Взаимосвязь информационного и правового пространства России в XX в Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 1/6.165

Р. Р. Газизов

Взаимосвязь информационного и правового пространства России в XX в.

В статье исследована взаимосвязь глобального информационного и правового пространства России в XX в. Это пространство тесно связано с развитием информационно-политических технологий. Многие страны страдают от неэквивалентного обмена информацией, что приводит к увеличению «трещины» культурных, правовых и информационных миров. В статье использован тот подход, согласно которому современный мир может быть «построен» в сознании, в «Я», которое оказывается сегодня надтреснутым субъектом. Эта «надтреснутость» оказывается обусловленной процессом вытеснения естественного мира искусственным, что значительно сужает действие правовых законов и само существование правового пространства и времени, в результате чего мы сталкиваемся с моральным, духовным старением предметов, в том числе с усилением социальной, правовой апатии субъекта.

This paper investigates the relationship between global information and legal space of Russia in the XX century. This space is connected with the development of information and political technologies. Many countries suffer from unequal exchange of information that leads to an increase in "cracks" of cultural, legal and media worlds. The article used the approach according to which the modern world can be "constructed" in the consciousness "I" that is today cracked actor. This "nadleznost" is caused by the process of substitution of the natural world, man-made, that significantly reduces the effects of legal laws and the existence of legal space and time, with the result that we are faced with moral, spiritual aging items, including by strengthening the social, legal apathy of the subject.

Ключевые слова: глобальное информационное пространство, правовое пространство, трещина между культурными и информационными мирами, информация, проблема модернизации, моральное, духовное старение предметов, социальная и правовая апатия.

Keywords: global information space, legal space, the rift between the cultural and information worlds information, the problem of modernization, moral, spiritual aging items, social and legal apathy.

Становление глобального информационного пространства сопряжено с развитием международного права, предназначение которого связано с поддержанием нравственного миропорядка, безопасного и гармоничного сосуществования государств с различным социальным и политическим строем, с упорядочением международных экономических, политических, правовых и социальных отношений, в которых постепенно выкристаллизовывается самосознание личностей, этносов, народов и государств.

Информационное и правовое пространство, их становление связаны с развитием информационно-политических технологий в условиях взаимодействия закрытого и открытого обществ, становлением сообществ людей. При этом информационное пространство уходит своими истоками в общественно-политическую драму стран, которые вступают сегодня в весьма активные межкультурные, духовные контакты в «условиях неэквивалентного обмена информацией» [1].

Правовое время есть, в принципе, форма социального времени. Ведь право есть основа духовности, сущностью которой выступают социальная память, историческая и нравственная память о человеке. Социальные времена отличаются уникальностью западного и восточного типов цивилизации. Становление информационного и правового времени, в этом плане, отличается своей направленностью к будущему, выходит за пределы циклического времени.

Драматическая насыщенность «восточного» времени, которое отличается насыщенностью пространственно-временных форм, геополитическими сдвигами, характеризуется возникновением новых религий и массовых духовных и политических движений. Но вся эта драматургия развертывается в пределах господствующего «перераспределительного» принципа. А общественный прогресс зиждется на комплексном охвате форм времени и взаимосвязи пространства и времени, их влиянии друг на друга. Данная взаимосвязь выражена в понятии хронотопа, и сама проблема хронотопа всегда выступала крайне остро. Само информационное и правовое пространства отличаются в настоящее время замедлением ритма протекающих в нем процессов, что накладывает свою печать на социокультурное пространство России и выражается в его [пространстве] сжатии, сужении.

© Газизов Р. Р., 2017

Заметим, что глобальное информационное пространство практически не растет или растет крайне медленно. При этом сама энергия социального возвышения (одних] примерно равна «энергии» социального падения других, и стимулы становления информационного пространства не достигают точки абсолютного развития; маятник истории поворачивается часто в противоположном направлении. Время начинает двигаться от настоящего к прошлому, а пространство как бы «застывает» на одном месте. В результате мы отдаляемся от «пространственно-временного континуума» и получаем время само по себе и пространство само по себе.

