CC BY
6
Вестник Томского государственного университета. История. 2023. № 84
Tomsk State University Journal of History. 2023. № 84
Научная статья
УДК 94(47+57)"185/186"
doi: 10.17223/19988613/84/8
«Я принимаю живое участие»: евразийский контекст взаимоотношений Н.П. Игнатьева и Ч.Ч. Валиханова (конец 1850-х - первая половина 1860-х гг.)
Сергей Васильевич Селиверстов
Академия государственного управления, Астана, Республика Казахстан, seliverst.sv@googlemail.com
Аннотация. Исследуются контакты Н.П. Игнатьева и Ч.Ч. Валиханова. Реконструкция контекста (на основе служебных, мемуарных, эпистолярных материалов) показывает, что интересы не только Валиханова, но и Игнатьева включали проблематику Степного мира и Средней Азии. Игнатьев, будучи инициатором Степного генерал-губернаторства (с центром Атбасар / Акмола), поддержал Валиханова как инклюзивного эксперта. Сделан вывод, что контекст их отношений (региональный и социокультурный) был не односторонне проевропейским или проазиатским, но имел евразийский характер.
Ключевые слова: Степной регион, Н.П. Игнатьев, Ч.Ч. Валиханов, казахский социум, социокультурные миры
Для цитирования: Селиверстов С.В. «Я принимаю живое участие»: евразийский контекст взаимоотношений Н.П. Игнатьева и Ч.Ч. Валиханова (конец 1850-х - первая половина 1860-х гг.) // Вестник Томского государственного университета. История. 2023. № 84. С. 63-71. doi: 10.17223/19988613/84/8
Original article
"I take an active part": the Euro-Asian context of the relationship between N.P. Ignatyev and Ch.Ch. Valikhanov (late 1850s - first half of the 1860s)
Sergey V. Seliverstov
Academy of Public Administration, Astana, Republic of Kazakhstan, seliverst.sv@googlemail.com
Abstract. The Russian experience of the 19th century contains evidence of sociocultural differentiation and consolidation. The person who embodied both historical and cultural trends was Chokan Valikhanov, a Russian officer and Kazakh intellectual. Researchers traditionally dwell on his contacts with scientists and cultural figures, but relations with statesmen have not been deeply studied. Therefore, the aim of the study is to analyze the relationship between Chokan Valikhanov and Nikolay Ignatyev, the Director of the Asian Department of the Ministry of Foreign Affairs, in the regional and socio-cultural context of the late 1850s - first half of the 1860s. The method of reconstructing the context of relations between two persons is applied. The sources are service papers, memoir and epistolary materials. Reconstruction of the context shows that the interests of Nikolay Ignatyev and Chokan Valikhanov covered the regional problems of the Steppe World (from Kashgar to Orenburg), Russia's relations with China and the Central Asian states. Nikolay Ignatyev understood the complexity of Chokan Valikhanov's position in the Steppe-Omsk system, supported him in correspondence with the administration of Western Siberia, tried to attract him to cooperation. He understood that the strengthening of Russia's Asian policy requires the consolidation and incorporation of the Steppe region, adjacent to the Central Asian states. Chokan Valikhanov, a supporter of the modernization of traditional society, was needed as an exclusive and, at the same time, inclusive expert on Asian issues. Nikolay Ignatyev was the first who, in 1858, put forward the idea (in 1863 -a specific project) to unite the region within the framework of the Steppe Governor-General. He pragmatically sought to transfer control from Orenburg and Omsk to the Steppe region - closer to Central Asia. The idea of the center of the Steppe Governor-General to be in the Atbasar / Akmola region (today - the Nur-Sultan city) is impressive. It should be admitted that in the project of Nikolai Ignatiev, the interests of the empire intersected with the interests of the steppe society. Nikolay Ignatyev counted on cooperation during the entire period of directorship in the Asian Department (1861-1864). Chokan Valikhanov also wanted to return to St. Petersburg, however, associated with the Kazakh society and the Omsk administration, did not overcome the circumstances. Foreign Minister Alexander Gorchakov did not allow Nikolay Ignatyev to go to serve in the Steppe region (and got him sent as ambassador to Constantinople). This circumstance interrupted the relationship between Nikolay Ignatyev and Chokan Valikhanov. Nevertheless, in their relationship the sociocultural worlds that they represented - Russian (Petersburg) and Kazakh (Steppe) - converged. As a result, the study proves that the context of the relationship between Nikolay Ignatyev and Chokan Valikhanov (regional and socio-cultural) was not one-sidedly pro-European, or pro-Asian, but had a Euro-Asian character. Keywords: Steppe region, Chokan Valikhanov, Nikolay Ignatyev, Kazakh society, socio-cultural worlds
© С.В. Селиверстов, 2023
For citation: Seliverstov S.V. (2023) "I take an active part": the Euro-Asian context of the relationship between N.P. Ignatyev and Ch.Ch. Valikhanov (late 1850s - first half of the 1860s). Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya - Tomsk State University Journal of History. 84. pp. 63-71. doi: 10.17223/19988613/84/8
Отечественный исторический опыт XIX в. содержит немало персоналий, свидетельствующих о процессах как дифференциации, так и консолидации на европей-ско-азиатском пространстве. Для Сибири и Степного мира, для Казахстана и России одной из личностей, отражающих оба историко-культурных тренда, является персона Ч.Ч. Валиханова - российского офицера и казахского интеллектуала. Рассматривая круг, с которым он контактировал, исследователи традиционно останавливаются на деятелях науки, культуры, общественной жизни. В 2016 г. опубликована книга казахского историка К.К. Абуева, суммирующая многолетние исследования, - «Чокан Валиханов и его современники», в которой рассмотрен в том числе круг общения Валиханова (Г.Н. Потанин, Н.М. Ядринцев, Ф.М. Достоевский, П.П. Семенов-Тян-Шанский, С.Ф. Дуров и др.) [1]. Однако отсутствуют специальные работы, в которых раскрывались бы сюжеты его отношений, с одной стороны, с сибирскими администраторами (Г.Х. Гасфорт, К.К. Гутковский, А.О. Дюгамель), а с другой - со столичными деятелями (Д.А. Милютин, Д.И. Романовский и др.). Неслучайно современные петербургские исследователи отмечают, что применительно к кругу общения Валиханова «есть и еще ряд имен», которые требуют «дополнительных разысканий» [2. С. 61-62]. В этом ряду находится такая незаурядная личность, оставившая заметный след в истории XIX в., как Н.П. Игнатьев. В работе К.К. Абуева это имя упоминается в разделе о пребывании Валиханова в Петербурге [1. С. 176], а И.И. Стрелкова в известной книге из серии ЖЗЛ пишет, что между Валиха-новым и Игнатьевым установились «самые дружеские отношения» [3. С. 201]. Возможно. Но для исследователя персоналий важны содержательные точки пересечения. Что касается работ, посвященных собственно Игнатьеву, его дипломатической деятельности [4] и мемуарному наследию [5], то в них отношения с Ва-лихановым также не раскрыты.
