CC BY
34
ЦА, в особенности в укреплении региональной безопасности, формировании новой геополитики и интеграции всего региона. Но несмотря на это, как в России, так и в Узбекистане могут делаться разные ставки на стратегическое партнерство и союзничество.
Интересен комментарий российского аналитика А. Грозина о значении Договора между Россией и Узбекистаном о союзнических отношениях: в ближайшем будущем Узбекистану придется отказаться от системы государственного капитализма, в частности, «сбросив» с государственных плеч обслуживание затратных горнометаллургического и энергетического комплексов. Если «Газпром» получит контроль над газотранспортной системой Узбекистана, «ЛУКОЙЛ» - доступ к разведке и добыче нефти на имеющихся там месторождениях, «Русал» реализует свои проекты, а также расширится российская экспансия на узбекский рынок в пищевой сфере и легкой промышленности, то можно будет говорить, что российская сторона получила от договора то, на что рассчитывала. Возможно, это так. Но все же остается вопрос, почему все-таки был период охлаждения между Узбекистаном и Россией и почему любое сближение Ташкента с Вашингтоном вызывало нервозность в Москве. Думаю, развитие узбекско-американских отношений, с одной стороны, и развитие узбекско-российских отношений - с другой, - это не две альтернативы для Узбекистана, это та реальность, неизбежность которой была очевидна с самого начала независимости и именно благодаря независимости.
«Евро-Азия», М, 2008 г., № 4, с. 55-69.
А. Куртов,
политолог
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ТУРКМЕНИСТАНА И ИСЛАМСКОЙ РЕСПУБЛИКИ ИРАН
Туркменистан представляет собой небольшое по численности населения государство (по данным официальной статистики, оно составляет 7 млн. человек), граничащее на суше с Казахстаном, Узбекистаном, Афганистаном и Ираном. Морские границы на Каспийском море Туркменистан имеет с Ираном, Казахстаном и Азербайджаном, но они до сих пор не зафиксированы общепринятым в мировой практике образом, т.е. путем заключения двусторонних договоров о делимитации границ. Туркменистан входит в пятерку
государств мира, обладающих наибольшими запасами природного газа. И хотя до сих пор остается дискуссионным вопрос о том, какое точно его количество содержат недра республики (поскольку данные международного аудита власти Ашхабада держат в строгой тайне), очевидно, что в любом случае они достаточны для того, чтобы Туркменистан можно было считать важным участником международного рынка углеводородов.
Географическое положение в сочетании с преобладающим равнинным рельефом территории делает эту страну потенциально важным звеном международных транспортных магистралей, в частности железнодорожных транспортных коридоров «Восток-Запад» и «Север-Юг». Особое значение в связи с этим приобретает тот факт, что Туркменистан имеет выход к восточному побережью Каспийского моря, что позволяет использовать его территорию также и в системе перевозок по схеме «земля-море». Политическая ситуация в Туркменистане отличается внутренней устойчивостью. Жесткая, с опорой на силовые структуры, политика Ашхабада не допускала до сих пор сколько-нибудь серьезных внутренних раздоров. И даже неожиданная смерть президента республики Сапарму-рата Ниязова в декабре 2006 г. вопреки прогнозам ряда зарубежных аналитиков не привела к заметным сбоям в функционировании системы власти. Наметившееся после кончины Ниязова улучшение российско-туркменских отношений не исключает необходимости дополнительного прояснения политики властей Ашхабада на международной арене и, в частности, в отношении его ближайшего соседа - Исламской Республики Иран (ИРИ). Несомненно, что в ряде сфер Россия и Иран в их отношениях с Туркменистаном являются конкурентами. Однако в других областях вполне возможно эффективное трехстороннее сотрудничество России, Туркменистана и Ирана. Выявление этих сфер и служит целью настоящей работы.
