CC BY
70
УДК 94(47).083-283.2-414 UDC 94(47).083-283.2-414
И.Л. КАРТЕЛЁВ I.L. KARTELYOV
^арший преподаватель кафедры всеобщей истории senior lecturer of the Department of General History, Orel Орловского государственного университета State University
ВЗГЛЯДЫ ЭСЕРОВ НА МЕСТО И РОЛЬ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В РЕВОЛЮЦИОННОМ ДВИЖЕНИИ РОССИИ В НАЧАЛЕ XX В.
SOCIAL-REVOLUTIONARY PARTY'S VIEWS ON PLACE AND ROLE OF INTELLIGENSIA IN THE REVOLUTIONARY MOVEMENT, AT THE BEGINNING OF XX CENTURY IN RUSSIA
Статья посвящена рассмотрению взглядов партии социалистов-революционеров на роль и место интеллигенции в революционном движении России в начале ХХ века. Статья написана на основе работ лидеров эсеровской партии и программы эсеров. Главный вывод, который делается в статье, следующий: партия эсеров считала интеллигенцию важнейшим участником революционного движения в России в начале ХХ века.
Ключевые слова: интеллигенция, революция, социалисты-революционеры, участники, лидеры, революционное движение.
This article is devoted to the socialist-revolutionary party's view on the place and role of intelligensia in the revolutionary movement at the beginning of XX century in Russia. The paper is written on the base of works of the socialist-revolutionary leaders and program of the socialist-revolutionary party. The main conclusion of the article is the following: the social-revolutionary party considered the intelligensia to be the most important actor of the Russian revolutionary movement at the beginning of XX century.
Keywords: intelligensia, revolution, socialist-revolutionary party, actors, leaders, revolutionary movement.
В теоретических установках российских политических партий начала XX века одно из главных мест отводилось вопросу о силах, участвующих в революции. В соответствии с решением этого вопроса партии акцентировали свою деятельность на тех или иных слоях общества. Определение основных составных частей революционного движения зависело от общей концепции революции, характерной для данной партии, от взглядов на перспективы революционного процесса и т.д.
Все политические направления начала XX в. большое внимание уделяли интеллигенции. Эсеры в своей трактовке места и роли интеллигенции в революционном движении во многом опирались на народническую традицию, развивая ее и приспосабливая к реалиям XX века. При этом в эсеровском подходе оставалось главное, что характеризовало народническое понимание данной проблемы - подчеркивание активной роли интеллигенции в общественном развитии в целом и в революционном движении в частности. Такой подход эсеров, выражавшийся в произведениях их крупнейших теоретиков - В. Чернова, Н. Русанова, Р. Иванова-Разумника, Л. Шишко, восходил в основных своих положениях к субъективному методу в социологии, разрабатывавшемуся в России П. Лавровым, Н. Михайловским, идеями которых эсеры воспользовались в полной мере.
Прежде всего, на теоретические воззрения эсеров в вопросе о роли интеллигенции в обществе оказали влияние идеи П. Лаврова, высказанные в наиболее развернутом виде в его «Исторических письмах».
© И.Л. Картелёв © I.L. Kartelyov
Интеллигенция рисуется здесь как носительница общедемократических, общенародных идеалов. Идеалы эти, кстати, обосновывает как общенародные сама же интеллигенция. Она своеобразный социальный барометр, чутко улавливающий все изменения, происходящие в обществе, даже предсказывающий их в момент, когда они еще не осознаны большей частью народа.
