CC BY
20
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 343.1 ББК 67.411
DOI 10.24412/2414-3995-2021-2-196-201 © П.О. Панфилов, В.В. Шишов, 2021
Научная специальность 12.00.09 - уголовный процесс
ВЗАИМООБЕСПЕЧЕНИЕ И ПРОТИВОСТОЯНИЕ ЧАСТНЫХ И ПУБЛИЧНЫХ ИНТЕРЕСОВ ПРИ ОСВОБОЖДЕНИИ ОТ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
Павел Олегович Панфилов,
преподаватель кафедры уголовного процесса, кандидат юридических наук
Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117997, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12)
E-mail: pasha_panfilov@mail.ru; Виктор Викторович Шишов,
преподаватель кафедры уголовного процесса, кандидат юридических наук
Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117997, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12)
E-mail: victorshishov@yahoo.com
Аннотация. В статье проанализированы проблемы соотношения частных и публичных интересов в уголовном судопроизводстве России. Авторами сделан вывод о том, что частные и публичные интересы, взаимообеспечивая друг друга, способны создавать механизмы, которые более эффективно решают задачи уголовного процесса, а также удовлетворяют потребности всех членов общества.
Ключевые слова: уголовный процесс, уголовное дело, экономическая и предпринимательская деятельность, публичный и частный интерес, освобождение от уголовной ответственности, «амнистия капиталов», прекращение уголовного преследования, судебный штраф.
MUTUAL SUPPORT AND OPPOSITION OF PRIVATE AND PUBLIC INTERESTS IN CASE OF EXEMPTION FROM CRIMINAL LIABILITY
Pavel O. Panfilov,
Lecturer of the Department of Criminal Procedure, Candidate of Legal Sciences
Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117997, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12);
Viktor V. Shishov, Lecturer of the Department of Criminal Procedure, Candidate of Legal Sciences
Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117997, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12)
Abstract. The article analyzes the problems of correlation of private and public interests in criminal proceedings in Russia. The authors conclude that private and public interests mutually support each other, are able to create mechanisms that more effectively solve the tasks of the criminal process, as well as meet the needs of all members of society.
Keywords: criminal procedure, criminal case, economic and entrepreneurial activity, public and private interest, exemption from criminal liability, «amnesty of capital», termination of criminal prosecution, judicial fine.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Панфилов П.О., Шишов В.В. Взаимообеспечение и противостояние частных и публичных интересов при освобождении от уголовной ответственности. Вестник экономической безопасности. 2021;(2):196-201.
Вектор изменений уголовно-процессуального инвестиционного климата, общее снижение коли-
закона в последние годы прямо направлен на соз- чества лиц, имеющих судимость, путем активного
дание процедур, альтернативных общему порядку применения мер уголовно-правового характера в
производства по делу, связанных с поощрением отношении лиц, впервые совершивших преступле-
позитивного посткриминального поведения лица, ния небольшой или средней тяжести. совершившего преступление, освобождением от Помимо гуманистического характера, такие про-
уголовной ответственности. Четко прослеживается цедуры имеют и чисто прагматические задачи. Как
тенденция по исключению возможности использо- было отмечено Президентом Российской Федерации,
вания уголовного преследования в качестве сред- своевременное прекращение уголовных дел, которые
ства для давления на предпринимательские струк- не имеют перспективы для вынесения приговора, мо-
туры, на создание и поддержание благоприятного жет повысить качество работы правоохранительных
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
органов1. К нормам, которые в соответствии с пояснительными записками к законопроектам, были внесены в УПК РФ для реализации обозначенных (и некоторых других [8, с. 71-77]) задач относятся ст. 28.1 УПК РФ (в совокупности с п. 2.2, 2.3 ч. 2 ст. 75, ч. 3 ст. 140, ч. 4.1 ст. 164 УПК РФ) и ст. 25.1 УПК РФ (совместно с гл. 51.1 УПК РФ).
Однако, как справедливо заметил М.Ю. Барщев-ский, действующее уголовное законодательство не обладает концепцией2, в связи с чем правоприменителю достаточно сложно определить, чьи интересы преследует законодатель, внося точечные изменения в нормативные правовые акты, какой цели пытается достичь и насколько эффективны средства их достижения.