В условиях господства «перераспределительного принципа» государство вполне может расширить правовое время своей жизни. Это может произойти только путем расширения правового пространства, которое оказывается ориентированным на глобально используемые и без конца перераспределяющиеся ресурсы.

Многие страны сегодня отличаются разрывом между темпами общего информационного накопления, а также возможностями технологического использования, применения накопленной информации. Информация накапливается, зачастую не находя целенаправленного применения; в результате она становится «ферментом», который постепенно подтачивает общественные институты, нравы, нормы, идеалы, культурные и духовные традиции людей.

Разрыв между темпами научно-технического прогресса и возможностями его применения вполне может анализироваться в пределах проблемы единства сознания как проблемы связи чувственного созерцания человека и его рассудочной деятельности. Любую информацию, которая связана с переживанием человека, невозможно «схватить» вне проблемы данности, заданно-сти объективного мира в созерцании. Современный субъект оказывается как бы информационно разделенным между двумя формами «схватывания» реальности - пространством и временем. Это - одна сторона вопроса. Другая состоит в том, что информационное пространство сопряжено с мыслящим субъектом и тем синтезом категориальных форм, который этот субъект осуществляет. Между мышлением и бытием, таким образом, образуется «трещина». Уже кантовское «Я», замечает Ж. Делёз, - есть некое треснувшее «Я» [2].

Правовое пространство имеет отношение к синтезу географических и экономических ресурсов, духовных, политических и культурных потенций. Хотя государственная территория и выступает областью действия единых экономических правил - пространственных пределов рынка потребления и воспроизводства товаров, тем не менее сохранение культурного и духовного единства рынка, зачастую, превращается в весьма «дефицитный ресурс» [3]. Заметим, что сами интересы сохранения рынка способствуют центростремительным тенденциям в государстве; заметим, что, при этом, существует различие между традиционным «воспроизводством» общества и его производством, то есть запланированным ростом [4].

Рынок есть не только экономический феномен. Это - и правовое, культурное, духовное явление. Информационное пространство России связано с прогрессом в сфере права и правового времени, которое понимается не в качестве спонтанно действующей эволюции, а, часто, как некая социальная модернизация.

Нам думается, что Запад есть некий уникальный тип цивилизации; этот тип позволяет человеку вырваться из «плена» циклического времени, осознать значение не только преемственности, но и неповторимости культуры. Социальные институты западной цивилизации являются своего рода «линзой», которая фокусирует добываемую в обществе информацию. Эта информация становится подлинным источником новых технологий (промышленных, духовных и социальных].

Информация, которая постоянно возрастает в современном сложном мире, постепенно способствует вытеснению естественно складывающихся тенденций тенденциями, искусственным образом спровоцированными. Информационное пространство постепенно вытесняет автономным образом формирующиеся типы социального поведения людей. Информационное пространство и время, тем не менее, не связаны с подменой местной территориальной культуры и культурной автономией, которая оказывается «программированным управлением из разного рода центров» [5]. В результате сама история «и география, принадлежность к традиции и к территории становится способом мышления и мироощущения тех, кто сопротивляется трансформациям... Регионализм и автономизм выступают как лозунги антитехнократического сопротивления» [6].

Современное правовое пространство России не исчерпывается ни своим физическим, ни географическим пониманием. Оно сопряжено с правовым и временным ресурсом. Духовный строй современной эпохи заключается в том, что, с одной стороны, Россия нуждается в последовательной модернизации всех форм деятельности и жизни, а с другой - массовое сознание России оказалось в настоящее время скомпрометированным некоторыми механизмами социальной модернизации, в частности либеральным мифом «самоорганизующейся» экономики. Но эта самоорганизация, сворачивающая время и пространство социальных систем, сопряжена, в то же вре-10

мя, с модернизационными устремлениями всего общества в целом. «Решающая проблема модернизации касается того, в какой мере могут сокращаться доля заработной платы в национальном доходе и покупательная способность масс, не провоцируя в то же время волну политического возмущения, способную поставить под угрозу планы руководителей» [7].

