CC BY
0
ИСТОРИЯ
HISTORY
УДК 94(47).063
doi: 10.21685/2072-3024-2024-2-1
Взаимодействие Кабинета министров и руководства Оренбургской экспедиции в период башкирского восстания
1735-1736 гг.
Д. А. Кривова
Самарский национальный исследовательский университет имени академика С. П. Королева, Самара, Россия dariya4191@mail.ru
Аннотация. Актуальность и цели. Правительство Анны Иоанновны стремилось к упрочению позиций на европейском юго-востоке страны. Одним из важнейших мероприятий 1730-х гг. стала организация Оренбургской экспедиции, повлекшей за собой серию башкирских движений 1735-1740 гг. Актуальность изучения темы обусловлена тем, что анализ действий центральных и местных властей в период башкирского восстания 1735-1736 гг. дает возможность определить единую стратегию правительства 1730-х гг. на юго-востоке, основную роль в выработке которой играл Кабинет министров. Цель работы заключается в изучении взаимодействия Кабинета и местного начальства в лице руководства Оренбургской экспедиции в период башкирского восстания 1735-1736 гг. Материалы и методы. Осуществление исследовательских задач было достигнуто путем изучения документов, извлеченных из фонда Объединенного государственного архива Оренбургской области, а также анализа опубликованных законодательных и делопроизводственных материалов. В работе были использованы историко-генетический и сравнительно-исторический методы. Результаты. Проанализирована реакция Кабинета и руководства экспедиции на башкирское восстание 1735-1736 гг. Рассмотрено, что жесткие методы по подавлению восстания со стороны Кирилова и Тевкелева стали причиной возникновения и эскалации конфликта. Исследовано, что Кабинет был заинтересован не только в прекращении восстания, но и в интеграции башкир в сферу влияния Российской империи. Выявлено, что путем совместных усилий центра и местных властей восстание было подавлено в декабре 1736 г. Выводы. Кабинет занимался координацией серьезных задач, связанных с подавлением восстания, - от него зависела общая линия поведения местного руководства при ликвидации движения. Исследование указов Кабинета в период башкирского восстания позволяет говорить о том, что правительство стремилось к прекращению конфликта. Кабинет был вынужден поддержать жесткие меры по ликвидации восстания, однако постоянно напоминал местному руководству о необходимости мирного существования башкир в составе Российского государства. Ключевые слова: Российская империя XVIII в., Анна Иоанновна, Кабинет министров, Оренбургская экспедиция, башкирские восстания
Для цитирования: Кривова Д. А. Взаимодействие Кабинета министров и руководства Оренбургской экспедиции в период башкирского восстания 1735-1736 гг. //
© Кривова Д. А., 2024. Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 License / This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 License.
Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2024. № 2. С. 5-18. doi: 10.21685/2072-3024-2024-2-1
Interaction between the Cabinet of Ministers and the leadership of the Orenburg expedition during the Bashkir uprising of 1735-1736
D.A. Krivova
Samara National Research University, Samara, Russia dariya4191@mail.ru
Abstract. Background. Anna Ioannovna's government sought to consolidate its positions in the European southeast of the country. One of the most important events of the 1730s was the organization of the Orenburg expedition, which entailed a series of Bashkir movements in 1735-1740. The relevance of the topic is conditioned by the fact that the analysis of the actions of the central and local authorities during the Bashkir uprising of 1735-1736 makes it possible to determine the unified strategy of the government of the 1730s in the southeast, the main role in the development of which was played by the Cabinet of Ministers. The aim of the paper is to study the interaction between the Cabinet and local authorities represented by the leadership of the Orenburg expedition during the Bashkir uprising of 1735-1736. Materials and methods. The realization of research tasks was achieved by studying the documents extracted from the collection of the United State Archive of Orenburg Region, as well as by analyzing published legislative and clerical materials. Historical-genetic and comparative-historical methods were used in the work. Results. The reaction of the Cabinet and the expedition leadership to the Bashkir uprising of 1735-1736 is analyzed. It is considered that the harsh methods of suppressing the uprising by Kirilov and Tevkelev caused the emergence and escalation of the conflict. It is investigated that the Cabinet was interested not only in stopping the uprising, but also in integrating the Bashkirs into the sphere of influence of the Russian Empire. It is revealed that by joint efforts of the center and local authorities the uprising was suppressed in December 1736. Conclusions. The Cabinet was engaged in the coordination of serious tasks related to the suppression of the uprising - the general line of behavior of the local leadership during the liquidation of the movement depended on it. The study of the Cabinet decrees during the Bashkir uprising allows us to say that the government sought to end the conflict. The Cabinet was forced to support harsh measures to eliminate the uprising, but constantly reminded the local leadership of the need for peaceful existence of the Bashkirs within the Russian state.
Keywords: Russian Empire of the 18th century, Anna Ioannovna, Cabinet of Ministers, Orenburg expedition, Bashkir uprisings
For citation: Krivova D.A. Interaction between the Cabinet of Ministers and the leadership of the Orenburg expedition during the Bashkir uprising of 1735-1736. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Gumanitarnye nauki = University proceedings. Volga region. Humanities. 2024;(2):5-18. (In Russ.). doi: 10.21685/2072-3024-2024-2-1
Введение
Правительство Анны Иоанновны было заинтересовано в активизации политики на юго-восточной окраине Европейской России. Государство ставило перед собой цели по присоединению Казахстана, установлению
экономических связей со Средней Азией, укреплению позиций в Башкирии за счет ее хозяйственного освоения.
