CC BY
73
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 37 (328).
Филология. Искусствоведение. Вып. 86. С. 180-182.
Е. Н. Широкова
ЯЗЫКИ ДЛЯ СПЕЦИАЛЬНЫХ ЦЕЛЕЙ КАК ФОРМА РЕПРЕЗЕНТАЦИИ НАСТОЯЩЕГО В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ДИСКУРСЕ (на материале произведений В. Пелевина)
Описываются способы использования языков для специальных целей, а также игровые приемы их моделирования в художественном дискурсе на материале произведений В. Пелевина «П 5» и «Т». Языки для специальных целей рассматриваются как средство репрезентации некоторых тенденций, характерных для современного русского языка.
Ключевые слова: языки для специальных целей, тенденции развития языка, художественный дискурс, языковая игра.
Создаваемые на основе игровых приемов фантастические и абсурдные миры произведений В. Пелевина являются вместе с тем и средством репрезентации настоящего, при этом объектом изображения автора оказываются не только реалии постсоветского общества, но и общие и частные тенденции, характерные для современного языка. Цель данной статьи -описание языковых тенденций, являющихся объектом изображения в пелевинских текстах (на примере произведений «П 5» и «Т»).
Понятно, что процессы, происходящие в постсоветском пространстве, появление новых технологий и развитие науки вызвали изменения в языке. В частности, сформировались новые языки для специальных целей, представляющие собой функциональные разновидности «современных развитых национальных языков, обслуживающих разнообразные специальные области знаний и деятельности, характерные для нашей эпохи» [1. С. 133], такие как высокоинтеллектуальный жаргон программистов или компьютерно-интернетский жаргон. Элементы последнего активно используются в произведениях В. Пелевина («Шлем ужаса», «П 5», «Т»). Однако для В. Пелевина характерна языковая полифония, которая проявляется в объединении в рамках одного произведения сразу нескольких разновидностей национального языка.
Так, в «Т» используются специальные лексические единицы, отображающие разные сферы деятельности: верования (исихасты, эзотерик, каббалист, каббала, сефирот, зо-роастрийцы, маздаисты, тантристы, ламаизм); науку - историю (гоплит, конкиста), психологию (фрустрированный, реципиент, вторая сигнальная система, первая сигнальная система), математику и информатику (маши-
на Тьюринга); экономику (инсайд, девелопер, моргидж, маркетолог); технику (реверсировать); СМИ (прайм-тайм, глянцевый журнал); политику (политтехнолог). Отдельными элементами представлены также молодежный жаргон (ботва, планктон, колбасить, отму-дохать), уголовный жаргон (баллон катят), национальный жаргон (бабки, бабло, крыша, жмурик).
Более полно в романе изображены жаргон наркоманов и компьютерно-интернетский жаргон, которые представлены не отдельными элементами, а именно как языки для специальных целей, имеющие внутреннее стилистическое расслоение. В частности, жаргон наркоманов включает специальную лексику, обозначающую химические вещества (лизергиновая кислота, ЛСД), заимствования из английского языка (трип, в сочетании кислотный трип), сниженную лексику, образованную по разговорным словообразовательным моделям (торчок, косячок, торч, штырить). Так же неоднороден компьютерно-интернетский жаргон, который, по сути, представлен субъязыка-ми, связанными с устройством компьютеров, их программным обеспечением, Интернетом и компьютерными играми: контент, девайс, шутер, консольный шутер, флеха, топ, инфа, движок, писи, босс-файт, кат-сцена. Причем заимствованная специальная лексика может включаться в текст на английском языке или в русском транскрибированном варианте, например: Иронический ретро-шутер на движке «source» выйдет в версиях для писи и иксбокса. Консольный вариант пойдет в комплекте со специально написанной книгой, типа как коллекционный «Warcraft» [3. С. 142-143]; Охрана ставит на склон «макбук эйр» с мак ос десять-шесть [3. С. 139].
Такая языковая полифония отображает общие черты развитых национальных языков ХХ-ХХ1 веков, представленных сотнями языков для специальных целей (см., напр.: [1. С. 133]), а изображение жаргонов, объединяющих специальную лексику и термины, заимствования и сниженную лексику, репрезентирует две основные, по мнению В. М. Лейчика, тенденции в развитии современного русского языка - его интеллектуализацию и демократизацию [1. С. 133].
Вместе с тем В. Пелевин не просто имитирует языки для специальных целей, а моделирует эти языки, расширяя их состав и отражая тенденции развития современного русского языка. Можно выделить несколько способов и приемов такого моделирования.
1. Для обозначения понятий и реалий, связанных с разными сферами деятельности в творимой виртуальной реальности, создаются окказионализмы на основе книжных, нейтральных и разговорных словообразовательных моделей, например: баблонавты, клиен-тозаход, криптомастурбатор с «правой ру», кавалердавр, некроденщик, зомбомичман. Нередко значение окказионализмов поясняется в тексте: мурзилаки - «виртуалы Константина Голгофского» [2. С. 203]; «криптоспик» - разговорная техника, внедряющая «в сознание собеседника специальные микрокоманды, сами по себе безвредные, но в контексте выверенной фразы образующие что-то вроде бинарного лингвистического оружия» [2. С. 3]; трупо-отсос у нас самый уважаемый жанр, потому что прямой аналог нефтедобычи [3. С. 142]; багряноносцы - «это такие сотрудники [ГИБДД], которым доверено ношение геор-гинового банта. То есть багряного банта с портретом святой Георгины» [2. С. 178]. При этом могут выстраиваться словообразовательные цепочки окказиональных слов (багряноно-сец - багряноносный): багряноносный Святой Георгины первый линейный отряд ГИБДД города Москвы [2. С. 179].