Подобная историографическая ситуация позволяет предпринять попытку выведения из «тени», реконструкции контекста и определения характера взаимоотношений Игнатьева и Валиханова, что и является задачей данной статьи. В качестве источников используются материалы служебного, мемуарного и эпистолярного характера, относящиеся к обоим персонам, -как опубликованные, так и неопубликованные. Учитывая, что сочинения Валиханова, изданные в 2010-х гг., в документах (по рассматриваемому сюжету) повторяют классическое издание 1984-1985 гг. [6], именно оно используется в настоящем исследовании.
Николай Павлович Игнатьев (1832-1908) и Чокан Чингисович Валиханов (1835-1865) принадлежали фактически к одному поколению, сформировавшемуся в 1850-е гг., получили образование европейского типа, представляли аристократические круги - дворянский и султанский. Возможности у выпускника столичного
Пажеского корпуса и выпускника Омского кадетского корпуса были различны, по разным траекториям шел служебный рост, но имелись и сближающие обстоятельства. О необходимости реконструкции взаимоотношений Валиханова и Игнатьева свидетельствует рекомендательное письмо к А.О. Дюгамелю (май 1861 г.), генерал-губернатору Западной Сибири, написанное в связи с отъездом Валиханова из Петербурга. Констатируя, что тот командируется в Область сибирских киргизов для лечения, Игнатьев рекомендует Дюгаме-лю «сего молодого офицера, в котором, - как он пишет, - я принимаю живое участие по его способностям и пользе, какую от его сведений можно ожидать для службы». Поэтому, далее пишет Игнатьев, «я убедительно прошу вас, в личное мое одолжение, оказать ему ваше благосклонное внимание и в случае надобности покровительство ваше» [7. С. 82]. Подобные рекомендательные письма («в личное одолжение») направлялись в провинцию из Петербурга нечасто и не в отношении каждого командированного. То, что Игнатьев принял в судьбе Валиханова «живое участие», свидетельствует - он по достоинству оценил его потенциал. В целом письмо подтверждает, что между ними сложились позитивные служебные и личные отношения, в ином случае оно было бы невозможно. Будущий директор Азиатского департамента Министерства иностранных дел рассчитывал, что Валиханов еще не раз проявит себя на службе. Но что конкретно их сближало и каков был контекст рекомендательного письма?
Пути Игнатьева и Валиханова пересеклись в январе 1861 г., когда Игнатьев вернулся по окончании миссии из Китая (Валиханов находился в Петербурге с февраля 1860 г.). Примечательно, что, прежде чем подавать отчет о переговорах в Пекине, Игнатьев запросил в Азиатском департаменте отчетную записку Валиха-нова об экспедиции в Кашгар, которую изучал в течение месяца [8. С. 81]. Сравнение двух отчетов показывает, что записка Валиханова системна, насыщена комплексной информацией о пограничном западном Китае (Кашгарии / Малой Бухарии) [9], а отчет Игнатьева, имевшего полномочный статус, посвящен собственно ходу дипломатической миссии и переговорам [10. Л. 1-110]. Однако, несмотря на различия, обе миссии дополняли друг друга. В частности, материалы Валиханова информировали о том малоизвестном регионе, в котором Пекинский договор, подписанный Игнатьевым в ноябре 1860 г., намечал контуры западной китайско-российской границы, прежде «совершенно неопределенной», позволял установить пути, «ведущие в города Малой Бухарии», открывал возможность присутствия в Кашгаре, где Россия получала право на торговую факторию и консула [11. С. 303-304]. Подчеркнем, это касалось региона, в который Валиха-нов в 1858 г. смог проникнуть только инкогнито и с риском для жизни. В результате именно он сформулиро-
вал для Азиатского департамента предложения по фактории в Кашгаре и рекомендовал торговые маршруты (из Семипалатинска и Верного). Существенно, что вопрос предварительно обсуждался с Игнатьевым и был им поддержан [12]. Имелась и вторая, более важная область пересечения их интересов - собственно Степной регион. Если включенность Валиханова в проблематику данного региона известна, то отношение Игнатьева следует прояснить.
На начальном этапе службы Игнатьев был далек от казахской Степи. Энергично вникать в новую проблематику он стал в 1857 г., когда ему была поручена миссия в Хиву и Бухару. Региональной властью, ответственной за организацию миссии, являлась Оренбургская администрация, однако Игнатьев, в отличие от Оренбурга и Омска, смотревших на Степь фрагментарно и «завязанных» на различные регионы - Южный Урал и Западную Сибирь, стал рассматривать Степной край не с точки зрения локальных административных задач, а с общегосударственных позиций.
Путь миссии через Степь и Устюрт к Аму-Дарье и возвращение в Оренбург через Сыр-Дарью, на протяжении которого Игнатьев постоянно контактировал с представителями казахского социума, приблизил его к проблематике Степи, дал видение ситуации изнутри. Это был совершенно новый опыт, который невозможно было получить в Европе. И хотя ему не раз приходилось «прощаться с гранью родной земли», тем не менее, - писал он своему отцу, - «призадумался я, когда вышел в степь и увидал себя на коне, среди зеленого, необъятного моря» [13. С. 48]. Собеседниками Игнатьева на долгом пути были представители разных степных страт - султаны, батыры, бии, старшины, «вожатые», «разведчики», гонцы и др. С некоторыми, «умными и занимательными», он подолгу беседовал, «расспрашивая о крае и местных обстоятельствах» [13. С. 54]. Кстати, миссия Игнатьева (май 1858 г.) началась фактически одновременно с миссией Валиханова (июнь 1858 г.)
