Является ли доверие признаком института Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

www.hjournal.ru DOI: 10.17835/2078-5429.2018.9.3.022-036

ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ДОВЕРИЕ ПРИЗНАКОМ ИНСТИТУТА?

ВАХТИНА МАРГАРИТА АНАТОЛЬЕВНА,

доктор экономических наук, доцент, Поволжский государственный университет сервиса,

Тольятти, e-mail: [email protected]

О значимости доверия в общественной жизни и в экономике говорят все чаще, при этом теоретический анализ этой категории остается за рамками экономической науки. В статье с позиции институциональной экономической теории обосновывается положение, что доверие является неотъемлемым признаком социального института, частью механизма, приводящего в действие правила. Чтобы институты превратились в реальный действующий социальный порядок, простого наличия норм и правил недостаточно. Признание этого факта позволяет формировать и оценивать деятельность институтов с учетом фактора доверия. В статье оо доверие исследуется по мере расширения диапазона в различных экономических школах и

о см

концепциях. В отличие от «радиуса доверия» Ф. Фукуямы, под которым понимается круг лиц, (Г) входящих в единую систему доверительных отношений, в статье речь идет о «диапазоне доверия». 2 К простейшему его элементу - ожиданиям у неоклассиков, институционалисты добавили св элемент, проистекающий из социального взаимодействия - соответствие нормам, правилам и ^о ограничениям. Однако различия в методологии исходного (старого) и нового институционализма ^ порождают особенности в установлении отношений доверия. Приверженность укоренным привычкам, общие ценности в теории старого институционализма или сознательный выбор и 1 коллективное участие в формировании правил у неоинституционалистов - что обеспечивает 5 доверие между экономическими агентами? В статье показано, что оба элемента механизма ^ имеют значение. Диапазон доверия оказывается широким: от простого ожидания изолированными т индивидами значений важных для них экономических переменных, через ожидание честного | поведения, лишенного коварства и обмана, он доходит до вершины общечеловеческих ценностей, сфокусированных в понятиях вера, надежда и любовь. Под механизмом, приводящим в действие а. правила, в статье понимается система взаимосвязанных и взаимообусловленных форм и методов ^ поддержания доверия. Помимо санкций, на которые чаще всего указывают экономисты, он о, включает письменные и устные обязательства, конституционные, гражданские и моральные нормы, ориентирующиеся на нравственные ценности. Только такой механизм формирования институтов способен приблизить нас к социально-экономической системе, имеющей человеческое обличие. Для этого необходимы междисциплинарные исследования, находящиеся на стыке ^ общественных наук.

О Ключевые слова: диапазон доверия; социальные институты; ожидания; контракты; нормы;

правила; привычки; ценности; трансакционные издержки.

=э О ш ее о

о о

с

о m

о о ш

Ll_

О <

ее -

о © Вахтина М. А., 2018

WHETHER THE TRUST IS SIGN OF INSTITUTE?

MARGARITA A. VAKHTINA,

Doctor of Economics, Volga Region State University of Service,

Togliatti,

e-mail: [email protected]

In economy speak about the importance of trust even more often, however the theoretical analysis of this category remains beyond the scope of economic science. Situation is proved in article, from a position of the institutional economic theory, that the trust is the integral sign of social institute, a part of the mechanism putting in action of the rule. That institutes have turned into the real operating social order of simple existence of norms and governed insufficiently. Recognition of this fact allows to form and estimate activity of institutes taking into account a trust factor. In article the trust is investigated in process of expansion of range at various economic schools and concepts. Unlike "the trust radius" of F. Fukuyama which is understood as a circle of people, the confidential relations entering uniform system, in article it is about "the trust range". To his simplest element - to expectations at neoclassics, institutsionalist have added the element resulting from social interaction - compliance to norms, rules and restrictions. However

oo

■H

differences in methodology of initial (old) and new institutionalism generate features in establishment of the см

relations of trust. Commitment to the reproached habits, the general values in theories of old institutionalism со

or a conscious choice and a collective involvement in formation of rules at neoinstitutsionalist - what °

provides trust between economic agents? In article it is shown that both elements of the mechanism matter. со

The range of trust is wide: from simple waiting by isolated individuals of importance for them economic [o

variables, through waiting of the honest behavior deprived of insidiousness and deception it reaches peak ^

of the universal values focused in concepts a faith, hope and love. The mechanism putting in action of the

rule in article is understood as the system of interdependent and interdependent forms and methods of i

maintenance of trust. In addition to sanctions which economists most often specify it includes the written and 5

oral obligations, the constitutional, civil and moral standards which are guided by moral values. Only such g

mechanism of formation of institutes is capable to bring closer us to the social and economic system having a m

human appearance. The interdisciplinary researches of a problem of trust which in particular are on a joint

of the economic theory and sociology are for this purpose necessary.

Keywords: trust range; social institutes; expectations; contracts; norms; rules; habits; values;

transactional costs. <

с

JEL: L14, K12, B52 3

о о

CP

Основные положения о

аз

1. Понятие «доверие» является социально-экономической категорией, которая имеет "

z

широкий диапазон, распространяющийся от ожидания изолированными индивидами о значений важных для них экономических переменных до ожидания честного, feq соответствующего совместно выработанным правилам, поведения со стороны других

X

пз со о

участников. Элементы доверия нашли отражения во всех экономических школах: от ш

ограничительного у неоклассиков до широкого в институциональной экономической 0

теории. 2

2. Доверие является неотъемлемым признаком института, так как без него правила § не могут воплотиться в реальный действующий социальный порядок. В условиях § низкого уровня доверия институты работают неэффективно, что выступает тормозом социально-экономическое развития. ®

3. Механизм, приводящий в действие правила — это система взаимосвязанных и < взаимообусловленных форм и методов поддержания доверия, которые обеспечивают к выполнение субъектами установленных правил. Помимо санкций, он включают о

письменные и устные обязательства, конституционные, гражданские, а также моральные и нравственные нормы.

4. Все элементы социального механизма, поддерживающего доверие, имеют значение, при этом лучший результат достигается в среде нравственно ориентированных, имеющих право выбора экономических субъектов. В наиболее полной мере этот механизм описывается в институциональной экономической теории с присущими старому и новому институционализму особенностями.

