CC BY
14EDN: JWUYWQ УДК 74+ 7.05
THE YAKUT CODE IN ART AND DESIGN
A.G. Petrova-Carehit
Arctic State Institute of Culture and Arts Yakutsk, Russian Federation
Abstract: The article examines the components of the concept of "cultural code", cultural basis and changing trends on the example of Yakut traditional art. Ideological, mythological, figurative form of comprehension is defined as the basis of traditional art's origin. The author comes to a conclusion that artistic tradition is the forming principle of Yakut art that influences modern forms of art and design.
Keywords: cultural code; traditional art; Yakut choron; metal jewelry; design.
Citation: Petrova-Carehit, A.G. (2023). THE YAKUT CODE IN ART AND DESIGN. IzobraziteVnoe iskusstvo Urala, Sibiri i DaVnego Vostoka.Fine art of the Urals, Siberia and the Far East. T. 2, №2 (15), pp. 40-47.
А.Г. Петрова-КэрэЬит
Арктический государственный институт культуры и искусств Якутск, Российская Федерация
ЯКУТСКИЙ код В ИСКУССТВЕ И ДИЗАЙНЕ
И.А. Захаров. Комплект нагрудно-наспинных украшений. 2005. Серебро, бисер, ковка, литье ажурное, штамповка, гравировка.
Собственность автора
I.A. Zakharov. A set of chest and back decorations. 2005. Silver, beads, forging, openwork casting, stamping, engraving.
Author's property
В статье рассматриваются компоненты понятия «культурный код», культурная основа и меняющиеся течения на примере якутского традиционного искусства. Мировоззренческая, мифологическая образная форма осознания определяется как основа происхождения традиционного искусства. Делается вывод о том, что художественная традиция является формообразующим началом якутского искусства, которое влияет на современные формы искусства и дизайна.
Ключевые слова: культурный код; традиционное искусство; якутский чорон; металлические украшения; дизайн.
Вещная форма произведений народного, традиционного искусства - ключ к пониманию региональной культуры, уникального культурного кода. Осваиваемые и используемые в современном искусстве художественные традиции, являясь основой культурного кода, обусловлены укладом жизни, мировоззрением. Они восходят к древнейшим истокам, сохраняют исторически сложившиеся и передаваемые из поколения в поколение обычаи, навыки, правила,
принципы, нормы, образы прошлого. «Традиция обеспечивает преемственность, передачу художественных ценностей в руки новых творцов, которые возвращают эти ценности в мир в виде соответствующей художественной формы» [11, с. 272]. Яркое и самобытное якутское традиционное искусство развивалось на основе преемственности и традиции, являвшейся формообразующим началом. Характерная для традиционного искусства коллективность определила устойчи-
вость и консерватизм искусства, но в то же время это качество не означало неподвижности, поскольку искусство обогащается и развивается всегда, заимствуя элементы художественных пластов, запечатлевая то значительное и ценное, которое, сохраняясь, становится основой для нового. В.М. Савицкий отмечает: «Любая культура включает в себя два основных компонента: сформировавшаяся с течением истории культурная база (статический компонент) и постоянно меняющиеся актуальные культурные течения (динамический компонент). Динамическое развитие культуры подразумевает возникновение и изменение неких правил поведения людей в процессе исторического, социального, культурного развития в целом. Подобные правила не наследуются биологически; они передаются следующим поколениям посредством обучения и воспитания. В данном случае эти правила и программы (культурное наследие), которые можно сравнить с биологическими генами, образующими генетический код, могут рассматриваться как своего рода «культурные гены», в своей совокупности образующие культурный код [14, с. 71].
Здесь важны рассуждения не столько о культурном коде, но и о сущности традиционного искусства. В свое время В.Б. Мириманов отмечал, что «искусство в своей основе сохраняет некоторые постоянные исходные элементы. Но при этом само оно отнюдь не является консервативным элементом культуры. Напротив, именно искусство прежде всего откликается на изменения, происходящие в недрах общества» [10, с. 88]. Именно искусство выступает квинтэссенцией многих скрытых процессов. Культурный код в дизайне и искусстве, основа которых традиционные формы «производственного искусства», - это всегда безусловная договоренность с внешней средой, способ сотрудничества с ней, в данной среде и в данном месте. Культурный, семантико-функци-ональный код говорит нам об универсалиях в создании первовещей, любой древнейшей культуры.
