CC BY
392
М.Г. ЦУЦИЕВА
Мария Геннадьевна ЦУЦПШИ — кандидат педагогических наук, доцент, докторант кафедры немецкой филологии РГГТУ им. А.И. Герцена.
В 1998 г. окончила Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена.
Автор более 50 научных работ, в том числе 3 учебных пособий. Сфера научных интересов — лингвистика текста и дискурса, политическая лингвистика, лингвоперсонология, лингвосинергетика,
теория и практика перевода.
^ ^ ^
ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ ПОЛИТИКА КАК ДИНАМИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН
ДИСКУРСА И ТЕКСТА
Современное состояние лингвистических исследований в значительной степени определяется стремлением к описанию языка в связи с его носителем — человеком. «Человекомерность» науки ориентирует на новое понимание дискурса и текста, заставляет видеть в них процесс и результат ментальной деятельности человека, аргумент, с помощью которого меняется картина мира в сознании реципиента [9; 10]. Антропоцентрический подход требует от лингвиста, интерпретирующего текст как в его структурно-смысловой, а также типологической целостности, так и по отношению к отдельным строевым моментам, выхода за рамки автономной самоценности языковых единиц, знаково определенной «конечности» и «завершенности» текстовой структуры и такого толкования текста, в котором последний предстает, прежде всего, как одно из функциональных проявлений своего создателя, направленное на самореализацию в качестве «языковой личности» и осуществление контакта с другими [9].
Человек — самая сложная система из всех известных науке, поскольку ее существование не укладывается ни в социальные, ни, тем более, в природные, биологические закономерности, ни даже в единство тех и других. Уровень сложности системы «человек» делает необходимым сопряжение философского, психологического, педагогического, этического, эстетического и культурологического аспектов ее анализа. Отсюда проистекает необходимость решения наиболее сложной задачи — разработки методологии сопряжения гуманитарного знания как наук о человеке не только с обществознанием и культурологией, но и с естествознанием. Новая смена ориентации в мире наук — формирование ан-тропоцентристской ориентации всей познавательной деятельности, в том числе науки о языке [4].
В качестве одного из центральных понятий языкознания закрепилось понятие «языковая личность», которое с полным основанием может трактоваться как проекция в область лингвистики соответствующего междисциплинарного термина, в значении которого преломляются философские, социологические и психологические взгляды на общественно значимую совокупность физических и духовных свойств человека, составляющих его качественную определенность [3]. Сам термин «языковая личность» был введен в лингвистику в 30-х годах XX в. В.В. Виноградовым, который исследовал вопрос о соотношении в произведении языковой личности, художественного образа и образа автора [2, с. 120]. Концепцию языковой личности, которая рассматривалась как центральное понятие лингво-дидактики, предложил в первой половине 80-х годов XX в Г.И. Богин. По его мнению, языковая лич-
ГРНТИ 16.21.33 ©М.Г. Цуциева, 2013
ность — это «человек, который рассматривается с точки зрения его готовности исполнять речевые поступки, создавать и принимать произведения речи» [1, с. 14].
Особенный интерес для языковедов проблема языковой личности представляет в свете предложенного Ю.Н. Карауловым нового подхода, согласно которому «за каждым текстом стоит языковая личность». Под языковой личностью он понимает «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов)», различающихся степенью структурно-языковой сложности, глубиной и точностью отражения действительности, определенной языковой направленностью. Исходным параметром в описании языковой личности является порождаемый текст. Языковая способность личности не только и не столько заложена биологически, но и формируется в процессе общения. Этот уровень обеспечивает в анализе языковой личности закономерный и обусловленный переход от оценок ее речевой деятельности к осмыслению реальной деятельности в мире [6, с. 25-41].
С точки зрения С.Г. Воркачева, феномен языковой личности многогранен. Так, например, рассматривая человека как носителя языка, взятого со стороны его способности к речевой деятельности, т. е. комплекс психофизических свойств индивида, позволяющий ему производить и воспринимать речевые произведения, можно говорить о понятии «речевая личность». «Языковая личность», понимаемая как совокупность особенностей вербального поведения человека, использующего язык как средство общения, — это «коммуникативная личность». И, наконец, под «языковой личностью» может пониматься закрепленный преимущественно в лексической системе базовый национально-культурный прототип носителя определенного языка, своего рода «семантический фоторобот», составляемый на основе мировоззренческих установок, ценностных приоритетов и поведенческих реакций, отраженных в словаре, — «личность словарная, этносемантическая» [3].