В понимании Игнатьева казахская Степь воспринималась общим протяженным передовым регионом по отношению к ханствам Средней Азии (Хива, Бухара, Коканд) и Китаю. А потому Степной регион следовало не дробить, а консолидировать. Однако такая инициатива не могла исходить от оренбургского и западно-сибирского генерал-губернаторов - ее мог выдвинуть тот, кто обладал общим видением и находился вне рамок региональных администраций. Таковым в конце 1850-х гг. и был Игнатьев, смотревший на Степной регион глобально, с учетом фактора Британской империи. С 1858 г. он предлагал «соединить» разделенные пространством Сыр-Дарьинскую и Сибирскую линии, «выйдя из песков» в населенный и богатый бассейн Сыр-Дарьи [13. С. 58], и тем самым объединить обширный Степной регион.
Свою позицию Игнатьев разъяснил Александру II сразу после возвращения из Средней Азии - в конце декабря 1858 г. Он обратил внимание государя на различия административных «воззрений», проводимых в казахской Степи «двумя губернаторами», Оренбургским и Западно-Сибирским, воззрений, «часто между
собой не согласующихся и преследующих нередко противоположные цели», что вредно для государства, «непонятно ни для наших подданных киргиз, ни для соседей наших, азиатских владетелей», чем и пользуется постоянно Коканд [13. С. 260]. Когда Александр II спросил: «Какое же средство положит предел разномыслию наших деятелей в степи?» - Игнатьев сформулировал то, что вынашивал в течение 1858 г.: «соединить» две линии, «продвинуть их вперед, чтобы выйти из пустынь», и, наконец, «подчинить всю киргизскую степь одному генерал-губернатору, а не двум» [13. С. 260]. Александр II в целом поддержал данный подход, поэтому в январе 1859 г. Игнатьевым была подготовлена для Азиатского департамента подробная «Программа действий на 1859 г.» из 20 пунктов, посвященная в основном отношениям с Хивой и Бухарой. Примечателен, однако, лаконичный финальный пункт: «Надлежит обдумать заблаговременно вопрос о соединении всей киргизской степи под одно управление» [14. Л. 19]. При этом соединение Сырда-рьинской и Сибирской линий как предпосылка регионального объединения могло, по его представлению, произойти «не ранее, как в 1861 г.» [14. Л. 19]. Более подробно на проблеме реорганизации управления «Киргизской степью» Игнатьев останавливается в черновых записках, относящихся к материалам конца декабря 1858 - января 1859 г. [15. Л. 2-19]. Данные записки подтверждают, что заключительный пункт в программе действий на 1859 г. не был спонтанным либо продиктованным субъективными (в пользу Оренбурга или Омска) моментами, а являлся продуманным, принципиальным шагом - исходя из общегосударственных интересов, состояния местного управления в Степи, региональной безопасности и логики продвижения в Среднюю Азию.
Таким образом, понимание необходимости консолидации управления Степным краем было впервые осмыслено Игнатьевым в 1858 - начале 1859 г. (до миссии в Китай). Но как эту идею мог воспринять Валиханов, когда они в первой половине 1861 г. пересеклись в Азиатском департаменте? Чтобы выявить его позицию, следует иметь в виду, что он был не только российским офицером, служившим с 1854 по 1859 г. под началом Западно-Сибирского генерал-губернатора Гас-форта, но и казахским султаном, правнуком Абылай-хана, объединившего в ХУНТ в. большую часть казахских земель. Валиханову как казахскому интеллектуалу, знающему национальный и общетюркский контекст, было присуще понимание общности пронизанного родовыми структурами казахского народа. Несмотря на расстояния, казахские жузы поддерживали традиции родства. Например, Чингиз Валиханов (отец Чо-кана), старший султан Кокчетавского округа, подчинявшегося Омску, желал породниться с султаном «из оренбургской степи» [16. С. 153]. И это было обычное дело. С другой стороны, зная минусы административной разделенности между двумя губернаторствами (несогласованность, различия в правовых основаниях и практике, личный фактор, конкуренция, удаленность главных городов и т.д.), Валиханов не стал бы, полагаем, отвергать предложение Игнатьева об объединении
Степного региона, которое объективно соответствовало потребностям казахского социума, рассредоточенного на значительной территории.
Но вот Валиханов в мае 1861 г. покинул Петербург. Как впоследствии развивались его взаимоотношения с Игнатьевым? Статус командированного не мог быть бесконечен - следовало на перспективу определиться с местом службы. Свои помыслы Валиханов доверил Достоевскому, которому в январе 1862 г. признался, что желает получить место российского консула в Кашгаре [17]. В любом случае, чтобы определиться по службе, следовало вернуться в Петербург, тем более что обсуждавшийся с весны 1861 г. вопрос о новом директоре Азиатского департамента завершился в августе назначением Игнатьева. Этой перспективой, известной самому Игнатьеву, кстати, и объясняется процитированное выше личное письмо Дюгамелю по поводу Валиханова (май 1861 г.), в котором Игнатьев фактически выступает с учетом предстоящего директорского статуса.
В 1862 г. Валиханов, решив участвовать в выборах старшего султана Атбасарского округа, не поехал в Петербург, но вел активную переписку с петербургскими знакомыми. Он писал в Омск Гутковскому, председателю Областного правления сибирских киргизов: «Я имею из Петербурга много писем» [18. С. 156]. Велась в 1862 г. переписка и с Игнатьевым. Прямое свидетельство имеется в письме Гутковскому (январь 1863 г.), где Валиханов отмечает, что сам писал по итогам атбасарской интриги Игнатьеву, а потом получил ответ [18. С. 156]. Примечательно, что Игнатьев еще прежде знал об исходе местных выборов в Атба-сарском округе и запрашивал Омск о причине не назначения Валиханова. В этой нечистоплотной истории Игнатьев был на стороне Валиханова и потому написал ему в конце 1862 г. (слова Игнатьева цитируются в письме Гутковскому), чтобы тот «потерпел немного», «а терпеть вам нужно недолго» [18. С. 156]. Комментаторы сочинений Валиханова (В.Н. Настич, И.В. Ерофеева, Л.И. Копылова) трактуют это сообщение как намек, что Дюгамель «скоро будет смещен» [19. С. 472]. Однако ситуация была более многозначительной, нежели возможность обычной смены губернатора.
