CC BY
249
I ОСОБОЕ МНЕНИЕ
И.Г. Малкина-Пых
ВЗАИМОСВЯЗЬ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ВЫГОРАНИЯ И ВТОРИЧНОГО ТРАВМАТИЧЕСКОГО СТРЕССА В СТРУКТУРЕ ЛИЧНОСТИ ПСИХОЛОГОВ
Ключевые слова: профессиональное выгорание, стресс, вторичный травматический стресс
Keywords: professional burnout, stress, secondary traumatic stress
На современном этапе развития российского общества, в условиях быстрых и кардинальных социально-экономических изменений, растут требования, предъявляемые к профессиональным качествам личности. В связи с этим одной из приоритетных задач акмеологии является исследование специфических социально-психологических явлений, к числу которых относится и синдром выгорания среди профессионалов разных областей труда, а также разработка программ по их предупреждению и коррекции.
Особенную специфику синдром профессионального выгорания имеет у людей помогающих профессий (врачей, психологов, психотерапевтов), работающих с жертвами различных экстремальных ситуаций (стихийные бедствия, теракты, насилие и т. д.).
Термин «сгорание» или «выгорание» (burnout) был введен в практику американским психиатром Х. Фрейденбергером в 1974 году. Под выгоранием подразумевалось состояние изнеможения в совокупности с ощущением собственной бесполезности, ненужности [1, 5].
К. Маслач и С. Джексон рассматривают синдром выгорания как ответную реакцию на длительные профессиональные стрессы, возникающие в межличностных коммуникациях [1]. Модель синдрома представлена как структура, включающая в себя три компонента: эмоциональное истощение (перенапряжение, опустошенность, исчерпанность эмоциональных ресурсов), деперсонализацию (развитие негативного, бездушного, циничного отношения к раздражителям) и редукцию персональных достижений снижение чувства компетентности в своей работе, недовольство собой, уменьшение ценности своей деятельности, негативное самовосприятие в профессиональной сфере). Обобщая сказанное, можно сказать, что «выгорание» характеризуется состоянием хронической усталости, эмоционального истощения, опустошенности.
При анализе синдрома «профессионального выгорания» основные усилия психологов по-прежнему направлены на выявление факторов, вызывающих выгорание. Традиционно они группировались в два больших блока: особенности профессиональной деятельности, или объективные факторы (слишком большая рабочая нагрузка, недостаточная возможность контролировать ситуацию, недостаточное моральное и материальное вознаграждение и т. д.) и индивидуальные характеристики самих профессионалов, или субъективные факторы (низкая самооценка, высокий нейротизм, тревожность и др.). Некоторые авторы выделяют и третью группу факторов, рассматривая содержательные аспекты деятельности как самостоятельные. Таким образом, нет единых взглядов на вопрос этиопатогенеза выгорания, отсутствуют устоявшиеся единые диагностические критерии. Подробный анализ существующих моделей приведен в ряде работ [1, 5, 8].
Ряд ученых считает, что личностные особенности намного больше влияют на развитие выгорания не только по сравнению с демографическими характеристиками, но и факторами рабочей среды [5].
Психологи и консультанты, которые постоянно сталкиваются в своей практике с клиентами, пережившими то или иное травматическое событие, кроме синдрома профессионального выгорания часто подвергаются опасности вторичной травматизации. Вторичная травма, или «вторичный травматический стресс» (Secondary Traumatic Stress — STS), — это
изменения во внутреннем опыте психотерапевта (психолога, консультанта), которые возникают в результате его эмпатической вовлеченности в отношения с клиентом, переживающим травматическое состояние [2, 12].
Различия между вторичным травматическим стрессом и синдромом выгорания лежат главным образом в причинах возникновения этих состояний: в то время, как вторичный травматический стресс чаще всего возникает как вторичная реакция на эмпатическое сопереживание клиентам с травматическими или проблемными ситуациями, синдром выгорания может возникать при работе с любыми клиентами. Также считается, что вторичная травма может наступить внезапно и безо всякого предупреждения.
Несколько основных симптомов вторичного травматического стресса очень напоминают классические симптомы посттравматического стрессового расстройства (ПТСР):
- повторное переживание (вторжение) травматического события в сновидениях или воспоминаниях;
- избегание ситуаций, мыслей и впечатлений, так или иначе связанных с травматической ситуацией, и как результат — прекращение определенных видов занятий;
- постоянное возбуждение, расстройство сна, трудности концентрации внимания и т.п. (физическая возбудимость) [2, 12].
