CC BY
125
7. Материалы для истории русского флота: в 3 ч. - СПб., 1866. - Ч. 3: Балтийский флот. -С. 381-544.
8. Разряд 26: РГАДА. - Ф. 26. - Оп. 1, ч. 2. -Д. №3269. Книга за рукою Петровских заводов казенным анбаром целовальника Павла Пантелеева и Григория Нестерова о приходе и расходе материалов. 1708-1709. - 110 л.
9. Разряд 26: РГАДА. - Ф. 26. - Оп. 2. - Д. № 132. О денежных сборах с разных оброчных статей ... въ С.-Петербургской Канцелярии. 1703-1710. - 52 л.
10. Разряд 26: РГАДА. - Ф. 26. - Оп. 2. -Д. №150. Дело о доставлении въ С.-Петербургскую Канцелярию желЪзных строительных материалов. 1713. - Л. 1-6.
11. Разряд 26: РГАДА. - Ф. 26. - Оп. 2. -Д. №150. Ведомость о приходе и расходе желЪза и других припасов по С.-Петербургской Канцелярии. 1715. - Л.9-35.
12. РГАДА. - Ф. 1201. - Оп. 1. - Д. № 591. Тетрадь Соловецкого монастыря переписной кузнеш-ные службы городничего соборного иеромонаха Евфимия... 1679 г. -11 л.
13. Словарь русских народных говоров / сост.
Ф.П. Филин, Ф.П. Сороколетов. - Вып. 1-41. - М.; Л.; СПб.: Наука, 1965-2007.
14. Словарь русского языка XI-XVII вв. -Вып. 1-28. - М.: Наука, 1975-2008.
15. Словарь русского языка XVIII века. -Вып. 1-19. - СПб.: Наука, 1984-2011.
16. Словарь церковнославянского и русского языков, сост. Вторым отделением Имп. Академии наук: в 4 т. - СПб., 1847.
17. Спасский Г.И. Горный словарь: в 3 т. - М., 1841-1843.
18. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. - Т. 1-3. - М.: Книга, 1989.
19. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / под ред. Б.А. Ларина. - Т. I-IV. - М.: Прогресс, 1986-1987.
20. Шанский Н.М., Иванов В.В., Шанская Т.В. Краткий этимологический словарь русского языка. - Изд. 3-е доп. - М.: Просвещение, 1975. - 546 с.
21. Щеглова Н.А. Словарь тульского оружейно-железоделательного производства XVII-XVIII вв.: прил. к дисс. «Терминологическая лексика ору-жейно-железоделательного производства XVII-XVIII вв.». - М., 1964. - 542 с.
УДК 811.161.1; 821.161.1.09
Фокина Мадина Александровна
доктор филологических наук Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
jan22284@kmtn.ru
ЯЗЫК И СТИЛЬ ЗАСТОЛЬНЫХ РЕЧЕЙ А.Н. ОСТРОВСКОГО
В статье рассматривается система языковых средств торжественных речей драматурга, посвященных известным актёрам-современникам и открытию памятника А.С. Пушкину в Москве.
Ключевые слова: торжественное красноречие, выразительные средства, речевое воздействие.
Объектом нашего исследования являются четыре застольные речи русского драматурга Александра Николаевича Островского, произнесённые им по разным случаям за период с 1859 по 1880 гг.: «Речь на обеде в честь А.Е. Мартынова 10 марта 1859 г.»; «Речь на обеде в честь артиста С.В. Васильева 11 февраля 1861 г.»; «Речь на обеде в честь Э. Росси 12 апреля 1877 г.»; «Застольное слово о Пушкине» (1880). Первые две речи посвящены русским театральным актёрам, третья - знаменитому итальянскому артисту, который гастролировал в Москве в 1877 году. Особое место в риторической деятельности драматурга занимает «Застольное слово о Пушкине», приуроченное к торжествам, посвящённым открытию памятника поэту в Москве.
