CC BY
41
гих других странах. На уровне бакалавриата и магистратуры они предлагают курсы, сертификаты и степени в области изучения мира, разрешения конфликтов, медиации, исследований мира и справедливости и в других областях. В разной степени отдельные преподаватели таких центров проводят исследования, разрабатывают теории, преподают и участвуют в практической работе по данным темам. Кроме того, многие неправительственные организации (НПО) также предлагают обучение
и практику по темам, изложенным выше. Государственные учреждения в разных областях тоже предоставляют услуги и проводят исследования по указанным темам.
Теория в области исследования мира и конфликтов имеет множество источников, включая различные дисциплины, и демонстрирует совокупность полностью синтезированных идей. В действительности теория состоит из множества мини-теорий о конкретных видах конфликтов на разных стадиях. Они разделяют общий подход или перспективу, включающие некоторые общие принципы и идеи (Kriesberg 2015; Kriesberg, Dayton 2017).
Помимо таких основных идей, в области исследования мира и конфликтов есть сферы, включающие обширные исследования и хорошо обоснованные мини-теории. К ним относятся переговоры на разных этапах конфликта, с разным количеством сторон, в разных контекстах (Druckman 1995; Sher, Kurtz 2015; Lewicki et al. 2000; Raiffa 1982). Посредничество — еще одна тема, в которой проводились важные исследования и построение теории о видах медиации в разных условиях (Moore 2003; Bercovitch 1996; Crocker et al. 1999). Тема ненасильственных действий также была предметом большого исследования, в котором документально подтверждена его относительная эффективность (Chenoweth, Stephan 2011; Sharp 1973; Ackerman, DuVall 2000). Наконец, в последние годы значительный объем практики и теории был посвящен построению мира в обществах, восстанавливающихся после разрушительных войн или репрессивных режимов (Dayton, Kriesberg 2009; Lederach 1997; Smock 2002).
Ссылка на «теорию» при обсуждении политического выбора часто принимает вид грубых формулировок. Например, во многих острых конфликтах представители обеих сторон выступают с утверждениями, понятными только их противнику, играющему роль «плохой стороны». Эта формулировка служит для мобилизации поддержки со стороны избирателей с помощью силы или угрозы применения силы. Тем не менее в некоторых случаях сказанное может служить руководством к действию. В любом случае, такое поведение, безусловно, вписывается в любую теорию из области изучения мирного конфликта.
Существует обширная литературы, предлагающая теоретические объяснения возникновения войн, революций, кризисов и других серьезных конфликтов. Также существует множество объяснений эскалации конфликта и разгрома врага. Однако большая часть этой литературы исследует структурные обстоятельства, уделяя сравнительно мало внимания организации, к которой люди могут принадлежать. При обсуждении деятельности большое внимание обычно уделяется использованию при-
нуждения, особенно насилию. Выводы из этой литературы помогают при построении мини-теорий, а иногда и общих теорий о ходе социальных конфликтов. Некоторые элементы этих теорий относятся к области исследований мира и конфликтов. Теории как внутри, так и за пределами области исследования конфликтов помогают людям выбрать стратегию ведения конфликта.
Конечно, кажется, что многие люди выбирают стратегию, практически не задумываясь о ее теоретическом контексте. Конкретная стратегия кажется легко доступной для относительно приемлемой ситуации, и поэтому она принимается. Это также может вызывать эмоциональное удовлетворение. Например, сразу после нападения 11 сентября 2001 г. решение президента Джорджа Буша начать военное вторжение в Афганистан, казалось, действительно требовало определения цели для рассмотрения возможных последствий альтернативных стратегий достижения той же цели. Выбрав стратегию, люди могут объяснить и оправдать свой выбор, цитируя обобщения на уровне здравого смысла, историю, моральные нормы или даже элементы теории конфликта.
