CC BY
2
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2023. Т. 10, № 3 (39). С. 15-24.
УДК 94(470.57)"17"+330.112.2
Б01 10.24147/2312-1300.2023.10(3).15-24
О. А. Хайретдинова
О ПРЕДПОСЫЛКАХ РАЗВИТИЯ ПИТЕЙНОГО ПРОМЫСЛА В БАШКИРСКОМ КРАЕ
В 1730-1740-е гг.
В ХУ1-ХУ11 вв. на территории Башкирии (в то время Уфимского уезда, позднее - Уфимской провинции) принятый в великорусских областях кабацкий досуг распространения не получил ввиду негативного отношения к алкоголю у коренного населения и отсутствия условий для получения достаточной сырьевой базы для винокурения. Кочующие башкиры составляли большинство населения края, пользовались вотчинным правом на земли, сами земледелием занимались мало. Ситуация стала меняться в 1730-1740-е гг. в связи с действиями Оренбургской экспедиции, вызвавшей крупное восстание башкир. В этот период правительство установило новый порядок освоения башкирских земель и создало условия для массового переселения в новую Оренбургскую губернию оседлого населения из других областей России. Именно тогда были преодолены препятствия, тормозившие развитие общественного досуга, в основе которого лежал питейный промысел.
Ключевые слова: Уфа; Оренбург; Оренбургская губерния; винокурение; кружечный двор.
В истории досуговых общественных заведений России «белых пятен», на первый взгляд, мало. Этой теме посвящено немало обстоятельных трудов, которые публиковались с XIX в. по наши дни. Общая картина в целом в научной литературе представлена. Однако общая картина может не отражать события, которые происходили в конкретных регионах. Башкирия в этом плане - регион нетипичный. Здесь тенденции великорусских областей не приживались ввиду ментальных различий и по ряду других причин. Ранее на основе опубликованных данных было установлено, что в Древней Руси организацией досуга занимались корчмы [1]. Древнерусская корчма, судя по специфике предоставляемых услуг, вполне могла бы претендовать на роль прародительницы ресторана. Однако рестораны появились отнюдь не в России. В России же формат обслуживания, подразумевающий общественное питание, не исключающий приём хмельных напитков, вку-
пе с культурными развлечениями, со времён Ивана IV был заменён другим форматом -кабаком, торгующим исключительно алкоголем. И именно в период правления Ивана IV в состав русского государства вошла Башкирия. Причём башкиры, кочевники исламского вероисповедания, при вхождении оговорили с русским царём важное условие - сохранение своего образа жизни. Кабацкий досуг был доступен лишь в единичных населённых пунктах, включая Уфу, где осели переселенцы из других областей России (сами башкиры к такому досугу демонстрировали неприятие). Для развития питейного промысла требовалось сырьё (рожь), а расширить земледельческий сектор в крае не представлялось возможным, поскольку земли находились в основном в вотчинном управлении башкир. Свободных земель под пашни было недостаточно. Так продолжалось до вступления на престол Анны Иоанновны (1730-1740).
На данном этапе исследования интерес представляют данные из опубликованных источников и научных трудов, которые позволят выявить, что уже известно об общественных, экономических и политических условиях развития досуговых заведений в Башкирском крае и что ещё не изучено.
Начнём с того, что в период правления Анны Иоанновны Башкирский край оказался в центре событий, которые в конце концов изменили его хозяйство. К этому времени сложившаяся внутри киргиз-кайсакского (казахского) общества политическая обстановка привела к тому, что хан Младшего жуза Абулхаир решил принять русское подданство. Есть несколько версий относительно мотивов этого решения. Их связывают и со взаимными набегами казахов и джунгар (т. е. с угрозой подчинения Джунгарскому ханству), и со взаимными набегами казахов и российских подданных (башкир, ногайцев, калмыков), и с борьбой хана Абулхаира за укрепление личной власти (есть мнение, что талантливый полководец Абулхаир, заставивший дрогнуть джунгар, в мирной жизни не был угоден другим, более знатным, претендентам на власть, и поддержка России ему была выгодна) [2, с. 3-4]. Примем также к сведению мнение С. У. Таймасова, который установил, что в 1725 г. часть киргиз-кайса-ков с семьями двинулись к Уральским горам, к рекам Яик, Эмба, Илек, Орь и Уй, потеснив оттуда башкир Ногайской и Сибирской дорог [3, с. 49]. Это важный момент в плане понимания южных границ башкирских владений того времени, которые разными учёными представляются по-разному. Однако С. У. Таймасов нашёл архивные документы, согласно которым башкиры как минимум в 1640-1670-е гг. и в начале 1700-х гг. платили ясак в казну и с вотчин южнее Яика вплоть до берегов Аральского моря. На этом основании он заключил, что хан Абулхаир, принимая русское подданство, узаконивал водворение своих подданных на территории, которые фактически принадлежали России [3, с. 47-49]. И с аргументами С. У. Таймасо-ва трудно не согласиться.
