Якутский переводческий комитет как межкультурная коммуникация в середине XIX века — 1917 году Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Антонов Егор Петрович

кандидат исторических наук, исполняющий обязанностями заведующего отделом истории Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера, Сибирское отделение РАН

Адрес: 677027, Россия, Республика Саха (Якутия), Якутск, ул. Петровского, 1 E-mail: Antegor@yandex.ru

Якутский переводческий комитет как межкультурная коммуникация в середине XIX века — 1917 году

Данная статья написана на основе неопубликованной ранее рукописи студента Императорской Казанской духовной академии Сергея Околова «Якуты и их христианское просвещение», выявленной в Государственном архиве Республики Татарстан, писем архиепископа Иннокентия, изданных отчетов и путевых дневников епископа Дионисия, которые были опубликованы в последние годы. В этих источниках анализируются деятельность Переводческого комитета и православных институций Казани, Санкт-Петербурга и Москвы. Рассматривается их огромный вклад в цивилизационное приобщение народов Якутии к православной цивилизации и привитие якутам и тунгусам национальной письменности. В состав Комитета по переводу православной литературы с церковнославянского на языки народов Якутии входили духовные и светские просветители, русские и якуты разных сословий, которые разработали терминологию, составили грамматики, ввели практику исправления изданных книг. Под влиянием переводной литературы активно происходило воспринятие якутами и другими народами православной веры, в улусах создавалась сеть духовных школ, в разы возросло количество церквей и часовен, построенных коренными жителями. В повседневной жизни якутского народа наблюдалось изменение поведенческого кода: исполнение ежедневных молитв, творение крестных знамений, стремление к приобщению к святым таинствам своих родных и близких. Комитет внес огромный вклад в зарождение письменности и литературы народов Якутии, формирование якутской нации и интеллектуалов, первое поколение которой получило церковно-приходское образование. Особую роль в миссионерских переводах и религиозном просветительстве сыграли архиепископ Иннокентий и епископ Дионисий.

Ключевые слова: религиозные просветители, переводческий комитет, священные и богослужебные книги, грамматика, архиепископ Иннокентий, епископ Дионисий.

Для цитирования: Антонов Е.П. Якутский переводческий комитет как межкультурная коммуникация в середине XIX века — 1917 году // Христианство на Ближнем Востоке. 2024. Т. 8. № 1. С. 87-106. DOI: 10.24412/2587-9316-2024-0050

Подготовка настоящей статьи осуществлена при финансовой поддержке проекта «Якутское отделение Императорского православного палестинского общества: история и современность (конец XIX — начало XX в.)» № FWRS-2024-0085, 20242026. Рег. № 1023061300011-6-6.1.1. Исследования выполнены с использованием научного оборудования Центра коллективного пользования Федерального исследовательского центра «Якутский научный центр СО РАН».

Egor P. Antonov

Candidate of Historical Sciences, Acting as Head of the History Department of the Institute for Humanitarian Studies and Problems of Small Peoples of the North, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences

Address: 677027, Russia, Republic of Sakha (Yakutia), Yakutsk, st. Petrovsky, 1 E-mail: Antegor@yandex.ru

Yakut Translation Committee as intercultural communication in the mid-19th century — 1917

This article is written on the basis of a previously unpublished manuscript by a student of the Imperial Kazan Theological Academy Sergei Okolov «The Yakuts and their Christian Enlightenment», identified in the State Archive of the Republic of Tatarstan, letters of Archbishop Innocent, published reports and travel diaries of Bishop Dionysius, which were published in recent years. These sources analyze the activities of the Translation Committee and Orthodox institutions in Kazan, St. Petersburg and Moscow. Their enormous contribution to the civilizational introduction of the peoples of Yakutia to Orthodox civilization and instilling national writing in the Yakuts and Tungus is considered. The Committee for the Translation of Sacred and Liturgical Books included spiritual and secular educators, Russians and Yakuts of various classes, who developed terminology, compiled grammars,and introduced the practice of correcting published books. Under the influence of translated literature, the Yakuts and other peoples actively accepted the Orthodox faith, a network of theological schools was created in the uluses, and the number of churches and chapels built by indigenous residents increased significantly. In the daily life of the Yakut people, changes in the behavioral code were observed: performing daily prayers, making the signs of the cross, striving to join the Holy Sacraments of their relatives and friends. The Committee made a huge contribution to the emergence of writing and literature of the peoples of Yakutia, the formation of the Yakut nation and intellectuals, the first generation of which received a parochial education. Archbishop Innocent and Bishop Dionysius played a special role in missionary translations and religious enlightenment.

Keywords: religious educators, Translation Committee, sacred and liturgical books, grammar, Archbishop Innocent, Bishop Dionysius.

For citation: Antonov E.P. Yakut Translation Committee as intercultural communication in the mid-19th century — 1917. Christianity in the Middle East, 2024, vol. 8, no. 1, pp. 87-106. DOI: 10.24412/2587-9316-2024-0050

The preparation of this article was carried out with the financial support of the project: «Yakut branch of the Imperial Orthodox Palestine Society: history and modernity (late XIX — early XX centuries)» No. FWRS-2024-0085, 2024-2026. Reg. No. 1023061300011-6-6.1.1. The research was carried out using scientific equipment of the Center for Collective Use of the Federal Research Center of the Yakut Scientific Center of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences.

Якутский переводческий комитет как межкультурная коммуникация в середине XIX века — 1917 году

-89

Вступление

Актуальность темы исследования не вызывает сомнений, поскольку выявление особенностей миссии православной церкви России в такой полиэтнической среде, как Якутская область, позволяет раскрыть генезис и развитие институций интеллектуалов-переводчиков и письменной культуры. Одним из важных направлений культурной инкорпорации Якутии в российскую цивилизацию являлись перевод на языки коренных народов, публикация и распространение православных книг и газет. Эта политика, несомненно, оказала огромное влияние на зарождение письменности у многих ранее бесписьменных этносов региона, способствовала возникновению первого поколения якутской интеллигенции, формированию национальной идентичности и национально-культурного возрождения.

Впервые в историографии на основе писем, сочинений и рассказов очевидцев раскрыл активную и успешную работу архиепископа Иннокентия (Вениаминова) по организации перевода на язык якутов и других инородцев России священных и богослужебных книг И.П. Барсуков [Барсуков, 2007]. В научно-популярной брошюре Ф.Г. Сафронова и В.Ф. Иванова опровергается довод, что до революции 1917 г. якуты были бесписьменным народом, и приведены данные о публикации книг на якутском языке [Сафронов, Иванов, 1992]. Деятельность архиепископа Иннокентия и епископа Дионисия (Д.В. Хитрова) раскрывается в очерках О.Д. Якимова [Якимов,1998]. Ценным исследованием является монография Е.П. Гуляевой [Гуляева, 2004], где исследуется подготовка и печать православной литературы на якутском и тунгусском языках в Москве, Санкт-Петербурге, Казани и Якутске. Новейшая научная биография епископа Дионисия (Д.В. Хитрова) изложена в статье С.В. Мельниковой и И.И. Юргановой [Мельникова, Юрганова, 2022]. Ранее И.И. Юргановой были опубликованы биографические сведения о епископах Якутии [Юрганова, 2010].

В зарубежной историографии Ричард Пайпс отметил, что «в русских монастырях не преподавали ни греческого, ни латыни» и лишь немного занимались литературной работой, заключавшейся в составлении летописей и житий святых. По этой причине православное духовенство России «отличалось невероятным невежеством» и глубоким погружением в мирские вопросы. И только с началом великих буржуазных реформ 1860-х гг. церковь по приказу правительства, обеспокоенного агитацией радикальной интеллигенции среди народа, впервые обратила свое внимание на проблемы развития начального образования [Ричард Пайпс, 2012. С. 307, 328]. Андреас Кап-пелер проанализировал систему Н.И. Ильминского, одобренную в 1870 г. министром народного просвещения Д.А. Толстым и направленную на обучение и проповедование православия среди татар на их родном языке, что предполагало в будущем обрусение народов Поволжья и Сибири. Однако, по мнению автора, эти меры способствовали пробуждению самосознания и национальных движений среди нерусских народов, а методы христианских миссионеров породили исламский реформизм [Каппелер, 1993. С. 194-195].

Юрий Слезкин рассмотрел бесплодные попытки системы Ильминского повлиять на христианизацию малочисленных народов Севера, для которых «странствующие миссии оказались слишком дорогостоящими, школам для инородцев трудно было привлечь учеников (мальчиков или девочек), и лишь немногие миссионеры проявляли желание ехать в Арктику. Большинство епархиальных отчетов представляло собой тщетные призывы к добровольцам и нескончаемые жалобы на то, что некому совершать богослужения для инородцев, а большинство миссионерских дневников заполнялось леденящими душу описаниями непроходимых болот, жестоких буранов, омерзительной местной пищи и враждебности со стороны торговцев и местных чиновников» [Слезкин, 2008. С. 141-142].

Как видим, историография темы довольна скудна и в настоящее время требует подробного и обстоятельного изучения на основе новых источников в контексте общероссийских событий.

Целью настоящей статьи является исследование на основе не опубликованной ранее архивной рукописи, а также обширных, недавно опубликованных источников, многогранной литературной и переводческой деятельности Комитета по переводу православной литературы язык якутов в коммуникации с духовными институциями России, а также исторические и культурные последствия этой интеллектуальной работы.

Настоящая работа основана на методологических новациях интеллектуальной истории, ныне успешно разрабатываемой учеными-гуманитариями под руководством чл.-корр. РАН Л.П. Репиной. В частности, здесь использован опыт стратегии католических миссионеров по отношению к туземцам заокеанских колоний, выражавшуюся в их глубоком «погружении» в мир ценностных ориентаций древних культур и поведенческий код аборигенов, чтобы преобразовать их из статуса язычников в христиан. Проникновение в течение многих лет и даже десятилетий христианских миссионеров в иные «примитивные» человеческие сообщества способствовало ге-

незису идей об осознанном сопереживании с традиционными ценностями этих этносов и их носителей [Федин, 2021. С. 221-236].

Особенности христианизация народов Якутии

В западной христианской традиции для миссионера обязательным было глубокое познание внутреннего духовного мира язычников и его стремление стать покровителем, наставником, благодетелем язычников, и единственным средством здесь являлось совершенное познание языков туземцев, как это было принято во всем мире. К примеру, туземные языки и наречия Африки, Америки и далекой Австралии были в совершенстве изучены католическими и протестантскими проповедниками, труды которых имели «громадное значение даже и в науке языкознания».

В России же, несмотря на активную христианизацию зырян святителем Стефаном Пермским, татар, чувашей и черемисов (марийцев) — святителем Гурием, плоды миссии среди язычников оказались «не так велики и огромны». В течение XVII в. в Казанской епархии насчитывалось всего три миссионера Гурий, Варсонофий и Герман. Введенная в XVIII в. митрополитом Тихоном система миссионерства ввиду «своей несостоятельности заставила много лишних сил потратить бесплодно». К тому же в 1721 г. Святейший синод постановил отбирать способных детей вотяков (удмуртов), мордвы и др. народов с целью обучения их славянской грамоте. Поэтому в Казани, Елабуге, Свияжске, Царевококшайске и Цивильске были учреждены школы с целью подготовки из детей инородцев священнослужителей и церковнослужителей. Однако учащиеся забывали родной язык и не могли заниматься миссионерством среди своих сородичей. В 1749 г. епископ Лука (Канашевич) сообщил в Святейший синод об отсутствии учителей, владевших инородческими языками, на что поступило распоряжение о поиске искусных в чтении и скорописи лиц, владевших иноверческими языками [Воейков, 2013. С. 411-413].