Обеденные речи Островского были опубликованы в «Санкт-Петербургских ведомостях» (1859), «Московских ведомостях» (1861), в «Театральной газете» (1877) и в «Вестнике Европы» (1880). Краткие характеристики торжественных речей драматурга представлены в современной энциклопедии «А.Н. Островский» [6, с. 353].
Застольные слова традиционно относятся к эпидейктическому красноречию - созданию торжественных речей. Эпидейктическая речь - это «торжественная речь по случаю, имеющая своей целью создание у адресата определённого эмоционального состояния, определённого настроения -чувства удовольствия, наслаждения, гордости, радости или, напротив, чувства гнева, презрения, негодования» [4, с. 274-275]. Эпидейктическая речь, обращённая к внеязыковой действительности, даёт представление о нравственных ценностях, содержит похвалу (одобрение) или хулу (порицание); в основе организации и произнесения речи лежат ритуал и правила речевого этикета [11, с. 30]. Лингвистическое исследование эпидейкти-ческого жанра включает анализ речевой ситуации, предмета речи, композиции, риторических фигур и языковых средств выразительности [1; 3; 11].
Застольные речи А.Н. Островского, с одной стороны, отражают риторический идеал эпохи (второй половины XIX века), с другой стороны, содержат индивидуальные черты, характеризующие языковую личность драматурга, который был
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 4, 2014
© Фокина М.А., 2014
158
Язык и стиль застольных речей А.Н. Островского
не только великим художником, но и незаурядным мыслителем: «Он правильно мыслил: приобщаясь к его размышлениям, мы не уходим в тупики заблуждений, а, напротив, становимся на путь верного понимания событий и приближаемся... к истине» [10, с. 7].
Публичные выступления Островского имеют чёткую трёхчастную композицию (зачин, основная часть, концовка); автор использует традиционную коммуникативную стратегию (восхваление по заслугам); преобладают позитивные речевые коннотации; высказывания строго соответствуют торжественности момента и отличаются книжным строем речи.
В начале застольного слова - обязательное официальное обращение к адресату речи и выражение ему благодарности от публики и/или от драматических писателей, и только потом передаются личные впечатления и высказываются мнения от себя, то есть от 1-го лица. Явно прослеживается следующая динамика коммуникативного поведения: Вы (лицо, к которому обращаются с речью) - мы (публика, зрители, литераторы) - я (автор речи). Например:
«Александр Евстафьевич! Публика вас ценит и любит; каждая новая роль ваша для публики новое наслаждение, а для вас новая слава; .в огромном числе почитателей вашего таланта есть некоторые, их у нас ещё очень немного, - которым ваши успехи ближе к сердцу, которым ваша слава дороже, чем кому-нибудь: это драматические писатели, от лица которых я и беру на себя приятную обязанность принести вам искреннюю благодарность...» (из речи на обеде в честь А.Е. Мартынова) [5, с. 145];
«Сергей Васильевич! Мы единодушно собрались здесь благодарить вас за те минуты чистого наслаждения, которыми вы дарили нас во всё продолжение вашего хотя кратковременного, но тем не менее славного служения искусству. Я, как человек наиболее близкий вам по сцене, мог бы сказать вам многое от себя лично.» (из речи на обеде в честь артиста С.В. Васильева) [5, с. 147].
А.Н. Островский широко использует клишированные обороты, характерные речи творческой интеллигенции второй половины XIX века: служение искусству; почитатели таланта; честь и слава и др. Обильно употребляются оценочные характеристики адресатов речи, в тои числе перифразы: желанный исполнитель, сценическая знаменитость (о русском актёре Васильеве); желанный гость, превосходный художник (итальянский артист Росси). В застольных речах драматурга находим также сентенции, афористические высказывания: Искусство единит народы и роднит (из речи, посвящённой итальянскому артисту); Русская литература в одном человеке выросла на целое столетие (о Пушкине); Пушкиным восхищались
и умнели, восхищаются и умнеют. Интересно используются фразеологизмы, крылатые выражения:
смесь французского с нижегородским; не иметь корней; быть самим собой; на нашей улице праздник и др.
