CC BY
59
лее того, именно на обществе, по мысли Лоренца, лежит ответственность по сублимированию и канализации сего естественного потенциала в более конструктивное или, по крайней мере, в менее деструктивное русло.
Литература
1. Lorenz K. On aggression. Tr. by Majory Kerr Wilson. -N.Y., 1967.
2. King Solomon’s ring. New light on animal ways. Tr. by Majory Kerr Wilson. - N.Y., 1971.
Пилецкий Сергей Григорьевич, кандидат философских наук, доцент кафедры истории и философии Ярославской государственной медицинской академии, г. Ярославль, e-mail: SergeyPiletsky@yandex.ru. Piletsky Sergey Grigorevich, candidate of philosophical sciences, associate professor, department of history and philosophy, Yaroslavl State Medical Academy, Yaroslavl, e-mail: SergeyPiletsky@yandex.ru.
УДК 316.165.54
В.А. Сабадуха
Я-КОНЦЕПЦИЯ УЧЕНОГО В КОНТЕКСТЕ МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ
УСТАНОВОК НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
В статье исследована эволюция взглядов ученых на предназначение науки и смысл их деятельности. Доказывается исчерпаность действующих мировоззренческих и методологических принципов деятельности ученых. Сформулированы принципы деятельности ученого в условиях антрополого-глобальной катастрофы. Ключевые слова: Я-концепция, наука, смысл, мировоззрение, методология, парадигма, эволюция.
V.A. Sabadukha
SELF-CONCEPT OF A SCIENTIST IN THE WORLD OUTLOOK AND METHODOLOGICAL
PURPOSE OF SCIENTIFIC ACTIVITY
In the article the evolution of views of scientists on destination of science and sense of their activity has been studied. The exhaustion of ideological and methodological foundations of scientists’ activity is being proved. The principles of scientist’s activity are formulated in the conditions of anthropological and global catastrophe.
Key words: self-concept, science, sense, world outlook, methodology, paradigm, evolution.
Проблема роли ученого в обществе (в ее современном понимании) возникает вместе с зарождением экспериментальной науки, а именно - с началом деятельности Г. Галилея. В ХХ-ХХ1 вв. ее исследуют М. Вебер, Э. Гуссерль, Т. Кун, И. Лакатос, Х. Ортега-и-Гассет,
A. Пуанкаре, Ю. Хабермас, Дж. Холстон, а также отечественные философы П. Копнин, С. Крымский, В. Лекторский, Л. Маркова,
B. Степин, А. Силин и др. Постепенно, благодаря общественному заказу, сформировалось отношение к науке как к непосредственной производительной силе.
Сегодня очевидно, что природа стала объектом эксплуатации человека, а наука превращена в инструмент насилия над природой. К сожалению, современная наука развивается в рамках идеологии господства человеческого «Я» над окружающим миром, что и стало причиной глобальной катастрофы. Ее преодоление требует выяснения истоков и причин сложившихся мировоззренческо-методологических установок, фундаментального переосмысления места и роли ученого в жизнедеятельности общества в контексте социальных, этических и аксиологи-
ческих функций. Сегодня естественнонаучная деятельность не может осуществляться в рамках устаревших мировоззренческих представлений о теоретическом, социальном и технологическом предназначении науки. Поэтому целью нашего исследования является переосмысление господствующих мировоззренческо-методологических установок деятельности ученого, его места и роли в условиях глобальной катастрофы, что предполагает разрешение следующих задач:
1) проанализировать эволюцию взглядов на место и роль науки в обществе и определить основные постулаты господствующей Я-концепции ученого; 2) сформулировать основные положения Я-концепции ученого в условиях антрополого-глобальной катастрофы. За методологическую основу исследования принята концепция четырех уровней развития сущностных сил человека [1].
Проанализируем эволюцию взглядов ученых на предназначение науки в обществе со времени ее возникновения в XVI в., акцентируя внимание на том, как формировалось в их сознании положение о господстве над природой. Причины научной революции XVI в. историк науки
A. Койре (1892-1964) объясняет изменением фундаментальных установок человеческого ума, а именно «деятельная жизнь (vita aktiva) замещает жизнь созерцательную (theoria, vita contemplativa), которая до этого рассматривалась как его наилучшая форма» [2, с. 128]. Разделяя подход A. Койре к объяснению причин научной революции, заметим, что философские истоки господствующей сегодня деятельной установки были заложены еще Р. Декартом, считавшим, что человек должен стать властелином природы [3, с. 305]. В эпоху Просвещения эти взгляды окончательно овладевают общественным сознанием, и человек настойчиво стремится к господству над природой.
