CC BY
144
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
УДК 130.2
Т.С. Буйнова
специалист-искусствовед, зав. отделом, Бюджетное учреждение Ханты-Мансийского автономного округа-Югры «Музей Природы и Человека»
ЯПОНСКИМ КОСТЮМ В СТРУКТУРЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ОБРАЗОВ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЯПОНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Аннотация. Статья посвящена традиционному японскому костюму, который является уникальным на-
циональным явлением. Особое значение японский традиционный костюм имеет и в классической японской литературе. В данной статье выявляется роль описания костюма в восприятии художественного образа на примере четырёх произведений японской классической литературы X-XIX веков и прослеживается историческое изменение этой роли на этапах: архаика - раннее средневековье - позднее средневековье. Для анализа выбраны произведения классической японской литературы: «Повесть о прекрасной Отикубо», «Исэ-моногатари», «Гэндзи моногатари» и «История любовных похождений одинокой женщины».
Ключевые слова: Япония, костюм, литература, культура, художественный образ.
T.S. Buynova, The Museum of Nature and Human
THE SUIT OF THE JAPAN IN THE STRUCTURE OF ART IMAGES OF MEDIEVAL JAPAN LITERATURE
Abstract. The article is dedicated to traditional Japanese suit, which is unique national phenomenon. Special value Japanese traditional suit has in the classical Japanese literature. In this article revealed role of description of suit in the perception of art image for example of four compositions of Japanese classical literature of X-XIX centuries and traced historical change of this role on the stages: archaic - early Middle Ages - the later Middle Ages. For an analysis were selected compositions of Japanese classical literature: «The story about beautiful Oticubo», «Ise-monogatari», «Genji monogatari » and «History of lonely woman's love adventures».
Keywords: Japan, suit, literature, culture, art image.
Традиционный костюм многофункционален. Он выступает как носитель информации о культуре Японии, является элементом ритуала, сословно-различающим, этическим и эстетическим элементом.
Описывая образ одной из своих героинь, Мурасаки Сикибу замечает: «Может быть, не совсем хорошо с моей стороны останавливаться еще и на подробностях ее наряда, но ведь недаром в старинных повестях знакомство с героиней начинается с описания её одежды...» [1, с.130]. Для архаического этапа развития японской литературы, когда повести еще не имели авторства, а записывались народные сказания, образы героев складывались в основном из описания того, во что они были одеты. «Повесть о прекрасной Отикубо» является примером такой народной сказки, записанной в виде моногатари гораздо позже, чем она возникла, во второй половине Х века (период Хэйан), и потому представляющей собой пример архаического пласта японской культуры [2, с. 6]. В ней, как и писала Мурасаки, знакомство с главными героями происходит именно через описание их одежды.
В начале произведения главный герой впервые видит свою будущую возлюбленную и впервые в этой сцене с ней знакомится читатель: «Лицом к нему сидела какая-то миловидная женщина с длинными прекрасными волосами, должно быть, Акоги. Поверх тонкого белого платья на ней было надето второе - из блестящего алого шелка. Перед ней, опираясь на локоть, полулежала на постели совсем юная девушка. Наверно она! Белое платье облегало её тонкий стан свободными лёгкими складками, ноги были прикрыты тёплой одеждой из красного шелка на вате.» [3, с. 74].
Здесь обращают на себя внимание два момента, важных в выстраивании образа: символика цвета одежды и символика собственно одежды. Если говорить о символике цвета, то в эту эпоху большое внимание уделялось колористическому решению костюма. Белый цвет означал благородство, а красный употреблялся для образа красавиц в традиционном театре Японии, а также являлся цветом радости [4]. Белую одежду японский читатель связывал с положительным образом героини. Белый цвет одежды девушек, упоминание о цветке пиона, символизирует их чистоту и благородство. Красный цвет в одежде Отикубо также не случаен — это намёк на то, что на самом деле девушка относится к высокому социальному слою. Это упоминание предвещает будущие события, и то, как преобразится девушка, надев соответствующие её статусу богатые одежды.