Специфика возникновения вторичной травмы, как и синдрома профессионального выгорания, зависит от особенностей ситуации (условий работы, типа и количества клиентов, характера их травмы, политического, социального и культурного контекстов в момент получения травмы и в настоящий момент, наличия поддержки) и личности «помощника» (профессиональная идентичность, ресурсы, личная история, жизненная ситуация, индивидуальные стратегии преодоления трудностей, базовые убеждения) [8, 13].
Изучению вторичной травматизации специалистов, работающих с жертвами различных экстремальных ситуаций (террористические акты, насилие, стихийные бедствия, катастрофы и т. д.), за рубежом посвящено большое количество исследований [11, 12, 19]. В нашей стране подобные исследования только начинаются [2, 3].
Кроме того, многочисленные исследования зарубежных авторов посвящены исследованию взаимосвязи вторичной травматизации и профессионального выгорания. Практически все полученные результаты говорят о том, что вторичная травматизация и профессиональное выгорание очень тесно связаны и могут усиливать друг друга [12].
С нашей точки зрения, люди, находящиеся в местах лишения свободы, так же как и сотрудники исправительно-трудовых учреждений (ИТУ) могут быть отнесены к категории клиентов, оказавшихся под воздействием экстремальных ситуаций, а психологи, работающие в системе Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) — к категории специалистов, работающих с такими клиентами.
Принудительная социальная изоляция человека в ИТУ, характеризующаяся различными ограничениями, — это весьма острая, экстремальная ситуация. Быстрая и коренная ломка жизненных планов порождает у человека комплекс специфических проявлений, названных «синдромом лишения свободы» («тюремный синдром») [9].
Замкнутость тюремной среды, крайне ограниченные возможности удовлетворения насущных потребностей, изнуряющая регламентация поведения, однообразная убогость обстановки, насилие и издевательства сокамерников, а в ряде случаев и тюремного персонала, неизбежно формируют устойчивые негативные черты личности. Личностные деформации во многих случаях становятся необратимыми.
Было выявлено, что у осужденных имеются четкая «реакция входа» в режим изоляции и «реакция выхода» из него, аналогичные описанным состояниям при экстремальных условиях у других категорий граждан (космонавты, полярники, спортсмены) [9]. При этом, изменения психического состояния при поступлении можно связать с психической травмой, связанной с социальной изоляцией, и рассматривать как острое стрессовое расстройство, а перед освобождением как хроническое посттравматическое стрессовое расстройство, связанное с истощением адаптационных механизмов и прорывом барьера психической адаптации по Ю.А. Александровскому [8], после длительного воздействия стрессогенных факторов.
Поэтому девиантность поведения на определенных этапах изоляции можно рассматривать как клиническое психопатологическое выражение адаптационного синдрома или ПТСР: острого — в начале пребывания и хронического — в конце. Такое поведение часто приводит к созданию экстремальных условий в ИТУ (массовые беспорядки, захват заложников, взрывы, поджоги, групповые побеги и т.д.). Результаты интервьюирования сотрудников ИТУ показали, что эти обстоятельства, в свою очередь, способствуют развитию стрессовых реакций у сотрудников этих подразделений [9].
Таким образом, психологи ФСИН постоянно подвергаются опасности не только профессионального выгорания, но и вторичной травматизации.
В то же время, если исследованиям взаимосвязи личностных характеристик и профессионального выгорания, в том числе и у работников пенитенциарной системы [8], посвящено очень большое количество работ, то в отношении вторичного травматического стресса таких работ гораздо меньше, особенно в нашей стране.
Целью нашего исследования было изучение взаимосвязи синдромов профессионального выгорания и вторичной травматизации у психологов, работающих в учреждениях ФСИН, а также связи данных синдромов с индивидуально психологическими характеристиками (уровнем субъективного контроля, базовыми убеждениями о мире, стажем работы). Мы считаем, что решение указанной задачи позволит получить дополнительные данные о синдроме профессионального выгорания, которые в дальнейшем могут быть эффективно использованы при разработке программ по его предупреждению и коррекции.
Выбор для исследования именно таких личностных характеристик был сделан нами после анализа результатов работ, посвященных как синдрому профессионального выгорания, так и вторичной травматизации. В качестве основной гипотезы нашего исследования предполагается, что профессиональное выгорание и вторичная травматизация связаны и могут существенно усугублять друг друга. Другая наша гипотеза заключается в том, что одни и те же индивидуально-психологические характеристики могут оказаться факторами риска развития обоих рассматриваемых синдромов.