В этой главе я рассматриваю случаи, когда конкретные люди выбирали политику, которая была совместимой с элементами теорий в области исследований мира и конфликтов, или согласовывалась с элементами других теорий, или же была мало связана с какими-либо теориями. Я обращаюсь к практике должностных и неофициальных лиц.
Практика, согласующаяся с теорией изучения мира и конфликтов
Дискуссию о практике, которая несовместима с теорией изучения мира и конфликта, начнем с решения США (которое в целом рассматривается как трагическое) вторгнуться в Ирак и свергнуть правительство Саддама Хуссейна. Каждый шаг правительства на этом пути игнорировал любые адекватные теории изучения мира и конфликта, от традиционных идей об эффективном принятии решений до реалистических теорий международных отношений (Fisher et al. 1996; Mearsheimer, Walt 2003). Процесс принятия решений был непонятным. Казалось, президент Джордж Буш сначала предпринимал какие-то действия, а потом он и другие искали причины для их оправдания (Beinart 2010). Они игнорировали, не принимали в расчет или отвергали контрдоказательства альтернативной политики.
Интересно, что одно эмпирическое обобщение из области исследований мира и конфликтов было выхвачено из его теоретического контекста, для того чтобы использовать его как аргумент необходимости свержения
режима Саддама Хусейна в Ираке. Обобщение заключается в том, что страны с демократическими формами правления воюют друг против друга. Пол Вулфовиц и другие предположили, что на Ближнем Востоке процветал бы мир, если бы страны были демократическими, что последовало бы за освобождением Ирака. Свидетельства о трудностях, связанных с военным вмешательством ради демократических преобразований, были проигнорированы, а последствия вторжения и оккупации Ирака оказались катастрофическими.
С избранием Дональда Трампа на пост Президента США было предложено множество мер по внутренней и международной политике (а некоторые из них предприняты), которые сильно противоречили теории исследования мира и конфликтов. Неясно, согласовывались ли они с какой-либо всеобъемлющей теоретической перспективой. Совершенно очевидно, что Трамп верит в то, что угроза насилия является центральным элементом международных отношений. Даже его акцент на переговорах включает в себя рассмотрение их как во многом принудительных. Убеждение и возможные взаимные выгоды играют ограниченную роль в его политических решениях.
Тем не менее в основе использования Трампом лозунгов лежат общие ориентиры. Рассмотрим его усилия, предпринятые сразу после вступления в должность президента и направленные на запрет иммиграции и других способов законного въезда (например, лиц с действующими грин-картами) в США из семи преимущественно мусульманских стран. Трамп оправдывал свои усилия как необходимую политику борьбы с террористическими атаками в США. Однако данные из области исследований мира и конфликтов, а также свидетельства большинства исследователей и практиков, работающих против терроризма, указывают на то, что такие запреты контрпродуктивны. Они уменьшают вероятность того, что мусульмане в США и за их пределами будут сотрудничать с официальными лицами США без страха и недоверия. Также радикальные исламские организации могут использовать их для распространения своей идеологии и поиска рекрутов.
Трудно сказать с уверенностью, почему Трамп настаивал на такой ошибочной политике. Вероятным источником этого является электорат, который Трамп мобилизовал в своей предвыборной кампании. Он стремился привлечь традиционных правых республиканцев, таких как противники большого правительства, белые расисты, сторонники односторонней внешней политики, а также восхваляющих военные силы США. После своего избрания он назначил лиц из этих группировок на руководящие должности в правительстве, часто игнорируя предпочтения и ин-
тересы основной части Республиканской партии. Примечательно, что Стивен К. Бэннон был важным связующим звеном с некоторыми из этих группировок, поскольку имел большое влияние на Трампа. Он предлагал широкие доктрины и предполагал, что они имеют интеллектуальный вес. Он заявлял о великой политической перспективе верховенства национального суверенитета и границ, о нарушении установленного порядка ради переструктурирования государственной администрации, об этнона-ционализме, который влечет за собой экономические действия и формы культурного самовыражения, связанные с войной западной цивилизации против исламской цивилизации.
