CC BY
120
Т.П. КАРПУХИНА
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ МОРФЕМНОГО ПОВТОРА И ИНВЕРСИИИ (на материале английской художественной прозы)
Одним из широкораспространенных средств усиления выразительности художественной речи является такая фигура амплификации, как повтор. В зависимости от характера рекуррентных единиц различают повтор на фонетическом, морфемном и лексическом уровнях. Среди выделенных в лингвистической литературе разновидностей наименее изученным является морфемный повтор.
В данной статье морфемный повтор как прием усиления выразительности текста рассматривается в его отношении к другому адгерентному средству повышения экспрессивности, а именно, инверсии. И повтор, и инверсия, будучи задействованы в формальной организации текста, фиксируют внимание читателя на определенных речевых отрезках, выдвигая на первый план особенно важные части сообщения. Итерации и нарушения обычного порядка слов относятся в психологии восприятия к числу наиболее ярких выразительных средств, непосредственно выражающих эмоциональность [1, с. 44]. Сочетание, конвергенция этих двух форм выдвижения - повтора и инверсии - порождают кумулятивный эффект, аддитивно усиливая воздействие на читателя.
Следует подчеркнуть особую значимость морфемного, т.е. частичного, повторения, в отличие от простого, лексического повтора, при котором неоднократно воспроизводится одно и то же слово. В общности морфемы как интегративной единицы, входящей в состав лексемы как более сложной единицы, находят свое проявление устойчивость, постоянство связей, а в меняющихся компонентах слова выявляются лабильность, подвижность отношений между словами, которые составляют текстовую одноморфемную последовательность. Таким образом, морфемный повтор, как сочетание инвариантности и вариабельности, сигнализирует об изменчивости объекта и движения мысли, а не только интенсифицирует воздействие, как это происходит при простой амплификации, когда повторяется одно слово.
Прежде чем перейти к рассмотрению взаимодействия морфемного повтора и инверсии, определим используемые в статье операциональные, рабочие понятия. Морфемный повтор, как корневой, так и аффиксальный, представляет собой неоднородное явление, включающее актуализацию в тексте языковых единиц, относящихся к словообразованию и морфемике [2]. Текстовые последовательности однокорневых/одноаффиксальных слов могут содержать свободный корень и представляют собой актуализацию таких комплексных единиц системы деривации, как словообразовательное гнездо (fog - foggy; express - expression) и словообразовательный ряд, суффиксальный (darkness - stillness; deeply - truly) и префиксальный (overawed - overbold; unfair - unjust). Такие одноморфемные цепочки можно назвать текстовыми словообразовательными коррелятами.
Текстовые последовательности могут включать не свободный, а связный корень, при этом повторяться может как собственно корень (captured - captive), так и аффикс (conscious - hideous). Обозначим цепочки слов со связанным корнем как текстовые морфемные корреляты, образующие, соответственно, морфемное гнездо или морфемный ряд.
Обратимся к другому понятию, используемому в работе, а именно, инверсии.
Напомним, что порядок в предложении может быть твердым (связанным) и свободным. Первый регулируется правилами классического нормативного синтаксиса, допускающего ограниченное варьирование синтаксических позиций; последний принадлежит области так называемого ассоциативного синтаксиса, предоставляющего порядку слов почти неограниченную свободу [3]. Для индоеврейских языков характерен относительно твердый, фиксированный словопоря-док словорасположения. Первый, отражаемый формулой S-P-O, часто именуется обычным, естественным, традиционным, каноническим. Прямой словопорядок как соответствующий структуре логического суждения, совпадающий с ходом объективного логического развертывания, получил названия объективного. Прямой, объективный порядок направлен на адресата, тогда как обратный, субъективный словопорядок отражает эмоциональное движение мысли говорящего как субъекта мысли [4]. Обратный, или перевернутый, порядок получил название инверсии. Различают грамматическую и стилистическую, эмфатическую инверсию. Стилистическая инверсия опирается на закон восприятия. Трансформируя структуру предложения в результате помещения определенного элемента в нетривиальную, чаще всего инициальную, позицию, инверсия как всякое нарушение привычной нормы, вызывает эффект «обманутого ожидания» (термин Р.Якобсона). Эффект неожиданности, внезапности порождает эмоцию удивления, что по Протагору и Аристотелю, стимулирует процесс познания. Стилистическая инверсия регламентируется законами экспрессивного синтаксиса [5], при этом свобода, импровизация ограничены определенными рамками [6].