В 1730-е гг. власти пришли к убеждению о необходимости проведения целого комплекса мероприятий для защиты юго-востока европейской части страны от нападения кочевников и строительства для этой цели протяженных оборонительных линий. Так, еще в конце 1730 г. Сенат принял решение об одновременном возведении Украинской и Новой Закамской укрепленных линий и о реконструкции Царицынской. Очевидно, что таким образом власти пытались создать условия для появления новых районов оседлого земледельческого расселения [1, а 22-23].
Одним из мероприятий в русле юго-восточного направления также стала организация Оренбургской экспедиции и строительства Самарской линии.
Инициатором создания будущей экспедиции в 1734 г. выступил Иван Кириллович Кирилов - обер-секретарь Сената. Центральная идея его проекта заключалась в строительстве крепости на юго-востоке России - города в устье р. Орь. Данный город должен был стать опорным пунктом по сдерживанию набегов кочевников, от которого по Яику, Самаре и Сакмаре нужно было строить крепости, редуты и форпосты, составившие Самарскую пограничную линию [2, л. 68].
Важно отметить, что строительство нового города между Башкирией и Казахстаном вносило коренные изменения в политику России по отношению к степным народам. Еще в середине XVII в. в Башкирии значительно возросло количество крепостей, что привело к раздаче башкирских земель русскому служилому населению. Частые башкирские восстания причиняли большое беспокойство местным жителям, особенно когда втягивали в свою орбиту соседние народности: калмыков, казахов (их также называли киргиз-кайсаками), каракалпаков. Поэтому не случайно, что одним из назначений нового города была мысль о том, чтобы помешать подданным башкирам соединяться с калмыками во время набегов [3, а 105].
Сам по себе проект Кирилова был очень амбициозен и масштабен для 1730-х гг. Проект ставил перед собой цели по присоединению Казахстана, развитию среднеазиатской торговли, строительству порта на Аральском море [2, л. 50-69].
Инициатива Кирилова получила одобрение правительства - 18 мая 1734 г. Анной Иоанновной была подписана инструкция по организации Оренбургской экспедиции, первоначально называвшейся просто «известной». В качестве ее руководителей были объявлены сам Кирилов и его помощник мурза Алексей Иванович Тевкелев [2, л. 93-103]. Согласно именному указу императрицы от того же 18 мая Кирилов был пожалован в статские советники, а Тевкелев - в полковники; кроме того, Ивану Кирилловичу тогда же назначили награждение три тысячи рублей, а Тевкелеву - одну тысячу [4, а 58].
При проведении в жизнь обширного проекта Кирилова руководство экспедиции столкнулось с рядом обстоятельств, затруднивших его реализацию. Так, первоначально ее штаб размещался на территории Башкирии, в Уфе. Сам Кирилов выражал надежду, что башкиры будут заинтересованы в строительстве будущего Оренбурга. Он полагал, что новая крепость обеспечит башкирам защиту от киргиз-кайсаков [2, л. 68 об. - 69].
К сожалению, именно расположение экспедиции в Башкирии повлекло за собой весьма плачевные последствия. Ее финансовой базой по проекту должны были послужить доходы Уфимской провинции. Однако «уфимские прибылые доходы», составлявшие в 1735 и 1736 г. всего 5073 и 12 495 руб., оказались незначительными для проекта такого масштаба [5, а 427]. Терять башкирским владетелям было что: в пересчете на душу мужского населения Башкирии подати составляли всего 14,5 коп. в год, что было гораздо меньше, чем платили русские крестьяне. Также на территории Башкирии не было таможен, местное население не несло воинской повинности и охраняло свою территорию только от вторжения отрядов кочевников. Таким образом, появление экспедиции Кирилова в Уфе вызвало недовольство как башкирской знати, так и простых башкир, которое вылилось в масштабное восстание [6, а 187].
Башкирские выступления 1735-1740 гг. - один из драматических эпизодов, произошедших в царствование Анны Иоанновны. Хронологические рамки данной работы ограничены восстанием 1735-1736 гг., жестко подавленным местным руководством. Несмотря на то что период 1735-1740 гг. связан с целой серией кровопролитных башкирских восстаний, уместно согласиться с точкой зрения авторов обобщающего исследования «История башкирского народа», выделявших выступления 1735-1736 гг. как самостоятельное восстание [7, а 13]. И действительно, для этого выступления были характерны определенные причины, в первую очередь связанные с ошибками Кирилова по расположению в Уфе и суровыми мерами по его подавлению со стороны Тевкелева.
Рассуждая об исследованиях по данной теме, следует подчеркнуть, что история Кабинета министров как особого явления во время правления императрицы Анны Иоанновны долгое время не выступала в качестве объекта исследования историков.
Так, в 1911 г. было издано коллективное исследование, посвященное роли Кабинета министров в области государственного управления, - «Двухсотлетие Кабинета Его Императорского Величества. 1704-1904» [8]. Начиная с учреждения Кабинета в 1704 г. при Петре I, историки рассматривали его дальнейшую эволюцию при других правителях. Относительно Кабинета министров при Анне Иоанновне исследователи делали вывод, что этот государственный орган имел предшественников в качестве петровского кабинета и Верховного тайного совета.
Очень кратко о Кабинете упоминается в монографии Н. П. Ерошкина «История государственных учреждений дореволюционной России» [9]. Идею возникновения этого органа он связывал с «победой определенной группировки в борьбе за власть».
Деятельности Кабинета министров посвящена диссертация Е. Н. Савельевой [10]. В целом, говоря о работе исследуемого государственного органа, Савельева приходит к выводу, что результативность Кабинета оставляла желать лучшего, однако предоставляет недостаточно фактов, на основе которых сформулирована такая точка зрения. Подробно рассмотрев предпосылки, причины образования Кабинета, проанализировав его компетенцию, а также особенности персонального состава, автор уделяет мало внимания конкретным задачам, которыми занимался Кабинет.