Так, в процессуальный закон активно вносятся изменения, направленные на создание благоприятного делового климата в стране (ст. 28.1 УПК РФ), снижение затрат на уголовное судопроизводство, преодоление провозглашенной (и, на наш взгляд, не соответствующей действительности [9, с. 44-49]) презумпции правого нигилизма сотрудников правоохранительных органов при расследовании уголовных дел о преступлениях экономической направленности. Однако изменения не всегда согласованы с реальным назначением уголовного судопроизводства [8, с. 71-77], которое на протяжении многих лет (несмотря на законотворческие интерпретации в разных уголовно-процессуальных кодексах) не изменилось и состоит в обеспечении публичного интереса по борьбе с преступностью [3, с. 111], в выявлении виновных и назначении им справедливого наказания [11, с. 50]. Именно с такими задачами исследователи традиционно связывают публичный интерес в уголовном судопроизводстве [4, с. 130].
В результате, взаимообеспечения публичных и частных интересов в уголовном процессе не происходит, усиливается их противоборство. Между тем, совершенно точно отмечает А.В. Победкин: «публичное назначение уголовного судопроизводства не исключает, а напротив, предполагает соблюдение прав и свобод человека» [12, с. 113], участвующего в конкретном деле.
Итогом этой несогласованности становится следующая ситуация (которая является вполне прогнозируемой): законодатель корректирует УПК РФ, преследуя одни цели, а на практике норма оказывается неэффективной или противоречащей идее самого процессуального института. В ответ на это правоприменитель норму адаптирует, иногда и блокирует (как, например, с ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ [14, с. 75-77]), тем самым «восстанавливая институциональный статус-кво» [5, с. 41], однако изменяется и идея, заложенная в нее законодателем, что иногда приводит к достаточно «неожиданным» (даже для самого законодателя или автора законодательной инициативы) результатам.
Так, практика знает примеры уголовных дел3, когда правоприменителем были неправильно поняты те ценности, задачи, а также частные и публичные интересы, которые были заложены в нормы, определяющие порядок освобождения от уголовной ответственности, в связи с «амнистией капиталов»4.
По мнению исследователей, указанная процедура должна способствовать тому, что «полученные в России средства будут возвращены и начнут работать на благо нашей страны и российского народа, а не других государств» [2, с. 117]. Однако условия освобождения от уголовной ответственности при первых двух этапах декларирования не содержали требований о репатриации (возврате) имущества на территорию Российской Федерации. Более того в ст. 6 Закона № 140-ФЗ прямо предусмотрено, что факт возврата имущества не связан с предоставляемыми указанным законом гарантиями. И только в рамках третьего этапа декларирования в качестве условия предусмотрен перевод всех денежных средств и компаний в российскую юрисдикцию. Однако даже в случае возвращения имущества на территорию Российской Федерации, закон не содержит требований о целях его
1 Официальный сайт Администрации Президента России // [Электронный ресурс]. URL: http://www.kremlin.ru/events/ president/news/56949 (дата обращения: 15.03.2020).
2 Логика наказаний / Российская газета - Федеральный выпуск № 291 (8345) // [Электронный ресурс]. URL: https:// rg.ru/2020/12/23/mihail-barshchevskij-horoshij-zakon-bystro-ne-napishesh.html (дата обращения: 23.12.2020).
3 Газета «Ведомости» [Электронный ресурс]. URL: https:// www.vedomosti.ru/economics/articles/2019/09/22/811765-fsb-ispolzuet-amnistii (дата обращения: 20.12.2020).
4 Напомним, что «амнистия капиталов» это процедура освобождения от уголовной (в том числе налоговой и административной) ответственности лиц добровольно задекларировавших активы и счета (вклады) в банках, расположенных за пределами Российской Федерации, а также обеспечения правовых гарантий сохранности капитала и имущества указанных физических лиц, которая проводится в соответствии с Федеральным законом от 08.06.2015 № 140-ФЗ, ст. 28.1 УПК и ст. 76.1 УК. Третий этап декларирования распространяется на деяния, совершенные в срок до 01.01.2019 года при условии, что декларация подана до 29.02.2020 года.
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
использования. Верно отмечает И.А. Александрова, «амнистия капитала» не стала, как рассчитывали некоторые исследователи, шагом к повышению доверия между государством, обществом и бизнесом на пути к «нормальному капитализму» [1, с. 63]. Таким образом, выгода для публичного интереса неочевидна, а это значит, что частный интерес превалирует.