Инверсия иногда рассматривается как деструктивная фигура речи, создающая «призрак» беспорядка там, где налицо смысловая упорядоченность [7, с. 180].
Предметом рассмотрения в настоящей статье является стилистическая релевантная инверсия, которая сопровождается морфемным повтором.
Анализ английской художественной прозы показал, что одновременное использование морфемного повтора и инверсии представляет собой достаточно редкое явление. Это можно объяснить соблюдением чувства меры, которым руководствуются авторы в стремлении не допустить гиперэмфатичность текста, его эмоциональной перегруженности. Вместе с тем сочетания инверсии и морфемного повтора не исчерпывается единичными случаями. Обратимся к рассмотрению конкретного языкового материала.
Как показывает анализ, чаще всего инвертированный словопорядок сочетается с морфемным повтором, который носит словообразовательно релевантный характер. Иными словами, рекуррентной является свободная корневая морфема или деривационная, аффиксальная морфема. Таким образом, одноморфемные последовательности представляют собой текстовые словообразовательные корреляты, репрезентирующие актуализацию словообразовательного гнезда или ряда. Сказанное не означает невозможности использовать в инвертированном предложении единиц собственно морфемного уровня или сочетания единиц разных уровней - морфемики и словообразования. Так, в следующем примере видим морфемный ряд: цепочку слов со связанными корнями, объединенными общей аффиксальной морфемой, омонимичной деривационному форманту - ity.
He didn’t sympathize with corporations, but strength was with them. So was property and public utility. (Th. Dreiser).
В следующем случае сополагаются слова с общим аффиксом, одно из которых разложимо только на морфемном уровне (amiable), другое обнаруживает формально-семантическую, деривационную членимость (respectable). Таким образом, одноаффиксные слова коррелируют лишь по морфемному принципу:
Had he married a more amiable woman, he might have been made still more respectable than he was... (J. Austen).
Но, как уже отмечалось выше и как покажет иллюстративный материал в дальнейшем, морфемный повтор обычно стягивает в одну цепочку слова, соотносительная в словообразовательном отношении.
Морфемный повтор может ограничиваться рамками одного инвертированного предложения, так что слова с общей морфемой создают зону достаточно близкого контакта. Это может быть простое по структуре предложение, что демонстрируют, следующие отрицательные высказывания, где задействованы текстовые словообразовательные корреляты, репрезинтирующие, соответственно, адъективное гнездо с вершиной lofty и адвербиальный ряд с суффиксальным формантом - ly:
Never had he so loftily framed a lofty thought. (J. London).
Never, never, had I loved Dora so deeply and truly as I loved her that night (Ch. Dickens).
Морфемный повтор может быть задействован в сложном предложении, при этом инверсии обычно подвергается одна, как правило, завершающая часть. Приведем в качестве примера сложноподчиненное предложение с инверсией в сукцедентном придаточном предложении, в обеих частях которого используются однокорневые словообразовательные корреляты, входящие в глагольное гнездо с вершиной confine:
She was confined for some days for some days to the house; but never had any confinement been less irksome. (J. Austen).
Реже инвертированная часть начинает сложное предложение. Интересно, что повтор может встречаться в анафорической и медиальной позиции:
Miserable as he was on the steamer, a new misery came upon him. (J. London). Had he married a more amiable woman, he might have been made still more respectable than he was. (J. Austen).
Важно заметить, что даже в тех случаях, когда инверсия встречается в начальной, антецедентной части, это касается в основном так называемых гибких структур, допускающих и иное следование частей. Например, в приведенных предложениях придаточные уступительные возможно перенести из инициальной в конечную позицию.
Таким образом, можно вывести тенденцию смягчения «ошеломительной» функции инверсии, и без того усиленной морфемным повтором, за счет использования ее, скорее, в финальной части сложного предложения, чем в весьма эффектной начальной позиции.
Морфемный повтор в сочетании с инверсией встречается не только в рамках одного предложения, простого или сложного, но отмечается также в разных предложениях, как правило, соседствующих друг с другом. Итеративная морфема служит здесь дополнительным когезийным средством, содействуя усилению как цепочечной, так и параллельной связи.