Каждая этнокультурная традиция - неповторимый опыт человеческого самопознания и взаимоотношений с миром - и выработанные веками технологии традиционных сообществ актуальны для нашего времени. В создании вещного мира традиционной культуры применялись материалы, которые предоставляла сама природа, потому и формы рождались удивительно органичные, они, как артефакты «топокосма», отражали тонкое понимание ее ритмов. В традиционном
обществе вещь изготавливалась и воспринималась иным образом, каждая несла на себе печать «соавторства» поколений, что определило нормативность, каноничность искусства, устойчивость технических и художественных приемов, повторяемость тех или иных форм. Данная особенность отмечалась Л.Н. Гумилевым: «Изобразительное искусство - это фиксация переживания и формы в исключительно долговечном материале или, если материал нестоек, повторение формы из поколения в поколение... народное искусство - это кристаллизация той же самой энергии живого вещества биосферы» [5, с. 137-138].
Традиционное искусство целостно: оно одновременно и изобразительное, и декоративное, и прикладное. А функции предметов при этом -эстетические, культовые и утилитарные.
Мировоззренческая основа происхождения древнейших артефактов, широко раскрытая во множестве исследований, показывает, что любая древняя форма вещи может быть дешифрована с позиций мифа - поэтической, образной формы осознания. Весь предметный мир древности является плодом мифологического мышления. Традиционное жилище, предметы, наполняющие его, орнаментированные одеяния, украшения предстают вещественными воплощениями мифа. Одной из основных его черт является многозначность, усложняющая интерпретацию древнейшего искусства. Но при всей вариативности он в пределах той или иной культуры воспроизводился в определенных и конкретных образах, превращаясь в символ или архетип - составля-
Чорон на поддоне с арочным орнаментом. XIX век. Дерево, резьба.
Якутский государственный объединенный музей истории и культуры народов Севера имени Е.М. Ярославского. Фото автора
Choron on a pallet with an arched ornament. 19th century. Wood, carving. Yakut State
United Museum of History and Culture of the Peoples of the North named after E.M. Yaroslavsky. Author's photo
Чорон на трех ножках. XIX век. Дерево, резьба.
Якутский государственный объединенный музей истории и культуры народов Севера имени Е.М. Ярославского. Фото автора
Choron on three legs. 19th century. Wood, carving Yakut State
United Museum of History and Culture of the Peoples of the North named after E.M. Yaroslavsky. Author's photo
Yc amaxmaax кытыйа - кытыйа на трех ножках. XIX век. Дерево, резьба.
Якутский государственный объединенный музей истории и культуры народов Севера имени Е.М. Ярославского.
Фото автора
Ys atakhtah kytiya -kytiya on three legs. 19th century. Wood, carving. Yakut State
United Museum of History and Culture of the Peoples of the North named after E.M. Yaroslavsky. Author's photo
ющие культурного кода. «Существуя в неразрывном единстве всех своих элементов, традиционная культура воплощает некую универсальную мифологическую модель, которая реализуется в словесной, действенной, вещной формах... на всех уровнях воспроизводятся одни и те же символы, образы, идеи» [8, с. 107]. Этим объясняется устойчивость всеобщих элементарных символов, знаков, орнаментальных образований, которые присутствуют во всех культурах. В этом проявляется исконная связь форм народного искусства с глубинами «коллективного бессознательного». Т. Манн когда-то тонко подметил: «... В типичном всегда есть очень много мифического, мифического в том смысле, что типичное, как и всякий миф, - это изначальный образец, изначальная форма жизни, вневременная схема, издревле заданная формула, в которую укладывается осознающая себя жизнь, смутно стремящаяся вновь обрести некогда предначертанные ей приметы» [17, с. 40].
В.Б. Мириманов писал, что именно органическое сочетание с бытом считается одной из характерных черт особенностей традиционного искусства. Это обстоятельство, а также отсутствие «чистого» искусства, считавшегося «единственно настоящим», заставляло вплоть до начала XX века отказывать традиционному искусству в праве называться искусством» [10, с. 44].
В традиционном искусстве предмет обладает функциональной многоплановостью. Это отличительное качество отражает синкретический характер архаичного искусства. Каждая вещь имела определенный семиотический статус, и синтетизм ее художественной формы был необычайно тесно связан с элементами культурного кода - семантикой, ритуалом, обрядом. И то, что мы обозначаем как признаки художественной формы, зачастую зависели от «внехудожественных», «внекомпози-ционных» факторов.