Возглавив Азиатский департамент, Игнатьев среди множества вопросов не упускал из виду свою идею 1858 г. о преобразовании управления в Степном регионе: он вернулся к ней в 1863 г., а его единомышленником стал военный министр Милютин. Несмотря на существенную разницу в возрасте, они были в отношениях, «почти товарищеских», и «входили в частые между собой отношения по азиатским делам» [20. С. 514]. Эволюция административно-территориального управления азиатскими регионами Российской империи не является предметом данной статьи, поэтому кратко отметим следующее. Имеются две работы, в которых вопрос о проекте 1863 г. затрагивается на материале РГИА [21. С. 86-87] и РГВИА [22. С. 14] (во втором случае - без упоминания Игнатьева). В ГАРФ в фонде Игнатьева также сохранился базовый документ - проект административной реорганизации Степного регио-
на и сопредельных территорий азиатской и отчасти европейской России, подготовленный к декабрю 1863 г. Игнатьевым, затем, 29 декабря, представленный в виде записки тремя министрами - военным (Д.А. Милютин), иностранных (А.М. Горчаков), внутренних дел (П.А. Валуев) - Александру II и одобренный [23. Л. 1-46]. Примечательно, что государь при обсуждении проекта в январе 1864 г. «припомнил» аналогичные идеи Игнатьева (о соединении двух линий и подчинении Степи одному генерал-губернатору), относящиеся к декабрю 1858 г. [13. C. 260-261]. Следовательно, «мысль» о консолидации региона «возникла» не в 1863 г. [22. С. 14], а «первое предложение» было сформулировано для Александра II (в устной форме) на пять лет раньше -в декабре 1858 г. Проект («подробная записка» [13. С. 58]) предусматривал соединение в Степном крае военных, гражданских и дипломатических функций и учреждение нового Степного генерал-губернаторства и военного округа на территории прежних - Оренбургского и Западно-Сибирского - генерал-губернаторств (за вычетом губерний традиционного типа -Тобольской, Томской, Самарской и др.). Пространство казахской Степи предполагалось разделить на две области - западную, с возможным центром в Оренбургском укреплении (Тургай), и восточную, с возможным центром в Сергиополе (Аягуз). Что касается общего административного центра Степного генерал-губернаторства, то проект предлагал установить его не в Оренбурге или Омске, а желательно - «в самой степи среди кочевых ордынцев». Предлагалась как вариант будущего центра - станица Атбасарская (Акмолинская область) [23. Л. 11-17]. Обсуждались и иные пункты. В частности, впоследствии Игнатьев замечал: весной 1864 г. предполагалось, что «резиденция» Степного генерал-губернатора может находиться в Акмоле [13. C. 261] (современная столица Казахстана Астана).
С учетом реалий середины XIX в. - политических и ментальных - задуманный Игнатьевым проект административно-территориального переформатирования Степного региона был смелой инициативой, открывающей при полноценной реализации новые возможности как для государства, так и для подданных. Само обозначение генерал-губернаторства как Степного свидетельствовало о выводе его из традиционных, «оренбургской» и «сибирской», парадигм административного и пограничного мышления, порожденных региональной ситуацией XVIII в. Игнатьев не просто разработал «по заказу» проект Степного генерал-губернаторства, он, по сути, вынашивал его ряд лет. Более того, несмотря на трудности, которые должны были встать на пути, он чувствовал в себе силы взяться за создание этого уникального по масштабу и проблематике административно-территориального образования. Таков был контекст, который имманентно присутствовал за письмами Игнатьева к Валиханову, в частности за словами о «недолгом терпении». Нет сомнений, он рассчитывал на Валиханова в деле создания Степного генерал-губернаторства.
В 1862-1864 гг. Игнатьев несколько раз писал о Валиханове в Омск Дюгамелю (обнаружена часть этих писем) и пытался оказать ему содействие. В 1863 г.
он решает активизировать «зависшую» ситуацию. Сначала в июне Игнатьев отправляет в Военное министерство уведомление, что Валиханов «доныне значится причисленным к Азиатскому департаменту и находится от сего департамента в командировке в Области сибирских киргизов» [24], а в июле - письмо Дюгаме-лю, в котором уважительно, но твердо ставит вопрос о вызове штабс-ротмистра Валиханова («состоящего в ведомстве Азиатского департамента») в Петербург. При этом Игнатьев просит Дюгамеля «потребовать означенного офицера» в Омск и командировать в МИД, снабдив «прогонными деньгами» [25]. Все четко и предельно ясно: Игнатьев ждал Валиханова осенью 1863 г. в Петербург - пришло время разрабатывать проект административного преобразования Степного региона. Однако Дюгамель, настороженно относясь к Валиханову и его связям в Петербурге, не предпринял требуемых мер.
Зиму 1863-1864 гг. (когда в Петербурге на высшем уровне обсуждался проект Игнатьева) Валиханов провел в Омске, и в оправдание ему можно поставить то, что он завершил «Записку о судебной реформе», а также продиктовал работу «О мусульманстве в степи». Но ситуация в целом была для него неприемлемой («вообще все идет скверно», «все ждут новых порядков» и «берут страшно и явно» [26. С. 162]). В начале марта 1864 г. Валиханов пишет Гутковскому о единственно возможном выходе - ехать в Петербург -и называет месяц - май [27. С. 160]. Игнатьев также продолжал надеяться на возвращение Валиханова, ожидая его в апреле. Переписка по этому поводу с Омском продолжалась. Однако в марте 1864 г. в Омск прибыл полковник М.Г. Черняев, поставленный во главе экспедиции против Кокандского ханства. Валиханов, как известно, предпочел участие в военном походе возвращению в Азиатский департамент, где его два с половиной года ждал Игнатьев. 24 марта 1864 г. Валиханов пишет Гутковскому: «Завтра мы выезжаем», -и добавляет со свойственной ему иронией, - «думал в Питер, а попал в страну диких и каменных киргизов». Откровенно указан и мотив: «Еду я, признаться, для того, чтобы получить чин» [26. С. 161]. Такое желание естественно для офицера, но понимал ли он недипломатический характер миссии? Отрицать это затруднительно, так как он сам признает, что отправляется «пожинать победоносные лавры» [26. С. 161].