Существующие в современной лингвистике подходы к изучению языковой личности могут быть сведены к следующим типам [5]:
1) психологический анализ языковой личности (в психологии разработано множество классификаций характеров — от античной модели темпераментов до теории акцентуированных личностей; при этом подчеркнем, что каждый из типов характеров так или иначе проявляется в коммуникации, т. е. может быть исследован с лингвистических позиций);
2) социологический анализ языковой личности (имеются в виду выделенные и описанные в социологии и социолингвистике языковые индикаторы определенных общественных групп — от индикаторов социальной идентичности в малых группах (семья, школьный класс, производственный коллектив) до индикаторов коммуникативного поведения больших групп (язык молодежи, тендерные характеристики речи, языковые индикаторы людей с низким образовательным цензом));
3) культурологический анализ языковой личности (моделирование лингвокультурных типажей — обобщенных узнаваемых представителей определенных групп общества, поведение которых воплощает в себе нормы лингвокультуры в целом и оказывает влияние на поведение всех представителей общества, например «русский интеллигент», «американский адвокат», «немецкий офицер», «английский джентльмен»);
4) лингвистический анализ языковой личности (описание коммуникативного поведения носителей элитарной либо массовой языковой культуры, характеристика людей с позиций их коммуникативной компетенции, анализ креативного и стандартного языкового сознания).
5) прагмалингвистический анализ языковой личности, в основе которого лежит выделение типов коммуникативной тональности, характерной для того или иного дискурса. Под коммуникативной тональностью понимается эмоционально-стилевой формат общения, возникающий в процессе взаимовлияния коммуникантов и определяющий их меняющиеся установки и выбор всех средств общения.
Объектом нашего научного исследования является языковая личность политика как главного системообразующего компонента политического дискурса.
В последние годы наблюдается взрыв интереса к политической коммуникации. Эксплозивно развивающаяся наука привела к появлению политической лингвистики (лингвополитологии), что в условиях новой парадигмы было закономерно: уделяя первостепенное внимание тому, как язык функционирует в процессе коммуникации и как языковая личность актуализируется в языке, лингвисты обратили внимание на такую важную сферу применения языка, как политика [7, с. 203]. Таким образом, начиная со второй половины XX в., политическая коммуникация находится в центре внимания иссле-
дователей — представителей гуманитарных наук и является одним из новых и весьма перспективных исследовательских объектов в области современной лингвистики (А.Н. Баранов, Э.В. Будаев, В.З. Демьянков, Е.В. Осетрова, A.A. Пушкин, А.И. Пичкур, Д.В. Шапочкин, Е.И. Шейгал, Г.Г. Хаза-геров, А.П. Чудинов, Т.В. Юдина).
Интерпретация языковых данных в таком виде деятельности, как политика, требует междисциплинарного подхода — органической включенности информации из смежных наук в инструментарий анализа. Междисциплинарность не просто расширяет представление об объекте исследования, но и меняет предмет наблюдения, его местонахождение в пространстве гуманитарного научного знания и границы интерпретации. Уже перечень наук, влияющих на объем и направление интерпретаций политической коммуникации, свидетельствует о сложности выработки адекватного инструментария анализа: лингвистика, риторика, коммуникативистика, культурология, социология, социолингвистика, этнография, этнолингвистика, политология, политическая психология. Расширяется сфера применения результатов анализа политической коммуникации: журналистика, юриспруденция, межкультурная коммуникация, переводческая деятельность, связи с общественностью (политический менеджмент), имиджелогия, конфликтология. В каждой из этих сфер обнаруживаются специфические признаки политической коммуникации [8].