С 1785 по 1801 г. из вышеуказанных духовных школ было выпущено к служению 4 татарина, 5 чувашей, 1 черемис (мариец), 1 вотяк (удмурт), 1 киргиз и 1 башкир. При этом священнослужителей, знающих язык своих прихожан, почти нет вовсе. Поэтому была изменена прежняя бесплодная система и начался переход к системе изучения инородческих языков, когда в 1820 г. в Казанской духовной семинарии стали преподавать татарский, чувашский и черемисский (марийский) языки. Вскоре в это учебное заведение стали присылать учеников из других епархий, и Казань превратилась в центр духовного просвещения инородцев России. На чувашском языке были опубликованы Катехизис, проповедь о воспитании детей (священника Алонзова, 1819 г.), Четыре Евангелия (1820 г.) и др., но эти переводы были подстрочными, и в них мало обращалось внимания на внутренний смысл языка чувашей [Воейков, 2013. С. 413-414].

Казанская духовная академия и Казанский университет превратились в центр лингвистических знаний об инородческих языках России, когда были опубликованы высоко оцененные в Европе «Общая грамматика турецко-татарского языка» (1846 г.) М.М. Казем-бека, «Монгольская грамматика» О.М. Ковалевского, «Грамматика монгольско-калмыцкого языка» А.А. Бобровникова и др. Вышеуказанные меры были направлены на ликвидацию преград, препятствующих инородцам «стать русскими по душе» и усвоить православное просвещение [Воейков, 2013. С. 415-416].

В Якутии проживали различные народы: якуты (саха), тунгусы (эвенки), ламуты (эвены), одулы (юкагиры), луораветланы (чукчи), долгане, русские старожилы, каждый из которых имел свой язык, но язык якутов выполнял среди них такую же функцию, как французский язык среди европейских. На этом тюркском языке разговаривали от Северного Ледовитого океана до притоков р. Амур и от р. Енисей до Чукотки. Дети русских в городах Якутской области сперва научались от своих нянь-якуток говорить по-якутски и затем лишь приступали к родному языку, а поселившиеся в улусах и наслегах русские полностью объякучивались.

Приведенные сведения свидетельствовали о необходимости знания якутского языка. Однако спустя двести лет после покорения Ленского края русскими казаками общеупотребительный якутский язык не имел письменности. Труд академика О.Н. Бётлингка «О языке якутов» представлял «интерес только для мира ученого», а не как учебное пособие для населения, к тому же написанное на немецком языке [Воейков, 2013. С. 419-420].

В Якутии в 1841 г. архиепископ Иннокентий в одном из своих писем якутскому священнику Д. Хитрову настоятельно просил «употребить все силы и старания на перевод священных книг на местный язык». Необычным здесь выглядело предложение о том, что переведенная на инородческие языки литература понадобится не только для привития аборигенам основ православного вероисповедания, но и «для введения между ними собственной грамотности и письменности». В силу этого он предложил священнослужителю Якутской области привлечь других представителей духовенства с целью начать переводческую деятельность. Это пожелание было выполнено 8

марта 1852 г., когда отец Димитрий Хитров сообщил о распределении между священнослужителями текстов из Библии для перевода их на якутский язык [Гуляева, 2004. С. 30-32].

Священник Димитрий Хитров, будучи в 1883 г. уже епископом Якутским и Вилюйским Дионисием, вспоминал, как 29 мая 1841 г., прибыв в Якутск, безуспешно из-за языкового барьера пытался исповедовать больного якута. На следующий день из Санкт-Петербурга прибыл архиепископ Иннокентий, следовавший далее на Камчатку, который благословил его на выезд в окружной приход на священническую службу. Приняв строгий вид, он заклинал молодого свящннника «не только изучить язык якутский, но и слово Божие перевести на этот язык». Все это заставило священнослужителя Димитрия Хитрова с первого года прилежно изучать язык якутов и вскоре узнать, что они не только чистосердечно каются, но и рассказывают об обстоятельствах, побудивших к грехам [Стопами миссионера, 2013. Т. 6. С. 253-255]. В 1884 г. он вспоминал, как в течение 43 лет службы в Якутской области основательно изучил якутский язык, свободно беседовал с якутами, составил грамматику и работал в Москве, чтобы отпечатать священные и богослужебные книги на языке якутов [Стопами миссионера, 2013. Т. 6. С. 295].

Автором рукописного и до сих пор не опубликованного сочинения «Якуты и их христианское просвещение», выявленного нами в Государственном архиве Республики Татарстан, является, возможно, один из якутян, обучавшихся в Императорской Казанской духовной академии, студент Сергей Околов, биография которого остается до сих неизвестной. Переводческой деятельности высокопреосвященного Иннокентия и священника Димитрия Хитрова посвящена отдельная глава в курсовом сочинении студента 55-го выпуска Императорской Казанской духовной академии Сергея Околова. Эта рукопись объемом в 632 страницы датирована 20 апреля 1914 г.

Структура данной работы состоит из четырнадцати глав, введения и заключения. Их названия следующие: глава I «География Якутской области (границы, поверхность, орошение, почвы, климат, флора, фауна и народонаселение)»; глава II «Прародина якутов, их племенное происхождение и расселение»; глава III «Психические особенности якутов,образ их внешней жизни»; глава IV «Экономические основы быта якутов»; глава V «Родовой быт, общественная и семейная жизнь якутов»; глава VI «Юридические обычаи якутов»; глава VII «Народное словесное творчество»; глава VIII «Языческие религиозные верования якутов»; глава IX «Начало христианства у якутов»; глава X «Утверждение якутов в христианстве Высокопреосвященным Иннокентием Вениамино-вым, Архиепископом Камчатским, впоследствии митрополитом Московским»; глава XI «Николай Иванович Ильминский и его система в деле утверждения якутов в христианстве»; глава XII «Переводческая деятельность Высокопреосвященного Иннокентия Вениаминова, Архиепископа Камчатского, и священника Д.В. Хитрова, впоследствии епископа Якутского»; глава XIII «Первое богослужение на якутском языке, открытие самостоятельной епископской кафедры в Якутске, устройство школ и дальнейшие успехи христианского просвещения якутов преемниками Высокопреосвященного Иннокентия Вениаминова» и глава XIV «Современное религиозно-христианское состояние якутов».

В рукописи утверждалось о двухсотлетнем опыте существования православия среди якутов и проповеди христианства «на непонятном языке», которая не принесла «почти никакой пользы». Якуты считались христианами «только по имени», принимавшими крещение «по привычке, освященной стариной» или «по расчету», а об «усвоении евангельского закона тут не было и речи». Вместе со священниками они одновременно почитали своих шаманов и со священными таинствами причастия, исповеди и др. «гораздо с большею охотою» исполняли свои языческие ритуалы. Не понимая смысла литургии и иных служб, а также текстов Евангелия, якуты «ровно ничем не интересовались в отношении религии». Главной причиной такой печальной картины называлось отсутствие «священных книг и богослужений на понятном для них языке» [Государственный архив Республики Татарстан (ГАРТ). Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 500-501].

Поэтому единственно возможным выходом из этой ситуации автор считал воздействие через слово Божие на родном языке «на их ум и воображение, разжечь их сердца». К тому периоду богослужебные книги были ветхими, а книги для чтения вовсе отсутствовали. Отсюда становилась ясной острая потребность в переводных книгах, и этот важный пробел в миссионерском деле заметил «апостол Сибири» — высокопреосвященный Иннокентий. Именно ему якуты обязаны были «драгоценнейшим благом» получить свою грамоту и богослужение на родном языке. Близко знакомый с Якутским краем во время своих «Апостольских путешествий», живший в г. Якутске, архиепископ Иннокентий увидел, как «якуты требуют больших пособий духовных» [Святитель, 2012. Т. 3. С. 537; ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 501-502].

В письме высокопреосвященного Иннокентия члену общего присутствия в Азиатском департаменте МИДа, православному духовному писателю А.Н. Муравьеву от 14 февраля 1852 г. и его же записке, посвященной состоянию церквей и причтов, от 20 мая того же года констатировалось

о 170 000 лиц, говорящих по-якутски. Время и опыт доказали, что они вряд ли в обозримом будущем перейдут на русский язык, так как не имели книг и письменности на родном языке, несмотря на «большое сходство» якутского и татарского языков. Все следственные и судебные дела рассматривались по-русски, Божественная литургия и другие службы исполнялись на непонятном для коренных жителей церковнославянском языке. Языковой барьер не позволял новокрещеным учиться, заимствовать и понимать основы христианского верования, написанные на чуждом им языке. Положение усугублялось острой нехваткой грамотных якутов (не более 150 чел. по всей области) и неудовлетворительным уровнем перевода.

При этом архиепископ Иннокентий, будучи гостем в чужой епархии, не мог предпринять никаких мер по сбору денег и публикации литературы. Однако главное заключалось в том, что высокопреосвященный Иннокентий подчеркнул крайнюю необходимость в удовлетворении «важнейших духовных нужд якутской паствы» и подготовил распоряжения о переводе священных книг на язык якутов [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 502; Святитель, 2012. Т. 3. С. 464, 481, 482, 521].

Архиепископ Иннокентий планировал привлечь к этому огромному делу священнослужителей, владевших якутским языком, «не исключая при этом причетников», а еще лучшим считал участие в этом деле светских лиц. Распределение труда предполагалось сделать соразмерным «силам каждого», а также если появятся желающие перевести тексты, перевод которых осуществляют другие лица, то ни в коем случае «не возбранять», а «сему содействовать». Подобный параллелизм объяснялся достижением «ясности и верности перевода» при одновременной работе нескольких переводчиков [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 502-503].

Предусматривалось для просмотра первых переводов выделить двух-трех цензоров, которые смотрели бы тексты «во всех отношениях», сверяя их «с переводами казанскими на татарский язык» из-за его большего сходства с якутским языком. При этом цензорский институт получал возможность выдвигать свои замечания в отношении неправильно или не ясно выраженных слов и мыслей, а также предлагать свой вариант исправлений [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 503]. Позднее, в 1857 г., высокопреосвященный Иннокентий доносил в Святейший синод о некачественном просмотре цензорами якутских переводов и объяснял произошедшее неопытностью исполнителей [Святитель, 2013. Т. 4. С. 61]. Как видим, деятельность цензоров в первую очередь была направлена на совершенствование текстов рукописей, а не на регламентацию идей религиозных просветителей.

После цензорского просмотра архиепископ Иннокентий рекомендовал выписывать русские и славянские слова, переведенные на якутский язык не вполне равнозначными понятиями, с указанием, кто из переводчиков использовал наиболее подходящий термин. Далее рукописи для окончательной редакции должны были поступить в «Особый комитет», состоящий из многочисленного состава лиц разного сословия. После этого рукописи представлялись в Святейший синод с просьбой благословить их для печати в Московской синодальной типографии. При этом славянские буквы использовались для публикации священно-церковных книг, а русские — для других писаний. Для выражения же особых звуков, имеющихся только в местных языках, предлагалось начертать русскими буквами несколько особых знаков. С целью подготовки корректуры переводов предусматривалась командировка в Казань кого-нибудь из священнослужителей, в «совершенстве знающего якутский язык» [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 503-504].

Кроме того, в своем письме государственному деятелю и цензору К.С. Сербиновичу от 10 января 1857 г. высокопреосвященный Иннокентий предлагал печатать «Евангелие от Матфея» с русским переводом, что было рассчитано для желающих изучить языки якутов и русских. К тому же стоимость расходов на это издание не была значительной. Также содержалась просьба о предоставлении права продажи якутских священных и богослужебных книг «по умеренной цене» и поступившие средства в будущем использовать для публикации других изданий без дополнительного привлечения казенных денег [Святитель, 2013. Т. 4. С. 241].

Но до окончательного присоединения территории Якутской области к Камчатской епархии распоряжения архиепископа Иннокентия оставались, как выражался он сам, «под семью печатями». Вышеприведенные планы нуждались в быстрой реализации на практике, но, к своему огорчению, он не мог ничего предпринять в статусе гостя и был озабочен медленностью переводов. Сложившаяся ситуация вынудила высокопреосвященного Иннокентия обратиться к якутскому благочинному с просьбой предложить священнослужителям, владеющим якутским языком, в неформальной обстановке «за чашкой чая» приступить к переводу священных книг, не ожидая перехода Якутской области под власть Камчатского архиерея [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 505-506].