Деятельность ученых ХІХ-ХХ вв. нашла философское обоснование у И. Фихте. Энергия фихтеанского «Я» не имеет границ, делая все и вся предметом своего активного исследования. Aвторитет науки становится настолько высоким, что И.Фихте подчиняет ей философию. Безусловно, такой подход не мог не понравиться ученым, ведь он позволял им чувствовать себя демиургами общественного бытия.
A. Пуанкаре в работе «Ценность науки» (1905) разделяет подход французского философа Э. Леруа (1870-1954): наука - это совокупность «правил действий», но уточняет: совокупность, ведущая к успеху [4, с. 254] (в то время, когда жил A.Пуанкаре (1854-1912), можно было говорить об успехах науки. Сегодня ее «достижения» обернулись для человечества антропологоглобальной катастрофой). Ценность науки, считает ученый, состоит в том, что она способна предвидеть, а поэтому полезна [4, с. 255]. A. Пуанкаре пытается развить идеи Э. Леруа и доказывает, что целью науки является не только создание совокупности «правил действий», но и знание. В продолжение этих размышлений заметим, что современная наука способна предвидеть новации только в границах той формы движения материи, которую она исследует, или в смежных.
Взгляды на науку были у A. Пуанкаре предметом размышлений на протяжении всей жизни. Так, в «Последних мыслях» перед нами предстает иной Пуанкаре, который уже не ищет интеллектуального наслаждения от научных занятий, а пытается с их помощью найти гармонию мира. «Она (наука - B.C.) все более и более стремится показать нам солидарность различных частей Вселенной и выяснить ее гармонию» [4, с. 512]. Несмотря на усилия ученого, в его поисках гармонии отсутствует человек. В «Последних мыслях» философ снова возвращается к анализу
взаимосвязи нравственности и науки, но нравственность он все равно подчиняет науке, и в частности логике. Законы морали ученый пытается вывести на основе законов логики [4, с. 513].
Исследованию философских проблем науки значительное внимание уделял М. Вебер. Пытаясь постигнуть смысл науки, ученый признает, что она непосредственно участвует в развитии общества как движущая сила [5, с. 134-135]. С некоторым сожалением ученый констатирует: высочайшие непреходящие ценности ушли из сферы публичной жизни [5, с. 148]. Вывод философа: наука уже не подвластна этическим и философским установкам. В то же время М. Вебер не хочет, чтобы наука использовалась только в практических целях. Таким образом, веберовскому ученому не остается ничего другого, как занять позицию «наука ради науки». Конечно, возникает вопрос: перед кем должен нести ответственность ученый? М.Вебер оставляет ученого наедине с его совестью и заключает, что он должен быть честным перед самим собой и своими коллегами [5, с. 149].
Обращение М. Вебера к совести ученых не было услышано, что свидетельствовало о начале кризиса европейской гуманитарной науки. Веберовский ученый освобожден от обязательств перед «землей» (нужды практики) и «небом» (нужды духовного развития человека). К сожалению, философ не увидел, что наука в ХІХ-ХХ вв. оказалась под контролем среднего человека, основная черта которого, на наш взгляд, - безответственность. Вот почему обращение М. Вебера к индивидуальной совести ученого не имело отклика, как и не был реализован моральный императив И. Канта, направленный на ограничение разума нравственностью.
А. Пуанкаре и М. Вебер идеализировали статус ученого в обществе. Они не учли того факта, что наука оказалась под контролем человека из массы, а сам ученый, как это ни парадоксально, был ее типичным представителем [6, с. 106]. На самом же деле значение науки определялось ее практической пользой, то есть тем, насколько она могла служить инструментом материальной деятельности. Проблема взаимоотношений науки и нравственности у А. Пуанкаре и М. Вебера осталась неразрешенной. Наука оказалась неподконтрольной морально-этическим нормам и потребностям духовного развития человека. После А. Пуанкаре и М. Вебера уже почти никто не говорил о высоких идеалах ученого. С возникновением социализма и началом борьбы двух политических систем деятельность ученых была
в основном подчинена политическим и военнотехническим целям.