В следующем отрывке читатель знакомится с характером главного героя, глядя на него глазами мачехи: «...Она стала жадно вглядываться. На плечи юноши была небрежно накинута красивая одежда из белого шелка, под ней виднелась другая - из дорогого, отливающего ярким румянцем алого шелка. А из-под них, наподобие женского шлейфа, выбивались одежды цвета желтой горной розы.» [3, с. 122] Это описание Митиёри - возлюбленного Отикубо, человека довольно высокого ранга. На это указывает и жёлтый цвет нижней одежды, который считался императорским [1, с. 561], дорогие роскошные ткани и даже то, что столь богатая одежда была накинута «небрежно». Здесь снова используется сочетание в костюме белого и алого цветов, что создает образ положительного и чуткого персонажа. Возможно еще, что перекликающиеся цвета в одежде героев символизируют их общность и будущий любовный союз.
Что касается символики одежды как таковой и ее важности для создания образа персонажа, то здесь следует учитывать ее значение в архаическом синтоистском ритуале. Л.М. Ермакова пишет: «В своем архаическом значении ткани и изготовленная из них одежда понимались как заменитель оболочки человека, вместилище его души, отсюда - встречающаяся у ряда японских исследователей мысль о том, что дарение тканей было актом, равнозначным принесению души (тама), знаком ее подчинения получателю даров» [5,с. 40].
Интересно, что в описании мачехи хотя и присутствует та же бело-красная цветовая гамма, но грубый «некачественный» материал, сообщает нам о дурном характере героини. Косвенным образом это подтверждает интересную гипотезу Л.М. Ермаковой, высказанную ею относительно синтоистских ритуалов: «В свете вышесказанного кажется допустимым (хотя, к сожалению, не вполне доказуемым) предположить, что четыре вида подносимых богам тканей (в ряде ритуалов их количество сокращено до двух - «мягкие» и «грубые») соответствуют разновидностям заключенной в человеке души, которая тоже могла быть «мягкой», «грубой», «счастливой», «чудесной» (ср. частое упоминание в мифологических сводах о «грубой» и «мягкой» душе какого-либо божества)» [5, с. 41]. Таким образом, описание одежды персонажа - это описание души и ее постоянных свойств.
В ту же эпоху Хэйан, но уже на этапе создания авторских произведений, моногатари романного типа, значимость одежды сохраняется в полной мере, однако два вышеуказанных момента изменяются согласно с духом эпохи. Во-первых, в символике цвета происходит отход от архаической символизации постоянных свойств души (грубость, мягкость). Акцент теперь смещается на выражение ее переменчивых чувств. Во-вторых, в моду входит многослойная и многоцветная одежда, в которой особое символическое значение имеют некоторые детали, в частности, рукава.
Вот, например, отрывок из «Исэ-моногатари», представляющий разговор двух мужчин. Один из них делится сожалением о безответной любви к одной даме, другой выражает ему своё искреннее сочувствие. Первый в ответ сочиняет стихотворение:
«Совсем нежданно -В рукаве моем волненье, Как в гавани большой. Когда туда приходит Корабль китайский» [6, с. 64].
«В рукаве волненье», «рукав увлажнён» - эти образы постоянно встречаются в прозе и поэзии средневековой Японии. Образ рукава - популярный образ безутешной любви и слёз. В хэйанскую эпоху мужчины часто изображались плачущими. Г.М. Тарнапольская замечает, что при знакомстве с произведениями искусства Японии представитель иной культуры испытывает некоторые трудности в их восприятии [7, с. 59]. Преодолеть этот культурный барьер, по мнению Г.М. Тарнапольской, поможет знание скрытого за художественными образами некого подтекста. «Такой подтекст связан не с накопленными в данной культуре знаниями или стереотипами поведения, а с особенностями мировосприятия, иначе говоря, со способом выстраивания картины мира» [7, с. 59]. Такой особенностью мировосприятия автор называет «чувствительность, способность ощущать и ценить красоту, сопереживать чувствам другого» [8, с. 6] - эта способность считалась японцами лучшими качествами человеческой души [8, с. 6]. Слёзы же выступали верным признаком чувствительной и искренней души. А поскольку слезы осушались рукавом одежды, то увлажненные рукава выступают символом глубоких душевных переживаний.