Однако архиепископский призыв якутское духовенство восприняло живо, с полной готовностью откликнулось и начало с таким рвением исполнять просьбу высокопреосвященного Иннокентия, что уже к 1853 г., когда он переехал на постоянное место службы в Якутск, «почти

все уже книги священные и церковные», запланированные к переводу в течение года, «оказались переведенными». По этому поводу 9 октября 1853 г. архиепископ Иннокентий с радостью писал А.Н. Муравьеву, что «книги почти уже все переведены и поступили на рассмотрение. Слава Богу!». Этот огромный труд, начатый по инициативе и личному распоряжению высокопреосвященного Иннокентия, требовал согласия Священного синода, к которому сразу же после своего переезда в Якутск он и обратился с рапортом от 4 октября 1853 г. Представляя этот документ, он «мало верил» в его практическую реализацию, связанную с церковными преобразованиями, и даже планировал через Восточно-Сибирского генерал-губернатора Н.Н. Муравьева-Амурского выйти к самому императору России [Святитель, 2012. Т. 3. С. 563; ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 506-507].

При этом высокопреосвященный Иннокентий особенно переживал «за судьбу переводческого дела» и по этой причине неоднократно обращался в Святейший синод с особыми донесениями, к влиятельным в империи особам с просьбой дать совет, как далее действовать, и др., так как дело «оказалось нелегким и хлопотливым». И, еще не получив официального разрешения из Санкт-Петербурга, он энергично продвигал в жизнь свою идею. Вначале сильным был стереотип, что переводить сможет любой знающий по-якутски, но «опыт показал противное», поскольку якутский язык, представляющий собой смесь тюркских и монгольских языков, своим произношением «сильно отличается от русского по строению». Переводчики же «держались русского склада и смысла», и собственные переводы казались им ясными и понятными. Но для обычного якута они получались как православные ирмосы, когда «слова наши, а понять нельзя», поскольку склад был «не русский, а греческий». Кроме того, в якутском языке не было многих слов для выражения ряда абстрактных понятий, а главная проблема заключалась в отсутствии разработанной грамматики [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 507-509; Святитель, 2013. Т. 4. С. 240].

Якутский переводческий комитет в контексте межкультурных коммуникаций

Ввиду вышеуказанного в 1853 г. архиепископ Иннокентий организовал Переводческий комитет православной литературы на якутский и тунгусский языки с санкции Святейшего синода. Его членами стали священнослужители: 1) Дм. Хитров (будущий епископ Дионисий), 2) Дм. Попов, 3) Г.В. Попов, 4) Никита Запольский, 4) Мих. Ощепков, 5) Петр Попов, а также сторонние образованные лица: 7) казачий атаман и некий мещанин, 8) Попов [Гуляева, 2002. С. 32; ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 511]. В списке переводчиков книг Священного Писания и других на якутский, тунгусский и колошенский языки от 12 апреля 1855 г. кроме вышеназванных вошли: 9) протоиерей Евсевий Протопопов; священники: 10) Лаврентий Винокуров; 11) Феодор Карамзин; 12) Варфоломей Попов; 13) Михаил Попов; 14) Иоанн Охлопков; 15) Иона Винокуров; 16) Павел Жезлов; 17) Александр Сизых; 18) Димитрий Винокуров; 19) диакон Филарет Попов. В списке представленных к наградам духовных лиц от 15 декабря 1857 г. значился священник 20) Рафаил Виноградов [Святитель, 2013. Т. 4. С. 45, 69]. 3 ноября 1854 г. архиепископ Иннокентий в своем письме А.Н. Муравьеву затягивание сроков переводческих работ связывал с наличием в составе комитета «лиц духовных и светских, и якутских, и русских» [Святитель, 2012. Т. 3. С. 589].

С целью устранения вышеуказанных препятствий, введения единообразия, правильности и ясности переведенных текстов по предложению архиепископа Иннокентия священнослужитель Дм. Хитров, исследовавший в ходе многочисленных пастырских разъездов по области духовную культуру и менталитет, а самое главное — якутский, тунгусский и бурятский языки, приступил к составлению грамматики языка якутов. «Что значат трудности английского языка в сравнении с этими звуками, в произношении которых участвуют не только горло, язык, зубы, щёки, но и брови, и складки лба, и даже, кажется, волосы! А какая грамматика! То падеж впереди имени, то притяжательное местоимение слито с именем и т. п.». Эта рукопись была завершена к 1855 г. и поступила на рассмотрение академика О.Н. Бётлингка. Все переводы на якутский язык, предпринятые разными людьми, были представлены в рукописном виде и нуждались в серьезной редакторской правке и доработке [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 509-510; Гончаров, 1986. С. 534-535].

В своем путевом журнале Якутской походной Благовещенской церкви еще в 1853 г. священник Димитрий Хитров, активно предпринимавший в те годы миссионерские поездки, писал, что из-за болезни с 29 января до 22 марта пришлось прожить в г. Вилюйске. Но даже в таком состоянии он не терял времени и перевел на якутский язык некоторые места из Священного Писания. Под его руководством местные священнослужители и церковнослужители также занялись переводом. 15 декабря 1854 г. в тунгусском урочище Чечиндя на Вилюе, когда он прочитал тексты из Евангелия от Матфея, то слушатели выразили сожаление, что более ни от кого «не услышат такой сладости слов на своем родном (якутском) языке». Однако священник Димитрий Хитров заверил присутствующих, что вскоре будут опубликованы христианские книги на якутском языке, которые всякий грамотный священнослужитель сможет зачитать. Инородцы искренне обрадовались

этому плану организации церковной службы на понятном им языке [Стопами миссионера, 2013. Т. 2. С. 237, 271, 279, 302].

Собрания комитета под руководством архиепископа Иннокентия проходили по два раза в неделю в вечернее время в его кельях. Проверка и редактирование текстов переводов шли трудно и медленно, когда приходилось сравнивать и согласовывать между собой древнегреческий, церковнославянский и русский тексты с переводами Евангелия на якутский язык. Переводчики с трудом справлялись с особенностями языка якутов, спорили по толкованию каждого слова, не вполне отражающего смысл русского текста. Так, по свидетельству самого высокопреосвященного Иннокентия, первый вариант переводимого Евангелия неоднократно обсуждался с октября 1853 г., и планировалось завершить его только к Пасхе следующего года. Остальные члены комитета, ободренные личным участием архиепископа Иннокентия, надеялись закончить перевод в скором времени, но дело оказалось очень трудным. Вначале пришлось разработать терминологию и составить «для руководства, единообразия и правильности» якутскую грамматику [Гончаров, 1986. С. 533, 534; ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335, Л. 512-513]. В связи с этим 9 марта 1855 г. высокопреосвященный Иннокентий в своем письме А.Н. Муравьеву констатировал: «не имею намерения спешить», поскольку якуты обходились без грамоты и книг двести лет и оставшиеся два-три года могут подождать [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 513; Святитель, 2013. Т. 4. С. 98].

Вначале члены якутского комитета пытались в качестве образца для переводов заимствовать татарские тексты, но против этой идеи выступил известный востоковед, просветитель, член комиссии по переводу в Казани Н.И. Ильминский. Он открыто заявил о бессмысленности отправки текстов переводов из-за чрезмерного обилия в них арабских и персидских терминов, которые были непонятны для якутов. Поэтому он рекомендовал священнослужителю Д.В. Хитрову, основываясь на своем богатом опыте, в ходе переводов православной литературы стремиться передавать общий смысл содержания, а не механически переводить все слова. Предложение Николая Ивановича совпало с позицией архиепископа Иннокентия, пославшего ему в Казань через Дм. Хитрова «ласковый отзыв» со своим благословением [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 510-511].

7 мая 1855 г. Н.И. Ильминский в своем письме к отцу Димитрию Хитрову подробно пояснял, как носители чувашского языка в Казанской епархии так перевели Евангелие, что «ни один чуваш ничего не понимает». Произошло это из-за того, что переводились не их мысли в логической связи, а механически только слова в русской конструкции. Поэтому выдающийся просветитель рекомендовал ставить слова и предложения евангельского текста в соответствии с законами якутского языка. Нарушение этого порядка могло привести к появлению прямых искажений, как, на-пример,в Астрахани перевели священную историю: «Лазарь смердит; Иисус Христос восклицает: Лазарь, гряди вон!» Переводчики же механически перевели этот текст в таком виде: «Лазарь вонял; Иисус Христос сказал: Лазарь, пошел вон!» Здесь видно, как не соблюдены были калмыцкие словосочетания и представления.

Поэтому единственным средством составления профессиональных переводов и прочной катехизации якутов признавалось введение в Якутском духовном училище и Иркутской семинарии теоретического преподавания якутского языка [Стопами миссионера, 2013. Т. 1. С. 405-407]. В 1857 г. архиепископ Иннокентий докладывал в Святейший синод, что, несмотря на сходство татарского и якутского языков, знатоки одного языка не могли стать цензорами последнего, как знающий русский язык не мог стать цензором какого-нибудь славянского языка [Святитель, 2013. Т. 4. С. 62].

Чем дальше продолжал работать комитет, тем легче и успешнее осуществлялась переводческая деятельность, когда многие термины уже устоялись в своем применении. Как утверждал высокопреосвященный Иннокентий, «Господь вразумил отцов, как нужно передавать якутам русскую речь». Затягивание работ также объяснялось вынужденными отлучками переводчиков из г. Якутска по своим прямым обязанностям. Сам архиепископ Иннокентий совершал в это время длительные выезды на р. Амур и по Якутии, но активно продолжал интересоваться переводческими делами и упорно принуждал комитет «приложить старание». В частности, он спрашивал о священнике Д.В. Хитрове: «Что поделывает наш комитет? Часто, очень часто я вспоминаю об этом, потому что его деятельность и успехи доставляют мне величайшее утешение, а противное — истинное огорчение» [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 516-517; Святитель, 2013. Т. 4. С. 126].

19 сентября 1856 г. архиепископ Иннокентий в своем письме отцу Д.В. Хитрову предложил, не дожидаясь своего возвращения в Якутск, продолжить общую работу над текстами, потому что его личное мнение нуждалось в согласовании с «великим синедрионом», как он в шутку называл комитет по переводу богослужебных дел на якутский язык [Святитель, 2013. Т. 4. С. 193]. Впрочем, беспокойство по поводу быстрого окончания переводов важнейших священных и богослужебных книг не вынуждало высокопреосвященного Иннокентия спешить и тем самым нанести вред

Якутский переводческий комитет как межкультурная коммуникация в середине XIX века — 1917 году

-95

качеству текстов, и он стремился «сделать переводы возможно лучше». Поэтому он не ограничивался проверкой и литературным редактированием членами комитета, но считал необходимым еще раз пересмотреть слова, которые не соответствуют канону, в присутствии многих духовных лиц и священнослужителей [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 517-518].

В своем рекомендательном письме от 10 января 1857 г. директору канцелярии обер-прокурора Святейшего синода, переводчику К.С. Сербиновичу архиепископ Иннокентий писал: «Наконец-то я, по милости и при помощи Господней, имею утешение представить Вашему Высокопревосходительству часть наших переводов, давно-давно уже Вами ожидаемых. Будьте уверены, что не леность наша и не небрежение были причиной столь долгого Вашего ожидания, но обстоятельства, а более — желание сделать перевод сколько возможно лучше». И далее он рассуждал о перспективах второго переиздания этих книг, не упуская при этом из внимания вопросы с бумагой и переплетом. В конце содержалась просьба, чтобы публикация якутских книг не встретила «никаких задержек» [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 519-520; Святитель, 2013. Т. 4. С. 240].

Относительно переплета книг высокопреосвященный Иннокентий настоятельно просил К.С. Сербиновича «переплетать их не по-французски, то есть гладко, а по-нашему, старинному, то есть с веревочками на корешке». Объяснялась эта просьба серьезными опасениями, что «книги скоро разобьются — а здесь переплетчиков нет» [Святитель, 2013. Т. 4. С. 241].