Введение

В большей или меньшей степени все гуманитарные науки исследуют отношения доверия: юриспруденция и психология, философия, социология и психология. Проблема доверия привлекает также внимание экономистов, однако в меньшей степени, чем представителей других наук. С 2010 по 2017 г. среди научных публикаций, связанных с проблематикой доверия, включенных в РИНЦ, экономического профиля было только около семи процентов. В 2017, 2018 гг. — чуть более трех. При этом даже последователи «чистой экономики» обращают внимание на то, что возможность обманывать в условиях развития новых технологий и совершенствования знаний отрицательно влияет на результат, может изменить в нежелательную сторону заранее рассчитанный ход событий. Один из завершителей классической политической экономии Дж. Ст. Милль с дефицитом доверия связывал кризисные явления в экономике, вызванные сокращением ■н кредита в торговле (Милль, 2013, с. 185-188). На значение психологических факторов см недоверия указывал А. Маршалл, ведя речь о сокращении производственных инвестиций го при наличии у населения свободных денежных средств (Marshall and Marshall, 1881, ^ р. 152-154). Дж. М. Кейнс, исследуя вопросы неравновесности рыночной экономики, 05 пришел к выводу о важности доверия в экономике, так как от него в значительной ^о степени зависели изменения в уровнях сбережений и накопления (Keynes, 1937, р. 48).

Актуальность исследования доверия в среде экономистов повысилась в связи с ® учетом фактора неопределенности. Это нашло отражение в работах Ф. Найта, К. Эрроу, ^ Г. Саймона (Эрроу, 1994, с. 81-90; Найт, 2003, с. 276; Саймон, 1993, с. 49). Более явно | представлена проблема доверия была в новой институциональной экономической ° теории, так как ее представители, в отличие от неоклассиков, экономическое поведение § связывали с социальным контекстом. В связи с выходом на первый план проблемы к трансакционных издержек в работах Р. Коуза, Д. Норта, О. Уильямсона проблема доверия I приобрела новое звучание. Наличие доверительных отношений позволяло значительно g снизить издержки и уменьшить риски оппортунистического поведения экономических ^ агентов ввиду невозможности заключить идеальный контракт. Потребность в снижении трансакционных издержек порождала необходимость создания новых организационных о. форм, что делало доверие еще более важным экономическим инструментом. £ Хотя экономисты, и в особенности представители институциональной

о. экономической теории, признают положительное влияние доверия на экономические

а

о результаты, теорию доверия в основном остается за рамками экономической науки.

" Ведя речь о важности и ценности доверия, экономисты не изучают углубленно сам

о феномен, предпочитая использовать те определения, которые даются социологами.

^ Родоначальником теории доверия считается американский социолог Ф. Фукуяма,

з который связывал доверие с наличием у людей общих ценностей и добровольным

ш желанием им следовать (Фукуяма, 2004, с. 52-53). При этом ученый, как и другие

^ современные социологи в лице Дж. С. Коулмана, Ю. Эльстера, Д. Гамбетта, подходит к доверию достаточно рационально. При наличии доверия стороны выигрывают от

§ взаимодействия, так как его отсутствие — сродни дополнительному налогу на все формы

§ деятельности. Доверие рассматривается ими как гарант предсказуемого будущего,

ш источник социального капитала (Gambetta, 1998, р. 86; Коулман, 2004, с. 160-168;

о Coleman, 1988,р. 95-120).

< Так как в изучении проблемы доверия участвуют представители разных

ее общественных наук и теоретических школ, единства в определении этого понятия в

о современной научной литературе не сложилось (Сасаки, Давыденко и Латов, 2009, с. 20-36).

Экономисты, ведя речь о доверии и его значении, не углубляются в теорию вопроса, что не позволяет им постичь всего многообразия граней этой категории и определить все факторы, которые на него влияют. В статье впервые предпринимается попытка проследить эволюцию представлений о доверии в различных экономических школах, используя метод от простого к сложному. Это позволяет от упрощенного рационализма перейти к широкому кругу социальных взаимодействий и представлений. В отличие от «радиуса доверия» Ф. Фукуямы, под которым понимается круг лиц, входящих в единую систему доверительных отношений, в статье речь идет о «диапазоне доверия», простирающемся от простых ожиданий, важных для изолированных индивидов экономических переменных, до уверенности в честных, соответствующих правилам действиях других людей. Доверие в своей высшей точке, в рамках наибольшего интервала, приближается к таким абсолютным ценностям, как вера, надежда и любовь.

Цель статьи — обосновать положение, что доверие является неотъемлемым признаком социального института, так как без него правила не могут воплотиться в реальный действующий социальный порядок и институты работают неэффективно. Среди исследовательских задач — изучить эволюцию представлений о доверии по мере расширения его диапазона в различных экономических школах, выявить отличительные признаки в подходах к доверию оригинального (старого) и нового институционализма, определить доверие в качестве одного из неотъемлемых признаков социального института и доказать, что низкий уровень доверия к институтам делает их неэффективными.

Материалы и методы

Теоретические выводы статьи базируются на интеграции экономической и социальной теории, исследовательской программе современной институциональной экономики, включая поведенческую теорию; положениях хозяйственной этики, основанные на [о синтезе этики и экономики; концепциях отечественных и зарубежных социологов и экономистов в области формирования, развития и трансформации институтов. * Междисциплинарность и многоаспектность проблемы обусловили применение ^ общенаучной и частнонаучной методологии. Использовались методы эмпирического | исследования, анализа и синтеза, индукции и дедукции, метод системного анализа. ° Проанализированы и обобщены научные исследования отечественных и зарубежных § авторов по теме исследования, опубликованные в монографиях и периодических научных изданиях. х

ш о

Что мы имеем в виду, когда говорим о доверии? ^

Большинство исследователей сходятся во мнении, что секрет доверия коренится ^ в соответствии действительного развития событий тем ожиданиям, которые имели с! субъекты. Ожидания в экономике играют важную роль, поскольку всякая экономическая деятельность связана с будущим, притом что принятие экономических решений касается

оо ■н о см

оо

о с

О)

т

о о с^

текущего периода. Если остановиться на этом самом общем и наиболее очищенном о от социального контекста определении доверия, то приблизимся к истокам теории " ожиданий у неоклассиков. о

В микроэкономике при исследовании вопросов потребительского поведения ученые ^ довольно быстро отграничили упрощенные представления об эгоистической природе з человеческих интересов в процессе рационального выбора от поведения потребителя, ш включающего всю совокупность восприятия и поведения. В последнем случае под ^ экономическим поведением понимается не только потребительские действия по ^ обретению благ, но и то, что этим действиям предшествует и что их сопровождает § (предпочтения, психологические мотивы, а также потребительские ожидания). Всякое § воздействие объективных экономических факторов на потребление и сбережение — цен, ^ доходов, процента по кредиту и т.д. — опосредуется другими, в ряду которых — ожидания о потребителя, связанные, в свою очередь, с факторами другого уровня. <

То же — в макроэкономике. Уже при построении первых равновесных ее макроэкономических моделей учитывался фактор ожиданий. Разработанный о

последователем М. Фридмена Филиппом Каганом механизм адаптивных ожиданий был достаточно прост и предполагал, что экономические агенты регулируют свои действия в принятии экономических решений в зависимости только от прошлого опыта и информации (модель включала только одну переменную, отвечающую за инфляционные ожидания). Этого оказалось недостаточно, так как теория адаптивных ожиданий исходила из прошлого и не имела связи с будущим.

