CC BY
205
МАТЕРИАЛЫ И СООБЩЕНИЯ
О.В.Кукушкина
язык пушкина: лексикографические
этюды ii («Он уважать себя заставил...»)1
В статье рассматриваются проблемы понимания начальных строк романа «Евгений Онегин». Ключевым для решения возникающих вопросов признается значение глагола уважать в языке Пушкина. Исследование этого значения проводится с помощью создаваемого в ЛОКЛЛ филологического факультета МГУ корпуса текстов А.С. Пушкина. На основе проведенного анализа предлагается семантическая интерпретация начальных строк романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин», вызывающих споры.
Ключевые слова: русский язык первой половины XIX в., значения глаголов, корпус текстов, смысловая интерпретация текста.
The paper deals with the interpretation of the first lines of "Eugene Onegin". The meaning of the verb to respect is considered as the key to the existing questions. The research is based on the electronic corpus of Pushkin's texts created in the Laboratory of General and Computational Lexicology and Lexicography at the Faculty of Philology of MSU. The semantic interpretation of the debatable lines of Pushkin's novel is suggested as the result of our analysis.
Key words: Russian Language of the first half of the 19th century, meaning of the verbs, text corpus, semantic interpretation of the text.
Первые строки романа «Евгения Онегина» знакомы всем: Мой дядя, самых честных правил, Когда не в шутку занемог, Он уважать себя заставил, И лучше выдумать не мог. Его пример - другим наука...2 Это начало вызывает, как известно, у вдумчивого читателя вопросы. Так, В.С. Непомнящий считал, что «...или Пушкин построил первую фразу романа, мягко говоря, не совсем удачно, или - или мы ее неверно
1 Статья продолжает серию работ, посвященных результатам исследования корпуса Пушкина в Лаборатории общей и компьютерной лексикологии и лексикографии филологического факультета МГУ (см.: Кукушкина О. В., Варламов А. А. Язык Пушкина: Лексикографические этюды» // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2015. №6).
2 Здесь и далее при отсутствии специальных указаний цитаты даются по изд.: Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 19 т. М., 1994-1997 (переизд.). Римской цифрой обозначается номер тома, арабской - страница.
читаем и понимаем» [Непомнящий, 1996: 158]. Основная сложность понимания начальных строк романа заключается в том, что нам приходится самим восстанавливать некоторые смысловые связи между описываемыми событиями. Главная из этих связей - связь между болезнью дяди и возникновением уважения к нему. Эта связь далеко не тривиальна и не очевидна, поскольку болезнь обычно вызывает чувство жалости, сочувствия, но отнюдь не уважения. В результате возникает ощущение, что под уважением здесь понимается нечто иное, более конкретное, чем изменение отношения.
Потребность восполнить недостающее смысловое звено породила распространенную версию о том, что уважать себя заставить означало в пушкинскую эпоху 'умереть'. Эта вполне логичная версия (смерть требует уважения) является, однако, абсолютно неверной, что известно любому, знающему текст первой главы. В строфе LП этой главы Пушкин прямо говорит о том, что Онегин едет к дяде, чтобы выполнить его просьбу и проститься с ним. О смерти дяди герой еще не знает. Напомним эти строки:
Вдруг получил он в самом деле От управителя доклад, Что дядя при смерти в постеле И с ним проститься был бы рад. Прочтя печальное посланье, Евгений тотчас на свиданье Стремглав по почте поскакал...
Можно было бы, конечно, предположить, что сам Пушкин забыл о том, что было в начале романа. Для этого поэт, кажется, сам дает основания, говоря в строфе LX:
Я кончил первую главу: Пересмотрел все это строго; Противоречий очень много, Но их исправить не хочу.
Однако в нашем случае противоречие исключено, так как в строфе LП Пушкин делает прямую отсылку к началу романа, еще раз напоминая нам, с чего он начинается:
Евгений тотчас на свиданье Стремглав по почте поскакал И уж заранее зевал, Приготовляясь, денег ради,
На вздохи, скуку и обман (И тем я начал мой роман);
Итак, дядя в начале романа еще жив, а его смерть выступает только как будущее, ожидаемое событие. Поэтому знающий текст читатель вынужден выстраивать прямую причинную связь между отношением (уважение) и серьезной болезнью: дядя серьезно заболел и тем самым вызвал одобрение и уважение циничного племянника. Такого понимания придерживается и В.С. Непомнящий. Сама семантика оборота уважать себя заставил не вызывает у исследователя сомнения, но начальные строки романа при их традиционном прочтении представляются ему странными. Он видит тавтологию в том, что Онегин называет дядю «человеком самых честных правил», а затем снова повторяет, что он «уважать себя заставил»; считает «неуклюжей и необъяснимой» инверсию «мой дядя... когда», вместо «когда мой дядя»; странным употребление когда при описании только что произошедших событий и др. В.С. Непомнящий полагает, что начало романа приобретает логичность и синтаксическую стройность при той расстановке знаков препинания, которая была в первом издании первой главы романа (1825), но изменилась впоследствии, - здесь, как он обнаружил, после занемог стоит не запятая, а точка с запятой [Непомнящий, 1996]:
«Мой дядя самыхъ честныхъ правилъ, «Когда не въ шутку занемогъ; «Он уважать себя заставилъ «И лучше выдумать не могъ; «Его примЪръ другимъ наука: «Но, Боже мой, какая скука.
[«Евгений Онегин», I, 1825] По мнению В.С. Непомнящего, точка с запятой - это деталь, которая ставит все на свои места: «Как видим, после слова "занемог" - точка с запятой. Это значит, что две первые строки есть законченная фраза, содержащая определенное утверждение. В этой фразе "когда" имеет смысл вовсе не времени, а условия: "самых честных правил в том случае, когда", "в том случае, если" или просто "если" ("коли")». Действительно, при замене когда на если «.обнаруживаются синтаксически и семантически бесспорные основания для точки с запятой после "занемог" - знака, закрепляющего смысл: Мой дядя - человек самых честных правил в том случае, если он занемог смертельно; только этим он заставил себя уважать - и лучше выдумать не мог. <.> "Его пример - другим наука", -
не худо, чтобы и "другие" заслужили "уважение", последовав дядину примеру» [Непомнящий, 1996: 160]. В развитие этой трактовки можно было бы добавить, что при таком понимании оборот не в шутку можно понимать не только как 'серьезно', но и как 'действительно': он самых честных правил, если только действительно заболел.