В настоящее время Туркменистан поддерживает дипломатические отношения более чем со 120 государствами мира и является членом примерно 40 международных организаций. Естественно, что особое место во внешней политике любой страны занимают ее взаимоотношения с соседями. Для Туркменистана таким важным соседом является Иран - одно из древнейших и самобытнейших государств региона. В июне 2007 г. дипломатическое ведомство Ашхабада приводило данные о том, что между Туркменистаном и Ираном подписано 160 двусторонних документов, в том числе 57 межгосударственных. Но во второй половине XIX в. с приходом
в регион России сформировалась современная туркмено-иранская граница, причем нынешние иранские власти признают ее в сухопутной части. Данное обстоятельство следует отметить особо, поскольку как в Центральной Азии, так и на Ближнем и Среднем Востоке между сопредельными государствами до настоящего времени сохраняются существенные разногласия по поводу определения границ. Однако ни власти Туркменистана, ни власти Исламской Республики Иран (ИРИ) никогда не ставили под сомнение линию их общей сухопутной границы. Возможно, этому способствовало то обстоятельство, что большая ее часть проходит по горам Копетдага, которые естественным образом разделяют два государства. В отношении же морской границы на Каспийском море разногласия между ними сохраняются.
В формально-юридическом плане позиции Ирана и Туркменистана не являются чисто субъективными, а базируются на прочной правовой основе. Россия, Азербайджан, Казахстан и Туркменистан в качестве членов СНГ подписали Алма-Атинскую декларацию от 21 декабря 1991 г. и тем самым с точки зрения международного права обязались признавать и выполнять все заключенные международные договоры и соглашения СССР. Прекращение действия Договора 1922 г. о Союзе ССР и появление новых независимых государств (Азербайджана, Туркменистана и Казахстана) не привели к изменению правового статуса Каспийского моря, поскольку в этом случае продолжает действовать общеправовой принцип pacta sunt servanda - «заключенные договоры должны соблюдаться». Три прикаспийские страны - Россия, Азербайджан и Казахстан - уже разграничили между собой свои секторы в северной части Каспия. Идет поиск компромисса между Туркменией и Ираном, но Тегеран может рассчитывать на уступки только со стороны Ашхабада (и Баку), а не со стороны России и Казахстана. Компромисс в этом случае означал бы ущемление интересов либо Туркменистана, либо Ирана, а идти на это ни та, ни другая страна пока не желают.
Надо полагать, что для Ашхабада сотрудничество с Ираном на Каспии важнее, чем соперничество. Прежде всего, власти Ашхабада рассматривают Иран как одного из своих главных партнеров в реализации планов транспортировки через Каспийское море туркменских углеводородов. (При этом речь вовсе не идет о вариантах прокладки по дну Каспия нефтяных и газовых трубопроводов, поскольку позиция Ирана по этому вопросу общеизвестна:
Тегеран категорически против подобных проектов.) Руководство Ирана, со своей стороны, всегда пыталось направить потоки нефти из Центральной Азии в свою сторону, в частности, реализуя вариант ее доставки танкерами в иранские порты на южном побережье Каспия. Затем эта нефть должна была бы поставляться на нефтеперерабатывающие заводы (НПЗ) на севере страны, где нет крупных разрабатываемых нефтяных месторождений (они находятся преимущественно на юге, в регионе Персидского залива), но высока плотность населения, а значит, и потребность в нефтепродуктах, в частности в бензине. Являясь одним из самых крупных в мире добытчиков и экспортеров нефти, Иран тем не менее закупает до 40% необходимого ему бензина за рубежом, в том числе и в Туркменистане. Поэтому иранцы хотели бы развивать с этой страной кооперативные связи, гарантирующие им поставки нефтепродуктов.
Гораздо большая активность наблюдается в сфере производства и транспортировки сжиженного газа. Туркменистан, по сути, первым среди постсоветских стран осознал перспективность этой отрасли газохимии. В республике с помощью крупных иностранных компаний стали создавать мощности по сжижению природного газа. Руководство страны объявило газопереработку одним из особых направлений развития нефтегазового комплекса Туркменистана. В принятой в период президентства Ниязова правительственной программе было определено, что до 2010 г. в Туркменистане будет построено не менее 20 заводов по производству сжиженного газа. Эти масштабные планы имеют и чисто техническую подоплеку, понятную специалистам-газовщикам. Дело в том, что туркменский газ они называют «жирным», в отличие от российского, содержащего практически только метан. Туркменские специалисты рассчитывают экспортировать это сырье в северные районы Ирана (там имеется дефицит топлива), а иностранные компании (в первую очередь японские) будут получать иранский сжиженный газ в Персидском заливе. Планы по экспорту сжиженного туркменского газа уже реализуются. Так, судя по информации о торгах на товарной бирже Туркменистана, сжиженный газ успешно продается и иранцам, и другим покупателям на Ближнем Востоке.