В начале апреля 1864 г. (когда отряд Черняева находился в пути) штаб Сибирского корпуса по поручению Дюгамеля направляет уведомление в Азиатский департамент, в котором «задним числом» объясняет не командирование Валиханова осенью 1863 г. в столицу: прибыв в Омск, он «по болезни не смог следовать далее в С.-Петербург и остался для излечения» [28. С. 86]. Такова официальная трактовка, но следует учитывать, что Дюгамель не желал отъезда Валиханова в столицу, а потому и рекомендовал его Черняеву. Далее в уведомлении отмечается, что Валиханов по ходатайству Черняева назначен «на время экспедиции» на должность переводчика [28]. Через две недели, в конце апреля, уведомление было доставлено в Петербург. В результате в Омск в мае пошло отношение Азиатского
департамента, в котором констатировалось, что в связи с участием в экспедиции Черняева, а также тем, что Валиханов не последовал в Петербург «к месту прямого служения своего», МИД прекратил производство ему жалования [29]. Игнатьев, однако, не стал подписывать данное отношение, а поручил вице-директору. Здесь следует учесть, что экспедиция против Коканда -для соединения пограничных линий - являлась предпосылкой его проекта. Неслучайно он участвовал в совещании у Александра II в начале 1864 г., которое наряду с обсуждением переустройства азиатского региона положило основание экспедиции Черняева [13. С. 58].
Примечательно и то, что тогда же, весной (и летом) 1864 г., в Петербурге решалась судьба и самого Игнатьева - в связи с инициированным им проектом. Он вспоминал, что по результатам зимне-весенних обсуждений проекта Степного генерал-губернаторства государю «благоугодно было предназначить меня на эту должность», о чем ему, Игнатьеву, «уже было объявлено» государственным секретарем и управляющим Сибирским комитетом В.П. Бутковым и военным министром Милютиным [13. С. 261]. То, что в Степное генерал-губернаторство «предполагался» именно Игнатьев, подтверждает и Валуев [30. С. 292]. Однако назначение (переход из дипломатической сферы в военно-административную) не состоялось, и причину спустя тридцать лет Игнатьев обозначил конкретно -«сопротивление» Горчакова [13. С. 261]. Мотивы министра иностранных дел в целом понятны: с одной стороны, его беспокоила инициативность директора Азиатского департамента, полагавшего, в свою очередь, что министр излишне осторожен и недостаточно вникает в среднеазиатскую проблематику (неслучайна аттестация Горчакова со стороны Милютина как «пугливого канцлера» [20. С. 514]). Поэтому последовавшее «удаление» Игнатьева из центрального аппарата МИДа было не только его желанием, «но и желанием Горчакова» [31. С. 104]. С другой стороны, министр иностранных дел не желал видеть инициативного Игнатьева именно на должности Степного генерал-губернатора, где тот смог бы самостоятельно и комплексно активизировать азиатский вектор политики. Чтобы сохранить в своем распоряжении опытного сотрудника и одновременно в известной мере его нейтрализовать, министр стал предлагать Александру II отправить Игнатьева посланником в Османскую империю. Так, учитывая значимость личности Игнатьева для реализации инициированного им проекта, была упущена возможность решительного преобразования Степного региона. Неслучайно после отъезда Игнатьева в Турцию вопрос о Степном генерал-губернаторстве стал предметом многолетних и малоэффективных дискуссий [22]. Административная инерция, лоббирование и конкуренция локальных интересов, дефицит политической воли, отсутствие ключевой фигуры - все это препятствовало реализации неординарного проекта. Учреждение через два десятилетия, в 1882 г., Степного генерал-губернаторства только словесно напоминало инициативу Игнатьева, так как разделение Степного региона между Оренбургом и Омском в полной мере сохранялось.
Возвращаясь к Валиханову, следует отметить, что в конце мая 1864 г. отряд Черняева приближался к кокандской крепости Аулие-Ата. 4-5 июня после обстрела, повлекшего жертвы, крепость была взята, а уже через день, 7 июня, Черняев принял решение удалить Валиханова из отряда обратно в Верный (документ об этом был опубликован в 1968 г., но не включен в собрание 1985 г.) [32]. То есть это не было «покидание» военного отряда (без приказа), как нередко трактуется, но должны были явиться причины для такого поворота. Вероятно, Валиханов действительно «разошелся» (как полагал Потанин) с начальником отряда в оценке событий [33. С. 109]. Но в любом случае, что мог думать Валиханов летом 1864 г., оставшись вне военной экспедиции (на которую в Омске сделал ставку), о перипетиях последних лет, письмах Игнатьева, о своем невозвращении на службу в Азиатский департамент? Надо отдать должное Игнатьеву: несмотря на изменившиеся обстоятельства, он не инициировал отчисление Валиханова из департамента, что свидетельствует - возможность сотрудничества сохранялось. В конечном счете включение в отряд Черняева было только «на время экспедиции».
Тем временем Горчаков решил вопрос об Игнатьеве в свою пользу, и тот в июле получил назначение в Константинополь. Хотя должность Степного генерал-губернатора он упустил, но назначение в Османскую империю - ключевую страну восточного мира - также открывало немалые возможности и для него, и для сотрудников. На новом месте российскому посланнику необходимы были компетентные дипломаты, знатоки восточных языков и консулы в регионы Османской империи. В этом плане служба в эпицентре мирового Восточного вопроса могла стать перспективным импульсом, который так нужен был Валиханову в 1860-е гг. Однако для этого следовало восстановить связь с Игнатьевым и Азиатским департаментом. В марте, накануне отъезда в экспедицию, у Валиханова такое намерение сохранялось: он желал по завершении военных дел не возвращаться в Омск, а следовать через Ак-Мечеть в Оренбург [26. С. 161], - до Петербурга оттуда было много ближе. Тем не менее летом и осенью Валиханов такого шага не предпринял. В итоге новый директор Азиатского департамента П.Н. Стремоухов в октябре 1864 г. поднял вопрос об «отчислении» Вали-ханова, так как Азиатский департамент «надобности» в нем «уже не встречал» [34. С. 402]. Приказ об «отчислении» (в распоряжение Дюгамеля) состоялся в январе 1865 г. [35. С. 89]. Что касается очередного чина, к которому Валиханов стремился, то его мирные усилия не были забыты государством. В феврале-марте 1865 г., после служебного перехода (по документам) в Омск, Валиханов в числе других офицеров был представлен («за отличия в делах с кокандцами») к награде - чину ротмистра. И если бы он в июне 1864 г. действительно «покинул» отряд Черняева, награждение было бы невозможно. Другой немаловажный момент: чин ротмистра, аналог капитана, был присвоен не с марта 1865 г. (когда состоялось представление), а со 2 июня 1864 г., когда Валиханов лично прилагал усилия для сдачи крепости Аулие-Ата. 14 марта 1865 г. Александр II
напротив его имени собственноручно написал: «Согласен» [36. С. 434].