Точка с запятой, однако, заменена на запятую в остальных прижизненных изданиях романа, что дает основание для предположений о ее ошибочности. Так, В.А. Козаровецкий, разбирая версию В.С. Непомнящего в статье «О споткнувшихся о знаки препинания», объясняет наличие точки с запятой простым отсутствием контроля со стороны Пушкина и неверным прочтением: «Первое издание Первой главы "Онегина" вышло в феврале 1825 года без контроля со стороны Пушкина, находившегося в ссылке. Издатель (Плетнёв), также не разобравшись в смысле злосчастной третьей строки, решил поставить в конце второй строки точку с запятой - видимо, исходя из тех же ложных соображений, какие впоследствии пришли в голову и Непомнящему», - пишет он [Козаровецкий, 2013].
Однако В.С. Непомнящий справедливо указывает на тот факт, что этот злополучный знак препинания снова появляется в первом посмертном издании романа (1838 г.). Это обстоятельство нельзя объяснить буквальным воспроизведением текста первого издания, поскольку расстановка других знаков препинания в этих двух изданиях не совпадает. Ср. знаки издания 1838 г.:
«Мой дядя самыхъ честныхъ правилъ, «Когда не въ шутку занемогъ;
«Он уважать себя заставилъ, <1825 - запятой не было> «И лучше выдумать не могъ: <1825 - была точка с запятой> «Его примЪръ другимъ наука; <1825 - было двоеточие> «Но, Боже мой, какая скука. [«Евгений Онегин», I, 1838]
Таким образом, точку с запятой вряд ли можно считать случайностью. Однако обозначает ли она в данном случае действительно разрыв синтаксической связи и постпозицию придаточного? Ответить на этот вопрос нужно отрицательно. Дело в том, что в первом издании тексту первой главы «Евгения Онегина» предшествует «Разговор книгопродавца с поэтом», в котором есть еще один случай постановки точки с запятой после придаточного времени. Он очень показателен, поскольку в нем препозиция придаточного и его связь не с предыдущим, а с последующим текстом не вызывает никакого сомнения. Ср.:
И, признак Бога, вдохновенье Для нихъ <пропуск> чуждо и смешно. Когда на память мнЬ невольно Придет внушенный ими стихъ; Я содрагаюсь; сердцу больно: Мне стыдно идоловъ моихъ.
[«Евгений Онегин», I, 1825: Х^-ХМП] Точка с запятой разделяет здесь главное и придаточное (Я содрагаюсь, когда мне.) и стоит вместо запятой. Во втором прижизненном издании первой главы (1829 г.) и эта точка с запятой, как и в начальных строках романа, заменена запятой:
И, признак Бога, вдохновенье Для нихъ и чуждо и смешно. Когда на память мнЬ невольно Придет внушенный ими стихъ, Я так и вспыхну; сердцу больно: Мне стыдно идоловъ моихъ.
[«Евгений Онегин», I, 1829: ХУП-Х^Щ В издании 1838 г. «Разговор книгопродавца с поэтом» отсутствует, но неединичность употребления точки с запятой при наличии явной синтаксической связи показывает, что мы имеем дело не с ошибкой, а с определенной функцией, ныне утраченной. Эта функция, как представляется, -обозначение длительности паузы. В.Н. Перцов справедливо указывает на важность того обстоятельства, что старая русская пунктуация отличалась гораздо больше «паузной нагруженностью» и была «гораздо более чувствительна к интонационно-мелодической стороне речи, чем современная» [Перцов, 2008: 50]. В этом отношении очень интересно мнение П.Н. Баркова, приводимое в [Перцов, Пильщиков, 2011: 24], согласно которому аномальные с современной точки зрения знаки препинания знаки долгое время играли роль «интонационно-декламационных разделителей».
В.Н. Перцов рассматривает «несочинительное употребление точки с запятой как разделителя между главным и придаточным предложением» как одну из наиболее ярких особенностей старинной русской пунктуации [Перцов, 2008: 50]. В качестве примеров им приводятся случаи постановки точки с запятой перед потому что и между хотя...; однако. Последнего рода случаи встречаются в текстах Пушкина достаточно регулярно. Наши два случая с придаточным времени отличаются более вы-
сокой степенью синтаксической и семантической связности между частями сложного предложения. Тем не менее и в них можно видеть проявление той же особенности. Обсуждая возможные функции точки с запятой, В.Н. Перцов обращает внимание на то, что в трудах Н.И. Греча и А.Х. Востокова описываются темповые различия между знаками препинания и приводит следующее информацию из грамматики Востокова: «запятая показывает «кратчайшую остановку голоса», точка с запятой -«остановку, вдвое долЪе запятой», двоеточие - «втрое долЪе запятой», точка - «должайшую остановку, вчетверо противъ запятой»» [Перцов, 2008: 52]. В случаях разделения главного и придаточного точкой с запятой можно видеть стремление обозначить более долгую паузу. Препозиция придаточного времени сопровождается такой паузой («вдвое долЪе запятой»), что и могло отмечаться с помощью точки с запятой в наших двух случаях. Замену точки с запятой на запятую в остальных прижизненных изданиях можно объяснить тем, что в случае препозиции придаточного времени функция обозначения длительности паузы вступает в явное противоречие с функцией обозначения синтаксических связей и смыслового членения. И лишь сильная установка редактора на интонационно-декламационное членение могла способствовать ее возврату.