Следующий этап был связан с теорией рациональных ожиданий, базирующейся на методологических посылках теории общего равновесия Л. Вальраса, исследованиях А. Маршалла и Дж. Кларка, трудах К. Векселя и И. Фишера. Теория рациональных ожиданий видоизменила макроэкономический анализ и положила начало новой классической макроэкономической школе. Ее сторонники построили равновесную модель с учетом субъективных ожиданий и прогнозов участников хозяйственного процесса, которая по-своему отвечала на вопрос о причинах и степени колебаний таких экономических показателей, как объем выпуска продукции, уровень занятости, цены и заработная плата. Теория рациональных ожиданий исходит из того, что экономические субъекты в условиях неопределенности способны моделировать вероятные события в будущем, используя всю имеющуюся у них информацию и не совершая системных ошибок (ошибки могли быть только случайными). И хотя принципиальные установки о рациональных ожиданиях экономических субъектов подвергаются критике как несоответствующие реальности, важно то, что разработчики учли в своих рассуждениях тн и равновесных моделях фактор ожиданий, связанных с будущим. По общему признанию см «революция рациональных ожиданий» стала переломным моментом в развитии го макроэкономической теории в том числе потому, что макроэкономисты задумались, как ^ ожидания населения относительно макроэкономической политики в будущем отразятся на экономическом равновесии. Такое поведение в большей мере соответствовало концепции о рационального поведения экономических агентов.

Итак, уже в экономической теории ожиданий, связывающих настоящее с будущим, ® можно обнаружить зачатки доверия. Но это — только скелет, на котором мало плоти, ? тем более нет души. В этом смысле неоклассики сделали шаг назад по сравнению с | основателем классической экономики — Адамом Смитом, автором «Теории нравственных ° чувств». Доверие, уважение, любовь окружающих людей он считал важнейшим условием § успешного положения дел. Доверять можно тому, отмечал Смит, в ком ты уверен, и этим 2 стоит дорожить (Смит, 1997).

Чтобы приблизиться к доверию еще на один шаг, нужно к ожиданиям добавить

СП

CD

§ недостающий компонент, проистекающий из социального взаимодействия. Этот ^ компонент позволяет скелету обрасти плотью. Доверие — это не просто ожидание каких-то событий (будь то потребительские, инфляционные ожидания или чего-то ^ еще), это ожидание определенного поведения (действия или противодействия) со стороны другого (других). В силу того, что неоклассики исходили в своей методологии из принципа индивидуализма, проблемы социального взаимодействия возникали

15 о

о в их исследованиях лишь опосредованно. Классический подход к экономическому

" человеку отличался тем, что индивид оказывался изолированным от социальной

о среды и не был обременен социальными ценностями. Отсюда — жесткие допущения

^ по поводу человеческого поведения, вневременной характер экономической теории.

з Основной формой взаимосвязи постулировалось отношение человека к природе, а

ш основной единицей измерения был товар, произведенный с помощью человеческого труда.

Вместе с изучением отношения человека к человеку (когда определенное

§ экономическое действие одного предполагает и имеет результатом определенные

§ действия (или противодействия) другого или других) появился институциональный

^ подход в экономике. Именно на это преобразование указывает один из основателей

о институционализма Дж. Коммонс в статье «Институциональная экономика», когда

< определял свое видение предмета экономической теории (Commons, 1931, рр. 648-657).

ее Аналогичный подход к предмету институциональной теории можно встретить в работах

о других классиков институциональной школы вне зависимости от ее основных течений

(Уильямсон, 1995, с. 18; Коуз, 1993, с. 28). Как пишет на этот счет В. В. Дементьев в статье «Институциональная политическая экономия: с чего начать?», институты возникают в ходе социальных взаимодействий, представляют собой взаимодействие, имеют своим результатом взаимодействие. Объяснить и исследовать институты — значит, во-первых, показать каким образом в них возникает необходимость, раскрыть их содержание как определенной формы взаимодействия между людьми и, наконец, показать взаимодействие как результат действия институтов (Дементьев, 2009, с. 27-28).

Итак, институциональная теория не смогла в своих теоретических построениях и практических рекомендациях обойтись без взаимосвязи между индивидами, когда экономические действия одного человека оказывают влияние на поведения и действия других людей. У институционального экономического человека появился, наконец, определенный социальный контекст, а рациональный индивид преобразовался в личность, что, впрочем, не лишало его качеств рациональности. Институциональная теория, учитывающая культурную и институциональную среду, в которой находится человек, вплотную приблизилась к признанию доверия в экономике. Что же дальше?

Оригинальный (исходный) и новый институционализм: подходы к доверию

Чтобы уяснить особенности в подходах к проблеме доверия представителей оригинального (старого) институционализма и новой институциональной g экономической теории, следует углубиться в методологию, которая в каждом случае имеет свою специфику. Обусловленность экономического поведения социальным 00

41 о

контекстом и социальными ценностями стала отличительным признаком старой1 с

(оригинальной) институциональной школы. В основе лежала философская программа о>

прагматизма, подкрепленная экономическими выводами Т. Веблена, Дж. Коммонса, [о

У. Митчелла, стоявших у истоков институциональной мысли. Фактически была

реализована альтернативная неоклассической модель рационального экономического *

человека, в которой экономическая рациональность трактовалась как социально и

культурно обусловленная, где наиболее значимым фактором, влияющим на поведение, |

были укоренные привычки (Вольчик, 2016, с. 82). Наиболее важной отличительной °

характеристикой исходной институциональной школы является то, что институты, §

т

которые люди создают, сами оказывают на них сильное влияние посредством

«преобразующей нисходящей причинной связи» (Hodgson, 2000, р. 317). 1

А что же новая институциональная экономика? В ней объяснение институтов g

начиналось от заданного рационального действия и взаимодействия индивидов, ^

согласуясь с принципом методологического индивидуализма. Согласно этим ^

теоретическим установкам, люди, вступая между собой в отношения, формируют с!

определенные и устойчивые схемы взаимодействия — институты. Новая £

институциональная теория исходит из того посыла, что экономическое поведение и о.

институты могут быть лучше поняты и приняты как результат действия рационально о мыслящих свободных индивидов, преследующих свои интересы (Грановеттер, 2002).