В частности, среди личностных факторов, способствующих выгоранию, обнаружены такие показатели предрасположенности к стресс-реакциям, как соотношение экстерналь-ности и интернальности, подразумевающее степень ответственности человека за свою жизнь. В ряде исследований показано, что экстернальный «локус контроля» положительно коррелирует с эмоциональным истощением и деперсонализацией [1, 5]. Соотношение экстернальности/интерналъности также рассматривается многими исследователями как фактор, способствующий вторичной травматизации [17]. Было выяснено, что интерналы располагают более эффективно работающей когнитивной системой. Чувство контроля над собой и окружением позволяет им более успешно справляться со стрессовыми и травматическими ситуациями. Даже катастрофические события могут быть предотвращены хорошо продуманными действиями человека.
Убеждения о мире рассматриваются как содержательные когнитивно-личностные характеристики, определяющие глубинные представления человека о себе и мире, сквозь призму которых он воспринимает и перерабатывает информацию. Они считаются базовыми установками личности, которые в первую очередь подвергаются воздействию психической травмы [3, 6, 7].
В исследованиях разных авторов приводятся достаточно противоречивые мнения о влиянии системы базовых убеждений о мире на способность человека справляться со стрессами, в том числе и травматическими. Некоторые авторы считают, что чересчур оптимистичные базовые убеждения о мире и о самом себе, в частности, серьезно увеличивают риск для индивида оказаться серьезно травмированным в результате воздействия экстремальных событий [15].
Другие авторы говорят о том, что риск развития симптомов ПТСР намного возрастает, если человек изначально обладает слабым ощущением собственной идентичности и низкой самооценкой, а также имеет негативный взгляд на события собственной жизни [10]. Было обнаружено, что участники экстремальных ситуаций, изначально обладавшие высокой и
положительной самооценкой, говорили о том, что в результате воздействия указанных событий чувствуют себя более сильными, уверенными в себе и получившими новый полезный опыт [16].
Данные о влиянии профессионального стажа на возникновение синдромов профессионального выгорания и вторичной травматизации также достаточно противоречивы. Установлено, что фактором риска выгорания выступает не продолжительность работы (как стаж), а неудовлетворенность ею, отсутствие перспективы личностного и профессионального роста, а также личностные свойства, оказывающие влияние на напряженность общения на работе [1]. Другие результаты говорят о существовании нелинейной зависимости между таким симптомом вторичной травматизации, как избегание и стажем работы: у наименее и наиболее опытных психотерапевтов данный симптом наиболее выражен.
В исследовании участвовали практические психологи учреждений ФСИН из 22 регионов России (Санкт-Петербург, Белгород, Владимир, Калуга, Рязань, Ростов и т. д.). Общее количество испытуемых составило 87 человек, из них 50 мужчин, 38 женщин. Средний возраст испытуемых составил 33,2±5,7 (от 25 до 45 лет). Все испытуемые работают как со спецконтингентом (осужденными), так и с сотрудниками ИТУ. Средний стаж работы психологом ФСИН составил 6,23+3,5 лет (от 3 месяцев до 15 лет).
Все респонденты выразили информированное согласие участвовать в проекте. Использование стандартизированных опросников самооценки позволило обеспечить максимальную степень невовлеченности исследователя в процесс сбора информации. Все процедуры, связанные с проведением опроса респондентов, кодированием информации, формированием банка данных, хранением первичного материала и результатов его обработки, проведены с соблюдением этических норм.
В нашем исследовании мы использовали следующие психодиагностические методики.
1. Опросник «Профессиональное выгорание» К. Маслач и С. Джексон [1] содержит 22 утверждения о чувствах и переживаниях, связанных с выполнением рабочей деятельности. Состоит из трех субшкал: эмоционального истощения, деперсонализации и персональных достижений. Ответы оцениваются по 7-балльной шкале измерений и варьируют от «никогда» (0 баллов) до «каждый день» (6 баллов). Исключение составляет вопрос № 6, который считается в обратном порядке, то есть ответ «каждый день» соответствует значению 0 баллов.
В авторском варианте опросника о наличии высокого уровня выгорания свидетельствуют высокие оценки по субшкалам эмоционального истощения и деперсонализации и низкие — по субшкале персональных достижений. Однако, в некоторых работах [14] используется реверсивная шкала персональных достижений, то есть субшкала редукции профессиональных достижений. Это дает возможность сравнивать показатели всех трех субшкал опросника, а также вычислить общий балл уровня профессионального выгорания. В этом случае оценки ответов по субшкале редукции персональных достижений варьируют от «никогда» (6 баллов) до «каждый день» (0 баллов), аналогично вопросу № 6 в исходном варианте опросника.
