CC BY
58
УДК 159.9.072.43
DOI: 10.24412/2308-717Х-2021-1-78-88
Попова Татьяна Ананьевна
кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии развития
ФГБОУ ВО «Пермский государственный национальный исследовательский
университет», Пермь, Россия 614990, Пермь, Букирева, 15, (342)239-65-75 e-mail: [email protected]
ВЗАИМОСВЯЗЬ ЛОКУСА РОЛЕВОГО КОНФЛИКТА И ЛИЧНОСТНЫХ СВОЙСТВ В СРЕДНЕМ И ПОЖИЛОМ ВОЗРАСТЕ
Tatyаna A. Popova
Ph. D., Associate Professor at Department of Developmental Psychology
Federal State Budget Educational Institution of Higher Education «Perm State National Research University» 15, Bukireva, 614990, Perm, Russia e-mail: [email protected]
THE RELATIONSHIP BETWEEN THE LOCUS OF ROLE CONFLICT AND PERSONALITY TRAITS IN MIDDLE AND OLD AGE
Аннотация. Представлены результаты исследования локуса ролевого конфликта и его взаимосвязи с самоотношением, смысложизненными ориентациями и свойствами личности в среднем и пожилом возрасте. В условиях пандемии социальная вовлеченность пожилых людей в активную профессиональную и социальную жизнь резко ограничивается. Эксклюзия пожилых людей может переживаться ими как ролевой конфликт и влиять на особенности ролевого поведения в целом. Выявлено, что характер и плотность корреляций между показателями в выборках среднего и пожилого возраста различны. Выяснилось, что локус ролевого конфликта в выборке респондентов 50-63 лет коррелирует с самопринятием, самоуважением, аутосимпатией, социальной смелостью, смысложизненными ориентациями, а в выборке 64-80-летних - с самопринятием, нормативностью, чувствительностью.
Ключевые слова: локус ролевого конфликта, самоотношение, смысложизненные ориентации, свойства личности, зрелый и пожилой возраст, пандемия COVID-19.
Abstract. The article presents the results of the study of the locus of role conflict and its relationship with self-attitude, life-meaning orientations and
© Попова Т А., 2021
personality traits in middle and old age. In the context of the pandemic, the social involvement of older people in active professional and social life is sharply limited. The exclusion of older people can be experienced by them as a role conflict and affect the features of role behavior in general. It is revealed that the nature and density of correlations between the indicators in the middle-aged and elderly samples are different. It was found that the locus of role conflict in the sample of respondents aged 50-63 years correlates with self-acceptance, self - esteem, autosympathy, social courage, life orientations, and in the sample of 64-80 years-with self-acceptance, normativity, sensitivity.
Key words: locus of role conflict, self-attitude, life orientations, personality traits, mature and elderly age, COVID-19 pandemic.
В 2020 г., когда человечество столкнулось с новой реальностью -коронавирусной инфекцией, люди пожилого возраста (65+) стали группой высокого риска, особой защиты и вынужденной изоляции. Пандемия, охватившая мир, выходит за рамки нормального человеческого опыта, угрожая жизни и здоровью людей [8]. Являясь экстремальной и кризисной ситуацией жизнедеятельности, она изменяет модели социального поведения [6]. Концепции «успешного», «позитивного», «благополучного», «эффективного старения» в позднем онтогенезе и такие личностные ресурсы, как удовлетворенность жизнью и контроль над ней, способность к адаптации и совладанию [1, 2, 9, 10] в условиях реальной угрозы жизни и здоровью требуют экзистенциального переосмысления.
Появляются работы, в которых обсуждается проблема кризиса концепции социальной включенности (инклюзии) пожилых людей, которая сменяется временной эксклюзией во время пандемии, правомерно ставятся вопросы о формировании новых концепций старения в социальных науках [5]. Длительная самоизоляция во время карантина ограничила социальную активность пожилых людей, сузила их личностные контакты, сформировала осознание уязвимости, тревоги и страха за собственную жизнь и жизнь своих близких [8]. Кризисные переживания могут проявляться в подобных ситуациях как ролевые конфликты, которые П.П. Горностай рассматривает как устойчивую тенденцию личности, а склонность человека выбирать интернальную или экстернальную стратегию поведения называет локусом ролевого конфликта [3, 4].