Вместе с дальнейшими успехами науки позиция ученых и методологов науки становится все более дерзкой. Так, Г. Башляр в работе «Философское отрицание» (1940) пишет: «Именно научная мысль задает принцип и для классификации философских систем, и для изучения прогресса разума» [7, с. 174]. Свою методологическую установку на взаимоотношения философии и науки он формулирует категоричным выводом: «В конце концов, наука наставляет разум. Разум должен повиноваться науке...» [7, с. 280]. В этом утверждении зафиксирована «победа» науки над философией и этикой.
Развивая взгляды А. Пуанкаре, М. Вебера, Г. Башляра на науку, К. Поппер в работе «Логика научного исследования» (1959) доказывает, что научные теории способны лишь приближаться к сущности явлений природы, а потому «представляют собой подлинные предположения - высокоинформативные догадки относительно мира...» [8, с. 317]. Иначе говоря, наука, приближаясь к сущности, не способна познать ее.
К. Поппер доказывает необходимость расширения научного знания, но вопрос, какое это имеет отношение к смыслу бытия человека, не считает важным. Если сравнить взгляды А. Пуанкаре, М. Вебера, Г. Башляра и К. Поппера, то можно увидеть, что их позиции подобны: ученые исследуют реальность, в которой нет места человеку и его духовным потребностям, а значит, наука познает мир, но имеет антиантропо-логический характер. В их позициях много общего, что фиксируем в Я-концепции: 1) ученый смотрит на себя как на реализатора деятельнопрактической установки, которая сложилась в общественном сознании, а на науку - как на ее инструмент; 2) ученый занимает отчужденную позицию по отношению к природе и механизмам ее эволюции; 3) наука рассматривается учеными как абсолютная ценность, способная без помощи религии и философии положительно изменить жизнь человека; 4) безграничная вера ученых в человеческий разум и возможности науки.
Сформулированная Я-концепция ученого полностью вписывается в позитивистскую философию. Считаем, что такой взгляд ученых на науку и собственную деятельность - закономерный результат картезианского противопоставления субъекта и объекта, когда природа рассматривается как пассивный объект, а ученый позиционирует себя не просто субъектом деятельно-
сти, а демиургом бытия. В этой связи приведем выводы И. Пригожина и И. Стенгерс о том, что в основе деятельности ученых ХХ в. лежало «представление о науке как способе воздействия на окружающий мир» [9, с. 80], целью которого было получение материальных благ. Таким образом, разделение науки на классическую и неклассическую вовсе не принципиально, оно правомерно только с точки зрения содержания исследуемых объектов и средств познания, а не мировоззренческой позиции ученого. В данном вопросе мы идем за И. Кантом и ставим под сомнение беспристрастный характер современной науки.
Относительно взаимосвязи науки и философских теорий Э. Гуссерль, А. Койре, А. Уайтхед занимают противоположную позицию относительно взглядов М. Вебера, Г. Башляра, К. Поппера и других представителей сциентизма. Так, например, А. Уайтхед в работе «Приключения идей» (1933) пишет: «Наши научные концепции находятся под контролем общепринятых метафизических понятий эпохи» [10, с. 555], то есть констатирует подчиненность науки философским теориям. Он утверждает, что изменение философских взглядов приводит к перестройке естественнонаучных концепций и делает существенный шаг к переосмыслению взаимосвязи между ценностями, полученными на основании научных открытий, и ценностями вечными, отмечая, что научный прогресс должен быть подчинен идеалам общественного бытия [10, с. 433].
Ощущая кризис европейского общества и проблемы, возникшие в результате абсолютизации науки, Э. Гуссерль в работе «Кризис европейского человечества и философия» (1935) выступил против «устранения» человека из научных исследований. «Поскольку наблюдаемый окружающий мир - это сугубо субъективное -было изъято из научной тематики, то и сам действующий субъект был предан забвению (курсив - В.С.), и сам ученый так и не стал темой» [11, с. 90]. В итоге философ заключает, что человек оказался на обочине бытия, а ученый и его деятельность не стали предметом серьезного философского осмысления и публичного обсуждения. Э. Гуссерль, наверное, первым высказал критические замечания относительно научных истин, а именно, что они условно самостоятельны [11, с. 91].
Атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки пробудила нравственную ответственность А. Эйнштейна и Б. Рассела. Они опубликовали манифест (1955), в котором обратились к науч-
ному сообществу с позиции здравого смысла, но в мире безраздельно царил «инструментальный разум» (М. Хоркхаймер), а поэтому достойной реакции на это обращение в принципе не могло быть. Манифест Рассела-Эйнштейна мы расцениваем как протест выдающихся ученых против позитивистской концепции ученого, но, к сожалению, он не был услышан. Позитивистская Я-концепция ученого не подверглась каким-либо существенным изменениям. Наука по-прежнему находилась под контролем среднего человека.
М. Хоркхаймер в работе «Критика инструментального разума» (1947) ищет истоки идеологии господства человека над природой и находит их в философии И. Фихте. «Весь универсум становится инструментом «Я», хотя «Я» не имеет субстанции или значения, кроме своей собственной неограниченной деятельности» [12, с. 101]. Науки о духе не смогли предложить программу совершенствования человека, а поэтому предметом своей деятельности «Я» сделало внешний мир. Человек не был готов к тому, чтобы познавать себя, и свою интеллектуальнопсихическую энергию направил на покорение природы. М. Хоркхаймер четко называет причину неограниченной практической активности современного человека - его несовершенные качества.
Осмысливая место и роль науки в эпоху модерна, Ю. Хабермас подытоживает: «Науки эпохи модерна отказались от притязаний разума, характерных для философской традиции <...> Естественные науки, которые создают, производят знания <...> превратились в рефлексивную форму практики, стали первой производительной силой» (курсив - В.С.) [13, с. 79]. Наука взяла на себя рефлексивные функции, но не смогла с ними справиться.
Итак, в европейской философской мысли ХХ в. происходил диалог между сторонниками абсолютизации роли науки (Г. Башляр, К. Поппер и другие представители позитивизма) и учеными, философами, стремившимися направить науку на решение гуманитарных проблем и подчинить ее этике (М. Хоркхаймер, Э. Гуссерль, А. Эйнштейн, А. Койре, Б. Рассел). В диалоге между этими группами ученых и философов мы на стороне последних и считаем, что именно философские и этические концепции должны определять направление развития науки. В этой связи проанализируем взаимовлияние философии, науки и культуры.
Разделение наук, предложенное В. Дильтеем, на естественные и науки о духе себя исчерпало. На наш взгляд, в основе такого подхода лежала
дихотомия: рассудок - разум. Науки о духе не смогли предложить гуманитарных критериев для оценки результатов деятельности естественных и технических наук, а естественные науки по своей сути не предполагают саморефлексии, поэтому за цель научных исследований они приняли «совокупность действий», а за критерий истины - полезность. На философском уровне этот факт мы обобщаем в утверждении: рассудок победил разум. Наука оказалась в кризисном положении, что является логическим продолжением кризиса философии, а именно отказа от таких фундаментальных идей, как принцип тождества мышления и бытия и иерархии индивидов по уровню духовных побуждений. Это в свою очередь привело к господству концепта «каждый человек - личность» [1], на основе которого человек массы возомнил себя демиургом общественного бытия и, собственно, стал таковым.
Проанализируем гносеологические причины кризиса науки. На наш взгляд, первой причиной, существенно влияющей на развитие науки, является мировоззренческо-методологическая позиция ученого. В классической науке исследователь пребывает вне границ исследуемого объекта (мира). Вынесение субъекта за границы объекта считалось необходимым условием получения объективно-истинного знания. Объект исследовался сам по себе, без взаимосвязи со средствами познания. Положительным здесь было то, что ценностные критерии ученого не выходили за пределы познания. Ярким примером такой установки могут служить взгляды
А. Пуанкаре и М. Вебера. Однако исследователь при такой мировоззренческой позиции пребывает вне границ мира. Именно эта позиция ньютоновского наблюдателя предоставляла ученому ничем не ограниченную свободу. Познание с точки зрения абсолютного времени привело к тому, что на природу стали смотреть как на вечную и неизменную субстанцию, причем только с позиции настоящего, которое подчиняет себе прошлое и будущее. Абсолютизация настоящего ориентировала человека преимущественно на физическое существование. Сегодня превосходство телесного бытия угрожает как настоящему существованию человека, так и бытию в целом. Анализируя взаимосвязь между прошлым, настоящим и будущим, Ж. Делез пишет: «Прошлое и будущее, освободившись от кандалов, берут реванш в той самой бездне, которая угрожает настоящему и всему сущему» [14, с. 198]. Итак, следствием позиции внешнего наблюдате-
ля стало отчужденное и потребительское отношение к природе.