В результате неоинституционалисты объясняют формирование и функционирование q

институтов при помощи методов неоклассической теории, где институты становятся ^

результатом выбора индивидов. з

Таким образом, институциональная экономическая теория (в лице обеих ш

школ) включила в экономический анализ социальный контекст и не ограничилась ^

рациональным экономическим поведением изолированного индивида. Именно поэтому ^

институционалисты, несмотря на имеющиеся разногласия, заговорили о доверии как о §

важной составляющей социального взаимодействия. С точки зрения институциональной §

экономической теории доверие — это не просто ожидание значения какого-то ^

экономического показателя, это ожидание поведения других, соответствующего нормам, о

правилам и ограничениям. <

ос

1 Использование эпитета «исходный» по отношению к старому институционализму, чтобы освободиться от аналогии с чем-то устаревшим, предложил В. Ефимов (Ефимов, 2007, с. 49—67).

О

Но благодаря чему обеспечивается доверие, какие компоненты института способствуют его закреплению? Представители исходного и нового институционализма отвечают на этот вопрос по-разному.

Как добиться доверия: ответ новой институциональной экономической теории

Активная роль самих экономических агентов в установлении правил и ограничений выступает своего рода гарантом доверия у институционалистов. Участники взаимодействия должны так урегулировать свои отношения, чтобы быть максимально уверенными в том, что партнеры будут поступать согласно выработанным ими договоренностям. Доверие обеспечивается путем расчета, а в случае необходимости — принуждения. Особенно продвинулась в этом вопросе «теория контрактов» и тесно с ней связанная «теория трансакционных издержек».

Контракты выступают как механизм структурирования взаимных приспособлений участников сделки и ограничения расточительных, приводящих к растрачиванию ренты, действий, направленных на перераспределение выигрыша от сделки (Соссье, 2005, с. 166). Теория трансакционных издержек вообще не рассматривает случаи существования «никак не обоснованного доверия», доверие фактически выстраивается посредством расчета (намерение), определяющего тип контракта. При этом в основу кладутся две поведенческие предпосылки, более реалистичные, чем постулаты тн классической экономической теории. Речь идет об ограниченной рациональности и см оппортунизме. Первая связывается с неполнотой и несовершенством информации, го а оппортунизм проявляется в уклонении от выполнения правил и принятых на себя ^ обязательств. Оппортунизм делает поведение экономических субъектов нестабильным 05 и плохо прогнозируемым, то есть сопутствует недоверию.

^о Согласно теории трансакционных издержек, тип контракта, лучше всего

способствующий экономии трансакционных издержек, оказывается производен ® от параметров трансакции: неопределенности (неуверенности в исполнении ^ договоренностей); частоты совершения сделки; специфичности активов (в этом случае | обладатель оказывается заперт в сделку с одними и теми же партнерами); особенностями ° внешней среды трансакций (их связывают с размерами рынка); характеристиками § товаров и услуг, количество и качество которых трудно поддается измерению; а и; также сложностями правоприменения. По сути, типы контрактов отличаются в х зависимости от того, в какой степени в каждом из них оговариваются все детали их § выполнения. Классический контракт полностью специфицирован, фиксирует все ^ санкции и вознаграждения. Но такое оказывается возможным только применительно к автономным и однородным участникам рынка. Если стороны контракта отличаются высокой степенью взаимной зависимости, то контракт не может быть полностью специфицирован и сохраняет возможность корректировки. Отношения в рамках такого договора в большей степени опираются на личное нерасчетливое доверие, основанное на

а> с^

15 о О с^

о ранее сложившемся опыте взаимодействия сторон. Санкции за неисполнение условий

" контракта в этом случае также менее формализованы и в большей степени связаны с

о потерей репутации. В экономической литературе такие контракты получили название

^ гибридных или отношенческих. Если двусторонняя зависимость участников сделки еще более велика, а степень неопределенности еще более высока, то основные положения

ш контрактов могут вообще не специфицироваться. В этом случае совершать сделки

^ оказывается целесообразнее в рамках интегрированных структур (фирм). Такого рода контракт сводится к передаче одной стороной права контроля своих действий другой,

§ а решение основного круга вопросов происходит внутри организации с применением

§ силы и без привлечения третьей стороны.

^ Таким образом, тип контракта оказывается производен от параметров

о трансакции. Совершение массовых инвестиций обусловливает выбор классических,

< гарантированных контрактов. В условиях высокой неопределенности и умеренной

ее двусторонней зависимости активов требуются гибкие контракты, которые дополняются

о «слабыми» организационными формами, основанными на повторяющихся сделках и

личной репутации. При этом использование менее четких процедур, характерных для отношенческой контрактации, хотя и обеспечивает гибкость, в последующем требует согласований и дополнительных издержек. И, наконец, совершать специфические инвестиции в условиях неопределенности лучше в рамках интегрированных организаций.

Как видно, контракт по поверку оказывается ничем иным, как механизмом расчетливого доверия. Насколько он может оказаться эффективным и реализуемым и при каких условиях? На эти вопросы ищет ответы теория контрактов. В этой связи хочется вспомнить рассказ Ф. Фукуямы об экономической ценности доверия из его известной книги «Доверие. Социальные добродетели и путь к процветанию». Если предположить, что нет какого-то определенного базового уровня доверия, то чтобы сделать контракт неуязвимым, пришлось бы прописывать множество возможных ситуаций. Но даже и в этом случае нельзя оставаться полностью уверенным в том, что обмана со стороны партнера не последует. В случае возникновения спорной ситуации между контрагентами необходимо в свою очередь доверие к третьей стороне. Недоверие, таким образом, становится необратимым. Возникает потребность в каком-то базовом уровне доверия (Фукуяма, 2004, с. 256).

Если перейти из области микроэкономики к механизму формирования макроэкономических и политических решений, в частности — «теории общественного выбора», то подходы к обеспечению доверия между основными участниками общественно-политического процесса существенно не изменятся. Это обусловлено ^ общими методологическими подходами неоинституциональной экономики: выбор между различными альтернативами (применительно к данному случаю — институциональными 00 устройствами) делают рационально мыслящие свободные индивиды (независимо от ° того, в какой роли они выступают как избиратели, политики или бюрократы), которые о> подчинены стремлению улучшить (максимизировать) свое благосостояние. Основатели [о теории общественного выбора — Дж. Бреннан, Дж. Бьюкенен, М. Олсон, Г. Таллок и другие — видели задачу в том, чтобы усовершенствовать механизм выработки * решений на политическом уровне, сделав его наиболее оптимальным. Сторонники ^ теории общественного выбора рассматривают политический рынок по аналогии с | товарным: договоренность между участниками в политике — аналогично добровольному ° обмену индивидуальными товарами на рынке. При таком подходе последовательно разоблачается миф о государстве, у которого нет никаких иных целей, кроме как заботы об общественных интересах (Нуреев 2005, с. 40-41). Что как не «расчетливое доверие» видится за попыткой реформирования политических процедур и правил для достижения всеобщего согласия? Это касается как разработки правил и процедур, так

§ т

X

го ш О

и практической деятельности государства и его органов на основе принятых правил. ^

Ой

Правила, нормы поведения и процедуры Дж. Бьюкенен называет «конституцией

экономического поведения», это своего рода конституционный договор, который £

должен выполняться всеми участниками политического процесса, так как они его о.

