CC BY
87
ское средство (как места межкультурно-го события) и частоты использования концепта конкретное место (с 33 до 6%). Последнее обратно пропорционально соотносится с данными по субконцепту «пространство», когда по мере нарастания абстрактности понижается конкретность.
Статистическая обработка полученных результатов позволила обнаружить высокую достоверную корреляцию концептуальных моделей места МК: 1-го и 2-го типов (г = 0,95), 1-го и 3-го типов (г = 0,77), 2-го и 3-го типов (г = 0,83), 3-го и 4-го типов (г = 0,95).
Литература
1. Алексеева, Л.М. Медицинский дискурс: теоретические основы и принципы анализа / Л.М. Алексеева, С.Л. Мишланова. Пермь, 2002.
2. Грушевицкая, Т.Г. Основы межкультурной коммуникации: учеб. для вузов / Т.Г. Грушевицкая, В.Д. Попков, А.П. Садохин. М., 2002.
3. Гудков, Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации / Д.Б. Гудков. М.: Гнозис, 2003.
4. Дейк, Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация / Т.А. ван Дейк. М., 1989.
5. Иванова, О.Я. Лингвокультурная специфика словообразовательной категории локативно-сти (на материале русского и английского языков): автореф. ... канд. филол. наук / О.Я. Иванова. Ставрополь, 2004.
6. Караулов, Ю.Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть / Ю.Н. Караулов. М.: ИРЯ РАН, 1999.
7. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 1987.
8. Кибрик, А.А. Анализ дискурса в когнитивной перспективе: дис. в виде науч. докл. ... д-ра филол. наук / А.А. Кибрик. М., 2003.
9. Bennett, M. Basic concepts of intercultural communication: selected readings / M. Bennett. Yarmouth, Me.: Intercultural Press, 1998.
10. Givon, T. Syntax: A functional-typological introduction / T. Givon. Amsterdam: Benjamins, 1990. Vol. 2.
11. Jandt, F. Intercultural communication: An introduction, Thousand Oaks / F. Jandt. Sage, 1995.
12. Kim, Y. Cross-cultural adaptation: An integrative theory / Y. Kim // Intercultural communication theory / R. Wiseman (ed.). Thousand Oaks: Sage, 1995.
13. Klopf, D.W. Intercultural encounters: the fundamentals of intercultural communication / D.W. Klopf. 4th ed. Englewood: Morton Pub. Co, 1998.
14. Scollon, R. Intercultural communication: A discourse approach / R. Scollon, S.W. Scollon. 2nd ed., Blackwell Publishers, 2001.
The dynamics of the concept “place” in the intercultural communication
The model of the intercultural communication discourse is described and the analysis of his types by the parameter “place ” is given. The quantitative data prove the progressive increase of the abstraction of the localization of the intercultural communication with the increase of the abstraction of the type of activity (from nanve to the specific). The most actual in the parameter “place ” is the subconcept of the territorial division.
Key words: discourse, intercultural communication, concept.
Д.Ф. САНЛЫЕР (Казань)
ЯЗЫКОВОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ КОНЦЕПТА «СЕМЬЯ» НА МАТЕРИАЛЕ ТАТАРСКОГО, ТУРЕЦКОГО, ЧУВАШСКОГО И АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКОВ
На основе разветвленной системы терминов родства во фразеологическом фонде татарского, турецкого, чувашского и английского языков показаны разные языковые картины мира.
Ключевые слова: родство, языковая картина мира, концептуализация, лингвокулътура, фразеологическая картина мира.
В последние годы в отечественной семантике развивается направление, интегрирующее различные подходы к изучению лингвокультурной специфики ФЕ, а также рассмотрению соотношения языка, культуры и речи. Его целью является воссоздание языковой картины мира на основании комплексного (лингвистического, культурологического, семиотического) анализа лингвоспецифических концептов языка в межкультурной перспективе. В центре внимания лингвокультурологических исследований - человек и его номинации,
© Санлыер Д.Ф., 2009
а линвистические единицы являются носителями культурной информации. Среди таких номинаций языка исследователи (В.А. Маслова, Е.В. Радченко, В.Н. Телия и др.) наиболее культуроносными считают фразеологические единицы, т. к. они связаны с культурой народа, с его представлениями, обычаями, древними обрядами, традициями, с образом его мышления и особенностями поведения.
Естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации (= концептуализации) мира. Свойственный языку способ концептуализации действительности (взгляд на мир) отчасти универсален, частично национально специфичен, так что носители каждого языка видят мир по-разному, через призму своих языков. Уникальность любого национального языка в большей степени проявляется в том, что коллективное языковое сознание по-разному распределяет относительно универсальный набор эмоциональных оценок по концептам языка, изначально совершенно не связанных с эмоциями и оценкой [3]. Лингвокультурологический анализ базовых концептов материального и внутреннего мира человека позволяет уточнить степень влияния языка на мировосприятие конкретного этноса, или то, каким образом этническая специфика рассматриваемых языков «наслаивается» на универсальные концептуальные структуры. Одним из ключевых концептов миро-видения является концепт «семья».
При сопоставлении татарского, турецкого, чувашского и английского лингво-культурных обществ целесообразно рассматривать матрицу совпадений и различий на уровне языка как способ выявления национально-культурной специфики. Единство семьи и ее локализация эксплицируются на языковом уровне вполне отчетливо. В разных языках «дом» начинает осмысляться как «семья, люди, проживающие вместе». Например, в английском языке одно из значений слова home -семья, семейный круг, семейный очаг, ho-mehold - семья, домочадцы. Лексема «гаилэ» (семья) используется в тюркских языках арабского происхождения. Семейная форма жизни всегда высоко ценилась тюркскими народами, а вступление в брак считалось не только естественной необходимостью, но и делом богоугодным, священной обязанностью мусульманина. Основное назначение этой лексемы в сопостав-
ляемых языках: семья, семейство, родня (группа людей, проживающих вместе -муж, жена, их дети и родственники) [2]. В тур. яз.: bir aile kurmak - создать семью, свить семейное гнездо, aile yurdu - родной дом, в тат. яз.: гаилэ тормышы - семейная жизнь, гаилэ эчен яшэ ргэ - жить ради семьи; в англ. яз.: a happy family -счастливая семейка, уживающиеся в одном месте родственники; в чуваш. яз.: семье ту - создать семью, таван кил - родной дом.
В силу сложной системной организации макроконцепта «семья» нами выделяются следующие его составляющие: женитьба, супружество, отношения родителей и детей, родня. В работе рассмотрены ФЕ с концептами marriage / evlilik/ойлэну, кияэгэ чыгу, сгруппированные по лингвокультурным доминатам «необходимость брака», «выбор супруга», «свадебная обрядность», которые отражают универсальный характер человеческого мышления.
С точки зрения религиозной морали, брак значим во всех сравниваемых лингвокультурных обществах. Основу библейской концепции семьи составляет тезис о святости супружества, получивший объективацию во фразеологическом изречении: marriage is honorable. В турецком и татарском социумах брак является священной обязанностью мусульманина: тур. nikahta keramet vardir; тат. никах хокеме - олы хо-кем - в браке есть святость.
Во фразеологической картине мира выражено разное отношение этносов к браку: в ФЕ тюркских языков создание семьи провозглашается как благо для человека: тур. beMrlik maskaralik; тат. семья -бэхет ачкычы - брак - это благодать для человека; в английской лингвокультуре, согласно народному стереотипу, брак сплачивает членов семьи, помогает противостоять невзгодам: wedlock is a padlock. Особая ценность брака объясняется поздним возрастом его заключения и экономической специализацией семьи. ФЕ английского народа отражают пpaгматический взгляд на брак, т. е. женщина воспринимается как абсолютно необходимый субъект крестьянского хозяйства.
Как показал анализ, английский язык более андроцентричен, т. к. в нем представлена, главным образом, одна сторона брачного союза (мужская). В татарских, турецких и чувашских ФЕ раскрывается и женская перспектива, социальный статус
замужней женщины выше, чем у незамужней. Замужество коннотируется преимущественно положительно, что объективировано в следующих рассматриваемых стереотипах: быть замужем почетно, замужество дает определенную защищенность, жизнь без мужа трудна.