Итак, традиционное временное понимание когда в начальных строках «Дядя уважать себя заставил именно тогда, когда он не в шутку занемог», следует признать правильным. И при данном понимании, и при версии прочтения, предлагаемой В.С. Непомнящим, сохраняется семантическая связь между событиями заболел и начал уважать. Из нее делается достаточно нелицеприятный вывод о моральных качествах Онегина. В.С. Непомнящий формулирует его следующим образом: «Из всего этого следует, что "другие" люди вообще существуют для героя не сами по себе, а только в отношении к нему, к его интересу.» [Непомнящий, 1996: 161].
Несмотря на явную выраженность указанной связи, она, как уже говорилось, оставляет у читателя чувство смыслового дискомфорта и заставляет искать способы иного понимания выражения уважать себя заставил. И для этого есть достаточные лингвистические основания. Они связаны со спецификой употребления самого глагола уважать. Мы понимаем пушкинский текст через призму современного значения этого глагола. Ср.: уважать кого - Питать уважение к кому-чему-н., высоко ценить за что-н., относиться с почтением..., испытывать чувство почтения... («Толковый словарь русского языка» под ред. Д.Н. Ушакова»). Это и порождает интерпретацию: дядя заболел ^ к нему возникло чувст-
во. Однако в языке Пушкина рассматриваемый глагол мог выражать не только отношение, но и цепь действий, через которые это отношение проявляется, то есть он мог иметь то значение, которое мы сейчас описываем с помощью конструкций проявлять, оказывать уважение.
Способность глагола уважать передавать не только отношение, но и действия, нашла имплицитное отражение в «Словаре языка Пушкина» (СЯП). В этом уникальном лексикографическом труде, базирующемся на полной росписи и семантизации контекстов, глагол уважать описывается не сам по себе, а через отсылку к глаголу совершенного вида уважить. Ср.:
УВАЖАТЬ 1. Несов. к уважить в 1 знач. (УВАЖИТЬ 1. Отдавая должное достоинствам, заслугам кого-н., отнестись с почтением, уважением). УВАЖАТЬ 2. Несов. к уважить во 2 знач. (УВАЖИТЬ 2. Посчитаться с чем-н., принять во внимание, учесть что-н. // Приняв во внимание, исполнить (волю, желание кого-л.) (СЯП, т.4) Пушкин использует глагол уважить гораздо реже, чем уважать (соотношение употреблений - 73/9, по данным пушкинского корпуса ЛОКЛЛ). Какие же основания были у создателей СЯП для подобного способа описания? Формальные основания для этого очевидны - они сохраняются и в современном русском литературном языке (СРЛЯ): на исходную произ-водность уважать от уважить указывает морфемная структура - она такая же, как у стандартного имперфектива (ср. ублажить ^ ублажать и т.п.). Но в СРЛЯ уважать кого и уважить кого разошлись по значению и видовой пары не составляют. Чтобы говорить о видовой парности данных глаголов в языке Пушкина, нужны дополнительные семантические доказательства. В СЯП они не приведены, но они, тем не менее, есть. Диагностическим в отношении видовой парности можно считать следующее употребление уважать в неограниченно-кратном контексте, типичном для имперфективов:
(1) Арно... Бонопарт поручал образование Ионийских островов; Бонопарт принимает Арно в своем доме. дает ему одно из первых мест в университете. Наполеон постоянно уважал Арно, хотя не раз мог бы жаловаться на его сатирические выходки и резкую откровенность. Тот... написал на своих табличках имя Арно; писал это же имя в своем завещании.» («Французская академия», XII, 50).
В этом контексте представлено сочетание постоянно уважал, указывающее на совершение Наполеоном неограниченной цепи действий. Речь идет о том, что Наполеон постоянно отличал Арно, оказывал ему знаки уважения, внимания. Это контекст в СЯП не приводится, но его адрес есть среди адресов употребления глагола уважать в 1-м значении.
Итак, мы имеем подтверждение того, что глагол уважать мог использоваться Пушкиным в значении оказывать, проявлять уважение. И в этом случае возникает иное прочтение: дядя заболел ^ возникла необходимость оказывать ему уважение.
В языке Пушкина в составе описательных оборотов с семантикой проявления чувств в качестве основных компликаторов используются изъявить, изъявлять, изъявление, а также оказать и оказывать. Обороты с проявить // проявлять не отмечены. В сочетании с уважением встречается только оказывать (3 случая):
(2) С своей стороны Иван Петрович оказывал уважение к моим летам («Повести Белкина», VIII, 61);
(3) .но наконец принуждены были с ним согласиться и сознаться, что и разбойники оказывали ему непонятное уважение («Дубровский», VIII, 186).
(4) .и стала оказывать молодому учителю уважение, которое час от часу становилось внимательнее («Дубровский», VIII, 186).
Набор чувств, которые можно оказать, в языке Пушкина гораздо шире, чем в СРЛЯ, а вводящий их предикат обнаруживает более тесную связь глаголами внешнего проявления, демонстрации (проявлять, показывать), чем современный. В корпусе отмечены сочетания оказывать и оказывать со следующими существительными:
оказать бесчувственность, благоразумие, внимание, доверенность (т. е. доверие), знак горести, малодушие, множество вежли-востей, мужество, неудовольствие, предпочтение, проворье, сильное чувство, слабость духа, стремление, страх, твердость, усердие, честь, храбрость; оказывать благосклонность, внимание, доверенность (т.е. доверие), милость, наружное почтение, небрежение, нетерпение, приверженность, любопытство, любовь, равнодушие, склонность, стремление, участие, уважение, холодность.
Как и в СРЛЯ, данные предикаты могут вводить также действия, совершаемые по отношению к кому-л. Ср.:
оказать благодеяние, вспоможение, большое действие, милость, неповиновение, одолжение, покровительство, помощь, пользу, пощаду, прием, протекцию, службу, услуги, мало разницы в приеме;
оказывать покровительство.