Но спорные и переходящие из рук в руки территории, которые попадали в сферу влияния разных кочевых народов (не только башкир и вытесненного со своих земель
Младшего жуза, но и калмыков, которых, кстати, казахи и башкиры изгоняли совместными усилиями [4, с. 132-135]), не могли не беспокоить ни одну из сторон, и башкирских вотчинников в том числе. Последние, как утверждал в 1900 г. А. И. Добросмыслов, рассчитывали вернуть свои земли1. Надо понимать, действия хана Абулхаира, принявшего русское подданство, нарушили их планы. Проблема обострилась, когда в письмах-прошениях к Анне Иоанновне Абулхаир изложил мнение о необходимости основания города-крепости в устье реки Орь, который стал бы не просто его резиденцией, но и «основным центром меновой торговли казахов с русскими и среднеазиатскими купцами» [4, с. 210]. В исторических исследованиях, как установили С. В. Любичанковский и К. Г. Аканов, авторство идеи приписывается не только Абулхаиру, но и другим участникам событий, в том числе А. И. Тевкелеву, направленному в казахские степи с дипломатической миссией, и обер-секретарю Сената И. К. Кирилову [5, с. 486-487]. Стоит отметить, что в этом предложении к императрице прослеживаются интересы обеих сторон, но некоторые моменты действительно указывают на то, что оно созрело на русской стороне. Так, известно, что сначала Анна Иоан-новна прожект о строительстве крепости не одобрила, и именно И. К. Кирилов смог убедить её изменить решение. Во-вторых, Абулхаир рассчитывал на свою резиденцию, а И. К. Кирилов строил планы дальше и мыслил превратить эту резиденцию в опорный пункт Империи, расширяя таким образом «политическое и экономическое господство на Востоке» [5, с. 487].
Обратим внимание на ещё одно обстоятельство. Особые условия подданства башкир и особым образом устроенная структура башкирского общества создавали российскому престолу немало проблем. Если кратко, то правительству не удавалось разработать рычаги подчинения себе башкирской знати, которая существовала в условиях ро-доплеменных образований, являвшихся хозяевами земель (т. е. знать не имела «слабого места» в виде собственных феодальных владений). А отсутствие рычагов подчинения башкирской знати означало отсутствие оных в отношении всего башкирского населения.
Кроме того, по утверждению Б. А. Азнабае-ва, во второй половине XVII в., после башкирского восстания 1662-1664 гг., отношения с башкирами на принципах взаимного доверия сменились враждебностью. Ситуацию осложнял тот факт, что башкиры обладали самостоятельной боеспособной организацией и, пользуясь пограничным положением своей территории, в критические моменты, когда предпринимались попытки их военного устрашения, откочёвывали за пределы досягаемости российских властей. Причём задача удержания башкир от откочёвки считалась даже в начале XVIII в. самой трудноразрешимой. Наконец, в ходе восстания 1704-1711 гг. башкиры обрели мощного союзника в лице казахов и каракалпаков. Башкирская проблема зашла в тупик, и вывод её из тупика связывался с подчинением кочевых соседей башкир [6, с. 34, 38, 41].
Когда хан Малого жуза Абулхаир запустил этот процесс и подал прошение о строительстве города-крепости в устье реки Орь, И. К. Кирилов выступил сторонником и даже сумел добиться от императрицы подписания для ещё не построенного Оренбурга особой Привилегии (Привилегия была подписана 7 июня 1734 г.). Есть мнение, что его интерес к городу на Ори был обусловлен не только намерениями Империи распространить политическое господство на Востоке и торговыми перспективами, но и представившейся возможностью разобраться с башкирской проблемой. Так, А. И. Добросмыслов подчёркивал, что именно И. К. Кирилов проводил идею: «Никогда не следует допускать их (киргиз и башкир) в согласие, а в потребном случае надобно нарочно поднимать их друг на друга и тем смирять»2. Разъединение вчерашних союзников и принятие территориальных решений в пользу киргиз-кайсаков лишало башкир надежды вернуть свои земли. Обозначились тревоги и иного толка -башкиры Юрматынской волости Ногайской дороги увидели в появлении пограничной крепости угрозу окружения Башкирии с восточной стороны и окончательного её вхождения в состав России3.
Итак, само решение строить крепость можно рассматривать только как часть плана с далеко идущими последствиями. И. К. Кирилов придумал грандиозный проект, в кото-
ром строительство города на Ори являлось лишь начальным пунктом освоения территорий. Никакой кампании против башкир в планах И. К. Кирилова не отмечено. Более того, он рассчитывал, что башкиры примут в деятельности экспедиции участие. Анна Ио-анновна утвердила проект 1 мая 1734 г., а 15 августа 1735 г. на реке Орь был заложен Оренбург (ныне - Орск). Однако башкиры «поняли, что вместо строительства резиденции для казахского хана готовится широкомасштабное мероприятие, которое радикально отразится на их положении», и дальнейшие мероприятия И. К. Кирилова сорвались ввиду начавшегося башкирского восстания, к которому подключились другие нерусские народы края и даже казахи Среднего жуза (Абулхаир, напротив, некоторое время давал волю своим подданным совершать набеги на Ногайскую и Сибирскую дороги). К 1740 г. бунт был подавлен [3, с. 161-169].