Непосредственно башкирским восстаниям 1735-1740 гг. посвящен очень большой пласт литературы, начиная еще с работ современника событий П. И. Рычкова [11, 12]. В дальнейшем этой темой занимался С. М. Соловьев [13]. Примечательно, что в «Истории России с древнейших времен» Соловьева были впервые введены в научный оборот ценные документы, извлеченные из Кабинета министров Анны Иоанновны.
В фундаментальном исследовании «Очерки по истории Башкирской АССР» (т. 1, ч. 1) проанализировано социально-экономическое развитие Башкирии в первой половине XVIII в. [14].
Большое значение для работы по политике России на юго-востоке -строительству Новой Закамской и Самарской линий - имеют исследования Ю. Н. Смирнова [15] и Э. Л. Дубмана [1].
Видным исследователем по истории башкирских восстаний в XVII-XVIII вв. можно назвать И. Г. Акманова [16, 17]. Кроме того, из современных историков, занимавшихся спецификой башкирского отношения к политике правительства на юго-востоке страны, следует отметить А. З. Асфандиярова [18], А. Б. Азнабаева [19].
К сожалению, в большинстве работ, посвященных истории башкирских восстаний 1735-1740 гг., недостаточное внимание уделено роли правительства в происходивших событиях. Поэтому в данной статье будет проанализировано, как Кабинет министров, а вместе с ним и Правительствующий сенат отреагировали на восстание и какие меры предпринимали по его подавлению. Вместе с тем в работе будет рассмотрена линия поведения местного руководства на юго-восточных землях в лице начальников Оренбургской экспедиции, действия которых также находились в прямой взаимосвязи с распоряжениями из центра.
Новизна данного исследования состоит в том, что оно позволяет рассмотреть взаимодействие центральной власти в лице Кабинета министров и местного начальства на юго-восточной окраине России в период башкирского восстания 1735-1736 гг.
Источниковая база исследования основана на архивных и опубликованных материалах. Ценные сведения были извлечены из Объединенного государственного архива Оренбургской области (ОГАОО). Материалы фонда «Оренбургская экспедиция, г. Уфа Оренбургской губернии 1734-1737 гг.» (ф. 1) дали возможности изучить указы Кабинета и Сената, а также доноше-ния Кирилова и Румянцева касательно планов по строительству Оренбурга и мер по борьбе с башкирским восстанием [2, л. 25].
Среди опубликованных источников нельзя не упомянуть документацию Кабинета министров, зафиксированную в «Бумагах Кабинета министров императрицы Анны Иоанновны 1731-1740 гг.». Эти материалы вышли в сборниках Императорского русского исторического общества (СИРИО) под редакцией А. Н. Филиппова [20]. Кроме того, важную подгруппу источников представляют «Материалы по истории России» в двух томах, составленные А. И. Добросмысловым [4]. Они также содержат значительный массив указов Анны Иоанновны, Кабинета министров и других правительственных учреждений, регулировавших работу Оренбургской экспедиции. Большую ценность для исследования представляет также шестой том «Материалов по
истории Башкортостана» [21], содержащий уникальные документы по башкирскому восстанию 1735-1736 гг.
Таким образом, изучение вышеизложенной источниковой базы позволяет рассмотреть взаимоотношения Кабинета министров и местного руководства в период подавления башкирского восстания 1735-1736 гг.
Основная часть
Кабинет министров являлся высшим органом государственного управления в 1731-1741 гг. Но необходимо учитывать, что практически на протяжении всего своего существования Кабинет признавал важную роль в государственных делах за Сенатом, а за собой оставлял только общий контроль и разрешение наиболее серьезных вопросов [22, а 38]. Сенату часто приходилось исполнять ряд поручений Кабинета по доставке разного рода справок и сведений, а также отправлять по приказам Кабинета указы императрицы. Все это приводило к тому, что «приказы кабинетных министров» ставили Сенат в подчиненное положение по отношению к Кабинету [23, а 522].
Эта модель взаимоотношений отразилась и на ситуации с организацией Оренбургской экспедиции и подавлением башкирского восстания - от имени Кабинета в основном выступают приказы по назначению либо смещению руководящих лиц, выделению им жалованья и наград, а также по общей линии поведения руководства экспедиции на юго-востоке.
Так, в связи с эскалацией начавшегося башкирского конфликта Кабинет в августе 1735 г. принимает решение о назначении А. И. Румянцева главным командиром по подавлению башкирского бунта. В то же время министры приказывают Кирилову наладить связь с Румянцевым и сообщать ему всю необходимую информацию о башкирах [24, а 301, 329-330].
Как мы видим по инструкции генерал-лейтенанту Румянцеву от 13 августа 1735 г., в разработке которой среди других влиятельных государственных деятелей участие принимали министры А. И. Остерман и А. М. Черкасский, правительство в первую очередь было заинтересовано в мирном разрешении возникшей проблемы. Румянцеву изначально приказали в усмирении башкир использовать «пристойные добрые способы и уговаривания». Если они не подействуют, тогда можно употребить и оружие [25, л. 4]. Потому как башкиры являлись подданными Ея Императорского Величества, Румянцев получил право наказать виновных и в то же время выяснить, что послужило причиной неповиновения башкир, так как императрица обещала проявить свое милосердие к бунтовщикам [25, л. 5].
Появление Румянцева в качестве новой фигуры в деятельности Оренбургской экспедиции в определенной мере и без того запутывало мало согласованное дело подавления башкирского бунта. На юге и юго-западе руководить усмирением восстания должны были Кирилов и П. Бахметьев, которые имели ставку в Самаре. В центре и на севере - Румянцев. На северо-востоке -В. Н. Татищев и А. И. Тевкелев. Эта слабая согласованность действий местного руководства осложнялась запутанностью подотчетности: Кирилова -перед Кабинетом министров и Сенатом, Румянцева - перед Военной коллегией, Тевкелева - коллегией иностранных дел [26, а 42].