В 1857 г. архиепископ Иннокентий докладывал Святейшему синоду о своем личном убеждении в правильности переводов в грамматическом отношении, которые были понятны якутам, и отсутствии в них двусмысленности. Польза переведенной литературы заключалась не только «для научения их истинам веры христианской», но для привития им «собственной грамотности и письменности». С появлением якутских книг связывалась надежда на возникновение желания якутов «читать и затем писать на своем родном языке». Однако острый недостаток в них библейских терминов и слов привел к тому, что эти труды можно было считать только «...опытом или предпочтительным делом переложения священных и других книг на якутский язык». Поэтому в будущем переведенные книги нуждались в критике и исправлениях [Святитель, 2013. Т. 4. С. 63].

Для работы над корректурой текстов и на основе распоряжения Святейшего правительствующего синода от 27 сентября 1855 г. был согласован вопрос о командировке в Москву «способного и усердного сотрудника», знатока языка якутов протоиерея Димитрия Хитрова. В феврале 1857 г. состоялся его выезд в Москву со строгими предписаниями архиепископа Иннокентия относительно корректуры богослужебных книг, а самое главное заключалось в обязательном согласовании текстуальных изменений со всеми членами якутского комитета. Вместе с ним для просмотра корректуры выехал помощник — дьячок Александр Мальцов, отлично владевший якутским языком и в этом деле способный даже заменить протоиерея.

По пути они заехали в Казань, где познакомились с выдающимся религиозным просветителем Н.И. Ильминским, который впоследствии питал к отцу Димитрию Хитрову «самые искренние чувства» [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 521; Святитель, 2013. Т. 4. С. 60, 242]. К примеру, Николай Иванович писал обер-прокурору Святейшего синода К.Н. Победоносцову, что «Преосвященный Дионисий человек весьма почтенный, талантливый и симпатичный, с ним можно с удовольствием провести неделю-другую. Это благословенная отрасль незабвенного миссионера Иннокентия, достойный подражатель его апостольского духа! Доверие Преосвященного Дионисия, маститого миссионера и переводчика, для меня весьма дорого и чувствительно» [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 522].

Архиепископ Иннокентий в своем вышеуказанном письме Сербиновичу характеризовал опытного знатока якутского языка и составителя якутской грамматики протоиерея как «деятельного и усердного слугу церкви», объехавшего и основательно изучившего значительную часть Якутии. Также он сравнивал с собой протоиерея Димитрия Хитрова: «. он миссионер, и я был тоже. Он трудился в переводе священных книг на туземный, и я тоже. Он составил грамматику на языке, не имеющем еще грамоту, и я тоже (для алеутов). Я приехал в Питер и Москву для напе-чатания переводов, и он тоже». Также оба они получили среднее семинарское образование, и это обстоятельство «не только не умаляет их славы и достоинства, но еще более возвышает». Найти лучшую кандидатуру, чем протоиерей, давно несущий тяжелый крест, отличавшийся своими человеческими качествами, профессиональным познанием, ревностью и усердием к делу, владением якутским языком, невозможно было отыскать. Они со школьной скамьи сразу перешли в школу жизни, откуда почерпнули обширные познания о людях и окружающем мире. Природные таланты, упорная любовь к труду и постоянное самообразование принесли им «заслуженную славу», какой не удостаивались люди даже с высшим образованием [Святитель, 2013. Т. 4. С. 241, 252, 255; ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 523-525].

10 января 1857 г. архиепископ Иннокентий советовал протоиерею Д.В. Хитрову в первую очередь прийти на прием к митрополиту Московскому Филарету. Его размещение и пребывание в командировке полностью зависели от «расположения его Высокопреосвященства», и поэтому от отца Димитрия строго требовалось без его разрешения (благословения) никаких мер не предпринимать, в том числе и очевидно необходимых. Ему предписывалось гласные буквы печатать так, как это делали более опытные коллеги из комитета, даже если это «явно противоречило орфографии» и разработанной им грамматике. Грамматические нарушения допускались, чтобы не «нарушать мир» с якутами и разойтись с ними, потому что в будущем «грамматика возьмет свое, сколько сможет». Якутские слова, не отражающие русские и славянские понятия и термины, предписывалось публиковать курсивом, чтобы показать читателю крайнюю нужду, заставившую прибегнуть к ним ввиду неразработанности языка [Святитель, 2013. Т. 4. С. 243-244].

До командировки отца Димитрия Хитрова требовалось получение предварительного разрешения и благословения Святейшего синода на публикацию впервые переведенных якутских книг. В том же 1857 г. архиепископ Иннокентий сам отправился в Санкт-Петербург по синодскому распоряжению, что могло ускорить процесс одобрения переводов, и в сентябре того же года этот вопрос был решен. Благодаря такой постановке дела, и в первую очередь личному присутствию высокопреосвященного Иннокентия в столице Российской империи, в 1859 г. были отпечатаны все ранее переведенные тексты [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 525-526].

В это же время протоиерей Димитрий Хитров «за свои особые миссионерские заслуги» был возведен в сан протоиерея и как «знаток якутского языка» назначен старшим членом переводческой комиссии. Из членов этого объединения выделялись он и священник Дмитриан Попов. О последнем из них архиепископ Иннокентий отзывался такими словами: «...счастливы якуты, что Господь приготовил им такого дорогого человека!» [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 511].

Грамматика якутского языка протоиерея Димитрия Хитрова была опубликована и использовалась преподавателями Якутской духовной семинарии и др. учебных заведений. Члены комитета перевели на язык якутов Книгу Бытия, Псалтырь, Часослов, Евангелие от Иоанна, Деяния апостолов, литургию из Служебника; молитву роженицы, чин крещения, исповеди, брака, елеосвящения и др. из Требника; молитвы утренние и вечерние, каноны Господу Богу, Святой Богородице и Святому Духу; молитвы к причащению и благодарственную; указание пути в Царствие Небесное с поучениями и «Якутско-русский словарь» [Гуляева, 2004. С. 114, 32; Святитель, 2013. Т. 4. С. 60].

Комитет также занимался переводом Евангелия на язык тунгусов и составлением грамматики тунгусского языка [Гончаров, 1986. С. 534]. 2 августа 1852 г. архиепископ Иннокентий в своем письме священнику Димитрию Хитрову сообщил, что переводческая деятельность «почтется за особенную заслугу Церкви», и информировал со ссылкой на протоиерея Охотска Стефана Попова о завершении перевода Евангелия на тунгусский язык [Святитель,2012. Т.3. С.507]. 20 сентября 1857 г. архиепископ Иннокентий сообщил в Святейший синод о получении от протоиерея Стефана Попова из Охотска еще в 1855 г. краткого катехизиса с молитвами, Евангелия от Матфея, грамматики, словаря и букваря по-тунгусски.

Архиепископ Иннокентий распорядился сделать пять копий с указанных Евангелия и катехизиса, а затем разослать их в церкви, где прихожанами были тунгусы. Чтения устраивались для всех желающих, а священникам предписывалось собирать с паствы замечания по этим переводам. Печатать же их не было надобности ввиду отсутствия грамотных лиц из этой народности. Он просил Синод выделить деньги на публикацию 600 экземпляров букваря тунгусского языка, который раздать бесплатно носителям этого языка с целью пробудить у них «желание учиться читать». 20 сентября 1857 г. Синод распорядился напечатать за свой счет 1200 экземпляров этой книги [Святитель, 2013. Т. 4. С. 271].

Как писали священники Д.В. Хитров, А. Аргентов и Н. Запольский, еще большие затруднения возникли при переводе на чукотский язык. Здесь православные миссионеры прибегли к помощи ламутов и чуванцев, живших и работавших сначала у чукчей, а затем перешедших в качестве переводчиков на работу к купцам и исправнику. Язык этих инородцев был так беден, что выражал только самые простейшие понятия, присущие их грубой жизни. Библейское общество способствовало переводу заповедей, молитвы Господней и Символа Веры на чукотский язык, которые были розданы чукчам. Однако новокрещеные, не имея никакого понятия о вере и грамотности, прятали эти книжки между дощечками или кусками кожи, которые носили на груди вместе с нательным крестом и еще одним лоскутком, где написано было христианское имя неофита. При встрече с русским чукча начинал креститься и показывать сверток, поскольку не помнил своего имени. Крещеного можно было легко отличить от некрещеного по подаренной после крещения одежде — шинели, шапке и платку [Стопами миссионера, 2013. Т. 2. С. 413-414].

В 1857-1859 гг. в Синодальной типографии г. Москвы были напечатаны Новый Завет (за исключением Апокалипсиса), Книга Бытия и Псалтирь из Ветхого Завета, а также Служебник для священников, Часослов, каноны, христианские поучения, грамматика священнослужителя Д.В. Хитрова, «Якутско-русский словарь»,«Тунгусский букварь» и «Краткий словарь» и др.Выход в свет всей этой литературы произошел под наблюдением священника Димитрия Хитрова, активно «пользовавшегося советами, наставлениями, милостивым вниманием и содействием знаменитого московского святителя Филарета. Издательские расходы были полностью покрыты за счет государственной казны. Печать осуществлялась славянскими буквами, а недостающие звукам якутского языка буквы были заменены вновь изобретенными путем соединения русских букв с особыми, условными и понятными знаками [Сафронов, 1998. С. 61; Гуляева, 2004. С. 33, 37; ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 526-527].

О «Краткой грамматике якутского языка» протоиерея Димитрия Хитрова священник С. Попов писал: «Эта грамматика как первый опыт учебного руководства вышла из рук достопочтеннейшего автора, превышающего всякое наше ожидание. Знакомство автора с самыми мельчайшими подробностями и, можно сказать, неуловимыми изгибами и оборотами якутской речи, собрание и группировка разнообразных правил словосочетания в одно целое, стройное правило, а также и распределение всем им надлежащего места в общей рамке грамматического искусства, — все это невольно изумляет нас, природных якутских уроженцев» [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 527].

В 1858 г. за свою переводческую деятельность отец Д.В. Хитров и протоиерей Евсевий были награждены орденом Св. Анны 2-й степени, а отцы Димитриан Попов, Никита Запольский, Петр и Михаил — тем же орденом, но 3-й степени, а отец Карамзин получил крест, камилавку и скуфьи. За «Краткую грамматику якутского языка» Димитрий Хитров получил 200 ее экземпляров и 1271 рубль 07 копеек от Священного синода. Ввиду медленного поступления наград из Капитула российских императорских и царских орденов, учрежденного еще императором Павлом I, архиепископ Иннокентий рекомендовал протоиерея Д.В. Хитрова приобрести «два аннинских креста для себя и отца Евсевия — ленты пошире» [Святитель, 2013. Т. 4. С. 300-301; ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 528]. В 1859 г. в г. Якутск была прислана награда — крест с алмазами и с письмом (рескриптом) императора к высокопреосвященному Иннокентию, где было сказано: «Посвятив с самоотвержением всю жизнь свою на трудный подвиг благовествования слова Божия племенам языческим, в суровом климате, на огромных пространствах, вы не щадили сил к прочному учреждению святой веры в юной пастве, установлением по церквам непрерывных поучений,предложением богослужебных книг на местные языки и грамотным образованием детей. Вполне ценя многополезное Церкви и Отечеству служение ваше, всемилостивейше жалую вам алмазный крест и прочее» [Барсуков, 2007. С. 430-431].

31 октября 1858 г. архиепископ Иннокентий с нетерпением ждал прибытия в Якутск отпечатанных в Москве священных и богослужебных книг с целью побыстрее «составить устав службы на якутском языке» [Святитель, 2013. Т. 4. С. 357]. В общей сложности отец Димитрий Хитров был в командировке около двух лет, с 10 февраля 1857 г. до 12 марта 1859 г. Он вернулся в г. Якутск в качестве и. д. ректора Ново-Архангельской духовной семинарии, основанной на острове Ситха, переведенной в центр Якутской области по представлению высокопреосвященного Иннокентия и удержавшей некоторое время свое прежнее название [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 528].