Большая употребительность в пушкинском языке оборотов с оказать - оказывать по сравнению с СРЛЯ (ср. невозможные сейчас оказать пользу, любовь, страх, превосходство, службу) еще не означает, что уважать кого-л. не могло выступать у Пушкина со значением оказывать кому-л. уважение. Описательные обороты нужны в первую очередь для того, чтобы компенсировать отсутствие видовой парности, а уважить -уважать такую пару в языке Пушкина еще могли составлять.
Связь с действиями, поведением, а не собственно отношением хорошо прослеживается в контекстах, где речь идет об объектах, явно чувства уважения не заслуживающих. Ср.:
(5) Уважайте глупцов, ибо должно стараться иметь болыш.<инство> голосов на своей стороне. 12 (Отрывки из писем. Мысли и замечания. Черновые редакции, XI, 329);
(6) Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало ее владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях. (<Заметки по русской истории XVIII в.>, XI, 15);
(7) Достойно замечания и то, что Рад.<ищев> тщательно прикрыл это намерение уловками уважения и обошелся со славою Ломоносова гораздо осторожнее, нежели с Верховной властию, на которую напал с такой безумной дер-зостию («Путешествие из Москвы в Петербург», XI, 248).
Способность уважать выступать в качестве аналога современных оказывать, проявлять уважение можно называть аспектуальной особенностью данного глагола. Но этот глагол обладал в пушкинскую эпоху и номинативной спецификой, заключающейся в тесной связи уважения, внимания и значимости (важности). Эта связь проявляется прежде всего в сочетаниях с неодушевленным объектом. В текстах Пушкина и пи-
сем к нему есть достаточное количество контекстов, в которых уважение, уважать можно перевести на современный язык как внимание, обращать внимание; признавать достойным внимания, значимым. Ср., например:
(8) Но молодой человек, не всегда уважавший слова своей матери, вышел из хижины и рассказал сон ее другим индийцам («Джон Теннер», XII, 111);
(9) Мы все. привыкли смотреть на поэзию, как на записную прелестницу, к которой заходим иногда поврать и попо-весничать, без всякой душевной привязанности и вовсе не уважая опасных ее прелестей (Письмо 13 а, Вяземскому, XIII, 366);
(10) .и поруча сие справедливости, не смею в Вашем уважении сему делу не быть в совершенной благонадежности ( Письмо 1011, Беклемишев - Пушкину, XV, 199);
(11) и мне грустно видеть что со мною поступают, как с умершим, не уважая ни моей воли, ни бедной собственности (Письмо 74а, Бестужеву, XIII, 386).
Связь со вниманием особенно хорошо видна в обороте принимать, принять, взять в уважение. В словаре под ред. Д.Н. Ушакова принимать во внимание и принимать в уважение даются как синонимы. Ср.: «уважать: 2. что. Принимать во внимание, в уважение (книж. устар.)». Тексты Пушкина и письма к нему подтверждают правильность такого толкования. Ср.:
(12) .гордый Троекуров обещался, ибо, взяв в уважение княжеское достоинство, две звезды и 3000 душ родового имения, он до некоторой степени почитал князя («Дубровский», VIII, 208);
(13) Давно расстроенное здоровье и род аневризма. служили мне достаточным предлогом. Покойному государю императору не угодно было принять оного в уважение. Его величество, исключив меня из службы, приказал сослать в деревню за письмо (Письмо 250, Жуковскому, XIII, 265);
(14) Ныне В<аше> в<ысокопревосходительство>, приняв в уважение сии мои <пропуск> изволили приказать мне обращаться к В<ашему> в<ысокопревосходительству> с теми моими стихотв<орениями>. (Письмо 740, Бенкендорфу, XV, 13).
Судя по всему, этот оборот был характерен для официально-делового стиля, о чем свидетельствуют, например, следующие примеры из писем Пушкину:
(15) Милостивейший государь! Александр Сергеевич! Дерзновение мое принимаю убедительнейше просить особу вашу, о милостивом и снисходительном удостоянии принятием в уважение, повергаемые правосудию вашему нижепоме-щенные обстоятельства. (Письмо 1125, Лебедев - Пушкину, XVI, 76);
(16) Я по сие время тружусь с истинным к Вам, милостивый государь Александр Сергеевич! усердьем ни в чем не упуская пользы Вашей. При сем принужден Вас просить естли угодно будет принять во уважение мою просьбу о решение моей участи (Письмо 994, Пеньковский - Пушкину, XV, 186).
На принятии во внимание может базироваться признание чего-либо значимым, способным быть уважительной причиной. Ср. следующие примеры с оборотом в уважение чего, употребляющимся в причинном значении 'из-за, ради':
(17) Милостивый государь, Александр Сергеевич! Надеюсь, вы простите моей докучливости в уважение малого времени, которое остается мне жить в Петербурге а в это малое время мне хотелось бы кончить с изданием Храповицкого Записок! (Письмо 886, Свиньин - Пушкину, XV, 113).
(18) Милостивый государь Александр Сергеевич! Прошлого года -я имел честь принять от батюшки вашего верное обещание, -что я посредством Вас, милостивый государь! получу деньги, занятые братцом Вашим, 2.000 руб., у полковника Плещеева, родного моего племянника, который не имея никакой собственности, в уважение просьбы и обстоятельств его кинулся к помощи и был уверен, - что его дружеской поступок не поставит его в то трудное положение, - в каком он теперь находится (Письмо 1011, Беклемишев - Пушкину, XV, 199).