Подведем итоги. Реконструкция контекста взаимоотношений Игнатьева и Валиханова (с конца 1850-х гг.) показала, что в начале 1860-х гг. пересеклись не только их служебные траектории, но интересы и устремления, охватывающие проблематику Степного мира (от Кашгара до Оренбурга), отношения России с Китаем и среднеазиатскими государствами. Указанное пространство стало, по сути, региональным контекстом их отношений.
Игнатьев поддержал намерение Валиханова выехать в казахскую Степь, а став директором Азиатского департамента, сохранил личные эпистолярные контакты. Он понимал сложность положения Валиханова в региональной связке Степь-Омск и в переписке с администрацией Западной Сибири поддерживал его. Благодаря расположению Игнатьева на протяжении 1861-1864 гг. и продолжалось это исключительное командирование без определения сроков. Директор Азиатского департамента имел серьезное намерение привлечь Валиханова к сотрудничеству. Он понимал: усиление азиатской политики потребует административной консолидации и инкорпорации Степного региона (как непосредственно сопредельного, с одной стороны, с традиционными губерниями, а с другой - со среднеазиатским миром), что возможно только при активном участии образованных представителей казахского социума. Валиханов, сторонник обновления традиционного общества, был необходим ему как эксклюзивный и одновременно инклюзивный эксперт по степной и азиатской проблематике.
Игнатьев был первым, кто выдвинул идею (1858) и сформулировал проект (1863) соединения Степного региона в рамках Степного генерал-губернаторства. Им двигало прагматичное стремление изменить контур и структуру управления, перенеся центр тяжести из Оренбурга и Омска (окраинных по отношению Степи и весьма отдаленных от Средней Азии) на передний план - в собственно Степной регион. Административные преобразования со временем повлекли бы иные сдвиги - инфраструктурные, урбанистические, образовательные, культурные. Впечатляет идея возможного центра Степного генерал-губернаторства -Атбасар / Акмола. Именно через Валиханова, участвовавшего в выборах старшего султана Атбасарского округа, Игнатьев информационно приблизился к центральному пространству Степного региона. Оценивая объективно, следует признать, что в проекте Игнатьева общие интересы империи пересеклись с интересами степного социума.
По существу, Игнатьев рассчитывал на сотрудничество с Валихановым весь период своего директорства в Азиатском департаменте (август 1861 - июль 1864 г.). Вместе, в тандеме, они могли сделать немало. Валиханов также не раз утверждал в переписке о поездке в Петербург, однако, тесно связанный с казахским обществом и Омском, не преодолел обстоятельств. Последующее противодействие переходу Игнатьева на военно-административную службу в Степном регионе (и направление в Константинополь) прервало их отношения. Тем не менее личные контакты Игнатьева и Валиханова остались в отечественной истории XIX в. -
российской и казахской - проявлением возможной альтернативы колониальному подходу.
Характер их отношений несводим к военно-служебному знаменателю. Во взаимоотношениях Игнатьева и Валиханова сошлись социокультурные миры, которые они представляли, - русский (российско-петербургский) и казахский (султанско-степной). Более того, учитывая известное внимание Игнатьева к славянской проблематике, а Валиханова - к тюркской, своими контактами они олицетворяли и славяно-тюркское взаимодействие.
Таким образом, контекст взаимоотношений Игнатьева и Валиханова (региональный и социокультур-
ный) и их контакты (непосредственные в Петербурге и опосредованные, когда Валиханов вернулся в Степь) были в содержательном, интеллектуальном смысле не односторонне проевропейскими или проазиатскими, но имели евразийский характер. И данный вывод может экстраполироваться на отношения Валиханова с иными представителями российской государственной и интеллектуальной элиты. Несмотря на ограниченность контактов между Игнатьевым и Валихано-вым в первой половине 1860-х гг., взаимоотношения подобного евразийского типа в силу историко-культурных особенностей Российской империи и Степного мира имели потенциал и перспективы.
Список источников
1. Абуев К.К. Чокан Валиханов и его современники. Кокшетау : Изд-во КГУ, 2016. 386 с.
2. Мусина М.Ш., Тихомиров Б.Н. Чокан Валиханов в Санкт-Петербурге. СПб. : Серебряный век, 2009. 68 с.
3. Стрелкова И.И. Валиханов. М. : Молодая гвардия, 1990. 298 с.
4. Хевролина В.М. Николай Павлович Игнатьев. Российский дипломат. М. : Квадрига, 2009. 392 с.
5. Блуднова Е.Ю. Мемуары Н.П. Игнатьева как исторический источник : дис. ... канд. ист. наук. М., 2007. 216 с.
6. Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1984-1985.
7. Письмо Н.П. Игнатьева генерал-губернатору Западной Сибири А.О. Дюгамелю. 22 мая 1861 г. // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т.
Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 5. С. 82.
8. Записка Н.П. Игнатьева директору Азиатского департамента Е.П. Ковалевскому. 5 февраля 1861 г. // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений :
в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 5. С. 81.
9. Валиханов Ч.Ч. О состоянии Алтыншара или шести восточных городов Китайской провинции Нан-Лу (Малой Бухарии) в 1858-1859 гг. //
Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 3. С. 97-218.
10. Отчет Игнатьева в Азиатский департамент о переговорах с английским и французским послами в Китае и китайским правительством в Пекине в 1860 г. Январь 1861 г. // Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 730. Оп. 1. Д. 414.
11. Отчетная записка, поданная в Азиатский департамент в январе 1861 г. генерал-адъютантом Н.П. Игнатьевым о дипломатических сношениях его во время пребывания в Китае в 1860 г. СПб. : Тип. Комарова, 1895. 310 с.
12. Валиханов Ч.Ч. Об устройстве фактории в Кашгаре и о дорогах в Кашгар // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 3. С. 267-269.