Трансформированное выражение смесь французского с нижегородским восходит к цитате из комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума»: смешенье языков французского с нижегородским 'ироническая характеристика французомании дворянского общества, часто сочетавшейся с плохим знанием французского языка' [2, с. 379]. Использование известного крылатого выражения Островским способствует усилению антитезы переводные пьесы - родной репертуар в «Речи на обеде в честь А.Е. Мартынова»:
«Несмотря на все старания, на всю добросовестность исполнения переводных пьес, нашим артистам никогда не избежать смеси французского с нижегородским. Переводные пьесы нам нужны, без них нельзя обойтись; но не надо забывать также, что они для нас дело второстепенное, что они для нас роскошь; а насущная потребность наша -в родном репертуаре» [5, с. 146-147].
В этой речи А.Н. Островский обращается также к проблеме творческой интерпретации актёром сценического образа, обращает внимание на взаимоотношения исполнителя роли и автора пьесы:
«Вы помогали автору, вы угадывали его намерения, иногда неясно и неполно выраженные; из нескольких черт, набросанных неопытной рукой, вы создавали оконченные типы, полные художественной правды. Вот чем вы и дороги авторам; вот отчего и немыслима постановка ни одной сколько-нибудь серьёзной пьесы на петербургской сцене без вашего участия; вот отчего, даже при самом замысле сценического произведения, каждый писатель непременно помнит о вас и заранее готовит для вашего таланта место в своём произведении как верное ручательство за будущий успех» [5, с. 145-146].
Здесь с помощью глагольного ряда создаётся процессуальная семантика, последовательно характеризуется творческая деятельность актёра: вы помогали автору; вы угадывали его намерения; вы создавали законченные типы. Параллельные синтаксические конструкции, часто используемые драматургом, образуют восходящие градации, которые усиливают позитивную динамику творческой деятельности: вот чем вы и дороги авторам; вот отчего и немыслима постановка... пьесы; вот отчего... писатель... готовит для вашего таланта место в своём произведении.
Обратимся далее к «Застольному слову о Пушкине». Пушкинские торжества, связанные с открытием памятника поэту, проходили в Москве с 6 по 8 июня 1880 года. Островскому предстояло выступить на обеде литераторов в Благородном собрании,
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 4, 2014
159
и это заставило его переработать свою речь, которая первоначально готовилась для публичного заседания Общества любителей российской словесности. Драматург сократил и изменил начало речи, отшлифовал свою мысль до афористической формы. «Застольное слово» было произнесено им 7 июня и произвело на слушателей сильное впечатление.
Речь состоит из трёх традиционных частей: 1) зачин (обращение к присутствующим слушателям); 2) основная часть (о значении великого поэта); 3) концовка (завершающий застольный тост).
А.Н. Островский убедительно и кратко обосновывает две основные заслуги Пушкина. Первая заслуга, по мнению оратора, заключается в следующем:
«Первая заслуга великого поэта в том, что через него умнеет всё, что может поумнеть. Кроме наслаждения, кроме форм для выражения мыслей и чувств, поэт даёт и самые формулы мыслей и чувств. Богатые результаты совершеннейшей умственной лаборатории делаются общим достоянием. Высшая творческая натура влечёт и подравнивает к себе всех. Поэт ведёт за собой публику в незнакомую ей страну изящного, в какой-то рай, в тонкой и благоуханной атмосфере которого возвышается душа, улучшаются помыслы, утончаются чувства» [5, с. 183-184].
Характеризуя творческую деятельность, драматург создаёт серию метафор с пространственной семантикой, усиливающей масштабность, объёмность пушкинского гения: умственная лаборатория - незнакомая страна изящного - рай - тонкая и благоуханная атмосфера. Результаты воздействия поэзии Пушкина на читателя переданы Островским лаконичной и точной формулировкой, которая по смыслу соотносится с «формулами мыслей и чувств» самого поэта: возвышается душа, улучшаются помыслы, утончаются чувства.