Этот анализ наводит на мысль о причинах, по которым Трамп не смог принять подходы, которые, вероятно, в долгосрочной перспективе были бы более эффективными в борьбе с террористическими атаками: усиленные убедительные действия, увеличение гуманитарной и экономической помощи, усиление дипломатической активности для отказа в поддержке террористических организаций. Такая деятельность могла показаться Трампу слабой, поскольку он делает упор на грубую силу и этнический национализм, считая их привлекательными для своих основных сторонников. Трамп может полагать, что теоретический подход, который он в какой-то мере применил к политике, согласуется с ней или его целями, по крайней мере в краткосрочной перспективе.
Прежде чем обсуждать политику, которая согласуется с подходом специалистов в области исследования мира и конфликтов, я должен отметить роль негосударственных организаций. Их количество и значение на национальном и транснациональном уровнях значительно возросло. В связи с рядом мировых тенденций многочисленные негосударственные организации базируются на религиозной или этнической идентичностях. По разным причинам лидеры некоторых из этих организаций мобилизовали своих сторонников с помощью эксклюзивной идентичности и ксенофобских угроз, которые поддерживают выбор как принудительных, так и насильственных стратегий. Различные правительства оказывают поддержку тем, кто вовлечен в экстремистские конфликты против ненавистных врагов. Внешнее вмешательство со стороны правительств, стремящихся продвинуть собственные экспансионистские амбиции, усиливает и продлевает насилие. Такая эскалация приводит к очень большому количеству проигравших. Наконец, я хочу отметить, что стратегии, применяемые лидерами правительства в ответ на массовые вызовы их политике, очень часто являются репрессивными, безжалостными и саморазрушительными, как это было очевидно в последние годы в Сирии и Ливии.
Практика, соответствующая теории исследования мира и конфликтов
К счастью, окончание холодной войны и то, как оно было достигнуто, способствовало многолетнему расширению практического применения теории в области исследований мира и конфликтов. Число международных войн и смертей в конфликтах снизилось. Даже несмотря на неудачи последних лет, было достигнуто множество примеров эффективной практики, согласующейся с теорией исследования мира и конфликтов.
После многих лет напряженности между Ираном и США была достигнута трансформация важного компонента этого антагонизма. Иран добился прогресса в своей программе по производству ядерного оружия, несмотря на введенные США санкции во время президентства Джорджа Буша. Президент Барак Обама «раздробил» сложный антагонизм между двумя странами и изолировал спорный элемент ядерного оружия в соответствии с идеей скорейшего разрешения конфликта (Fisher 1964). Еще до избрания Обамы был открыт канал связи для консервативных иранских лидеров высокого уровня, которые объединились с ведущими фигурами президентской кампании Обамы (Parsi 2012). В этих переговорах также приняли участие эксперты по внешней политике из Европы и Канады. Интенсивные переговоры способствовали достижению взаимопонимания по ядерным вопросам, уменьшив недоверие между двумя сторонами. Кроме того, внутренние изменения в Иране способствовали трансформации конфликта. На президентских выборах в Иране 14 июня 2013 г. верховный лидер аятолла Али Хаменеи отказался от поддержки ультранационалистического президента Махмуда Ахмадинежада, победил Хасан Роухани. Он провел кампанию, призывая к «примирению и миру».
Обама признал право Ирана на развитие ядерной энергетики и уважительно отзывался о культуре Ирана. Такой подход сделал соглашение с Ираном вероятным для постоянных членов Совета безопасности ООН, но Германия, участвовавшая в переговорах (Р5+1), поддержала ужесточение санкций против Ирана. В результате переговоры привели к временному соглашению, Совместному плану действий (JPA), которое вступило в силу 20 января 2014 г. Согласно этому соглашению, Иран обещал закрыть часть своей ядерной программы в обмен на снятие некоторых санкций. Условия Совместного плана действий были полностью выполнены. В итоге 14 июля 2015 г. Иран и Р5+1+ЕС подписали долгосрочное соглашение — Совместный всеобъемлющий план действий (JCPOA). Соглашение тщательно контролируется и полностью выполняется всеми подписавшими сторонами. Иран без программы разработки
ядерного оружия помогает избежать распространения ядерного оружия на Ближнем Востоке.