Политическая коммуникация, как известно, ориентирована на пропаганду тех или иных идей, эмоциональное воздействие граждан страны, побуждение их к политическим действиям. Главная функция данного вида коммуникации — борьба за политическую власть в процессе коммуникативной деятельности: политическая коммуникация призвана оказать прямое или косвенное влияние на распределение власти (путем выборов, назначений, создания общественного мнения и др.) и ее использование (принятие законов, издание указов, постановлений и др.). Политическая коммуникация отражает существующую политическую реальность, изменяется вместе с ней и участвует в ее преобразовании. Политическая коммуникация не только передает информацию, но и оказывает эмоциональное воздействие на адресата, преобразует существующую в сознании человека политическую картину мира. Политика, как известно, это многомерный феномен, проявляющийся в двух постоянно взаимодействующих измерениях — объективном и субъективном. В ходе изучения языковой личности по отношению к понятию «политик» можно выделить следующие типовые признаки, объединяющие его с другими типами языковых личностей: политик — это человек определенного возраста; определенного пола; родом из определенного физического/социального региона; занимающийся специфической профессиональной деятельностью и придерживающийся каких-либо политических взглядов. Но существует и ряд дифференцирующих признаков, выделяющих политика из ряда других типов личности по таким критериям, как, например: занятия политикой как профессиональной деятельностью, профессиональная принадлежность к какому-либо политическому институту; выполнение каких-либо политических функций и т. д. Политик выступает как когнитивно-речевой субъект собственного дискурса (Я-индивидуальное, политик как уникальная языковая личность) и как субъект институционального дискурса (Я-социальное, политик как представитель определенного социального института). Это обусловливает особенности речевой деятельности политика, закрепленной в создаваемых им текстах.
Языковая личность политика представляет собой дискурсивно-текстовый феномен, в котором через разные тексты с разной степенью интенсивности проявляются как надындивидуальные, так и индивидуальные черты. Изучение подобных текстов как «следов дискурса» позволяет рассматривать языковую личность политика как динамический феномен, что выражается, с одной стороны, во взаимодействии трех уровней структуры языковой личности, предложенных Ю.Н. Карауловым: вербаль-но-семантического уровня, в котором отражается владение лексико-грамматическим фондом языка, когнитивного, репрезентирующего языковую картину мира, и прагматического, включающего в себя систему мотивов, целей, коммуникативных ролей, которых придерживается личность в процессе коммуникации [6].
С другой стороны, рассматривая языковую личность как динамический феномен, мы предлагаем представить ее структуру в виде функциональной системной модели как совокупности взаимодействующих в его речевом дискурсе коммуникативных стратегий и тактик. В ряду стратегий и тактик можно выделить как универсальные, отличающие речевую деятельность политика от речевой деятельности других типов языковой личности и накладывающие своей спецификой ограничения на данную языковую личность, так и индивидуальные стратегии и тактики. Это связано со сложным переплетением
в политической деятельности человека объективных и субъективных факторов, в том числе названных выше. Универсальной стратегией речевой деятельности политика является персуазивная стратегия, направленная на достижение основной цели политической коммуникации — победу в борьбе за власть. Все эти особенности не могут не сказаться на характере стратегий и тактик, используемых политиками в их профессиональной политической деятельности, например стратегия самопрезентации, реализуемая посредством тактик самооправдания, тактики положительной самооценки, и стратегия дискредитации оппонента, реализуемая посредством тактики обвинения и тактики угрозы.
Одним из возможных подходов к изучению языковой личности политика, на наш взгляд, может быть выделение релевантных признаков прототипической языковой личности политика, т. е. типичного представителя данной социальной группы, узнаваемого по специфическим характеристикам вербального и невербального поведения и выводимой ценностной ориентации и «вариативной» (индивидуальной) языковой личности политика, в структуре которой проявляются личностные, индивидуальные предпочтения субъекта дискурса на фоне общих, универсальных стратегий (персуазивная). Склонность личности к определенному речевому поведению объясняется тем, что из «всего богатства и многообразия каждая языковая личность выбирает, «присваивает» именно то, что соответствует устойчивым связям между понятиями в ее тезаурусе и выражает, тем самым, по Ю.Н. Караулову, «вечные, незыблемые для нее истины, в значительной степени отражающие, а значит, и определяющие ее жизненное кредо, ее жизненную доминанту» [6, с. 35].
Политик как языковая личность реализует себя в дискурсивных действиях, трансформируясь в дискурсивную личность. Говоря о личности политика как о дискурсивной личности, мы исходим из того, что это интерактивная личность, обладающая «коммуникативным паспортом» [9], т. е. системой универсальных и индивидуальных дискурсивных стратегий и тактик, когнитивных, семиотических, мотивационных предпочтений, сформировавшихся в процессах коммуникации и оставляющих свои следы в создаваемых текстах.