При изучении официальных документов складывается впечатление, что И. К. Кирилов, всячески «проталкивая» идею строительства Оренбурга, не вполне представлял себе, в какую игру ввязывается. Красноречиво подкрепляет эту мысль Привилегия г. Оренбургу, подписания которой он настойчиво добивался. Документ предусматривал создание магистрата «в числе 3 бургомистров и 6 ратсгеров», в составе которого следовало учредить несколько служб, в том числе казённую магистратскую контору (1 бургомистр, 1 ратсгер, с ним из граждан 2, бухгалтер) и магистратскую полицию (1 ратсгер, с ним 2 из старших цеховых). В документе оговаривалась беспошлинная торговля («три года ни с каких товаров в казну нашу пошлин не имать»). Обратим внимание на то, что не был обойдён вниманием питейный вопрос. Варить вино, пиво, мёд для своих нужд и на продажу и «содержать вольные домы граждан» разрешалось свободно; за эту деятельность полагалось «платить акциз, какой по усмотрению градского командира, обще с магистратом, положен будет». Магистратской полиции предписывалось «смотрение над вольными домами и над винами продажными, над пивом, над харчевыми торгами, чтоб в цене не возвышали, но умеренно продавали»4. Иными словами, не построенный ещё Оренбург представлялся в 1734 г.
как торговый город, управляемый гражданскими органами власти. Когда вспыхнуло восстание, о благостных прожектах пришлось забыть. Торжественно заложенный в 1735 г. Оренбург, которому суждено было впоследствии стать Орском, и после восстания выглядел далеко не так, как задумывалось. В 1742 г. он состоял из бедных землянок и командирского дома, был окружен плетнём, построенным над земляным валом, и охранялся небольшим гарнизоном [7, с. 47].
Важно следующее: если до 1735 г. в указах прослеживалась тенденция невмешательства в вотчинные дела башкир, то в период восстания 1735-1740 гг. появились официальные документы, радикально изменившие подходы к земельному вопросу. Так, 11 февраля 1736 г. Анна Иоанновна подписала указ, в котором имелся такой пункт: «Хотя по прежним указам и воеводским наказам, в Уфимском уезде у башкирцев земли и угодья покупать и крепить не велено, однако ныне усмотрено, что то запрещение им башкирцам весьма неполезно; того ради до лучшей впредь их пользы, указали мы, то запрещение отменить, и впредь с сего указа земли и угодья тамошним жителям дворянам и офицерам и мещерякам у башкирцев покупать и за себя крепить по-зволять»5. Установлено, что после выхода указа 5 тыс. мещеряков большими группами (свыше 200 чел.) расселили на землях, конфискованных у восставших башкир. После подавления восстания выяснилось, что часть вотчинных земель якобы опустела, и их решили заселять «служащими людьми». А через 4 месяца после третьего основания Оренбурга на нынешнем его месте (апрель 1743) вышел указ Сената, дозволивший раздачу пустых земель «дворянам, офицерам, казакам и гражданским чинам». Дворяне не ограничились получением жалованных земель и воспользовались правом покупать участки у башкир, чего раньше не было. В итоге, как пишет Е. В. Мишанина, к концу XVIII в. «картина распределения земельных угодий между коренным населением и пришлым кардинально изменилась в пользу последнего», а «Россия получила регион, богатый хлебом» [8, с. 36-39].
Таким образом, можно считать, что в начале 1740-х гг. был преодолён один из
ключевых факторов, препятствовавших развитию питейного промысла на башкирской земле, - дефицит сырья для винокурения.
На дворянские амбиции в плане землевладения тоже стоит обратить внимание. В литературе по истории Башкортостана присутствует понятие «дворянская колонизация края». Например, И. Н. и Н. М. Кул-бахтины, проанализировав наказы разных слоёв местного населения в Уложенную комиссию в 1767-1768 гг., именно так назвали процесс, который стал возможен после указа Анны Иоанновны от 11 февраля 1736 г. Данное башкирам право продавать свои земли открыло возможности «для массового грабежа их вотчинных владений дворянами и чиновниками». Авторы уточнили, что под грабежом понимаются подделки данных о границах покупаемых участков и в целом нечёткое определение этих границ, а также составление фальшивых договоров (башкиры подписывали их «ввиду неграмотности», не представляя, о каких территориях идёт речь). Число дворян, завладевших башкирскими землями, и крестьян, которых они перевезли из других областей, за несколько лет заметно возросло [9, с. 44, 49].
Наш интерес к активизации землевладельческих претензий дворян вызван важным обстоятельством. Право держать винокурни в разное время получали разные сословия. В 1730-е гг. это право регулировалось указом Петра I от 28 января 1716 г., позволявшим курить вино свободно «как высшим, так и нижним всяких чинов людем», правда, докладывая губернским властям, «кто во сколько кубов и казанов похочет вино курить» (от объёма зависела сумма налога, выплачиваемого в казну)6. Исследователи установили, что в это время наметился конфликт интересов купечества и дворянства. В борьбе с конкурентами дворянство, которое было широко представлено в органах государственной власти, постепенно консолидировалось и выступило с требованием запретить купеческое винокурение7. В литературе высказывается мнение, что давление было настолько мощным, что Сенат уступил - 19 июля 1754 г. последовало «воспрещение купечеству поставлять вино» (хотя можно предположить, что дворянский Сенат не очень-то и сопротивлялся).