Эсеровское определение термина «интеллигенция» было достаточно сложным, неоднозначным. С одной стороны, по представлениям эсеров, интеллигенция есть особая экономическая категория и включает в себя тружеников интеллигентных профессий, представителей «специально-умственного труда», как писал В. Чернов (1). С другой стороны, эсеры характеризовали интеллигенцию не только через ее место в общественном разделении труда, но и через ее функцию в социально-политической борьбе, в освободительном движении, трактуемом как освобождение всего трудящегося народа от любых форм насилия и эксплуатации. В этом смысле интеллигенция понимается как категория «идеологическая», как «совокупность лиц, доразвившихся до способности подчинять высшему критерию идеала все свое поведение...» (2). Эта категория предстает как «сознательнейшая, наиболее развитая умственно и нравственно часть нации». По сути, это те же «критически мыслящие личности», выведенные в «Исторических письмах» П. Лаврова. Главным фактором, скрепляющим эту группировку, являются не корпоративные, узкопрофессиональные или узкоклассовые интересы, а интересы широких масс
трудящегося народа, основной части населения страны. Здесь, прежде всего, выделяется идеологический момент. В. Чернов и называет эту категорию «идеологической». Для Л. Шишко интеллигенция также есть «идеологический элемент движения» (3). Имея в виду именно эту категорию, эсеры употребляли определения «внеклассовая», «внесословная». В.Чернову представляется более точным слово «междуклассовая» (4). Вероятно, так действительно точнее. В слове «внеклассовая» есть элемент выключенности, оторванности интеллигенции от других общественных групп, классовой борьбы. Это сразу же подметил В. Ленин, критикуя эсеров за их трактовку интеллигенции как элемента, не связанного с классами. Термин же «внеклассовая интеллигенция» применялся эсерами скорее в качестве объяснения происхождения ее (выделяют составные элементы интеллигенции различные слои общества) и подчеркивания того факта, что революционная интеллигенция не является выразителем интересов какого-то одного класса, а представляет интересы совокупности трудящихся классов, понимаемой как единый «рабочий класс». Центаральным фактором, позволяющим относить того или иного индивидуума к интеллигенции, здесь, по мысли эсеров, является занятие в классовой борьбе определенной позиции, обусловленной не социальным происхождением, а оценкой самих классовых устремлений перед судом «некоторой высшей инстанции». Под этим, довольно туманным на первый взгляд термином, В. Чернов понимает интересы социального развития, «состоящего в приближении к идеалу свободного и разумного общежития, гарантирующего общее благосостояние, свободу развития личности» (5). Вот одна из главных функций интеллигенции в революционном движении - выработка идеала будущего социалистического общества и строгое следование ему, охранение его от каких бы то ни было перекосов, например, в сторону чисто пролетарских целей. Эсеры здесь солидарны с К. Каутским, который в своей работе «Аграрный вопрос» писал, что «... интересы социального развития стоят выше интересов пролетариата, социал-демократия не может защищать интересы пролетариата, препятствующие социальному развитию»(6).
Формирование революционной интеллигенции эсеры относили к первой половине XIX века, когда классовое размежевание в российском обществе еще не обозначилось достаточно четко. О настоящей борьбе классов речь еще не могла идти. Революционная интеллигенция возникла как группировка не классовая, а скорее, политическая, «путем отпадения от самодержавия». Включала она в себя с самого начала лиц, связанных не столько общностью происхождения, сколько единством взглядов и убеждений. Едва ли не главным фактором, сыгравшим здесь революционную роль, был для эсеров фактор этического порядка - «революционная интеллигенция явилась как протест против ... захвата верховной власти...» (7). Интеллигенция, критически осмыслив социальное устройство России и найдя его крайне несправедливым, выдвигает требования, направ-
ленные против узурпации верховой власти царизмом. Постепенно эти требования становятся требованиями широких слоев народа. Но в течение десятилетий социализм в России был знаменем, вокруг которого сплачивалась лишь революционная интеллигенция. Эсеры начинали героический путь отечественной интеллигенции с декабристов и прослеживали его вплоть до XX века (8). Интеллигенции стоило больших усилий, чтобы под ее знамена стали собираться народные массы. До тех пор, пока вокруг интеллигенции стал сплачиваться трудовой народ, ей приходилось на своих плечах выносить всю тяжесть борьбы с царизмом. Эсеры констатировали, что интеллигенция, как сила междуклассовая, искала основу освободительного движения поочередно то в одном, то в другом классе(9). В. Чернов объяснял эти искания тем, что в каждый данный исторический момент более яркая положительная роль лежит на данном конкретном классе(10). Представляется, что эсеровский лидер имеет здесь ввиду поиски российской интеллигенцией опоры то в крестьянстве, как это было в 60-70-е года XIX века, то в молодом пролетариате, как это стало обнаруживаться в конце столетия, то в объединении всех трудящихся классов в единый «рабочий класс».