Другой случай — начавшийся в 1999 г. прогресс, направленный на прекращение продолжавшегося десятилетия жестокого конфликта между правительством Колумбии и Революционными вооруженными силами Колумбии (Fuerzas Armadas Revolucionarias de Colombia или FARC), крупнейшей из партизанских группировок в Колумбии. Прогресс включал использование идей из области исследований мира и конфликтов. Ранее мирные переговоры в 1990 и 1991 гг. с несколькими небольшими партизанскими движениями привели к демобилизации и сдаче оружия в обмен на всеобщую амнистию в отношении действий, совершенных в ходе конфликта. Однако неоднократные попытки договориться об урегулировании между правительством и FARC не были успешными. Правительство президента Андреса Пастраны вело мирные переговоры с FARC в 1999-2002 гг., но соглашения достигнуто не было. Пастрана прервал все переговоры из-за одного из самых жестоких периодов в недавней истории Колумбии.
Массовое разочарование населения привело к избранию в мае 2002 г. Альваро Урибе, который баллотировался как кандидат от «ястребов». В своей президентской кампании Урибе пообещал ликвидировать террористические организации и восстановить контроль правительства по всей стране. Также Урибе учредил несколько программ демобилизации по помиованию политических преступлений и гуманитарной помощи демобилизованным партизанам, которые были одобрены некоторыми группами ополчения. Однако FARC отклонила предложения Урибе. Правительство начало крупномасштабное военное наступление, которое значительно понизило военный потенциал FARC, заставив отступить к внутренним районам страны. Урибе был переизбран в 2006 г. с внушительным перевесом голосов. Хотя он выступил инициатором обычных мирных переговоров с FARC, были установлены секретные неформальные контакты.
В 2010 г. бывший министр обороны Хуан Мануэль Сантос был избран президентом при поддержке Урибе и пообещал продолжать жесткую политику Урибе. Однако вскоре Сантос заявил об изменении политики и дал понять, что открыт для переговоров с вооруженными группами, которые также были готовы для этого. В 2011 г. администрация Сантоса добилась одобрения конгрессом закона о реституции жертв, который официально признал жертв вооруженного конфликта и давал им право на компенсационные меры. Президент Сантос также улучшил отношения с лидерами Венесуэлы и Эквадора, которые присоединились к Кубе и выступили за то, чтобы FARC добивалась урегулирования конфликта путем переговоров.
В марте 2011 г. начались предварительные переговоры между правительством и лидерами FARC. В последующие годы переговорам помогал Генри Акоста, колумбиец, которому довелось случайно встретиться с высокопоставленным лидером FARC в 1998 г. Акоста — экономист, работавший экспертом по сельскому хозяйству в ООН. Став посредником, чтобы помочь выйти из тупиковых ситуаций, он перемещался между Колумбией и Кубой, где проходили переговоры. Акоста объяснил свою эффективность в классических терминах: «Я был терпеливым, уверенным, сдержанным и принимал решения, прежде всего прозрачные для обеих сторон конфликта»*.