Ролевые конфликты в пожилом возрасте могут проявляться как социальная и личная дезориентация, конфликт гендерной роли [7], отход от решения насущных проблем, отрицание жизненных ценностей и ориентиров, «жизни одним днем» [7].
Источником ролевого конфликта может быть «перегрузка роли», в частности, переход работающего пожилого человека «на удаленку», овладение новыми онлайн-технологиями либо длительное «отлучение» от работы во время карантина и вынужденное бездействие, ограничение общения с близкими людьми, социальная изоляция. Во время карантина резко ограничиваются возможности социальной самореализации пожилых людей, которую Л.А. Головей
и др. [2] рассматривают как продуктивное средство преодоления социально-ролевых конфликтов.
Ролевые конфликты занимают в изменившейся жизненной ситуации во время пандемии COVID-19 особое место. Пожилые люди испытывают большие сложности при переживании ролевых конфликтов, поисках новых смыслов, меняющегося отношения к себе, страха за свое здоровье и здоровье родных и близких людей.
В то же время средний возраст - возраст зрелости, рассматриваемый традиционно как продуктивный, как возраст акме, вершины личностного и профессионального развития, в сегодняшнем изменившемся мире также сталкивается с серьезными экономическими и социальными проблемами. В ситуации локдауна это и смена образа жизни (работа в режиме онлайн), и страх болезни, и реальная потеря работы и здоровья могут переживаться как кризисные противоречия психологических ролей человека. Выбор интернальной или экстернальной стратегии поведения в ролевом конфликте во многом определяется качествами самой личности, ее системой ценностей и смысложизненных ориентаций, а также отношением человека к самому себе.
Именно с этих позиций изучение ролевых конфликтов, смысложизненных ориентаций, самоотношения и свойств личности на разных этапах онтогенеза нам представляется весьма актуальным.
Актуальность проблемы определила цель и гипотезы исследования.
Основная цель исследования состояла в изучении особенностей локуса ролевого конфликта, личностных свойств, самоотношения и смысложизненных ориентаций у людей среднего и пожилого возраста.
Цель исследования определила следующие гипотезы.
1. Существуют различия показателей локуса ролевого конфликта, свойств личности, смысложизненных ориентаций и самоотношения в среднем и пожилом возрасте.
2. Существует взаимосвязь показателей локуса ролевого конфликта, свойств личности, смысложизненных ориентаций и самоотношения в среднем и пожилом возрасте.
3. Характер взаимосвязей между показателями локуса ролевого конфликта, личностными свойствами, смысложизненными ориентациями и самоотношением в изучаемых выборках различен.
Основные задачи исследования:
1) изучить особенности локуса ролевого конфликта у людей среднего и пожилого возраста;
2) изучить личностные свойства, отношение к себе и смысложизненные ориентации людей среднего и пожилого возраста;
3) сравнить показатели личностных свойств, смысложизненных ориентаций, отношения к себе и локуса ролевого конфликта в изучаемых выборках;
4) исследовать и сравнить характер взаимосвязей данных показателей в изучаемых выборках.
Для проверки гипотез были выбраны следующие методики:
1. Шкала локуса ролевого конфликта П.П. Горностая
2. Тест смысложизненных ориентаций (СЖО) Д.А. Леонтьева
3. Сокращенный вариант личностного опросника Р. Кеттелла 16PF
4. Опросник самоотношения (В.В. Столин, С.Р. Пантилеев)
Для проверки гипотез был применен следующий диагностический инструментарий:
1. Вариант С личностного опросника Р. Кэттелла 16 PF
2. Тест смысложизненных ориентаций (СЖО) Д.А. Леонтьева
3. Опросник «Шкала локуса ролевого конфликта» П.П. Горностая
4. Опросник самоотношения (В.В. Столин, С.Р. Пантилеев)
Были использованы следующие методы математической статистики: критерий Колмогорова - Смирнова (для выявления подчинения данных закону нормального распределения), критерий Манна - Уитни (для сравнения изучаемых показателей в разных возрастных группах); ранговый коэффициент корреляции Спирмена (для выявления взаимосвязей между свойствами изучаемых показателей внутри групп разного возраста). Расчет проводился с использованием статистического пакета IBM SPSS Statistics 22.