Взгляды эсеров на место и роль интеллигенции в революционном движении были самым тесным образом связаны с их концепцией положительных и отрицательных сторон развития капитализма. Автор этой концепции - В. Чернов считал, что капиталистические страны отличаются друг от друга соотношением между различными - творческими и разрушительными, сторонами капитализма. Там, где исторические условия способствовали сравнительно благоприятному соотношению между позитивными и негативными сторонами капитализма, буржуазии было легче найти своих сторонников и защитников в различных слоях общества, в том числе и в интеллигенции. В других же странах, где капитализм развивался медленнее, интеллигенция и буржуазия оказались вследствие конкретных условий разведенными в разные стороны, без общих стремлений и идеалов. Как подчеркивал В. Чернов, «здесь интеллигенция и буржуазия или в очень слабой степени или даже вовсе не думали, не чувствовали и не действовали в унисон» (11). В своей работе «К характеристике общественного движения отсталых стран» он причисляет к таковым, в частности, Италию, Венгрию, Россию. Российская буржуазия, считает В. Чернов (и здесь его точка зрения совпадает с точкой зрения В. Ленина), не торопится бороться с царизмом, чувствуя, что последний может быть ей еще полезен (12). Более активно разрушая, расхищая, нежели создавая, в силу более позднего вступления России на путь капитализма, российская буржуазия вызывала к себе антипатию многих слоев общества, в том числе и интеллигенции. Эсеровская позиция состоит в том, что в таких странах, как Россия, интеллигенции оставалось обратиться лишь к трудовому народу, в то время как буржуазия не могла стать ее союзником (13). Более того, исторические условия сделали буржуазию и интеллигенцию в
России враждебными друг другу, и поэтому российская интеллигенция приобрела значение такой силы, какой она редко являлась в других странах. Здесь заключается эсеровское объяснение того факта, что в России революционное движение первоначально было борьбой интеллигенции с феодальными порядками один на один, без поддержки народных масс с одной стороны и буржуазии с другой.
Представляется, что вести речь здесь надо не о возвеличивании интеллигенции эсерами, а об оценке ими реалий российского освободительного движения конца XIX-начала XX веков, соотношения его составных частей и, сообразно этой оценке, определении места и роли интеллигенции. Главное в позиции эсеров по этому вопросу, как нам представляется, - не упор на некую высшую, изначально присущую интеллигенции функцию, а анализ объективных обстоятельств, обусловивших то значение интеллигенции, о котором постоянно говорили эсеры. Обосновывая свои взгляды на место интеллигенции в революционном движении, эсеровские теоретики проводили сравнение интеллигенции не только с буржуазией, о чем было сказано выше, но и с пролетариатом. Л. Шишко обращал внимание на то обстоятельство, что составные части революционного движения, имея ввиду интеллигенцию, характеризуются неодинаковостью происхождения и разновременностью появления их на арене политической борьбы. Л. Шишко называет эти элементы соответственно идеологическим и массовым. (14) В зависимости от конкретных исторических условий они играют в движении различную роль, более или менее преобладающую.