Продолжая мысль об отражении в традиционном искусстве и современном дизайне универсальных символов - элементов культурного кода, коснемся некоторых образов. Рассмотрим, например, архетипический образ мирового древа. Космос в архаичном сознании воспринимался как периодически обновляемый живой организм, и он логично ассоциировался с деревом, с его способностью к возрождению, потому что «тайна неисчерпаемого проявления жизни связана с ритмическим обновлением Космоса» [16, с. 94]. Известно, что у саха, как и у многих тюрко-мон-гольских народов, береза и лиственница являются наиболее почитаемыми - из них и производилось большинство необходимых вещей, утварь, жилища. Образ дерева не только символ Космоса, но и жизни, молодости, бессмертия, знания. Якутское мировое дерево - Улуу Aap Кудук мае или Аал Кудук мае - дерево изобилия, которое по своим характеристикам ближе к образу мирового древа индоевропейских народов, в частности индоиранского круга. В Олонхо Аал кудук мае воспринимается как ось Вселенной и связывает все три ее мира, вертикальную и горизонтальную структуру. Корни Аал кудук мае уходят под землю, спускаясь в Нижний мир, прорастают обратно, чтобы стать столбом для «вешания посуды со сливками у властителей рогатого скота» [4, с. 27]. Его вершина, достигая небес, доходит до страны Aap Айыы Тойона и становится его коновязью. Ствол древа находится в Среднем мире, в нем обитает Аан Алахчын Хотун - богиня земли и плодородия. Моделью мирового дерева на земле выступает коновязь - сэргэ. Древо также может представлять архитектурную модель в мировосприятии древних саха, в которой воплощается идея организованного пространства и сопряженного с ним предметного мира. Якуты всегда придавали большое значение подобию земных сооружений и воображаемой структуры небесного свода и горизонтального пространства Серединной земли [15, с. 23]. Жилище и предметы, наполняющие его, - тоже модель микрокосмоса, это иллюстрируется конструктивной системой традиционной могол-урасы.
Являясь северными номадами, якуты-саха создали своеобразную материальную культуру и эффективную форму взаимодействия со средой, приспособленную к суровым климатическим условиям. В предметно-художественном мире саха сохранились традиции общего для тюркских народов наследия скифо-сибирского времени.
Исторически сложившиеся формы жилищ, организация жилого пространства, архитектурный стиль (в широком смысле, как совокупность характерных конструктивных решений и художественных признаков) саха восходят к тюрко-мон-гольскому ареалу Но эти некие изначальные формы, появившиеся в других ландшафтных реалиях, в условиях северного этнокультурного территориального комплекса, приобрели эндемические черты. Таким образом, традиционный художественно-предметный мир саха, развивавшийся в рамках мифологического модуса, закодировал важнейшие универсальные представления - структуру мироздания, жизненные, созидательные образы, понятия сакрализирован-ной скотоводческой практики.
Современный региональный дизайн, воспринимающий ту или иную традицию, этнокультурный код, несет его «экологический опыт», своеобразие предметно-пространственной среды, социально-функциональное устройство, образы жизни этой традиции - культурный код. Н.Г. Меркулова дает такое определение этого понятия: «Оформление в гуманитарном знании понятия „культурный код" является результатом заимствования из лексикона точных наук термина „код", трактуемого как системы условных обозначений, сигналов, передающих информацию. Культурный код является набором основных понятий, установок, ценностей и норм, служащих для прочтения текстов культуры» [9, с. 83].
Определяя роль культурного кода в формообразовании вещного мира, обратимся к размышлениям Готфрида Земпера, архитектора и теоретика искусства. Он еще во второй половине XIX века, описывая развитие первоначальных производств, отмечал, что в основе искусства (прикладного) лежат определенные первичные, исходные формы, обусловленные первоначальной идеей. Анализируя формы египетской ситулы и греческой гидрии, функциональное предназначение которых одинаково, он отмечает исключительную целесообразность этих сосудов и то, как возвышенное отношение к животворящей воде символически отразилось в их художественном облике. «Эти полные глубокого значения формы сосудов получили всеобщее признание и были возвышены до значения религиозного и национального символа. Более того, - пишет автор, - основные черты всей египетской архитектуры в виде как бы зародыша заложены в форме ведра для нильской воды; не менее поразительно сродство между формой гидрии и некоторыми произведениями архитектуры дорического стиля. Формы обоих сосудов являются провозвестниками тех архитектурных форм, в которых стремились дать монументальное выражение сущности обоих народов» [6, с. 266]. Конструктивные, художественные формы могут насыщаться в процессе развития духовной культуры разнообразным знаково-символическим содержанием. А унаследованные формы предметов приобретают особо
Нагрудно-наспинное украшение, женское, илин-кэлин кэбиЪэр. XIX век. Серебро, латунь, стеклярус, ткань, ровдуга, ковка, литье ажурное, штамповка, гравировка.