На территории Южного Урала 15 марта 1744 г. указом уже Елизаветы Петровны была учреждена Оренбургская губерния во главе с губернатором И. И. Неплюевым. «В той же губернии, - записано в указе, - под ведомством состоять Исетской провинции и с зауральскими башкирцами» и «Уфимской провинции со всеми башкирскими делами»9. Через месяц, 16 апреля 1744 г., губерния приросла Ставропольской крепостью, в которую в конце 1730-х гг. переселились крещёные калмыки10 (ныне - Тольятти).
Немало данных о распределении дворянских владений в крае после основания Оренбургской губернии (во второй половине XVIII в.) оставил П. И. Рычков, начинавший службу на Южном Урале в качестве бухгалтера Оренбургской экспедиции И. К. Кирилова (данные П. И. Рычкова собрала и обобщила Е. В. Мишанина). Наименьшее число дворянских фамилий было зафиксировано в Исет-ской провинции (20), далее по возрастанию -в Бугульминском ведомстве Оренбургского уезда (78), Уфимской провинции (83), Ставропольском ведомстве (84). Наименьшее количество крепостных крестьян мужского пола также было зафиксировано в Исетской провинции (737), далее по возрастанию - в Уфимской провинции (989), Ставропольском ведомстве (4 160), Бугульминском ведомстве Оренбургского уезда (12 137) [10, с. 44]. Эти данные показывают, что самые крупные дворянские владения находились ближе к Оренбургу. Подобным образом картина представлена в монографии И. Н. и Н. М. Кулбахти-ных, по данным которых самые крупные дворянские земельные владения с большим количеством крестьян образовались на юго-западе и западе края - в Бугурусланском, Бузулук-ском, Бугулъминском и Мензелинском уездах. Имения ближе к центру отличали более скромные размеры и незначительное количество крепостных крестьян [9, с. 44].
Итак, опубликованные материалы позволяют заключить, что в крае после башкирского восстания 1735-1740 гг. не только расширились пахотные площади, но и увеличилось количество землевладельцев-дворян, которым ничто не препятствовало развивать выгодный винокуренный промысел.
Теперь рассмотрим, как в литературе освещается второй аспект проблемы - отно-
шение башкир к алкоголю. Если в XVII в. коренное население края употребляло в основном кумыс (слабоалкогольный продукт брожения кобыльего молока) и активно сопротивлялось алкоголизации, то в XVIII в. картина, судя по отдельным опубликованным данным, стала меняться. Так, в научный оборот введён текст челобитной башкира Яркея Янчурина «со товарищи», написанной в 1728 г., где сказано о поборах, совершаемых «конскими и табашными» целовальниками: «Берут у нас подводы, тако же и пищу, гусей, уток и рыбу, пива и мёду берут насильно» [11, с. 188]. В монографии Н. В. Ус-тюгова имеется упоминание переговоров В. Н. Татищева (преемника И. К. Кирилова) с представителями восставших башкир в январе 1738 г. в Уфе. По окончании встречи «В. Н. Татищев угостил башкирских послов пивом и мёдом и объявил им, что на следующий день они отправятся домой»11. Не исключено, что уже тогда башкиры были знакомы с перегонным методом получения алкоголя, но это утверждать сложно. Самое раннее упоминание крепкого алкоголя в среде башкир встречаем у немецкого этнографа и натуралиста И. Г. Георги, участника академических экспедиций 1768-1774 гг., который в начале 1770-х гг. зафиксировал, что «некоторые из них перегоняют кумыз по примеру телеутов, калмыков и проч. и пьют водку; другие мешают кумыз для лучшего подпою с крепким медом или пьют попеременно то мёд, то кумыз. С наступлением осени уменьшается их раздолье»12. Стало быть, не только традиционный кумыс, но и другие разновидности алкоголя (мёд, пиво, молочная водка) вошли в жизнь башкир. Особо подчеркнём, что молочная водка упоминается в более поздних исследованиях и, кроме того, в отношении «некоторых» башкир, которые использовали перегонный метод только летом. Значит, можно предположить, что предпочтение отдавалось не крепким напиткам, а продуктам брожения. Более ясную картину представила Э. В. Мигранова, которая, обобщив данные ряда источников об алкоголе в системе ценностей башкир, заключила: в XVIII в. башкиры пьющим народом не были, а если трапеза и предполагала употребление хмельных напитков, то обращала участников в веселье без пьяных раздоров
[12, с. 240] (к слову, именно так было в старину у восточнославянских народов, пока Иван IV не покрыл великорусские территории сетью государевых кабаков, торгующих крепким питьём [1, с. 126]).
И всё же интересно, повлиял ли опыт винокурения великорусского образца на производственные познания «некоторых» башкир. Выясняется, что нет. У тюркских и монгольских народов был свой путь внедрения перегонного метода. Советский историк Л. П. Потапов ещё в 1950-е гг. выяснил, что азиатские кочевники позаимствовали метод у арабов, которые таким образом получали вино из фиников, и стали применять его при переработке кислого молока (примерно в XVII в. или чуть позже). На Алтае, например, стала традиционной технология изготовления кислого сыра (курута) «из творожистой массы, остающейся после перегонки кислого молока на араку» . Собственно, арака - это и есть молочная водка, которая, получается, была побочным продуктом при приготовлении кислого сыра. Вместе с тем Л. П. Потапов обратил внимание на то, что в местностях, где арака прочно вошла в быт населения, стал вытесняться кумыс14. У башкир же кумыс ничем не вытеснялся и оставался наиболее распространённым напитком [12, с. 240].