В феврале 2007 г. президент Туркменистана Г. Берды-мухаммедов обсуждал перспективы сотрудничества в нефтегазовой сфере с вице-президентом Ирана Парвисом Давоуди. По итогам этих переговоров Давоуди отметил, что «Иран готов к предстоя-
щему сотрудничеству с Туркменистаном и собирается инвестировать в различные нефтяные и газовые проекты в этой стране. Основное внимание будет уделено разведке, транспортировке и переработке нефти и газа». Имеются сведения, что Ашхабад готов предложить Тегерану вернуться к обсуждению возможного участия Ирана в консорциуме «Зарит», который был образован осенью 2002 г. для разведки и добычи углеводородов на туркменском шельфе Каспийского моря. В него вошли российские ИТЕРА (37%), «Зарубежнефть» (26%) и «Роснефть» (37%). В 2004 г. в состав консорциума включен госконцерн «Туркменнефть», получивший 15% активов. После этого у ИТЕРА и «Роснефти» осталось по 31%, у «Зарубежнефти» - 23%. Первоначально «Зарит» планировал подписать с туркменским правительством соглашение о разделе продукции на разведку и добычу на четырех блоках в южной части «туркменского» шельфа, граничащего с «иранским сектором» моря. В рамках проекта предполагалось ежегодно добывать более 15 млн. т нефти в год, что превышало бы суммарную ежегодную добычу всех остальных месторождений Туркменистана. Однако против этих планов выступил Иран, аргументируя свою позицию тем, что вопрос о статусе Каспия и разграничении морского дна пока не решен.
Следует отметить, что сразу же после трехсторонних переговоров явную активность в этой сфере стал проявлять Казахстан. Власти этой страны всегда пытались перехватить инициативы, идущие от Москвы, и использовать ситуацию к собственной выгоде. Сегодня Астана пытается сама занять ту нишу основного партнера Туркменистана, которую пока занимает Россия. В мае 2007 г. состоялся визит в Казахстан президента Туркменистана, в ходе которого Ашхабад пригласил Астану участвовать в разработке своих каспийских месторождений. В результате может возникнуть альянс этих двух стран на базе общих интересов в сфере добычи углеводородов и их транспортировки не только в северном (российском), но также в южном (иранском) и западном (через Каспий) направлениях.
Одновременно Ашхабад явно заинтересован в развитии своих портов для перевалки самых разных грузов, в том числе контейнерных. В порту Туркменбаши с помощью немецких фирм много лет ведется комплексная модернизация и реконструкция. Туркменистан имел некоторое отношение к событиям вокруг Ирака. Он активно поставлял в эту страну топливо, в частности по морскому
маршруту через Каспий до иранского торгового порта Этели. Туркменские нефтепродукты (в основном бензин и дизельное топливо) доставлялись туда танкерами, перегружались в авто и отправлялись в Ирак. Туркменистан осуществляет экспорт своей продукции в Ирак не только через Иран, но и транзитом через Азербайджан. В 2005 г. иранское агентство ИРНА сообщало, что транзитные перевозки туркменского топлива в Ирак осуществлялись через территории Азербайджана и Ирана.
Стоит отметить еще одно обстоятельство, касающееся отношений между Ираном и Туркменистаном на Каспии. Несколько лет назад в некоторых СМИ появилась информация, что Тегеран, озабоченный усилением военно-технического сотрудничества между США, с одной стороны, и Азербайджаном и Казахстаном - с другой, в ответ стал развивать аналогичные контакты с Туркмении-станом.