Переговоры, о которых было публично объявлено в августе 2012 г., были чрезвычайно трудными. У избирателей с обеих сторон были серьезные опасения по поводу вопросов доверия, справедливости и компенсации ущерба. Вскоре каждая сторона начала предпринимать существенные шаги по укреплению доверия**. Например, в октябре 2012 г. правительство отменило ордера на арест 29 участников переговоров с FARC. В ноябре FARC объявила о двухмесячном одностороннем прекращении огня, и правительство запустило веб-сайт для переговоров и предложило гражданам оставлять там замечания. В 2013 г. небольшой прогресс был достигнут в отношении условий соглашения о проведении публичного референдума по мирному соглашению, когда оно будет достигнуто. Несмотря на некоторые подрывные действия с обеих сторон, особенно летом 2015 г., переговоры продолжались и были предприняты совместные шаги. Переговоры в контексте принудительного соперничества возможны и проходят часто (Sher, Kurtz 2015). Руководители многих зарубежных стран и международных правительственных неправительственных организаций призвали к настойчивости в переговорах и пообещали содействие в выполнении условий мирного соглашения. Различные сторонние лица и группы сыграли полезную роль в консультировании и наблюдении за прекращением огня и продвижением к правосудию переходного периода.
Президент Сантос и лидер FARC Тимошенко 23 июня 2016 г. подписали соглашение об окончательном прекращении огня***. 26 июля бывший президент Урибе объявил, что партия Демократического центра будет выступать против мирного соглашения на предстоящем референдуме.
* www.reuters.com/article/us-colombia-rebels-mediator-idUSKCN11S23X?il=0.
** http://colombiareports.com/colombia-peace-talks-fact-sheet/.
*** www.nytimes.com/2016/10/03/world/colombia-peace-deal-defeat.html?_r=0; www.theguardian.com/world/2016/dec/01/colombias-government-mally-ratifies-revised-farc-peace-deal.
2 октября 2016 г. мирное соглашение потерпело поражение. Те, кто голосовал против, считали, что условия мира были слишком мягкими по отношению к партизанам. Правительство и лидеры FARC быстро изменили условия сделки, и 30 ноября 2016 г. Сантос заручился ее поддержкой в конгрессе. Партия Демократического центра осталась в оппозиции и бойкотировала голосование. Правительство и FARC выполняют условия соглашения. Очевидно, что многим людям необходимо проделать большую работу, чтобы добиться мира. К счастью, многочисленные неправительственные организации работали над установлением мира по всей стране*. Миротворческие действия предпринимались на самых разных уровнях. Интеграция демобилизованных бойцов в общество трудна, но ее важность была признана (Laporte-Oshiro 2011). Восстановление после травм, нанесенных десятилетиями войны, займет многие десятилетия.
Борьба за прекращение апартеида в ЮАР также заняла многие десятилетия, и на реализацию ее потенциальных преимуществ также потребуются десятилетия. Тот факт, что апартеид закончился в ЮАР мирно, удивил многих. В этом длительном процессе были и откаты, но многие люди на разных уровнях и из разных сообществ вовлекались в политику, которая привела к трансформации общества в ЮАР. Я приведу лишь несколько элементов из тех многих, соединение которых инициировало фундаментальные изменения в Южной Африке.
Во-первых, я пишу о практике Хендрика ван дер Мерве, который вырос на ферме как консервативный африканер. В молодости он отказывался обмениваться рукопожатием с чернокожими, но затем внезапно осознал, насколько был неправ, и изменил свое отношение. Он объяснил свою уверенность в том, что апартеид закончится мирно, фразой: «Если я смог измениться, то я знаю, что и другие смогут»**. Х. ван дер Мерве изучал межгрупповые отношения в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, где в 1963 г. получил докторскую степень по социологии. Он вернулся в ЮАР в 1968 г. и стал директором-основателем Центра межгрупповых исследований в Кейптауне. В 1981 г. он провел первые курсы по применению теорию разрешения конфликтов к конфликтам в общинах и руководил организацией конференций и ассоциаций, связанных с методами разрешения конфликтов.
Он напрямую инициировал общение между самыми разными оппонентами, организовывал региональные, национальные и международные
* www.insightonconflict.org/conflicts/colombia;www.crisisgroup.org/latin-america-caribbean/es/colombia/uncertainty-peace-colombia.