Интересно отметить, что в текстах Пушкина и письмах не найдены при этом случаи употребления слова уважение со значением 'причина, основание', достаточно распространенные в текстах первой половины XIX в. и абсолютно аномальные с точки зрения СРЛЯ. Эти случаи связаны с оборотами в сем уважении, по другому уважению, по другим уважениям. Ср.:
(19) Изъяснения, кои не содержат ни того ни другого, не суть закон и, следовательно, не могут иметь места в статьях Свода; между тем они могут быть полезны к лучшему уразумению закона, и в сем уважении они вмещены в примечаниях (Сперанский М.М. Обозрение исторических сведений о Своде законов. М., 2011);
(20) Приказ Сибирский получал для двора огромные тюки дорогой рухляди, не мог, однако ж, не слышать о казачьих самовольствах в обширном краю и в сем уважении испросил (1638 г.) введения нового порядка (Словцов П.А. История Сибири: От Ермака до Екатерины II. М., 2006);
(21) Давно собирался я написать к Вам, почтеннейший и любезнейший друг Александр Васильевич, по многим другим уважениям, независимо от чувства постоянной приязни (Письмо И.А. Гончарова к А.В. Дружинину от 22 июля 1858 г.);
(22) Она сначала указала, где софизм, а потом исполнила мое желание, но по другому уважению (Письмо И.А. Гончарова к Е.В. Толстой от 26 <?> октября 1855 г.);
(23) Само собою разумеется, что причина подобного способа давать о себе знать заключалась в нежелании автора быть известным под собственным своим именем - по скромности ли то было, или по не слишком высокому понятию о литературной арене, или по каким другим уважениям (Белинский В. Стихотворения графини Е. Ростопчиной. 1841 [Белинский, 1948]).
Здесь уважение явно используется как аналог слова увага, которое В. Даль характеризует следующим образом: «Увага. ж. южн. зап. повод,
причина, обстоятельства, на которые должно обратить вниманье, уважить их» [Даль, 2009].
В деловых письмах к Пушкину встречается не только принять в уважение, но и "конверсив" представить на уважение, т. е. на рассмотрение. Ср.:
(24) .выжидая единого благотворительного время и случая, представить все то на уважение особы вашей тогда, когда с. Михайловское откроет мне свободный путь во время пребывания в нем Вашего (Письмо 1125, Лебедев - Пушкину, XVI, 77).
Значение рассмотреть, принять решение по реализуется, судя по всему, и в следующих контекстах с глаголом уважить:
(25) Как Вам угодно будет уважить мое распоряжение о чем буду ожидать решительного Вашего приказания (Письмо 934, Пеньковский - Пушкину, XV, 144);
(26) Как Вам - угодно будет уважить о роздаче для крестьян на хлеб и посев их полей доношу Александр Сергеевичу! что естли не дать крестья<нам> на посев, то у них пролежало бы земля незасеянна (Письмо 946, Пеньковский - Пушкину, XV, 152).
Помимо тесной связи со вниманием, уважать и уважить обнаруживают способность передавать и значение (о)ценить, оценивать. Ср.:
(27) Я деньги мало люблю - но уважаю в них единственный способ благопристойной независимости (Письмо 979, Н.Н. Пушкиной, XV, 180);
(28) Уверяю тебя, что это все сбудется: сделай только в точности по моему расписанию. Если же ты не уважишь моего усердия и почтешь за шутку то, что я пишу от чистого сердца, тогда бог с тобой. Я тебя отдам на съедение книгопродавцам (Письмо 209, Плетнев - Пушкину, XIII, 218);
(29) Я сердечно полюбил и уважил Баратынского. Чем более растираешь его, тем он лучше и сильнее пахнет. В нем, кроме дарования, и основа плотная и прекрасная (Письмо 262, Вяземский - Пушкину, XIII, 276).
Говоря о пушкинских уважать и уважить, нельзя не отметить еще одну интересную особенность - способность этих глаголов управлять творительным падежом неодушевленного объекта: уважать чем наряду с уважать что. В СЯП это управление выделено в рамках второго значения и приведен всего один контекст:
уважать чем: пора дать вес своему мнению и заставить правительство уважать нашим [мнением] голосом - Пс 49.23.
Данное управление нельзя считать просто ошибкой, поскольку при анализе редакций и вариантов, а также писем Пушкину удалось найти еще два аналогичных примера. Оба они в отрицательной конструкции. Ср.:
(30) .предавая имя его молве, ко всему равнодушной и ничем не уважающей (<«Байрон»>, XI, 520);
(31) Надобно было быть уверену в его уме и проницательности, чтобы осмелиться так писать. Он один сквозь некоторую досаду мог увидеть беспредельную к нему любовь и преданность: его талант поставил выше мелочей обыкновенного самолюбия. Он может не уважить мнением моим, но чувства, я знаю, всегда уважал (Письмо 1266, Вигель - Пушкину, XVI, 170-171).
Такое управление заставляет искать связь уважать и уважить с другими пушкинскими глаголами, способными управлять творительным объекта без предлога и передавать отношение. Это шутить, тревожиться, дорожить, пренебрегать. Первые два глагола в СРЛЯ управляют предложными конструкциями, но у Пушкина они могут управлять и беспредложно. Ср.:
(32) После этого не тревожьтесь мнением Полевого (Письмо 927, Бантышу-Каменскому, XV, 137);
(33) .я их будущностью и собственностью шутить не могу (Письмо 1243, Павлищеву, XVI, 154);
(34) Скажи ему, пожалуйста чтобы он припас деньги; деньгами нечего шутить; деньги вещь важная. (Письмо 522, Плетневу, XIV, 112).
Остальные два глагола и сейчас сохраняют беспредложное управление. При этом у Пушкина для пренебречь и пренебрегать отмечены также случаи управления винительным падежом, что усиливает возможность их влияния на не уважать. Ср.:
(35) Умы, пренебрегая цветы словесности и благородные игры воображения, готовились к роковому предназначению XVIII века («О ничтожестве литературы русской», XI, 271);
(36) Правительство может пренебречь ожесточение некоторых обличенных. (Письмо 246, Дельвигу, XIII, 262).]