Якутский государственный объединенный музей истории и культуры народов Севера имени Е.М. Ярославского. Фото автора
Female breast and back decoration, ilin-kelin kebiher. 19th century. Silver, brass, glass beads, fabric, rovduga, forging, openwork casting, stamping, engraving Yakut State
United Museum of History and Culture of the Peoples of the North named after E.M. Yaroslavsky. Author's photo
Нагрудно-наспинное украшение, женское, илин-кэлин кэбиЪэр. XIX век. Фрагмент.
Якутский государственный объединенный музей истории и культуры народов Севера имени Е.М. Ярославского. Фото автора
Female breast and back decoration, ilin-kelin kebiher. 19th century. Fragment. Yakut State
United Museum of History and Culture of the Peoples of the North named after E.M. Yaroslavsky. Author's photo
бережно охраняемую традиционность, что ведет к формированию и закреплению стойких форм материальной культуры и, в частности, искусства [7, с. 8].
Один из символов якутской культуры - чорон (ритуальный сосуд для кумыса) - идеальное воплощение якутского культурного кода: в нем отразились и этногенез, и жизненный уклад, пласты, формировавшие культуру саха. В целом якутская кумысная посуда - это структура цельная, и центральное место в ней принадлежит чорону. Единство деревянной кумысной утвари подчеркивается специфичным орнаментальным комплексом. Например, орнаментация чоронов, сосудов цилиндрической формы матаарчах, мутовок хам-натар (бюлюр), воронок кенкелей имеет принципиальное сходство, проявляющееся не только в мотивах и технике, но и в стиле декорирования. Пластическая организация форм предметов круга кумысной посуды имеет непосредственную связь с культом Коня, но и во многих элементах обнаруживает связь с универсальными представлениями, кодами - это образы и символы Вселенной, Земли, мирового древа, плодородия.
Семиотическая интерпретация форм и орнамента архаичного чорона также говорит об очевидной связи с моделью мира. В работах многих авторов высказывается мысль о том, что различные по форме выражения культурные явления и символы соотносимы между собой по структуре и содержанию и разными способами кодируют одно и то же. Так, три основные части архаичного чорона взаимосвязаны: рукоять (поддон или ножка) соответствует Нижнему миру. Средняя, расширяющаяся часть, перевернутый конус, опирающийся на коническую ножку, - Среднему миру, и верхняя часть тулова, представляющая собой усеченный конус, ассоциируется с Верхним миром. На архаичном чороне орнаментальные пояса расположены в определенном ритме раппорта с широкими безорнаментальными полосами. «Якутский культурный код» в чороне отмечается P.C. Гаврильевой: «Соразмерностью конструктивного строя, выразительностью ритмики орнаментального декора чорон соответствует образному восприятию, связанному со многими важными понятиями духовной жизни народа, такими как мифологические представления о мироздании и поэзия обрядового фольклора якутов» [3, с. 87]. Связь декора чорона с пространственными представлениями и мифологией отмечал в своей работе H.A. Потапов [13, с. 68].
Ритм многих явлений окружающего мира, элементов ритуальной обрядности якутов чаще всего осмысливался через символику чисел: три (троекратность), семь (семикратность), девять (девятикратность). Пояса чоронов также могли представлять эти сакральные числа [12, с. 95]. Действительно, это характерно для архаичных чоронов, так как образцы более позднего времени (XIX век) подобным свойством не обладают. Кроме того, подобная связь объясняется тем, что расположение поясов чорона может представлять собой приближенную систему количественных символов, принятую у якутов, т.е. числа от трех и до семи = три, число от семи до девяти = семь, от девяти = девять.
Чорон мог являться воплощением художественного образа мирового древа, что проявилось в декоре ножек, или поддона, в виде гравировки, напоминающей рисунок растущих деревьев. Округлая пластика также связывалась с образом женщины-матери, воплощением которой выступала живущая в древе Аан-Алахчын Хотун - хозяйка древа, символ Матери-Земли.