Оценки уровней выгорания для российской выборки [1] имеют следующие значения для субшкал: эмоциональное истощение (низкий уровень (L): 0—15 баллов; средний уровень (M): 16—24 балла; высокий уровень (H): > 25 баллов); деперсонализация (L: 0—5 баллов; M: 6—10 баллов; H: > 11 баллов); редукция личных достижений (L: 0—11 баллов; M: 12—17 баллов; H: > 18 баллов).
2. Шкала оценки вторичного травматического стресса — ШОВТС (Secondary Traumatic Stress Scale — STSS) [11] предназначена для выявления симптомов вторичной травматизации у специалистов, работающих с жертвами различных экстремальных ситуаций.
Опросник состоит из 17 пунктов, основан на самоотчете и выявляет преобладание тенденции избегания (ИЗ), вторжения (ВТ) (навязчивого воспроизведения) травматического события и физического возбуждения (ФВ). Сумма показателей по трем шкалам дает общую оценку синдрома вторичной трамвтизации (СВТ). Текст опросника приведен в Приложении данной статьи.
Шкала переведена и адаптирована автором настоящей статьи. Надежность теста опреде-
ляется критерием его внутренней согласованностью, значение которого вычисляется как коэффициент корреляции К. Пирсона между результатами каждой из субшкал и суммарным результатом теста. Для опросника «Шкала оценки вторичного травматического стресса» получены следующие значения коэффициентов корреляции: ВТ — СВТ = 0,784, p<0,01; ИЗ - СВТ = 0,896, p<0,01; ФВ - СВТ = 0,859, p<0,01.
Для оценки надежности на основе внутренней согласованности для всей шкалы считается коэффициент альфа Л. Кронбаха. Для опросника «Шкала оценки вторичного травматического стресса» получены следующие значения коэффициента альфа Кронбаха: ВТ — 0,89: ИЗ — 0,95: ФВ — 0,92: СВТ — 0,91. Таким образом, можно утверждать, что русскоязычная версия «Шкалы оценки вторичного травматического стресса» обладает достаточно высокой надежностью.
Средние значения показателей методики: субшкала «вторжение» — 8,11+3,03, субшкала «избегание» — 12,49 (SD=5,0), субшкала «физиологическая возбудимость» — 8,89 (SD=3,57), общий балл — 29,49 (SD=10,76).
3. Шкала базовых убеждений — ШБУ (World assumption scale — WAS) [3, 7] — опросник, состоящий из 32 утверждений, отражающих оценку восьми основных категорий, которые затем оцениваются как три обобщенные направления отношений: общее отношение к благосклонности окружающего мира (вычисляется как среднее арифметическое между показателями «благосклонность мира» и «доброта людей»); общее отношение к осмысленности мира, то есть контролируемости и справедливости событий (вычисляется как среднее арифметическое между показателями «справедливость мира», «контролируемость мира» и реверсивным «случайность») и убеждение относительно собственной ценности, способности управления событиями и везения (вычисляется как среднее арифметическое между показателями «ценность Я», «самоконтроль» и «везение»).
Средние значения показателей ШБУ: субшкала «благосклонность мира» — 3,76 (SD=0,92); субшкала «контролируемость мира» — 2,46 (SD=1,01); субшкала «собственная ценность» — 3,64 (SD=0,96). В норме показатели по всем шкалам выше среднего.
4. Опросник Уровня Субъективного Контроля (УСК) [8].
Статистическую обработку результатов исследования проводили с помощью пакета программ SPSS 16.0 for Windows [4]. Оценка достоверности различий проводилась с использованием критерия Манна-Уитни, взаимосвязи между факторами оценивались при помощи коэффициента корреляции Спирмена.
По результатам тестирования с использованием опросника «Профессиональное выгорание» наличие низкого уровня профессионального выгорания (0—33 балла) было выявлено у 3 испытуемых (3,4 %), среднего уровня (34—53 балла) — у 39 испытуемых (44,8 %) и высокого уровня — у 45 испытуемых (51,8 %).
На основании этих результатов были выделены группы респондентов с низким и средним уровнями профессионального выгорания (группа 1, 42 человека) и высоким уровнем профессионального выгорания (группа 2, 45 человек).
Данные об индивидуально-психологических характеристиках и их различиях в обеих группах представлены в таблице.
Между выделенными группами не существовало значимых различий по полу, возрасту, стажу работы по специальности и специфике нагрузки. Однако имеются значимые различия по средним значениям:
- симптомов вторичного травматического стресса, кроме вторжения;
- базовых убеждений о мире, кроме контролируемости мира,
- общей интернальности, а также интернальности в области достижений, неудач и здоровья.
Отсутствуют различия в группах по средним значениям показателей интернальности в области семейных, производственных и межличностных отношений.