Как в английской, так и в тюркской лингвокультуре концепт «семья» ассоциируется с жизнью птиц, созданием гнезда: в англ. яз. - it takes two birds to make a nest (букв. нужны две птицы для создания гнезда); в тат. яз. - кошлар да кушы белэн; в тур яз. - erkek ku, gezer havayi, di,i kus yapar yuvayi (для создания семейного гнезда нужны две птицы). В основе этих метафорических фразеологических единиц лежит единый образ, однако их семантическая наполняемость различна. Первые две единицы имеют значение «каждый должен найти свою половину», что выражено при помощи лексем two и куш. Причем в английской ФЕ подчеркивается роль обоих супругов в создании семейного гнезда, тогда как в турецкой эксплицирована гендерная специфика создания очага, которая обозначена компонентами erkek ku dis,i ku,s.
Согласно моральным нормам, обоснованным канонами христианства и ислама, святым признается лишь первый брак, отношение к разводам резко негативное: англ. ^ many once is a duty, twice is a folly, thrice is a madness (букв. женитьба в первый раз - обязанность, во второй - глупость, а в третий раз - сумасшествие); тат. беренче хатын - тимер, икенчесе - чуен, оченчесе - пыяла каты тотсац да yaла (букв. первая жена - железо, вторая - плетка, третья - пила, хоть и держишь крепко - стачивается). В турецкой лингвокультуре автором не обнаружено ни одной ФЕ с негативной оценкой повторной женитьбы [1]. Такое положение мужчин в социуме объясняется тем, что мусульманство не запрещает многоженство. Стереотипной во всех обществах является мысль, что выбирать супругу надо внимательно, обращая внимание на семью, прислушиваться к мнению окружающих о невесте. Однако в целом рекомендации по выбору брачного партнера в исследуемых фразеологических картинах мира различны. Во фразеологических единицах татарского и чувашского этносов содержится рекомендация заключать брак по любви, а не по расчету: мэхэббэтсез гаилэ - тамырсыз агач
(семья без любви, словно дерево без корней). В английском социуме бытует иное мнение по этому поводу: it's unlucky to marry for love - неудачники женятся только ради любви. Тема любви в браке является лакунарной во фразеологии турецкого языка. В силу культурных и религиозных особенностей в традиционной турецкой семье процесс женитьбы происходит не только под строгим контролем родителей и родственников, но и общества в целом. Английская и турецкая лингвокуль-туры постулируют необходимость локальной брачной эндогамии, татарская же подчеркивает обычай брать невест за пределами своей деревни.
Фразеологические единицы, описывающие взаимоотношения мужа и жены, классифицированы по следующим смысловым доминантам.
• Единство мужа и жены. Брак постулируется как духовный союз, в котором царит взаимопонимание: англ. man and wife make one fool (муж и жена глупы одинаково); тур. dunya dort kulplu tekne, ikisinden kadin tutar, ikisinden erkek (мир словно судно с четырьмя ручками, за две держится женщина, а за две - мужчина); тат. ир белэн хатын - бер ж;ан, бер тэ н (муж и жена -единая душа, одно тело); чуваш. cУппипе хупaлчи (муж и жена - единая душа, одно тело). Следствием такого духовного единения является неразрывность брачных уз. Семейные проблемы улаживаются внутри семьи. В ФЕ содержатся рекомендации не вмешиваться постороннему человеку в супружескую жизнь.
• Семейные ссоры. Семейная жизнь не может быть гладкой. Раздор между супругами воспринимается как нечто естественное: англ. a chimney without smoke is like a couple without argument (нет дымовой трубы без огня, н ет семейных пар без споров); тур. yaz gunumun yagi,i kari kocanin dogu,u (ссоры мужа и жены такие же сильные, как весенние дожди); тат. кайгысыз ей, гармунсыз туй булмас (нет дома без забот, нет свадьбы без гармони). В народном лингвокультурном сознании находит отражение терпимое отношение к этому явлению. Более того, в некоторых фразеологизмах весьма положительно оцениваются ссоры в семье.