В Западной Европе учение социал-демократии появилось в то время, когда массовый элемент, т.е. пролетариат, уже выступил на политической сцене. Социал-демократическая теория именно этому элементу и предназначалась. В этом смысле между марксистской теорией и западноевропейской действительностью значительных разногласий не оказалось. В отличие от Европы, считает Л. Шишко, революционное движение в России в начале XX века находилось на той стадии развития, когда массовый элемент в нем «только что еще выступает на сцену...» (15). Поэтому в России особо важную роль играет именно идеологический элемент, т. е. революционная интеллигенция. Тем не менее, и в России, считают эсеры, пролетариат начинает играть все более важную роль и быстро становится одной из главных опор в борьбе с самодержавием. Этот тезис свидетельствует о том, что эсеры чутко улавливали изменения в российском обществе, происходившие в конце XIX века: «главное внимание партия обращает на деятельность среди двух слоев населения: промышленных рабочих крупных центров и интеллигенции» (16). Эсеры постоянно подчеркивали, что интеллигенция предстает как революционизирующий элемент, как катализатор, ускоритель революционного движения, как его мозг, но силой, решающей, в конечном счете, исход борьбы, являются широкие народные массы, в которые пролетариат входит как одна из главных, но не единственная составная часть (17).
Отмечавшееся выше двоякое понимание эсерами термина «интеллигенция» отнюдь не проводило непреодолимую грань между интеллигенцией - группировкой «критически мыслящих личностей», дошедших до осознания необходимости борьбы с существующим социальным строем, и интеллигенцией, понимаемой как слой, занимающийся умственной деятельностью, как «образованный класс». Эсеры подчеркивали, что второй контингент прежде всего доставляет лиц в первый (18). Т.е. революционная социалистическая интеллигенция пополняется главным образом за счет интеллигенции профессиональной, как писал В. Чернов, - «тружеников интеллигентных ремесел», представителей специально-умственного труда. «Революционная Россия» еще более конкретно определяла ту часть образованного общества, из которой идет прежде всего пополнение в ряды революционной интеллигенции -«в среде интеллигенции партия концентрирует свою пропагаторскую и агитационную деятельность на учащейся молодежи - этом главном источнике социалистической интеллигенции» (19). Именно на эту часть интеллигенции было обращено внимание первых эсеровских организаций. В документах «Северного союза социалистов-революционеров» отмечалось, что главную ставку в революционной пропаганде «Союз» делает на учащуюся молодежь как наиболее восприимчивую к социально-революционным идеалам (20). К студенчеству были обращены самые яркие и эмоциональные призывы Е. Брешковской (21). Действия эсеров, направленные на вовлечение студенчества в революционную борьбу, совпадали с движением значительной части российской учащейся молодежи, активизировавшей на рубеже веков борьбу за демократизацию страны. Студенчество играло немаловажную роль в организационных структурах партии эсеров. По данным Н.Д. Ерофеева, составленным на основе материалов Особого отдела Департамента полиции, накануне революции 1905-1907 г.г. в 43-х партийных организациях, включая заграничный комитет, около 30% составляла учащаяся молодежь (22).
Но революционная социалистическая интеллигенция, по представлениям эсеров, включает в себя не только выходцев из образованного общества, но и рабочих, развившихся до понимания хода социального развития и сознательно участвующих в революционной борьбе (23).