В неклассической науке ХХ в. гносеологическая позиция ученого существенно изменилась. Средства познания, которые он помещает между собой и действительностью, определяют видение исследуемого объекта. Необходимым условием познания выступает требование четкой фиксации особенностей наблюдателя и средств познания. Ученый не находится вне границ мира, а является частью исследуемого объекта [15, с. 625]. Неклассическая наука продемонстрировала парадоксальную для классической науки ситуацию, когда один и тот же объект можно описывать разными понятиями в зависимости от позиции наблюдателя, и поставила проблему онтологических критериев науки.
В постнеклассической науке, с точки зрения
В. Степина, исследователь осуществляет рефлексивный контроль и над средствами познания, и над объектом исследования. Впрочем, социальные потребности и ценности продолжают оставаться вне границ научной рефлексии [15, с. 634]. В действительности ученый постнеклас-сической науки полностью оказался под влиянием потребностей материального производства, что его вполне устраивает.
Очевидно, что конструктивный анализ гносеологической позиции ученого сегодня невозможен без целостного осмысления современной экологической ситуации. Под воздействием нарастающей потребительской стихии и неконтролируемого развития промышленности планета оказалась под угрозой экологической катастрофы, говоря языком физики, в точке бифуркации, то есть в таком состоянии, когда нет ни постоянных траекторий, ни развития, а поэтому и понятие времени здесь как таковое не работает [16, с. 131]. Глобальные изменения климата заставляют констатировать, что влияние человека на процессы, происходящие в природе, перешло определенные границы, и это может привести к необратимым изменениям климата. По этому поводу И. Пригожин и И. Стенгерс замечают: «необратимость начинается тогда, когда сложность эволюционирующей системы, превосходит некий порог» [9, с. 373]. Действительно, структура общественного бытия настолько усложнилась, что современная политическая и интеллектуальная элита оказалась психологически растерянной. В ситуации экологической катастрофы ученые тоже оказались не готовыми предложить эффективные пути ее преодоления. Современные философы не могут прийти к едино-
му мнению о том, какой должна быть позиция естествоиспытателя.
И. Пригожин и И. Стенгерс существенно приблизились к осмыслению гносеологической позиции ученого. Они утверждают, что «природу невозможно описать «извне», с позиции зрителя, как это происходило в классической и неклассической науке. Описание природы - живой диалог, коммуникация, и она подчинена ограничениям, свидетельствующим о том, что мы -макроскопические существа, погруженные в реальный физический мир» [9, с. 371]. Опираясь на выводы И. Пригожина и И. Стенгерс, скажем, что в современной ситуации ученый должен находиться в точке бифуркации. Только эта позиция позволит ему неотчужденно, а значит, ответственно исследовать процессы, происходящие в природе.
Для преодоления кризисной ситуации в науке необходимо пересмотреть и ключевое понятие «субъект». Классическая наука ввела такие абстракции, как материальная точка, абсолютно твердое тело и пр. Человек тоже был сведен к точке, то есть к нулю. Такое понимание субъекта в XIX в. имело право на существование. Человека действительно можно было принять за ноль, ведь его влияние на окружающую среду было минимальным. В начале XX в. такое понимание субъекта было разрушено, с одной стороны, материально-практической деятельностью человека, а с другой - открытиями в физике (теория относительности, квантовая механика и др.).
Классическая парадигма (абсолютное время, пространство, ученый как искатель истины, человек-точка и др.) была переосмыслена с учетом квантовой теории. По выводам Л. Марковой, в рамках неклассической науки «естествознание становится многосубъектным» [16, с. 229], что позволяет исследовать и объяснять естественные явления с разных позиций и очень часто с позиции выгоды. Кстати, этот вывод снова доказывает, что наука никогда не была ценностнонейтральной. В постнеклассической науке преобладает тенденция к окончательному «размыванию» гносеологической и нравственной позиции ученого: естествоиспытателей интересует не поиск истины, а удовлетворение материальных потребностей. Ученый теряет четкую как гносеологическую, так и нравственную позицию.