одобрили и приняли. Именно в этом ракурсе рассуждают о справедливости правил Дж. о

Бреннан и Дж. Бьюкенен в известной работе «Причина правила. Конституционная "

политическая экономия». «Справедливость, — пишут авторы, — представляется о

не столько внешним критерием оценки правил, сколько неотъемлемой частью ^

соответствующей системы правил, при таком подходе справедливость не является з

самостоятельной нормой, на основании которой можно было бы разработать некие ш

идеальные правила. Эту основополагающую нормативную функцию выполняет ^

конценсус. При таком подходе становятся невозможными абстрактные, вырванные ^

из контекста рассуждения о требованиях справедливости в отношении природы §

правил или поведения людей. Требования справедливости зависят от того, какие §

именно правила были ранее согласованы людьми» (Бреннан и Бьюкенен, 2005, с. ^

176). Важным аргументом в пользу консенсуса выступает именно то, что в процессе о

выработки и согласования правил оказывается задействованным максимальное <

количество индивидов, что обеспечивает правилам высокую эффективность за счет ее

сокращения «уклонистов». о

В приведенной концепции есть свои сильные и слабые стороны, ведь добиться совершенного механизма на практике вряд ли возможно. Среди сильных сторон — мобилизация добровольного ресурса участников: они имели непосредственное отношение к выработке правил, поэтому осознанно им следуют. Кроме того, механизм предполагает как можно большее количество участвующих в выборе институционального устройства, что препятствует положению, когда немногочисленная группа (или единственный агент) определяют систему ключевых правил на основе одностороннего выбора.

Просматриваются и слабые стороны, которые (по аналогии с теорией контрактов) связаны с нескончаемым поиском базовой опоры доверия. Например, Дж. Бреннан и Дж. Бьюкенен не отрицают того, что «решение о том, каковыми должны быть сами правила, принимаются в рамках более абстрактных правил, регулирующих выбор между различными правилами», которые они называют «метаправилами». Это вносит корректировки в понятие справедливого поведения. Оно тогда рассматривается как справедливое, если не нарушает справедливых правил, формирующихся, в свою очередь, в рамках согласованных метаправил (Бреннан и Бьюкенен, 2005, с. 188-189). Чтобы признать правило обязательным, не требуется его согласования со всеми участниками при том условии, если оно сложилось в рамках согласованных метаправил. Вот такая вынужденная диалектика.

Как добиться доверия: ответ старого (исходного) институционализма

тн Особенности методологии исходного институционализма предопределяет

см разницу в подходах к проблеме доверия и механизмов его реализации. Исходный го институционализм с самого начала при исследовании экономического поведения ^ учитывает институциональную и культурную среду, в которой находится человек и 05 обусловленность экономического поведения социальным окружением и социальными ^о ценностями (Майровски, 2013, с. 72-88). Поэтому определяющей (вместо «восходящей») выступает «нисходящая» преобразующая причинная связь в экономическом поведении • (Hodgson, 2000,р. 317; Ходжсон, 2003, с. 15-20).

^ Старый институционализм исходит из того, что институты обусловливают

| индивидуальные предпочтения и модели поведения, а человек в процессе выбора (любого

° уровня) уже обременен вопросами морали и является носителем социальных ценностей.

§ Стоявшие у истоков институционализма ученые исходили из концепции «укорененности <п

привычки» как определяющего элемента в понимании сущности институтов и их I эволюции. Последователи исходной институциональной традиции в среде современных g ученых подчеркивают важность трактовки институтов как «опривыченных» и по ^ отношению к определенному сообществу, и применительно к конкретным правилам поведения между людьми. Акцентируя внимание на преимущественно эндогенной

ф

о. природе институтов и их тесной связи с привычками, правилами и социальными £ ценностями, старый институционализм рассматривает участвующего в экономической о. деятельности человека как включенного в социальную среду, подчеркивая важность о социальных связей (Вольчик и Оганесян, 2016, с. 82).

При таких приоритетах к исследованию социального порядка, на что следует о полагаться в вопросах поддержания доверия между людьми? Есть два ключевых условия, ^ на которые с полной определенностью указал Ф. Фукуяма в книге «Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию». Чтобы добиться доверия (его ученый связывал с ш возникающим внутри сообщества ожиданием постоянного, честного, ориентированного ^ на совместно разделяемые ценности поведения других членов), необходимо, во-первых, существование внутри сообщества совместно разделяемых ценностей, а во-вторых — § желание добровольно, по своему внутреннему убеждению им следовать (Фукуяма, 2004, О с. 52).

^ Таким образом, в вопросах доверия на первый план выходят моральные ценности и

о их укоренность в человеческом поведении. Скелет доверия в виде ожиданий автономных < индивидов, уже облаченный плотью, выраженной в стремлении следовать правилам, ее дополняется в этом случае важнейшей человеческой составляющей — душой. Доверие — о это уже не просто ожидание поведения, соответствующего правилам и ограничениям

(позитивные или оптимистические ожидания экономического субъекта относительно поведения других), это ожидание поведения, лишенного коварства, обмана, которое формируется на основе добросовестности, честности и порядочности людей. Перед нами оказывается широкий перечень моральных ценностей, носителем которых человек (субъект исходной институциональной теории) становится благодаря традиции. Характерно, в этой связи, наблюдение К. Эрроу по вопросу о прагматической значимости доверия. Доверие, — пишет он, — это своеобразная смазка общественного механизма, которая позволяет экономить массу усилий. Но это не тот товар, который можно легко купить, так как если его приходится покупать — значит у вас уже есть сомнения по поводу того, что вы покупаете (Arrow, 1974, р. 356).

Полагаю, что именно благодаря «духовной оболочке», в которую облачается доверие, в стане сторонников исходного институционализма получила развитие теория социального капитала. Применительно к экономической проблематике она, на мой взгляд, нигде полноценнее реализоваться не могла, так как неразрывно связана с этической проблематикой. Ф. Фукуяма, в частности, делал особый упор на то, что социальный капитал основан на способности людей образовывать общности, действовать сообща ради достижения совместной высокой цели. Именно нравственный потенциал делает доверие ресурсом особого рода, который вносит вклад в производство общественного продукта посредством повышения отдачи от других производственных ресурсов (Бахтина, 2016, с. 22-30).