Несмотря на то, что в ч. 3, 4, 5 ст. 4 Федерального закона от 08.06.2015 № 140-ФЗ1 (далее - Закон № 140-ФЗ) прямо предусмотрено, что декларация, а также документы и сведения, прилагаемые к ней, не могут быть использованы в качестве основания для возбуждения уголовного дела, а также в качестве доказательств по уголовному делу, за исключением тех случаев, когда декларант самостоятельно представляет копию декларации и документы, прилагаемые к ней, для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств. В практике имелись случае, когда декларация была изъята и приобщена в качестве доказательства по уголовному делу, а также указана в обвинительном заключении среди доказательств обвинения2.
Последствиями таких процессуальных решений стали: широкий общественный резонанс3; решение Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 30.10.2019 о том, что запрет, предусмотренный Федеральным законом от 08.06.2015 № 140-ФЗ, в части использования декларации для возбуждения уголовного дела или в качестве доказательства по уголовным делам абсолютный и распространяется на случаи совершения любого деяния, предусмотренного УК РФ, а все коллизии между УПК РФ и Законом № 140-ФЗ должны разрешаться в пользу последнего4; внесение изменений в статьи 75, 140
1 Федеральный закон от 08.06.2015 № 140-ФЗ (ред. от 29.05.2019) «О добровольном декларировании физическими лицами активов и счетов (вкладов) в банках и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Российская газета. № 124.10.06.2015.
2 Газета «Ведомости» // [Электронный ресурс]. URL: https://www.vedomosti.ru/economics/articles/2019/10/22/814436-sud-razreshil-fsb (дата обращения: 25.12.2020).
3 Газета «РБК» // [Электронный ресурс]. URL: https:// www.rbc.ru/business/26/11/2019/5dd795909a7947f0dddc4a88 (дата обращения: 25.12.2020).
4 Ответ на вопрос о применении в уголовном судопроизводстве отдельных положений статьи 4 Федерального закона от
8 июня 2015 г. № 140-ФЗ «О добровольном декларировании физическими лицами активов и счетов (вкладов) в банках и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (утв. Президиумом Верховного Суда РФ от 30 октя-
бря 2019 г.) // [Электронный ресурс]. URL: https://www.garant.ru/ products/ipo/prime/doc/72833892/ (дата обращения: 27.11.2019).
и 164 УПК РФ. При этом новые нормы, по сути, закрепили в УПК РФ то, что уже более четырех лет существовало в Законе № 140-ФЗ: запрет, изъятия в ходе следственных действий специальной декларации, документов и сведений, прилагаемых к ней (ч. 4.1 ст. 164 УПК РФ); требование о том, что факт представления специальной декларации не может служить поводом для возбуждения уголовного дела (ч. 3 ст. 140 УПК РФ); правила о том, что специальная декларация (сведения, находящиеся в ней, документы, прилагаемые к ней), поданная в соответствии с Законом № 140-ФЗ, полученная в ходе оперативно-разыскных мероприятий и следственных действий, так и любые сведения о факте ее предоставления должны быть признаны недопустимыми доказательствами (п.п. 2.2, 2.3 ч. 2 ст. 75 УПК РФ). При этом все указанные выше сведения могут стать допустимыми доказательствами, если представлены самим декларантом. Таким образом, критерием признания доказательств допустимыми или, используя терминологию теории формальных доказательств, «совершенными» является субъект-инициатор5 вовлечения объектов в уголовный процесс (с учетом того, что следователь отказать декларанту в приобщении декларации не может, то вполне обосновано называть таким субъектом и декларанта). Это прямо свидетельствует, что в противоборстве публичного и частного интересов, приоритет отдан интересу частному.
Отметим, что общая противоречивость, рождающая противостояние публичных и частных интересов, характерна для всех оснований прекращения уголовного преследования, предусмотренных ст. 28.1 УПК РФ. Как отмечет Конституционный Суд Российской Федерации, уголовно-правовые санкции должны определяться из требования адекватности порождаемых ими последствий с тем, чтобы обеспечивался баланс основных прав индивида и общего интереса, состоящего в защите личности, общества и государства от противоправных посягательств6. Представляется, что действенных средств
5 Именно субъект, способ (изъятие в ходе следственных действий или предоставление добровольно декларантом) здесь вторичен, зависит от субъекта.