Всего между Туркменистаном и Ираном к настоящему времени подписано свыше 150 различных документов, регламентирующих сотрудничество в разных областях. Объем взаимной торговли, по данным иранской стороны, в 2006 г. достиг 1,02 млрд. долл. Туркменская статистика для этого периода приводит несколько иные данные - 1,33 млрд. долл. В Туркменистане зарегистрировано свыше 200 иранских фирм. Они строили магистральный газопровод из Туркменистана в Иран, возводили ирригационные сооружения, элеваторы, установки по производству бензина на Туркменбашинском НПЗ и многие другие объекты. С 2003 г. осуществляются поставки туркменской электроэнергии в Иран и Турцию (через Иран).
Торговые отношения между Туркменистаном и Ираном развиты недостаточно и ограничиваются небольшим перечнем экспортируемой и импортируемой продукции. К сожалению, полноценные статистические данные о состоянии двусторонней торговли в открытой печати отсутствуют, имеются лишь фрагментарные сообщения. Тем не менее можно предположить, что основу экспорта Туркменистана в Ирана составляют природный и сжиженный газ, сырая нефть, продукты нефтепереработки и электроэнергия. Они и составляют основной объем товарооборота двух стран. Импорт из Ирана в Туркменистан оценить еще сложнее. Судя по косвенным признакам (например, по рекламе в туркменских СМИ), в целом иранские товары не пользуются в стране большим спросом, поскольку не могут конкурировать с европейскими, китайскими и
японскими изделиями. Это прежде всего относится к группе так называемых «престижных товаров». (Хотя необходимо отметить, что в Туркменистане время от времени проходят выставки иранских товаров, организуемые при поддержке посольства ИРИ.) Поэтому иранский экспорт в Туркменистан невелик и представлен в основном продовольствием и товарами народного потребления, а также отдельными партиями продукции некоторых видов, которые иранцам удается продать Ашхабаду, используя правительственные каналы.
Обретя суверенитет, Туркменистан, естественно, стал нуждаться в развитии транспортных коммуникаций со своим южным соседом. Вообще, следует отметить, что одной из сильных сторон экономической политики руководства Туркменистана всегда было повышенное внимание к развитию транспортной инфраструктуры. Активно развивать транспортное сообщение с Ираном власти Ашхабада объективно побуждало нарушение традиционных хозяйственных связей после распада Советского Союза. В диверсификации направлений внешней торговли Туркменистан видел реальное средство своего выживания и развития. Но для обеспечения таких торговых связей нужны были новые транспортные пути. По мнению С. Ниязова, расширение сотрудничества с Ираном в транспортной сфере должно было также содействовать вхождению Туркменистана в мировое рыночное хозяйство.
Со своей стороны, руководство Ирана тоже было заинтересовано в новых выходах на внешние рынки и в усилении роли страны как одного из ключевых звеньев транспортных магистралей, соединяющих Восток и Западную Европу. Следует отметить, что в известном смысле проект соединения железных дорог Туркменистана и Ирана оказался привлекательным не только для этих двух государств. Он укладывался в схему Трансазиатской железнодорожной магистрали, создание которой активно лоббировали и Соединенные Штаты, и страны Западной Европы в надежде пустить грузопотоки в обход территории России. В первой половине 90-х годов прошлого века эти страны приложили немало усилий к тому, чтобы убедить некоторые республики Центральной Азии и Южного Кавказа (бывшие союзные республики СССР) присоединиться к этому проекту.
С другой стороны, проект Трансазиатской железнодорожной магистрали находился также в центре внимания Организации экономического сотрудничества (ОЭС), куда входили все «мусульман-
ские» республики СНГ, Иран, Пакистан, Турция и Афганистан. Причем именно представители Туркменистана в первой половине 90-х годов на встречах в рамках этой организации неоднократно высказывались за создание транспортной инфраструктуры объединенными усилиями ее членов. Иран после распада СССР относительно быстро начал соединять свои железные дороги с железными дорогами Туркменистана. Создание маршрутов, соединяющих Иран и Туркменистан, остается одним из приоритетных направлений в работе ОЭС. Таким образом, у Трансазиатского транспортного коридора есть определенные перспективы, поскольку с введением в строй новых магистралей он становится все короче. Уже одновременно с работами по строительству магистрали Серахс-Мешхед правительство Ирана начало модернизацию своих внутренних железнодорожных путей, которые могли бы способствовать увеличению грузопотоков.