В сентябре того же 1735 г. Кабинет уже проявлял недовольство, поскольку от Румянцева не поступало сведений по успокоению восстания,
а обстановка все более накалялась. Министры считали, что генерал-лейтенанту следует проявить усилия для того, чтобы к его войску присоединились те башкиры, которые не были замешаны в восстании. Им были обещаны «особая императорская милость и награждение» [24, с. 381-382]. В октябре 1735 г. по указу Кабинета прощение императрицы не должно было касаться руководителей бунта - их следовало выдать правительству [24, с. 413].
Сам Румянцев склонялся к тому, что действовать в сложившихся обстоятельствах следует максимально осторожно. В ноябре 1735 г. генерал-лейтенант в своем доношении в Кабинет советовал императрице оставить башкир в покое [21, с. 89].
Начавшееся башкирское восстание едва не стало причиной отказа от строительства Оренбурга и сворачивания деятельности всей экспедиции. Видимо, правительство всерьез опасалось тех последствий, к которым оно могло привести. И это не удивительно, потому как власти не могли не опираться на негативный опыт относительно недавних событий 1704-1711 гг., когда злоупотребления правительственной администрации и начавшееся переселение на земли, которые башкиры полагали своими, привели к их возмущению. Стоит подчеркнуть, что социальный конфликт на юго-востоке страны со временем разросся и вовлек в свою сферу русское и татарское население Казанской и Астраханской губерний, казачество Дона и Яика и другие народы региона. Таким образом, его ликвидация стоила значительных усилий [1, с. 15].
Тем не менее колебания по сворачиванию организации Оренбургской экспедиции на этот раз оказались временны. Ю. Н. Смирнов доказывает, что план Кирилова по возведению новой крепости на юго-востоке России отчасти спасло покровительство фаворита императрицы Э. И. Бирона, а также решительное продвижение отрядов Ивана Кирилловича к Яику, упредившее указ об остановке похода [15, с. 25-26].
Интересен для нас и взгляд с другой стороны - то, что пытался донести до правительства сам руководитель Оренбургской экспедиции И. К. Кирилов касательно башкирского вопроса. Его точка зрения весьма отличалась от осторожной позиции Румянцева. К примеру, в своем доношении к Сенату от 16 августа 1735 г. он писал, что еще до его приезда в Уфу промахи допускало местное руководство - позволяло «своеволие воров-башкирцев». Потому и прощение к провинившимся нужно было проявлять аккуратно, чтобы не сказали позже, что башкирам всегда все прощалось и не применялось никаких санкций по отношению к ним [25, л. 19 об.]. Таким образом, Кирилов проявил себя как сторонник жестких мер по подавлению башкирского бунта.
Оценка деятельности И. К. Кирилова в историографии весьма неоднозначна. Выходец из нижних чинов, сумевший заслужить расположение Петра I, он являлся человеком выдающихся интеллектуальных способностей. Ученый, который занимался составлением «всероссийских ландкарт», экономикой, историей, географией, по словам П. И. Рычкова, «о пользе государственной, сколько знать мог, прилежное имел попечение» [12, с. 28-29]. Тем не менее историк И. Г. Акманов настаивал, что Кирилов, будучи человеком, работавшим в первую очередь с научными трудами, имел слабое представление о реальной обстановке на юге-востоке России, а потому совершил ряд ошибок в оценке башкирского недовольства. Он также предполагал, что Кирилов
первоначально несколько преуменьшал масштабы восстания, вводя Кабинет в заблуждение [17, а 59-60].
Тевкелев вполне разделял точку зрения Кирилова относительно методов борьбы с восстанием. Многочисленные свидетельства источников говорят о том, как безжалостно Тевкелев расправлялся с башкирами. Так, башкирские старшины Акай Кусюмов и Кильмяк-абыз Нурушев в своем письме императрице Анне Иоанновне в ноябре 1735 г. в своих обидах виноватым считали именно Тевкелева, который потребовал их людей в Уфу якобы «на оренбургскую службу», однако распорядился с ними совершенно по-другому - одних убил, а других высек и держал под караулом [21, а 76-87].
Действительно, кровавой страницей в истории башкирского восстания остались действия полковника в селении Сеянтус Балыкчинской волости Сибирской дороги в январе 1736 г., когда все 1000 жителей деревни, в том числе женщины и дети, были убиты, а 105 человек из них заперты в амбаре и подверглись сожжению заживо. Кроме того, он полностью разорил в тех местах около 50 других башкирских аулов [27, а 25].
Интересно объяснение о случившемся в деревне Сеянтус со слов самого Тевкелева. По его доношению к А. И. Румянцеву о розыске и расправе над восставшими башкирами в деревне Сеянтус 27 января 1736 г. можно заключить, что действия мурзы были своевременной ответной мерой на раскрытие планов о возможном нападении местных башкир на команду Тевкелева «в тесных местах с тылу». Если бы это случилось, писал Тевкелев, то ситуация приняла бы для него критический оборот, поэтому «на страх другим бунтующим ворам и, чтоб от них ежели их далее удерживать, болышаго вреду не воспоследовало, з женами и з детьми, окроме тех, которые заранее в леса розбежались от команды, переколоты и деревню их велено выжечь до подошвы» [21, а 120-121].
Без сомнения, суровый нрав Тевкелева сыграл определенную роль в этих трагических событиях. Однако в целом нельзя забывать, что служебная карьера Тевкелева была довольно нестандартна для той эпохи - он до конца своих дней оставался мусульманином, хотя и взял русское имя - Алексей Иванович. Поэтому можно предположить, что для преодоления недоверия к собственной персоне на основе принадлежности к мусульманской вере помощник Кирилова считал своим долгом проявить излишнее старание на службе [12, а 25-26].
