CC BY
362
УДК 882. 09 П 272
А.В. Перетягина
КОМПОЗИЦИОННЫЕ ПАРАЛЛЕЛИ РОМАНА А.С. ПУШКИНА «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»
И РОМАНА И.С. ТУРГЕНЕВА «ОТЦЫ И ДЕТИ»
В статье устанавливается генетическая связь сюжета и композиции романа И.С. Тургенева «Отцы и дети» с романом А.С. Пушкина «Евгений Онегин».
Ключевые слова: композиционные параллели, экспозиция, действие романа, генетические связи, кульминация, характер героя.
А.С. Пушкин неизменно считал, что только наличие предварительного, осознанного, строго продуманного плана способно обеспечить произведению подлинную и совершенную художественность. В рабочих тетрадях Пушкина мы находим большое число записей планов целого ряда его произведений - от поэмы «Руслан и Людмила» до последней опубликованной при жизни повести «Капитанская дочка». Работу над романом «Отцы и дети» И.С. Тургенев также начал с составления плана. Он никогда не строил произведение на основе какой-либо абстрактной идеи. «Я, - решительно заявлял он, - не только не хочу, но я совершенно не могу, не в состоянии написать что-нибудь с предвзятою мыслию и целию, чтобы провести ту или иную идею» [10, с. 89].
Столь настойчивое и повышенное внимание обоих писателей к вопросам, связанным с планом произведения, уже само по себе показательно. Во-первых, это свидетельствует о том, что творческий процесс не носил стихийного характера, а был глубоко осознанным. Во-вторых, почти полное соответствие завершённых произведений предварительным планам показывают, как твёрдо умели идти и Пушкин, и Тургенев к заранее поставленной цели.
Прежде чем приступить к написанию романа, Тургенев долго обдумывал сюжет. «Я теперь, - писал Тургенев в марте 1859 года Ламберт, - занят составлением плана и т.д. для новой повести: это работа довольно утомительная - тем более, что она никаких видимых следов не оставляет: лежишь себе на диване или ходишь по комнате - да переворачиваешь в голове какой-нибудь характер или положение - смотришь: часа три, четыре прошло - а кажется, немного вперёд подвинулся» [9].
Исследователями замечено, что все романы Тургенева включены в жесткие ритмы годового
природного цикла [5; 10]. Действие в них завязывается весной, достигает кульминации в знойные дни лета, а завершается под «свист осеннего ветра» или в «безоблачной тишине январских морозов». Годовое природное кольцо присутствует и в романе «Отцы и дети». Действие в романах Тургенева, как и у Пушкина, «расчислено по календарю». Так, например, «Отцы и дети» начинаются 20 мая 1859 года, Аркадий и Базаров приезжают в усадьбу Одинцовой 22 июня, прощальный обед у Кирсановых происходит в «январский день» 1860 года.
Своё повествование Тургенев обыкновенно начинает с экспозиции, задача которой представить читателям действующих лиц произведения в форме живого и непринуждённого рассказа [10, с. 228]. С экспозицией действующих лиц связана история их прежней жизни. В романе «Отцы и дети» техника экспозиции своеобразна и отличается от предшествующих романов Тургенева. Автор не даёт развёрнутой истории о прошлом Базарова, о его жизни мы узнаём только из разговоров лиц, беседующих между собой о нём. Роман «Евгений Онегин» начинается с истории героя. Функция истории заключается в раскрытии прошлой жизни Онегина, необходимой для понимания его сегодняшнего состояния и дальнейшего поведения.
В основе системы образов тургеневского романа лежит принцип композиционного контраста. В соответствии с этим персонажи выводятся «гнёздами» [10, с. 231]. Сначала мы знакомимся с судьбами братьев Кирсановых. С губернатором Колязиным, Одинцовой, Ситниковым и Кукши-ной мы знакомимся во вторую очередь, с Катей и княжной Х-ой - в третью, с Василием Ивановичем и Ариной Власьевной - в четвёртую. Действие происходит в четырёх территориально различных пунктах - усадьбе Кирсановых, губернс-
ком городе, усадьбе Одинцовой и деревенском домике родителей Базарова.
Под влиянием Пушкина композиция романов Тургенева строится по принципу «вершиннос-ти», выбора ключевых моментов в жизни и судьбе героя; особое место в романе занимает любовная интрига и центральная героиня, перед судом которой оказывается герой.