Цветовая символика одежды персонажей становится гораздо более углубленной и развернутой по сравнению с архаическим этапом развития литературы. Она так же, как и символика рукава, акцентируется на эмоциональной жизни души. Выражению эмоционального состояния через цвет способствует и многослойность костюма. «Цвет является самым непосредственным из всех существующих визуальных выражений эмоциональности и являет собой скрытое присутствие потенциальности, способной прорваться сквозь форму и разрушить ее. .если восприятие ориентировано на эмоциональное проникновение в глубину реальности вещи, то контрастность цветов становится обязательной. И даже в тех случаях, когда присутствуют плавные цветовые переходы, все равно появляется контрастирующий цвет, предохраняющий восприятие от сползания в бесконечную трансформацию» [9, с. 105-106].
Для иллюстрации рассмотрим отрывок из «Гэндзи-моногатари», описывающий костюм главного героя, прибывшего на приём во дворец Правого министра: «На нём было верхнее платье из тонкого узорчатого китайского шёлка цвета «вишня», из-под которого выглядывало нижнее - бледно-лиловое с длинным, тянущимся по полу шлейфом. Это роскошное облачение сообщало облику Гэндзи особое очарование, отличая его от остальных гостей, в большинстве своем одетых в парадные черные одеяния» [1, с. 161]. Большинство «остальных гостей» во дворце - в чёрных парадных одеяниях, что характерно для чиновников высокого ранга. А Гэнд-зи, занимающий важное место при дворе императора, одет в бледно-лиловое платье. Таким образом, главный герой выделяется из общей массы придворных своим изысканным многоцветным костюмом. В дальнейшем мы узнаем, что Гэндзи выделяется на фоне других как свойствами своего характера, так и своими тонкими и переменчивыми чувствами. В этом случае костюм снова выступает в качестве художественного средства.
В литературе периода позднего средневековья значение костюма, как средства художественной выразительности и способа раскрытия внутреннего мира и характера героев снова смещается по отношению как к архаике, так и хэйанскому средневековью. Времена меняются, и вместе со строгим распорядком и этикетом придворной жизни ушли в прошлое и строгие правила, касающиеся костюма: горожане смело носят платья любых цветов, используют в своем
костюме гербы. Костюм становится более демократичным — исчезают неудобные в городской жизни шлейфы и чрезмерно длинные рукава. Однако это не означает, что костюм перестал быть показателем социального статуса, просто формы его обозначения изменились. Например, в XVII веке широкий пояс оби, гетеры завязывали узлом спереди, а остальные женщины завязывали на спине, образуя особый бант. Вот как описывает модный мужской наряд периода Эдо Ихара Сайкаку: «В наши дни щёголь, любитель гетер, одевается по следующей моде: носит поверх платья ярко-желтого цвета в узкую полоску другую одежду с короткими полами из черного атласа, украшенную гербами; пояс из шелка светло-оранжевого цвета, хаори коричневого цвета.» [10, с. 113].
Здесь явно виден отход от раннесредневековой символики чувствительной души. Теперь цвет костюма символизирует образ жизни («щеголь, любитель гетер»), то, кем человек себя осознает в этом мире, а стало быть - это способ его сознательного самовыражения. Как пишет Г.М. Тарнапольская «.стоит лишь вспомнить о временах расцвета театра Кабуки, актеры которого становились идолами и законодателями мод для обожающей их публики. Они имели весьма живописный вид, им подражали и гейши из веселых кварталов, и богатые молодые люди, о чем повествует в своих рассказах Ихара Сайкаку (1692-1693). Стиль внешнего самовыражения в Японии чрезвычайно раскован и полон самой буйной фантазии» [9, с. 105-106].