«Якутизация» духовной и просветительской работы православных миссионеров

27 марта 1859 г. архиепископ Иннокентий просил протоиерея Д.В. Хитрова отправить отца Дмитриана Попова в ближайшие православные храмы с целью обучения священнослужителей и церковнослужителей «чтению якутских книг» с выдачей ему проезда на двух лошадях из издательских средств. 19 июля 1859 г. состоялось историческое событие, когда впервые Божественная литургия и благодарственный молебен были совершены по-якутски. Начиная с этого с согласия Синода все религиозные службы и просветительские беседы с населением на основе новых изданных книг происходили на родном для якутского народа языке. Данное распоряжение незамедлительно вводилось в храмах и часовнях, где клир и паства свободно общались по-якутски, и поэтапно, где плохо владели или не понимали якутский язык [Святитель, 2013. Т. 4. С. 422-423, 452].

В церквях г. Якутска для прихожан, не понимавших якутский язык, устраивались ранние Божественные литургии в праздничные и особые дни. В обязанности института благочинных включили контроль за соблюдением внятной и размеренной службы в приходах по-якутски, и в первую очередь это касалось исполнения молитвы Иисуса Христа «Отче наш», «Трисвятой песни» и молитвенного призывания «Господи, помилуй!». За нарушение этих правил предусматривались строгие взыскания. Священнослужителям вменялось в обязанность разъяснение прихожанам несовершенства имеющихся переводов, вызванных отсутствием разработанной якутской пись-

менности, которые сохранились и в будущем требовали исправлений и дополнений, несмотря на огромные интеллектуальные усилия комитета. От прихожан же требовались поиски лучшего отражения на якутском языке смысла священных и богослужебных книг, о чем они должны были сообщать священникам и благочинным. Собранные от паствы замечания записывались в особые тетради, хранимые в церквях до востребования [Святитель, 2013. Т. 4. С. 452-453].

21 августа 1859 г. высокопреосвященный Иннокентий в своем письме графу Александру Петровичу Толстому выразил твердую надежду, что с введением богослужений на якутском языке, основанных на переведенных богослужебных книгах, «должна возникнуть национальная грамотность» [Стопами миссионера, 2013. Т. 3. С. 67]. 22 августа 1859 г. архиепископ Иннокентий в своем письме к митрополиту Московскому Филарету (Дроздову) о ходе богослужений на якутском языке с радостью приводил пример с русским стариком,уроженцем г. Якутска, с «растроганным сердцем» хвалившим чтеца. Ранее этот усердный прихожанин несколько тысяч раз слышал утренние часы, но не разумел вовсе или частично церковнославянский текст. И такие восторженные отклики ему приходилось слышать неоднократно, и особенно возросло внимание к чтению и пению со стороны женщин [Святитель, 2013. Т. 4. С. 466-467]. В 1869 г. епископ Якутский и викарий Камчатский Дионисий (Хитров) с удовлетворением отмечал знание якутами-прихожанами молитвы Иисусовой и Господней, принятие православной веры сердцем, исповедание устами и молитвенное усердие под влиянием перевода христианской литературы на язык якутов и наставлений священников [Стопами миссионера, 2013. Т. 4. С. 40-41].

18 марта 1860 г. архиепископ Иннокентий распорядился выслать директору Императорской публичной библиотеки М.А. Корфу книги на якутском, кадьякском и тунгусском языках [Стопами миссионера, 2013. Т. 3. С. 79]. 5 февраля 1861 г. директор вышеуказанного книгохранилища Корф принес «искреннейшую признательность» высокопреосвященному Иннокентию о доставке 22 декабря 1860 г. протоиереем Димитрием Хитровым в его книгохранилище по одному экземпляру следующих книг: Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, катехизическое изложение христианского вероучения и азбуки по-якутски. Он выразил надежду на содействие в будущих поступлениях православных публикаций, рассчитанных для сибирских инородцев [Святитель, 2013. Т. 4. С. 516].

23 февраля 1869 г. капитан Невоструев также поблагодарил епископа Дионисия за присланные жизнеописания святителя Иннокентия Иркутского, «новое якутское переложение» и подарок. Автор письма передал сочувствие ректора Иркутской духовной семинарии А.В. Горского о переводе на якутский язык нескольких отечественных назидательных произведений и в ответ отправил в Якутск литературу с предложением перевести рассказы о земной жизни Иисуса Христа в пяти книгах, его учение, притчи, избранные чтения из Евангелия, избранные тексты святого Кирилла Иерусалимского, Василия Великого, Иоанна Златоуста, алфавит духовный, «О должностях» Тихона Воронежского, «Сокровище духовное» в назидание детям, брошюры о литургии, таинствах и церковных праздниках, жизнеописания славянских проповедников Кирилла и Ме-фодия и др. на якутский язык. Выражалась надежда, что от природы любознательный и смышленый якутский народ благодаря переводам этой литературы защитится от ересей и суеверий, «в сок и кровь обратит учение Божественное, яко виноград возрастет и укрепится» [Стопами миссионера, 2013. Т. 3. С. 393-395].

Будучи ректором, Димитрий Хитров управлял семинарией «надлежащим путем к предназначенной ей цели». Под мудрым руководством архиепископа Иннокентия он успешно реализо-вывал намеченные планы в учебно-воспитательной работе, ревностно заботился о просвещении, выписывал для семинарской библиотеки и лично для себя лучшие отечественные и зарубежные богословские труды. Из стен семинарии вышло много добрых пастырей и самоотверженных миссионеров для Якутской области. Архиепископ Иннокентий радовался успехам питомцев этого учебного заведения и неоднократно высказывал «письменную благодарность ее ректору». Протоиерей Димитрий Хитров «был в буквальном смысле правой рукой» высокопреосвященного Иннокентия, который ценил ректора за высокие качества души и «всегда относился к нему с полнейшим доверием» [ГАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1335. Л. 528- 529].

Еще 4 октября 1858 г. архиепископ Иннокентий известил протоиерея Д.В. Хитрова, что в Якутске всерьез намерены открыть собственную типографию, и просил его обзавестись якутскими литерами (буквами) для типографского набора текстов [Святитель, 2013. Т. 4. С. 349]. Издание книг в центре страны обходилось очень дорого, и поэтому по ходатайству архиепископа Иннокентия от 6 сентября 1862 г. вышел указ Синода о публикации православной литературы в г. Якутске [Гуляева, 2004. С. 40]. Переводческая комиссия, состоявшая тогда из преподавателей Казанского университета и русско-татарской учительской семинарии, составляла, редактирова-

ла, вычитывала корректуру и рецензировала рукописи на тюркских и финно-угорских языках [Крапоткина, 2021. С. 441].

Примерно с 1862 г. работала школа священника Ытык-Кёльской Преображенской церкви Дмитриана Попова, публиковавшего рукописи своих переводов священных и богослужебных книг. Он отличался проповедническим усердием и красноречием по-якутски, имел до этого длительный опыт работы учителем и инспектором Якутского духовного училища, жена его окончила в нем курс, грамотными были и трое его дочерей. Учебное заведение отца Д.В. Попова считалось лучшим. За этот подвижнический труд якуты высоко почитали его как «истинного пастыря» [Стопами миссионера, 2013. Т. 4. С. 103, 292, 293].

В школе, размещенной в доме Дмитриана Попова и под его личным руководством, дьячок, пономарь и три его дочери обучали 26 мальчиков. Учащиеся прекрасно читали по-русски и по-я-кутски,хорошо писали,на языке якутов рассказывали священную историю,помогали священнику в переписке дел. Из этого частного учебного заведения вышло несколько улусных и наслежных писарей, а в 1870 г. старшие мальчики «точно и внятно» читали на клиросе по-церковнославянски и по-якутски утренние часы, вечернюю службу и пели «достаточно хорошо». Учебное заведение испытывало недостаток книг, и по этой причине епископ Якутский и Вилюйский Дионисий выписал им литературу для преподавания [Стопами миссионера, 2013. Т. 4. С. 117, 204].

Епископ Якутский и Вилюйский Дионисий сравнивал, что если до 1841 г. в Якутском округе имелось 7 церквей, то в 1884 г. — 30; в Олекминском округе, соответственно, 1 и 8; в Вилюйском — 2 и 16; Колымском — 2 и 5. Кроме того, в епархии имелось 120 часовен. 250 построенных с 1850-х годов якутами молитвенных храмов во всей епархии, крупные и регулярные пожертвования свидетельствовали об их глубокой любви, вере и преданности Богу и православной церкви. Коренные жители умели ценить и подражать своим священникам в их непритворной ласковости, похвальной кротости, справедливой строгости, благоразумном снисхождении, христианском терпении. Поэтому обладавшие таким характером священнослужители жили в гораздо большем достатке, нежели их более назойливые попрошайки в рясах [Стопами миссионера, 2013. Т. 5. С. 269-270; Т. 6. С. 260, 316].

В 1870 г. в улусных церквях якуты-прихожане с любовью внимали Божьему слову, но не понимали учения апостолов о Боге и человеческой сущности Иисуса Христа. Зато исторические рассказы из Ветхого и Нового Заветов были им понятны и принимались близко к сердцу. Якуты плакали, слушая главы 18 и 19 Евангелия от Иоанна и от Матфея, где говорилось о страданиях и смерти Иисуса Христа. У них снова текли слезы, но уже от умиления и радости о воскресшем Господе, с удовольствием слушали повествование о Страшном суде. В этом же году епархия готовила к печати пасхальную службу на якутском языке, но пожар, уничтоживший помещение Якутского духовного училища, не позволил заняться издательской деятельностью [Стопами миссионера, 2013. Т. 4. С. 169, 190].

22 апреля 1870 г. капитан Невоструев, узнав о пожаре, уничтожившем здание Якутской духовной семинарии с библиотекой, написал епископу Дионисию о своем желании выслать погорельцам литературу. В связи с этим он просил владыку договориться с купцами о вывозе ими от 3 до 5 пудов книжного запаса из Москвы в Якутск. Также им было предложено предоставить список книг, необходимых для преподавателей и воспитанников [Стопами миссионера, 2013. Т. 3. С. 402].

Епископ Якутский и Вилюйский Дионисий предлагал открыть класс якутского языка при Якутском духовном училище ввиду острой нехватки чтецов на клиросе. Он выступал против предубеждения о ненужности обучения якутов якутской грамоте, поскольку опыт продемонстрировал лучшую службу священников, усвоивших якутское богослужение по книгам, по сравнению со службой местных уроженцев, не прошедших это обучение. В 1873 г. он подчеркнул сильное стремление духовенства служить по-якутски, среди которых имелись приезжие из других епархий, превосходно читавшие Апостол и Евангелие. И даже сосланные в Якутскую область лица, исключенные из духовного звания, на должностях причетников прекрасно читали по-якутски часы, Апостол и другие службы [Стопами миссионера, 2013. Т. 4. С. 226, 227, 322, 323].

Епископ Якутский и Вилюйский Дионисий советовал не владеющим разговорным якутским языком священникам предварительно вслух читать тексты для проповеди в присутствии знатока языка. Последний при этом внимательно выслушивал и поправлял неправильное произношение слов, и такая подготовка приводила к тому, что слушатели не могли поверить, что чтец не знает по-якутски [Стопами миссионера, 2013. Т. 4. С. 337].

4 февраля 1874 г. епископ Якутский и Вилюйский Дионисий «с особенной хвалою» упомянул о ытык-кёльском священнике Дмитриане Попове, кыллахском священнике Стефане Попове и сунтарском священнике Василии Попове, из которых двое последних, в свою очередь, нанимали учителей «с хорошим жалованием и с образованием». Введение богослужения на родном язы-

ке благотворно способствовало отчуждению якутов от «древних своих верований», и в результате «боготворимое ими шаманство ныне совершенно утратило свое значение». Но так было не везде, поскольку некоторые священники могли излагать христианское вероучение, но не владели языком якутов и проповедовали через переводчиков либо, в совершенстве владея якутским языком, не умели публично выступать [Стопами миссионера, 2013. Т. 5. С. 27-28, 31].