Говоря о когезийной функции морфемного повтора, осуществляемой по цепочечному типу, следует подчеркнуть, что чаще всего эту роль берет корневая
морфема, причем однокоренные слова обычно оказываются конституантами словообразовательного гнезда:
He began to feel these subtleties which he could find words to express. With every expression came.
Данный пример приведен как типичный и в других отношениях. Во-первых, в нем подтверждается отмеченная выше тенденция «задерживать» инверсию, отодвигая ее на второй план, что характерно не только для сложного предложения, но и для отдельных предложений на уровне сверхфразового единства. Во-вторых, цепная связь, обеспечиваемая частичной редупликацией, повтором корня, создается на стыке, а это, т.е. участие корневой итерации в анадиплозисе, подхвате - весьма типичная картина. В-третьих, данный пример иллюстрирует и еще одну закономерность, свойственную обследуемому материалу, а именно, то, что из двух однокорневых слов предшествует, как правило, слово, более простое по морфемному составу и словообразовательной структуре.
Сказанное не означает, что любой повтор корневой морфемы строго соответствует всем приведенным закономерностям. Например, из двух текстовых словообразовательных коррелятов антецедентом может быть и более сложное слово:
What if the spot awakened thoughts of death? Die who would; it would still remain the same. (Ch. Dickens) [8].
Говоря о когезийной функции морфемного повтора, следует отметить, что итеративная корневая морфема также обнаруживается, хотя и не столь часто, в разных предложениях с параллельной связью. При этом рассматриваемые текстовые корреляты, как правило, обладают равносложной деривационной структурой. Приведем пример двух предложений, первое из которых характеризуется инвертированным словопорядком. Повторяющаяся корневая морфема создает своеобразную рамку, втягивающая в себя два восклицания:
How humiliating is this discovery! - Yet how just a humiliation! (J. Austen). Интересно заметить, что синтаксический параллелизм сочетается с единой акцентной и слоговой структурой однокорневых равнопроизводных слов, образованных на второй ступени деривации. Эта общность еще более сплачивает данные восклицания. Вместе с тем от однообразия уберегает как эллиптичность второго высказывания, так и то, что слова с общей морфемой занимают разные синтаксические позиции. Зеркальный параллелизм по типу хпазма обеспечивается однотипной структурой предложений и разным лексическим наполнением синтаксического каркаса, что создает эффект неожиданности и новизны. Так, параллельно со-противопоставлены предикативы humiliating и just, подлежащие discovery и humiliation, а перекрестно объединены отглагольные равнопроизводные, но разночастеречные отглагольные дериваты: адъективированные причастие humiliating и существительное humiliation, имеющие разную словообразовательную структуру: R3R1O и R2R1O соответственно [9].
Подробный анализ данного примера, который иллюстрирует возможность осуществления морфемным, корневым повтором параллельной когезии, приводится здесь с целью также показать затейливую картину переклички, переплетения сходного и разнородного, которая создается в том числе и морфемным повтором.
Уделив внимание реализации когезийной функции морфемного повтора на сверхфразовом уровне, поскольку здесь она проявляется особенно ярко, нельзя пренебречь итерацией как связующим средством и в рамках предложения.
Если вновь обратиться к уровню предложения, то и там отчетливо проявляется тенденция обычно использовать равнопроизводные одноморфемные корреляты при осуществлении цепочечной связи, причем антецедентное слово обладает более простой словообразовательной структурой по сравнению с сукцедентным:
If from no better motive, that he should not have been too proud to be dishonest - for dishonesty I must call it. (J. Austen).
При реализации параллельной связи на уровне сложного предложения превалирует равнопроизводные одноморфемные корреляты.
She did not encourage him to stay, but never did she discourage him. (J. Austen).
Данные примеры иллюстрируют и другую закономерность, а именно, инверсионную расстановку слов в последующей, замыкающей части сложного предложения.
Относительно синтаксического параллелизма, связывающего предложения, в которых содержатся слова с общей морфемой, важно подчеркнуть следующее. Утверждение о том, что параллельная связь уступает цепочечной в распространенности, касается повтора корневого. Для аффиксального же повтора характерен именно параллелизм структур, а не их последовательное сцепление. Это относится как к отдельному предложению, так и разным высказываниям в рамках сверхфразового единства:
So acutely did Mrs.Dashwood feel this ungracious behaviour, and so earnestly did she despise her daughter - in-law for it, that, on the arrival of the latter, she would have quitted the house forever. (J. Austen).