Кроме того, необходимо отметить следующее. Значения показателя симптома вторжения в обеих группах превышают среднее нормальное значение, что говорит о выраженности данного симптома у всех респондентов. Такая же картина наблюдается по симптому физической
Т а б л и ц а
Средние значения компонентов синдрома профессионального выгорания и индивидуально-психологических характеристик в группе с низким и средним (группа 1) и высоким (группа 2) уровнями выгорания
Индивидуально-психологические характеристики с указанием достоверности различий между группами Группа 1 N=42 М^) Группа 2 N=45 М^) Р
Стаж работы (годы) 5,78(3,94) 6,65(3,03) 0,178
Эмоциональное истощение (ЭИ)*** 20,8(2,82) 26,53(2,58) 0,000
Деперсонализация (ДП)*** 9,0 (2,16) 14,07(2,82) 0,000
Редукция достижений (РД)*** 12,79(3,98) 16,73(3,63) 0,000
Синдром выгорания (СВ) (общий балл) *** 42,57(6,6) 57,33(3,65) 0,000
Вторжение (ВТ) 10,57(1,86) 11,27(2,87) 0,177
Избегание (ИЗ)*** 12,29(2,4) 15,53 (3,6) 0,000
Физическая возбудимость (ФВ)* 10,07(1,69) 11,33(2,44) 0,010
Синдром вторичной травматизации (СВТ) (общий балл)*** 32,93(4,85) 38,13(7,62) 0,000
Благосклонность мира* 4,52(0,38) 4,29 (0,38) 0,011
Контролируемость мира 3,65(0,26) 3,67 (0,45) 0,788
Собственная ценность*** 4,44(0,28) 4,16 (0,32) 0,000
Общая интернальность* 6,43(1,42) 5,33 (2,04) 0,013
Интернальность в области достижений* 6,79(1,68) 6,13 (1,88) 0,025
Интернальность в области неудач* 6,29(1,6) 5,27(2,14) 0,027
Интернальность в области семейных отношений 6,21(1,92) 6,27 (1,3) 0,938
Интернальность в области производственных отношений 5,14(1,52) 4,4 (1,84) 0,148
Интернальность в области межличностных отношений 6,93(0,71) 6,6 (1,68) 0,968
Интернальность в области здоровья и болезни** 5,71(1,55) 4,6 (1,88) 0,008
Примечание: М — выборочное среднее, SD — среднее квадратичное отклонение, *** уровень значимости р<0,001, ** уровень значимости р<0,01, * уровень значимости р<0,05.
возбудимости и общему баллу вторичной травматизации. Только среднее значение симптома избегания у респондентов группы 1 находится в пределах нормальных значений.
Значения показателей всех шкал базовых убеждений о мире в обеих группах превышают средние нормальные значения, что позволяет говорить о наличии позитивных глубинных представления респондентов о себе и мире.
Что касается показателей интернальности, то лишь два значимо различающихся показателя различаются также и по направленности локуса контроля — общая интернальность и интернальность в области неудач. Средние значения показывают, что респондентам группы 1 присущ внутренний, а респондентам группы 2 — внешний локус контроля в данных областях жизни. В то же время, респондентам обеих групп присуща интернальность в области достижений, семейных и межличностных отношений и экстернальность в области производственных отношений, а также здоровья и болезни.
Анализ приведенных результатов описательной статистики и сравнения средних позволяет сделать предварительные выводы о том, такое базовое убеждение, как контролирумость мира, а также интернальность в области семейных, производственных и межличностных отношений вероятнее всего не связаны с синдромом профессионального выгорания. Кроме того, обращает на себя внимание факт наличия высоких показателей экстернальности в области производственных отношений и здоровья/болезни у всех респондентов исследуемой профессиональной группы. Можно предположить, что этот результат связан со спецификой условий профессиональной деятельности данной группы психологов.
Для выяснения взаимосвязи личностных особенностей и синдрома вторичной трав-матизации с профессиональным выгоранием нами был проведен анализ корреляционных связей между показателями опросника профессионального выгорания и шкал вторичного травматического стресса, базовых убеждений и УСК, а также стажем работы испытуемых.
Результаты корреляционного анализа показали, что существует значимая положительная, от слабой до умеренной, связь симптомов профессионального выгорания и вторичной травматизации. Наиболее сильно с симптомами вторичной травматизации связана деперсонализация (с вторжением г=0,43, р<0,01; с избеганием г=0,57, р<0,01; с физической возбудимостью г=0,56, р<0,01 и с общим синдромом вторичной травматизации г=0,61, р<0,01). Данный результат вполне объясним на основе существующих теоретических представлений о вторичной травме [2]. В частности, известно, что профессионалы, работающие с травмированными клиентами, могут ощущать утрату устойчивости и способности поддерживать чувство внутреннего равновесия. Некоторые эмоционально закрываются и переживают онемение, «окаменелость», отстраненность или деперсонализацию.