Общая выборка испытуемых составила 70 человек, живущих в г.Березники Пермского края (из них 36 респондентов в возрасте от 50 до 63 лет; 34 респондента - в возрасте от 64 до 80 лет).
Исследование проходило частично с помощью интернет-ресурса Online Test Pad.
Обсуждение результатов
Для проверки первой гипотезы о том, что существуют различия показателей локуса ролевого конфликта, свойств личности, смысложизненных ориентаций и самоотношения в среднем и пожилом возрасте, было произведено сравнение показателей между собой по двум группам. Для проведения анализа был использован непараметрический U-критерий Манна - Уитни. Непараметрическая статистика была выбрана в силу того, что с помощью критерия Колмогорова - Смирнова было доказано, что часть переменных не подчиняется закону нормального распределения.
Мы обнаружили только одно значимое различие по шкале «Q1» Кеттелла (консерватизм - радикализм) в изучаемых выборках (U = 712,5, p < 0,05). Респонденты среднего возраста менее консервативны, более критичны и более гибко решают проблемы и ролевые конфликты, чем респонденты пожилого возраста.
Таким образом, гипотеза о существовании различий между показателями в группах респондентов, выделенных по возрасту, подтвердилась лишь частично.
Для проверки второй и третьей гипотез был проведен корреляционный анализ показателей по Спирмену. Результаты специфики корреляций в группе респондентов среднего возраста представлены на рис. 1.
Рис. 1. Взаимосвязь показателей локуса ролевого конфликта и самоотношения в выборке испытуемых среднего возраста
Рассмотрим корреляции между показателями локуса ролевого конфликта и показателями самоотношения МИС в выборке испытуемых среднего возраста (50-63 года). Выявлена значимая умеренная положительная взаимосвязь между шкалой «локус ролевого конфликта» и шкалой МИС «самоуважение» (г = 0,311*, р < 0,05). Данная корреляция предполагает, что при интернальном переживании ролевого конфликта человек уверен в себе, в том, что он разрешит внутриличностную проблемную ситуацию, реалистично оценив свои возможности и сохранив самоконтроль.
И наоборот, у человека с экстернальным локусом ролевого конфликта снижается уровень самооценки, повышается неверие в собственные силы, его поведение зависит от внешних обстоятельств и оценок.
Также выявлена значимая умеренная положительная взаимосвязь (г = 0,347*, р < 0,05) между шкалой «локус ролевого конфликта» и шкалой МИС «аутосимпатия». Мы интерпретируем данную взаимосвязь следующим образом: поведение человека, переживающего ролевой конфликт, связано с положительным либо негативным отношением к собственному «Я». Экстерналы строят отношение к себе, ориентируясь на внешние социальные оценки, в ситуации ролевого конфликта их самооценка и аутосимпатия понижается. Люди с явно выраженным интернальным типом конфликта социальных ролей доверяют себе, собственной идентичности и одобряют свои поступки и выборы.
Была выявлена значимая слабая положительная взаимосвязь между шкалой «локус ролевого конфликта» и шкалой МИС «самопринятие» (г = 0,291*,р < 0,05).
О чем может говорить данная корреляция? Стратегия поведения человека в социальном конфликте ролей связана с уровнем его самопринятия. Чем более личность принимает себя, тем чаще выбирает интернальную ориентацию в ситуациях выбора, осознавая личностную ответственность за свой выбор.
Выявлена значимая умеренная отрицательная взаимосвязь (г = -0,301*, р < 0,05) между шкалой «локус ролевого конфликта» и шкалой МИС «самопоследовательность». Человек выбирает стратегию социального
поведения, понимая, что он сам является источником активности в различных видах деятельности и социальных отношений.
В то же время нами обнаружен противоречивый факт. С возрастанием показателей по шкале «локус ролевого конфликта» у испытуемых среднего возраста снижаются показатели по шкале МИС «самопоследовательность».
Чем объяснить это кажущееся (или реальное) противоречие? С одной стороны, при разрешении ролевых конфликтов интерналы опираются на понимание того, что способны управлять своей судьбой, организуя собственную деятельность и жизнь. С другой стороны, в условиях пандемии, глобальных социальных и личностных ограничений, реальной опасности смертельной инфекции у человека может возникать ощущение неспособности влиять на внешние обстоятельства и противиться им.