13. Игнатьев Н.П. Миссия в Хиву и Бухару в 1858 году флигель-адъютанта полковника Н. Игнатьева. СПб. : Гос. тип., 1897. 284 с.
14. Записка Игнатьева «Программа действий на 1859 г.» // ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 305.
15. Записки Игнатьева о необходимости реорганизации административного управления Киргизской степью // ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 312.
16. Валиханов Ч.Ч. - Майкову А.Н. 6 декабря 1862 г. // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 5. С. 152-154.
17. Валиханов Ч.Ч. - Достоевскому Ф.М. 14 января 1862 г. // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 5. С. 147.
18. Валиханов Ч.Ч. - Гутковскому К.К. 1 января 1863 г. // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 5. С. 156-157.
19. Комментарии // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 5. С. 448-497.
20. Милютин Д.А. Воспоминания генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Милютина. 1863-1864. М. : РОССПЭН, 2003. 686 с.
21. Проходцев К.А. Проекты реформирования управления казахскими степями конца 1850 - середины 1860-х гг. // Этнопанорама. 2015. .№ 1-2. С. 88-92.
22. Васильев Д.В. Административно-территориальное деление Азиатской России: дискуссия 1860-1887 гг. // Вестник Томского государственного университета. История. 2018. № 51. С. 13-20.
23. Записка Горчакова, Милютина и Валуева об административном преобразовании азиатской части России. 29 декабря 1863 г. // ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 488.
24. Уведомление Азиатского департамента МИД в Комиссариатский департамент Военного министерства. 12 июня 1863 г. // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 5. С. 83.
25. Письмо Н.П. Игнатьева генерал-губернатору Западной Сибири А.О. Дюгамелю о командировании Ч.Ч. Валиханова в Петербург. 6 июля 1863 г. // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 5. С. 84.
26. Валиханов Ч.Ч. - Гутковскому К.К. 24 марта 1864 г. // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 5. С. 161-162.
27. Валиханов Ч.Ч. - Гутковскому К.К. 4 марта 1864 г. // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 5. С. 160-161.
28. Уведомление штаба Отдельного сибирского корпуса. 6 апреля 1864 г. // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 5. С. 86-87.
29. Отношение Азиатского департамента в штаб Отдельного сибирского корпуса. 21 мая 1864 г. // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 5. С. 87.
30. Валуев П.А. Дневник П.А. Валуева, министра внутренних дел. М. : Наука, 1961. Т. 1. 420 с.
31. Хевролина М.В. Российский дипломат граф Н.П. Игнатьев: личность, программа, тактика // Труды Института российской истории / отв. ред. А.Н. Сахаров. М. : Наука, 2006. Вып. 6. С. 99-119.
32. Наказ начальника 8-го батальона Богацевича начальнику 9-го батальона Курзину // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Наука, 1968. Т. 4. С. 433-434.
33. Потанин Г.Н. - Пыпину А.Н. 28 июня 1889 г. // Письма Г.Н. Потанина. Иркутск : Изд-во Иркут. ун-та, 1990. Т. 4. С. 108-110.
34. Отношение Азиатского департамента МИД военному министру. 17 октября 1864 г. // Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Наука, 1968. Т. 4. С. 402-403.
35. Приказ военного министра о переводе Ч.Ч. Валиханова из Азиатского департамента в распоряжение командующего войсками Западной Сибири. 17 января 1865 г. // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Гл. ред. КСЭ, 1985. Т. 5. С. 89.
36. Список чинов иррегулярных войск, представленных к наградам за отличия в делах с кокандцами 2 июня 1864 г. 10 марта 1865 г. // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений : в 5 т. Алма-Ата : Наука, 1968. Т. 4. С. 434.
References
1. Abuev, K.K. (2016) Chokan Valikhanov i ego sovremenniki [Chokan Valikhanov and his contemporaries]. Kokshetau: Kokshetau State University.
2. Musina, M.Sh. & Tikhomirov, B.N. (2009) Chokan Valikhanov v Sankt-Peterburge [Chokan Valikhanov in St. Petersburg]. St. Petersburg:
Serebryanyy vek.
3. Strelkova, I.I. (1990) Valikhanov [Valikhanov]. Moscow: Molodaya gvardiya.
4. Khevrolina, V.M. (2009) Nikolay Pavlovich Ignat'ev. Rossiyskiy diplomat [Nikolay Pavlovich Ignatyev. Russian diplomat]. Moscow: Kvadriga.
5. Bludnova, E.Yu. (2007) Memuary N.P. Ignat'eva kak istoricheskiy istochnik [Memoirs of Nikolay P. Ignatiev as a historical source]. History Cand.
Diss. Moscow.
6. Valikhanov, Ch.Ch. (1984-1985) Sobranie sochineniy: v 5 t. [Collected Works: in 5 vols]. Alma-Ata: KSE.
7. Ignatiev, N.P. (1985a) Pis'mo N.P. Ignat'eva general-gubernatoru Zapadnoy Sibiri A.O. Dyugamelyu. 22 maya 1861 g. [Nikolay P. Ignatyev's letter to
Governor-General of Western Siberia A.O. Dugamel. May 22, 1861]. In: Valikhanov, Ch.Ch. Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 5. Alma-Ata: KSE. p. 82.
8. Ignatiev, N.P. (1985b) Zapiska N.P. Ignatieva direktoru Aziatskogo departamenta E.P. Kovalevskomu. 5 fevralia 1861 g. [Nikolay P. Ignatiev's note
to the Director of the Asian Department E.P. Kovalevsky. February 5, 1861]. In: Valikhanov, Ch.Ch. Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 5. Alma-Ata: KSE. p. 81.
9. Valikhanov, Ch.Ch. (1985a) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 5. Alma-Ata: KSE. pp. 97-218.
10. The State Archive of the Russian Federation (GARF). Fund 730. List 1. File 414. Otchet Ignat'eva v Aziatskiy departament o peregovorakh s angliyskim i frantsuzskim poslami v Kitae i kitayskim pravitel'stvom v Pekine v 1860 g. Yanvar' 1861 g. [Ignatyev's report to the Asian Department on negotiations with the British and French ambassadors in China and the Chinese government in Beijing in 1860. January 1861]. pp. 1-110.