Естественно, что развитие отношений между Ашхабадом и Тегераном не могло не коснуться нефтегазовой сферы. Оба государства обладают существенными запасами углеводородного сырья. Иран специализируется на добыче и экспорте нефти, а Туркменистан - на добыче и экспорте природного газа. В известном смысле наличие у обеих стран запасов углеводородного сырья могло бы сделать их конкурентами в борьбе за потенциальные рынки сбыта энергоносителей. Однако на практике этого не произошло, и в немалой степени потому, что Ирану и Туркменистану удалось отыскать такие сферы соприкосновения своих интересов, которые позволяли им обойти наиболее острые моменты и наладить сотрудничество. Этому способствовал тот факт, что руководство Туркменистана вскоре после обретения страной независимости стало решать непростую проблему географической «запертости» своих углеводородных ресурсов внутри материка. Что же касается иранской нефтегазовой политики, то главной ее целью в Иране считают добычу и экспорт нефти. Доказанные запасы газа в Иране составляют 28 трлн. м3 (18% мировых запасов), его добыча растет на 10% в год, но на внешний рынок уходит всего 1% сырья, а остальной объем используется внутри страны. При этом около 60% добываемого газа (100 млрд. м3 в год) сжигают внутренние потребители, а 40% закачивается обратно в скважины для поддержания давления нефти - главного предмета иранского экспорта. Потребителями газа в Иране являются до 40 млн. человек и около 2 тыс. промышленных предприятий. В целом потребность в природном
газе в ближайшие 3-4 года в Иране будет ежегодно возрастать в среднем на 1%. Хотя Туркменистан до сих пор не достиг того уровня добычи природного газа, который он имел в советское время, однако все последние годы этот показатель стабильно растет.
По всей видимости, переговоры между Туркменистаном и Ираном о разработке новых проектов магистральных газопроводов идут, но туркменские СМИ обходят этот вопрос молчанием. В иранских СМИ в начале 2007 г. появилась информация о том, что 25 марта на выездном заседании иранского правительства в городе Йезд среди прочего обсуждался вопрос о начале строительства газопроводов в направлении Герата (Афганистан), Ашхабада (Туркменистан), Мервеста и Тебеса (Иран) и о завершении этих работ до марта 2009 г.
Между Туркменистаном и Ираном существуют и определенные гуманитарные связи. Происходят обмены делегациями, проводятся выставки. Иран неоднократно предлагал организовать в Туркменистане изучение персидского языка, создать ирано-туркменские школы, наладить преподавание персидского языка в средних общеобразовательных школах республики. Частично этого удалось добиться.
По всей видимости, гуманитарное сотрудничество Ирана с Туркменистаном является продолжением его курса на пропаганду иранской исламской доктрины и культуры как способа распространения своего влияния в регионе. Развивая и патронируя систему преподавания этих ценностей, ИРИ не только старается сформировать свой позитивный имидж, но и пытается (весьма осторожно) способствовать созданию среди туркменской интеллигенции базы для внедрения идеологии имама Хомейни. Судя по информации, поступающей из Туркменистана, эта цель пока явно недостижима, поскольку власти Ашхабада весьма жестко контролируют «идеологическую среду обитания» своих граждан, не допуская укоренения в их сознании любых «чуждых» идей. Этому способствует и то обстоятельство, что туркмены исповедуют иное направление ислама (суннизм, а не шиизм, как персы).
Ни прежний, ни нынешний президенты Туркменистана никогда публично не обсуждали внутреннюю политику иранского руководства и даже не встречались во время своих визитов в Иран с представителями трехмиллионной туркменской диаспоры. Во всяком случае, так поступал С. Ниязов, который не желал провоцировать сепаратистские настроения в среде туркмен Ирана. (Чем его
позиция отличалась от позиции руководства Баку по отношению к азербайджанской диаспоре.) И это обстоятельство в Тегеране, очевидно, ценят. Таким образом, отношения Туркменистана и Ирана складываются в целом благополучно. И они были бы еще более продуктивными, если бы в них не вмешивалась «большая мировая политика», проводимая Соединенными Штатами.