В то же время редукция профессиональных достижений не связана с симптомами вторичной травматизации (физической возбудимостью и синдромом в целом), либо связана слабо положительно (с избеганием г=0,28, р<0,05), либо вообще связана отрицательно, хотя и слабо (с вторжением г=—0,24, р<0,05). Последний результат является достаточно неожиданным, однако, поскольку сила данной связи очень слабая, то, с нашей точки зрения, для его объяснения требуются дополнительные исследования.
Эмоциональное истощение значимо умеренно положительно связано со всеми симптомами вторичной травматизации, кроме вторжения (с избеганием г=0,36, р<0,01; с физической возбудимостью г=0,41, р<0,01 и с общим синдромом вторичной травматизации г=0,30, р<0,05). Общий синдром выгорания также значимо умеренно положительно связан со всеми симптомами вторичной травматизации, кроме вторжения (с избеганием г=0,49, р<0,01; с физической возбудимостью г=0,34, р<0,01 и с общим синдромом вторичной травматизации г=0,38, р<0,01).
Таким образом, результаты нашего исследования говорят о том, что наличие вторичной травматизации может быть значимым фактором, существенно повышающим риск профессионального выгорания, особенно по такому симптому как деперсонализация. В наименьшей степени с вторичной травматизацией связана редукция профессиональных достижений.
Результаты корреляционного анализа показали, что у всех испытуемых стаж работы значимо положительно, но слабо связан только с таким симптомом профессионального выгорания, как деперсонализация (г=0,28, р<0,01). В то же время, все симптомы вторичной травматизации, кроме вторжения, демонстрируют значимую положительную, умеренную связь со стажем работы (с избеганием г=0,53, р<0,01; с физической возбудимостью г=0,45, р<0,01 и с общим синдромом вторичной травматизации г=0,48, р<0,01). Полученные результаты позволяют сделать вывод, что для респондентов исследуемой профессиональной группы стаж работы практически не влияет на процесс профессионального выгорания, но может являться фактором риска возникновения вторичной травмы.
Исследование взаимосвязи базовых убеждений о мире с профессиональным выгоранием и симптомами вторичной травматизации показало, что убеждение о благосклонности мира значимо отрицательно (слабо и умеренно) связано со всеми симптомами выгорания, кроме эмоционального истощения (с деперсонализацией г=—0,28, р<0,01; с редукцией профессиональных достижений г=—0,45, р<0,01; с общим синдромом профессионального выгорания г=—0,35, р<0,01) и со всеми симптомами вторичной травмы, кроме физической возбудимости (с вторжением г=—0,28, р<0,01; с избеганием г=—0,45, р<0,01 и с общим синдромом вторичной травматизации г=—0,35, р<0,01). Убеждение о собственной ценности наиболее сильно отрицательно связано со всеми параметрами выгорания (с эмоциональным истощением г=—0,42, р<0,01; с деперсонализацией г=—0,40, р<0,01; с редукцией профессиональных достижений г=—0,33, р<0,01; с общим синдромом профессионального выгорания г=—0,46, р<0,01). Связь данного убеждения с симптомами вторичной травмы наблюдается только для избегания (г=—0,24, р<0,05) и общего синдрома (г=—0,23, р<0,05) и является слабой. Убежде-
ние о контролируемости мира не связано ни с одним из симптомов выгорания, вторжением и избеганием, и слабо отрицательно связано с физической возбудимостью (г=—0,24, р<0,05) и общим синдромом вторичной травматизации (г=—0,22, р<0,01).
Таким образом, можно сделать общий вывод, что убеждения о благосклонности мира и собственной ценности значимо отрицательно связаны как с синдромом профессионального выгорания, так и с синдромом вторичной травматизации, хотя с последним достаточно слабо. Убеждение о контролируемости мира практически не связано ни с уровнем профессионального выгорания, ни с уровнем вторичной травматизации.
Полученные нами результаты согласуются с результатами исследователей, говорящих о том, что самоуважение играет важную роль в переживании дистрессов, в том числе, связанных с работой. Тревожные, депрессивные и не способные справиться со стрессами люди чаще испытывают эмоциональное истощение и деперсонализацию и на работе, и вне ее [1]. Также наши результаты совпадают с результатами исследований, в которых была обнаружена отрицательная корреляционная зависимость между компонентами выгорания и высокой самооценкой [18]. В то же время, общая положительная картина мира (убеждение о благосклонности) может оказываться важным фактором, препятствующим вторичной травматизации.