Скудно представлены английские единицы во фрагментах фразеологической картины мира, описывающих единство супругов и разногласия между ними. При-
чиной этой замкнутости являются «любимые крепостные стены» англичан, которые не только опоясывают домашний очаг, но и разделяют его обитателей.
• Ревность. В рассматриваемых культурах это чувство считается обычным явлением: англ. jealousy is the rage of the man (ревность - удел настоящих мужей); тур. disisini kiskanmayan domuzdur (не ревнует самку только свинья); тат. бер дуцгыз гына конлэми; чув. кёвe£У - юратать пулсан кёв^дет (не ревнует самку только свинья). В зооморфных фразеологизмах равнодушие, безразличие по отношению к супруге осуждается. Вышеприведенные примеры подтверждают религиозную и культурную символику свиньи как похотливого животного.
• Мужская доминанта в семье. Мужская власть и женская зависимость в силу производности женщины от мужчины имплицируются почти во всех ФЕ о супружестве. Так, библейский сюжет находит отражение в ФЕ: men were made of day, but woman was made of man (мужчины появились однажды, а женщины произошли от них). Мысли о превосходстве мужчин, содержащиеся в Коране, отражены и во фразеологических единицах турецкого и татарского этносов: тур. kadinlar ege kemigin-den yapilmi$tir; ир хакы — тэнре хакы (женщины произошли от мужчин). Подобные идеи, по мнению автора, связаны с сильной патриархальной властью, сохранявшейся вплоть до XX в. Власть мужа над женой трактуется представителями духовенства как идейная основа семейной иерархии. Некоторые ФЕ имеют характер прескрипций, указывающих женщине на ее подчиненное положение. Если главенство мужа оценивается положительно, то власть жены получает резко отрицательную оценку, в эмотивном плане - крайнее неодобрение.
• Совместный труд жены и мужа. Во фразеологической картине мира подчеркивается обязанность мужа содержать семью: англ. mills and wives are ever wanting (букв. мельница и жена всегда требуют вложений); тур. er olan ekmegOini tastan ,ikarir (букв. мужчина должен из камня хлеб испечь); тат. aт таба, сыер ашый (букв. лошадь находит, корова ест). В фольклоре содержится насмешливо-снисходительное отношение к такому женскому пороку, как мотовство, однако в ряде фразеологических единиц имплицируется негативная
оценка потребительского отношения семьи к мужу-кормильцу. В связи с этим высоко оценивается такое качество, как домовитость. В патриархальной культуре главной женской работой считается ведение домашнего хозяйства. Примечательно, что ФЕ данного блока содержат иллокуцию сострадательности: англ. man's work lasts till set of sun, woman's work is never done (работа мужчины продолжается до утра, а женская работа не заканчивается никогда); тур. her kadin evinin hem hanimi hem halayigidir (каждая женщина в своем доме и госпожа, и служанка); тат. хатын -кыз эшен тавык та чуплэп бетерми; хёрарaм
- шмака умё (работу женщины и курица склевать не может). В татарском и чувашском фольклоре находит отражение распределение внутрисемейных обязанностей между мужем и женой. Труд женщин, как правило, ассоциируется с работой, не требующей ума. Во фразеологическом фонде атрибутом женского труда в Англии выступает прялка, в Турции -ложка, а типичная женская деятельность как у татар, так и у чувашей ограничивается шитьем и приготовлением пищи.
Одной из важнейших функций семьи в процессе воспитания детей по-прежнему остаются передача этнокультурных ценностей, воспитание этнического самосознания. Результаты исследования дают возможность по-новому взглянуть на стереотипы и ценности и выявить их корреляции у татарского, турецкого, чувашского и английского этносов. Полученные данные позволят повысить эффективность межкультурной коммуникации.