11 февраля 1875 г. епископ Якутский и Вилюйский Дионисий отмечал уровень благочестия среди православных якутов как весьма удовлетворительный. Во всех епархиях прихожане прибывали в церкви для исполнения христианских треб, а в Якутской области, наоборот, священники разъезжали по улусам и наслегам, совершая Божественную литургию, принимая исповеди, производя крещения, венчания, отпевания и др. обряды. Если бы якуты проживали в деревнях и селах, а не по аласам (открытая поляна с озером), то у них появилась бы возможность регулярного посещения церквей, а у их детей - учиться чтению, письму, церковному пению и молитвам. При традиционном же расселении не только у прихожан, но и у священнослужителей и церковнослужителей невозможно было обучать собственных детей грамоте. К примеру, для посещения 1200 крещеных душ обоего пола Жиганского прихода священнику требовалось проехать полторы тысячи верст. К тому же летом в Жиганском улусе не было ни одной лошади и ни одного быка, а зимой можно было ездить только на оленях и на собачьих упряжках [Стопами миссионера, 2013. Т. 5. С. 114, 113, 116, 117, 183. Т. 6. С. 87].

Ежегодно священники несколько раз посещали свои приходы и старались вложить в сердца инородцев мысль о бытии Бога, укрепить веру в Господа и христианскую любовь друг к другу. В 1876 г. епископ Якутский и Вилюйский Дионисий подчеркнул жажду сближения якутов с православной церковью, выражаемую в многочисленных просьбах к духовному и гражданскому руководству о разрешении к строительству новых церквей, переименовании часовен в храмы и увеличении численности священников. Бывали случаи, когда якуты после безуспешных прошений к епархиальному начальству обращались с ходатайствами к гражданскому начальству с просьбами о предоставлении им священника и псаломщика путем увеличения с них ружного сбора на содержание причта. И начиная с 1876 г. эти ежегодные сборы руги по инициативе якутов увеличивались, а местной властью и министром эти сметы постоянно утверждались. Усердием якутов некоторые церкви имели все иконы в иконостасе, украшенные серебряными ризами [Стопами миссионера, 2013. Т. 5. С. 188-189. Т. 6. С. 198].

В 1877 г.священнослужители учили своих прихожан кратким молитвам: Иисусовой, Трисвя-тому, Господней, Святому Духу, Святой Троице, а для познания истин православия и для назидания веры зачитывали избранные места из святого Евангелия, из Деяний апостолов, из Посланий апостольских и из Книги Бытия. От священников поступали сообщения о знании некоторыми якутами-прихожанами Символа веры и молитвы Господней. Родители личным примером приучали своих детей молиться по утрам и вечерам, а также перед и после приема пищи [Стопами миссионера, 2013. Т. 5. С. 265-266]. В 1884 г. многим священникам, не умевшим составить проповеди и поучения для прихожан, предлагались отпечатанное «Руководство для сельских пастырей», отличавшееся ясностью и простотой. Некоторые священнослужители успешно переводили это пособие на якутский язык, а другие использовали опубликованное высокопреосвященством Иннокентием «Указание пути в Царствие Небесное» [Стопами миссионера, 2013. Т. 6. С. 311].

По данным 1877 г., якуты и другие инородцы твердо знали следующие догматы православной веры: 1) Бог есть един; 2) Бог Отец, Бог Сын (Иисус Христос) и Бог Дух Святой — не три разных Бога, а Един Бог, Троица единосущная и нераздельная; 3) если бы Иисус Христос не принял на Себя человеческого естества и не пострадал во имя спасения людей, то весь род человеческий погиб бы; 4) повторно Иисус Христос придет на землю судить живых и мертвых [Стопами миссионера, 2013. Т. 5. С. 266-267].

Однако здесь имелись трудности, когда в 1878 г. 14 учащихся Эльгянского народного училища Сунтарской инородной управы в Вилюйском округе наизусть знали молитвы и Символ веры, но их чтения никто не мог понять и сами чтецы не понимали ввиду незнания ими русского языка. Бурное негодование по этому поводу выразил якутский епископ Дионисий, отметивший, что только перевод Библии и другой православной литературы на язык коренных жителей сможет содействовать привитию христианской веры среди якутов [Стопами миссионера, 2013. Т. 6. С. 44].

Каждый из крещеных якутов, по мнению епископа Якутского и Вилюйского Дионисия, начинал и завершал день утренними и вечерними правилами с поклонами перед иконами и молитвами перед приемом пищи и после ее окончания. Крестное знамение якуты творили в начале каждого дела, особенно перед отправкой в путь, когда он садился на лошадь, снимал шапку и крестился, что было походной молитвой с призывом Бога на помощь. Входя в чужие дома и выходя

Якутский переводческий комитет как межкультурная коммуникация в середине XIX века — 1917 году -101

оттуда, они по русскому обычаю молились и лишь потом здоровались либо прощались [Стопами миссионера, 2013. Т. 5. С. 114; Т. 6. С. 91].

Регулярно по воскресным и праздничным дням городские якуты «в значительном числе» посещали храмы, но в будние дни редко наведывались туда. Улусные прихожане, проживавшие примерно от 25 до 400 верст от церквей, посещали службы в праздничные дни Рождества Христова, Богоявления, Пасхи, а также с целью говения, венчания, крещения детей, принятия разных молитвословий и др. Коренные жители «охотно и с удовольствием» слушали слово Божие и молитвы на родном языке, а также вечерние чтения Евангелия и священной истории в семейном кругу. Затруднения возникали при чтении абстрактных истин, «которые якуты по неразвитости своей не могут понять», а сам священник не способен был их понятно разъяснить, чем мог навлечь на якутов скуку [Стопами миссионера, 2013. Т. 5. С. 116, 117, 129, 189, 266].

Якуты часто спрашивали священников о возможности совершения обряда святого крещения над своими предками, умершими по незнанию христианской веры язычниками. Получив отрицательный ответ, они искренне расстраивались, но заметно радовались, узнав о возможности молиться ради спасения их душ. Крещеные инородцы усердно молились об упокоении своих родных и часто обращались к священнослужителям с просьбами о совершении сорокоуста и годовых поминовений, за которые щедро расплачивались деньгами. Ежегодно они отправляли по нескольку тысяч рублей в различные российские лавры и монастыри, особенно на Афон, ради вечного поминовения своих родственников [Стопами миссионера, 2013. Т. 5. С. 267].

В 1878 г. епископ Якутский и Вилюйский Дионисий рекомендовал не подвергать осуждению православных якутов «за несоблюдение постов», поскольку у них не было другой пищи, кроме молока и мяса. Его крайнее удивление вызывало воздержание крещеных инородцев от пищи в течение недели до принятия святых таинств. Вкушение одного только чая без хлеба и сахара в течение семи дней предлагалось им засчитывать за годичное соблюдение постов. К тому же христианская вера была воспринята ими сравнительно недавно, так как поголовное крещение якутов и тунгусов завершилось примерно к 1810 г. Сохранение же языческих суеверий объяснялось им окружающей средой, когда русские передавали аборигенам скорее всего вредного и менее — полезного. К примеру, русские как образец для подражания не считали грехом нарушение православных постов, употребление в пищу конины и медвежатины, тайные обращения к услугам шаманов и др. [Стопами миссионера, 2013. Т. 6. С. 36, 39].

Во всех юртах имелись в большинстве случаев медные иконы, перед которыми в присутствии священнослужителя зажигали свечи и воскуряли ароматическую смолу — ладан. Хотя якуты не знали книжных молитв, но каждый из них «молился о своей нужде по своему сердечному чувству». Благочестие якутов выражалось в их стремлении напутствовать и приобщить к святым таинствам всякого больного, и привозили священника для совершения обряда елеосвящения за 50-100 верст. С этой целью для совершения молебствия об избавлении людей от губительного мора во время эпидемии оспы монахи якутского Спасского монастыря беспрерывно разъезжали по улусам [Стопами миссионера, 2013. Т. 5. С. 129, 189].

В 1877 г. епископ Якутский и Ленский Дионисий вменял особую похвалу якутам за строго соблюдаемые ими благочестивые обычаи приглашать священнослужителя с целью «напутство-вания больных, для крещения слабых младенцев и для отпетия умерших». Собравшиеся местные жители просили священника прочитать очистительные молитвы, исповедовать, крестить и совершить молебные пения с водоосвящением, а весной — пройти шествием с иконами по подготовленной для засева пашни. Благотворное влияние православной религии прослеживалось на заимствование в быту якутами чистоты и опрятности [Стопами миссионера, 2013. Т. 5. С. 267, 268; Т. 6. С. 209].

В 1879 г. протоиерей Троицкого кафедрального собора Стефан Добротворский занимался катехизацией населения и избрал для своих поучений актуальную тему о вреде пьянства. Не владея якутским языком, он обратился к священнику за переводом своего простого текста на язык якутов и кратко излагал его перед паствой. В круг его назиданий входили: вступительное слово о благотворности вина, но пагубности его излишнего употребления для физического тела, в первую очередь сердца, умственных способностей, нравственности, семейной жизни, общества и спасения души [Стопами миссионера, 2013. Т. 6. С. 92-93].

Епископ Якутский и Ленский Дионисий подчеркивал, что, несмотря на крайне вредное и пагубное влияние на умы якутов со стороны всякого рода ссыльных преступников, «якуты и прочие инородцы стоят за православную веру Христову, а духовенству всегда и везде оказывают полную любовь и уважение», а также часто представляли епархиальному начальству ходатайства о награждении чтимых ими пастырей [Стопами миссионера, 2013. Т. 5. С. 269]. К 1883 г. Якутская область оказалась наводненной огромным количеством сосланных татар, башкир, народоволь-

цев-террористов и др., полностью содержавшихся за счет якутов. Но вместо благодарности татарские уголовники, к примеру, угоняли целыми табунами лошадей, убивали семьями местных жителей и покушались на ограбление православных храмов. Ссыльные евреи занимались скупкой краденых вещей, мошенничеством и обманом доверчивых аборигенов. Сосланные социалисты внушали якутам дарвиновские и материалистические идеи, отрицали происхождение человечества от Бога и твердили о случайном генезисе всего живого без руки Господней [Стопами миссионера, 2013. Т. 6. С. 285-286].

Якуты и другие инородцы питали благоговейное уважение и беспредельную любовь и всегда молились за здравие императора Николая II и всего августейшего семейства.Поэтому,услышав о злодейских покушениях на священную особу его величества и воочию увидев государственных преступников, изумлялись беспредельной милости и кротости «царя-солнца» (кюн ырахтагы) в отношении этих извергов в человеческом обличье. С целью увековечения случаев избавления от смертельных покушений на государя 2 апреля и 19 ноября 1879 г. якуты установили дорогие, в серебряных ризах иконы во многих церквях, а в г. Олекминске соорудили часовню. К 1883 г. ни один якут не увлекся вредными идеями политических и религиозных ссыльных, и все они были глубоко отчуждены от сосланных, как от моровой язвы, но к пристойно ведущим себя сосланным местные жители относились дружелюбно и оказывали им содействие и христианскую помощь [Стопами миссионера, 2013. Т. 6. С. 209, 240, 258].

Глубокое непонимание и отчуждение якутов вызывало поведение некоторых представителей «прогрессивной» интеллигенции, не возлагавших на себя крестных знамений и не молящихся Богу, Святой Богоматери и Святому Духу. В 1884 г. епископ Якутский и Вилюйский Дионисий подчеркивал стойкость православных якутов, не поддававшихся внушениям татар-мусульман, увещевавших, что предки якутского народа якобы были с ними одного вероисповедания, религиозным воззрениям сектантов из числа скопцов, молокан и духоборов, а также идеям политических ссыльных [Стопами миссионера, 2013. Т. 6. С. 316].