В феврале 1736 г., когда башкирские набеги не могли остаться без внимания, Кирилов изложил свои предложения по подавлению восстания в доношении в Кабинет. Он видел необходимость в продолжении ведения политики выжженной земли - «воров башкирцов от Сибирской и Казанской стороны утеснять, разоряя сплошь». По мнению Кирилова, карательные войска должны были разделиться на партии, чтобы со всех сторон окружить и уничтожить башкир, а деревни их выжечь, «чего они паче всего боятца» [21, ^ 128].
Если говорить о позиции Кабинета относительно жестких шагов Кирилова и Тевкелева, то, видимо, министры относились к этой деятельности с негласным одобрением. Об их молчаливой поддержке всего происходящего свидетельствует указ 17 февраля 1736 г., согласно которому Кирилову и его помощнику было приказано «вдвое учинить жалованье и рацион» [28, а 80].
Тем не менее, возможно, центральные власти все же не знали всей правды о происходящих событиях на юго-востоке страны. Общая картина восстания создавалась больше на основе рапортов и донесений местного руководства, поступавших в столицу. Все местные начальники - Кирилов, Румянцев, Татищев и др. - несколько преуменьшали опасность и преувеличивали результативность своих действий [26, с. 47].
Как бы там ни было, по мере эскалации башкирского конфликта строже стали меры по отношению к бунтовщикам со стороны правительства. Особое значение в этом отношении для нас приобретает именной указ от 11 февраля 1736 г. [29, с. 740-741], который в целом является поворотным моментом во взаимоотношениях Российской империи и Башкирии. Поскольку указ имел такое чрезвычайно важное значение, он получил несколько более поздних копий, отправленных в Сенат. Одна из них - указ императрицы А. И. Румянцева от 26 февраля 1736 г. - была просмотрена в качестве архивного документа [25, л. 35].
В одном из пунктов указа от 11 февраля 1736 г. уже прямо говорится, что тех башкир и татар, которые сознались в нападении на «вологоцкие» роты и в других убийствах, «казнить смертию, а в других в ссылку сослать, а не освобождать, а пущих заводчиков, хотя они и отпущение получили - Акая, Кильмяка, Бепеня, Мясегута, Умира, Ишалю, Салтан-Мурата... жестоко казнить смертию» [25, л. 35].
Таким образом, в указе от 11 февраля 1736 г. отчасти отразились правительственные реакции на разворачивающийся башкирский конфликт. Однако судя по всей совокупности изложенных пунктов можно предположить, что правительство пыталось не только подавить восстание, но и заодно использовать его для осуществления мер, рассчитанных на более долгие сроки, -при помощи решения земельного вопроса оно стремилось способствовать дальнейшей интеграции башкирского народа в сферу влияния Российской империи.
В частности, в данном указе говорилось о разрешении продажи башкирских земель - тем самым им отменялось ограничение, существовавшее еще с Соборного уложения 1649 г. [18, с. 197]. Если раньше у башкир невозможно было приобрести земли и угодья, теперь же было объявлено, что этот запрет следовало отменить для их же пользы - «с сего указа, земли и угодья тамошним жителям - дворянам, и офицерам, и мещерякам, у башкирцев покупать, и за себя крепить позволить» [25, л. 36].
Исследователь Б. А. Азнабаев высоко оценивает указ от 11 февраля 1736 г. По его мнению, благодаря законодательному акту правительства о разрешении продажи башкирских земель была создана настоящая экономическая база для активной помещичьей, заводской и крестьянской колонизации Башкирии. Также положительное значение он видел в распространении рыночных отношений на башкирские земли, которые вынуждали собственников активно включаться в систему правовых отношений с русским населением и российской администрацией [19, с. 253-254].
Важно подчеркнуть, что ключевой идеей Кабинета министров по -прежнему оставалась мысль о том, чтобы башкиры мирно сосуществовали в рамках единой Российской империи. Эта идея прослеживается в указе Кабинета от 4 июля 1736 г., в то время, когда восстание пошло на спад. Так, в нем
говорится о необходимости все башкирское население вернуть в подданство [28, а 304].
На протяжении долгого времени, с самого добровольного присоединения в середине XVI в. башкиры были неразрывно связаны с Российским государством, в частности неоднократно принимали участие в войнах на стороне русской армии. Актуальным этот вопрос был и теперь, когда восстание постепенно сходило на нет. Так, в сентябре 1736 г. Румянцев в своем доноше-нии в Кабинет советовал отправить 2 или 3 тыс. башкир на войну с Турцией [21, с. 279].
Тем не менее до Кабинета продолжали доходить и неутешительные вести. Получив в сентябре 1736 г. информацию о том, что башкиры сожгли вотчины баронов Строгановых, министры выразили неудовольствие Румянцеву, поскольку тот никак не помешал им. В связи с этим моментом министры потребовали, чтобы генерал-лейтенант применил все усилия, чтобы остановить башкир, а также распорядились выслать ему на помощь два пехотных полка в качества подкрепления в ответ на его требование в людях [29, с. 475]. Вероятно, разочаровавшись в работе Румянцева, министры в скором времени решили передать дела башкирской комиссии бригадиру М. Хрущеву [29, с. 483].
Однако мысль Румянцева об отправлении башкир на войну с Турцией не осталась без внимания Кабинета. В октябре 1736 г., когда по последним доношениям от Кирилова и других лиц пришли сведения о том, что нападения башкир прекращаются, императрица приказала послать башкирам грамоты, чтобы те отправили 3000 человек на войну с турками и «изготовя те грамоты для отправления, прислать в Кабинет Ея И. В-ва» [29, с. 516].