Итак, «тарантас, запряжённый тройкой ямских лошадей...», показался на пыльной дороге. Впереди ждёт Базарова новая, неизвестная жизнь в незнаемой земле, в которой он оказался как-то вдруг, по-сказочному. Нет западного дорогого Петербурга, а есть деревня, Русь, другой мир.
Вторая часть романа (2-7 главы) «Евгений Онегин» открывается эпиграфом «О rus! О Русь!». Это восклицание «О Русь!» - ключевое в понимании нового мира, мира предков, в котором оказываются и Онегин, и Базаров.
Чужесть миру родной земли обнаруживается с первых шагов. Своеобразной метафорой её в романе «Евгений Онегин» предстаёт покойник дядя, похороны, священность и таинство которых несомненны, но для осмеивающего старину Онегина покойник - «дань готовая земле», а обряд похорон - лишь пёстрое собрание пьющих и жующих людей [8, с. 67].
Базаров же грубо обрывает чтение строк Пушкина о весне повеселевшим Николаем Петровичем, всем своим видом подчёркивая противостояние гармонии, которую таит в себе жизнь и, как отражение её, пушкинская поэзия. Поэтому и голос его «раздаётся» среди всеобщего умиротворения, будто гром среди ясного неба.
Создав экспозицию и историю прежней жизни героев, романист приступает к завязыванию действия, то есть к созданию той конфликтной ситуации, которая ляжет в основу романа. Тургенев делает это постепенно, без каких-либо происшествий, столь характерных, например, романам Достоевского. В «Отцах и детях» с двумя планами развития сюжета имеются и две завязки, общественно-политическая и любовная. Первая готовится с шестой главы романа и окончательно оформляется в десятой главе, в знаменитом столкновении Базарова с Павлом Кирсановым. Однако автор не ограничивается этим, ему важно «испытать» Базарова-нигилиста любовью и заставить его ощутить в себе ненавистный «романтизм». Вот почему с одиннадцатой главы напряжённость действия резко спадает: Базаров и Аркадий уез-
жают из Марьина в город, и с их отъездом «старичкам» Кирсановым «вздохнулось легко». Начало семнадцатой главы содержит в себе любовную завязку. Действие романа неуклонно развивается, приближаясь к моменту наивысшей напряжённости, к кульминации. В Базарове начинают пробуждаться какие-то новые, ранее ему незнакомые чувства: «Кровь его загоралась, как только он вспоминал о ней [Одинцовой]; он легко сладил бы с своею кровью, но что-то другое в него вселилось, чего он никак не допускал, над чем всегда трунил, что возмущало всю его гордость» [9, С., т. 8, с. 287].
В романе «Евгений Онегин» испытания Онегина составляют смысл сюжетного движения во 2-7-й главах. Результат их очевиден - полная несостоятельность героя, даже более того. «Уж не пародия ли он?» - заключает свои раздумья Татьяна. Испытания обнажают недуги, которые объяли тело и душу, овладели всеми свойствами, всеми силами человека. В первой (1-я глава) и второй (2-7 главы) частях романа Пушкин рисует ступени падения героя, показывает, как страсти-язвы поразили всё его существо: от чревоугодия («Залить горячий жир котлет») до гордости, гордыни, главного и основного греха в системе христианских воззрений [8, с. 69]. Сравним с Базаровым, который тоже «.. .за ужином... почти ничего не говорил, но ел много», а затем, в спорах с Павлом Петровичем безапелляционно заявлял:
«- Мы действуем в силу того, что мы признаём полезным, - промолвил Базаров. - В теперешнее время полезнее всего отрицание - мы отрицаем.
- Всё?
- Всё.
- Как? Не только искусство, поэзию... но и. страшно вымолвить...
- Всё, - с невыразимым спокойствием повторил Базаров. Павел Петрович уставился на него. Он этого не ожидал, а Аркадий даже покраснел от удовольствия» [9, С., т. 8, с. 243].
Грехи, ставшие злосчастным достоянием Оне-гина-человека, гонят его по свету, не дают возможности остановиться («Хандра ждала его повсюду»), обрести потерянное. После долгого и мучительного движения по кругу герой разрывает, преодолевает путы и власть роковых сил.