Исследование взаимосвязи интернальности/экстернальности с профессиональным выгоранием и вторичной травматизацией показало, что в нашей выборке данная личностная характеристика практически никак не связана с синдромом вторичной травматизации. Некоторые полученные значимые отрицательные коэффициенты корреляции (например, между общей интернальностью, вторжением (г=—0,24, р<0,05) и физической возбудимостью (г=—0,23, р<0,05) или интернальностью в области здоровья/болезни, вторжением (г=—0,27, р<0,01), физической возбудимостью (г=—0,21, р<0,05) и общим синдромом вторичной травматизации (г=—0,25, р<0,05) являются слабыми и не меняют общую картину.
Для синдрома профессионального выгорания картина несколько иная. Эмоциональное истощение умеренно значимо отрицательно связано с общей интернальностью (г=—0,40, р<0,01), интернальностью в области достижений (г=—0,47, р<0,01), интернальностью в области неудач (г=—0,37, р<0,01) и слабо значимо отрицательно с интернальностью в области производственных отношений (г=—0,21, р<0,05). Деперсонализация умеренно значимо отрицательно связано с общей интернальностью (г=—0,37, р<0,01), интернальностью в области достижений (г=—0,33, р<0,01), интернальностью в области неудач (г=—0,33, р<0,01), интернальностью в области здоровья и болезни (г=—0,46, р<0,01) и слабо значимо отрицательно с интернальностью в области производственных отношений (г=—0,21, р<0,05). Редукция профессиональных достижений умеренно значимо отрицательно связана только с интернальностью в области достижений (г=—0,29, р<0,01). Соответственно, и общий синдром профессионального выгорания умеренно значимо отрицательно связано с общей интер-нальностью (г=—0,40, р<0,01), интернальностью в области достижений (г=—0,47, р<0,01), интернальностью в области неудач (г=—0,33, р<0,01), интернальностью в области здоровья и болезни (г=—0,31, р<0,01).
Таким образом, результаты нашего исследования практически не подтверждают результаты других исследований [17], говорящих о важной роли показателя интернальности/экстернальности в преодолении травматических стрессов. По результатам нашего исследования можно сделать вывод, что локус контроля действительно взаимосвязан с профессиональным выгоранием, но практически не имеет значения в процессе формирования синдрома вторичной травматизации.
Полученные результаты, безусловно, подтверждают основную выдвинутую нами гипотезу о том, что наличие вторичной травматизации может быть значимым фактором, существенно повышающим риск профессионального выгорания, особенно по такому симптому как деперсонализация. В наименьшей степени с вторичной травматизацией связана редукция профессиональных достижений.
Вторая выдвинутая нами гипотеза подтвердилась лишь частично, то есть только в отношении такой личностной характеристики, как базовые убеждения о мире. Убеждения о
благосклонности мира и собственной ценности значимо отрицательно связаны с синдромом как профессионального выгорания, так и вторичной травматизации, хотя с последним достаточно слабо, а убеждение о контролируемости мира практически не связано ни с одним из них. В то же время, такая личностная характеристика, как локус контроля значимо взаимосвязана с профессиональным выгоранием, но практически не имеет значения в процессе формирования синдрома вторичной травматизации.
Мы считаем, что полученные нами результаты расширяют представления о синдроме профессионального выгорания, особенно у психологов, работающих с жертвами экстремальных и кризисных ситуаций, и могут быть эффективно использованы при разработке программ по его предупреждению и коррекции.
Безусловным ограничением нашего исследования является профессиональная однородность выборки. Очевидно, что дальнейшие исследования в данном направлении должны включать, в первую очередь, проведение экспериментальных исследований испытуемых других профессиональных областей, например, психологов МЧС.
Литература
1. Водопьянова Н.Е., Старченкова Е.С. Синдром выгорания: диагностика и профилактика. СПб., 2005.
2. Ильина И.Г., Соловейчик М.Я. (ред.) Методические материалы по работе со вторичной травмой // Конфликт и травма. Вып.1. Актуальные вопросы оказания помощи при травматических и посттравматических стрессовых расстройствах. СПб., 2002.
3. Малкина-ПыхИ.Г. Экстремальные ситуации: Справочник практического психолога. М., 2005.
4. Наследов А.Д. Математические методы психологического исследования. Анализ и интерпретация данных. СПб., 2006.
5. Орел В.Е. Феномен «выгорания» в зарубежной психологии: эмпирические исследования // Психологический журнал. 2001. Т.22, №1. С. 90—101.