Укоренность привычки (традиции) в человеческом (экономическом) поведении g определяет неразрывную связь экономики с этикой. Само этимологическое значение слова «этос» - «привычное место жительство, откуда человек родом» — обозначает связь с 00 привычкой, нравами, поведением. Поэтому первоначальный и наиболее употребляемый ° смысл этого слова — поведение, соответствующее обычаям, ставшее нормой благодаря о> нормам приличия. «Нисходящая связь» в экономическом поведении, которой [о придерживаются институционалисты старой школы, означает, что доверие между субъектами обеспечивается благодаря тому, что они являются носителями определенных, * укоренившихся в обществе моральных норм и общечеловеческих ценностей. Именно ^ поэтому они действуют согласно действующим правилам и противостоят искушению | обманывать, поступать нечестно. °

Сколь прочными оказываются эти предпосылки на практике? Определенно можно § сказать только одно, что бывает по-разному, все зависит от степени моральности (точнее состояния морали в обществе), ее связи с нравственными ценностями. Если х мораль оказывается на высоте, то можно быть уверенными в том, что потенциал g доверия будет полностью реализован, а социальный капитал обеспечит наибольшую ^ экономическую отдачу. Если — нет, то преобладающим станет недоверие между людьми ^ со всеми вытекающими отсюда экономическими и социальными последствиями. Когда с! общество находится в состоянии разложения морали или существующая мораль уже £ не соответствует представлениям людей о справедливости, основа доверительных о. отношений подвергается коррозии. Нормы морали (в какой бы конкретной форме они о не выступали) отражают представления людей (или группы людей) о базовых ценностях " на определенном историческом этапе развития и формируются социумом. Поэтому в q вопросе о моральных нормах как базовой основе доверия есть свои слабые стороны. В отличие от них, нравственные ценности определяются категориями добра, истины и

о

справедливости, они неизменны по содержанию и являются результатом осознанного, ш

ее о

добровольного выбора человека, руководствующегося в своих действиях требованиями совести. Как пишет по этому поводу Артур Рих: «Основной вопрос этики, суть которого

заключается в поиске добра и правды, шире, чем мораль, публичное право и гражданская §

честность. По сравнению с условными требования морали, обычая, закона (способного §

даже прикрывать бесправие) — это вопрос безусловности, совести и разума» (Рих, ^

1996, с. 30-32). В условиях кризиса этики, когда моральные нормы утрачивают свою о прежнюю значимость в качестве опоры доверия, механизмы выработки справедливых

правил и формирования институтов, предлагаемые неоинституционалистами, могут ее

оказаться результативнее и эффективнее (при условии, что какой-то базовый уровень о

доверия в обществе все же существует). Так может повторяться каждый раз при смене устоявшихся представлений и укоренных правил на те, которые приближают людей к более справедливому общественному порядку. Учет этого довольно тонкого различия дает возможность сделать еще один, заключительный шаг в определении диапазона доверия. При переходе от норм морали как основанию доверия к нравственным ценностям мы поднимаемся еще на одну ступень: от духовной оболочки к ее высшему уровню - духу2.

Доверие как признак института

Ученые до сих пор высказывают неудовлетворенность определением предметной области институциональной теории. В этой связи подход к определению социального института посредством приписывания этому понятию нескольких существенных признаков, отличающихся внутренними связями, представляется конструктивным. Такой подход был реализован В. В. Дементьевым в статье «Что мы исследуем, когда исследуем институты». Автор исходит из целесообразности использования сразу нескольких взаимосвязанных определений, которые в совокупности образуют понятие предмета — институт. Каждое из возможных определений является необходимым, но недостаточным элементом, так как по-своему ограничено и не выражает всех присущих исследуемому предмету взаимосвязей. При этом вместе они составляют системную целостность, имеющую логически последовательный порядок и раскрывающую себя тн через соотношение с другими определениями (Дементьев, 2009, с. 13-30). Воспользуемся см этим подходом.

го В первую очередь институт — это продукт социального взаимодействия, который,

^ будучи создан самими людьми, оказывают определяющее влияние на индивидуальное 05 поведение. При этом институты не просто воздействуют на индивидуальное поведение, ^о а структурируют социальные взаимодействия, уменьшая неопределенность (Ходжсон, 2007, с. 28; Норт, 1997, с. 10, 17, 21). Желаемая (ожидаемая) модель индивидуального ® поведения и социального взаимодействия задается посредством системы правил, ^ содержащих соответствующую информацию (формальную или неформальную). При | этом институт выступает не только внешним, независимым от человека регулятором ° поведения, но и внутренним, субъективным, неотделимым от самого человека. § Но простого наличия системы правил оказывается недостаточно, чтобы институты

и; превратились в реальный (действующий) социальный порядок. Необходим механизм, I приводящий их в действие. Каков этот механизм? В. Дементьев в вышеназванной § статье говорит о нем как о принуждении. Характеристики принуждения включают ^ в себя действия определенных субъектов, которые создают санкции; организации, которые в этом принимают участие, а также материальные ресурсы насилия о. (Дементьев, 2009, с. 20-21). Институционалисты часто включают принуждение, £ санкции, а также субъектов их устанавливающих, в определение института. Это не о. случайно — правила и приводящий их в действие механизм принуждения оказываются о взаимосвязанными и взаимообусловленными. Содержание правил, обстоятельства, ^ в которые они вырабатывались, и интересы их носителей, определяющим образом о влияют на механизмы принуждения (Норт, 1997, с. 7). Однако экономисты, ведя речь о ^ принуждении, акцентируют внимание именно на санкциях, так как описание происходит в понятных, привычных для них категориях издержек. Вот одно из таких определений: ш суть принуждения выражается в способности одного лица налагать издержки на другое ^ лицо посредством санкций (источником которых является либо закон, либо обычай) или посредством применения насилия (Одинцова, 2008, с. 57; Футуботн и Рихтер, 2005, с. 8). § Однако санкции — это только один из элементов, позволяющих превратить правила из § предшествующей поведению придуманной людьми идеальной информационной модели ^ в реальную систему отношений. Есть и другие. Полагаю, что механизм, приводящий в о действие правила, представляет собой систему взаимосвязанных и взаимообусловленных < форм и методов поддержания доверия, то есть совокупность всех тех действий, которые ее обеспечивают выполнение экономическими субъектами установленных правил и их

о

2 О духе и душе - у Ивана Ильина (Ильин, 2008, с. 390).

воплощение в реальном поведении. Элементы механизма, кроме санкций, включают также письменные и устные обязательства, конституционные, гражданские, а также моральные и нравственные нормы. Как было показано ранее, при определенном состоянии внешней институциональной и культурной среды принуждение посредством наложения санкций, тем более применение насилия, можно свести к минимуму, а в идеале — полностью без них обойтись. Конечно, в реальной жизни этого добиться сложно, но стремиться к этому следует.