Таким образом, человек, у которого выражен интернальный локус, в ситуации ролевого конфликта попадает в условия, препятствующие актуализации внутреннего потенциала личности, ее потребностей и мотивов. В этих ситуациях исключаются способы ухода от ожиданий и требований относительно норм исполнения человеком социальных ролей. Уважение к себе и самопринятие сталкиваются с невозможностью личного влияния и управления, тогда включаются защитные механизмы. Наши данные совпадают с исследованием О.Ю. Стрижицкой, которая отмечает, что в отдельных случаях, когда у человека отсутствует контроль над ситуацией, экстернальный локус может иметь преимущества [11].
Рассмотрим далее характер корреляций между показателями локуса ролевого конфликта и свойствами личности (по методике 16 PF Кеттелла) в выборке испытуемых среднего возраста (рис. 2).
Рис. 2. Взаимосвязь показателей локуса ролевого конфликта и свойств личности (16 PF Кеттелла) в выборке испытуемых среднего возраста
Из рис. 2 видно, что существует значимая умеренная положительная взаимосвязь между шкалой «локус ролевого конфликта» и шкалой «Е» (подчиненность - доминантность) Кеттелла (г = 0,414**, p < 0,01) Данная корреляция может говорить о том, что интернальная стратегия поведения человека в условиях ролевого конфликта связана с уровнем его доминантности.
Чем более доминантна и уверена в себе личность, тем более интернально она поступает в ситуации ролевых конфликтов. И наоборот, такие свойства, как подчиненность, застенчивость, коррелируют с экстернальным поведением в ситуации ролевого выбора.
Между шкалой «локус ролевого конфликта» и шкалой «Н» (робость -смелость) Кеттелла выявлены значимые средние положительные взаимосвязи (г = 0,503***, р < 0,001). Интернальная стратегия поведения человека в условиях ролевого выбора связана с социальной смелостью и активностью личности во взаимодействии с другими людьми.
Обнаружены значимые средние отрицательные взаимосвязи между шкалой «локус ролевого конфликта» и шкалой «О» (низкое - высокое супер-эго) Кеттелла (г = -0,562***, р < 0,001). Чем более выражена интернальность ролевого конфликта, тем более гибок и адаптивен человек к социальным нормам и правилам. Чем выше показатель О Кеттелла, тем более нормативен человек в своем поведении, тем более придерживается правил и норм, действуя порой негибко консервативно.
Рассмотрим далее характер корреляций между показателями ролевого конфликта и СЖО (смысложизненных ориентаций личности) (рис. 3).
Локус ролевого Процесс жизни
конфликта г=0.,427*
Локус контроля -жизнь
Рис. 3. Взаимосвязь показателей локуса ролевого конфликта и смысложизненных ориентаций в выборке испытуемых среднего возраста
Как показывает рисунок, существуют значимые умеренные положительные взаимосвязи между шкалой «локус ролевого конфликта» и шкалой СЖО «процесс жизни» (г = 0,427**,р < 0,01). Стратегия интернального поведения личности в ситуации ролевого конфликта коррелирует положительно с восприятием процесса собственной жизни как эмоционально насыщенного и наполненного смыслом. Личность с экстернальным локусом ролевого конфликта чаще переживает неудовлетворенность своей жизнью в настоящем. Также обнаружены значимые слабые положительные взаимосвязи между шкалой «локус ролевого конфликта» и шкалой СЖО «локус контроля - жизнь» (г = 0,298*, р < 0,05). Чем более интернален локус ролевого конфликта, тем более способен человек самостоятельно и сознательно принимать решения и контролировать собственную жизнь. Люди с экстернальным локусом ролевого конфликта, наоборот, уверены, что жизнь далеко не всегда поддается сознательному
контролю, что свобода иллюзорна, и бессмысленно что-либо загадывать на будущее.
Рассмотрим далее характер интеркорреляций между показателями локуса ролевого конфликта, самоотношения, свойств личности и смысложизненных ориентаций в группе респондентов пожилого возраста.