В судьбе Базарова есть скрытая параллель с судьбою Евгения Онегина. Огонь роковой страсти, разгорающийся в душе Базарова, как и у Онегина, вспыхнет при встрече героя с Одинцовой
на балу, где Анна Сергеевна своей красотою и царственным величием напомнит пушкинскую Татьяну. Базаров не подозревает, что сам становится персонажем «романа» и, подобно Онегину, переживёт роковую встречу, испепеляющую любовь и даже дуэль. Онегин и Ленский - Базаров и Аркадий, Ольга и Татьяна - Анна Сергеевна и Катя. Судьба словно заставляет открыть герою глаза на существование непреходящего в человеческой жизни, что не исчерпывается «силой и материей» [1, с. 137]. Поэзия жизни, которую отвергал герой в творчестве Пушкина, вдруг выплёскивается в одной трагической для него по сути фразе: «.Я люблю вас глупо, безумно.» [9, С., т. 8, с. 389].
С тринадцатой главы в романе назревает поворот: непримиримые противоречия обнаруживаются со всей остротой в характере героя. Конфликт произведения из внешнего (Базаров и Павел Петрович) переводится во внутренний план, в «поединок роковой» в душе Базарова. Этим переменам в сюжете романа предшествуют пародийно-сатирические главы, в которых изображаются пошловатые чиновные «аристократы» и провинциальные «нигилисты» [3, с. 290]. Сравним описание светского общества в «Евгение Онегине»:
Но всех в гостиной занимает Такой бессвязный, пошлый вздор;
Всё в них так бледно, равнодушно;
Они клевещут даже скучно;
В бесплодной сухости речей,
Расспросов, сплетен и вестей Не вспыхнет мысли в целы сутки, <...>
И даже глупости смешной В тебе не встретишь, свет пустой [7].
Под модной маской «нигилизма» Ситников и Кукшина скрывают чувство неполноценности: у Ситникова - социальной («он очень стыдился своего происхождения»), у Кукшиной - типично женской (некрасивая, беспомощная, оставленная мужем). Вынужденные играть несвойственные им роли, эти люди, как плохие актёры, производят впечатление нарочитой неестественности, фальшивости. Даже внешние манеры Кукшиной вызывают невольный вопрос: «Что ты, голодна? Или скучаешь? Или робеешь?..» [9, С., т. 8, с. 259].
Пародийные персонажи оттеняют своей карикатурностью значительность характеров двух главных антогонистов романа. Оттуда, с комедийного дна, читателю виднее как трагическая высота, так и внутренняя противоречивость пародируемых явлений [5, с. 234].
В романе «Отцы и дети» несколько развязок. Первой из них является дуэль Базарова с Павлом Петровичем, повлёкшая за собой окончательный отъезд героя из имения Кирсановых. Второй развязкой является отъезд Базарова из усадьбы Одинцовой. Есть и третья развязка, носящая трагический характер. Да, Базаров покидает общество, уезжает от любимой, но от себя-то не уйдёшь. Действие романа приближается к катастрофической стадии, когда герой возвращается в родительский дом [10, с. 252]. Этот факт следует считать поступком Базарова, ступенью постепенного нравственного прозрения. Этот шаг можно определить как победу над тщеславным стыдом, исцелением от греха. Сам вид Базарова свидетельствует о сильных изменениях в его характере и поведении: «Лихорадка работы с него соскочила и заменилась тоскливою скукой и глухим беспокойством. Странная усталость замечалась во всех его движениях; даже походка его, твёрдая и стремительно смелая, изменилась»; «.он огорчён, он грустен - вот что ужасно. Всё молчит, хоть бы побранил нас с тобою; худеет, цвет лица такой нехороший», - замечает отец [9, С., т. 8, с. 383]. Базаров, после разрыва с Одинцовой, побеждён силой того романтизма, который им не допускался, высмеивался. Мы не узнаём прежнего Базарова: затухают его блистательные споры, догорает несчастная любовь. Вспомним перемены в Онегине: «Бледнеть Онегин начинает: / Ей иль не видно, иль не жаль; / Онегин сохнет - и едва ль / Уж не чахоткою страдает» [7, т. 5, с. 183]. И далее: «.Идёт, на мертвеца похожий» [7, т. 5, с. 187].
Лишь в финале, в могучей по своей поэтической силе сцене смерти Евгения Базарова, в последний раз вспыхнет ярким пламенем, чтобы угаснуть навек, его тревожная, но любящая жизнь душа.