Что касается мёда (или медовухи), то башкиры его действительно делали, особенно в местах с процветающим бортничеством. На любопытный момент обратил внимание географ В. М. Черемшанский. Люди, не привыкшие к кислому мёду, изготовленному башкирами, «от одного стакана совершенно пьянеют и не столько пьянеют, сколько обессиливаются в членах, так что владея ещё здравым смыслом, бывают не в состоянии встать с места; сами же башкирцы пьют его много, и на них он не производит такого действия» .
Таким образом, башкиры от хмельных напитков не отказывались, но крепким питьем, как правило, не увлекались. Забегая вперед, отметим, что относительно трезвый образ жизни они вели не только в XVIII в., но и в следующем столетии. До конца XIX в. в их деревнях так и не появились питейные заведения, а если таковые открывались в соседних селениях, то башкиры завсегдатаями там не были [12, с. 241]. Впрочем, на развитие
досуговых заведений коренное население влиять, как это было прежде, не могло, поскольку в процентном соотношении его численность стала резко сокращаться16.
Теперь рассмотрим вопрос о разнообразии досуговых заведений. Ранее нами установлено, что в XVI-XVII вв. Башкирский край таковыми не изобиловал, единственной разновидностью в тот период являлись кабаки (переименованы в середине XVII в. в кружечные дворы), торговавшие исключительно алкоголем, не предусматривая даже закусок, и в Уфимском уезде они встречались в единичных населённых пунктах - есть данные всего о трёх заведениях. Одно из них находилось в Уфе и неизменно занимало место на территории кремлевского холма рядом с торговыми рядами [1, с. 132]. Установлено также, что в столичных городах признаки разнообразия заведений проявились ещё во второй половине XVII в. - в Москве в 1674 г. открылись погреба, которые торговали заграничными винами и лёгкой закуской. В начале XVIII в. при Петре I, вносившем в жизнь Петербурга элементы европейского гостеприимства, были устроены кофейный дом, пивные лавки, продающие пиво, сваренное по голландской технологии, трактир (в то время трактир предназначался не только для угощений, он оказывал ещё и услуги проживания). Но в южноуральскую провинцию нововведения тогда не пришли [1, с. 131-132; 13, с. 195; 14, с. 98, 100].
Например, в Уфе, судя по картам, до второй половины XVIII в. единственным общественным досуговым заведением оставался кружечный двор, который даже не менял местоположения. Изменения произошли позднее, во времена Екатерины II. В Российском государственном архиве древних актов хранится карта без даты составления. Но можно предположить, что время, когда она появилась, - промежуток между 1763 и 1782 гг. На раннюю границу указывает наличие монастыря в начале Казанской улицы (до пожара 1759 г. Христорождественский монастырь находился внутри Уфимского кремля, а в 1763 г. его восстановили на новом месте - на Казанской улице). Позднюю границу определяет наличие здания присутственных мест на кремлёвской территории (после учреждения Уфимского наместниче-
ства в 1782 г. присутственные места «переехали» в наместнический дом, построенный к открытию наместничества вблизи нынешнего Дома правительства)17. На этой карте по-прежнему значится деревянный питейный дом (питейными домами стали называть кружечные дворы) на кремлевском холме по соседству с купеческими рядами и винным подвалом. Рядом появился деревянный трактир. Неподалёку, около моста через речку Сутолоку при впадении её в Белую, появилось ещё одно питейное заведение (со стороны кремлевского холма), а по соседству с ним - ещё один деревянный трактир18. Но это нововведения более позднего периода. А на этапе переноса центра управления краем из Уфы в Оренбург Уфа к досуговым заведениям относилась весьма консервативно. Не претерпела изменений и организация питейных сборов в казну, внедрённая Петром I. В 1741 г. в Уфе эта функция возлагалась на бурмистра «со товарищи», причём они занимались как сборами кружечного двора, так и таможенными сборами19.
В Оренбурге, который со времени образования в 1743 г. на нынешнем месте стал одним из важнейших центров восточной торговли, в первые же годы были построены гостиный и меновой дворы, казенные номера. Появился и кабак (место первого кабака историками установлено; известно, что в 1750-е гг. на его месте построили полуподвальные сводчатые сооружения, или «винные выходы», предназначенные для хранения алкоголя, к которым примыкало здание полиции и корчемной конторы) [15, с. 51-52; 16, с. 34-35]. Другие разновидности общественных досуговых заведений в литературе не упоминаются.
Таким образом, данные из опубликованных источников и научных трудов позволяют утверждать, что восстание башкир в 1735-1740 гг., основание Оренбурга, а затем и Оренбургской губернии, в состав которой вошли провинции, заселённые башкирами, стали переломным моментом в земельном освоении края небашкирским населением. Следствием этого стало развитие земледелия. Фактически были преодолены препятствия, тормозившие развитие питейного промысла, который в то время лежал в основе организации общественного досуга. Установлено
также, что сама тема досуговых заведений на территории Башкирии в поле зрения исследователей пока не попадала, и имеется ряд вопросов, ответы на которые ещё предстоит найти. Речь идёт и о темпах распространения питейных заведений в городах и сёлах края, и о соотношении заведений «на вере» и откупных заведений, и об управлении питейным производством и торговлей, и о всевозможных злоупотреблениях, включая корчемство.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Добросмыслов А. И. Труды Оренбургской учёной архивной комиссии : в 35 вып. - Оренбург : Типо-лит. Ф. Б. Сачкова, 1889-1917. -Вып. 8: Башкирский бунт в 1735, 1736 и 1737 г. -1900. - С. 9.