Семантико-функциональные характеристики чорона, представляющие его как сугубо ритуальный сосуд, с течением времени изменились. Чорон - это один из ярких примеров проявления закономерности исторического развития традиционного искусства, когда содержательная сторона предмета неизбежно предается забвению, но отточенная и значимая форма продолжает жить. По мнению В.Г. Власова, «утилитарность и конструктивность, которые понимаются применительно к определенному промежутку времени, преображаются в эстетические качества формы, а затем и в художественный образ предмета» [2, с. 708-709]. Весьма точно отметил А.Н. Алексеев, что «мы считаем чороны результатом симбиоза аборигенной культуры палеоазиатов (тулово и орнамент чорона) и культуры пришлых тюрков (ножки, ритуально-культовое предназначение). В настоящее время чороны имеются только у якутов и являются, по нашему мнению, своеобразным показателем синтезированного этнического происхождения народа саха» [1, с. 56]. Образно говоря, в чоронах отразился исторический путь, пройденный предками якутов, направление формирования их самобытной этнической культуры.
Исторический путь и формирование «якутского культурного кода» мы видим и в металлических украшениях - наиболее ярком элементе традиционной культуры. Они выполняли важ-
ные знаковые функции: маркировали семейно-соци-альное положение, являлись действенным оберегом и магическим средством, отражали эстетические идеалы, были одним из устойчивых показателей самоидентификации. Традиция изготовления и ношения украшений у народов Сибири имела свои особенности, обусловленные историческим развитием каждого этноса, средой его обитания, этнокультурными контактами, эстетическими представлениями. В ассортименте якутских изделий из серебра и золота преобладали украшения для женского наряда. Будучи с древности связанными с коневодством, саха уделяли большое внимание красоте и разнообразию верхового убранства этого животного.
Якутские украшения по своим конструктивным особенностям и характеру изготовления не имеют прямых аналогий среди металлических украшений других близкородственных тюрко-монгольских народов. Это также объясняется особенностями формирования «якутского кода». Присутствие в составе металлических украшений таких архаичных форм, как витые гривны скифского типа, проволочные серьги в виде знака вопроса, кольца с незапаянными концами, наборный пояс и другие, позволяет сделать вывод, что истоки якутских украшений уходят своими корнями в культуру ранних кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. Своеобразная стилизация, зооморфность - реминисценции скифо-сибирского стиля.
Обилие металлических украшений - характерная особенность костюма тюркских народов. В якутских можно обнаружить типичные для южносибирских и среднеазиатских украшений общие и сходные черты, к котором относятся, например, торевтика, композиционный облик и ансамблевый принцип построения многосоставного комплекта Якутские украшения весьма близки искусству туркмен, узбеков, казахов и киргизов.
Как и у других тюркских народов, у народа саха ювелирное дело происходит от кузнечного ремесла. Кузнецы пользовались всеобщим уважением и в своем могуществе приравнивались к шаманам. Ювелирное дело - яркая ветвь якутского кузнечества, оно отличается разнообразием, своими традициями и особым художественным стилем. Этим тонким и сложным ремеслом занимались повсеместно. В каждом наслеге существовали свои династии мастеров серебряного дела, искусными руками которых изготовлялись женские украшения, посуда, мелкие декоративные детали для костюма и конского убранства. Основным материалом для создания якутских ювелирных изделий, как и у тюркских народов Южной Сибири, являлось
серебро. Металлические украшения саха отличаются красотой простых монументальных форм и гравированным орнаментом. Большинство названий имеет тюркскую основу.
Мастера выработали свой устойчивый стиль орнаментации серебряных изделий. Расцвет якутской гравировки по этому металлу приходится на первую половину - середину XIX века, в период небывалого развития местной художественной металлообработки. Орнаментальные мотивы этого периода композиционно выдержаны, их отличает стилистическая законченность. Но в целом в традиционном составе якутского орнамента нетрудно обнаружить отдельные элементы восточных стилей и характерные мотивы русского народного искусства.
Ювелирный дизайн саха с сильным культурным кодом - пример того, как традиционная форма способна жить в новых динамично меняющихся условиях. Созданные с учетом современной эстетики и дизайна, украшения приобрели легкость и изящность. Переработка «освоенных» форм является одним из успешно развивающихся направлений в ювелирном дизайне и производстве. Сочетание материала и формы - вековая традиция, «обретенная» целостность, потому ювелирам удается, сохраняя традиционность, работать с формой свободно, варьировать, обогащать ее, создавая удивительно гармоничные вещи.