Для Ирана Туркменистан является значимым внешнеполитическим партнером. Тегеран всегда поддерживал Ашхабад в его стремлении к нейтралитету, поскольку именно такой статус соседней республики гарантировал, что не все окружающие Иран страны будут контролироваться США, с которыми у иранских властей сложились весьма напряженные отношения. Ведь в настоящее время в Вашингтоне даже не скрывают, что одной из главных стратегических целей американской политики в регионе является изменение нынешнего политического режима в Тегеране любыми доступными средствами. Следуя данной цели, США последовательно создают вокруг Ирана кольцо напряженности. Американские военные уже присутствуют в большинстве стран, с которыми граничит ИРИ, - в Афганистане, Пакистане, Объединенных Арабских Эмиратах, в Ираке и Турции. В качестве военных советников они работают и в Азербайджане.
Даже членство ряда государств Центральной Азии в военно-политических блоках, не связанных с НАТО и США (например, ОДКБ), еще не означает, что на их территориях не могут быть размещены военные базы и иные объекты США, как это произошло в Киргизии. Среди соседей Ирана только Туркменистан и Армения остаются вне зоны влияния Пентагона. Тегеран ценит это обстоятельство. Но иногда в СМИ просачиваются определенные опасения властей Ирана по поводу возможного изменения позиции Ашхабада. Так, в апреле 2006 г., накануне визита президента Азербайджана И. Алиева в Вашингтон, глава Верховного национального совета по безопасности Ирана А. Лариджани в интервью египетской газете «Аль-Ахрам» заявил, что в Азербайджане действуют разведгруппы США, ведущие работу против ИРИ. В своем интервью Лариджани утверждал, что территории Азербайджана и Туркменистана используются в тайной войне американских спецслужб против Ирана. Туркменский МИД это заявление никак не прокомментировал.
Стоит отметить, что на официальном уровне руководство Ашхабада практически никогда не делает каких-либо заявлений,
которые можно было бы расценить как политическую поддержку властей Тегерана в проводимом ими курсе на конфронтацию с Соединенными Штатами. На эти темы, вероятно, наложено своеобразное табу. В иранских источниках нам также не удалось обнаружить каких-либо прямых указаний на попытки иранского руководства делать акцент на этой проблематике в их отношениях с Туркменистаном. Поэтому, скорее всего, приведенные факты свидетельствуют о том, что Тегеран трезво оценивает режим, утвердившийся в Туркменистане, и не пытается открыто требовать от
него заведомо невыполнимых действий.
* * *
Связи Туркменистана и Ирана как двух сопредельных государств существенно расширились и окрепли после распада Советского Союза. Ашхабад и Тегеран прилагали и продолжают прилагать усилия для развития сотрудничества в самых разных областях. Взаимоотношения обеих стран в целом можно охарактеризовать как стабильные. Тегеран в отношении Ашхабада преимущественно использует гибкую тактику, хотя его влияние на Туркменистан нельзя признать значительным. Естественно, что основной сферой взаимодействия стали поставки в Иран туркменских углеводородов, и прежде всего природного газа. Функционирующий с 1997 г. магистральный газопровод Корпедже-Курт-Куи вносит основной вклад во взаимную торговлю двух стран.
Другими значимыми сферами отношений являются транспортные проекты (железнодорожные и автомобильные магистрали), а также ирригационные сооружения на пограничных реках. Тем не менее возможности для расширения сотрудничества Ашхабада с Тегераном ограничиваются неоднозначным отношением мирового сообщества к политике руководства Исламской Республики Иран, и особенно к ее атомной программе. «Мягкая изоляция» Ирана препятствует, например, реализации масштабных проектов экспорта туркменских энергоносителей на внешние рынки через иранскую территорию.