Далее драматург обосновывает вторую заслугу Пушкина:
«Другое благодеяние, оказанное нам Пушкиным, по моему мнению, ещё важнее и ещё значительнее. До Пушкина у нас литература была подражательная, - вместе с формами она принимала от Европы и разные, исторически сложившиеся там направления, которые в нашей жизни корней не имели, но могли приняться, как принялось и укоренилось многое пересаженное» [5, с. 185].
Автор речи обращает внимание на подражательный характер допушкинской литературы и трансформирует языковой фразеологизм пускать корни 'становиться постоянным, приобретать силу, устойчивость, укореняться' [9, т. 2, с. 168]: в преобразованном виде оборот корней не имели употребляется в противоположном смысле с негативной эмоционально-экспрессивной окрашенностью.
Углубляя размышления о русской литературе допушкинского времени, Островский замечает:
«Отношения писателей к действительности не были непосредственными, искренними; писатели должны были избирать какой-нибудь условный угол зрения. Каждый из них, вместо того, чтоб быть самим собой, должен был настроиться на какой-нибудь лад» [5, с. 185].
Драматург высоко оценивает новаторство, оригинальность и самостоятельность творчества Пушкина, используя фразеологический повтор устойчивого оборота быть самим собой:
«Прочное начало освобождению нашей мысли положено Пушкиным, - он первый стал относиться к темам своих произведений прямо, непосредственно, он захотел быть оригинальным и был -был самим собой... Он завещал. искренность, самобытность, он завещал каждому быть самим собой, он дал всякой оригинальности смелость, дал смелость русскому писателю быть русским» [5, с. 186].
Концовка речи, посвящённой Пушкину, проникнута радостным чувством праздника, гордостью за великую русскую литературу. Островский произносит завершающий тост:
«Милостивые господа, я предлагаю тост за русскую литературу, которая пошла и идёт по пути, указанному Пушкиным. Выпьем весело за вечное искусство, за литературную семью Пушкина, за русских литераторов! Мы выпьем очень весело этот тост: нынче на нашей улице праздник» [5, с. 186].
Символическое звучание заключительной фразы усиливается двойной актуализацией фразеологизма на нашей улице праздник, употреблённого здесь в прямом значении и в переносном смысле: будет и на нашей улице праздник экспрес. 'наступит лучшее будущее' [9, т. 2, с. 138].
Анализ застольных речей Александра Николаевича Островского приводит к следующим выводам. Устные выступления русского драматурга не являются импровизированными речевыми произведениями. При создании каждой застольной речи учитываются все особенности речевой ситуации, в том числе фактор адресата, то есть аудитория слушателей (деятели культуры и искусства, творческая интеллигенция). Островский тщательно продумывает структуру, содержание, языковое оформление речей. Его выступления носят книжный характер, принадлежат элитарной культуре. После торжественного произнесения речей драматург всегда отдавал их в печать, и они публиковались в ведущих российских газетах и журналах.
Следуя риторическому канону, развивая русскую классическую традицию торжественного застольного красноречия, А.Н. Островский в то же время проявляет себя как оригинальная языковая личность, обладающая высоким уровнем культурно-языковой компетенции. Выступления драматурга отличаются глубиной мысли и метафо-
160
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 4, 2014
Слова категории состояния как средство отражения негативной базовой мотивации потребителей..,
ричностью языка: объёмные смыслы передаются афористическими речевыми формулами.
Библиографический список
1. Анисимова Т.В., Гимпельсон Е.Г. Современная деловая риторика. - М.: МОДЕК, 2002. - 432 с.
2. Ашукин Н.С., Ашукина М.Г. Крылатые слова: литературные цитаты, образные выражения. - М.: Современник, 1996. - 560 с.
3. Меньшенина С.В. Классификация речей, жанры эпидейктической речи // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Социально-гуманитарные науки. - 2005. -№ 7 (47). - С. 181-185.