Astounded she had been before: this time, poleaxed. Before, she had been incredulous and angry. This time, incredulous and frightened. (D. Francis).
Последний пример интересен во многих отношениях. Усилению эмфатич-ности и формально-смысловой спаянности способствует конвергенция различных примеров: многослойный повтор на всех уровнях - морфемном (повторяется аффиксальный формант -ed); синтаксическом (налицо двойной параллелизм структур - с подлежащим и глаголом-связкой she had been., и эллиптичной структуры - с обстоятельством и предикативом this time.). Двойной характер носит и антитеза, которая противопоставляет разные эмоциональные состояния, причем в первом предложении антитеза более ярко выражена, поскольку между тем, что чувствует человек, когда его изумляют (astounded) и когда убивают секирой (poleaxe), лежит зияющая пропасть. Накопление, конденсация прилагательных, обозначающих эмоциональное состояние, дает градацию разных чувств, обозначенных полюсами astounded - poleaxed. Показательно, что среди эмотивных прилагательных все слова, имеющие общую аффиксальную морфему, являются адъективированными причастиями, т.е. отглагольными дериватами, в семантике которых заложена пассивная подверженность определенному действию. И практически все они, наряду с прилагательными incredulous и angry, обладают в данном контексте негативной коннотативной заряженностью.
Бросается в глаза и неоднократно задействованная инверсия, которая еще более выделяет и со-противопоставляет эмотивные прилагательные в целом, но особенно отчетливо - слова с общей аффиксальной морфемой. Примечательно, что эти три слова, с одной стороны, образуют как бы общую, объединяющую рамку с парой astounded - frightened с инкорпорацией гиперэмфатичного pole-axed; с другой - создают более частную фигуру обрамления в первом предложении с инициальным astounded и финальным poleaxed. Нельзя не заметить и еще одного локализованного повтора, а именно, эпифорического использования ре-
куррентной аффиксальной морфемы в словах poleaxed - frightened, занимающих конечные позиции.
Не будь в отрывке конденсации приемов одного типа и конвергенции приемов разного вида в сочетании с поразительной экономией на лексемном уровне, эффект не был бы столь впечатляющим. Не последнюю роль в этом играют аффиксальный повтор и инверсия.
Заслуживает внимания то обстоятельство, что одноаффиксные слова, участвующие в создании синтаксического параллелизма, демонстрируют сходство в большинстве характеристик: деривационной, акустической и силлабической структур. Но, прежде всего, это касается общности словообразовательной структуры. В приводимых примерах это наречия acutely - earnestly со структурой R4R3O и astounded - poleaxed - frightened со структурой R3R1O. Иными словами, слова с общей аффиксальной морфемой характеризуются равнопроизводностью. Напомним, что такая же тенденция наблюдалась и в отношении корневого повтора, поддерживаемого синтаксическим параллелизмом.
Вместе с тем все это не означает абсолютной формальной идентичности одноаффиксальных слов, используемых в осуществлении параллельной когезии. Достаточно вернуться к одному из приведенных примеров, чтобы в этом убедиться. Так, пара слов acutely - earnestly, актуализующая отадъективный словообразовательный ряд с адвербальным формантом -ly, совпадают в двух аспектах: они имеют тождественную деривационную структуру R^O и единую силлабическую, трехслоговую структуру. Различаются они акцентной характеристикой, а именно, ударным слогом.
Говоря о типичной для аффиксального повтора параллельной связи, следует отметить преобладание анафорической локализации повтора. Причем в большей части синтаксический параллелизм и аффиксальный повтор не выходят за рамки одного предложения:
Mightily glad Mr.Quilp was to see them, or mightily glad he seemed to be; and fearfully polite Mr.Quilp was to see Mrs.Quilp and Mrs.Jiniwin; and very sharp was the look he cast on his wife to observe how she was affected by the recognition of young Trent. (Ch. Dickens).