При анализе взаимосвязей между показателями локуса ролевого конфликта и самоотношения в данной выборке обнаружена только одна среднезначимая положительная взаимосвязь между шкалой «локус ролевого конфликта» и шкалой «самопринятие» МИС (г = 0,618**,p < 0,01) (рис. 4).
Локус ролевого конфликта г=0,618** Самопринятие
Рис. 4. Взаимосвязь показателей локуса ролевого конфликта и самоотношения в выборке
испытуемых пожилого возраста
О чем она говорит? Прежде всего о том, что стратегия поведения человека в условиях выбора, борьбы мотивов коррелирует с аутосимпатией или антипатией человека к себе, согласием (или несогласием) со своими внутренними побуждениями. Чем более интернален локус ролевого конфликта, тем более позитивно человек воспринимает себя, критично оценивая свои достоинства и недостатки. Человек с экстернальным локусом ролевого конфликта не склонен воспринимать себя критично, не принимает все стороны собственного «Я».
Рассмотрим далее характер корреляций между показателями локуса ролевого конфликта и свойствами личности (по методике 16 PF Кеттелла) в выборке пожилых испытуемых (рис. 5).
г=-0,469* Локус ролевого г=-0,553** I
0 конфликта
Рис. 5. Взаимосвязь показателей локуса ролевого конфликта со свойствами личности (16 PF Кеттелла) в выборке испытуемых пожилого возраста
Выявлена значимая умеренная отрицательная взаимосвязь между шкалой «локус ролевого конфликта» и шкалой «G» (низкое - высокое супер-эго) Кеттелла (г = -0,469*, p < 0,05). Данные интеркорреляты выявлены и в выборке людей среднего возраста, что говорит о сходных тенденциях. Чем выше локус экстернальности, тем выше показатель G Кеттелла, тем более человек ориентирован на социальные нормы и правила, что в условиях социальных ограничений может выступать защитным механизмом личности.
Выявлена значимая средняя отрицательная корреляция (г = -0,553**, p < 0,01) между локусом ролевого конфликта» и шкалой «I» (жесткость -чувствительность) Кеттелла, что говорит о связи ролевого конфликта
с чувственной сферой человека, эмпатией или рациональностью. Пожилые люди с экстернальным локусом ролевого конфликта чаще могут проявлять чувствительность, эмпатию, а порой непрактичность. У людей с интернальным локусом ролевого конфликта ярче проявляются такие черты, как рациональность, рассудочность, гибкость в суждениях.
В то же время в выборке пожилых людей не обнаружены корреляты показателей локуса ролевого конфликта и смысложизненных ориентаций. Как можно интерпретировать этот факт? Вероятно, в реальных условиях жестких ограничений и самоизоляции, неопределенности и реальных страхов за жизнь новые ролевые паттерны не согласуются со сложившейся системой ценностей и смыслов жизни в пожилом возрасте.
Выводы
1. В результате исследования выявлено значимое различие по шкале «^1» Кеттелла (консерватизм - радикализм), между группами испытуемых среднего и пожилого возраста. Пожилые люди более консервативны, более устойчивы к традициям и склонны принимать все на веру, менее восприимчивы к новым идеям и переменам.
2. Была выявлена взаимосвязь локуса ролевого конфликта со шкалами МИС «самопринятие / аутосимпатия» и «самоуважение» в обеих выборках. Тот факт, что локус ролевого конфликта положительно связан с самопринятием, согласуется с мнением О.Ю. Стрижицкой о том, что самопринятие является предиктором локуса контроля. В выборке людей среднего возраста шкала «локус ролевого конфликта» дополнительно коррелирует со шкалами МИС «самоуважение» и «самопоследовательность» («саморуководство»).
3. В выборке испытуемых среднего возраста была выявлена отрицательная взаимосвязь локуса ролевого конфликта со шкалой МИС «самопоследовательность» («саморуководство»), вступающая в диссонанс с коррелятами локуса ролевого конфликта и шкалами МИС «самопринятием / аутосимпатией» и «самоуважением», что, по нашему мнению, является следствием кризисной ситуации пандемии.
4. В выборке испытуемых среднего возраста выявлены интеркорреляции показателей локуса ролевого конфликта и смысложизненных ориентаций. У испытуемых пожилого возраста связей между данными показателями не обнаружено.