6 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 08.12.2017 № 39-П «По делу о проверке конституционности положений статей 15, 1064 и 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации, подпункта 14 пункта 1 статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации, статьи 199.2
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
для обеспечения такого баланса ст. 28.1 УПК РФ не содержит [10, с. 89-94]. Несмотря на это, экономический эффект для государства и общества от указанного порядка очевиден (например, с момента введения по ноябрь 2019 года было подано около 19 000 специальных деклараций на общую сумму примерно 35 млрд евро1).
Таким образом, допуская возможность отрицательного эффекта для назначения уголовного судопроизводства (в виде стимулирования обвиняемых к неоднократному совершению преступлений, игнорирования позиции потерпевшего при принятии решения, допущения внепроцессуального вмешательства в итоговое решение Уполномоченного по защите прав предпринимателей, отсутствия гарантий полного и всестороннего исследования обстоятельств по делу, пренебрежения принципом презумпции невиновности), реализуется другой публичный интерес, направленный на укрепление экономического состояния государства.
Еще одним правовым институтом, который преследует схожие задачи, является, предусмотренный ст. 25.1 УПК и гл. 51.1 УПК порядок прекращения уголовного дела в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа.
Предусмотренное ст. 25.1 УПК РФ основание прекращения уголовного дела или уголовного преследования в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа демонстрирует некоторую разнонаправленность пи решении вопроса об освобождении от уголовной ответственности.
Так, с одной стороны имеются признаки, указывающие на обеспечение публичных интересов и публичности как таковой.
Об этом свидетельствует, во-первых, установление конкретного субъекта, правомочного принять решение о прекращении уголовного преследования. Прекратить уголовное преследование на основании ст. 25.1 УПК РФ правомочен только суд, а реализовать положения ст. 28.1 УПК РФ правомочен
Уголовного кодекса Российской Федерации и части первой статьи 54 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Г.Г. Ахмадеевой, С.И. Лысяка и А.Н. Сергеева» // Российская газета. № 291. 22.12.2017.
1 Официальный сайт международной информационной
группы «Интерфакс» // [Электронный ресурс]. URL: https:// www.interfax.ru/business/683714 (дата обращения: 07.12.2020).
как суд, так и следователь с согласия руководителя следственного органа. Несогласие последнего с решением о прекращении уголовного преследования влечет уведомление Генерального прокурора Российской Федерации и Уполномоченного при Президенте Российской Федерации по защите прав предпринимателей, что безусловно сказывается
Во-вторых, буквальное толкование нормы, предусмотренной ст. 25.1 УПК РФ, позволяет установить альтернативность действий суда при принятии решения об освобождении от уголовной ответственности [15, с. 11-113]. Об этом указывает следующая конструкция «суд ... вправе прекратить уголовное дело или уголовное преследование». Прекращение уголовного преследования в связи с возмещением ущерба, напротив, как представляется, закрепляет обязанность принятия правоприменителем решения о прекращении уголовного преследования при выполнении подозреваемым, обвиняемым предусмотренных условий, например, при возмещении ущерба, причиненного бюджетной системе Российской Федерации в полном объеме.
Вместе с тем, прекращение уголовного дела или уголовного преследования в связи с назначением меры уголовно-правового характера имеет и ряд недостатков, на некоторые из которых обратил внимание Генеральный прокурор Российской Федерации И.В. Краснов. В частности, «происходит занижение квалификации деяния с намерением освобождения от уголовной ответственности; окончание производства по делам без подтверждения факта уплаты назначенной судом меры уголовно-правового характера и др.2 -, что свидетельствует о неправильно понятых првоприменителем реальных задачах данного правового порядка.
Так, например, в производстве Североморского гарнизонного военного суда находилось уголовное дело, поступившее с постановлением о возбуждении перед судом ходатайства о прекращении уголовного преследования отношении М. в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа. В ходе заседания суд уста-
2 В Генпрокуратуре России прошла коллегия по вопросам состояния законности при применении института освобождения от уголовной ответственности с назначением меры в виде судебного штрафа // [Электронный ресурс]. URL: https://epp.genproc. gov.ru/web/gprf/mass-media/news?item=57130754 (дата обращения: 23.12.2020).