Ситуация антрополого-глобальной катастрофы поставила чрезвычайно актуальный и судьбоносный вопрос: «Каким должен быть субъект научного познания и его гносеологическая и
нравственная позиция в начале XXI в.?». В современной философии уже начался процесс переосмысления понятия «субъект». Происходит переход от субъект-центрированного к субъекту коммуникативного разума [13, с. 311]. По мнению Ю. Хабермаса, этот подход предоставляет «познающему субъекту возможность ориентироваться как на самого себя, так и на сущности в этом мире...» [13, с. 307]. В этом процессе переосмысления понятия «субъект» нужно сделать следующий шаг. Современное человечество стало планетарным субъектом деятельности, существенно влияющим на энергетические, геологические, биологические процессы. Если в классической физике человек - это точка на траектории движения, то современного антропо-космического субъекта лишь условно можно рассматривать как точку. Это «точка», которая вместе с тем «присутствует» почти во всех формах движения материи (механической, физической, химической, геологической, биологической, социальной) и существенно на них влияет. Человек нарушил равновесие во всех сферах: физической (нарушен энергетический баланс обращения материи и энергии), химической (изменен характер обращения химического вещества, в первую очередь углерода и кислорода, задействованных в сфере материального производства), геологической (нарушена целостность планеты в результате интенсивной добычи природных ресурсов, возникли искусственные рельефы, парниковый эффект, озоновые дыры, кислотные дожди), биологической (осуществлено вмешательство в механизмы функционирования гена). Причины этих изменений имеют антропогенный характер, а именно: нарушено равновесие между личностным и безличностным началами бытия человека и общества.
Итак, человек как субъект деятельности не находится вне границ мира, а присутствует во всех формах движения материи. Следовательно, ученый как исследователь и как человек не может быть посторонним наблюдателем, а должен быть частью ноосферы: «он перестает быть чужестранцем и становится другом, членом семьи, равным среди равных» [9, с. 377]. Человек должен сознавать себя частью механических, энергетических, физических, химических, геологических, биологических, экологических процессов.
Несмотря на достижения науки конца ХХ в., Я -концепция ученого качественно не изменилась. Она остается позитивистской и обезличенной. Сегодня на повестке дня стоит проблема синтеза естественных наук и наук о духе, однако
этому объединению препятствуют устаревшие мировоззренческо-методологические установки. Необходимо восстановить единство философии и науки, разума и рассудка. Считаем, что подход А. Пуанкаре к науке («наука как система отношений») [4, с. 277] не использован в полной мере и его нужно логически развить. Что касается этого определения, заметим: наука исследовала взаимосвязи между явлениями в границах отдельных форм движения материи, ориентируясь на практическую полезность. Считаем, что естественные и технические науки должны иметь двойную подчиненность: с одной стороны, механизмам эволюции природы (любое естественное явление необходимо исследовать во взаимосвязи с другими формами движения материи), а с другой, - в контексте бытия человека как ан-тропокосмического субъекта.
Сделаем попытку найти философскую концепцию, которая помогла бы сформулировать новую парадигму научной деятельности. За основу предлагаем взять философию Ж. Делеза, считающего, что в центре общественного бытия, и в частности философии, должна быть категория смысла. Смысл - это первичная категория, которая объединяет божественный и человеческий аспекты бытия. «Как только смысл становится первичным <...>, ему уже не важно, идет речь о божественном смысле, забытом человеком, или о человеческом смысле, отчужденном в Боге» [14, с. 136]. В свою очередь смысл формируется на поверхности, которая трактуется как центр глубины. На наш взгляд, антропологоглобальная катастрофа - это и есть поверхность, на которой отобразился глубинный кризис личностного начала человеческого и общественного бытия.
Ж. Делез и Ф. Гваттари сформулировали концептуальное положение о предназначении науки в современном мире: она должна уменьшать уровень хаоса в обществе [17, с. 261]. Современное состояние хаоса мы осмысливаем как проявление безличностной парадигмы бытия человека. В условиях этой парадигмы наука оказалась под контролем среднего человека, а потому была оторвана от нравственности, что поставило человечество на грань антропологоглобальной катастрофы. Ценность научного открытия в условиях безличностной парадигмы бытия измеряется его экономической эффективностью. Экологические, биологические, нравственные, антропокосмические следствия этого открытия почти никого не интересуют. Нравственность окончательно вытеснена за пределы научной деятельности, а поэтому наука имеет не
только заслуги перед человечеством, но и грехи. Первый: надежды на науку как на движущую силу общественного прогресса, сложившиеся в эпоху Просвещения, себя не оправдали. Наука не сделала человека счастливым. Второй: наука усугубила хаос в обществе, приведя его к апогею - антрополого-глобальной катастрофе.