В данном предложении четыре раза повторяется синтаксическая модель с инверсией предикатива, усиленного интенсификаторами (mightily, fearfully, very). Однако, содействуя упорядоченности распространенного инвертированного предложения, параллелизм не делает его монотонным. Сходство, подобие перемежаются здесь с различием, расхождением. Не останавливаясь на всех аспектах такого соединения однородного и разнородного, отметим лишь то, что касается собственно предмета исследования - морфемного повтора и инверсии. Разнообразие вносится несовпадением корневой морфемы в одноаффиксальной цепочке (mightily -fearfully) и некоторым отступлением от нашего параллелизма за счет связки в замыкающей конструкции (was the look; cp. Mr.Quilp was; he seemed to be).
Заметим, что параллелизм инвертированной модели, усиленной аффиксальным повтором, акцентирует внимание на смысловом содержании предложения, передающего ужас, который наводил Квили преувеличенной радостью (mightily glad), саркастической вежливостью (см. оксюмороннее сочетание fearfully polite) и злобным взглядом (sharp look).
Как и в ранее приведенных примерах, в которых аффиксальный повтор взаимодействует с инверсией и синтаксическим параллелизмом, здесь видим равно-
производные дериваты одного словообразовательного рода. Тождественной оказывается не только деривационная структура (R4R3R2O), но и акцентная и силлабическая структура.
Проведенное до сих пор рассмотрение морфемного повтора в его взаимодействии с инверсией позволило установить корреляцию одноморфемных слов (словообразовательную и собственно морфемную); определить уровень их использования (фразовый и сверхфразовый); описать когезийную функцию повтора: уточнить позицию инвертированной части или предложения.
Остановимся теперь на локализации морфемного повтора. Обращает на себя внимание определенная упорядоченность, делающая инвертированные предложения более сбалансированными. Наиболее отчетливо эта упорядоченность проявляется в случае синтаксического параллелизма, т.е. когда на инверсию как «деструктивную» макрофигуру накладывается параллелизм как фигура конструктивная. Однако организованность может усиливаться также за счет локализованного повтора. Это относится как к корневой, так и аффиксальной итерации. Повтор может носить анафорический характер, который видим в упоминавшихся примерах с зачином частей (miserable -misery; acutely - earnestly; mightily - fearfully). Повтор анадиплостический наблюдался в случае подхвата общей морфемы (express - expression; die - death; dishonest - dishonesty). При медиальном повторе итеративная морфема занимает срединное положение (confine -confinement; encourage - discourage; amiable - respectable). Повтор может создавать фигуру обрамления, сопровождаемую эпифорической итерацией морфемы (astounded - poleaxed - frightened). Обрамляющий, перекрестный повтор наблюдается при участии повторяющейся морфемы в создании хпазма (humiliating - humiliation).
Примечательно, что корневой повтор чаще локализуется в анадиплости-ческой, а аффиксальный - в анафорической позиции.
Итак, проведенное исследование взаимодействия морфемного повтора и инверсии позволило сделать следующие выводы.
Сочетание данных фигур усиления выразительности речи обнаруживается как рамках одного предложения, простого или сложного, так и на уровне сверхфразового единства. Текстовые последовательности слов с общей морфемой обычно создают зону достаточно близкого контакта.
Анализ сложного предложения выявляет более частое использование инверсии в замыкающей части. Та же тенденция смягчения «ошеломительного» эффекта инверсии за счет сдвижения ее в последующее предложение наблюдается и на уровне сверхфразового единства. Вместе с тем инициальное размещение инвертированной части сложного предложения или антецедентное следование инвертированного высказывания вовсе не является исключением.
Чаще всего инверсия сочетается с морфемным повтором, который носит словообразовательно релевантный характер. Одноморфемные последовательности обычно представляют собой текстовые корреляты, репрезентирующие актуализацию словообразовательного гнезда или ряда. Следует подчеркнуть когезийную функцию морфемного повтора, которая наиболее ярко выступает при соединении разных предложений. Итеративная морфема может быть задействована в осуществлении цепочечной и параллельной связи. Четко просматриваются тенденции к более частому использованию корневого повтора в обеспечении когезии по цепочечному типу. Сцепление обычно происходит по-
средством равнопроизводных слов с общей корневой морфемой, причем антецедентное слово отличается от сукцедентного более простым морфемным составом и меньшей сложностью словообразовательной структуры. Говоря о роли морфемного повтора, важно отметить и возможность параллелизма. Параллелизм структур, наряду с морфемным повтором, содействует упорядочению, уравновешиванию предложений с необычным, инвертированным размещением компонентов. Параллельная связь усиливается за счет использования равнопроизводных слов с повторяющейся корневой морфемой, которые обладают не только идентичной деривационной структурой, но и нередко единой акцентной и силлабической характеристикой.