Занимаясь вопросами развития современного дизайна, ювелирной индустрии, мы говорим о существовании мощной платформы народных, региональных, национальных традиций материальной культуры, на основе которых формируется культурный код. «Якутский культурный код» в дизайне, искусстве - впечатляющий пример жизнеспособности, востребованности и актуальности традиции.
Литература
1. Алексеев, А.Н. Древняя Якутия: железный век и эпоха средневековья. - Новосибирск : Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 1996. - 95 с.
2. Власов, В.Г. Большой энциклопедический словарь изобразительного искусства : [в 8 т.]. - Санкт-Петербург : ЛИТА, 2000. - Т. 2. - 848 с.
3. Гаврильева, P.C. Кумысный чорон, миф и обрядовая поэзия якутов // Язык - миф - культура народов Сибири: сб. науч. тр. - Якутск : ЯГУ 1991. - Вып. 1. - С. 79-92.
4. Гоголев, А.И. Истоки мифологии и традиционный календарь якутов. - Якутск : Изд-во ЯГУ 2002. - 98 с.
5. Гумилев, Л.Н. Ритмы Евразии. Эпохи и цивилизации. -Москва : ACT, 2007. - 528 с.
6. Земпер, Г. Практическая эстетика. - Москва : Искусство, 1970. - 328 с.
7. Кожин, П.М. Предисловие // Палагута, И.В. Искусство Древней Европы: эпоха ранних земледельцев (VII—III тыс. до н.э.): учеб. пособие. - Санкт-Петербург : СПбГУП, 2007. - С. 5-12.
8. Львова, Э.Л. Традиционное мировоззрение тюрков
Седло мужское. XIX век. Фрагмент. Металл, литье, чеканка, гравировка.
Якутский государственный объединенный музей истории и культуры народов Севера имени Е.М. Ярославского. Фото автора
Men s saddle. 19th century. Fragment. Metal, casting, chasing, engraving. Yakut State
United Museum of History and Culture of the Peoples of the North named after E.M. Yaroslavsky. Author's photo
Южной Сибири. Пространство и время. Вещный мир / Э.Л. Львова, И.В. Октябрьская, A.M. Сагалаев, М.С. Ус-манова. - Новосибирск: Наука. Сибирское отд-ние, 1988. - 224 с.
9. Меркулова, Н.Г. Генезис, дефиниция и типологические характеристики понятия «культурный код» в гуманитарном дискурсе // Обсерватория культуры. - 2015. -№ 6. - С. 80-84.
10. Мириманов, В.Б. Первобытное и традиционное искусство. - Москва : Форум, 2009. - 271 с.
11. Муриан, И.Ф. Традиция и художественная форма: терминологический подход // Искусство Востока: художественная форма и традиция. Сб. ст. - Санкт-Петербург: Дмитрий Буланин, 2004. - С. 272-283.
12. Петрова, А.Г. Традиционное искусство народов Арктики: резьба по дереву и посудная пластика саха. Якутск : АГИКИ, 2014. - 137 с.
13. Потапов, И.А. Якутская народная резьба по дереву. -Якутск : Кн. изд-во, 1972. - 143 с.
14. Савицкий, В.М. Культурные коды: сущность, состав и функционирование в процессе общения // Дискурс профессиональной коммуникации. - 2019. - № 1-4. - С. 68-74.
15. Уткин, К.Д. Архитектурное воплощение мировоззрения якутов. - Якутск : Част. изд. фирма «Ситим», 1994. - 31 с.
16. Элиаде, М. Священное и мирское. - Москва: Изд-во МГУ 1994. - 143 с.
17. Энциклопедия символов, знаков и эмблем / авт.-сост. К.М. Королев. - Санкт-Петербург: Мидгард, 2005. - 603 с.
References
1. Alekseev, A.N. Drevnyaya Yakutiya: zheleznyj vek i epoha srednevekov'ya [Ancient Yakutia: the Iron Age and the Middle Ages]. Novosibirsk, Izdatel'stvo Instituta Arheologii i Etnografii SO RAN, 1996, 95 p.