Иран не в состоянии предложить Туркменистану широкий спектр товаров, которые были бы востребованы и конкурентоспособны на внутреннем туркменском рынке. Это обстоятельство сдерживает рост двусторонней торговли. В силу этого основные перспективы пока просматриваются в направлении использования
территории Туркменистана в качестве транзитной для перевозок товаров из Азии через Иран и Туркменистан в Европу и обратно. Однако сближение Туркменистана и Ирана на этой почве обостряет проблему, связанную с сохранением Россией статуса ведущей страны - транзитера центральноазиатского газа. Ведь когда Иран и Туркменистан создадут соответствующую инфраструктуру для перевозок туркменского сжиженного газа, то его в больших объемах можно будет поставлять потребителям в обход России. Это обстоятельство позволит Туркменистану еще более активно, чем сегодня, требовать от Москвы повышения цены на экспортируемый в Россию туркменский природный газ. Кроме того, существует определенная вероятность того, что к таким проектам сможет подключиться и Казахстан, тем более что он уже пытается опередить Россию и экономически укрепиться в Туркменистане, используя для этого имеющиеся солидные свободные финансовые ресурсы и изменившиеся условия в самом Туркменистане после прихода к власти президента Бердымухаммедова.
России необходимо расширять свое участие как в развитии нефтегазового сектора Туркменистана, так и в намеченных транспортных проектах, включая Прикаспийскую железнодорожную магистраль. Необходима также дипломатическая и политическая поддержка деятельности российских нефтегазовых и других компаний на территории Туркменистана со стороны руководства России. Представляется, что укреплению экономических, а значит, и политических, позиций России в Туркменистане будет способствовать курс на увеличение экспорта различных российских товаров в эту страну. В настоящее время во внешнеторговом обороте Туркменистана Россия является одним из ведущих партнеров. Так, в 2006 г. в общем объеме туркменского экспорта на долю Российской Федерации приходилось 47%, а туркменского импорта - 9,5%. Такое положительное сальдо является, конечно, благоприятным обстоятельством для Ашхабада. Однако оно одновременно показывает, что российские товары пока уступают на внутреннем туркменском рынке товарам из других стран, в том числе и из Ирана. К слову сказать, те же российские автомобили могли бы быть востребованы на туркменском рынке. Российские строительные компании могли бы составить конкуренцию иранцам в борьбе за подряды, распределяемые правительством Туркменистана.
Новый президент Туркменистана Г. Бердымухаммедов, как представляется, сохранит курс своего предшественника на вы-
страивание независимой внешней политики с четко выраженными обязательствами, но не предусматривающей вхождения в какие-либо альянсы. При этом вполне возможно, что связи Туркменистана не только с Ираном, но и с арабским миром будут укрепляться быстрее, чем при Ниязове. В пользу этого говорит, например, тот факт, что свои первые официальные зарубежные визиты нынешний туркменский президент совершил в Саудовскую Аравию (апрель 2007 г.) и Иран (июнь 2007 г.).
«Новая Евразия: Россия и страны ближнего зарубежья», М., 2008, № 18, с. 110-151.
Д. Файзуллаев, доктор экономических наук ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ: ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО ФИНАНСОВОГО КРИЗИСА
Мировой финансово-экономический кризис, набирающий в последнее время все большие «обороты», широко шагает по планете. Ни одна страна мира не может в полной мере нивелировать его негативное влияние. При этом характер проблем, порождаемых кризисом, их острота и способы разрешения в разных государствах значительно отличаются. Формы проявления кризисных явлений находятся в прямой зависимости от степени развитости экономической системы той или иной страны. В первую очередь, значительно ухудшается экономическая ситуация в слаборазвитых рыночных экономических системах, поскольку в условиях усиливающейся конкуренции в борьбе за выживание всегда побеждает сильнейший, поглощая более слабого.
Изучение особенностей проявления кризиса в государствах Центрально-Азиатского региона представляется очень важным, поскольку все они - экономические партнеры России, в той или иной мере связанные с ней реализацией разнообразных хозяйственных проектов. Таким образом, РФ и центральноазиатские государства неизбежно испытывают на себе влияние экономических процессов, как положительных, так и отрицательных, происходящих в каждом из отдельно взятых государств.
В настоящее время состояние экономики всех стран региона крайне неустойчиво как в чисто хозяйственном, так и в социально-политическом плане. Практически во всех из них наблюдаются та-