Выше уже отмечалось, что эсеры выделяли факт перехода интеллигентных элементов различных классов от одного к другому. Эти элементы не прикованы жестко каждый к своему классу, и происхождение не играет здесь определяющей роли. Дело в том, как представляется эсерам, что на разных этапах исторического развития различные классы выполняют разную роль и «обнаруживают неодинаковую притягательную (или, наоборот - отталкивающую) силу по отношению к этим элементам» (24). Эсеры рассматривали факт тяготения идеологических сил страны, которые они называли «лучшими силами», к делу различных классов в разных исторических условиях явлением не случайным, а зако-
номерным. Чем ярче обнаруживается совпадение интересов тех или иных классов с интересами социального развития, тем притягательнее сила этих классов для лучших интеллектуальных сил своего времени. Данное утверждение особых возражений вызвать не может, поскольку, действительно, в разные эпохи интеллектуальный цвет общества в большинстве своем группировался вокруг класса или сословия, олицетворявших идею прогресса человечества. На заре нового времени это была буржуазия, сделавшая шаг вперед по сравнению со средневековьем. Пролетариат привлекает внимание «критически мыслящих личностей» в XIX веке и с ним прежде всего связываются идеи прогресса у части социалистической интеллигенции, руководствующейся марксистской теорией. Эсеры же, основываясь прежде всего на этических принципах и расширительно истолковывая термин «рабочий класс», считали, что именно вокруг последнего формируются лучшие интеллигентные силы. вышедшие из разных классов. Чем определяется здесь приоритет, где тот критерий, в соответствии с которым интеллигенция вырабатывает свое поведение? Во всяком случае, определяется оно не узкопонятыми
классовыми интересами. Более того, интеллигенция выступает как своего рода арбитр, призывающий противостоящие стороны, под которыми подразумеваются классы эксплуататорские и эксплуатируемые, на суд некой высшей инстанции»(25). Вновь возникающий термин, отдающий некоторым мистицизмом, в данном контексте должен конкретизировать тезис о совпадении интересов тех или иных классов с поступательным ходом общественного развития. Здесь обнаруживается центральный момент в эсеровском обосновании единства интеллигенции с трудящимися массами - той самой знаменитой «троицы», которая подверглась столь резкой критике со стороны марксистов и прежде всего - В. Ленина (26). Междуклассовая революционная интеллигенция, осознающая и представляющая общенародные интересы, связывает свою «идеалистическую силу» с силой огромной массы «рабочего народа» (27). Так рождается эсеровская «троица» - союз пролетариата, крестьянства и интеллигенции, союз, на который, как указывала программа социалистов-революционеров, падает «вся тяжесть борьбы с царизмом» (28).
Библиографический список
1. Русское богатство. 1905. №10. С. 143.
2. Чернов В.М. Социалистические этюды. М. 1908. с. 339.
3. Вестник русской революции. 1902. №2. С. 107.
4. Чернов В.М. Указ. соч. С. 339.
5. Чернов В.М. Указ. соч. С. 341.
6. ЧерновВ.М. Указ. соч. С. 333.
7. Вестник русской революции. 1902. №2. С. 219.
8. Там же.
9. Революционная Россия. 1904. №44. С. 22.
10. Там же.
11. Чернов В.М. Указ. соч. С. 344.
12. Там же.
13. ЧерновВ.М. Указ. соч. С. 345
14. Вестник русской революции. 1902. №2. С. 106-107.
15. Там же.
16. Слетов С.Н. К истории возникновения партии социалистов-революционеров. Пг. 1917. С. 109.
17. Вестник русской революции. 1903. №3. С. 285.
18. Русское богатство. 1905. №10. С. 143-144.
19. Революционная Россия. 1902. №3. С. 8.
20. Из истории общественно-политических партий России и СССР. Под. ред. Б.В. Леванова Кн. 1. М. 1990. С. 138.
21. Революционная Россия. 1905. №63. с. 1; №64. с. 7; №65. С. 8.
22. Ерофеев Н.Д. К вопросу о численности и составе партии эсеров накануне первой российской революции.-Непролетарские партии России в трех революциях. М. 1989. С. 128-129.
23. Вестник русской революции. 1903. №3. С. 9.
24. Чернов В.М. Указ. соч. С. 340.
25. ЧерновВ.М. Указ. соч. С. 341.
26. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 374, 389 и др.
27. ЧерновВ.М. Указ. соч. С. 343.
28. Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. Т. 1. М. 1996. С. 123.