2. Vlasov, V.G. Bol'shoj enciklopedicheskij slovar' izobrazitel'nogo iskusstva: v 8 t. [Big encyclopedic dictionary of fine arts: in 8 vol.]. Saint Petersburg, LITA, 2000, vol. 2, 848 p.
3. Gavril'eva, R.S. Kumysnyj choron, mif i obryadovaya poeziya yakutov [Koumiss choron, myth and ritual poetry of the Yakuts]. Language - myth - culture of Siberian peoples: collection of scientific papers. Yakutsk, YAGU, 1991, issue no. l,pp. 79-92.
4. Gogolev, A.I. Istoki mifologii i tradicionnyj kalendar' yakutov [The origins of mythology and the traditional calendar of the Yakuts], Yakutsk, Izdatel'stvo YAGU, 2002, 98 p.
5. Gumilev, L.N. Ritmy Evrazii. Epohi i civilizacii [Rhythms of Eurasia. Epochs and civilizations]. Moscow, AST, 2007, 528 p.
6. Zemper, G. Prakticheskaya estetika [Practical esthetics]. Moscow, Iskusstvo, 1970, 328 p.
7. Kozhin, P.M. Predislovie [Foreword] // Palaguta, I.V. Iskusstvo Drevnej Evropy: epoha rannih zemledel'cev (VII-III tys. do n.e.): uchebnoje posobie [Art of Ancient Europe: the era of early farmers (7-3 thousands ВС): a study guide]. Saint Petersburg, SPbGUP, 2007, pp. 5-12.
8. Lvova, E.L., Oktyabrskaya, I.V., Sagalaev, A.M., Usmanova, M.S. Tradicionnoe mirovozzrenie tyurkov Yuzhnoj Sibiri. Prostranstvo i vremya. Veshchnyj mir [The traditional worldview of the Southern Siberia Turks. Space and time. The world of things]. Novosibirsk, Nauka, Sibirskoe otdelenie, 1988,224 p.
9. Merkulova, N.G. Genezis, definiciya i tipologicheskie harakteristiki ponyatiya «kul'turnyj kod» v gumanitarnom diskurse [Genesis, definition and typological characteristics of the "cultural code" concept in the humanities discourse].
Observatoriya kul'tury, 2015, no. 6, pp. 80-84.
10. Mirimanov, V.B. Pervobytnoe i tradicionnoe iskusstvo [Primitive and traditional art]. Moscow, Forum, 2009,271 p.
11. Murian, I.F. Tradiciya i hudozhestvennaya forma: terminologicheskij podhod [Tradition and art form: terminological approach]. Oriental art: art form and tradition. Collection of articles. Saint Petersburg, Dmitrij Bulanin, 2004, pp. 272-283.
12. Petrova, A.G. Tradicionnoe iskusstvo narodov Arktiki: rez'ba po derevu i posudnaya plastika saha [Traditional art of the Arctic peoples: woodcarving and Sakha utensils]. Yakutsk, AGIKI, 2014,137 p.
13. Potapov, I.A. Yakutskaya narodnaya rezha po derevu [Yakut folk woodcarving]. Yakutsk, Knizhnoje izdatel'stvo, 1972,143 p.
14. Savicky, V.M. Kul'turnye kody: sushchnost', sostav i funkcionirovanie v processe obshcheniya [Cultural codes: its nature, composition and functioning in the process of communication]. Diskurs professional'noj kommunikacii, 2019, no. 1-4, pp. 68-74.
15. Utkin, K.D. Arhitekturnoe voploshchenie mirovozzreniya yakutov [Architectural embodiment of the Yakuts worldviews]. Yakutsk, Chastnaja izdatel'skaja firma "Sitim", 1994, 31 p.
16. Eliade, M. Svyashchennoe i mirskoe [The sacred and the profane]. Moscow, Izdatel'stvo MGU, 1994,143 p.
17. Enciklopediya simvolov, znakov i emblem [Encyclopedia of symbols, signs and emblems]. Author and compiler K.M. Korolev, Saint Petersburg, Midgard, 2005,603 p.
Об авторе
Петрова-КэрэЬит Анна Григорьевна - художник, искусствовед, кандидат искусствоведения, профессор Арктического государственного института культуры и искусств, член Союза художников России E-mail: [email protected]
Petrova-Carehit Anna Grigoryevna
Artist, art critic, Professor, Candidate of Arts, member of the Union of Artists of Russia, Arctic State Institute of Culture and Arts