Заключение. От простых ожиданий - к надежде

Вышеизложенное помогает понять, почему категория доверие так непросто пробивает себе дорогу в экономических исследованиях. Сложности объяснимы, и трудно кого-либо обвинять в ограниченности. Беря начало с простых ожиданий у неоклассиков, категория доверие доводит нас до вершины общечеловеческих ценностей, сфокусированных в понятиях «вера», «надежда» и «любовь», которые напрямую связаны с доверием. Выходя за рамки упрощенного рационализма и экономизма, исследователь попадает в область социальных взаимодействий, этических норм и нравственных ориентиров. Вера — это то же доверие, но доверие, движимое любовью, которая не оставляет места коварным замыслам и оппортунизму. Ссылаясь на непоколебимую убежденность, подкрепленную обширным человеческим опытом, Артур Рих отмечает, что без верности и веры самые справедливые и гуманные законы и общественные структуры потеряли бы свою действенность (Рих, 1996, с. 14-115). С доверием и верой тесно связана надежда, которая ^ выступает ничем иным, как особой формой доверия — доверия к будущему. Без надежды человеческая жизнь (будь то экономика, политика или частная сфера) обречена на 00 бессмысленное, зависящее лишь от случая к случаю существование. Безнадежность ° блокирует жизненные силы, препятствует инвестированию, которые необходимы сп для развития. Вершиной нравственного, гуманного отношения к человеку является [о любовь, в которой слиты воедино эти две важнейшие составляющие — надежда и доверие. Все это находит непосредственное проявление в общественной жизни и * в экономике. Гуманные институты, подкрепленные доверием людей, движимые ^ надеждой, работают эффективно и обеспечивают развитие. В этой связи по уровню | институционального доверия можно судить о качестве институтов, строить прогнозы ° на будущее, инвестировать и ожидать отдачи от вложений. И наоборот, низкий § уровень институционального доверия является показателем деформации институтов и блокирует позитивные изменения. х

Каждая из ведущих экономических школ не обошла вниманием доверие (называя § или не называя категорию своим именем), но в зависимости от исследовательских ^ целей, методологии, социального кругозора этой проблематике отводится разная ^ роль. По мере расширения социальной составляющей в экономическом поведении с! происходила эволюция в исследовании доверия от низшего к высшему, от материального к духовному, расширялся диапазон его действия. Это создавало все

о о

больше точек соприкосновения экономическим и социологическим исследованиям. о От ожиданий изолированных индивидов по поводу благосостояния в будущем, к " урегулированию проблем социального взаимодействия, гарантом которых (с той о или иной степенью успешности) может выступать механизм управления доверием, ^ а может — моральный компонент и нравственное стремление человека к лучшей з жизни, гуманной экономике, основанной на вере, надежде и любви. Любая из ш этих составляющих имеет значение, они могут (видимо, и должны) дополнять друг ^ друга, а в тот или иной период времени какие-то из этих факторов могут выступать ^ определяющими и выходить на первый план. §

Главное — поддерживать ответственное существование человека в его отношениях § с другими людьми и природой посредством общественных институтов, которые не ^ препятствовали бы, а способствовали солидарности людей и гуманизму всех сфер о человеческой жизни. В этой связи тандем институциональной экономики, социологии и < этики не просто желателен, а необходим. ее

о

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бреннан Дж и Бьюкенен Дж. (2005). Причина правил. Конституционная политическая экономия. СПб.: Экономическая школа. 272 с.

Вахтина М. А. (2016). Социальная справедливость как фактор экономического развития // Вестник Пермского университета. Серия: Экономика, 4(31), 22-30.

Вольчик В. В. и Оганесян А. А. (2014). Зачем нужна старая институциональная экономика, есть ли неоинституционализм? // Terra Economicus, 12(4), 79-90.

Грановеттер М. (2002) Экономическое действие и социальная структура: проблема укоренности // Экономическая социология. Электронный журнал, 3(3). Доступно на: http://www.ecsoc.msses.ru.

Дементьев В. В. (2009). Что мы исследуем, когда исследуем институты // Terra Economicus (Экономический вестник Ростовского государственного университета), 7(1), 13-30.

Дементьев В. В. (2015). Институциональная политическая экономия: с чего начать? // Journal of Institutional Studies (Журнал институциональных исследований), 7(1), 25-44.

Ефимов В. М. (2007). Предмет и метод интерпретативной институциональной экономики // Вопросы экономики, № 8, 49-67.

Ильин И. (2008). Путь духовного обновления. Доступно на: legitimist.ru/lib/ го philosophy/i_ilin_put_duhovnogo_ obnovleniya.pdf, 11-15.

° Коуз Р. (1993). Фирма, рынок и право. М.: «Дело ЛТД» при участии изд-ва «Catallaxy».

со Коулман Дж. С. (2004). Экономическая социология с точки зрения теории

z: рационального выбора // Западная экономическая социология: хрестоматия современной 05 классики / сост. и науч. ред. В. В. Радаев. М.: РОССПЭН. 268 с.

^ Майровски Ф. (2013). Философские основания институционалистской экономики

^ (часть II)// Terra Economicus, 11(3), 72-88.

Милль Дж. С. (2007). Основы политической экономии с некоторыми приложениями i к социальной философии. М.: Эксмо. 1040 с.

5 Найт Ф. Х. (2003). Риск, неопределенность и прибыль. М.: Дело. 395 с.

g Норт Д. (1997). Институты, институциональные изменения и функционирование

m экономики. М.: Фонд экономической книги «Начала». 170 с.

S Нуреев Р. М. (2005). Теория общественного выбора. Курс лекций: учебное пособие

| для вузов. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ. 531 с.

о. Одинцова М. И. (2008). Институциональная экономика: учебное пособие. М.: Изд.

< дом ГУ ВШЭ. 386 с.

Сасаки М., Давыденко В. А. и Латов Ю. В. (2009). Проблемы и парадоксы анализа институционального доверия как элемента социального капитала современной России // Журнал институциональных исследований, 1(1), 20-36. о Смит А. (1997). Теория нравственных чувств. М.: Республика.

" РихА. (1996). Хозяйственная этика. М.: Посев. 810 с.

о Саймон Г. А. (1993). Рациональность как процесс и продукт мышления // THESIS,

§ 3, 87.

g Соссье С. (2005). Теория оптимального контракта: моделирование контрактных

ш отношений. В кн. Институциональная экономика: Учебник / Под общ. ред. А. Олейника. о М.: ИНФРА, 152-190.

q Уильямсон O. И. (1995). Экономические институты капитализма: Фирмы, рынки,

^ «отношенческая» контрактация. СПб.: Лениздат; CEV Press.