4. Михальская А.К. Основы риторики. - М.: Дрофа, 2001. - 496 с.
5. Островский А.Н. Вся жизнь - театру: Дневники. Театральные записки. Речи. - М.: Сов. Россия, 1989. - 368 с.
6. Островский А.Н.: Энциклопедия / гл. ред. и сост. И.А. Овчинина. - Кострома: Костромаиздат; Шуя: Изд-во ФГБОУ ВПО «ШГПУ», 2012. - 660 с.
7. Фокина М.А. Филологический анализ текста: учебное пособие. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2013. - 140 с.
8. Фокина М.А. Фразеология в русской повествовательной прозе XIX-XX веков: научная монография. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2007. - 378 с.
9. Фразеологический словарь русского литературного языка: в 2 т. / сост. А.И. Фёдоров. - М.: Цитадель, 1997.
10. Шаталов С.Е. За кулисами русской сцены // Островский А.Н. Вся жизнь - театру: Дневники. Театральные записки. Речи. - М.: Сов. Россия, 1989. - С. 5-26.
11. Шаталова С.В. Эпидейктические жанры речи: дисс. ... канд. филол. наук. - Ярославль, 2009. - 379 с.
УДК 800.372.8 ; 8Г33
Колышкина Татьяна Борисовна
кандидат филологических наук Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского
ktb-10@mail.ru
Шустина Ирина Викторовна
кандидат филологических наук Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского
shustina-irina@rambler.ru
СЛОВА КАТЕГОРИИ СОСТОЯНИЯ КАК СРЕДСТВО ОТРАЖЕНИЯ НЕГАТИВНОЙ БАЗОВОЙ МОТИВАЦИИ ПОТРЕБИТЕЛЕЙ В РЕКЛАМНОМ ТЕКСТЕ
В данной статье авторы рассматривают особенности использования слов категории состояния в рекламном тексте. Анализ большого количества данных позволил выявить ведущие негативные мотивы. К ним обращаются составители рекламных текстов, чтобы оказать воздействие на покупателя и стимулировать приобретение товара.
Ключевые слова: реклама, эмоциональное отношение, мотив, слова категории состояния.
Считается, что потребительский выбор определяется мотивами. Именно они обусловливают человеческое поведение, в том числе и поведение, стимулируемое рекламой [1]. Поэтому задача рекламистов не только правильно диагностировать мотив, но и создать ситуацию, когда товар поможет удовлетворить его. Практика показывает, что человек руководствуется устойчивым набором мотивов, именно их и использует рекламодатель, осуществляя воздействие. Часто рекламный текст предупреждает покупателя о том, каких проблем ему удастся избежать в случае приобретения товара. В основе такой рекламы, как правило, лежат негативные мотивы. Анализ рекламных текстов позволил выявить следующие группы негативных мотивов и эмоции, которые составляют их основу (табл. 1).
Указанные мотивации реализуются с помощью различных языковых единиц. Одними из таких единиц являются слова категории состояния, поскольку они обладают весьма разнообразным
семантическим наполнением и служат для номинации как физического, так и эмоционального состояния человека. Рассмотрим, какие мотивации чаще реализуются с помощью слов категории состояния в рекламных сообщениях.
В исследованных текстах преобладает мотив снятия проблемы (21%). Данный мотив чаще реализуется в рекламе товаров предварительного выбора (автомобилей, цифровой и бытовой техники), реже - в рекламе товаров повседневного спроса (продуктов питания). Актуализация мотива снятия проблемы происходит благодаря введению в текст слов категории состояния с модальным значением: нужно, можно.
Слова нужно / не нужно по-разному вводятся в текст: описывается проблемная ситуация необходимости каких-либо действий, которые возможно осуществить с помощью рекламируемого объекта (Uaz Patriot Бывает, что в одиночку - никак не справиться... когда нужно проявить характер, быстро принять верное решение... когда взаимо-
© Колышкина Т.Б., Шустина И.В., 2014
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 4, 2014
161