Последнюю встречу с Одинцовой можно назвать чудом. С неё начинается освобождение от земных страстей. Душа Базарова очнулась от своих сумерек, её коснулся луч божественной красоты. Пожалуй, впервые автор показывает внутреннего человека, мучительный процесс его пробуждения, оживления через болезнь и смерть. Оказывается, любовь есть радость даже тогда, когда человек терпит муку. Это новое, ранее не переживаемое им состояние внутренней жизни. Суть его - в ощущении собственной нищеты душевной, плача ума, сокрушения сердца. Однако именно в этом залог будущего утешения и радования:
56
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 4, 2009
«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Матф., 5:3).
Действие романа в основном завершено, Базаров умирает, но остаются другие персонажи, о судьбе которых нужно сообщить читателю, в особенности о судьбе героини, всегда столь дорогой Тургеневу. И самое главное - нужно в последний раз вернуться к той проблеме, которая художественно решалась в романе. А.П. Чехов восхищался мастерством построения финальной части тургеневских романов. «“Накануне”, - писал он в 1893 году Суворину, - мне не нравится всё, кроме отца Елены и финала. Финал этот полон трагизма. “Дворянское гнездо” слабее “Отцов и детей”, но финал тоже похож на чудо» [10, с. 252]. Финалы романов Тургенева замечательны прежде всего своей внутренней содержательностью, во многих отношениях представляя собой идейное зерно всего романа.
Сравним с финалом романа «Евгений Онегин»: Она ушла. Стоит Евгений,
Как будто громом поражён.
В какую бурю ощущений Теперь он сердцем погружён!
Но шпор внезапный звон раздался,
И муж Татьяны показался,
И здесь героя моего,
В минуту, злую для него,
Читатель, мы теперь оставим,
Надолго. навсегда...[7, т. 5, с. 189].
Как громом поражённый последним свиданием с Татьяной, Онегин остаётся на пороге новой жизни и нового поиска. Пушкин разрешает в конце романа основной, узловой конфликт его, указывая Онегину устами Татьяны «путь, истину и жизнь». Прав В.С. Непомнящий, утверждающий, что «роман движется в глубины души неподвижного героя». Одновременно в характере Онегина Пушкин даёт художественную формулу будущего героя русских романов Тургенева, Толстого, Достоевского. Все эти писатели «раскроют скобки» пушкинской формулы и поведут своих героев путями, проложенными Пушкиным [2, с. 257].
Итог тургеневского романа не похож на традиционную развязку, где злые наказываются, а добродетельные вознаграждаются. Применительно к «Отцам и детям» отпадает вопрос о том, на чьей стороне безусловные симпатии или столь же безусловные антипатии писателя: здесь изображается трагическое состояние мира, по отношению к которому всякие однозначно-категорические вопросы теряют смысл [4, с. 142]. На по-
роге новой жизни Базаров обретает самое главное - смирение: «Вы посмотрите, что за безобразное зрелище: червяк полураздавленный...» [9, С., т. 8, с. 396]. Вспомним псалмопевца Давида: «Я - червь, ничто перед Тобою» [6, с. 89]. Земная жизнь и дана для того, чтобы мы поняли, кто мы есть на самом деле. Ничтожно малый микроб, попавший в кровь при «случайном» порезе, убивает не только тело, но и гордыню: «.теперь вся задача гиганта - как бы умереть прилично...» [9, С., т. 8, с. 396]. Базаров уходит в новую, неведомую жизнь, где, как сказано в церковном песнопении, «.несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная». Скончавшись телом, он воскресает духом.
С уходом Базарова спадает напряжение романа, «полуденный зной» сменяет «белая зима» с «жестокой тишиной безоблачных морозов». Жизнь входит в будничное русло, в доме Кирсановых совершаются две свадьбы, выходит замуж «не по любви, а по убеждению» Анна Сергеевна Одинцова. «Идиллия» сменяется ироническо-элегическим изображением одинокого Павла Петровича в его добровольном изгнании из России. И, наконец, лирическая драма, разыгрывается на «небольшом сельском кладбище в одном из отдалённых уголков России» - драма «страстного, грешного, бунтующего сердца» Евгения Базарова и противостоящей ему «святой, преданной любви» его родителей, драма, призванная «обратить сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их» (Мал. 4:5-6), восстановить в душах людей первоначальные добрые и чистые чувства.
Библиографический список
1. Котлов А.К. Творчество И.С. Тургенева 1850-х - начала 1860-х гг. и пушкинская традиция: Дис. . канд. филол. наук. - Кострома: КГПУ им. Н.А. Некрасова, 1997. - 211 с.