2 Там же.
3 Там же.
4 Привилегия г. Оренбургу // Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ РИ). Собр. 1-е : в 50 т. - СПб. : Тип. II Отд-ния Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1830. - Т. IX: 1733-1736. -С. 345-346, 348.
5 Указ «О недержании беглецов; о наказаниях башкирцев, пойманных в воровстве; о беглых из русских и иноверцов, оказавшихся между башкирцами; об определении уфимских новокрещеных в казацкую службу и о снятии с них ясака; о бытии из башкир четырём дорожным ахунам; о браках башкирцев с казанскими татарами; о разрешении дворянам, офицерам и мещерякам покупать земли у башкирцев; о принимании в поселения при Оренбурге и о размещении русских ссылочных» // Там же. С. 744.
6 Указ «О свободе винокурения для домашнего расхода и по подрядам, с уплатою пошлины с кубов» // ПСЗ РИ. Собр. 1-е. - Т. V: 17131719. - С. 195.
7 Волков М. Я. Очерки истории промыслов России (вторая половина XVII - первая половина XVIII в.): винокуренное производство : дис. ... д-ра ист. наук. - М. : Наука, 1979. - С. 86; Го-рюшкина Н. Е. «Винокурение - это Ост-Индия нашего дворянства»: организация дворянского винокурения до и после винной реформы 1863 г. // Былые годы. - 2014. - № 32 (2). - С. 169.
8 Сведения о питейных сборах в России : в 3 ч. - СПб. : Гос. канцелярия по Отделению гос. экономии, 1860. - Ч. 1. - С. 29.
9 Указ «Об учреждении Оренбургской губернии и о подчинении под её ведомство Уфимской провинции и всех в тех местах строящихся крепостей» // ПСЗ РИ. Собр. 1-е. - Т. XII: 1744-1748. -С. 51.
10 Указ «О бытии Ставропольской крепости в ведомстве Оренбургской губернии» // ПСЗ РИ. Собр. 1-е. - Т. XII: 1744-1748. - С. 78-79.
11 Устюгов Н. В. Башкирское восстание 1737-1739 гг. - М. ; Л. : АН СССР, 1950. - С. 91.
12 Георги И. Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов: их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий и прочих достопамятностей : в 4 ч. - СПб. : Тип. Императорской Академии Наук, 1799. - Ч. 2: О народах татарского племени и других не решённого ещё происхождения Северных Сибирских. - С. 104.
13 Потапов Л. П. Древний обычай, отражающий первобытнообщинный быт кочевников // Тюркологический сборник. Вып. 1. - М. ; Л. : АН СССР, 1951. - С. 166, 171.
14 Там же. С. 170.
15 Черемшанский В. М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственном, статистическом, этнографическом и промышленном отношении. -Уфа : Тип. Оренбургского Губернского Правления, 1859. - С. 148.
16 Рахматуллин У. X. Население Башкирии в XVII-XVIII вв. Вопросы формирования небашкирского населения. - М. : Наука, 1988. - С. 187.
17 Сомов М. Описание Уфы // Ураловед : портал знатоков и любителей Урала. - URL: http://uraloved.ru/istoriya/somov-opisanie-ufi (дата обращения: 24.12.2020); Синенко С. Г. Неторопливые прогулки по Уфе : городской путеводитель. - Уфа : Китап, 2010. - С. 15, 20.
18 Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 1356. Оп. 1. Д. 3726. Л. 159.
19 РГАДА. Ф. 829. Оп. 1. Д. 1827. Л. 1.
ЛИТЕРАТУРА
1. Хайретдинова О. А. Истоки ресторанного бизнеса в петровскую эпоху: историографический обзор материалов Уфимской провинции // Учёные записки Крымского федерального университета им. В. И. Вернадского. Исторические науки. - 2020. - Т. 6, № 4. - С. 125-136. - Б01: 10.37279/24131741-2020-6-4-125-136.
2. Памятники российского права : в 35 т. - М. : Юрлитинформ, 2013-2017. - Т. 5: Памятники права 1725-1762 гг. / под ред. Р. Л. Хачатурова. - 2014. - 592 с.
3. Таймасов С. У. Башкирско-казахские отношения в XVIII веке. - М. : Наука, 2009. - 344 с.
4. Ерофеева И. В. Хан Абулхаир: полководец, правитель и политик. - Алматы : Санат, 1999. - 334 с.
5. Любичанковский С. В., Аканов К. Г. Оренбург в истории интеграции Казахской степи в состав Российской империи XVIII - начало XX вв. // Былые годы. - 2018. - Т. 48, № 2. - С. 484-495. - БОГ 10.13187^.2018.2.484.
6. Азнабаев Б. А. Интеграция Башкирии в административную структуру Российского государства (вторая половина XVI - первая треть XVIII вв.) : автореф. дис. ... д-ра ист. наук. - М., 2006. - 52 с.