Модернизационная политика связана либо с тем, как само общество накачивается привносимой извне информацией, либо сначала как бы приращивается информация, ориентированная на изменение технических средств.

Информационное пространство и правовое пространство связаны с моральным старением не только средств производства, но и предметов потребления. Сегодня быстрым образом изменяется сама структура потребностей и интересов людей. Сами законы действия межкультурного обмена приводят к тому, что обновление структуры потребления опережает обновление существующих технологий. А это постепенно приводит к отрыву социокультурной сферы от социально-экономической, что особенно наблюдается в менее развитых странах, где зачастую духовная сфера опережает развитие технологических инноваций.

Глобализационные процессы, которые разворачиваются в современном обществе, отличаются корреляцией между коммуникационной активностью социальной группы в межкультурном пространственно-временном континууме, динамикой ее притязаний и дестабилизирующим воздействием социальной группы на внутреннее, духовное и экономическое, социальное равновесие.

Запад создал эффективную систему «двойственного» образа жизни, где достаточно жесткая аскеза труда, трудовых отношений сочетается с гедонистическим духом раскованного досуга, где время и пространство отдалены друг от друга. Сам человек играющий (в эпоху глобализаци-онных перемен] устремляется к экс-групповым контактам, к миру духовного, часто интеллектуального, производства и воспроизводства. Пока еще неясно, как долго Западу удастся балансировать между этими крайностями, между духом, закованным в групповые рамки профессиональной этики, и духом свободы, устремленным к миру никогда не бывшему, но преодолевающему риски откликаться на эмпирические соблазны большого мира.

Современный мир - это определенная среда, аккумулирующая чужую, часто чуждую информацию. Эта информация, касающаяся высоких притязаний жизни, явно запаздывает во времени и отрывается от процесса накопления информации, пригодной для воспроизводства новых социальных и производственных технологий. Поэтому можно сделать вывод о том, что информационное и правовое пространство есть, по сути дела, некая среда, размывающая производительный труд и направленная, в конечном счете, на процессы формирования перераспределительных отношений, так характерных для эпохи глобализации. Но перераспределительные отношения еще не сказываются на увеличении производительности труда.

Пространство и время в современную нам эпоху не могут определить наше существование как существа спонтанного, событийного. Само «событие» есть «самоускользание бытия» [8]. Мир права, зачастую, превращается в грезу, которая снижает трудовую активность, поскольку человек может только представить «Я» в самом себе. Между субъектом и объектом возникает лишь чистая и пустая форма времени, которую весьма трудно назвать правовой. Наше индивидуальное сознание при этом выступает лишь репрезентацией духовного субъекта, который трудно определить как субъект в строгом смысле этого слова, т. е. субъект чисто регулятивный, гносеологический. Правовая и социальная апатия субъекта возникает в тот момент, когда функциональное поле субъекта исключает его аксиологическую и коммуникативную функции.

Примечания

1. Панарин А. С. Философия политики. М.: Новая шк., 1996. 371 с.

2. ДелёзЖ. Различие и повторение. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1998. 384 с.

3. ГолубчикМ. М. и др. Введение в экономическую и социальную географию. Саранск, 1993. С. 165.

4. Панарин А. С. Указ. соч. С. 42.

5. Там же. C. 373

6. Tourain A. La société post-Industrielle. Р., 1969. Р. 78-79.

7. Lecaillon J. La société de conflits. P., 1979. Р. 16.

8. Комаров С. В. Метафизика и феноменология субъективности: исторические пролегомены к фундаментальной онтологии сознания. СПб.: Алетейя, 2007. 736 с.

Notes

1. Panarin A. S. Filosofiya politiki [The philosophy of politics]. M. New school. 1996. 371 p.

2. Delyoz ZH. Razlichie i povtorenie [Difference and repetition] Spb. "Petropolis". 1998. 384 p.

3. Golubchik M. M. and others. Vvedenie v ehkonomicheskuyu i social'nuyu geografiyu [Introduction to the economic and social geography]. Saransk. 1993. P. 165.