По мнению епископа Якутского и Вилюйского Дионисия, если бы якуты видели больше добрых примеров, чем дурных, то «благочестием своим они далеко превзошли бы русских своих соседей». Несмотря на то что коренные жители Якутии считались необразованными и невежественными, по своей вере они во многих случаях могли стать образцом для просвещенных россиян. Все христианские обязанности они старались исполнять с благоговением, выражавшемся в покаянии и приобщением к святым таинствам. За год-два жизни в г. Якутске трудно было определить религиозное и нравственное возрастание якутского народа, но проживший в течение сорока лет среди них владыка в 1881 г. подчеркнул заметный успех в этом деле [Стопами миссионера, 2013. Т. 6. С. 91, 206, 207, 208].

К 1880 г. ранее отпечатанные в 1857 и 1858 гг. православные книги на языке якутов закончились, ощутимой стала острая нехватка священных и богослужебных изданий. В конце 1850-х гг. возникли сильные опасения напечатать слишком много книг ввиду предполагаемого несовершенства переводов. К тому времени среди духовенства «пробудилось особенное усердие и желание» исправить священные и богослужебные книги, изданные в 1858 г. Все якутские причты настоятельно просили приступить ко второму изданию, поскольку прежние издания безнадежно обветшали и были выявлены неточные переводы на якутский язык. Имевшие солидный опыт переводчики накопили со временем у себя много рукописей различных богослужебных канонов и молитвословов на якутском языке. Однако из-за отсутствия в г. Якутске типографии эти тексты так и оставались неопубликованными. Отличавшийся особенной ревностью и талантом в этом деле протоиерей Дмитриан Попов подготовил к печати чин освящения храмов и акафист святителю Иннокентию, а священник Стефан Попов — «Учение о православной христианской вере». Другие священнослужители представили епархиальному начальству несколько проповедей и поучений на якутском языке [Стопами миссионера, 2013. Т. 6. С. 177, 120, 151, 205].

Православная литература: рукописи, переводы и издания на языках народов Якутии в

1882-1917 гг.

В конце 1882 г. началась повторная публикация богослужебных и священных книг в г. Казани под наблюдением директора учительской семинарии Н.И.Ильминского. Он отправил в Якутск опубликованный текст всенощного бдения на якутском языке с целью использования его в качестве наглядного примера. В течение 1883 г. Якутский переводческий комитет под руководством епископа Якутского и Вилюйского Дионисия занимался проверкой ранее изданной литературы и выявил много ошибок в прежних переводах с церковнославянского языка. Но все же в этом же году в казанской типографии были изданы Божественная литургия с требами, каноны, всенощ-

ная служба, молебны и часы Святой Пасхи, а также отправлены Н.И. Ильминскому для печати исправленные Псалтырь и Часослов [Стопами миссионера, 2013. Т. 6. С. 255-256, 327-328].

В 1885 г. собрание преосвященных архиереев в Казани постановило употреблять местные языки и наречия в церковном богослужении наряду с церковнославянским исходя из количества присутствующих якутов и русских. Исполнение же треб для инородцев производилось исключительно на национальных языках и говорах, а состав причта формировался из инородческого населения. В случае незнания русскими псаломщиками инородческих языков к церковной службе в качестве чтецов привлекались учителя или другие образованные лица из представителей нерусских народов. По примеру Казанской духовной академии предусматривалось увеличение переизданий и распространение «в возможно большем количестве» Нового Завета, священной истории и другой православной литературы. Планировалась публикация кратких обзоров языческих верований, поскольку якуты не всегда были знакомы со своими религиозными представлениями. Публичные лекции по данной тематике могли быть полезными при освещении темы в контексте христианских традиций [Стопами миссионера, 2013. Т. 2. С. 365, 375-376].

В 1894 г. Совет Якутского православного миссионерского общества по договоренности с переводческой комиссией при Братстве святителя Гурия в Казани командировал в качестве корректора студента Якутской духовной семинарии Дамиана Кочнева. К нему на помощь — якутов-студентов из Московской духовной академии Н. Нифонтова, из Московского университета А. Дьяконова, студента учительской семинарии г. Казани Ф.Г. Сивцева, студентов Духовной академии из г. Казани А. Оконешникова, В. Попова, С. Лебедева и Н.Н. Москвина.

Под руководством выдающегося ученого-тюрколога, профессора Казанского университета Н.Ф. Катанова студиозусы из Якутии отредактировали «Якутский букварь», а также оказали помощь в составлении казанского алфавита, на котором вышли «Якутский букварь» и «Евангелие от Матфея». Ректор Якутской духовной семинарии протоиерей Ф. Стуков подчеркнул, что «Якутский букварь» «при правильности своей отличается удобопонятностью даже для неграмотных людей» [Винокуров, 2006. С. 115].

В 1895 г. Дамиан Кочнев поступил на юридический факультет Казанского университета и вошел в состав переводческой комиссии при Братстве святого Гурия. Он активно участвовал в переводческой работе над Библией, составлении якутского букваря и учебника английского языка для якутов. Удивительно, что в период почти поголовной неграмотности якутов им была подготовлена рукопись учебника английского языка для якутских детей.

При епископе Якутском и Вилюйском Мелетии 24 октября 1912 г. члены переводческой комиссии, директора и учителя средних учебных заведений г. Якутска решили заменить устаревшую транскрипцию Дионисия как не соответствующую фонетике якутского наречия казанской [Краткая, 1913. С. 271-272]. В 1912 г. по этому поводу священник-якут Ф.Г. Сивцев подготовил рукопись «Опыт объяснения знаков, введенных при издании якутских переводов» и публично стал отстаивать употребление в якутских переводах казанской транскрипции. Общественность поддержала его идею и предложила распространять новую транскрипцию не только по церков-но-приходским школам и притчам, но и среди широких кругов населения [Винокуров, 2006. С. 116].

Просветительские и общественные объединения, как Братство во имя Христа и Якутский отдел Императорского палестинского православного общества (ИППО) стали распространять святые писания, христианские вероучения и нравоучения на якутском и тунгусском языках. Начиная с 1887 г. публиковалось официальное издание Якутской и Вилюйской епархии — «Якутские епархиальные ведомости», в котором регулярно появлялись статьи на якутском языке о религии и нравственности. С 1812 по 1916 г. было издано 55 книг на языке якутов, из которых в Иркутске в 1812-1821 гг. — 3, Москве в 1857-1858 гг. — 9, Казани в 1883-1902 гг. — 22, Томске — 1, Якутске в 18661916 гг. — 19. Следует подчеркнуть расширение списка книжной продукции от богослужебной до словарей и учебников и огромное влияние национального книгоиздания на просветительскую деятельность [Гуляева, 2004. С. 61, 65, 66]. Интерес представляет публикация в четырех номерах за 1900 г. «Беседа священника о пользе грамотности» [Сафронов, 1998. С. 64].

Переведенные христианские книги стали основой просвещения инородцев Якутской области, поскольку при переводе они адаптировались с целью лучшего их восприятия аборигенами, а также были доступны не только для тойонов, но и для простого народа [Кубанцева, 2020. С. 446-447] Властные меры правительства России к бесписьменным народам позволили национальным меньшинствам получить образование на русском языке, а впоследствии создать собственную письменность на кириллической графике, имевшей историческое значение для национально-культурного развития [Крапоткина, 2021. С. 440]. Переводные православные книги,

произведения русских и мировых классиков, якутский фольклор способствовали успешному генезису национальной литературы якутского народа [Бурцев, 2015. С. 108].

Вместо заключения

Православное христианство оказало глубокое влияние на исторические процессы и формирование культурного пространства Якутской области с территорией в 3,5 млн км2 (для сравнения: территория Западной Европы составляет 1,5 млн км2). Изначально в ходе освоения Севера имперская власть преимущественно занималась приведением инородческих народов под «руку монарха» и экономической эксплуатацией природных ресурсов, в данном случае — вывозом ценной пушнины, но не религиозной или языковой гомогенизацией ее народов.

Активное применение системы Н.И. Ильминского привело к существенному цивилизаци-онному и ментальному сближению коренных народов Якутии с православной Россией и русским народом. В отличие от других тюркских народов страны в Якутской области не наблюдался увеличивавшийся цивилизационный разрыв между оседлыми православными русскими, с одной стороны, и кочевыми и бродячими инородцами — с другой. Очевидной также становится особенность религиозной политики центра в Якутской области, где наблюдался приоритет убеждения над насильственными мерами в условиях поликонфессионального государства. Отсутствие на северо-востоке Российского государства мусульманской и буддийской религий существенно облегчило культурный трансфер православных ценностей, которые длительное время в условиях веротерпимости сосуществовали с язычеством.

Массовая христианизация коренных народов Якутии в XVIII в. стала важной основой последующего развития просвещения. В приобщении народов северо-востока России к православной цивилизации путем привития национальной письменности неоценимый вклад внесли Якутский переводческий комитет и различные институции Казани, Санкт-Петербурга и Москвы. Якутский переводческий комитет представлял собой зародыш общественной организации, поскольку по прямому распоряжению архиепископа Иннокентия в его деятельность активно вовлекались не только духовные, но и светские просветители, русские и якуты разных сословий. Процесс деятельности комитета отличала высокая степень интеллектуального энтузиазма, когда была успешно разработана терминология, составлены якутская и тунгусская грамматики.

Под влиянием переводной литературы на якутском языке активно происходило восприятие якутами и другими народами православной веры, в улусах создавалась сеть духовных школ, в разы возросло количество церквей и часовен, построенных коренными жителями, вносились крупные и регулярные пожертвования, что свидетельствовало о глубокой любви, вере и преданности якутов Богу и православной церкви. Увеличилось число обращений якутов к епархиальному и даже гражданскому начальству с просьбами о предоставлении им священника и псаломщика путем увеличения с них денежных средств (руги). В повседневной жизни якутского народа наблюдалось изменение поведенческого кода, связанного с исполнением ежедневных молитв, началом заимствований в быту чистоты и т. д. Для подавляющего большинства якутов нехарактерным было увлечение идеями политических и религиозных ссыльных.

Комитет сыграл исключительную роль в развитии письменности народов Якутии, формировании национальной идентичности, формировании интеллигенции, первое поколение которой получило начальное образование в церковно-приходских школах. Особую роль в миссионерских переводах и религиозном просветительстве сыграли архиепископ Иннокентий, епископ Димитрий Хитров (Дионисий), епископ Мелетий, а также священники-якуты Дмитриан Попов, отец Федор (Винокуров) и др. Просветители положили начало интеллектуальной традиции привлечения студентов учебных заведений для переводческой деятельности. Использование системы Н.И. Ильминского не привело к массовой русификации аборигенов, как это задумывалось имперским центром, но, несомненно, пробудило национальное самосознание якутского народа.

Литература

Барсуков И. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. По его сочинениям, письмам и рассказам современников. — М.: Союз писателей России, 2007. — 768 с.

Бурцев А.А. Переводные книги как один из факторов, способствовавших возникновению якутской литературы // Сборник трудов Якутской духовной семинарии. 2015. № 2. — С. 104-108.

Винокуров П.В. Казанская переводческая комиссия // На службе Богу и якутскому народу: материалы православных конференций, проходивших в Якутске: «Митрополит Московский и Коломенский Иннокентий (Вениаминов)» в 1997., «Христианство в судьбах народов Якутии» в 2000 г., «На службе Богу и якутскому народу» в 2005 г. — Якутск: Издательство Якутской епархии, 2006. — С. 112-118.

Якутский переводческий комитет как межкультурная коммуникация в середине XIX века — 1917 году

-105

Воейков П. Несколько замечаний по поводу ученых трудов Якутского епископа Дионисия, одного из учеников и преемников Московского митрополита Иннокентия // Стопами миссионера. Труды Дионисия (Хитрова), епископа Якутского, а затем Уфимского, на миссионерском поприще. Т. 1. Редактор и составитель М. Максимов. — Тверь: Булат, 2013. — С. 409-422.

Гончаров И.А. Фрегат Паллада / В серии «Литературные памятники. Изд-е подг. Т.И. Орнатская. — Л.: Наука, 1986. — 880 с.