Особая роль в осуществлении параллельной когезии принадлежит аффиксальной морфеме. Если корневой повтор лидирует в реализации цепочечной связи, то аффиксальный повтор чаще применяется в параллельных синтаксических конструкциях. Причем, как и корневом повторе, параллелизм усиливается благодаря равнопроизводности одноморфемных, в данном случае одноаффиксальных слов, которая нередко сочетается с общей акцентной и слоговой структурой.
Анализ локализации морфемного повтора показывает, что текстовые одноморфемные корреляты могут занимать разное положение, участвуя в создании таких фигур амплификации, как анафора, анадиплозис, обрамление, эпифора, хпазм. Слова с повторяющейся морфемой могут располагаться в медиальной или любой другой, не обязательно строго фиксированной позиции, заданной четкими прескриптивными инструкциями частой локализации корневого повтора в анадиплос анафорической позиции.
Литература и источники
1. Рубинштейн С.М. Основы общей психологии. СПб.: Питер, 2000.
2. См. работы лингвистов, разработавших принципы и основные понятия морфологического и словообразовательного анализа: Кубрякова Е.С. Словообразование // Общее языкознание. Внутренняя структура языка. М.: Наука, 1972, С. 344-393; Соболева П.А. Словообразовательная полисемия и омонимия. М.: Наука, 1980. С. 23-54; Тихонов А.Н. Предисловие // Словообразовательный словарь русского языка: В 2 т. Т1. М.: Русский язык,1985, и др.
3. См. развитие идеи о поэтической плодотворности «ассоциативного», параллельного синтаксиса в работе: Минералов Ю.И. Теория художественной словесности. М.: Владос, 1999, С. 106 и сл. Ср., однако, скептическое замечание Ш. Балли, рекомендующего отправить свободный сло-вопорядок «на склад бутафорских принадлежностей» как атавизм, унаследованный от сумбурной «серебряной» латыни: Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: ИЛ, 1955. С. 230.
4. Термины «объективный» и «субъективный» принадлежат Матезиусу. См. его работу: О так называемом актуальном членении предложения // Пражский лингвистический кружок. М.: Прогресс, 1967.
5. О речи как сумме выражения и выразительности и об оформлении ее синтаксисом выражения и экспрессивным синтаксисом см. в работе: Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики. М.: Прогресс, 1992. С. 86-90.
6. См. замечание И.В. Арнольд: «Изменения порядка слов не может быть неограниченным, оно подчинено некоторым правилам...»: Стилистика современного английского языка. М.: Просвещение, 1990. С.162. О допустимых моделях инверсии см. в работе автора: Карпухина Т.П. Инверсия: Учебное пособие по синтаксису английского языка. Хабаровск: ХГПУ, 2000.
7. КлюевЕ.В. Риторика: Инвенция. Диспозиция. Элокуция. М.: Приор, 2001.
8. Пару іііе-ііеаіЬ связывают нерегулярные словообразовательные отношения, сопровождаемые традиционно-историческим фономорфологическим чередованием. См. понятия нерегулярных образований в работах: Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1968. С.148-160; Улуханов И.С. Словообразовательная семантика в русском языке. М.: Наука, 1977. С. 57-59; Карпухина Т.П. Нерегулярные образования и границы словообразовательного гнезда // Словообразование и его место в курсе обучения иностранному языку. Владивосток: ДВГУ, 1986. С.57-66.
9. Методику реляторной репрезентации словообразовательной структуры как деривационной истории производного, включающей все шаги деривации, см. в работе: Соболева П.А. Моделирование словообразования // Проблемы структурной лингвистики 1971. М.: Наука, 1972. С. 165-212.
КАРПУХИНА ТАМАРА ПЕТРОВНА - кандидат филологических наук, доцент кафедры английской филологии Дальневосточного государственного гуманитарного университета. Автор более 40 статей и тезисов докладов на конференциях.