** Personal conversation, June 1998 (van der Merwe 1989, 2000; Botes 2013).
семинары, на которых собирались политические противники. Например, в 1984 г. он инициировал первые встречи сторонников правительства с лидерами Африканского национального конгресса (ANC) в изгнании. Он также был посредником в местных региональных и национальных конфликтах, в том числе между Инката и Объединенным демократическим фронтом в Натале в 1985-1986 гг.
Постепенный отход ЮАР от политики апартеида повлек за собой рост социальных движений и многочисленных НПО, действующих как согласованно, так и в оппозиции. Не обошлось без насилия. С середины 1990-х годов, когда переговоры о переходе от апартеида уже начались, и с апреля 1994 г., когда были проведены выборы, около 14 000 южно-африканцев погибли в результате инцидентов, связанных с политикой (Mandela 1994: 530). Некоторые из них погибли в результате применения службами безопасности убойной силы. Однако многие из этих смертей произошли среди соперничающих черных групп, особенно между этническими группами коса и зулу и между двумя политическими организациями — ANC и Партией свободы Инката (IFP), связанной с зулусами. Примечательно, что «третья сила», состоящая из политически правых «белых» элементов, связанных с правительственными силами безопасности, в свое время поддерживала насилие, совершаемое некоторыми членами IFP. Миротворческая практика должна была включать в себя разрешение конфликтного соперничества как внутри основных противников, так и между ними. Устойчивый мир, как правило, требует миротворческой деятельности на местном уровне в сочетании с миротворчеством на уровне правящих элит (Mitchell, Hancock 2012).
Масштабное насилие поставило под угрозу продвижение к демократическим преобразованиям в ЮАР. Призывы прекратить насилие, и даже встречи Нельсона Манделы и других лидеров ANC с Мангосуту Бутелези и другими лидерами IFP, снова и снова терпели неудачу. Ни один человек и ни одна организация не могли положить конец насилию или просто на законных правах созвать конференцию, которая могла бы открыть путь к прекращению насилия. Южноафриканский совет церквей объединился с Консультативным деловым движением для организации такой конференции (Gastrow 1995). Они пригласили представителей всех основных групп общества на закрытое собрание в июне 1991 г. Подготовительный комитет учредил пять рабочих групп и поручил им написать отчеты о Национальном мирном съезде, проведенном в сентябре 1991 г. В результате обсуждения отчетов во время съезда было подписано Соглашение о национальном мире (NPA). Двадцать семь правительственных, политических и профсоюзных лидеров подписали данное соглашение при участии
только трех правых партий «белых». Две левые африканистские группы отказались подписать ОТА, но заявили о своей поддержке целей соглашения.
Соглашение о национальном мире обеспечило видение демократии, мира и стабильности в ЮАР, а также создало национальную сеть структур на постоянной основе для достижения этих целей. Оно включает Кодекс поведения организаций, принадлежащих к политическим партиям, Кодекс поведения сил безопасности, Национальный мирный комитет, Национальный мирный секретариат, региональные и местные комитеты по разрешению споров, Комиссию по расследованию вопросов предотвращения насилия и устрашения в обществе, развитию социально-экономического восстановления и Полицейский совет. Эти структуры не без пользы предлагали окружающим и представителям противоборствующих сторон познакомиться друг с другом для совместной работы на национальном, региональном, местном уровнях. Работа по построению демократической, эгалитарной и справедливой Южно-Африканской Республики продолжается по мере появления новых трудностей, которые необходимо преодолеть.
выводы
Теория и практика всегда взаимодействуют друг с другом. Действия некоторых специалистов-практиков формируются с учетом набора возможных стратегий, содержащихся в широком подходе к ведению и трансформации конфликтов. Однако при применении идей этого подхода к конкретной уникальной ситуации неизбежна импровизация. Таким образом, интерпретация этого опыта может изменять, уточнять или генерировать новые элементы подхода.