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
новил, что выдвинутое в отношении М обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 159 УК РФ не соответствует фактическим обстоятельствам дела и не подтверждается собранными по делу доказательствами, что свидетельствует о наличии в его действиях признаков состава более тяжкого преступления, предусмотренного ч. 3. ст. 159 УК РФ, относящегося к категории тяжких, не предусматривающих возможность применения ст. 25.1 УПК РФ. В удовлетворении ходатайства следователя о прекращении уголовного преследования судом обоснованно отказано1.
Кроме того, по мнению Генерального прокурора Российской Федерации, обвиняемые, совершившие преступления повышенной общественной опасности не должны освобождаться от уголовной ответственности. Ранее в науке высказывались позиции о том, что решение вопроса о применении судебного штрафа к преступлениям с формальным составом требует серьезного обсуждения, поскольку часть из них отнесены к преступлениям против государственной власти [16, с. 69-70].
Вероятно, что речь идет о преступлениях коррупционной направленности, вопрос о которых также затрагивался в ходе заседания коллегии. Верховный Суд Российской Федерации высказывал свою позицию относительно возможности прекращения уголовного преследования на основании ст. 25.1 УПК РФ по преступлениям с формальным составом, к которым могут относиться рассматриваемые составы преступлений2. Практике известны решения об освобождении от уголовной ответственности лиц, причастных к совершению коррупционных преступлений. Так, например, Центральным районным судом г. Хабаровска удовлетворено ходатайство стороны защиты о прекращении уголовного преследования в отношении И., в деянии которого усматривались признаки преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 291 УК РФ «Дача взятки должностному лицу в значительном размере» и назначен судебный штраф в размере 250 000 рублей. Прокурор, принимавший
участие в ходе судебного заседания, ходатайство стороны защиты поддержал и не возражал против прекращения уголовного преследования3.
Полагаем, что и налоговые преступления обладают высокой степенью общественной опасности, поскольку ежегодно бюджет Российской Федерации теряет более 58 млрд руб. из-за налоговых преступлений4. При таких обстоятельствах достаточно сложно определить позицию прокуратуры при решении вопроса о прекращении уголовного преследования. Непонятно как, например, разграничить преступления средней тяжести, часть из которых будет являться преступлениями «повышенной общественной опасности», а другие нет. И здесь с одной стороны попытки к унификации порядка применения судебного штрафа стоит только поприветствовать, с другой - их реализация в полной мере, с учетом публичности уголовного процесса невозможна.
Ситуация осложняется еще и тем, что, по справедливому замечанию Л.Б. Лобановой, С.М. Мкртчян, порядок применения положений ст. 28.1 УПК РФ требует отдельного согласования с ст. 28.1 УПК РФ. Так, п. 3.1 ч. 1 ст. 29 УПК РФ, устанавливающий исключительное полномочие суда на прекращение уголовного преследования по основаниям, предусмотренным ст. 25.1 УПК РФ, - не содержит оговорки, необходимой для распространения названного полномочия на случаи совершения виновным соответствующих экономических преступлений [6, с. 116].
Характер происходящих уголовно-процессуальных изменений, приоритета частного интереса, обусловлен, конечно, политическими решениями. Однако уголовный процесс не должен превращаться в политическое орудие, вставать на службу интересов отдельных социальных групп. Право должно эти интересы «укрощать», заменяя их более глубинными основаниями [7, с. 37]. Что касается практики правоприменения, то мера отклонений, которая часто встречается в правоприменения, не должна ломать правовых концепций и моделей [13, с. 96], которые
1 Постановление Североморского гарнизонного военного суда Мурманской области от 24.01.2020 по делу № 1-7/2020 // [Электронный ресурс]. URL: //sudact.ru/regular/ doc/oqjq50T01xL0/ (дата обращения: 23.12.2020).
2 Обзор судебной практики освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа (статья 76.2 УК РФ), утвержденный Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 10.07.2019 // СПС «КонсультантПлюс».
3 Постановление Центрального районного суда г. Хабаровска от 27.05.2020 по делу № 1-229/2020 // [Электронный ресурс]. URL: //sudact.ru/regular/doc/uCyuNt1o51Yw/ (дата обращения: 23.12.2020).