4. Panarin A. S. Op. cit. P. 42.

5. Ibid. P. 373

6. Tourain A. La société post-Industrielle. Р., 1969. Р. 78-79.

7. Lecaillon J. La société de conflits. P., 1979. Р. 16.

8. Komarov S. V. Metafizika i fenomenologiya sub"ektivnosti: istoricheskie prolegomeny k fundamental'noj on-tologii soznaniya [Metaphysics and the phenomenology of subjectivity: historical prolegomena to a fundamental ontology of consciousness.] Spb. Aleteiia. 2007. 736 p.

УДК 101

М. А. Гусарова

Соотношение правовой идеологии и правовой психологии как фактор преодоления кризиса правосознания в современном российском обществе (философско-правовой аспект)

В данной статье рассматривается проблема кризиса российского правосознания как следствие социокультурного кризиса, возникшего около полутора веков назад и обострившегося в конце XX - начале XXI вв. Актуальность темы объясняется взятым российским государством курсом на построение правового государства, достижение которого невозможно без сформированного на высоком уровне правосознания граждан. Сущность кризиса российского правосознания видится в диссонансе его таких основных структурных элементов, как правовая идеология и правовая психология, приводящего к рассогласованию в развитии индивидуального, коллективного и общественного правосознания. Принимая во внимание факт уникальности российского правосознания, автор связывает преодоление его кризисного состояния с усилением морально-нравственного компонента в ценностно-правовой системе, обеспечением ее формально-юридической защитой со стороны государственных институтов, достижением компромисса общесоциальных, групповых и индивидуальных интересов, сбалансированностью естественно-правовых и национальных ценностей в российской правовой идеологии, а также с дальнейшей разработкой правопонимания, соответствующего новым социокультурным условиям.

His article examines the problem of the crisis of Russian sense of justice as a consequence of the socio-cultural crisis that arose about one and a half centuries ago and escalated in the late XX - early XXI centuries. The relevance of the topic is explained by the course taken by the Russian state to build a rule-of-law state, the achievement of which is impossible without a high-level legal consciousness of citizens. The essence of the crisis of the Russian sense of justice is seen in the dissonance of its basic structural elements such as legal ideology and legal psychology, leading to a mismatch in the development of individual, collective and public sense of justice. Taking into account the fact of the uniqueness of the Russian sense of justice, the author connects with overcoming his crisis state by strengthening the moral and moral component in the value-legal system, by providing it with formal and legal protection from state institutions, by reaching a compromise of common social, group and individual interests, by the balance of natural law And national values in the Russian legal ideology, as well as with the further development of the legal understanding relevant to the new Sociocultural conditions.

Ключевые слова: правосознание, правопонимание, кризис правосознания, социокультурный кризис, правовая идеология, правовая психология, правовое государство.

Keywords: sense of justice, legal understanding, crisis of sense of justice, socio-cultural crisis, legal ideology, legal psychology, rule of law.

Проблема кризиса российского правосознания не является новой. О ней как об одной из сторон кризиса духовной культуры заявляли дореволюционные философы - Б. А. Кистяковский, П. И. Новгородцев, И. А. Ильин и др. Поиском путей ее преодоления в политико-правовом направлении занимались представители евразийского течения - Н. Н. Алексеев и Н. С. Трубецкой и др. В настоящее время исследование названной проблемы вновь стало актуальным в связи с тем, что от уровня сформированности правосознания во многом зависит успешность намеченного государством курса на построение правового государства. Среди современных авторов, внесших свой вклад в рассмотрение проблемы правосознания с позиции юридической науки, следует назвать Ю. К. Погребную, К. В. Науменкову, В. А. Томсинова и др.

Вместе с тем кризис правосознания, ставший, по нашему мнению, неизбежным следствием глубокого социокультурного кризиса, возникшего около полутора веков назад и вновь приняв-

© Гусарова М. А., 2017 12