5. В выборке испытуемых среднего возраста обнаружены корреляции между локусом ролевого конфликта и свойствами личности (факторы Н, Е, О Кеттелла). В выборке пожилых людей отсутствует корреляция между локусом ролевого конфликта и фактором Н (социальная робость - смелость) Кеттелла. В целом взаимосвязь между локусом ролевого конфликта и личностными свойствами подтверждает мнение П.П. Горностая [3], что интернальная и экстернальная ориентации ролевого конфликта являются не только поведенческой реакцией, но и личностной характеристикой.
6. Таким образом, характер взаимосвязей между изучаемыми показателями в обеих группах является различным. У испытуемых среднего возраста наблюдается более высокая плотность интеркорреляций локуса
ролевого конфликта со свойствами личности, системой ценностей и отношением к себе, нежели в выборке респондентов пожилого возраста, что предполагает более устойчивый симптомокомплекс свойств, и может выступать более эффективным ресурсным фактором (либо защитным механизмом) в кризисных условиях жизни.
7. На основании полученных результатов мы можем утверждать, что выявленные нами гипотезы частично и в целом подтвердились.
Заключение
В последние десятилетия проблема пожилого возраста активно обсуждается в многочисленных исследованиях. 2020 г. оказался не только годом испытаний для человечества, но и триггером к переосмыслению парадигмы старения человека.
Поздний онтогенез, который рассматривался как возраст развития, позитивного, благополучного, успешного старения, ученые с осторожностью называют возрастом риска, временной эксклюзии, вынужденной изоляции из-за его большей уязвимости к коронавирусной инфекции, психосоциальной дезадаптации и травматизации. Становится весьма актуальным не только изучение психологических особенностей и проблем развития человека в поздних возрастах в кардинально изменившихся условиях жизни во время пандемии, но и экзистенциальное переосмысление концепций старения.
Список литературы
1. Басов И.А. Взаимосвязь смысла жизни и субъективного благополучия в позднем возрасте // Психология. Историко-критические обзоры и современные исследования. - 2018. - Т. 7, № 5А. - С. 3-12.
2. Головей Л.А., Криулина А.В. К вопросу о характеристиках субъективного мира личности в период поздней взрослости // Вестник С. -Петерб. ун-та. Психология и педагогика. - 2014. - № 2. - С. 41-50.
3. Горностай П.П. Измерение локуса ролевого конфликта // Психологическая диагностика. - 2004. - №. 3. - С. 88-95. 4
4. Горностай П.П. Личность и роль: Ролевой подход в социальной психологии личности. - Киев: Интерпресс ЛТД, 2007. - 312 с. 3
5. Григорьева И.А., Богданова Е.А. Концепция активного старения в Европе и России перед лицом пандемии COVID-19 // Laboratorium: Журнал Социальных Исследований. - 2020. - Т. 12, № 2. - С. 187-211.
6. Касьянов В.В., Гафиатулина Н.Х., Самыгин С.И. Особенности и проблемы социального поведения в условиях режима самоизоляции российского населения // Гуманитарий Юга России. - 2020. - Т. 9, № 2. - С. 5163. - DOI: 10.18522/2227-8656.2020.2.3
7. Клецина И.С. Гендерная социализация в пожилом возрасте // Социальная психология и общество. - 2020. - Т. 11, № 3. - С. 22-34. - DOI: 10.17759/sps.2020110302
8. Кочетова Ю.А., Климакова М.В. Исследования психического состояния людей в условиях пандемии COVID-19 // Современная зарубежная психология. - 2021. - Т. 10, № 1. - С. 48-56.
9. Мелёхин А.И. Психологические модели успешного старения (обзор зарубежных исследований) // Психологический журнал Международного университета природы, общества и человека «Дубна» (Dubna Psychological Journal). - 2014. - № 2. - С. 44-61.
10. Сергиенко Е.А., Харламенкова Н.Е. Психологические факторы благополучного старения // Вестник С.-Петерб. ун-та. Психология и педагогика. - 2018. - Т. 8, вып. 3. - С. 243-257.
11. Стрижицкая О.Ю. Воспринимаемый стресс, локус контроля и самопринятие: теоретические и эмпирический подходы // Вестник С.-Петерб. ун-та. Психология. - 2019. - Т. 9, вып. 1. - С. 21-31.