References
1. Russian wealth. 1905. Number 10. P. 143.
2. Chernov V.M. Socialist essays. Moscow, 1908. P. 339.
3. Bulletin of Russian Revolution. 1902. Number 2. P. 107.
4. Chernov V.M. Op. cit. P. 339.
5. Chernov V.M. Op. cit. P. 341.
6. Chernov V.M. Op. cit. P. 333.
7. Bulletin of Russian Revolution. Number 2. P. 219.
8. Ibid.
9. Revolutionary Russia. 1904. Number 44. P. 22.
10. Ibid.
11. Chernov V.M. Op. cit. P. 344.
12. Ibid.
13. Chernov V.M. Op. cit. P.345.
14. Bulletin of Russian Revolution. 1902. Number 2. Pp. 106-107.
15. Ibid.
16. Sletov S.N. To history of genesis of the socialist-revolutionary party. Petrograd. 1917. P. 109.
17. Bulletin of Russian Revolution. 1903. Number 3. P. 285.
18. Russian wealth. 1905. Number 10. Pp. 143-144.
19. Revolutionary Russia. 1902. Number 3. P. 8.
20. From history of social-political movements, parties of Russia and USSR. Ed. By B.K. Levanov. Vol. 1. Moscow. 1990. P. 138.
21. Revolutionary Russia. 1905. Number 63. P. 1; Number 64. P.7; Number 65. P. 8.
22. Erofeyev N.D. To the problem of size and staff of the socialist-revolutionary party on the eve of the First Russian Revolution // Nonproletarian parties of Russia in three revolutions. Moscow. 1989. Pp. 128-129.
23. Bulletin of Russian Revolution. 1903. Number 3. P. 9.
24. Chernov V.M. Op. cit. P. 340.
25. Chernov V.M. Op. cit. P. 341.
26. Lenin V.I. Collection of works. Vol. 6. Pp. 374, 389.
27. Chernov V.M. Op. cit. P. 343.
28. The socialist-revolutionary party. Documents and materials. Moscow. 1996. Vol. 1. P. 123.
УДК 94(47).083.4 В.А. ХОЛОДОВ
кандидат исторических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Орловского филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ E-mail: vohol1@rambler.ru
UDC 94(47).083.4 V.A. KHOLODOV
candidate of historical sciences, Associate professor, department of Theory and history of State and law, Orel branch of the Russian Academy of national economy and
public administration E-mail: vohol1@rambler.ru
РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА 1904-1905 ГГ. В ВОСПРИЯТИИ СОЛДАТ И МАТРОСОВ THE RUSSIAN-JAPANESE WAR 1904-1905 IN ASSUMPTION OF THE SOLDIERS AND SAILORS
Статья посвящена анализу восприятия Русско-японской войны 1904-1905 гг. ее непосредственными участниками - русскими солдатами и матросами. В статье уделяется особое внимание формированию «образа врага» и «образа войны» в целом. Кроме того, анализируется состояние боевого духа русских солдат и матросов.
Ключевые слова: Русско-японская война 1904-1905 гг., образ врага, восприятие, образ войны, боевой дух, боевая обстановка.
The article is devoted to the analysis of assumption of the Russian-Japanese war1904-1905 by its direct participants - the Russian soldiers and sailors. In article the special attention to formation «image of the enemy» and «an image of war» as a whole is paid. Besides, the condition of fighting spirit of the Russian soldiers and sailors is analyzed.
Keywords: the Russian-Japanese war 1904-1905, image of the enemy, assumption, image of the war, fighting spirit, fighting situation.
Русско-японскую войну 1904-1905 годов можно с уверенностью назвать одной из самых неудачных войн России за всю ее многовековую историю. Кроме того, она напрямую повлияла на внутриполитическую обстановку в стране, явившись катализатором революционных потрясений. Уже современники высказывали мнение о том, что именно неудачи русской армии в во-
йне с Японией послужили причиной революционных катаклизмов. «В эту историческую эпоху Россия переживала величайший внутренний кризис, - отмечал в своих воспоминаниях А.П. Извольский. - Революционное движение, которое явилось результатом военных неудач русской армии в Манчжурии, завершилось всеобщей забастовкой...»'. Начало неумолимого кризиса монар-
© В. А. Холодов © V.A. Kholodov