2. Лебедев Ю.В. История русской литературы XIX века. В 3-х ч. Ч. 1. 1800-1830-е годы. Учебник для вузов. - М.: Просвещение, 2007. - 480 с.
3. Лебедев Ю.В. История русской литературы XIX века. В 3-х ч. Ч. 2. 1840-1860-е годы. Учебник для вузов. - М.: Просвещение, 2007. - 479 с.
4. Лебедев Ю.В. Судьбы России в творческом наследии И.С. Тургенева, Ф.И. Тютчева, Н.С. Лескова. (В помощь учителю). - Орёл: ИД «ОРЛИК» и К, 2007. - 272 с.
5. Лебедев Ю.В. Художественный мир романа И.С. Тургенева «Отцы и дети». - М.: Классикс
Стиль, 2002. - 288 с.
6. Поэтическая Псалтирь. - М.: «Лествица», 2006. - 523 с.
7. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. - М.: АН СССР, 1956.
8. Тамаев П.М. От имени героя к сюжету героя // Современное прочтение Пушкина. Межвузовский сборник научных трудов. - Иваново:
Ивановский гос. ун-т, 1999. - 170 с.
9. Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 28 т. - М.; Л.: Наука, 1964. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте с указанием серии (Письма - П, сочинения - С), тома и страницы.
10. Цейтлин А.Г. Мастерство Тургенева-рома-ниста. - М.: Советский писатель, 1958. - 434 с.
Л.В. Татаренкова
«СЕСТРЫ-ЛИХОРАДКИ» В СТИХОТВОРЕНИЯХ АП. ГРИГОРЬЕВА И А. ФЕТА
В статье приводится сравнительный анализ стихотворений Ап. Григорьева «Доброй ночи» и А. Фета «Лихорадка». В основе этих текстов лежит одна народная легенда. У Григорьева лихорадка подобна «недугу» любви, а у Фета пробуждающаяся любовь героя рождает лихорадку.
Ключевые слова: народная легенда, лихорадка, общий сюжет, болезнь, любовь, диалог, монолог, фольклор.
Литература и искусство диалогичны по своей природе. Каждое вновь написанное произведение, так или иначе, опирается на уже созданные, писатели находятся в постоянном литературном диалоге. Было бы странно, если бы данный процесс не затронул и двух друзей-поэтов - А. Фета и Ап. Григорьева. С разницей в четыре года ими были написаны два стихотворения, которые имеют под собой одну литературно-фольклорную основу.
Стихотворение Ап. Григорьева «Доброй ночи» 1843 г. перекликается со стихотворением А. Фета «Лихорадка». Григорьев обращается к народной легенде о сестрах-лихорадках. Через четыре года ту же самую легенду использует А. Фет. Есть все основания говорить о генетической природе сходства двух текстов, так как в 1844-1845 гг. между Григорьевым и Фетом велась активная переписка, и мы можем предположить, что стихотворение «Доброй ночи» было известно Фету из писем Ап. Григорьева. Есть смысл воспроизвести поэтические тексты полностью:
А. Григорьев «Доброй ночи»
Спи спокойно - доброй ночи!
Вон уж в небесах Блещут ангельские очи В золотых лучах. Доброй ночи. Выйдет скоро В небо сторож твой Над тобою путь дозора Совершать ночной.
Чтоб не смела сила злая
Сон твой возмущать: Час ночной, пора ночная -Ей пора гулять. В час ночной, Тюрьмы подводной Разломав запор Вылетает хороводной Цепью рой сестер.
Лихорадки им прозванье; Любо им смущать Тихий сон - и на прощанье В губы целовать. Лихоманок-лихорадок,
Девяти подруг, Поцелуй и жгуч, и сладок,
Как любви недуг.
Но не бойся: силой взора С неба сторож твой Их отгонит - для дозора Светит он звездой. Спи же тихо - доброй ночи!..
Под лучи светил,
Над тобой сияют очи Светлых Божьих сил.
А. Фет «Лихорадка»
«Няня, что-то все не сладко! Дай-ка сахар мне да ром.
Все как будто лихорадка, Точно холоден наш дом».
«Ах, родимый, Бог с тобою: Подойти нельзя к печам!
При себе всегда закрою, Топим жарко - знаешь сам». «Ты бы шторку опустила. Дай-ка книгу. Не хочу.