Таким образом, можно видеть, как меняется восприятие одежды на протяжении истории. В архаичный период символика одежды и ее цвета выражала характер самой души, указывала на самое главное в человеке. В эпоху Хэйан одежда символизирует изменчивые эмоциональные состояния души, при этом внутренние качества самой души остаются нераскрытыми. Одежда передает чувственность души, которая содержит в себе тайну. В период позднего средневековья одежда используется для того, чтобы подчеркнуть отношение к собственному положению в обществе и социальному статусу, что позволяют послабления в требованиях к этикету одежды.
Список литературы:
1. Сикибу Мурасаки. Повесть о Гэндзи [Текст] : в 3 т. СПб.: Гиперион, 2010. Т. 1. 592 с.
2. Маркова В. Предисловие [Текст] // Повесть о прекрасной Отикубо: волшебные японские повести. СПб.: Азбука-классика, 2006. С. 5-24.
3. Две старинные японские повести [Текст]. М.: Художеств. лит., 1976. 350 с.
4. Манаенкова Е.С. Символика цвета в культуре Японии [Электронный ресурс] // Материалы V Международной студенческой электронной научной конференции «Студенческий научный форум» 15 февраля - 31 марта 2013 г. URL: http://www.scienceforum.ru/2013/155/1766 (дата обращения: 20.10.2013)
5. Ермакова Л.М. Ритуальные тексты в социокосмической системе древнего Яма-то[Текст] // Норито. Сэме / пер. со старояп. Л.М. Ермаковой. М.: Наука. 1991. С. 10-87.
6. Исэ моногатари [Текст]. М.: Наука, 1979. 287 с.
7. Тарнапольская Г.М. Специфика образотворчества в японском искусстве [Текст] // Вестник Томского государственного университета. 2009. Май (№ 322). С. 59-66.
8. Тарнапольская Г.М. Эстетика Японии [Текст]: учебное пособие. Томск: СибГМУ, 2008.
32 с.
9. Тарнапольская Г.М. Энергийная диалектика онтогенеза символа [Текст]. Томск: Изд-во Том. политехн. ун-та, 2009. 203 с.
10. Сайкаку Ихара. Избранное [Текст]. М.: Художеств. лит., 1974. 394 с.
List of references:
1. Shikibu Murasaki. Genji monogatari [Text]: in 3 vol. SPb.: Hyperion, 2010. V. 1. 592 p.
2. Markova V. Foreword [Text] // The story about beautiful Oticubo: magic japanese stories. SPb.: Azbuka-classika, 2006. P. 5-24.
3. Two vintage japanese story [Text]. M.: Imaginative literature, 1976. 350 p.
4. Manaenkova E.S. Symbolism of color in the Japanese culture [Electronic resource] // Materials of V International student electronic science conference «Student science forum» the 15'th of February - the 31'th of march 2013y. URL: http://www.scienceforum.ru/2013/155/1766
5. Ermakova L.M. Ritual texts in the sociospace system of the ancient Yamato [Text]// Norito. Sammy. Translated from ancient japanese language of L.M. Ermakovoy. M.: Science. 1991. P. 10-87.
6. Ise monogatari [Text]. M.: Science, 1979. 287 p.
7. Tarnapolskaya G.M. Specificity of imagecreation in japanese art [Text] // Massenger of the Tomsk State University. 2009. May (№ 322). P. 59-66.
8. Tarnapolskaya G.M. The aesthetics of the Japan[Text]: Tutorial. Tomsk.: SibSMU, 2008. 32 p.
9. Tarnapolskaya G.M. Energistic dialectics of ontogenesis of symbol [Text]. Tomsk: Publishing house of the Tomsk Polytechnic University, 2009. 203 p.
10. Saikaku Ihara. The favorites [Text]. M.: Imaginative literature, 1974. 394 p.