4 В СК назвали ущерб от налоговых преступлений для бюджета / Газета «РБК» // [Электронный ресурс]. URL: https:// www.rbc.ru/economics/25/07/2020/5f1bb3d59a7947bd3e6a5f03 (дата обращения: 23.12.2020).
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
вырабатывались в уголовном процессе десятилетиями и направлены на обеспечение публичного интереса. Представляется, что частные и публичные интересы, взаимообеспечивая друг друга, способны создавать механизмы, которые более эффективно решают задачи уголовного процесса, а также удовлетворяют потребности членов общества, стоящих за ними (тем более что во второй группе имеется виду все общество в целом).
Из ситуации, создавшейся с тем противостоянием интересов, которое наблюдается сейчас видится два выхода: первый - полный отказ от тех новых процессуальных порядков и механизмов, которые были введены в уголовный процесс, с сохранением гарантий тем, кто уже успел ими воспользоваться (однако вряд ли это возможно, кроме того в отдельных вопросах они показали свою эффективность); второй - перестать считать деяния, за совершение которых сейчас освобождают от уголовной ответственности, преступлениями (судя по возвращению к дискуссии о необходимости введения института уголовного проступка1 законодатель против такого подхода не возражает, вопрос лишь в деталях).
Литература
1. Александрова И.А. Амнистия капитала как элемент уголовной политики по обеспечению экономической безопасности // Вестник Нижегородской академии МВД России. 2015. № 1 (29).
2. Апостолова Н.Н. Защита интересов бизнеса в уголовном судопроизводстве: прекращение уголовного преследования по ст. 28.1 УПК РФ // Северо-Кавказский юридический вестник. 2016. № 3.
3. Васильев О.Л. Нравственные начала уголовного процесса // Судебная власть и уголовный процесс. 2018. № 1.
4. Давлетов А.А., Барабаш А.С. Место и роль публичности в уголовном судопроизводстве // Российский юридический журнал. 2011. № 4.
5. Интервью Л.В. Головко в журнале «Уголовный процесс» // Уголовный процесс. 2019. № 2.
6. Лобанова Л.В., Мкртчян С.М. Некоторые проблемы установления и реализации нового осно-
1 Осуждению не подлежит / Российская газета - Федеральный выпуск № 231 (8285) // [Электронный ресурс]. URL: https://rg.ru/2020/10/13/glava-verhovnogo-suda-predlagaem-vnesti-v-zakon-poniatie-ugolovnyj-prostupok.html (дата обращения: 23.12.2020).
вания освобождения от уголовной ответственности // Уголовное право. 2016. № 6.
7. Малахов В.П. Интересы в праве (слон в посудной лавке) // Интересы в праве. Жидковские чтения: материалы Всероссийской научной конференции / отв. ред. М.В. Немытина. М.: РУДН, 2017.
8. Панфилов П.О. «Экономические» и «стержневые» задачи уголовного судопроизводства: возможен ли баланс? // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2017. № 4 (33).
9. Панфилов П.О. Особенности производства по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2019.
10. Панфилов П.О. Прекращение уголовного преследования по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности: проблемы и пути решения // Конституция Российской Федерации и современный правопорядок: материалы конференции: в 5 ч. Ч. 5. М.: РГ-Пресс, 2019.
11. Победкин А.В. О влиянии научной принципиальности в период кризиса науки уголовного судопроизводства на рубеже ХХ-ХХ1 веков на понимание публичности уголовного судопроизводства // Академическая мысль. № 1 (6). 2019.
12. Победкин А.В. Содержание уголовно-процессуального права как объективной социальной потребности // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2016. № 3 (26).
13. Тихомиров Ю.А. Правовое государство: проблемы формирования и развития // Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. 2011. № 5. Т. 4.
14. Шаров Д.В. Запрет на арест предпринимателя в «цифровую эпоху»: реальность или фикция? // Вестник Московского университета МВД России. 2020. № 3.
15. Шишов В.В. Прекращение уголовного дела в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа - право или обязанность компетентных органов? // Вестник Московского университета МВД России. 2018. № 1.
16. Шишов В.В. Прекращение уголовного дела или уголовного преследования в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа в досудебном производстве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2019.