7. Сафонов Д. А. Начало оренбургской истории. - Оренбург : Оренбургская губерния, 2003. - 92 с.
8. Мишанина Е. В. Возникновение и развитие дворянского землевладения в Оренбургской губернии в дореформенный период // Известия Самарского научного центра РАН. - 2016. - Т. 18, № 3. - С. 3641.
9. Кулбахтин И. Н., Кулбахтин Н. М. Наказы народов Башкортостана в Уложенную комиссию 17671768 гг. - Уфа : Китап, 2005. - 272 с.
10. Мишанина Е. В. Оренбургское поместное дворянство: история, быт, культура. - Оренбург : ИПК «Университет», 2017. - 336 с.
11. Зулькарнаев М. М. Доходы Уфимской провинции по материалам руководителя Оренбургской экспедиции (1734-1737 гг.) И. К. Кирилова // Русь, Россия. Средневековье и Новое время. - 2011. - № 2. -С. 186-191.
12. Мигранова Э. В. Алкоголь в системе ценностей башкир // Самарский научный вестник. - 2020. - Т. 9, № 3. - С. 239-244. - БОГ 10.17816^202093211.
13. Терещенко А. В. Быт русского народа : в 2 т. - М. : Ин-т русской цивилизации, 2014. - Т. 1. - 944 с.
14. Травер П. В. История и образ кабака и трактира в русской культуре // История и современность. -2013. - № 1. - С. 90-109.
15. Злобин Ю. П., Поляков А. Н. История Оренбургского региона : в 2 ч. - Оренбург : ОГУ, 2006. - Ч. 1: С древнейших времён до 1921 года. - 256 с.
16. Дорофеев В. В. Архитектура Оренбурга XVIII-XX веков. - Оренбург : Южный Урал, 2007. - 176 с.
Сведения об авторе
Хайретдинова Ольга Айбулатовна - старший преподаватель кафедры «Туризм, гостиничный и ресторанный сервис» Уфимского государственного нефтяного технического университета (Уфа, Россия)
Адрес для корреспонденции: 450078, Россия,
Республика Башкортостан, г. Уфа,
ул. Чернышевского, д. 145, каб. 511
E-mail: khairetdinova.oa@gmail.com
РИНЦ AuthorlD: 736920
ORCID: 0000-0001-6028-8358
WoS ResearcherlD: T-8054-2017
Информация о статье
Дата поступления 30 октября 2022 г.
Дата принятия в печать 10 июля 2023 г.
Для цитирования
Хайретдинова О. А. О предпосылках развития питейного промысла в Башкирском крае в 1730-1740-е гг. // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2023. Т. 10, № 3 (39). С. 15-24. DOI: 10.24147/2312-1300.2023.10(3).15-24.
O.A. Khairetdinova
ABOUT THE PREREQUISITES OF THE DEVELOPMENT OF THE DRINKING INDUSTRY IN THE BASHKIR TERRITORY IN THE 1730s - 1740s
The article presents an analysis of published sources and scientific papers on the political, economic and social problems of the development of the drinking industry and leisure facilities in the Bashkir region, in order to identify unknown aspects of this process. Scientific interest in the topic is caused due to the scenario of the spread of tavern leisure in the territories of the Bashkirs, which is atypical compared to the Great Russian regions. Among the reasons that slowed down and impeded the development of leisure drinking establishments in the region, one can single out the negative attitude towards alcohol among the indigenous population and the lack of conditions for obtaining a sufficient raw material base for distillation in the 16th-17th centuries. on the territory of Bashkiria (at that time the Ufa district, later the Ufa province). The nomadic Bashkirs made up the majority of the population of the region, enjoyed the patrimonial right to land, and did little farming themselves.
The situation began to change in the 1730-1740s in connection with the actions of the Orenburg expedition, which caused a major uprising of the Bashkirs. During this period, the government established a new procedure for the development of the Bashkir lands and created conditions for the mass resettlement of the settled population from other regions of Russia to the new Orenburg province. As a result, the numerical advantage of the nomadic people was lost and agriculture began to actively develop in the region. It was then that the obstacles that hindered the development of public leisure, which was based on the drinking trade, were overcome.
In the course of the study, issues that were not previously covered in the scientific literature were identified. These include questions about the rate of distribution of drinking establishments in the cities and villages of the region, and the ratio of establishments "on faith" and farmed establishments, and the management of drinking production and trade, and all sorts of abuses, including taverns.
Keywords: Ufa; Orenburg; Orenburg province; distillation; tavern.
REFERENCES
1. Khairetdinova O.A. Istoki restorannogo biznesa v petrovskuyu epokhu: istoriograficheskii obzor materialov Ufimskoi provintsii [The origins of the restaurant business in the Petrine era: a historiographical review of materials from the Ufa province]. Uchenye zapiski Krymskogo federal'nogo universiteta im. V.I. Vernadskogo. Istoricheskie nauki [Scientific Notes of V.I. Vernadsky Crimean Federal University. historical science], 2020, vol. 6, no. 4, pp. 125-136. DOI: 10.37279/2413-1741-2020-6-4-125-136. (in Russian).