2. Формируется окказиональное сленговое значение на основе метафорического переноса: Контакт произошел на четвертой поляне с начала вахты («поляной» девушки называли интервал времени между сменами сервировки на круглом столе) [2. С. 56].
3. Осуществляется окказиональное толкование слов с опорой на игровой прием, базирующийся на ложной этимологии, например: Словом «гопота» и «гопники», образованным
от инициалов «ГОП», в те дни обычно называли политтехнологов из бригады Гойды Орестовича Пушистого, которая вела генеральский проект [2. C. 156]; Вы даже не осы. <... > «Оса» - это «объект секс-аттракции» <... > Наш профессиональный жаргон [2. С. 17].
При этом может происходить столкновение квазинаучного и основанного на ложной этимологии толкования слова, например: Контркультура - это... эстетика антибуржуазного бунта, экспроприированная правящей элитой... Просто рыночная ниша, - пожала плечами Кима. - ... По-английски пишется «counterculture». «Counter» - прилавок. Контркультура - это любой товар, который собираются круто продать и кладут на прила-воку самой кассы [2. С. 30].
4. На базе существующих устойчивых словосочетаний создаются окказиональные слова с последующим их окказиональным толкованием: «непротивление злу насилием», сокращенно «незнас» - школа рукопашного боя [3. С. 10].
5. В качестве нарицательных сленговых слов используются антропонимы, например, фамилия Якимец: якимец - «это, по скопческой терминологии, свинцовый гвоздик из колеса, который в дырочке носят» [3. C. 83].
6. Образуются квазитерминологические сочетания: психические вирусы, вредоносный код, компаративно-фаллические коннотации, боевое НЛП, финансовая гравитация, внутреннее измерение баблонавта. Причем, с одной стороны, введение таких словосочетаний может обосновываться в фрагментах, имитирующих научный дискурс и включающих подлинные терминологические сочетания (радиус Шварц-шильда, уравнения гравитации, нестационарное решение, черная дыра): По аналогии с радиусом Шварцшильда, при достижении которого происходит образование черной дыры, назовем эту сумму порогом Шварцмана. Его величина может быть рассчитана на основе нестационарного решения уравнений гравитации Эйнштейна, которое предложил в 1923 году А. А. Фридман. В память о великом математике назовем загадочное измерение, в которое попадает человек, чье состояние превысит пороговую сумму, пространством Фридмана [2. С. 220]. С другой стороны, в тексте может содержаться указание на абсурдность некоторых квазитерминологических сочетаний: «Семиотические знаки» <...> Если на русский перевести, выйдет «знаковые знаки» [2. С. 28].
182
Е. Н. Широкова
Наряду с этим с помощью игровых приемов подчеркивается функциональная неоднородность национального языка и языковая полифония самих пелевинских текстов. К таким приемам можно отнести:
- толкование литературной или специальной терминологической лексики через жаргон: «согласование и сопровождение» в современном русском языке означают попросту откат [2. С. 173]; артефакты - «это предметы, которые придают ироническому шутеру аспект виртуального шопинга» [3. С. 250];
- рокировку словосочетаний, с помощью которых означивается одно и то же понятие в обыденной (или корпоративной) и квазинаучной картине мира, например: И пусть на этом вашем пути сердца озарит то прекрасное и невыразимое, что Боря Гребенщиков называет делом мастера Бо, а простые люди вроде меня - трансцендентально-экстралингви-стическим императивом [2. С. 14-15];
- параллельное означивание чего- или кого-либо с помощью языков для специальных целей, минуя общеупотребительные лексические единицы: Торчок. Ну, или криэйтор психоделического контента, как в ведомости написано [3. С. 92].
Конечно, любые языковые единицы в художественном дискурсе полифункциональны. Языки для специальных целей в произведени-
ях В. Пелевина выполняют ряд функций: являются средством моделирования виртуальной реальности и способом создания иронии, с их помощью осуществляется речевая характеристика персонажей и создается образная система произведения, формируются основные черты постмодернистского дискурса - стилистическая разнородность, интертекстуальность, игровая стихия, двойное кодирование. Наряду с этим одна из основных их функций - репрезентация настоящего, при этом языки для специальных целей оказываются одновременно средством отображения реалий и понятий, ими означиваемых, и исторически изменчивым объектом изображения.
Список литературы
1. Лейчик, В. М. Тенденции интеллектуализации и демократизации в современном русском языке и их выражение в публицистическом тексте // Актуальные проблемы лингвистики и терминоведения : междунар. сб. науч. тр., посв. проф. З. И. Комаровой. Екатеринбург, 2007. С. 133-137.
2. Пелевин, В. П 5: Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана. М., 2008. 288 с.
3. Пелевин, В. Т. М., 2009. 384 с.