11. Ignatiev, N.P. (1895) Otchetnaya zapiska, podannaya v Aziatskiy departament v yanvare 1861 g. general-ad"yutantom N.P. Ignat'evym o diplomati-cheskikh snoshe-niyakh ego vo vremya prebyvaniya v Kitae v 1860 g. [A memorandum filed with the Asian Department in January 1861 by Adjutant General Nikolay P. Ignatiev about his diplomatic relations during his stay in China in 1860.]. St. Petersburg: Komarov.
12. Valikhanov, Ch.Ch. (1985b) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 3. Alma-Ata: KSE. pp. 267-269.
13. Ignatiev, N.P. (1897) Missiya v Khivu i Bukharu v 1858 godu fligel'-ad"yutanta polkovnika N. Ignat'eva [Mission to Khiva and Bukhara in 1858 by Fliegel-Adjutant Colonel Nikoaly Ignatiev]. St. Petersburg: Gos. tip.
14. The State Archives of the Russian Federation (GARF). Fund 730. List 1. File 305. Zapiska Ignat'eva "Programma deystviy na 1859 g." [Note by Nikolay Ignatyev "Program of Action for 1859"]. pp. 1-19.
15. The State Archives of the Russian Federation (GARF). Fund 730. List 1. File 312. Zapiski Ignat'eva o neobkhodimosti reorganizatsii administra-tivnogo upravleniya Kirgizskoy step'yu [Ignatiev's notes on the need to reorganize the administrative management of the Kyrgyz steppe]. pp. 1-19.
16. Valikhanov, Ch.Ch. (1985c) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 5. Alma-Ata: KSE. pp. 152-154.
17. Valikhanov, Ch.Ch. (1985d) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 5. Alma-Ata: KSE. p. 147.
18. Valikhanov, Ch.Ch. (1985e) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 5. Alma-Ata: KSE. pp. 156-157.
19. Valikhanov, Ch.Ch. (1985f) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 5. Alma-Ata: KSE. pp. 448-497.
20. Milyutin, D.A. (2003) Vospominaniya general-fel'dmarshala grafa Dmitriya Alekseevicha Milyutina. 1863—1864 [Memoirs of Field Marshal Count Dmitry Alekseevich Milyutin. 1863-1864.]. Moscow: ROSSPEN.
21. Prokhodtsev, K.A. (2015) Proekty reformirovaniya upravleniya kazakhskimi stepyami kontsa 1850 - serediny 1860-kh gg. [Projects of reforming the management of the Kazakh steppes in the late 1850s - mid-1860s.]. Etnopanorama. 1-2. pp. 88-92.
22. Vasilyev, D.V. (2018) Administrative-territorial division of Asian Russia: discussion of 1860-1887. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universi-teta. Istoriya - Tomsk State University Journal of History. 51. pp. 13-20. (In Russian). DOI: 10.17223/19988613/51/2
23. The State Archives of the Russian Federation (GARF). Zapiska Gorchakova, Miliutina i Valueva ob administrativnom preobrazovanii aziatskoi chasti Rossii. 29 dekabria 1863 g. Fund 730. List 1. File 488. pp. 1-46.
24. The Asian Department of the Ministry of Foreign Affairs. (1985) Uvedomlenie Aziatskogo departamenta MID v Komissariatskiy departament Voennogo ministerstva. 12 iyunya 1863 g. [Notification of the Asian Department of the Ministry of Foreign Affairs to the Commissariat Department of the Ministry of War. June 12, 1863]. In: Valikhanov, Ch.Ch. Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 5. Alma-Ata: KSE. p. 83.
25. Ignatiev, N.P. (1985c) Pis'mo N.P. Ignat'eva general-gubernatoru Zapadnoy Sibiri A.O. Dyugamelyu o komandirovanii Ch.Ch. Valikhanova v Peterburg. 6 iyulya 1863 g. [Nikolay Ignatiev's letter to the Governor-General of Western Siberia A.O. Dugamel on the secondment of Ch.Ch. Valikhanov to St. Petersburg. 6 July 1863]. In: Valikhanov, Ch.Ch. Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 5. Alma-Ata: KSE. p. 84.
26. Valikhanov, Ch.Ch. (1985g) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 5. Alma-Ata: KSE. pp. 161-162.
27. Valikhanov, Ch.Ch. (1985h) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 5. Alma-Ata: KSE. pp. 160-161.
28. Valikhanov, Ch.Ch. (1985i) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 5. Alma-Ata: KSE. pp. 86-87.
29. Valikhanov, Ch.Ch. (1985j) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 5. Alma-Ata: KSE. p. 87.
30. Valuev, P.A. (1961) DnevnikP.A. Valueva, ministra vnutrennikh del [Diary of P^. Valuev, Minister of Internal Affairs]. Vol. 1. Moscow: Nauka.
31. Khevrolina, M.V. (2006) Rossiyskiy diplomat graf N.P. Ignat'ev: lichnost', programma, taktika [Russian diplomat Count Nikolay P. Ignatiev: Personality, program, tactics]. In: Sakharov, A.N. (ed.) Trudy Instituta rossiyskoy istorii [Proceedings of the Institute of Russian History]. Vol. 6. Moscow: Nauka. pp. 99-119.
32. Valikhanov, Ch.Ch. (1968a) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 4. Alma-Ata: KSE. pp. 433-434.
33. Potanin, G.N. (1990) Pisma G.N. Potanina [Letters from G.N. Potanin]. Vol. 4. Irkutsk: Irkutsk State University. pp. 108-110.
34. Valikhanov, Ch.Ch. (1968b) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 4. Alma-Ata: KSE. pp. 402-403.
35. Valikhanov, Ch.Ch. (1985k) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 5. Alma-Ata: KSE. p. 89.
36. Valikhanov, Ch.Ch. (1968c) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 4. Alma-Ata: KSE. p. 434.
Сведения об авторе:
Селиверстов Сергей Васильевич - кандидат исторических наук, приглашенный доцент Академии государственного управления (Астана, Республика Казахстан). E-mail: seliverst.sv@googlemail.com
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Information about the author:
Seliverstov Sergey V. - Candidate of Historical Sciences, Visiting Associate Professor of the Academy of Public Administration (Astana, Republic of Kazakhstan). E-mail: seliverst.sv@googlemail.com
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 02.05.2021; принята к публикации 03.07.2023 The article was submitted 02.05.2021; accepted for publication 03.07.2023