2. Khachaturov R.L. (ed.). Pamyatniki rossiiskogo prava [Monuments of Russian law], in 35 volumes, Moscow, Yurlitinform Publ., 2014. Vol. 5: Monuments of law 1725 - 1762, 592 p. (in Russian).
3. Taimasov S.U. Bashkirsko-kazakhskie otnosheniya v XVIII veke [Bashkir-Kazakh relations in the 18th century], Moscow, Nauka Publ., 2009, 344 p. (in Russian).
4. Erofeeva I.V. Khan Abulkhair: polkovodets, pravitel' i politik [Khan Abulkhair: commander, ruler and politician], Almaty, Sanat Publ., 1999, 334 p. (in Russian).
5. Lyubichankovskii S.V., Akanov K.G. Orenburg v istorii integratsii Kazakhskoi stepi v sostav Rossiiskoi imperii XVIII - nachalo XX vv. [Orenburg in the history of the integration of the Kazakh steppe into the
Russian Empire in the 18th - early 20th centuries]. Bylye gody [Past years], 2018, vol. 48, no. 2, pp. 484495. DOI: 10.13187/bg.2018.2.484. (in Russian).
6. Aznabaev B.A. Integratsiya Bashkirii v administrativnuyu strukturu Rossiiskogo gosudarstva (vtoraya polovina XVI - pervaya tret' XVIII vv.) [Integration of Bashkiria into the administrative structure of the Russian state (second half of the 16th - first third of the 18th centuries)], Doct. Thesis, Moscow, 2006, 52 p. (in Russian).
7. Safonov D.A. Nachalo orenburgskoi istorii [The beginning of the Orenburg history], Orenburg, Orenburgskaya guberniya Publ., 2003, 92 p. (in Russian).
8. Mishanina E.V. Vozniknovenie i razvitie dvoryanskogo zemlevladeniya v Orenburgskoi gubernii v doreformennyi period [The emergence and development of noble land ownership in the Orenburg province in the pre-reform period]. Izvestiya Samarskogo nauchnogo tsentra RAN [Izvestia Samara scientific center of the Russian Academy of Sciences], 2016, vol. 18, no. 3, pp. 36-41. (in Russian).
9. Kulbakhtin I.N., Kulbakhtin N.M. Nakazy narodov Bashkortostana v Ulozhennuyu komissiyu 1767-1768 gg. [Orders of the peoples of Bashkortostan to the Legislative Commission of 1767-1768], Ufa, Kitap Publ., 2005, 272 p. (in Russian).
10. Mishanina E.V. Orenburgskoe pomestnoe dvoryanstvo: istoriya, byt, kul'tura [Orenburg local nobility: history, life, culture], Orenburg, IPK "Universitet" Publ., 2017, 336 p. (in Russian).
11. Zul'karnaev M.M. Dokhody Ufimskoi provintsii po materialam rukovoditelya Orenburgskoi ekspeditsii (1734-1737 gg.) I.K. Kirilova [Incomes of the Ufa province based on the materials of the head of the Orenburg expedition (1734-1737) I.K. Kirilova]. Rus', Rossiya. Srednevekov'e i Novoe vremya [Russia. Middle Ages and Modern Times], 2011, no. 2, pp. 186-191. (in Russian).
12. Migranova E.V. Alkogol' v sisteme tsennostei bashkir [Alcohol in the value system of the Bashkirs]. Samarskii nauchnyi vestnik [Samara Scientific Bulletin], 2020, vol. 9, no. 3, pp. 239-244. DOI: 10.17816/snv202093211. (in Russian).
13. Tereshchenko A.V. Byt russkogo naroda [Life of the Russian people], in 2 volumes, Moscow, Institut russkoi tsivilizatsii Publ., 2014, 944 p. (in Russian).
14. Traver P.V. Istoriya i obraz kabaka i traktira v russkoi kul'ture [History and image of a tavern and a tavern in Russian culture]. Istoriya i sovremennost' [History and modernity], 2013, no. 1, pp. 90-109. (in Russian).
15. Zlobin Yu.P., Polyakov A.N. Istoriya Orenburgskogo regiona [History of the Orenburg region], in 2 parts, Orenburg, OGU Publ., 2006. Part 1: From ancient times to 1921, 256 p. (in Russian).
17. Dorofeev V.V. Arkhitektura Orenburga XVIII-XX vekov [Architecture of Orenburg 18th - 20th centuries], Orenburg, Yuzhnyi Ural Publ., 2007, 176 p. (in Russian).
About the author
Olga A. Khairetdinova - senior lecturer of the Department of Tourism, Hotel and Restaurant Services of the Ufa State Petroleum Technological University (Ufa, Russia)
Postal address: room. 511, 145, Chernyshevskogo ul., Ufa, Republic of Bashkortostan, 450078, Russia E-mail: khairetdinova.oa@gmail.com RSCI AuthorlD: 736920 ORCID: 0000-0001-6028-8358 WoS ResearcherlD: T-8054-2017
Article info
Received
October 30, 2022
Accepted July 10, 2023
For citations
Khairetdinova O.A. About the Prerequisites of the Development of the Drinking Industry in the Bashkir Territory in the 1730s - 1740s. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2023, vol. 10, no. 3 (39), pp. 15-24. DOI: 10.24147/2312-1300.2023.10(3). 15-24 (in
Russian).