К ноябрю 1736 г. от Хрущева наконец пришли новости об улучшении обстановки. В частности, он ссылался на ведомость В. Н. Татищева о том, что «сибирская дорога башкирцев почти вся успокоилась» [29, с. 561]. В именном указе от 3 декабря 1736 г. Кабинет одобрил действия Татищева относительно восставших, поскольку «многие башкирцы от воровства унимаются», и велел ему в дальнейшем действовать сообща с Кириловым и майором Хрущевым [29, с. 583].
Заключение
Таким образом, следует сделать следующие выводы. Правительство Анны Иоанновны одну из важнейших задач видело в продвижении на европейский юго-восток страны. Оно одобрило проект И. К. Кирилова по организации Оренбургской экспедиции, потому как его реализация вполне укладывалась в общую концепцию по обеспечению безопасности юго-восточной окраины и расширению торговых отношений со странами Средней Азии.
Развернувшееся башкирское восстание 1735-1736 гг. стало неожиданностью для правительства. Кабинет был заинтересован в его скорейшем подавлении, поскольку главной задачей на тот момент была организация деятельности Оренбургской экспедиции, а восстание создавало для нее большие препятствия. Примечательно, что Кабинет министров занимался координацией наиболее серьезных вопросов, касавшихся сложившейся ситуации с экспедицией. Именно от министров зависело назначение ключевых фигур в организации экспедиции
и общая линия поведения местного руководства на юго-восточном направлении в деле подавления башкирского восстания.
Вероятно, правительство понимало, насколько опасным мог быть новый национальный конфликт, потому как не могло не учитывать опыт относительно недавнего башкирского восстания 1705-1711 гг., а также более ранних столкновений с башкирами. Именно поэтому изначально меры по подавлению «башкирского замешания» носили самый осторожный характер. Однако в связи с его эскалацией и жесткой позицией со стороны местного руководства - И. К. Кирилова и А. И. Тевкелева - правительство поддержало более суровые действия по борьбе с восставшими. Но все же, несмотря на негласное согласие с реализацией суровых карательных действий, Кабинет постоянно напоминал местным начальникам, что главная цель их деятельности заключалась в удержании башкир в составе Российской империи и дальнейшем их мирном существовании.
Список литературы
1. Дубман Э. Л. Новая Закамская линия: судьба, проект, строительство. Самара : Самарский университет, 2005. 196 с.
2. Объединенный государственный архив Оренбургской области (ОГАОО). Ф. 1. Оп. 1. Д. 1.
3. Буканова Р. Г. Города-крепости России юго-востока России в XVIII веке: История становления городов на территории Башкирии. Уфа : Китап, 1997. 253 с.
4. Материалы по истории России : сб. указов и других документов, касающихся управления и устройства Оренбургского края : в 2 т. / сост. А. И. Добросмыслов. Оренбург : Типо-литография Ф. Б. Сачкова, 1900. Т. 1. 303 с.
5. Петрухицев Н. Н. Внутренняя политика Анны Иоанновны (1730-1740). М. : РОССПЭН, 2014. 1062 с.
6. Демкин А. В. Кабинет министров императрицы Анны Иоанновны и управление территориями Российской империи. М. : Институт российской истории Российской академии наук : Центр гуманитарных инициатив, 2021. 254 с.
7. История башкирского народа : в 7 т. Уфа : Гилем, 2011. Т. 3. 467 с.
8. Двухсотлетие Кабинета Его Императорского Величества. 1704-1904. СПб. : Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1911. 794 с.
9. Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. М. : Высшая Школа, 1983. 352 с.
10. Савельева Е. Н. Кабинет министров Анны Иоанновны : дис. ... канд. ист. наук. М., 2004. 189 с.
11. Рычков П. И. Топография Оренбургской губернии. Оренбург : Отд. Рус. геогр. о-ва, 1887. 406 с.
12. Рычков П. И. История Оренбургская (1730-1750 гг.). Оренбург : Оренбургский губ. стат. ком., 1896. 93 с.
13. Соловьев С. М. История России с древнейших времен : в 15 кн. Кн. 10. Т. 19-20. М. : Соцэкгиз, 1963. 780 с.
14. Очерки по истории Башкирской АССР : в 2 т. Т. 1 : в 2 ч. Уфа : Башкнигоиздат, 1956. Ч. 1. 303 с.
15. Смирнов Ю. Н. Оренбургская (комиссия) экспедиция и присоединение Заволжья к России в 30-40-е гг. XVIII века. Самара : Самарский университет, 1997. 190 с.
16. Акманов И. Г. Из истории Оренбургской экспедиции // Очерки дореволюционной России. 1972. Вып. 1. С. 90-104.
17. Акманов И. Г. Оренбургская экспедиция и восстание 1735-1736 гг.: неизбежно ли было это массовое движение? // Оренбург. Вчера, сегодня, завтра: исторический и
социокультурный опыт : материалы и тезисы Всерос. науч.-практ. конф., посвящ. 260-летию г. Оренбурга. Оренбург : Димур, 2003. С. 55-60.
18. Асфандияров А. З. Башкирия после вхождения в состав России (вторая половина XVI - первая половина XIX в.). Уфа : Китап, 2006. 504 с.
19. Азнабаев А. Б. Башкирское общество в XVII - первой трети XVIII в. Уфа : РИЦ БашГУ, 2016. 370 с.
20. Сборник Императорского русского исторического общества (СИРИО) : в 148 т. Т. 103. Бумаги Кабинета министров императрицы Анны Иоанновны 1731-1740 гг. Т. 1 (1731-1732 гг.). Юрьев : Типография К. Матисена, 1897. 684 с.