Для того чтобы преодолеть состояние антро-полого-глобальной катастрофы, необходимо изменить жизненные и мировоззренческие установки человека. Мировоззренческую (практиче-ски-деятельную) установку, которая возникла в эпоху Возрождения и стала господствующей в Новое время, необходимо преодолеть, отдав приоритет внутренней, а не внешней деятельности. Новой мировоззренческой установкой должно стать личностное бытие. Без этой переориентации все усилия ученых, инженеров, направленные на преодоление антропологоглобальной катастрофы, будут напрасными. Как вариант ответа на вызовы времени предлагаем постнеклассическую Я-концепцию ученого:
1) ученый в процессе исследования должен находиться в точке бифуркации и руководствоваться принципом экономии энтропии, сознавая, что не имеет права вмешиваться в механизмы эволюции природы. Экологические, биологические, географические процессы - это табу;
2) ученый должен постоянно рефлексировать: какой смысл имеют научные открытия для эволюции природы и бытия человека;
3) ученый должен нести ответственность и за весь предыдущий процесс эволюции природы, и за будущее состояние развития природы, что должно получить законодательное закрепление;
4) деятельность философов и ученых должна быть направлена на исследование антропокос-мических условий бытия человека;
5) масштабы производственной деятельности должен определять эколог, а не потребительская стихия среднего человека, т.е. экономический рост.
Ж. Делез предлагает смотреть на бытие как на уникальное событие, возможное лишь тогда, когда и философия, и наука будут исходить из антропокосмических условий жизнедеятельности человека [14, с. 216]. Эти выводы заставляют переосмысливать мировоззренческо-
методологические взгляды ученых на свое предназначение, на место и роль науки, объединить философию смысла с наукой.
Литература
1. Гречаный А.Ф. Философия способностей в контексте приоритета духовного над материальным. - [Электронный ресурс]. - URL: http://ukr-way.com.ua/108-ukrayinsk-naukovc-pro-duhovne-ta-materalne.html.
2. Койре А. Очерки истории философской мысли: о влиянии философских концепций на развитие научных теорий. - М.: Прогресс, 1985. - 285 с.
3. Декарт Р. Рассуждение о методе // Избранные произведения. - М., 1950. - С. 257-318.
4. Пуанкаре А. О науке: сб. / под ред. Л.С. Понтряги-на. - М.: Наука, 1983. - 560 с.
5. Вебер М. Наука как призвание и профессия // Самосознание европейской культуры ХХ века. - М.: Политиздат, 1991. - С. 130-149.
6. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Избр. тр. - М.: Весь мир, 2000. - 704 с.
7. Башляр Г. Новый рационализм / под ред. А.Ф. Зотова. - М.: Прогресс, 1987. - 376 с.
8. Поппер К. Логика и рост научного знания: избр. раб. / под ред. В.Н. Садовского. - М.: Прогресс, 1983 -606 с.
9. Пригожин И. Порядок из хаоса: новый диалог человека с природой. - М.: Прогресс, 1986. - 432 с.
10. Уайтхед А. Избранные работы по философии / под ред. М.А. Кисселя. - М.: Прогресс, 1990. - 716 с.
11. Гуссерль Е. Криза європейського людства і філософія // Сучасна зарубіжна філософія. Течії і напрями.
- К., 1996. - С. 62-94.
12. Горкгаймер М. Критика інструментального розуму.
- К.: ППС-2002, 2006. - 282 с.
13. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне: сб. лекций. - М.: Весь мир, 2003. - 416 с.
14. Делез Ж. Логика смысла. - М.: Академия, 1995. -298 с.
15. Степин В.С. Теоретическое знание. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 744 с.
16. Маркова Л.А. Философия из хаоса. Ж.Делез и постмодернизм в философии, науке, религии. - М.: Канон +, 2004. - 384 с.
17. Делез Ж. Что такое философия? - СПб.: Алетейа, 1998. - 286 с.
Сабадуха Владимир Алексеевич, кандидат философских наук, доцент кафедры социальной работы Восточноукраинского национального университета им. В.Даля, г. Луганск, e-mail: ukr.alexey@gmail.com. Sabadukha Vladimir Alexeevich, candidate of philosophical sciences, associate professor, department of social work, East Ukrainian State University named after V.Dahl, Lugansk, e-mail: ukr.alexey@gmail.com.