Интегрирующим исследовательским феноменом, который позволяет организовать системное динамическое изучение процесса развития языковой личности политика как в прототипическом (нормативном, типологическом), так и в персонологическом (индивидуальном) аспекте, является, на наш взгляд, речевой портрет как совокупность речевых проявлений, действий языковой личности политика и общей совокупности его речевого поведения. Тем самым речевой портрет представляет собой результат применения этого метода, определенный срез, который устанавливает исследователь в процессе работы на основе текстоцентрического принципа изучения дискурса языковой личности. Понятие речевого портрета логично встраивается в антропоцентрическую парадигму современных лингвистических исследований. Анализ речевого портрета представляет собой характеристику разных уровней реализации языковой личности.
Несмотря на значительное количество работ, посвященных анализу различных типов языковой личности и включающих те или иные аспекты изучения речевого портрета как такового (в первую очередь, по отношению к художественному тексту), исследованию речевых портретов современных политических деятелей Германии в дискурсивном аспекте и выявлению параметров их интерпретации с лингвистической точки зрения, на наш взгляд, не было уделено должного внимания. Говоря о речевом портрете, необходимо обратиться к понятию «имидж» политика, который во многом создается именно с помощью языковых и речевых средств и умений, так как речевое поведение лидера — его существенный параметр, который оценивается непосредственно адресатом, наблюдающим политика в беседе с журналистом, слушающего интервью по радио, читающего его в прессе. Для создания речевого портрета важны три стороны имиджа политика, т. е. того образа, который состоит из его собственного представления о себе как о политике, представления этого политика в СМИ и непосредственного представления публики как объектов политического воздействия. В речевом портрете наблюдается совмещение этих трех сторон.
Как было выявлено нами в ходе исследований речевых портретов, деятельность ведущих современных немецких политиков строится на принципе преемственности, что традиционно для Германии. Это не может не найти своего отражения в речевой деятельности политиков. Риторика политических деятелей Германии основывается на национально-культурном понимании утверждения порядка и справедливости, а также главенствующего положения своей страны в Европе и мире.
Таким образом, при изучении с лингвистических позиций системы и структуры языковой личности политика в политическом дискурсе, на наш взгляд, нужно иметь в виду, что и сам политический дискурс и языковая личность представляют собой динамические феномены синкретического характера. В языковой личности переплетаются речевые, коммуникативные, когнитивные параметры, а политический дискурс сочетает в себе как черты массмедийного, так и собственно политического дискурса. С другой стороны, синкретичность языковой личности заключается в том, что она действует и проявляется в поле дискурсивной практики. Политический дискурс — область реализации речевых стратегий политика. Областью реализации речевых тактик является текст. Для изучения языковой личности оптимальным уровнем являются речевые тактики, а любой текст, порождаемый языковой личностью, представляет собой реализацию ее интенций в конкретных речевых тактиках.
ЛИТЕРАТУРА
1. Богин Г.И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов: автореф. дис. ... д-ра фи-лол. наук. Л., 1984. 31 с.
2. Виноградов В.В. О художественной прозе. М.; Л., 1930. 186 с.
3. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки. 2001. № 1. С. 64-72.
4. Каган М.С. Эстетика и синергетика // Эстетика сегодня: состояние, перспективы. Материалы научной конференции. 20-21 октября 1999 г. Тезисы докладов и выступлений. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 1999. С. 40-42.
5. КарасикВ.И. Язык социального статуса. М.: Институт языкознания РАН; Волгогр. гос. пед. ин-т, 1992. 330 с.
6. Караулов Ю.И. Русский язык и языковая личность. М.: Изд-во ЛКИ, 2010. 264 с.
7. Маслова В.А. Современные направления в лингвистике. М.: Издательский центр «Академия», 2008. 272 с.
8. Синельникова Л.Н. Политическая лингвистика: координаты междисциплинарности // Политическая лингвистика. 2009. Вып. 4 (30). С. 41-46.
9. Стернин И.А. О понятии коммуникативного поведения // Kommunikativ-funktionale Sprachbetrachtung. Halle. 1989. S. 279-282.
10. Щирова И.А., Гончарова Е.А. Многомерность текста: понимание и интерпретация: СПб.: ООО «Книжный Дом», 2007. 472 с.
11. Щирова И.А., Тураева З.Я. Текст и интерпретация: взгляды, концепции, школы. СПб.: Изд-во РГПУ, 2005. 295 с.