21. Материалы по истории Башкортостана / сост. Н. Ф Демидова. Уфа : Китап, 2002. Т. 6. 768 с.
22. Фаизов А. В. Правительствующий Сенат в 1730-1741 гг.: полномочия и компетенция // Вестник Пермского университета. Серия: История. 2016. № 4 (35). С. 3443.
23. Филиппов А. Н. Правительствующий Сенат в царствование Анны Иоанновны и Иоанна Антоновича // История Правительствующего Сената за 200 лет, 17111911 : в 5 т. СПб. : Сенатская типография, 1911. Т. 1. С. 479-640.
24. СИРИО : в 148 т. Т. 113. Бумаги Кабинета министров императрицы Анны Иоан-новны 1731-1740 гг. Т. 4 (1735 г.). Юрьев : Типография К. Матисена, 1901. 664 с.
25. ОГАОО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3.
26. Сафонов Д. А. Начало Оренбургской истории (Создание Оренбургской губернии в середине XVIII века). Оренбург : Оренбургская губерния, 2003. 92 с.
27. История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков : в 10 т. Т. 3. Журналы и служебные записки дипломата А. И. Тевкелева по истории и этнографии Казахстана (1731-1759 гг.) / сост., транскрипция скорописи XVIII в., историографич. очерк и коммент. И. В. Ерофеевой. Алматы : Дайк Пресс, 2005. 484 с.
28. СИРИО : в 148 т. Т. 114. Бумаги Кабинета министров императрицы Анны Иоанновны 1731-1740 гг. Т. 5 (1736 г.). Юрьев : Типография К. Матисена, 1902. 752 с.
29. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1 : в 45 т. СПб. : Тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. Т. 9. 1016 с.
References
1. Dubman E.L. Novaya Zakamskaya liniya: sud'ba, proekt, stroitel'stvo = New Zakamskaya line: fate, project, construction. Samara: Samarskiy universitet, 2005:196. (In Russ.)
2. Ob"edinennyy gosudarstvennyy arkhiv Orenburgskoy oblasti (OGAOO). F. 1. Op. 1. D. 1 = United State Archives of Orenburg Region. Fund 1. Item 1. File 1. (In Russ.)
3. Bukanova R.G. Goroda-kreposti Rossii yugo-vostoka Rossii v XVIII veke: Istoriya stanovleniya gorodov na territorii Bashkirii = Fortress cities of Russia in the south-east of Russia in the 18th century: The history of the cities' formation on the territory of Bashkiria. Ufa: Kitap, 1997:253. (In Russ.)
4. Dobrosmyslov A.I. (comp.). Materialy po istorii Rossii: sb. ukazov i drugikh doku-mentov, kasayushchikhsya upravleniya i ustroystva Orenburgskogo kraya: v 2 t. = Materials on the history of Russia: collected decrees and other documents relating to the management and structure of Orenburg region: in 2 volumes. Orenburg: Tipo-litografiya F.B. Sachkova, 1900;1:303. (In Russ.)
5. Petrukhitsev N.N. Vnutrennyaya politika Anny Ioannovny (1730-1740) = Internal policy of Anna Ioannovna (1730-1740). Moscow: ROSSPEN, 2014:1062. (In Russ.)
6. Demkin A.V. Kabinet ministrov imperatritsy Anny Ioannovny i upravlenie territoriyami Rossiyskoy imperii = Cabinet of Ministers of Empress Anna Ioannovna and administration of the territories of the Russian Empire. Moscow: Institut rossiyskoy istorii Rossiyskoy akademii nauk: Tsentr gumanitarnykh initsiativ, 2021:254. (In Russ.)
7. Istoriya bashkirskogo naroda: v 71. = History of the Bashkir people: in 7 volumes. Ufa: Gilem, 2011;3:467. (In Russ.)
8. Dvukhsotletie Kabineta Ego Imperatorskogo Velichestva. 1704-1904 = Bicentenary of the Cabinet of His Imperial Majesty. 1704-1904. Saint Petersburg: Tovarishchestvo R. Golike i A. Vil'borg, 1911:794. (In Russ.)
9. Eroshkin N.P. Istoriya gosudarstvennykh uchrezhdeniy dorevolyutsionnoy Rossii = History of state institutions of pre-revolutionary Russia. Moscow: Vysshaya Shkola, 1983:352. (In Russ.)
10. Savel'eva E.N. Cabinet of Ministers of Anna Ioannovna. PhD dissertation. Moscow, 2004:189. (In Russ.)
11. Rychkov P.I. Topografiya Orenburgskoy gubernii = Topography of Orenburg province. Orenburg: Otd. Rus. geogr. o-va, 1887:406. (In Russ.)
12. Rychkov P.I. Istoriya Orenburgskaya (1730-1750 gg.) = History of Orenburg (17301750). Orenburg: Orenburgskiy gub. stat. kom., 1896:93. (In Russ.)
13. Solov'ev S.M. Istoriya Rossii s drevneyshikh vremen: v 15 kn. Kn. 10. T. 19-20 = History of Russia since ancient times: in 15 books. Book 10. Volume 19-20. Moscow: Sotsekgiz, 1963:780. (In Russ.)
14. Ocherki po istorii Bashkirskoy ASSR: v 2 t. T. 1: v 2 ch. = Essays on the history of the Bashkir ASSR: in 2 volumes. Volume 1: in 2 parts. Ufa: Bashknigoizdat, 1956;(pt. 1):303. (In Russ.)
15. Smirnov Yu.N. Orenburgskaya (komissiya) ekspeditsiya i prisoedinenie Zavolzh'ya k Rossii v 30-40-e gg. XVIII veka = Orenburg (commission) expedition and the annexation of the Volga region to Russia in the 30-40ss of the 18th century. Samara: Samarskiy universitet, 1997:190. (In Russ.)