Рассмотренные контексты показывают, что в языке Пушкина и его современников единицы с семантикой уважение обладали гораздо более широким кругом значений и употреблений, чем в СРЛЯ. Этот круг значений близок к тому, который передает польский глагол uwazac (быть внимательным, наблюдать, уважать, считать), с которым этимологи связывают русский глагол уважать. Близкий спектр значений способен выражать французский глагол respecter3, употребляющийся в конструкции 11 s'est fait respecter, буквально означающей 'заставить себя уважать'. Еще один французский эквивалент глагола уважать - глагол considerer - не только близок к первому по набору значений, но и употребляется в обороте prendre en considération - 'принимать во внимание', которому у Пушкина соответствует принимать в уважение (принимать во внимание не найдено), что еще раз указывает на тесную связь уважения и внимания. Однако семантическое сходство с иноязычными эквивалентами не означает, что употребление глагола уважать в языке Пушкина является галлицизмом или полонизмом. Это результат достаточно длительного самостоятельного существования глагола в русском языке. Так, оборот принимать в уважение активно употребляется в официально-деловом стиле еще в XVIII в. В тот же период в русском языке представлен ныне утраченный глагол важить, от которого производны уважить и уважать. В «Словаре русского языка XVIII века» семантика этого глагола описана так: важить: 1. без доп. Иметь вес, весить. || Стоить, иметь цену. || Пе-рен. Иметь значение, ценность. 2. кого-что. Перен. Оценивать. || что. Обдумывать, взвешивать.
Из описанных особенностей для понимания значения выражения он уважать себя заставил важны тесные синонимические отношения меж-
3 Благодарю Н. И. Голубеву-Монаткину за помощь, оказанную при анализе французских глаголов.
ду уважением и вниманием. Их наличие позволяет говорить о том, что это выражение могло иметь у Пушкина не только значение 'оказывать уважение', но и 'оказывать, проявлять внимание'. Поскольку уважать и уважение в большинстве случаев все же выражают у Пушкина чувство почтения, а уважение и внимание неразрывно связаны - уважения нет без проявления внимания, - есть смысл говорить о своего рода синкретизме значения глагола уважать и о вероятном наличии у него способности нерасчлененно обозначать проявление уважения и внимания. С учетом этого значение выражения он уважать себя заставил можно описать как он заставил оказывать себе внимание и уважение.
Есть ли какие-либо основания для еще большей конкретизации значения этого выражения? В «Школьном словаре крылатых выражений Пушкина» это значение определяется так: «он уважать себя заставил (одобрительно) - о выдвижении своих условий, требований, нарушающих сложившееся положение вещей» [Мокиенко, Сидоренко, 2005]. Это толкование явно опирается на современное значение глагола уважить. Кроме того, данный словарь описывает те значения, которое пушкинские выражения получили уже в послепушкинскую эпоху. А при анализе смысла текста нужно устанавливать исходное, текстовое значение.
Очень заманчивым кажется предположение, что уважать себя заставить могло иметь устойчивое значение 'заботиться, ухаживать за кем-либо' или какое-то иное сходное значение. Однако у Пушкина это сочетание употребляется всего один раз, а его французский аналог в корпусе не найден, поэтому пушкинский материал обнаружить это «тайное» значение не позволяет. В других русскоязычных текстах следов его также до сих пор найти не удалось. Не выявляется оно и на польском, украинском, белорусском, а также французском материале. Современный польский глагол ытагас может передавать значение 'следить за кем-л., заботиться о ком-то', но только в конструкциях с предлогом па (па kogo). Возможно, работа с историческими словарями соответствующих языков может в дальнейшем дать какие-то интересные результаты. Но и данное выше толкование рассматриваемого выражения ('оказывать уважение и внимание') позволяет восстановить недостающее семантическое звено между болезнью и уважением и превращает связь между этими двумя событиями из аномальной в нормальную, предсказуемую: болезнь требует оказания уважения и внимания больному.
Исходное положение дел, начинающее роман, выглядит, с учетом сказанного, следующим образом: дядя, серьезно заболев, заставил Онегина
оказывать ему знаки внимания и уважения. Однако на этом проблемы понимания начала романа не заканчиваются. Здесь есть еще один важный смысловой пробел, требующий от читателя самостоятельного осмысления. И он тоже требует знания последующего текста. Чего хотел дядя от Онегина? Чтобы тот оказывал ему знаки внимания? Чтобы делал все то, к чему «приготовляется» Онегин? При дальнейшем прочтении оказывается, что умирающий дядя всего лишь попросил наследника приехать и проститься с ним. Но как же тогда быть с намерением Онегина «с больным сидеть и день и ночь, не отходя ни шагу прочь.»?
Сам ли возлагает Онегин на себя такие обязанности или таковы были общепринятые нормы поведения при прощании с умирающим - это предмет особого обсуждения. Здесь можно отметить только, что защищавший Онегина В.Г. Белинский писал о том, что дядю нельзя считать благодетелем Онегина, поскольку Евгений был единственным законным наследником его имения («Тут благодетель - не дядя, а право наследства») и что «играть роль огорченного, состраждущего и нежного родственника при смерти совершенно чужого и постороннего ему человека» обязывали Онегина не деньги, а «чувство деликатности и человечности» [Белинский, 1948].
Как бы то ни было, очевидно, что Онегин намерен свои обязанности выполнять и играть ту роль, на которую обрекает его просьба дяди. При этом он не считает эту просьбу чем-то нормальным и общепринятым. На это указывает фраза «Его пример другим наука», говорящая о том, что далеко не все умирающие родственники приглашали наследников «проститься с ними». Негативные чувства, которые он испытывает по отношению к просьбе дяди, выражены достаточно явно - с помощью глаголов заставил и выдумал. Особенно показателен здесь глагол выдумать. У Пушкина этот глагол в большинстве контекстов употребляется негативно. Ср., например:
(37) Засмеялся Балда лукаво: «что это ты выдумал, право?» («Сказка о попе.», III, 499);
(38) Бранились долго; наконец Уловку выдумал хитрец. («Руслан и Людмила», IV, 48);
(39) Чего не выдумает злоба! («Руслан и Людмила», IV, 48);
(40) Уж эти мне грамотеи! что еще выдумал! («Борис Годунов», VII, 24);
(41) Вот выдумали штуку! («Насилу выехать решились...», VII, 249);
(42) Да что еще выдумал! Поймает, и ну цаловать. («Барышня-Крестьянка», VIII, 112).