6. Падун М.А., Тарабрина Н.В. Психическая травма и базисные когнитивные схемы личности // Московский психотерапевтический журнал. 2003. № 1. С. 121—142.
7. Практикум по психодиагностике и исследованию толерантности личности / Под ред. Г.У. Солдатовой, Л.А. Шайгеровой. М., 2003.
8. Самыкина Н., Сулицкий В. Синдром выгорания у работников пенитенциарной системы // Социальная психология. 2004. №4(6). С. 43—48.
9. Човдырова Г.С. Личность в условиях социальной изоляции: Проблемы адаптации и повышение стрессовой устойчивости. М., 2000.
10. Bramsen I., Dirkzwager A.J., van derPloegH.M. Predeployment personality traits and exposure to trauma as predictors of posttraumatic stress symptoms: A prospective study of former peacekeepers // Am. J. Psych. 2000. V 157(7). P. 1115—1119.
11. Bride B.E., Robinson M.M., Yegidis B., Figley C.R. Development and validation of the secondary traumatic stress scale // Res. Soc. W Pract. 2003. Vol. 13. P. 1—16.
12. Figley C.R. (Ed.) Compassion Fatigue: Coping with Secondary Traumatic Stress Disorder in those who treat the traumatised. NY, 1995.
13. Gentry J.E. Compassion fatigue: a crucible of transformation // J. Traum. Pract. 2002. V1 (3/4). P. 37—61.
14. Gorna J.K., Konieczna J. Burnout, stress and styles of coping among hospital nurses // Ann. Acad. Med. Bial. 2005. V.50. P. 216—219.
15. Janoff-Bulman R. Posttraumatic growth: Three explanatory models // Psy. Inq. 2004. V 15. P. 30—34.
16. Joseph S., Linley P.A., Harris G.J. Understanding positive change following trauma and adversity: Structural clarification // J. Loss Tr. 2005. V 10. P. 83—96.
17. Linley P.A. Positive adaptation to trauma: wisdom as both process and outcome // J. Traum. Str. 2003. V 16(6). P. 601—610.
18. Rosse J.G., Boss R.W., Johnson A.E., Crown D.F. Conceptualizing the role of self-esteem in the burnout process // Gr. Org. St. 1991. V16 (4). P. 428-451.
19. Stamm B.H. (Ed.). Secondary traumatic stress: Self-care issues for clinicians, researchers, and educators (2nd ed.). Lutherville, MD: Sidran, 1999.
© Малкина-Пых И.Г., 2010
Приложение
Шкала оценки вторичного травматического стресса
Инструкция. Прочитайте внимательно каждое утверждение. Затем определите и отметьте на бланке, насколько верным для вас являлось данное утверждение в течение последних семи (7) дней.
Утверждение Никогда Редко Иногда Часто Очень часто
1 Я чувствовал себя эмоционально заторможенным 1 2 3 4 5
2 Мое сердце начинало сильно биться, когда я думал о работе с клиентами 1 2 3 4 5
3 Мне казалось, что я пережил ту же травму, что и мой (мои) клиент(ы) 1 2 3 4 5
4 У меня возникли проблемы со сном 1 2 3 4 5
5 Я чувствовал неуверенность в будущем 1 2 3 4 5
6 Воспоминания о моей работе с клиентами расстраивали меня 1 2 3 4 5
7 Мне было неинтересно общаться с другими людьми 1 2 3 4 5
8 Я испытывал раздражение 1 2 3 4 5
9 Я был менее активен, чем обычно 1 2 3 4 5
10 Я думал о своей работе с клиентами, даже когда не собирался этого делать 1 2 3 4 5
11 Мне было трудно сосредоточиться 1 2 3 4 5
12 Я избегал людей, мест или вещей, напоминавших мне о работе с клиентами 1 2 3 4 5
13 У меня были разрушительные фантазии о моей работе с клиентами 1 2 3 4 5
14 Я хотел избежать работать с некоторыми клиентами 1 2 3 4 5
15 Меня было легко раздосадовать 1 2 3 4 5
16 Я ожидал, что случиться что-нибудь плохое 1 2 3 4 5
17 Я обнаружил провалы в воспоминаниях о моих сессиях с клиентами 1 2 3 4 5
Ключ:
Субшкала «вторжение»: сумма баллов пунктов 2, 3, 6, 10, 13. Субшкала «избегание»: сумма баллов пунктов 1, 5, 7, 9, 12, 14, 17. Субшкала «физиологическая возбудимость»: сумма баллов пунктов 4, 8, 11, 15, 16. Общий балл синдрома вторичной травматизации определяется как сумма балов трех субшкал.
