources of lexemes are revealed, the intercultural interaction embodied in dialect names is analyzed. On the basis of the linguistic analysis the ethno-cultural interpretation of Russian dialect expressions is carried out: мардас (мартас) выел (выкусил, наел) and орт укусил
'about the blue (less - red) spots on the human body, appearing, according to a popular belief, before the death of the person or his relatives or a bad event'; Finno-Ugric sources of the borrowing are revealed, the transformation of the semantics of phraseological units in the North Russian dialects is evaluated.
Keywords: vocabulary, semantics, mythology, topos.
Теуш Ольга Анатольевна,
кандидат филологических наук, доцент, Уральский федеральный университет им. Первого Президента России Б. Н. Ельцина, (Екатеринбург, Россия) o1ga.teush@yandex.ru
Teush Olga Anatol'evna,
PhD in Philology, Associate Professor,
Ural Federal University named after the First President
of Russia B. N. Yeltsin
(Ekaterinburg, Russia)
olga.teush@yandex.ru