В связи с этим выражение И лучше выдумать не мог нужно понимать не как одобрение, а как проявление недовольства просьбой дяди приехать проститься: Ишь что выдумал! Не мог придумать ничего лучше, чем. Таким образом, Онегин не выражает в этой фразе никакой похвалы ни дяде, ни его болезни. И это полностью противоречит традиционному восприятию этих строк, которое В.Г. Белинский описывает следующим образом: «Мы помним, как горячо многие читатели изъявляли свое негодование на то, что Онегин радуется болезни своего дяди.» [Белинский, 1948]. Онегин в начале романа злится на дядю, а не хвалит его за болезнь. И в свете этого приобретает осмысленность знаменитая характеристика дяди как человека «самых честных правил», сближающая его с крыловским ослом.
Ю.М. Лотман высказывал сомнение в том, что здесь имеет место цитата из басни И.А. Крылова «Осел и мужик», и полагал, что Пушкин просто использовал живой фразеологизм устной речи той поры. Он писал о том, что «современники вряд ли воспринимали это как литературную цитату» [Лотман, 1980: 121]. В пользу этого могло бы свидетельствовать то, что обороты человек таких-то правил, с правилами, без правил у Пушкина встречаются и вне рассматриваемого контекста. Ср.:
(43) Фальстаф совсем не глуп, напротив. Он имеет и некоторые привычки человека, изредка видавшего хорошее общество. Правил нет у него никаких. Он слаб, как баба («ТаЬ1е-Та1к», XII, 160);
(44) В молодости моей сблизил меня с человеком, в коем природа, казалось, желая подражать Шекспиру, повторила его гениальное создание. [***] был второй Фальстаф: сластолюбив, трус, хвастлив, не глуп, забавен, без всяких правил, слезлив и толст («ТаЬ1е-Та1к», XII, 160);
(45) Я уверен, что те, которые приписывают новую сатиру Аркадию Родзянке, ошибаются. Он человек благородных правил и не станет воскрешать времена слова и дела. (Письмо 53, Бестужеву, XIII, 65);
(46) усердно задушить старался просвещенье. Благочестивая, смиренная душа
Карала чистых муз, спасая Бантыша, И помогал ему Магницкий благородный, Муж твердый в правилах, душою превосходный («Второе послание к цензору», II, 327].
Однако о том, что здесь все же с наибольшей вероятностью имеет место цитирование, говорит тот факт, что самых честных правил у Пушкина нигде более не встречается. Еще более весомым аргументом в пользу того, что современники все же должны были воспринимать это выражение как литературную цитату, является то, что басня Крылова не могла не быть хорошо известна читателям романа. Она была написана задолго до выхода первой главы (в 1819 г.) и принадлежала перу того, кого сам Пушкин в 1825 г. характеризует как «русского Лафонтена», «любимца своих единоверцев» («О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И.А. Крылова», XI, 31). Все это говорит о том, что басня Крылова была прецедентным текстом. Употребление оборота самых честных правил в той же синтаксической позиции, что и в прецедентном тексте, делает неизбежной для читателя ассоциацию с ослом.
Но что общего между этими двумя персонажами? Обычно принято считать, что их роднит глупость. И у Пушкина осел действительно может обозначать глупца. Ср.:
(47) Тимковский царствовал - и все твердили вслух, Что в свете не найдешь ослов подобных двух. Явился Бруков, за ним вослед Карасовский: Ну право, их умней покойный был Тимковский (II, 328).
Однако здесь принципиально важна не глупость, а наличие у осла правил и стремления их соблюдать. Осел, как и дядя, простодушен и честен. Он не виноват в том, что его представления о должном конфликтует с реальным положением дел, входит с ним в то, что сейчас модно называть «когнитивным диссонансом». Дядя, как и осел, хочет сделать как лучше - он считает должным попрощаться перед смертью с наследником. При этом он не в состоянии понять, к чему ведет его просьба и в какое положение она ставит племянника.
Именно это положение и является предметом размышлений и переживаний Онегина в начале романа. Оно описано очень подробно, причем в черновой редакции первой строфы еще ярче и подробнее, чем в окончательной. Интересно, что если в беловой редакции имеет место обобщение, общереферентный контекст (речь идет вообще о любом, оказавшем-
ся в таком положении), то в черновой редакции е сть и определенно-личный вариант, в котором Онегин предвидит, что придется делать у постели дяди лично ему. Характерно также, что здесь вместо скуки появляется гораздо более сильная негативная эмоция - мука. Ниже приведены варианты черновых рукописей:
Мой дядя самых честных правил, Когда не в шутку занемог, Он уважать себя заставил И лучше выдумать не мог
Он лучше выдумать не мог Он уважать себя заставил Когда не в шутку занемог Его пример - другим наука
его пример и мне наука Но боже мой какая мука Над ним сидеть и день и ночь
А) С больным сидеть и день и ночь Б) смотреть за ним и день и ночь Какое скучное коварство
Какое глупое коварство Больного дядю /забавлять ]
A) Вздыхать, печалиться над ним Б) над ним заботливо
B) за ним заботливо
Г) его услугой забавлять Д) Других услугой забавлять Ему подушки поправлять
А) подушки поправлять ему Б) подушки молча поправлять Печально подносить лекарство,
А) И подавать ему лекарство Б) со вздохом подавать лекарство Вздыхать и думать про себя
A) Как глупо унижать себя
Б) притворством унижать себя
B) Смирять и унижать себя Г) Тревожить унижать себя
Ну скороль чорт возьмет тебя -
A) Как глупо чорт бы взял тебя
Б) Ах
B) когда же
Так мыслил молодой повеса
Так думал молодой наследник.
(Глава 1. Варианты черновых рукописей, VI, 213-214).