Другие практики, не заботящиеся о какой-либо широкой абстрактной теории конфликтов, делают то, что кажется им разумным с точки зрения здравого смысла. С годами многие практики накапливают опыт, который становится руководством к действию в будущем. Люди, стремящиеся разработать теорию, исследуют такие действия и используют их для проверки существующей теории и создания новых элементов теории. Также есть практики, прошедшие специальную подготовку в этой области и давно работающие в ней. Они часто являются членами НПО, которые финансируются правительствами, грантами фондов и благотворительными взносами.
Многие люди работают как ученые или практики. Они сознательно проводят исследования и в абстрактной манере пишут о прикладных программах в области изучения мира и конфликтов. Наряду с этим, они
занимаются практикой, используя методы этой области, как, например, Джон Бертон, Адам Кёрл, Элиза Боулдинг, Герберт Кельман и Йохан Гал-тунг. Они опробовали свои новые идеи и развили их дальше на основе своего опыта. Большинство этих ученых-практиков также обучали других людей, приходящих в развивающуюся область.
Многие специалисты в области разрешения конфликтов являются учеными, занимающимися исследованиями и преподаванием. В число их студентов в основном входят те, кто планирует сделать карьеру в области изучения мирных конфликтов, и многие из них будут работать в самых разных областях. Распространение подхода исследований мира и конфликтов в обществе, безусловно, увеличивает вероятность того, что этот подход будет реализован на практике и получит поддержку. Многие из этих ученых сами практикуют как защитники и активисты (Kriesberg 1999; Wittner 2007). Они могут делать это как сторонники одной стороны в борьбе или как заинтересованные интервенты, стремящиеся изменить разрушительное противостояние. Более того, люди в течение своей жизни переключаются с одного вида деятельности на другой, от академических до правительственных и неправительственных политических ролей.
В этой главе я иногда говорил, что конкретная стратегия, применявшаяся на практике, «согласовывалась» с подходом исследования мира и конфликтов. При этом я признаю, что практикующий мог иметь или не иметь в виду такую идею. Широко распространенные идеи включают те, которые являются частью области изучения мира и конфликтов. Некоторые элементы подхода стали обычным явлением в большинстве обществ.
Наличие широкого теоретического подхода в уме и под рукой может быть очень полезным. Теории могут присутствовать в книгах и статьях, что делает их доступными при решении проблем и в незнакомых обстоятельствах. Джойс Ной, человек с многолетним опытом работы в сфере посредничества и разрешения конфликтов по всему миру, объясняет это довольно подробно.
В последние годы моей работы в Центре Картера, когда я возглавлял работы по посредническим усилиям, я осознал пользу путешествовать с несколькими книгами по CAR, которые служили своего рода талисманом или защитой (не знаю, как их назвать). Я чувствовал такую ответственность, руководя этими усилиями, что, хотя я читал литературу, в разгар процесса посредничества из-за постоянного напряжения мне часто казалось, что я не получаю всего, что знал, и не проявляю достаточно творчества или опираюсь на то, что другие уже сделали или предложили. Так
что было полезно иметь под рукой несколько книг, которые я мог бы прочитать, чтобы успокоиться и помочь себе снова встать на ноги*.
Благодарности
Я признателен многим людям за содержательные беседы, которые провел по предмету данной главы на протяжении многих лет. В частности, за комментарии, относящиеся к этой главе, я благодарю Ф. Уильяма Смул-лена, бывшего руководителя аппарата Государственного секретаря Коли-на Л. Пауэлла, и Джойс Ной, директора отдела исследований национальной безопасности в Сиракузском университете, Кристофера Митчелла, основателя и старшего сотрудника отдела содействия миру, и Паулу Фридман.
Перевод с английского языка У. Ивановой, М. Копрянцевой, А. Месчян, О. Никифоровой
под редакцией Л.Г. Титаренко
Литература/References
Ackerman P., DuVall J. (2000) A Force More Powerful: A Century of Nonviolent Conflict. New York: Palgrave.
Beinart P. (2010) The Icarus Syndrome: A History of American Hubris. New York: Harper.