16. Akmanov I.G. From the history of the Orenburg expedition. Ocherki dorevolyutsionnoy Rossii = Essays on pre-revolutionary Russia. 1972;(1):90-104. (In Russ.)
17. Akmanov I.G. Orenburg expedition and uprising of 1735-1736: was this mass movement inevitable? Orenburg. Vchera, segodnya, zavtra: istoricheskiy i sotsiokul'turnyy opyt: materialy i tezisy Vseros. nauch.-prakt. konf., posvyashch. 260-letiyu g. Oren-burga = Orenburg. Yesterday, today, tomorrow: historical and sociocultural experience: proceedings of the All-Russian scientific and practical conference dedicated to the 260th anniversary of Orenburg. Orenburg: Dimur, 2003:55-60. (In Russ.)
18. Asfandiyarov A.Z. Bashkiriya posle vkhozhdeniya v sostav Rossii (vtoraya polovina XVI - pervaya polovina XIX v.) = Bashkiria after joining Russia (second half of the 16th -first half of the 19th centuries). Ufa: Kitap, 2006:504. (In Russ.)
19. Aznabaev A.B. Bashkirskoe obshchestvo vXVII-pervoy tretiXVIII v. = Bashkir society in the 17th - the first third of the 18th centuries. Ufa: RITs BashGU, 2016:370. (In Russ.)
20. Sbornik Imperatorskogo russkogo istoricheskogo obshchestva (SIRIO): v 148 t. T. 103. Bumagi Kabineta ministrov imperatritsy Anny Ioannovny 1731-1740 gg. T. 1 (17311732 gg.) = Collection of the Imperial Russian Historical Society: in 148 volumes. Volume 103. Papers of the Cabinet of Ministers of Empress Anna Ioannovna of 17311740. Volume 1 (1731-1732). Yur'ev: Tipografiya K. Matisena, 1897:684. (In Russ.)
21. Demidova N.F. (comp.). Materialy po istorii Bashkortostana = Materials on the history of Bashkortostan. Ufa: Kitap, 2002;6:768. (In Russ.)
22. Faizov A.V. The Governing Senate in 1730-1741: powers and competence. Vestnik Permskogo universiteta. Seriya: Istoriya = Bulletin of Perm University. Series: History. 2016;(4):34-43. (In Russ.)
23. Filippov A.N. The Governing Senate during the reign of Anna Ioannovna and Ivan An-tonovich. Istoriya Pravitel'stvuyushchego Senata za 200 let, 1711-1911: v 5 t. = History of the Governing Senate for 200 years, 1711-1911: in 5 volumes. Saint Petersburg: Senatskaya tipografiya, 1911;1:479-640. (In Russ.)
24. SIRIO: v 148 t. T. 113. Bumagi Kabineta ministrov imperatritsy Anny Ioannovny 1731-1740 gg. T. 4 (1735 g.) = Collection of the Imperial Russian Historical Society:
in 148 volumes. Volume 113. Papers of the Cabinet of Ministers of Empress Anna Ioannovna of 1731-1740. Volume 4 (1735). Yur'ev: Tipografiya K. Matisena, 1901:664. (In Russ.)
25. OGAOO. F. 1. Op. 1. D. 3 = United State Archives of Orenburg Region. Fund 1. Item 1. File 3. (In Russ.)
26. Safonov D.A. Nachalo Orenburgskoy istorii (Sozdanie Orenburgskoy gubernii v seredi-ne XVIII veka) = The beginning of Orenburg history (Creation of Orenburg province in the middle of the 18th century). Orenburg: Orenburgskaya guberniya, 2003:92. (In Russ.)
27. Erofeeva I.V. (comp.). Istoriya Kazakhstana v russkikh istochnikakh XVI-XX vekov: v 10 t. T. 3. Zhurnaly i sluzhebnye zapiski diplomata A.I. Tevkeleva po istorii i etnografii Kazakhstana (1731-1759 gg.) = History of Kazakhstan in Russian sources of the 16th - 20th centuries: in 10 volumes. Volume 3. Journals and memos of diplomat A.I. Tevkelev on history and ethnography of Kazakhstan (1731-1759). Almaty: Dayk Press, 2005:484. (In Russ.)
28. SIRIO: v 148 t. T. 114. Bumagi Kabineta ministrov imperatritsy Anny Ioannovny 1731-1740 gg. T. 5 (1736 g.) = Collection of the Imperial Russian Historical Society: in 148 volumes. Volume 114. Papers of the Cabinet of Ministers of Empress Anna Ioannovna of 1731-1740. Volume 5 (1736). Yur'ev: Tipografiya K. Matisena, 1902:752. (In Russ.)
29. Polnoe sobranie zakonov Rossiyskoy imperii. Sobranie 1: v 45 t. = Complete collection of laws of the Russian Empire. Collection 1: in 45 volumes. Saint Petersburg: Tip. II Otdeleniya Sobstvennoy Ego Imperatorskogo Velichestva Kantselyarii, 1830;9:1016. (In Russ.)
Информация об авторах / Information about the authors
Дарья Анатольевна Кривова аспирант, Самарский национальный исследовательский университет имени академика С. П. Королева (Россия, г. Самара, ул. Академика Павлова, 1)
E-mail: dariya4191@mail.ru
Daria A. Krivova Postgraduate student, Samara National Research University (1 Akademika Pavlova street, Samara, Russia)
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов / The author declares no conflicts of interests.
Поступила в редакцию / Received 22.04.2024
Поступила после рецензирования и доработки / Revised 06.05.2024 Принята к публикации / Accepted 09.06.2024