ш Фукуяма Ф. (2004). Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. М.:

ООО «Издательство АСТ»: ЗАО НПП «Ермак». 730 с.

Футуботн Э. Г., Рихтер Р. (2005). Институты и экономическая теория: Достижения новой институциональной экономической теории. СПб.: Издат. Дом Санкт-Петербургского гос. ун-та. 702 с.

Ходжсон Дж. (2007). Что такое институты? // Вопросы экономики, 8, 28-48.

Ходжсон Дж. М. (2003) Скрытые механбизмы убеждения: институты и индивиды в экономической теории // Terra Economicus (Экономический вестник Ростовского государственного университета), 1(4), 11-30.

Эрроу К. (1994). Восприятие риска в психологии и экономической науке // THESIS, 5, 81-90.

Arrow, K. J. (1974) Gifts and Exchanges // Philosophy and Public Affairs, 1(4).

Coleman, J. C. (1988). Social capital in the creation of human capital // American Journal of Sociology.

Commons, J. R. (1931). Institutional Economics // American Economic Review, 21, 648657.

Gambetta, D. (1998). Trust: Making and Breaking Cooperative Relations / Diego Gambetta. Oxford Blackwell.

Keynes, J. M. (1937). The General Theory of Employment, Interest and Money // The Quarterly Journal of Economics.

Marshall A. and Marshall M. P. (1881). The Economics of Industry, London, Macmillan, 152-154.

Hodgson, G. M. (2000). What is the essence of institutional economics? // Journal of Economic Issues, 34(2), 317.

REFERENCES

oo

■H

о

CM

00

о с

о

Arrow, K. J. (1974). Gifts and Exchanges. Philosophy and Public Affairs, 1(4). Arrow, K. J. (1994). Perception of risk in psychology and economic science. THESIS, 5, a> 81-90. Jo

Brennan J. and Buchanan J. (2005). The reason for the rules. Constitutional political economy. Moscow, Publ. House «Economic School». 272 p. (In Russian).

Coase, R. (1993). The firm, the market and the law. Moscow, Delo LTD with the i Participation of Publ. House «Catallaxy». (In Russian). 1

Coleman, J. C. (1988). Social capital in the creation of human capital. American Journal of Sociology.

Coleman, J. S. (2004). Economic sociology from the point of view of the theory of the ^ rational choice // The Western economic sociology: anthology of modern classics / Originator cd and scientific editor V.V. Radayev. M.: ROSSPEN. 268 p. g.

Commons, J. R. (1931). Institutional Economics. American Economic Review, 21, 648-657. < Dementyev, V. V. (2009). What we Investigate when we Investigate Institutes. Terra cu

15 o O

d o m

Economicus (Economic Bulletin of the Rostov State University), 7(1), 13-30. (In Russian).

Dementyev, V. V. (2015). Institutional Political Economy: where to Start? Journal of Institutional Studies, 7(1), 25-44. (In Russia).

Fukuyama, F. (2004). Trust: The Social Virtue and the Creation of Prosperity. Moscow: «Publishing House ACT». 730 p. (In Russian). o

Furubotn, E. G. and Richter R. (2005). Institutions and Economic Theory: Achievements new institutional economics. St. Petersburg, Publ. House of the St. Petersburg State University. 702 p. (In Russian). lu

Gambetta, D. (1998). Trust: Making and Breaking Cooperative Relations / Diego o Gambetta. Oxford Blackwell. ^

Granovetter, M. (2002). Economic action and social structure: the problem of ^ embeddedness. Economic Sociology. Electronic Journal, 3(3). Available at: http://www.ecsoc. ^ msses.ru (In Russian).

Hodgson, G. (2003). The hidden persuaders: institutions and individuals in economic theory. Terra Economicus (Economic Bulletin of the Rostov State University), 1(4), 11-30. (In Russian).

36

BaxTUHa M. A.

Hodgson, G. (2007). What are institutions? Voprosy Economiki, 8, 28-48. (In Russia). Hodgson, G. M. (2000). What is the essence of institutional economics? Journal of Economic Issues, 34(2), 317.

Ilyin, I. (2008). Way of Spiritual Updating. Available at: http:// legitimist.ru/lib/ philosophy/i_ilin_put_duhovnogo_ obnovleniya.pdf, 11-15.

Keynes, J. M. (1937). The General Theory of Employment, Interest and Money. The Quarterly Journal of Economics.

Knight, F. H. (2003). Risk, uncertainty and profit / Knight. M.: Delo. 395 p. Marshall A. and Marshall M.P. (1881) The Economics of Industry, London, Macmillan, 152-154.

Mil,l J. S. (2007). Fundamentals of political economy with some annexes to social philosophy. M.: Ecsmo. 1040 p.

Mirowski, Ph. (2013). The philosophical bases of institutionalist economics (part II). Terra Economicus, 11(3), 72-88. (In Russian).

North, D. (1997). Institutions, Institutional Change and Economic Performance. Moscow, Beginning «Nachala». 170 p. (In Russian).

Nureev, R. M. (2005). Public Choice Theory. Course of Lectures. Moscow: Publishing House, PI HSE. 531 p. (In Russian).

Odinzova, M. I. (2008). Institutional Economy: manual. Moscow: Publishing House, PI HSE. 386 p. (In Russian).

Rich, A. (1996). Economic Ethics (1996). Moscow: Posev. 810 p. (In Russian). Sasaki, M., Davydenko, V. and Latov, Y. (2009). Problems and paradoxes of the analysis of - institutional trust as element of the social capital of modern Russia. Journal of Institutional s Studies, 1(1), 20-36.

Simon, H. A. (1993). Rationality as process and product of thinking release. THESIS, 3, • 87 p.

^ Smith, A. (1997). The Theory of Moral Sentiments. Moscow: Republic.

s Sossia, S. (2005). Theory the Optimum Contract: Modeling of Contract Relations.

0 Institutional Economy: Textbook. Moscow: INFRA, pp. 152-190. (In Russian).

§ Vakhtina, M. A. (2016). Social Justice as a Factor of Economic Development. Perm

£ University Heland. Economy, 4(31), 22-30. (In Russian). DOI: 10.17072/1994-9960-2016-41 22-30.

g Volchik, V. V. (2014). Oganesyan A. A. What is OIE needed for, if there is NIE? Terra

1 Economicus, 12(4), 79-90. (In Russian).

^ Williamson, O. (1995). The Economic Institution of Capitalism. Firms, Markets, Relation

^ Contracting. St. Petersburg: Lenisdat, CEVPress. (In Russia).

g Yefimov, V. M. (2007). Subject matter and method of interpretive institutional economics.

c Voprosy Economiki, 8, 49-67. (In Russian).

o

m

LLl

cc o

o o

LLl LL

o <

cc

3

o