Bercovitch J. (ed.) (1996) Resolving International Conflicts: The Theory and Practice of Mediation. Boulder: Lynne Rienner.
Botes J. (2013) Special issue, in honor of H. W. van der Merwe. African Journal on Conflict Resolution, 13(3): 1-168.
Chenoweth E., Stephan M.J. (2011) Why Civil Resistance Works: The Strategic Logic of Nonviolent Conflict. New York: Columbia University Press.
Crocker C.A., Hampson F.O., Aall P. (eds.) (1999) Herding Cats: Multiparty Mediation in a Complex World. Washington: United States Institute of Peace Press.
Dayton B.W., Kriesberg L. (eds.) (2009) Conflict Transformation and Peace-building: Moving from Violence to Sustainable Peace. Abingdon, UK: Routledge.
Druckman D. (1995) Social psychological aspects of nationalism. In: Coma-roff J.L., Stern P.C. (eds.) Perspectives on Nationalism and War. Luxembourg: Gordon & Breach: 56-59.
Fisher R. (1964) Fractionating conflict. In: Fisher R. (ed.) International Conflict and Behavioral Science. New York: Basic Books.
Fisher R., Kopelman E., Schneider A.K. (1996) Beyond Machiavelli. New York: Penguin.
* Personal email, May 9, 2017.
Gastrow P. (1995) Bargaining for Peace. Washington: United States Institute of Peace.
Kriesberg L. (1999) Reflections on my roles, identities, activities, relating to conflict resolution. Nexus: Journal of Peace, Conflict and Social Change, 1(1-2): 118-125.
Kriesberg L. (2015). Realizing Peace: A Constructive Conflict Approach. Oxford, UK: Oxford University Press.
Kriesberg L., Dayton B.W. (2017) Constructive Conflicts: From Escalation to Resolution (5th ed.). Lanham: Rowman & Littlefield.
Laporte-Oshiro A. (2011) From Militants to Policemen: Three Lessons from U.S. experience with DDR and SSR. Washington: United States Institute of Peace Press [www.usip.org/sites/default/files/from%20militants%20to%20policemen.pdf].
Lederach J.P. (1997) Building Peace: Sustainable Reconciliation in Divided Societies. Washington: United States Institute of Peace Press.
Lewicki R.J., Saunders D.M., Minton J.W. (2000) Essentials of Negotiation. New York: McGraw Hill.Mandla N. (1994) Long Walk to Freedom. Boston, MA: Little, Brown.
Mearsheimer J.J., Walt S.W. (2003) An unnecessary war. Foreign Policy (Jan./ Feb.), 51-9 [www.mtholyoke.edu/acad/intrel/bush/walt.htm].
Mitchell C., Hancock L. (eds.) (2012) Local Peacebuilding and National Peace: Interaction between Grassroots and Elite Processes. New York: Continuum International Publishing Group.
Moore C.W. (2003) The Mediation Process: Practical Strategies for Resolving Conflict (3rd ed.). San Francisco: Jossey-Bass.
Parsi T. (2012) A Single Roll of the Dice: Obamas Diplomacy with Iran. New Haven: Yale University Press.
Raiffa H. (1982) The Art and Science of Negotiation. Cambridge: Harvard University Press.
Sharp G. (1973) The Politics of Nonviolent Action. Boston, MA: Porter Sargent.
Sher G., Kurtz A. (eds.) (2015) Negotiating in Times of Conflict. Tel Aviv: Center for Applied Negotiations, Institute for National Security.
Smock D.R. (ed.) (2002) Interfaith Dialogue and Peacebuilding. Washington: United States Institute of Peace Press.
Van der Merwe H. (1989) Pursuing Justice and Peace in South Africa. Abingdon, UK: Routledge.
Van der Merwe H. (2000) Peacemaking in South Africa: A Life in Conflict Resolution. Cape Town: Tafelberg.
Wittner L.S. (2007) Combining work as an historian and activist: A personal account. Peace and Change, 32(2): 128-133.