Гуляева Е.П. Книга в Якутии (1812-1916 гг.). Отв. ред. С.В. Максимова. — Якутск: Национальная библиотека Республики Саха (Якутия), 2004. — 208 с.

Каппелер А. Россия — многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. — М.: Традиция — Прогресс, 2000. — 344 с.

Кочнев Дамиан Афанасьевич [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://Ъsk.nios.ru/enciklodediya/kochnev-damian-а£апа8е"йсЬ (дата обращения: 20.12.2023).

Кропоткина И.Е. Переводческая комиссия Казанского учебного округа: организация и деятельность // Актуальные проблемы тюркологии: Россия и тюрко-мусульманский мир. Мат. Х Междунар. Тюркологической конф. — Казань: Казанский (Приволжский) федеральный университет, 2021. — С. 439-442.

Краткая историческая записка о возникновении и деятельности Якутской Переводческой Комиссии // Якутские Епархиальные Ведомости. 1913. № 14. 16 июля. — С. 265-272.

Кубанцева И.А. Переводческая комиссия Православного миссионерского общества при Братстве святителя Гурия: особенности деятельности по продвижению книг для мордвы // Румянцевские чтения. Ч. 1. — М.: Пашков дом, 2020. — С. 444-447.

Мельникова С.В., Юрганова И.И. Дионисий (Хитров Дмитрий Васильевич) (22 окт. 1818, с. Хитрово Данковского у. Рязанской губ. — 8 сент. 1896, Москва), еп. Уфимский и Мензелинский: переводчик, этнограф, мемуарист // Православные духовные писатели Восточной Сибири ХУШ-ХХ века. Биобиблиографический словарь. — Иркутск: Изд-во Иркутской универсальной научной библиотеки им. И.И. Молчанова-Сибирского, 2022. — С. 126-136.

Пайпс Р. Россия при старом режиме. — М.: Захаров, 2012. — 480 с.

Сафронов Ф.Г. Православное христианство в Якутии. Отв. ред. А.С. Чертков. — М.: Алмазы Россия — Саха, 1998. — 96 с.

Сафронов Ф.Г., Иванов В.Ф. Письменность якутов. — Якутск: Якуткнигоиздат, 1992. — 77 с.

Святитель Иннокентий Московский, просветитель Америки и Сибири. Собрание сочинений и писем в 7 тт. Т. 3. Жребий апостольский. Гл. ред. протоиерей В. Силовьев. — М.: Изд-во Московской Патриархии РПЦ, 2012. — 632 с.

Святитель Иннокентий Московский, просветитель Америки и Сибири. Собрание сочинений и писем в 7 тт. Т. 4. Апостол Дальнего Востока и Севера (1852-1860 гг.). — М.: Изд-во Московской Патриархии РПЦ, 2013. — 656 с.

Слезкин Ю. Арктические зеркала. Россия и малые народы Севера. — М.: Новое литературное обозрение, 2008. — 512 с.

Стопами миссионера.Труды Дионисия (Хитрова), епископа Якутского, а затем Уфимского, на миссионерском поприще. Т. I. Автобиографические записки. Письма к разным лицам. Предписания, резолюции, предложения. Статьи о трудах епископа Дионисия. Слова и речи. Отпевание и погребение епископа Дионисия. Редактор и составитель М. Максимов. — Тверь: Булат, 2013. — 576 с.

Стопами миссионера.Труды Дионисия (Хитрова), епископа Якутского, а затем Уфимского, на миссионерском поприще. Т. II. Путевые журналы. Описание Жиганского улуса. Миссионерско-пастырское совещание 1885 года. Приложение: Русские миссионеры у чаукчей. Редактор и составитель М. Максимов. — Тверь: Булат, 2013. — 432 с.

Стопами миссионера. Труды Дионисия (Хитрова), епископа Якутского, а затем Уфимского, на миссионерском поприще. Т. III. Письма святителя Иннокентия (Вениаминова) к епископу Дионисию. Письма Капитона Ивановича Невоструева к епископу Дионисию. Редактор и составитель М. Максимов. — Тверь: Булат, 2013. — 451 с.

Стопами миссионера.Труды Дионисия (Хитрова), епископа Якутского, а затем Уфимского, на миссионерском поприще. Т. IV. Отчеты о состоянии Якутской епархии за 1868-1872 годы. Редактор и составитель М. Максимов. — Тверь: Булат, 2013. — 392 с.

Стопами миссионера.Труды Дионисия (Хитрова), епископа Якутского, а затем Уфимского, на миссионерском поприще. Т. V. Отчеты о состоянии Якутской епархии за 1873-1876 годы. Редактор и составитель М. Максимов. — Тверь: Булат, 2013. — 303 с.

Стопами миссионера. Труды Дионисия (Хитрова), епископа Якутского, а затем Уфимского, на миссионерском поприще. Т. VI. Отчеты о состоянии Якутской епархии за 1877-1883 гг. Редактор и составитель М. Максимов. — Тверь: Булат, 2013. — 349 с.

Федин А.В.«Отражая целомудренным телом маленький луч славы»: представления о «туземной святости» в иезуитском миссионерском дискурсе в Новой Франции // Диалог со временем. 2021. № 75. С. 221-236.

Юрганова И.И. Епископы Якутии. — Омск: Полиграфический центр КАН, 2010. — 123 с.

Якимов О.Д. Очерки истории печати Якутии. — М.: Гендальф, 1998. — 172 с.

References

A brief historical note on the emergence and activities of the Yakut Translation Commission. Yakut Diocesan Gazette, 1913, no. 14, July 16, pp. 265-272. (In Russian)

Barsukov I. Innokenty, Metropolitan of Moscow and Kolomna. Based on his writings, letters and stories of his contemporaries. M.: Union of Writers of Russia, 2007, 768 p. (In Russian)

Burtsev A.A. Translated books as one of the factors that contributed to the emergence of Yakut literature. Collection of works of the Yakut Theological Seminary, 2015, no. 2, pp. 104-108. (In Russian)

Fedin A.V. "Reflecting a small ray of glory with a chaste body": ideas about "native holiness" in Jesuit missionary discourse in New France. Dialogue with time, 2021, no. 75, pp. 221-236. (In Russian)

Goncharov I.A. Frigate Pallas. Leningrad: Nauka, 1986, 880 p. (In Russian)

Gulyaeva E.P. Book in Yakutia (1812-1916). Rep. ed. S.V. Maksimova. Yakutsk: National Library of the Republic of Sakha (Yakutia), 2004, 208 p. (In Russian)

In the footsteps of a missionary. Works of Dionysius (Khitrov), Bishop of Yakutia and then of Ufa, in the missionary field. Autobiographical notes. Letters to various persons. Instructions, resolutions, proposals. Articles about the works of Bishop Dionysius. Words and speeches. Funeral service and burial of Bishop Dionysius. Editor and compiler M. Maksimov. Tver: Bulat, 2013, vol. 1, 576 p. (In Russian)

In the footsteps of a missionary. Works of Dionysius (Khitrov), Bishop of Yakutia and then of Ufa, in the missionary field.Travel magazines. Description of Zhigansky ulus. Missionary and pastoral conference of 1885. Appendix: Russian missionaries among the Chaukchi. Editor and compiler M. Maksimov. Tver: Bulat, 2013, vol. 2, 432 p. (In Russian)

In the footsteps of a missionary. Works of Dionysius (Khitrov), Bishop of Yakutia and then of Ufa, in the missionary field. Letters of Saint Innocent (Veniaminov) to Bishop Dionysius. Letters from Kapiton Ivanovich Nevostruev to Bishop Dionysius. Editor and compiler M. Maksimov. Tver: Bulat, 2013, vol. 3, 451 p. (In Russian)

In the footsteps of a missionary. Works of Dionysius (Khitrov), Bishop of Yakutia and then of Ufa, in the missionary field. Reports on the state of the Yakut diocese for 1868-1872. Editor and compiler M. Maksimov. Tver: Bulat, 2013, vol. 4, 392 p. (In Russian)

In the footsteps of a missionary. Works of Dionysius (Khitrov), Bishop of Yakutia and then of Ufa, in the missionary field. Reports on the state of the Yakut diocese for 1873-1876. Editor and compiler M. Maksimov. Tver: Bulat, 2013, vol. 5, 303 p. (In Russian)

In the footsteps of a missionary. Works of Dionysius (Khitrov), Bishop of Yakutia and then of Ufa, in the missionary field. Reports on the state of the Yakut diocese for 1877-1883. Editor and compiler M. Maksimov. Tver: Bulat, 2013, vol. 6, 349 p. (In Russian)

Kappeler A. Russia is a multinational empire. Emergence. Story. Decay. Moscow: Tradition — Progress, 2000, 344 p. (In Russian)

Kochnev Damian Afanasevich.URL: http://bsk.nios.ru/enciklodediya/kochnev-damian-afanasevich (data of access: 20.12.2023). (In Russian)

Kropotkina I.E. Translation commission of the Kazan educational district: organization and activities. Current problems of Turkology: Russia and the Turkic-Muslim world. Kazan: Kazan (Volga Region) Federal University, 2021, pp. 439-442. (In Russian)

Kubantseva I.A. Translation commission of the Orthodox Missionary Society under the Brotherhood of St. Gurias: features of activities to promote books for the Mordovians. Rumyantsev Readings. Part 1. Moscow: Pashkov House, 2020, pp. 444-447. (In Russian)

Melnikova S.V., Yurganova I.I.Dionysius (Dmitry Vasilyevich Khitrov) (October 22, 1818, village of Khitrovo, Dankovsky district, Ryazan province — September 8, 1896, Moscow), bishop. Ufa and Menzelinsky: translator, ethnographer, memoirist. Orthodox spiritual writers of Eastern Siberia of the 18th-20th centuries. Biobibliographical dictionary. Irkutsk: Publishing house of the Irkutsk Universal Scientific Library named after I.I. Molchanov-Sibirsky, 2022, pp. 126-136. (In Russian)

Pipes R. Russia under the old regime. Moscow: Zakharov, 2012, 480 p. (In Russian)

Safronov F.G. Orthodox Christianity in Yakutia. Moscow: Almazy Russia — Sakha, 1998, 96 p. (In Russian) Safronov F.G., Ivanov V.F. Yakut writing. Yakutsk: Yakutknigoizdat, 1992, 77 p. (In Russian)

Saint Innocent of Moscow, educator of America and Siberia. Collected works and letters in 7 volumes. T. 3. The Apostolic Lot. Ch. ed. Archpriest V. Silovyov. Moscow: Publishing House of the Moscow Patriarchate of the Russian Orthodox Church, 2012, 632 p. (In Russian)

Saint Innocent of Moscow, educator of America and Siberia. Collected works and letters in 7 volumes. T. 4. Apostle of the Far East and North (1852-1860). Moscow: Publishing house of the Moscow Patriarchate of the Russian Orthodox Church, 2013, 656 p. (In Russian)

Slezkin Yu. Arctic mirrors. Russia and the small peoples of the North. Moscow: New Literary Review, 2008, 512 p. (In Russian)

Vinokurov P.V. Kazan Translation Commission. In the service of God and the Yakut people: materials of Orthodox conferences held in Yakutsk: "Metropolitan of Moscow and Kolomna Innokenty (Veniaminov)" in 1997, "Christianity in the destinies of the peoples of Yakutia" in 2000, "In the service of God and the Yakut people" to the people" in 2005. Yakutsk: Publishing house of the Yakut diocese, 2006, pp. 112-118. (In Russian)

Voeikov P. Several comments on the scientific works of the Yakut Bishop Dionysius, one of the students and successors of Moscow Metropolitan Innocent. In the Footsteps of a Missionary. Works of Dionysius (Khitrov), Bishop of Yakutia and then of Ufa, in the missionary field. Tver: Bulat, 2013, vol. 1, pp. 409-422. (In Russian)

Yakimov O.D. Essays on the history of printing in Yakutia. Moscow: Gandalf, 1998, 172 p. (In Russian)

Yurganova I.I. Bishops of Yakutia. Omsk: Printing Center KAN, 2010, 123 p. (In Russian)