Все сказанное дает основание понимать первые строки романа следующим образом:
Мой простодушный, как крыловский осел, дядя, Когда серьезно заболел, Не придумал ничего лучше,
Как заставить меня оказывать ему внимание и уважение. Рекомендую другим брать с него пример! (в его положении) Но, боже мой, мне-то каково.
Если «переводить» описываемую ситуацию на современный и более грубый язык, то можно было бы заменить уважать себя заставил на ублажать себя заставил. Однако Пушкин глагол ублажать в своих текстах не использует. Кроме того, этот глагол слишком бы усиливал негативное отношение героя к действиям дяди, которое и так уже передано с помощью предикатов заставил и выдумал.
Итак, все сказанное позволяет оценивать состояние, в котором мы застаем героя в начале романа, отнюдь не как радость по поводу наследства и тем более смерти дяди (о которой герой еще ничего не знает), а как негативные переживания по поводу того, что придется ходить за больным, притворяясь и утруждая себя. Как личность высокоразвитая, Онегин не только испытывает чувства, но и оценивает их. Он характеризует свое поведение по отношению к дяде очень жестко - как «низкое коварство». Он заранее переживает из-за того, что будет исполнять свои обязанности неискренне и желая дяде скорой смерти («Когда же черт возьмет тебя»). Положение, в которое ставит Онегина просьба дядя, унизительно для героя прежде всего в силу необходимости притворяться.
Таким образом, Онегин вовсе не тот циник, каким выставляет его версия заболеть ^ испытывать уважение. Он злится, раздражен, но он все же мчится к дяде, к которому не испытывает теплых чувств и с которым вряд ли много общался до этого. Он готов честно, не жалея сил и време-
ни оказывать знаки внимания родственнику, оставляющему ему наследство («уважать» его). Если учесть это, а также то, что он единственный наследник («наследник всех своих родных») и мог бы сказаться больным или не особенно торопиться, то нельзя не признать, что Онегин ведет себя как человек «с правилами», знающий, что такое моральные обязательства, и готовый их выполнять.
Правомерность такого понимания ситуации, описанной в начале романа, доказывается не только лингвистическим анализом, но и характеристиками, даваемыми герою самим автором. Здесь сразу вспоминается «Онегин, добрый мой приятель», однако нужно учитывать, что это выражение далеко не столь однозначно, как представляется с точки зрения современного языка. На это указывает следующее высказывание П.А. Вяземского, относящееся к 1827 г.: «Въ свЪтскомъ словаре выражешя: добрый малый и добрый человЪкъ совершенно поддаются злоупотре-бленш. Добрый малый обыкновенно называется товарищъ, всегда готовый участвовать съ вами во всякой пирушкЬ и шалости и обращаю-щшся къ вамъ спиною при первомъ предложенш участвовать съ вами въ добромъ дЪлЪ. Добрый человЪкъ, по светскому понятию, есть человЪкъ, въ коемъ не достаетъ ни духа на злое, ни души на доброе дЪло. Сказано о св'Ьтскихъ друзьяхъ:
Въ ихъ ласкахъ лесть, коварство вижу, Ихъ клятвы - звукъ пустыхъ рЪчей! О! какъ сердечно ненавижу Большую часть моихъ друзей!
Можно почти тоже сказать о добрыхъ малыхъ и добрыхъ людяхъ: честному человеку позволительно ненавидеть ихъ чистосердечно» [Вяземский, 1827]4.
Поэтому гораздо показательнее другой фрагмент романа, в котором поведение Онегина, пусть и в отношении другого эпизода, характеризуется абсолютно однозначно:
Не в первый раз он тут явил Души прямое благородство .
4 Судя по всему, такое употребление сохранялось и в светском языке конце XIX в. Ср.: «Товарищ брата, студент весельчак, так называемый добрый малый, т. е. самый большой негодяй... уговорил после попойки ехать туда...» (Л.Н. Толстой, «Крейцерова соната»).
Источники и словари
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 2009.
Мокиенко В.М., Сидоренко К.П. Школьный словарь крылатых выражений Пушкина. СПб., 2005.
Пушкин А. С. «Евгений Онегин». Глава первая (1825) // Электронные публикации Института русской литературы (Пушкинского дома) РАН. http://lib.pushkinskijdom.ru.
Пушкин А. С. «Евгений Онегин». Глава первая. 2-е изд. (1829) // Электронные публикации Института русской литературы (Пушкинского дома) РАН. http://lib.pushkinskijdom.ru.
Пушкин А. С. «Евгений Онегин» (1838). Сочинения Александра Пушкина. Том I. СПб., 1838 // Электронные публикации Института русской литературы (Пушкинского дома) РАН. http://lib.pushkinskijdom.ru.
ПушкинА.С. Полн. собр. соч.: В 19 т. М., 1994-1997 (переизд.).
Словарь русского языка XVIII века. Вып. 2. Л., 1985.
Список литературы
Белинский В.Г. Сочинения Александра Пушкина. Статья восьмая // Белинский В.Г. Собр. соч.: В 3 т. М., 1948.
Вяземский П.А. О злоупотреблении слов // Вяземскш П. А. Полн. собр. соч. / Изд. графа С.Д. Шереметева. T. 1. СПб., 1878.
Лотман Ю.М. Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий: Пособие для учителя. Л., 1980.
Непомнящий В. С. Из наблюдений над текстом «Евгения Онегина» // Московский пушкинист. Вып. II. М., 1996.
Козаровецкий В.А. О споткнувшихся о знаки препинания // Литературная Россия. 2013. № 1.
Перцов Н.В. О соотношении письменной и устной форм поэтического языка: (К вопросу о функциональной нагруженности старого русского правописания) // Вопросы языкознания. 2008. №2.
Перцов Н.В., Пильщиков И.А. О лингвистических аспектах текстологии // Вопросы языкознания. 2011. № 5.
Сведения об авторе: Ольга Владимировна Кукушкина, докт. филол. наук, профессор кафедры русского языка филологического факультета МГУ имени М.В.Ломоносова. E-mail: kukush@orc.ru.