Таким образом, во фразеологии исследуемых языков существуют взаимоисключающие формулы семейного взаимодействия внутри одного концепта. Некоторые из них, хоть и условно, имеют параллели в рассматриваемых культурах. Взгляды этих этносов на семью и брак во многом совпадают, в ряде случаев получены одинаковые реакции англичан, турок и татар в ответах на поставленную дилемму. Англичане и татары хотят иметь красивых жен. Женщины данных социумов предпочитают выходить замуж за бедного, но не терять свободу (особенно актуально для англичанок). Для англичан жена очень ценна. Татары и турки отмечают, что с появлением детей проблем становится больше.
Однако наряду с некоторым изоморфизмом в сравниваемых концептах наблюдаются и алломорфные черты. Что касается локальной эндогамии брака, татары предпочитают брать жену издалека. Ответы же англичан по этому поводу противоречивы. Английские мужчины не хотят терять свободу, женившись на богатой невесте. Они очень категоричны по этому поводу. Турки же не против того, чтобы у невесты было приличное приданое. Самое главное отличие обнаруживается в отношении к родне. Если для татар и турок родственные связи значимы, то англичане в своих ответах полностью отвергают их. Алломорфизм наблюдается и внутри одного языка. Некоторые ответы гендерно маркированы. В ряде случаев реакции мужчин и женщин на одинаковые фразеологизмы различны. Так, в турецкой культуре женщины отмечают, что детей иметь хлопотно. Мужчины же не соглашаются с этим, т. к. не считают наличие детей источником проблем. В татарском и чувашском социуме мужчины об отношениях зятя и невестки имеют более пессимистичное мнение, чем женщины.
Литература
1. Баскаков, Н.А. Историко-типологическая характеристика структуры тюркских языков: структура слова и механизм агглютинации / Н.А. Баскаков. М.: Наука, 1979. 273 с.
2. Замалетдинов, P.P. Лингводидактические основы обучения чтению на татарском языке учащихся начальных классов русских школ / Р.Р. Замалетдинов. Казань: Мастер-Лайн, 1999. 169 с.
3. Карасик, В.И. Культурные доминанты в языке / В.И.Карасик // Языковая личность: культурные концепты: сб. науч. тр. Волгоград - Архангельск: Перемена, 1996. С. 6 - 125.
Lingual embodiment of the concept “Family” at the material of the Tatar, Turkish, Chuvash and English languages
Different lingual worldviews are shown on basis of the branched system of the terms of relationship in the phraseological field of the Tatar, Turkish, Chuvash and English languages.
Key words: relationship, the lingual worldview, conceptualization, lingual culture, the phraseological worldview.
Р.Ш. ШАГЕЕВ (Альметьевск)
МЕНТАЛЬНОЕ
СЕМАНТИЧЕСКОЕ
ПРОСТРАНСТВО
МИКРОТОПОНИМИИ
Дан анализ методов исследования ономастических единиц. В основе изучения топонимической системы и принципов номинации, как подчеркивает автор, на современном этапе развития лингвистики лежит когнитивный подход. Детально рассматривается вопрос о микротопонимах.
Ключевые слова: микротопоним, ментальность, когнитивный подход, семантическое пространство, родной язык, фрагмент мира.
Одними из наиболее распространенных методов исследования ономастических единиц для выявления лингвистической сущности топонимической системы и принципов номинации долгое время считались лексико-семантическая классификация и структурно-словообразовательный анализ.
На современном этапе развития наблюдается когнитивный подход к изучению ономастической науки. Если внедрение когнитивной парадигмы позволяет рассматривать топонимикон какой-либо территории как семантическое пространство, характеризующееся общностью концептуальных установок создателей и носителей топонимической системы, то глубинное концептуальное единство на уровне языкового воплощения проявляется в существовании устойчивого и весьма консервативного набора топонимических моделей. Когнитивный подход дает возможность не только описать этот набор, но и подняться на уровень концептуальных установок, что позволит охарактеризовать картину мира носителя топосистемы [1: 23]. В микротопонимах заложен смысловой заряд, сила воздействия которого не ограничена местом и временем, потому что их содержание не замкнуто и относительно бесконечно. В разные времена они интерпретируются и воспринимаются по-разному.
Содержание микротопонима исходит из национальной концепции мира. Каждый
© Шагеев Р.Ш., 2009
